Текст книги "Не без греха (СИ)"

Автор книги: -Канамуля-

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц)

Здесь тусуются некоторые прежние знакомые, бомбит музыка. Почти бар, только после посещения у многих на сто проблем больше, чем прежде. Автоматы Юнги не очень жалует. А вот покер – да. Тут он шарит. Иногда проёбывается страшно, но и выигрывает. Крупье по прозвищу «Скала» тасует карты и интересуется ставками. Юнги жмёт на ва-банк. В ход пущены навыки, блеф и малость нетрезвости: опрокинутый стакан виски разогрел плоть.

Всю игру Юнги не покидало ощущение, что кто-то за спиной дырявит его взглядом, но отвлекаться было не с руки.

Наконец-то – небольшой плюс к зарплате. Повезло. Удивительно даже. Юнги обернулся и невольно сглотнул. Там причина его везения или…?

Они встретились глазами, и как-то сразу познакомились беззвучно, расставили приоритеты. Юнги оценивающе осмотрел линии тела, отметил аппетитные пропорции и, подойдя, без слов вжал его в стену, прижался к губам, настойчиво втиснув язык, втемяшил колено между ног и завёл до того, что добился стояка. С трудом оторвался, возбуждённо дыша у щеки, сжал налитые половинки отменной задницы. Напротив увлажнённые теперь губы, расширенные зрачки, веера ресниц, а глаза… Ух, ты. Да сучка под экстази, верти-крути, как хочешь. Двойная победа.

Юнги прокатился ладонью по горячему бедру. Дрожь и бесстыдный стон. Парень этот, сука, такой красивый, что хочется оттрахать его на раскиданных картах и сломать.

– Поехали ко мне? – Юнги прикусил ему мочку, услышал утончённый выдох, заметил маленькую ссадину на верхней губе и как-то неприлично завёлся.

– Поехали к тебе… – он жмётся теснее, хихикает.

Ни имён, ни смыслов, ни совести. Готовые на всё, поехавшие.

Юнги пихнул его, швырнул на диван и навалился сверху. Воздух оплавлен. Бесцеремонно сдирая друг с друга одежду, они решили, что время трахаться до потери пульса. Юнги жадно кусал душистую шею, мял плечи, принюхался. А парфюм-то элитный. Таких сладких в его постели ещё не было, а побывало тут будь здоров.

Парень с нежной карамельной кожей, гибкий, крепкий, он опрокинул Юнги на лопатки и сделал минет с щепетильным вниманием к деталям, присосал яички и вылизал головку, а потом сел на живот и ёрзал, дико растягивая гласные. Склонившись к Юнги, осмысленно посмотрел, словно прицениваясь, какая роль отведена ему на сегодня.

И почувствовал, что может расслабиться. Юнги захотел сожрать его до кости, скинул, пришлёпнул и поставил на четвереньки. Раздобыв лубрикант, он обильно смазал член, поспешно разработал дырку двумя пальцами. Стоны перешли границы. Парень протянул ему увиденный в ящике презерватив и повилял задом, прикусив нижнюю губку. У Юнги слишком часто забилось сердце, не каждый может зверски его завести.

Оттянув партнёра за волосы, Юнги вошёл и начал уверенно толкаться, вбиваясь в упругий зад и запрокидывая голову от удовольствия. Красавец зашипел, вцепился зубами в подушку, прогнулся, пытался нащупать руки Юнги, но тот перетянул за запястья его собственные и лишил опоры.

Ощущения множились, клубились дымом. Нежелание возвращаться. Вообще никуда не выходить. Дать ему придушить себя, изувечить и успеть осознать одно: они безумны.

Гораздо больше азарта не там, в пропитых казино, а здесь, в случайном сексе, в незнакомце, не дающем покоя. Юнги перевернул его на спину и, схватив за щиколотки, показал, как умеет жарить миссионером, ритмично, слаженно. Увидел мокрые веки, острый подбородок, темень раскрывающегося от вздохов рта. И нырнул ниже, вплотную, входя полностью. Он задержался, умерив пыл. Соскабливая с его спины лишнюю кожу, до кроваво-красного, радость на одну ночь выгнулась и прижалась почти полюбовно. Само воплощение экстази, он нашёл Юнги для поцелуя и затрясся в оргазме.

