Текст книги "A Lost : Некоторые тайны истории стоит приоткрыть (СИ)"

Автор книги: Kath1864

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 36 страниц)

Клаус хмыкает беззвучно отстраняясь от Кетрин и вновь обнимает молоденьких девушек за их плечи. В комнате искрит, и напряжение, кажется, столь ощутимым, что буквально звенит. Наверное, это будет забавно.

– Клаус!

Голос Хейли слышан по всему особняку и вошедшая, в гостиную Маршалл видит пьяную компанию из друзей Клауса и самого гибрида в окружении девушек и крови.

– О, чудесно, мой не слишком любящий старший брат, со своей женой стервой, а теперь и моя бывшая на одну ночь, какое прекрасное обычное семейное собрание. Где Ребекка? Ее не хватает, – Клаус оказывается рядом с Хейли и целует ее в щеку и Маршалл противно.

– Отвали! – Хейли отталкивает гибрида. – Хорошо, что Хоуп осталась у друзей, а ведь она не забыла о твоем дне рождении и готовила для тебя подарок!

Элайджа оказывается рядом с Кетрин и помогает ей подняться. Он прижимает к себе жену, чтобы убедиться, что с ней все хорошо. Кетрин обвивает своими руками его шею и прижимает к нему. Она понимает, что Клаус в таком состоянии мог навредить ей или ребенку. Это понимает и Элайджа. Он нежно смотрит на нее и касается ее руки. И смотря на них, Хейли действительно завидует тому, как Элайджа беспокоится о Кетрин. С первого дня как Хейли увидела Элайджу, то почувствовала к нему – всё. И все то время, он не мог сказать ей о своих чувствах к ней. Хейли все понимала, что Элайджа не из тех мужчин кто говорят, что они чувствуют, но Джексон такой. Элайджа не говорил о своих чувствах, до появления в его жизни Кетрин, с ней он счастлив и не скрывает своих чувств к ней, кажется, что с ней он счастлив. Кажется, что с Джексоном Хейли смогла быть счастливой, а она хочет быть счастлива. Так что, чтобы она не хотела сказать сейчас, она промолчит.

– Я забираю Катерину домой! – не сдержав свой гнев выкрикнул первородный.

– Что? – возмущенно прошипела Кетрин.

– Катерина забирает меня домой, – взглянув на жену отвечает Майклосн.

Кетрин опирается о его плечо, выводит его из гостиной. Она все еще тяжело вздыхает, пытаясь не дышать алкоголем и успокоиться. У нее это выходит лишь потому что с ней рядом Элайджа.

Клаус не намерен останавливать вечеринку. Сейчас ему наплевать. Он громко хлопает в ладоши и издает рык, при этом обнимая девушек. Он намерен переместить вечеринку на улицу. Весь Новый Орлеан должен знать, что король празднует.

Новый Орлеан. Сейчас.

Пирс улыбается, отвешивая тяжелую ткань штор и тем самым давая солнечному свету проникнуть в комнату Нади. Ведьма отворачивается, набрасывая на себя одеяло. Надя не спала до пяти утра, ведь Ричард не мог успокоится, и уснуть из-за болей в животике. Естественно она волновалась о своём сыне.

– Ричард не мог уснуть, и...

Кетрин улыбается, смотря на дочь.

– Я знаю, и я привезла лекарство, которое сделала Эддисон. Так что сейчас Ричард совершенно спокоен и Джаспер увез в наш особняк. Думаю, сегодня Джаспер и твой отец сдружаться.

– Стоп? Что ты сказала? – Надя подпрыгивает на постели и схватив соседнюю подушку швыряет ее в мать.

– Если бы это была бутылка виски, то я сочла бы это за оскорбление, – Кетрин ловит подушку и прикусывает губу.

– Ты оставила Николину с отцом? Зная твою паранойю, – Надя потягивается, пытаясь встать с постели, но после бессонной ночи перед ее глазами все расплывается.

– Объявляю день матерей и отцов, – Кетрин подходит к дочери и садиться на постель рядом с ней. – Я проведу этот день с тобой, и тебя ждет встреча с Бруком. Мне нужен был выходной после всей этой истории с Рейтией, и я не успокоюсь, пока не сожгу эту ведьму.

– Спасибо, мам, – слышала имя " Брук." Надя улыбается и кладет голову на плечо матери. – Я разговаривала с Рейтией, и она не тронет нашу семью. Я это обещаю. Это из-за меня произошла вся эта история с твоей беременностью.

