Текст книги "Не без греха (СИ)"

Автор книги: -Канамуля-

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

И только светлая нежность к Хосоку не менялась совершенно, не подвергалась переплавке под влиянием любых температур. Чимин подозревал, что его могло тянуть к приключениям, потому что – посмотрите какой парень, но самый главный для него человек на расстоянии вытянутой руки. Он друг. И нет. Уйдёт одно, на замену грянет другое. И оттого делалось страшновато.

Вряд ли бы Чимин мечтал впутываться в заговоры и хитросплетения организации, мнившей себя наместниками небесной канцелярии. Чимин подумал, что такие обязаны быть, работать на пользу правительств, заниматься исследованиями человеческой психики. Вероятно, Сокджин и впрямь может называть свою деятельность в обществе – хобби, а на деле занимается пытками и изучением электромагнитных мозговых волн в каких-нибудь секретных лабораториях. Он оставил контакты. Затем ли, чтобы Чимина снедало любопытство или затем, чтобы он обратился за помощью, если запутается – неизвестно. Тяги распоряжаться чужой судьбой он так за собой и не обнаружил.

– Чимин? – Хосок неожиданно повернулся и придвинулся, налегая рукой на его талию.

– Что? – под Чимином точно загорелась простынь, сердце забилось в висках.

– Мне нужно срочно увидеться с мистером Зет.

Он добавил тихий рассказ-отчаяние про его связь с сестрой, назвал его настоящее имя. Ему требовалась подпитка, поддержка, вылазка прочь из мигреней и черни.

Находились они по обе стороны стекла, и бились о него в кровь. Попытка ухватиться за разум.

Чимин продолжал лежать неподвижно, пристраиваясь к заглушающим всё остальное прикосновениям, летящим по спине. В него загнали занозу, и этот нарыв поднимался воспалением под кожей. Хосок ненароком мог удалить, и почему бы не поддаться, раз это так хорошо…

Даже целовать его получилось не сразу, как-то само собой, неосторожно. Замазанная неловкость. Рыкнув, Хосок перекатился и налёг на него, давя на пах, Чимин вздрогнул и по инерции зажал крепкие бёдра своими, выгнулся навстречу, со стоном хватив воздуха. Руки Хосока сомкнулись под его лопатками. Недолго продержавшись на расстоянии, он смял губы Чимина и прокатился новой твёрдой волной, Чимин заёрзал и завздыхал. Хосок впился в сладкую шею, облизал ключицы и вернулся к долгому поцелую. Они путались, тушевались и искали пути отхода, но бежать было уже некуда, лишь продолжать.

Их руки переплелись у животов и сползли к ширинкам. Лёгкий обхват, неуверенный, сильнее. Обоюдный дрожащий стон. Хосок не давал продохнуть, доводя до предела, настойчиво выжигая засосы в желании подписать собственность. Чимин старательно забывался, теряя границы своей свободы где-то на линии соприкосновения с телом Хосока.

Не совсем секс по сути, обмен любезностями, но Чимин всё равно чувствовал себя паршиво, словно пытался доступом к плоти купить абонемент безоговорочного к себе доверия.

***

Маловероятно, чтобы он был проинформирован лучше, нежели сам Чимин. Но попробовать стоило. Тэхён не появлялся на занятиях почти две недели, и Чимин, как ни странно, забеспокоился. Рядом с Тэхёном его хотя бы не так яро атаковали новоиспечённые друзья. С некоторых пор Тэхён прослыл язвой, и его мрачность бросала спасательную тень и на Чимина. По крайней мере, когда они сидели рядом (а Тэхён ничего против не имел), к ним старались не подходить. Виноват был и слушок об их отношениях, но то не главное. Главное, что Чимин всё же переживал о причинах его отсутствия, привязать которые было не к чему.

После занятий Чимин отложил танцы и направился прямиком к дому Тэхёна. Вероятность попасть туда равнялась нулю, но к великому везению, он застал момент открытия ворот и выезда машины, а затем узнал в вышедшем водителе телохранителя Тэхёна: такого ни с кем не спутаешь.