Наверное, Юнги и вправду рехнулся, если подумал, что этот парень особенный. Как только он заснул, спутник покинул его и не оставил никаких следов, кроме пятен спермы, кроме какой-то нервной нити-воспоминания, запущенной в черепную коробку и желудок.

***

Поскользнувшись, Чимин сбил ведро и влетел лицом в шкафчики. Под кроссовки затекла лужа. Уборщик, ковырявший шваброй раздевалку, весьма жёстко выругался.

– Страйк, бля! Э, пацан, ты совсем под ноги не смотришь, да?!

– Прошу прощения, – лепечет Чимин, закрываясь руками.

– Ты думаешь, я тебя бить буду? – уборщик мотает головой. – Мне как будто делать нехер. Ты сам себя убиваешь, как я погляжу.

Повсюду разбросаны люди-подсказки и ключевые события. Чимин уверен: неспроста. В последнее время ребусов больше и больше. Ему пора раскрыть глаза.

Он решил. Он сделает это. Чимин решил, что похудеет к следующему году настолько, что примет участие в университетском фестивале талантов. Поэтому с утра он съел на один тост меньше и до университета добрался пешком, а не на автобусе.

Неожиданно в мечты Чимина, застрявшего у вывески о фестивале, втиснулся посторонний.

– Ты ведь не забил на наш проект, правда?

Тэхён проворковал ему на ушко и отстранился со змеиной ухмылкой. Выглядел он уставшим, да ещё и нацепил на шею шарф. Разговаривать с ним после услышанного Чимину страшновато, кажется, будто Тэхён видит насквозь.

– К-конечно, я уже сделал презентацию, – сказал он, лишь бы поскорее от него отделаться.

– Надеюсь, что это так, жиробас, – Тэ зашагал по коридору.

– Эй, Тэхён!

Нет, когда-нибудь Чим себя пристрелит.

– Чего тебе? – тот закатил глаза.

– Ты хороший человек. Мне кажется, ты намного лучше своих друзей, если что, – Чимин порылся в рюкзаке достал полотенце и волнительно добавил: – Возьми, это твоё.

Как будто он дожидался эпичности данной минуты, накала драмы. Обалдело уставившись на него, такого несуразного, толстого, Тэхён состроил гримасу «я тебя умоляю» и махнул рукой.

– Господи, ты б его ещё на выпускном отдал. Оставь себе, всё равно не моё, не помню, где спёр.

Он, правда, плохой? Правда, делает всё со зла? Чимин почему-то продолжает вставать на лучшие стороны человеческие, хотя очевидно: хороших людей вообще-то и нет.

***

Сообщения, звонки, заёбы в сети, преследование по университету. Тэхён бы и заказал киллера для надоедливого профессора, но медлит. Из всех бывших эта заноза самая въедливая, противная. Пора бы фильтровать круг знакомых, особенно тех, с которыми спишь. Не попадаться на уловки и не растрачивать себя на идиотов.

Счастливое детство, напомаженные мечты, пафос… А Тэхён плевать хотел на роскошное бытие. Родители ему уже чуть ли не невесту выбрали, определили светлое будущее и область влияния, купили загородный домик, машину, учёбу. Да, он умный и сам бы мог сделать проект, который свалил на Чимина. Но Тэхёну становится похуй. И всё чаще, лёжа по ночам в огромной кровати, он слышит внутренний призыв к побегу. Неважно куда. Важно – с кем. Сопротивление бесполезно? А кто пробует? Отказаться от того, что есть, перечеркнуть привычное и устоявшееся? Сразу. С низкого старта. И много таких смельчаков на деле, а не на словах? Единицы.

Он богат. И ему тошно от этого. Непонятно почему, никогда нельзя было общаться с теми, кто не нравился родителям, непонятно почему, он был вынужден посещать всякие курсы для детей гениев и смотреть на тех, кто ниже свысока, хотя чисто по-детски ему казалось: они все одного роста. Все дети на этой чёртовой планете.