– Я уже и забыла, – улыбается Пирс обнимая дочь. – Собирайся.

Пока Надя готовилась к поездки Пирс зажмурила свои глаза, вспоминая вчерашнюю ночь и разговор с мужем.

Кетрин и Элайджа. -

Параноик. Зацикленная на защите дочери и семьи. Такой стала Кетрин Пирс. Появление новорожденной малышки лишь усугубило ее паранойю. Она не отходила от малышки ни на шаг и не подпускала даже самых доверенных слуг. Она не спала. Она не пила кровь. Она забыла обо всем. Для нее существовала только дочь. Николина сейчас для нее мир. К ней боялись подходить даже Ая и Кейтлин, не говоря об Эддисон, которая, еле увернулась от летящей в ее вазы, тогда Элайджа понял, что пришло время ему вмешаться.

Он тяжело дышит, опускается в кресло. Элайджа не мог наблюдать за тем, как его жена изводит себя, но, похоже, сейчас Пирс это не волновало. Ее волновало только то, что ведьмы могут прийти за Николиной. Раздосадовано срывает с шеи галстук. Злость на самого себя переполняет первородного. Элайджа зол на себя, потому что его любимая поступает с собой так.

– Катерина…

В первые минуты Кетрин даже хотела бросить в мужа что-нибудь тяжелое, ведь он мог разбудить Николину, которая сладко спала на руках матери. Но Кетрин сдерживала такие порывы – уж слишком она любила Элайджу.

– Тише, прошу тебя.

Элайджа тут же решил подойти и жене, но Кетрин вздрагивает и не отводит взгляда от дочери.

– Как чувствуете себя, моя Катерина?

С несвойственной ему нежностью убирает пряди ее волос, а потом касается губами взмокшего лба.

– Немного устала, ваша дочь порядком измотала меня, появляясь на свет, а теперь и капризами и сегодня она мало еле, и это разозлило меня настолько, что разбила пару детских бутылочек, но это нормально. Я справлюсь.

У нее на лице столько нежности, ведь на нее руках спит ее дочь.

– Но я... – он опускает глаза, чтобы скрыть радость, сияющую в его глазах. – С момента нашей свадьбы, ни один мужчина, кроме меня, не касался твоего тела. И не коснется, если ему жизнь дорога.

– К чему этот разговор? – она нежно касается твердой щеки, прижимая ладонь к прохладной коже. – Я уже давно послала любовь к черту.

– Это неправильно, Катерина. Любовь – это величайший дар. К тому, что у моей семьи есть одна традиция, – уверенно начинает Элайджа.

Почему-то она вспоминает, их ночи, наполненные страстью. Он всегда казался жестоким и любящим. Настоящим.

– Ах, ты о том, что имя выбирает отец, но я не могла тебе позволить испортить все, – шепчет Пирс.

Он наденет массивный перстень, с геральдической лилией, на ее тоненький палец, а потом бросит взгляд на дочь – точную крошечную копию Элайджи Майклсона.

– Так ты выбрал имя? – Кетрин смотрит на перстень. – Я посмеюсь с того, насколько оно ужасное.

– Ребенка должен нарекать отец. Такое поверье издревле ходит среди моего народа, – объясняет первородный.

– Как и то, что жена должна сжечь себя, после гибели мужа, – Ребекка рассказывала Пирс о традициях. – Некоторые традиции необходимо ломать, а правила нарушать. Некоторые нужно соблюдать.

Он смотрит на жену и понимае,т насколько серьезно она говорит.

– Я возьму ее на руки?

Элайджа никогда не спрашивал, но сейчас он лишь хочет доказать своей жене, что сумеет защитить их семью. Никакие ведьмы не смогут отнять их счастье. Она видит это в его взгляде, но Кетрен Пирс понимает, что Рейтия не оставит это так. Когда плачет личная женщина Элайджи Майклсона, то он не оставит ее одну. Он к ней максимально близко и внимателен. В ответ на женские слезы не надо никуда бежать. Не надо никого спасать. Не надо никого наказывать. Обязательно окажется, что спасать и наказывать надо было совершенно наоборот. Женщину надо любить так, чтобы всем остальным мужчинам было мучительно больно, что они так не умеют.