Чимин напрягся, припоминая, как при нём Тэхён звонил ему, называл по имени…

– Чонгук! – Чимин замахал руками.

Тот бесстрастно взглянул на него, но подошёл.

– Привет. Мне срочно нужно поговорить с Тэхёном. Ты меня помнишь, да? Я Чимин, – и Чонгук слегка кивнул. – Так вот, домашку ему принёс.

– Тэхёну это не нужно. Зачем ты здесь?

Обомлев, Чимин выпучил глаза. Помнится, этот парень был нем, как рыба.

– Если честно, у меня к нему серьёзный разговор. О клубе «Хель».

Выражение лица Чонгука живо переменилось, сделавшись горестно заинтересованным.

– Ты что-то знаешь об этом? – спросил он.

– Мы можем обменяться информацией, – уверил Чимин.

– Подожди здесь, хорошо? Тэхён скоро выйдет.

Чонгук отошёл, чтобы поговорить по телефону, по-видимому, корректируя планы на сегодня. Чимин простоял около десяти минут. Тэхён вышел с головы до ног в чёрном, закутанный в шарф и прячущий руки в карманах. Поздоровался едва слышно. Ни прежней спеси, ни пренебрежения Чимин в нём не разглядел.

– Случилось что-то, да?

– Случилось, – Тэхён шмыгнул носом, после отсиживания дома холод казался изуверским. Тут же с мягким шорохом шин подъехал его личный автомобиль. – Чонгук отвезёт нас в одно место, ты не против?

– Конечно.

Чимину подумалось, что будет забавно, окажись они в том же ресторане, куда его возил погостить Сокджин. Но нет. Местечко Тэхёна – кафе-бар неподалёку от центра, да не обычный, а для особых персон: Чимин сделал такой вывод исходя из того, что Тэхёну пришлось доставать документы на входе. Дальше они прошли в полупустой зал (пару в дальнем углу, а также несколько мужчин, говоривших о своём, можно было и не замечать). Чонгук помог снять Тэхёну парку, повесил на вешалку позади. Чимин скривил рот и справился самостоятельно.

После тщетной поездки к Намджуну, которого точно так же не оказалось на месте, как и грёбанного мистера, Тэхён занимался самостоятельным раскапыванием отцовских грешков и настроения ему это никак не прибавляло.

– Ну, выкладывай, что там у тебя, Чимин, – Тэ посмотрел на Чонгука, и тот достал сигареты, поставил пепельницу, но сел только по приглашению. – И я надеюсь, что не зря выехал, попусту время тратить мне не с руки.

Чимин рассказал всё, что знал. Почти всё.

========== Глава 15. Ножи на ложе. ==========

Тэхён чувствовал сближение двух полярностей, в том числе и где-то глубоко внутри. Его вечный алкоголик и безумец шёл навстречу мягкому и нежному мальчику, познавшему потери и лишения.

Чонгук сидел с ним в комнате, помогал разбираться с копиями документов, вытащенных из отцовского сейфа. Когда они решили, что бумаги лучше перевезти и хранить в другом месте, Чонгук ещё раз спросил:

– Ты и впрямь хочешь посадить своего отца?

– Да, – без колебаний ответил Тэхён.

А ещё потопить этот бестолковый эсминец важности и публично заявить о семейных ошибках, погрешностях, взятках и опрокидывании налоговой, принести извинения перед Чимином, профессором, исповедаться и, взойдя на костёр, самолично раздать огонь людям. Он догадывался, что полетят щепки, что смоет сажей всё, что он так любил, но останавливаться не планировал. Его всё решительно заебало.

***

За окнами стемнело. Кафе-бар окутал свет и призрачная дымовая завеса от прибывших посетителей. За деньги можно всё. Чимин, морщась, потягивал предложенный Тэхёном бокал пива, на тарелках уменьшалось количество закуски.