Его приучили морщиться, глядя на нищих, привили чувство прекрасного. Тэхён балуется. Тем, что унижает тех, кто ему не по душе. Тех, кто должен образумиться. Взять, например, Чимина. Если бы он имел волю, то не разожрался бы до размеров маленького слона. Вместо этого он постоянно таскается с едой и боится собственной тени. Взять друга из компании, который таскается со шлюхами, а потом жалуется на всех женщин. Тэхён просто въебал ему как-то раз за то, что задолбало слушать бесперебойное тупое нытьё. Или блондинка в их кругу, которая за коллекционные шмотки устраивала папе истерики, и Тэхён подсказал ей на спор поработать продавцом-консультантом, провалилась – поутихла.

Почему они остаются с ним? Он подозревает, что из уважения, какого-то подсознательного стремления обрести вожака. Да, он терпеть ненавидит эти их высокие порядки, начищенные мордашки и манерные замашки. Разнести бы их, зажравшихся, как класс, смести подчистую. Тэхён думает вразрез с системой, и это странно, подозрительно, вызывает вопросы.

Обозлённый, он избавился от шарфа, вышел на задний двор, к мусорным бакам. Но так и не прикурил, пихнув сигарету обратно в пачку. Мужчина в рабочей форме, закидывавший пакеты, тоже остановился в ступоре.

На шее Тэхёна алел засос, как шифр, как подпись, знамя. При солнечном свете всё не так, как той ночью. Ещё хлеще, сочнее, опаснее. Они, кажется, влипли и довольно нехило. Тэхён ощутил острое желание повторить, его тянуло обратно, в грязь, пыль и тёмную студийную квартирку, в запах соли и секса, объёмы бледного тела, бассейн испорченных простыней. Он хотел сосать его член, хотел развернуть, как парашют и спрыгнуть без страховки. Не золотой мальчик, скверный.

– Мистер «Флэш-рояль»? – его голос захрипел.

– Ха. Можно просто Мин Юнги.

Он такой простой. И сложный. И страшно задевающий за живое. Он нечто.

– Ким Тэхён.

По два шага навстречу. Ни один из них не может объяснить, что происходит, и почему они снова обнимаются, липко сосутся и шатаются от обезумевших ритмов пульса. Юнги теснит Тэхёна к ограде, вклинивается в него, припоминая, как хороши эти бёдра. Одна встреча. А сколько перевернулось. Рухнула устоявшаяся социальная лестница, красавица и чудовище, богатый и нищий, ступили на бренную землю и представить не могут, чем это обернётся.

========== Глава 5. Чимин снова суёт нос не в своё дело. ==========

Один человек держит за запястья, второй за щиколотки, по сигналу нужно начать плавно раскачивать жертву. В школе это состязание на силу называлось «Выдержи толстого». Тот, кто сдавался первым, проигрывал деньги и получал клеймо слабака. Однако, слабые к сближению не стремились, напротив – точили на Чимина зуб и норовили отомстить.

Иногда прежние унижения снятся, чтобы напомнить, как ты стал тем, кто есть.

Очнувшись за учебниками, раскиданными по столу, Чимин долго водил глазами по смазавшемуся местами шрифту, веки у него отсырели от слёз. В последнее время он не особенно понимает, как пришёл к тому, что имеет, несмотря на тревожное содержание сновидений.

Ничего. Ему ничего не хотелось делать, предпринимать новые попытки к изменениям. Один плюс тут же превращался в два минуса, один шаг вперёд сменялся двумя назад. Далёкая цель, привлекательная ещё вчера, сегодня уже теряла краски. На поиски вдохновения не хватало сил.

Спрятанные лезвия обретали всё большую привлекательность, ведь когда он покинет это тело, обретёт несусветную лёгкость, за которую не нужно бороться и превозмогать слабости. Хлипкая надежда, но на крайний случай сойдёт. Чимин уверен, что крайний – это когда он абсолютно точно не выдержит и лопнет.

А пока, приняв душ, он размышлял о фестивале. Всё-таки масштабы его поразительны: в качестве гостей приглашают известных айдолов, продюсеров, хореографов, некоторые из них вхожи в состав жюри. Победители и призёры получают чеки на достойные суммы, приглашения от агентств, будь то музыкальные, модельные или актёрские. Почти за три курса Чимин побывал только на одном мероприятии, восхитился тому, что творилось на сцене, сколько роскошных людей появляется в актовом зале, сколько аплодисментов сыплется на тех, кто умеет себя подать.