– Я рядом…

Она всхлипывает, а ее слезы медленно капают по ее щекам. Если она плачет, то Элайджа подставит свое плечо, чтобы она могла выплакаться в него.

– Ты устала.

Элайджа кладет свою руку ей на плечо, и она оборачивается, на секунду, заглядывая ему в глаза.

– Нет, Элайджа. Я не устала. Не устала. Слухи о клинке с черепом. Он опасен, и я планирую заполучить его. Тогда я успокоюсь.

– Всего лишь слухи, моя Катерина. Я убедился в этом. Позволь мне защищать нашу семью. Я должен делать это, а ты не должна беспокоится о том, что ведьмы придут за нашим ребенком.

– Обожаю умных врагов. Рейтия обманула нас всех. Ей нужно будет придумать, что получше. Да ладно Элайджа. Ты не сможешь придумать дьявольский план. Что бы ты не планировал, это не сработает. План Клауса тоже провалится. Если убьем ведьмочку, то ковины отомстят. Уж слишком они любят своего нового регента.

– Ну, если наиболее дьявольская женщина не может во всем разобраться. Значит, хоть что-то я делаю правильно. Думаю, у некой " The woman. " появилось новое дело.

– У меня теперь реальное дело. А, я и забыла, что тебе нужна дьявольская женщина, на твоей стороне. Я люблю тебя так сильно и так счастлива с тобой, что ужасно боюсь, что могу проснуться, и обнаружить, что ничего этого в самом деле не было.

Кетрин продолжила шептать в полумраке спальни передавая спящую крошку Элайджи .

– Ни нашего первого поцелуя, ни моего признания в любви, ни нашей первой ночи, в Чехии, ни сломанного позвоночника, ни моря, ни твоего прощения, ни проведенного времени в Новом Орлеане, ни ревности, ни измен, ни рождения Нади и Николины, ни предложения, ни нашей свадьбы, ни нашей поездки в Лондон. Я так боюсь, что ты можешь оказаться не моим. Это какая-то паранойя. Моя любовь... Паранойя. Странно и глупо, правда? Я ведь никогда не хотела жить вот так... Семьей. Но рядом с тобой… Рядом с тобой мне будет мало даже нашей вечности.

– Ты будешь считать меня слабым, Катерина, если сейчас я скажу, что меня терзают почти идентичные страхи?

Внезапно, но не сомневаясь ответил Майклсон, что Пирс вздрогнула от неожиданности, а затем перевела взгляд на Николину, которая продолжала спать, но теперь уже на руках отца.

– Ой, я думала, ты не справишься.

– Я перестал спать с тех самых пор, как, родилась Николина. Ну, я просто смотрю на тебя и на дочь. Потому что мне тоже мало будет даже вечности, я не хочу упустить ни одной секунды. Но, ты не замечала этого из-за своей паранойи.

– Элайджа...Ты обещаешь мне? Обещаешь, что с ней ничего не случиться.

– Я не позволю, чтобы с ней, что-нибудь случилось, Катерина. Иди поспи и набирайся сил.

– Когда она проснется, Кейтлин принесет смесь, и...

– С этим я тоже справлюсь.

Они были одинаково сумасшедшими. Одинаково влюбленными друг в друга.

К счастью, у них была вечность для двоих – и быть сумасшедшими, но счастливыми, до скончания веков. В этом они разбегаться только вместе. Они нашли друг в друге все. Абсолютно все.

Кетрин послушала мужа и оставила Николину с ним. Она смогла побороть свою паранойю и уснуть, по-привычке, поджав под себя ноги.

Когда наступило утро, Кейтлин уже ждала пробуждения Кетрин с подносом свежезаваренного кофе и свежей выписки.

– Доброе утро, Миссис Майклсон.

Кетрин потягивается, вдыхая запах кофе.

– Николина...

Вспомнив о дочери Пирс хватает халат и по-вампирски оказывается в детской, и то, что она увидела не могло не вызвать улыбку на ее лице. Николина спала на груди Элайджи, и Кетрин это показалось очень мило. Отец и дочь. Их словно связало невидимой нитью. Элайджа целует спящую дочь в лобик и поправляет новорожденной малышки шапочку. Теперь Кетрин поняла еще одну вещь : Папина дочка.

Теперь Элайджа понял еще одну вещь : Папина дочка.

Он защитит ее любой ценой.

– Миссис Майклсон, принести вам выпить? Виски? Бурбон? Кофе?