Финиш. Услышанного из памяти не сотрёшь. За разговором раскрылись характеры: Тэхён не такая уж заноза, Чимин не из самых робких.

Как бы то ни было, Тэхён поверить не мог, что всё настолько плохо, масштабно и закручено.

– Вот это охренеть… Чонгук, неужели? Какой-то клуб повёрнутых масонов, – Тэхён с надеждой посмотрел на него, но подтверждения сомнениям не нашёл. – Твою же мать.

Чимин виновато пожал плечами, нагрузил так нагрузил, зато немного полегчало. Он почему-то умолчал только о том, что имеет контакты Сокджина. Собственно, Тэхён знал много меньше, зато Чонгук, как приближённый к этой шайке-лейке, был способен дать достоверную информацию, но продолжал держаться отстранённо. Чимин решил, а не повязан ли он каким-нибудь обетом молчания или тамошним кодексом чести.

– Он ещё и сестру Хосока обрюхатил. Может, потому и свалил? – Тэхёна подрывало кинуть бокал в стену, чтобы реальность прекратила расползаться под ногами.

– Не похоже, чтобы его могли добить такие мелочи, – не согласился Чимин. – И он, и его правая рука – вдруг разом покидают город, а то и страну. Это странным образом совпадает со временем смерти Юнги, – и Чимин снова выражает душещипательный набор соболезнований, – и я, чёрт его знает, что об этом думать.

Тэхён снова закурил. Когда так делал Юнги, пуская дым кольцами, в голову тому приходили чистые отфильтрованные мысли. Тэхён же медленно пьянел и соображал туго.

– А Хосока ты держишь в неведении, я так понимаю? Почему? Рассказал бы, и дело с концом.

– Ага, тебе легко говорить, – нахмурился Чим. – Я переживаю за то, как он отреагирует. Даже не на поток моего священного знания, а вообще… С матерью ведь живёт, на Сонхи из-за этого Сокджина взъелся. Мне тупо страшно, что он вывернуть может.

– Ничего такого, чего бы ему вывернуть не хотелось, узнав и не от тебя. Как там говорят? Первые реакции – истинные реакции, – Тэхён улыбнулся. Что-то его забавляло. Или алкоголь ударял в голову. – Эй, Чонгук, не желаешь что-нибудь сказать? Можем мы быть участниками большой игры?

Чимин напомнил, что для этого необходим заказчик.

– Точно не знаю, – ответил Чонгук.

– А заказчиком мог стать и мой отец, – пожал плечами Тэ.

– И зачем ему это? – поморщился Чимин.

– Говоришь так, будто мой случай Сокджину был совсем неинтересен, – обиделся Тэхён.

– Дело не в том, что ты неинтересен, – вмешался Чонгук, и обе пары глаз вперились в него с вниманием. – Дело в том, что вы уходите от главного вопроса. При мне Сокджин никогда не пропадал со всех радаров.

Тут Чонгук требовательно и с укором взглянул на Чимина, точно знал, о чём он недоговаривал. Мелькнуло у него подозрение, что рыжему достались контакты, какие Сокджин при нём же, Чонгуке, выдавал кандидатам в организацию. А если не так, то какой ещё повод мог быть у их встречи?

– А может быть, они от спецслужб бегают? – вяленько предположил Чимин. – Спалились в чём-то и давай дёру.

– Ну да, дёру. «Хель» открыт, – резонно заметил Тэхён. – И там продолжают развлекаться, мы уже проверяли.

Минуты в раздумьях, на трёх лбах обозначились складки. Что-то уползало прямо из под носа, очевидное и совсем несложное.

– Та-ак, – Тэхён прикрыл глаза и устало потёр виски, поднялся. – Я отлить. Чонгук, закажи мне бурбона. Чимин, никуда не уходи.

Он поднялся и довольно просто справился с расстоянием до уборной. Сделав заказ, Чонгук погасил безразличный вид, напустив обозлённый. Чимина сковало.

– Он ведь звал тебя, Чимин.

– Ч-что? – он подавил нервную улыбку, затылок взмок.