Кстати, Тэхён принимал участие в фестивале в прошлом году и занял второе место, затем отказывался от многочисленных предложений. До Чимина доходили слухи, и он не мог взять в толк, почему же такой эффектный парень не пользуется данным. Окажись на его месте Чим, и за ним бы не постояло. Впрочем, это бесполезные подростковые мечты – быть идеальным кем угодно, только не собой.

***

Мама переживала. И совершенно оправданно. Чимин ел заметно меньше, к тому же, где-то всё время пропадал, не откликался на разговоры, просьбы и малейшие знаки внимания. Родители надеялись, что у него есть на то веские причины (вроде подготовки к сессии). Никаких других вариантов, если размышлять здраво, быть у него не должно. Такая штука, как личная жизнь, Чимину абсолютно незнакома.

Запершись в комнате, младший представитель семьи Пак вовсе не занимался и не заслонялся стопками книг, как случалось ранее, в периоды, которые всё-таки сбивали его устоявшийся вес на пару кило.

Усевшись на пол, он увлечённо разглядывал затянувшиеся порезы на руках, вспомнил грандиозное падение, снова Тэхёна, днями не выходящего из головы по причине своей весомости и яркости. Особенно чётко вспоминались бесстрастные глаза, не жалеющие, не способные прощать, мерзлота, пробирающая до косточек. Ох, он умел наказывать молча. Находиться в его обществе – всё равно что пропасть без вести в сплошном тумане, вероятность найтись приближается к нулю. Чимин понимал, почему людей тянет в его бездны и сети. Также понимал, почему не испытывает к нему обиды или неприязни, не желает зла. Какими бы методами ни руководствовался Тэхён, все они справедливы, пусть и не отдают гуманизмом. Не Чимин слаб, не умея разозлиться, Тэхён – силён по факту своего существования. До него Чимину не добраться и никогда не дышать с ним одним воздухом.

Впрочем, Чимину хорошо и здесь, внизу. Просторно, но немного горьковато, а в своём обществе ещё и непривычно неуютно. Как никогда часто он начал отодвигать халат-штору в шкафу и заставлять себя смотреть на отражение с бугристыми контурами и припухлостями. Сплошное уродство. С брезгливой гримасой он щупал тело, обвисшую кожу на руках, ляжках, обхватить которые нереально, потом морщился при виде пальцев-сарделек. В один из таких поздних осмотров он вдруг резко хлопнул дверцей и, прихватив поднос с едой, опрометью бросился из комнаты, разозлившись на собственное бессилие и вечную победу материи над духом.

Еда скоропостижно отправилась в контейнер. Около двух ночи Чимин прильнул к подушке с чувством выполненного долга, но… Сон так и не пришёл. Чимин ворочался, грузно вздыхая и представляя процесс переворачивания маминых фирменных котлет с рисом и луком, поджаренных до сочной корочки. Сконцентрироваться на чём-то другом оказалось нелегко на фоне криков желудка, умоляющего о пощаде, ведь остаться без ужина для него полнейший стресс, первый за долгое время.

Чтобы облегчить бремя лишений, следовало обратиться к багажу прошлого. Единственное событие, имеющее для Чимина настолько же важное значение, насколько и тайная жизнь Ким Тэхёна.

Имя стоило изменить на другое, одеяло сбить в кучку и усесться на край кровати. Дотронувшись до щёк, Чимин не заметил, как начал улыбаться. А повод? Неужели стоит того, чтобы не пойти и не перекусить хотя бы ломтиком хлеба, захрустеть от удовольствия? Чимин помотал головой и заставил себя пережить то мгновение ещё раз, почувствовать температуру прохладных ладоней, разглядеть приветливое лицо.

С тех пор, как к нему прикоснулся Хосок, идти к залу, снова караулить и ждать, представ дёрганым эпилептиком по началу знакомства, становится немыслимо. Что он ему скажет? Что восхищается его гибкостью, стройностью…

Брекетами?

Вспоминая их, Чимин спустился с седьмого облака. Даже в самое совершенное совершенство закладывается какая-нибудь разрушительная деталь, таков замысел. Нет, Чимин не настолько задница и не считал, что это брекеты, которые рано или поздно покинули бы Хосока, сделав его улыбку ослепительной, Чимин уверен – обязательно найдётся ещё что-нибудь, от чего может отвиснуть челюсть.