Ая говорит шепотом, чтобы не разозлить Пирс.

– Это больше не нужно. У меня теперь реальное дело. Ты Кейтлин и Эддисон остаётесь здесь, а я уезжаю к Нади. Скажи Элайджи, что сегодня я объявляю день отцов.

– А что за новое дело?

– К счастью, я знаю,что делать.

Кетрин уходит, но с гордо поднятой головой и улыбкой на лице. Она знает, что делать.

Ипподром.-

В ее руках плеть и Кетрин улыбается наблюдая за дочерью, которая словно ребенок радовалась встречи с своей лошадью. Надя запрыгивает на Брука и теперь она смотрит на свою мать с высока.

– Знаешь, я так рада, что отец подарил мне лошадь на прошлое день рождения, – Надя вспоминает, как она радовалась этому подарку.

– Ваша лошадь, – сообщает работник ипподрома подводя к Пирс лошадь.

– Да, – ухмыляется Кетрин запрыгивая на лошадь. – На перегонки? – Взмах плетью и лошадь устремляется вперед.

– Я хотела поговорить с тобой о браке, – лошадь ведьмы не отстает от лошади вампирши.

– Брак – это не предмет моих размышлений, – признается Кетрин.

– Почему? – спрашивает Надя замедляя свою лошадь.

– Да что с тобой сегодня? – хмыкает Кетрин.

– Часы, которые носит отец. В них вложена фотография, я случайно увидела однажды. Вроде имя этой женщины Катерина Петрова, – произносит Надя.

– Ты неслучайно увидела, сегодня я ждала пока он уснет и влезла, – спокойно отвечает Кетрин. – Я сломала их, зная, что он их починит.

– Да, верно, – Надя прикусывает свою губу, наблюдая за дорогой.

*– Вы всерьёз думали, я не замечу? – выкрикивает Элайджа, смотря на Аю, которая склонила голову.

*– Ваши часы починят к обеду, – Майклсон отмахивается и подходит к Николине, которая лежала в детском кресле.

*– Она красавица, – шепчет Джаспер качая сына на своих руках. – Ваша жена. Я видел ее фото в часах.

*– Это память о блестящем противнике! – с неким восхищением произносит первородный беря дочь на руки. – Но, в конце девятнадцатого века образовалось такое течение, как феминизм. Будучи преданным феминистом, я отказываюсь говорить, что моя жена бьет как девчонка, но так оно и есть.

– К чему весь этот разговор? – Кетрин внимательно смотрит на дочь.

– К чему оставаться одиноким? – резко отвечает Надя.

– У тебя все в порядке с головой? – Кетрин останавливает свою лошадь, и спрыгнув с нее проходит в беседку.

– Мой вопрос такой бредовый? – смеется Надя спрыгивая с лошади и следуя за матерью.

– Для психиатра – нет, для могущественной ведьмы– более чем, – Кетрин садиться на скамейку.

– Ты не можешь отрицать, что как бы тому не было, я твой лучший друг, – ведьма садиться рядом с Кетрин.

– Допустим, – соглашается вампирша.

– Я просто пытаюсь, вести с тобой обычный дружеский разговор, – Надя пожимает плечами.

– Прошу, не надо, – Пирс кладет плеть, которая все это время была в ее руках и снимает перчатки.

– Почему тебе так нужно быть одной? – спрашивает Надя смотря матери в глаза.

– Я хочу, чтобы у тебя был шанс на любовь, – Кетрин обнимает дочь.

– Это мило, мам. Правда... У меня нет шанса, – тяжело вздыхает ведьма.

– Я видела, как Джаспер смотрит на тебя. Был только один мужчина, который смотрел на меня так же... Он был спасением. Он был моей любовью. Он твой отец, – шепчет Кетрин, прижимая к себе дочь. – И знаешь, он положил к моим ногам все бриллианты мира, но я была счастлива с камушком. С камушком, который я подобрала нв пляже, когда Элайджа показал мне море. Я была счастлива именно тогда.

– Так вот почему ты одобрила наши отношения с Джаспером, – на глазах Нади появляются слезинки. – Люди любят меня только за то, что я из себя представляю, мам. Я Майклсон. Я одна из сильнейших ведьм планеты. Они не любят меня за то, кто я есть.