Чонгук перегнулся через стол и взял его за воротник, шипя:

– Ты знаешь, как с ним связаться, но почему-то молчишь. Что ты ещё скрываешь? Говори.

– Ничего я не скрываю. Просто не хочу сделать хуже.

Он сжал челюсти и выдержал такую паузу, какой хватило на возвращение Тэхёна.

– На пять минут вас оставить нельзя, – рука Тэхёна легла на плечо Чонгука, и тот занял своё место. – Уже пытались морды друг другу разбить?

– Да нет, это мы так шутим, – Чимин поправил воротник рубашки.

– Отбитый ты совсем, если вздумал над Чонгуком шутить. Ты, Чимин, меня раньше бесил, а теперь вот вызываешь уважение, – Тэхёна потянуло на откровения при старине «Джим Биме».

– Взаимно, – кивнул Чимин, от выпитого его покачивало. Обоих сверлил недовольным взглядом непьющий Чонгук. – Нас сблизил общий враг.

– Сокджин не враг, – тут же сердито поправил он. – Мы ничего не знаем наверняка.

– Тоже верно, – Тэхён расслабился и не хотел вступать в ненужные склоки.

Им стоило объединить усилия, но в чём именно, когда кругом непонятные хвосты, привязанные к неведомым чудовищам. Пока Тэхён заливался и прислушивался к музыке в духе старых вестернов, Чонгук безынтересно вставлял зубочистки в ржаной сухарь, а Чимин хлопал глазами и барахтался на краю трезвости.

– Итак, я пилю сук, на котором сижу, а ты всячески пытаешься сохранить Хосоку рассудок, – подытожил Тэхён. – Правильно я понимаю: Хосоку Сокджин был нужен, чтобы убедить того поговорить с сестрой насчёт сохранения ребёнка? Проблем ему, видимо, недостаточно.

– Может быть, он не хотел, чтобы Сонхи совершала необдуманные поступки и потом жалела. Он сказал, что они поговорили, и она его всё-таки оставит.

– Хосок долбоёб, вот зря вмешался. Огребёт же. По-моему, это её личное дело. Да и баба с мозгами, всё понимает. Травмы детства – раз, да и потом, она же наркоманка. Мало ли, ребёнок с отклонениями, мало ли, даже в самом лучшем случае – она в будущем опять сорвётся? Хосок со своей добродетелью не в тему.

– Не знаю… – вздохнул Чимин и потёр влажные уголки глаз. – Не знаю, что делать. Я люблю его, а когда любишь – надо быть откровенными. Сказать ему хотя бы о том, что говорил с Сокджином, что знаю, какое у него прошлое, о родителях… Пусть он разозлится, пусть взбесится, но это лучше, чем его нескончаемые драки и попытки склеить не склеиваемое. Я устал встречаться и делать вид, что всё хорошо.

Чонгук помрачнел. Отчего же тогда Юнги, любя, молчал о них перед Тэхёном? Стыдился или берёг их братские отношения? Он изо всех сил старался быть хорошим.

– Сокджин предоставил тебе выбор, – спокойно сказал Чонгук. – Так что прекращай ныть и делай с этим что-нибудь.

– Да уж, – поддержал Тэ. – Как бы там ни сложилось, Хосок рано или поздно поймёт, кто на его стороне, а кто нет. Не пытайся его образумить и впарить, как лучше, пусть сам решает и несёт за это ответственность. Возможно, ему даже понравится.

Несмотря ни на что, Чонгук не выдавал Чимина и его особой привилегии, просто смотрел чересчур серьёзно. Чимин же предчувствовал, что звонок Сокджину будет засчитан, как проигрыш, как подсказка в решении трудной задачи за секунды до озарения или того хлеще – кнопка детонатора в мощной бомбе.

Оплатив по счетам, они, наконец, покинули заведение.

– Узнаешь что-нибудь – звони, – попросил Тэхён.