Интуиция возбуждает интерес, а интерес мешает заснуть. В конце концов, сделалось только хуже, и Чимин застал окрашенный в розовый рассвет и завтрак в виде двух ржаных сухарей.

Пятница тянулась чертовски долго, сонливость била замученное тело, перед глазами плавали мушки. Избегать настойчивого взгляда Тэхёна почти не пришлось: Чимин приспустил очки на кончик носа и предпочёл притвориться слепым. Причина, по которой Тэхён так и не удосужился к нему подойти, крылась в том, что и сам он выглядел разбитым. Нет, аккуратным и ухоженным, как и всегда, но Чимин чувствовал на расстоянии – их обоих гнетёт бесплотное нечто.

Последние пары снова отправлены в тартарары.

«Сталкер». Так бы себя обозначил Чимин, виновато усевшись на облюбованную скамейку. Но идущий на тренировку Хосок – нет. И нельзя догадаться о сути его мыслей. Он прошёл мимо, лицо его скрывал капюшон, а голову наверняка глушили наушники.

Дверь так и закрылась.

Как и ожидалось, Чимин остался незамеченным, но вдобавок и непривычно неудовлетворённым. Привлекать внимание Хосока, а тем более надоедать ему, конечно же, не хотелось, как и возвращаться к заданиям, параграфам научных текстов и таблицам, поскольку через два дня Чимин либо получит зачёт, либо эпитафию.

Не мешало запастись терпением.

Чимин с железной волей сдержал порыв наполнить желудок и закусил губу, вместо того, чтобы отправиться прямо в кафе напротив. Единственное, что он себе позволил, устав от китового рёва – стаканчик чёрного кофе без сахара, выпить который стоило огромных трудов, потому что такой горечи Чимин в жизни не пробовал и считал слегка сумасшедшими людей, отдающих предпочтение не подслащенным напиткам. Что ж, он намеревается пополнить их ряды.

Ожидание вознаградилось спустя полтора часа, какие Чимин потратил на лёгкий бег туда-сюда вдоль улицы, бег, преисполненный желанием стереть себя об асфальт. Слабость нападала неимоверная, но сдаваться Чимин не собирался.

В очередной рейд он наткнулся прямо на Хосока и отпрянул. Чтобы поздороваться, Хосок приспустил маску, но посмотрел безучастно и сквозь, не обратил внимания на мокрую футболку Чимина, едкий запах, оплавленную влагой чёлку. Кажется, ему вообще не до чего. Чимин ахнул, невольно прижимая руки к груди. Симпатичное лицо напротив разукрашено цветастыми синяками, свежими ссадинами, верхняя губа разбита, а левая бровь рассечена.

«Он зашёл туда уже таким, но я не успел разглядеть, потому что шёл он слишком быстро. Значит, пытался скрыться?».

Переминаясь с ноги на ногу, Чимин отступил назад, его бордовое лицо ни с того, ни с сего напомнило Хосоку вино. Послышался неуместный смешок.

– Как поживаешь, парень с кошмарами? – попытка изобразить улыбку вышла у Хосока отвратительно.

В таких случаях заметить побои – правильно или наоборот бестактно? Чимин с ума сходил, не зная, как реагировать.

– Э-эм… Неплохо. Меня зовут Чимин, если что, – сочувствие в его глазах перешло всякие границы.

– Не пугайся, – пришёл на подмогу Хосок и натянул маску обратно, голос его затух, – это я так с велосипеда неудачно упал, ничего фатального. Выгляжу отстойно, знаю, но пропускать тренировки не могу.

Повреждения вовсе не похожи на те, какие бывают от падений, уж Чимин знает не понаслышке: потерпел достаточно неудач от позднего освоения двухколёсного друга. Но приставать с расспросами к едва знакомому человеку не походило на приличный жест, и Чимин замялся.

– Занимаешься спортом? Это похвально, правда, – Хосок вновь спас диалог от провала, но не стремился продолжать.

Перебрав всевозможные варианты, Чимин выдал самый глупый из них:

– Ты домой на метро?

– Да.