– Это не так! Надя, посмотри на меня! Ты говоришь, что никто не полюбит тебя за то, кто ты есть на самом деле? Но кто-то уже любит, – Кетрин оборачивает к себе дочь и смотрит в ее глаза, которые были поле слез. – Я люблю. И всегда любила. И всегда буду любить. – Но, вернемся к началу нашего разговора. Если ты говорила про ту романтическую чушь, а мне думается ты именно про неё, кажется я уже объясняла, что испытываю отвращение к чувствам. Они как песок в тончайшем инструменте. Трещина в лупе.

*– Телефон вашей жены, – Кейтлин протягивает первородному мобильный Кетрин.

*– Смс от Ребекки, – Элайджа вводит пароль и читает смс. – Она устраивает вечеринку в честь рождения Николины.

*– Но, пароль, – Джаспер удивлен тому, что первородный знает пароль.

*– Я знаю куда смотреть, – ухмыляется Элайджа. – Нужно подготовиться к вечеру и времени у нас мало. Пароль – это ее параметры.

– Умно, – смеясь произносит вампир.

– Смс от Ребекки, – Надя читает смс и довольно улыбается. – Она устраивает вечеринку и отец согласился.

– Он влез в мой телефон! – Пирс отрицательно покачивает головой. – Он точно знает куда смотреть. Надя, времени у нас мало и послушай меня внимательно. Ты будешь королевой, пока не придет новая, моложе и красивей, и отнимет все, что тебе дорого.

– Я поняла тебя, мама, ты говоришь о Рейтии, – Надя притягивает к себе мать. – Я все сделаю. Проедем еще пару кругов и домой.

Перед приходом гостей Кетрин сидела на стуле, перед туалетным столиком и смотрела на свое отражение в зеркале. На ней черное платье с семеричный вырезом в зоне декольте, на нее губах помада цвета крови, а в ушах любимые серьги, на ногах новая пара туфель Louboutin и видимо Катерина Майклсон готова к войне. Она обладала полным комплектом необходимых для успеха в этой войне качеств: шикарными волосами, исключительным чувством меры в области губной помады, умом и легким синдромом тайного омертвения души, который позволял ей ничего не принимать близко к сердцу. Она словно ждала кого-то и даже не обращала внимание на шепчущихся служанок за дверью.

– Что она делает, как думаешь? – спрашивает Кейтлин.

– Сказала, что ждет, – Ая отходит от двери.

– Чего? – и Кейтлин действительно не понимала поступка Кетрин.

– Дьявола, – шепчет Ая. – Она сказала, дьявола.

– Я бы не удивилась, сюда, кто только не заходит, – щелчок пальцами и вампирши падают на пол, а дверь в комнату распахивается.

– Думаешь, что я буду умолять? – Кетрин встает со стула и приближается к Рейтии. – Вспомни дьявола, вот и он.

– Да, – ведьма нагло улыбается Пирс. – Думаю, что да, и причина тому маленький комок, который появился на свет несколько недель назад, и ее имя Николина.

– Элайджа действительно планирует подписать мирный договор, – Кетрин поднимает свою голову и их взгляды встречаются.

– Он твоя единственная слабость, а вот имя его слабости Хейли Маршалл, – и Кетрин не понимает откуда Рейтия узнала об этом. – Твой призрак.

– Это не имеет значения, Рейтия, – вздыхает Кетрин. – Мою дочь ты не получишь.

– Мне и не нужно, – фыркнула ведьма, подойдя к прикроватной тумбочки, на которой стояла рамка с фото. – Я получу нечто иное, и может не волноваться о договоре. Я подпишу его. – Рейтия оборачивает рамку, и Кетрин не видел этого ведь в комнату входит Ребекка с Николиной на руках.

– Наконец-то вся семья в сборе, – довольно произносит Ребекка, тиская племянницу, потом она видит Рейтию и сильнее прижимает к себе малышку.

– Здравствуй Ребекка, – ведьма проходит мимо первородной. – Еще увидимся. Сегодня будет волшебный вечер.

– Я надеюсь на это,– Ребекка фальшиво улыбается ведьме, которая покидает комнату и спускается вниз.

– Я в норме! – выкрикивает Пирс поправляя часы на своей правой руке.

– Думаешь, план сработает? – тихо шепчет Майклсон, слыша шаги братьев за ее спиной.

– Думаю да, – Кетрин подходит к мужу на руках которого удобно устроилась Николина. – Все будет хорошо, совенок. Мамочка обещает тебе это.

– Совенок? Что за кличка? – гибрид смотрит несколько мгновений в распахнутые детские глазки, и Николина хватает его за палец и тянет на себя, пуская пузыри.

– Эту кличку придумала я и Элайджа, и сова это знак мудрости, – хотя Ребекка знает, что бесполезно что-то объяснять Клаусу. – Но, я целовала песок, вместо моей любимой племянницы!

– Пора спускаться, – появившаяся на пороге комнаты Надя берет из рук отца Николину. – Эддисон готова и я сейчас помогу ей своими силами. Джаспер и Марсель ждут нас в проходе. Все получится.

– Ребекка, прошу тебя, – Элайджа берет из рук сестры муляж Николины.

– Через черный ход, – Кетрин нажимает на кнопку в стене и спустя несколько секунд в с стене открывается проход, в которым и скрывает Надя с сестрой.

– В игру, – Кетрин держат мужа за руку и они первыми покидают комнату.

В мире не существуют призраков, кроме тех, что кроются в нас самих. Призрак Хейли Маршалл – Ревность.

Улицы Нового Орлеана в предвкушении великого торжества. Джаз, романтика, залпы салютов. Сегодня, как многим известно, знаменательный день. Майклсоны празднуют рождения Николины. К сожалению, старания Хейли были напрасны. Ей ничего не оставалось, как принять «любовь» Джексона.

Гости пребывали и собирались в общей куче на первом этаже. Имения Майклсонов готовы поместить на своей территории достаточное количество жертв, однако, не в этот раз. В этот на все будут веселиться и никто не умрет.

Уверенно ступая вдоль коридора, Хейли стараясь отогнать от себя прочие рассуждения. Не удалось. Она думала о призраке, который крылся в ней самой. Она думала о Кетрин Пирс. Она заметила присутствие Хоуп, и их взгляды пересеклись.

– Мам, я понимаю, что тебе не по себе и не стану тебя отговаривать, но я буду плохой дочерью, если не скажу хоть раз…

– Не надо...

Хоуп замолчала. В глазах Хейли виднелась боль, она растекалась по всему ее телу и в секунду ее сердце будто не пронзили ножом. Она сделала это сама. Сама променяла одну боль на другую. Хейли была счастлива с Элайджей и даже не представляла, что ее счастье может разрушить женщина. Женщина, которая была мертва и вернулась из мира мертвых. Глаза невольно наполнились слезами. Хейли ничего не могла с этим поделать. Ее любовь была беспомощна. Все это время безмолвие хоронило ее, и Джексон это знал. Все, что ощущала волчица – боль, загоняющую ее в тупик. Ей было нечего ответить. Джексон знал это, да и Хоуп тоже. Единственное, что Джексон мог сделать – это обнять жену. Жизнь Хейли разрушила ревность. Жизнь Хейли разрушила женщина. Если такова цена, за счастье, то Хейли расплатилась. Ревность ранит и сбивает с ног,

Ревность, как электро-шок.

– Первородный вампир, который всегда носит костюм, – Рейтию невозможно было не заметить.

Опираясь о плечо мужа, и прижимая к себе Николину Кетрин смотрит в глаза ведьме. В глазах Рейтии Элайджа видит то, что когда-то увидел во взгляде Кетрин. Он видел вызов.

– От имени моей семьи, я хочу всех вас поприветствовать, – Элайджа берет на руки дочь и проходит в центр гостиной. – Как вам известно, неделю назад, у нас с моей женой родилась дочь. Новый Орлеан – ее дом. Ее зовут Николина. Она будет жить здесь, среди нас , а это значит, что она нуждается в защите. Она будет жить среди ее защитников, ее семьи.

– Я хочу сказать вам, как благодарна за то, что вы все собрались здесь, но знайте, если вы придете за моей дочерью, то столкнетесь в первую очередь со мной, – Кетрин говорит уверенно, наблюдая за реакцией всех присутствующих. – Я желаю мира, как и мой муж. Я умоляю вас подписать мирный договор.

– Во имя мира в квартале, – Элайджа садится за письменный стол, беря в руки ручку.

– Во имя мира в квартале, – допив шампанское, и поставив бокал на поднос Рейтия садиться напротив Элайджи, и внимательно изучает предложенную бумагу. – В честь такого радостного события, Майклсоны даруют ведьмам Нового Орлеана кладбище Лафайет отныне в полной власти ведьм!