– Пробегусь с тобой рядом, не возражаешь?

Казалось, Хосок из тех, кто часто поступает так, как и ожидается от типа радушных людей, но он настойчиво отказал.

– Извини, но я бы хотел пройтись в одиночку. Без обид, ладно, Чимин?

Чимин поймал себя на том, что выглядит наглым прилипалой. Кто в здравом уме вообще согласится, чтобы рядом бежала и пыхтела потная гора? Господи, какой же он наивный идиот!

Стыдливо опустив глаза, Чим отошёл, чтобы пропустить Хосока и осторожно поднял руку в знак прощания. Он хотя бы смог ненадолго его увидеть и убедиться, что остаётся по-прежнему невзрачным жирным пятном.

Но отказаться от мысли проводить Хосока на расстоянии Чимин так и не сумел, подождал, пока между ними наплывёт побольше народа и взял на примету красную полоску на чёрном капюшоне толстовки.

Странно, но Хосок двигался в противоположную от метро сторону. Разобрался даже Чимин, не настолько уж и мастер картографии, зато человек с неплохой памятью. За две недели он столько раз исходил эту дорогу в обоих направлениях, что мог безошибочно пройти её вслепую. Не те указатели, дома, витрины. Путь Хосока пролегал дальше, нырял проулком в другой квартал. Возможно, его дом в другой стороне, и он солгал? Против версии играл тот факт, что Чимин целых четыре раза (случайно) шёл следом за Хосоком, исчезающим после танцев в метро. Другое важное дело, в которое Чимину лучше не совать нос, обрастало налётом таинственности.

Чимину предстояло осторожничать: толпа редела, и между ним и Хосоком исчезали преграды. Один оборот – и Чимин попался бы на раз-два. Единожды Хосок приостановился, напугав преследователя до мурашек, но, кажется, он всего-навсего проверял телефон. Выдохнув, Чимин продолжил слежку, сбавив шаг и накинув ветровку, какую на всякий случай всегда держал в рюкзаке. Мысленно он очень сильно себя ругал за любопытство и не акцентировал внимания на том, что перестал заботиться о том, как на него смотрят другие и что думают.

У Ким Тэхёна есть тайны, и у Хосока тоже. Чимин с некоторым приливом гордости вообразил себя участником неведомой ролевой игры, где попался ядреный квест.

Сколько они шли так, Чимин не засекал, но небо стемнело. Улицы сужались, чернели, надписи на вывесках становились безобразнее и небрежнее, с людьми тоже происходили необъяснимые перемены. Чистые улыбки кривились ухмылками, ласковые взгляды становились откровенно пошлыми. Законопослушные граждане оставались где-то вовне, а здесь кружили люди безликие, пропадающие, проходящие мимо и свободные, они словно вырастали из-под земли и тут же пропадали в нужных им домах. Вульгарно раскрашенные проститутки шушукались и смеялись, что нимфы. О, им было всё равно, как выглядит Чимин, и их воркование почти успокаивало, придавая так не хватавшей уверенности. Взрослые мужчины говорили и курили, стоя в компаниях у баров, демонстрируя новые бампера на машинах или тиская женщин. Несколько улиц дозволенного произвола, многократного приумноженного в невинных глазах.

«Это же тот самый…», – запоздало подумал Чимин.

Район, в котором организованная преступность живёт припеваючи. Чимин ощутил, как дрожат коленки, хотя до того совсем не боялся того, что делает. Более того, он не отвлекался от красной полосы впереди. Хосок ещё раз свернул и исчез под вывеской над подвалом вроде безвкусного паба, а вроде и нет. На площадке скопились люди, говорившие оживлённо, отчаянно жестикулирующие, некоторые из них, взглянув на Чимина, даже не задерживали взгляда. Позднее Чимин поймёт, что под действием наркотиков и алкоголя или просто под дозой адреналина люди видят саму красоту и не сосредотачиваются на недостатках.

Тем не менее, вздрогнув, Чимин направился ко входу, налёг на тяжеленную дверь. В коридоре, где в углублениях между выпуклых колонн сгущались тени, горела одна лампа, по правую и левые стороны пустовали столы со включенными ноутбуками. Ноги Чимина одумались быстрее, чем он, и направились обратно, однако, не успел он хватиться за ручку, как был оттащен назад.