– Сучка, – шипит Кетрин, видя довольную улыбку на лице Рейтии, которая подписала договор, но она не знала, что с этого момента она сама попала в ловушку Кетрин.

Тогда никто не мог догадаться о муляже Николины и заменённой Кетрин странице договора. Тогда все праздновали.

В мире не существуют призраков, кроме тех, что кроются в нас самих. Призрак Кетрин Пирс – Потери.

Прошел ровно год и похоже Пирс успокоилась. Рядом с ней и самый главный человек на земле – ее дочь. Она посвятила всю себя Николине. Вот только, Рейтия постаралась и ее уже давно мучает один и тот же сон : Будто Хейли и Элайджа страстно целуются в библиотеке Элайджи, волчица закпрыгивет на него, он прижимает ее к одному из стеллажей, с книгами, они во власти страсти и снимают друг с друга одежду. Кетрин не понимала, что с ней происходит и перестала заходить в библиотеку. Маршалл и Майклсон идут по улице. Маршалл беременна и Майклсон улыбнуться, целуя ее живот. Так было, вот только на месте Хейли была Кетрин. После того Пирс старалась не появляться в французском квартале. В следующий момент она стояла постели них с Элайджей комнаты и смотрела на постель. На Хейли лишь кружевное нижнее бельё. Она весела и протягивает первородному бокал с вином.

– Я так скучала по тебе, – прошептала волчица целуя первородного.

Майклсон молча отвечает на поцелуй. Он рядом с ней , он любит ее. Они счастливы и только переехали в новый особняк.

– О чем задумался? – Маршалл обняла первородного и прижалась его плечу.

– Думаю, о нас, – улыбаясь Элайджа, отпивает вино.ㅤㅤㅤ

– Правда? – Хейли целует его в шею, оставляя дорожку из поцелуев спускаясь все ниже и ниже.

– Да, – довольно отвечает он. – Знаешь, мне и сейчас что-то жарко стало.

– Это из-за того, что я рядом – Хейли хихикнула и продолжила целовать его. – Я и есть огонь.

– Думаю, тогда я вода, – смеется Элайджа.

Майклсон властно прижал ее к себе и страстно поцеловал. Волчица ответила на его поцелуй и срывает с него рубашку. Элайджа оторвался от губ девушки и начал опускаться ниже, параллельно снимая с нее нижнее белье.

– Ни когда не устану повторять, что без белья ты еще восхитительнее, – прошептал первородный, любуясь обнаженным телом девушки.

– Элайджа... – выдохнула Маршалл и, притянув мужчину к себе, начала расстегивать его брюки. – К черту разговоры, я уже как неделю хотела опробовать нашу новую кровать.

Хейли оказывается на Элайджи и властно целует его в губы. Кетрин наблюдает за этим. Ее взор падает на рамку с фото. Это было свадебное фото, вот только на нем изображена не Кетрин, а Хейли. Рамка падает с прикроватной тумбочки и в комнате слышаться томные вздохи влюбленных.

Один и тот же сон. Кетрин вновь брошена в одиночестве и во тьме. Ее душа кричит от боли, но ее никто не слышать. Она одна. Она привыкает засыпать одной. Убивает не падение, а приземление. Кетрин Пирс убивает не падение на пол , а приземление во тьму. После этого Кетрин уже не могла спать в одной постели с Элайджей и устроилась на тахте в комнате дочери.

– Катерина!

Кетрин открывает свои глаза и видит перед собой мужа. Они сидят в кафе. Николина плачет, сидя в детском кресле. Элайджа Майклсон грозно смотрит на жену, а так как ни в чем не бывало улыбается ему тянясь к дочери.

– Прости совенок, мамочка задумалась.

Элайджа уже давно заметил, что его любимая Катерина не спит по ночам. Ее что-то мучает, но он не может увидеть это. Она скрывает от него свои сны, и Майклсон ощущает свое бессилие.

– Тебя что-то мучает, поговори со мной Катерина.

– Закажи мне двойной экспрессо, пока я переодену нашу малышку.

Кетрин берет в руки кресло с Николиной и вешает на плечо сумку, с детскими вещами, памперсами и бутылочками с соком и смесью и игрушками. Пирс спешит в дамскую комнату. Элайджа вздыхает отрицательно кивая головой.

– Ты буквально живешь на кофе.

Кетрин старается не думать о том сне, который ее мучает. Она улыбается дочери и переодевает малышку. Элайджа отвлекается на звонок Хейли ведь волчица впервые позвонила ему. Впервые за весь год. Он улыбается видя ее имя на табло мобильного. Она решилась прийти на семейный предрождественский ужин и звонила, чтобы сообщить об этот Элайджи. Он весьма хорошо отреагировал на эту новость, зная, что Кетрин разозлиться, но в итоге согласиться, ведь Элайджа убедит ее в том, что Хейли будет с Хоуп и мужем. Пришедшая в кафе Надя слышат разговор отца и волчицы, когда обнимает Элайджу. Они с Джаспером и сыном уезжали на целый месяц. Петрова соскучилась по дому и семье. Надя не стала дожидаться прихода матери и сама ушла к ней в дамскую комнату. Кетрин видит отражение дочери в зеркале, и это пугает ее. Надя в черном, этот цвет стал пугать Кетрин. Она возненавидела свой любимый цвет, без весомых на то причин. Это цвет траура. Возможно внутри себя Кетрин и объявила траур. Траур по своим несбывшемся мечтам. Траур по своему украденному счастью. Она боялась траура. Она боялась потерять то, что ей было дорого.

– Ещё раз наденешь чёрное и я сожгу всю твою одежду. Причём прямо на тебе! – гневно выкрикивает Кетрин, сжимая руку в кулак.

– Боже, что здесь такого, мама, – Надя пожимает плечами. – Твой любимый цвет. Что с тобой происходит? Я скучала, и в Риме так красиво, я просто обязана все рассказать тебе.

– Расскажешь, – Кетрин застегивает сумку. – Сегодня семейный ужин в нашем особняке.

– Хейли тоже придет, – Надя решилась сама сказать матери, ведь она знала о ее характере. – С Хоуп и Джексоном. Ками придет с семьей.

– К черту эту волчицу! – Кетрин никогда не сдерживалась оскорблениями в адрес Хейли. – Пусть горит в Аду!

– Боже, – Надя понимает, что ее мать на гране и осторожно берет кресло с Николиной в свои руки. – Вздохни и успокойся.

– Я спокойна и буду улыбаться, – убеждает себя Кетрин.

Так будет вечером, когда все гости соберутся в особняке Элайджи и Кетрин.

"Они семья, они есть друг у друга, они счастливы, думает Хейли, делая вид, что разглядывает фотографии на полке, пока Кетрин и Надя играют с годовалой Николиной, а Элайджа и Джаспер заняты с Ричардом.

Хейли уже давно не завидует, это некрасиво и плохо, тем более, в Рождество. Ей просто грустно и одиноко. В канун Рождества она решила прийти в Элайджи вместе с Хоуп. Это было безрассудно и глупо, но она решилась.

" К Черту любовь! Несправедливо! – хочется крикнуть Маршалл.

– Ма-ма-ма...

Николина смотрит на сидящую около нее Пирс.

– Боже, ты слышала, Надя, она сказала "мама"?! Николина сказала свое первое слово! Элайджа!

Кетрин была уверена, что это будет "папа" или "каша". Кетрин не считала себя хорошей матерью, но она кажется такой счастливой, она совсем не похожа на ту стерву, которая готова напасть и убить, которая готова играть. Сейчас она просто счастливая мать, одетая в зеленый свитер и удобные брюки, обнимающая свою дочь и любящая жена. Элайджа целуют Пирс в лоб, а затем касается щеки младшей дочери.

– Она говорит, – Элайджа не скрывает своей радости. – Она начала говорить.

"Она родила ребенка от мужчины , которого ты до сих пор любишь. Тем более, у тебя есть муж-оборотень-вожак-стаи, и нет причин завидовать или ревновать. Ревность хуже электро-шока в сердце. Нет причин. ", – подсказывает внутренний голос Маршалл.

– У нее глаза, как у отца, и такая же улыбка , – говорит Камилла своим тихим голосом.

И это бесит волчицу так, что приходится несколько раз глубоко вдохнуть, заставляя клыки спрятаться и набухшие на лице вены – разгладиться.

" Еще не хватало сцепиться с Кетрин. " – Хейли изо всех сил успокаивает себя.

– Мама, ты будешь какао?

Тогда Хейли лишь раздраженно передернула плечиками, потому что – это была зла, а Хоуп махнула рукой и направилась к собравшимся у Николины. Сейчас она не была уверена уже ни в чем.