Человек, внезапно припёрший Чимина к стенке и до боли стянувший глотку, объявился бесшумно. Накачанный брюнет с неприветливой миной. Чимин захрипел и воззвал о пощаде, с натугой назвал имя Хосока.

Молодой мужчина в чёрном отпустил его и посмотрел почти удивлённо, расслабился. Чимин смог разглядеть его и назвал бы симпатичным, если бы только не врезавшаяся во взгляд нелюдимая суровость. Левую скулу уродовал (а то и украшал) шрам, похожий на маленькую скобку. Парень немногим старше Чимина, но выглядел настолько мужественно и авторитетно, что у того по спине прокатились мурашки.

Впереди приоткрылась дверь, и в коридор пахнуло неприятными запахами, послышались глухие крики. Кто-то вышел и обратился к «охраннику» (Чимин сомневался в его должности).

– Чонгук, ты не собираешься возвращаться?

Тот указал на Чимина.

– Что там? Неужели большой босс не распорядился о новом сменщике, и Кён сегодня один? Куда-то отлучился и попросил вход покараулить, а ты поймал нарушителя?

Тот, чьё имя Чонгук, на всё ответил кивком.

Чимин нашёл силы подняться, осторожно выглянул из-за колонны, чтобы посмотреть на собеседника. Опешили оба.

– Э, пацан?

На Чимина таращился уборщик, затем ошарашенно взглянул на Чонгука, который скрестил руки на груди. Подойдя, Мин Юнги (именно так гласил его бейджик, если Чимин ничего не путает), оказался по плечо высокому спутнику и приятельски похлопал его по спине.

– Мы не знакомы, Чонгук. Но я трахаюсь с его одногруппником, поэтому дадим парню шанс посмотреть, что такое мир настоящих мужиков. Ему пойдёт на пользу.

Разум не выходил на связь с Чимином, а потому он послушно двинулся вслед за Юнги, Чонгук молча закрепил позицию в арьергарде. Войдя, Чимин почувствовал себя загнанной в ловушку овцой. Масштабы подвала впечатляли. Беглым взглядом оценив обстановку в ноль баллов, Чимин втянул воздух, чтобы поглубже вдохнуть, поморщился. Он и сам, конечно, воняет после тяжёлой физической нагрузки, но тут намешано что-то запредельное, убойный дух так и не выветрившейся помойки или заплесневелого притона. Серые стены с облупившейся краской утыканы железными дверьми с закрытыми решётками, в коридоре пусто. Настенные бра выглядели настолько жутко и резали тусклым светом по глазам, что Чимину пришлось довольствоваться видом мысков собственных кроссовок.

Не имея острых углов, коридор должен был быть овальным, а значит, огибал некое здоровое помещение, у которого, предполагал Чимин, должно иметься специальное предназначение. Именно оттуда доносились дикие вопли и шум. Для чего Чимину устраивали экскурсию, он не особенно понимал, но был не против отвлечься от мысли, что его не собираются прикончить за то, что он влез, куда не следовало.

– В восьмидесятые тут пряталась больничка для уголовников, скосивших срок за счёт невменяемости, но финансирование закрыли, – с видом знатока рассказывал Юнги. – Потом здесь был бордель, в центральном зале сломали все стены процедурных, чтобы замутить стрип-клуб. Дело тоже прогорело: главного застрелили, и власть перешла к отбросу, который открыл наркопритон, продержавшийся до той поры, пока он не обнаглел и его не прикрыла полиция. Поэтому кое-где до сих пор воняет трупами, ну и ремонта подвал не знал давненько. Между прочим, есть ещё нижний уровень, там получше. В целом, выглядит здорово, правда?

Он резко развернулся на носочках, и застал неописуемый ужас в глазах Чимина, уставшего потеть. Кажется, Юнги ситуация немало забавляла.

– Иногда я возвращаюсь сюда ночами, старые страсти – страсти навсегда, – развёл руками Юнги и, уловив в лице Чонгука насмешку, исправился: – Ладно, возвращаюсь часто, – он тыкнул Чонгука в живот, и Чимин заметил, что о тамошний пресс можно стирать. – Ты вообще не бузи, потому что я работаю и встал на праведный путь. Но надо понимать, что я всего лишь простой смертный и избавиться от всех соблазнов нереально.

Чонгук скривил рот, и Чимин осмелился спросить, что с ним не так.

– Очевидно, что он немой, идиот, – нахмурился Юнги, его это задевало. – Но Гуки всё слышит и понимает. Детская травма, сечёшь?

Не сечь Чимин никоим образом не посмел. Они дошли до одной из однотипных дверей, Юнги нажал на ручку и пригласил войти, отвесив трагический поклон. Зашёл он первым. В жёлто-зеленоватой комнате кожаная софа кофейного цвета, старый гардероб и боксёрская груша, а так же огромное зеркало на всю стену. Чимин оцепенел за порогом, по-видимому, всё ещё предполагая, что не проснулся после обеда. Вместо закономерной краски на щеках, он стоял бледный, как смерть.

– Сюда иди, – скомандовал Юнги, и Чонгук легонько пихнул Чимина в спину. – Давай-давай, заходи, не стесняйся. Никто не собирается причинять тебе вред, уясни. Но такие случаи были, когда кто-то пытался проболтаться, да, Гуки?

Чонгук намеренно сделал страшные глаза, Юнги расхохотался, а Чимин почувствовал, что близок к падению в обморок. Тем не менее, он досчитал до десяти и опустился на софу, заняв добрую её половину.

– Скажите, пожалуйста… – Чимин с радостью принял стакан воды, протянутый Чонгуком. – Вы знаете парня по имени Хосок?

Напряжённо молчание продлилось пару секунд, пока Чимин жадно пил воду. После он смял стаканчик и кинул в урну, на удивление – попал с первого раза.

– Знаем, конечно, – простодушно ответил Юнги и, задумавшись, просиял. – О, я понял. Так ты за ним увязался. Удивительно, как такое мясо не заметили местные собаки.

Чимин съежился, а Юнги равнодушно взглянул на наручные часы.

– Кстати, да, можешь на него посмотреть. На Хосока.

– Правда? – обрадовался Чим, но тут же угас, представив, что его в тёмном углу задушит этот самый Чонгук, который до этого расправился с Хосоком. Он так и не понял, что это за чёртово место.

Юнги пощёлкал пальцами перед глазами Чимина, вызволяя из оцепенения.

– Идём.

Основная дверь располагалась на северной стороне, и чем ближе они подходили, тем свирепее казалось наводнение толпы внутри, и тем ужаснее чувствовал себя Чимин. Наконец, дверь отъехала в сторону, и его буквально впихнули в огромный душный зал, в самом центре которого возвышался здоровенный огражденный ринг, где под софитами дрались двое мужчин. Ликующая масса вокруг разъяренно размахивала руками и сотрясала воздух возгласами, призывами. Чимин и подумать не смел, что подвал настолько близок к аду.

– Что это такое…? – он растерянно взглянул на сопроводителей, пришлось прикрикнуть, чтобы быть услышанным.

– Бои без правил, – пояснил Юнги, кладя руку Чимину на плечо. – Такие как я, делают здесь ставки, такие, как Чонгук, например, за эти ставки дерутся.

– Но где Хосок…?

Тогда Чонгук поднял пухлую руку Чимина и, воспользовавшись его пальцем, указал на фигуру в синем, отскакивающую от противника пружинкой. Быть того не могло. Это же его бабочка.

Бабочка, потерявшая крылья.

От изумления Чимин так и остался стоять с приоткрытым ртом. Для него перевернулась вся сущность бытия.

========== Глава 6. С больших гор – большие камни. ==========

В перерывах Тэхён больше не сидел с друзьями, стремился избавиться от их общества, ссылаясь на скуку. Никто не осмеливался пойти за ним следом или предложить вопреки всему составить компанию. Тэхён ни в ком не нуждался и мог открыто заявить об этом.

Местечко на крыше приватизировано давно, претендовать на него никому в голову не приходит, поскольку Тэхён за немалую сумму купил у завхоза ключ и сразу заметил, что посещение крыши не будет бесплатным для остальных. Поразительно, как легко достаются вещи, если ты владеешь парой лишних бумажек. На некоторых обеспеченных ребятах Тэхён ещё и неплохо заработал.