И Чимин, шагнув со ступеньки, поскользнулся и сделал грациозный пируэт. Однако, на ногах устоял, шатнулся в сторону Тэхёна.

– Садись, подвезём, – он подхватил его за подмышки – Ты, кажись, раньше не выпивал?

Икнув, Чимин рьяно помотал головой и с радостью принял предложение.

Проводив Чимина до самого порога, Тэхён полюбовно его обнял и похлопал по спине. Чимин несвязно поблагодарил и исчез за порогом.

Вернувшись в машину, Тэ старался дышать ровнее, понадобилось время, чтобы сконцентрироваться. От печки по ногам побежало восхитительное тепло.

– Домой? – спросил Чонгук.

– Нет, домой не хочу. Давай сюда, – Тэхён зашуршал в визитнице и показал цветастую карточку с адресом.

– Зачем тебе в отель? – сдвинул брови Чонгук.

– Тошнит от дома. Делай, что говорю, – рыкнул Тэ.

Мне виднее, я старший.

Чонгук не стал спорить. Отвезёт и оставит его там, раз так хочется приключений или напротив, вынужденной изоляции.

***

У Хосока больше не получалось оставаться дома подолгу, он ощущал, как растёт отвратительный барьер между ним и семьёй, забивался работой и считал дни до истечения недели. Ясное дело, что Сокджин ускользнул, и требовался увесистый аргумент для того, чтобы Сонхи не натворила бед. Ребёнок мог стать её спасением, но и наказанием – вполне.

Хосоку страшно давалось понимание действительности и рисование новых границ. Поэтому он пришёл к ней и попросил очень трепетно, попросил выносить, не губить эту маленькую ни в чём неповинную жизнь. «Я буду рядом, Сонхи, я помогу». И его искренность, приправленная ложью, дала Сонхи ничтожно маленькую, но надежду. Она обещалась дорасти до уровня шара и если что, простить её за вероятный отказ. «Не хочу потом всю оставшуюся жизнь обвинять тебя, братишка».

И вот он снова вернулся в прежнюю колею, занялся боями, почувствовал прилив ненужных сил. Ему не нравилось то, что Чимин пытался отговорить его от похождений в клуб. Его личное дело – как распоряжаться досугом. «Ты танцуешь, я дерусь. К тому же, тут и деньги». Да, светил синяками и побоями, зато, если выигрывал, денег получал достаточно.

Правда, не насыщался.

На личном фронте становилось странно. Дружба с Чимином перетекла в интимный союз. Поначалу он хотел Чимина нянчить и баловать, а потом рыжий то казался ближе всех на свете, то дальше, чем звёзды. Он упорно не желал подпускать Хосока к своей девственности, трясясь за неё, как девчонка, но доводя до срыва крыши поцелуями в несколько долгих минут. Ещё и частенько приходил на свидания понурым, уклонялся от объяснений, что не так. У Хосока, как будто и без того проблем не хватало. У него лопалось терпение, ему не хватало жара, телесной искры. Он в упор не видел препятствий, чтобы взять и сделать друг другу приятное, когда знакомы уже больше года. Ко всему прочему, взрослые парни. Так или иначе, заёбы Чимина оставались необъяснимыми до определённого зимнего вечера.

Однажды Хосок абсолютно точно неправильно подобрал время, но увидеться с Чимином хотел отчаянно. Тянуло. Не решаясь надоедать его родителям, он прождал рыжего около полутора часов, хотя тот и написал: «Буду дома после семи». Хосок грел озябшие руки стаканчиком кофе и слушал музыку.

А потом случилось необычное явление. Из подъехавшего к дому «ниссана» вышел не кто иной, как Чимин, следом ещё какой-то парень… Шли они плечом к плечу, более того – Чимина, явно подвыпившего, практически тащили. Хосок порывался пойти и разобраться, теряя самообладание и скрипя зубами, но наблюдал издали. За тем, как его Чимина лапает чужой парень, придерживает. И в нём Хосок наскоро узнал Ким Тэхёна. Встревать расхотелось. Как отрезало.

Так вот куда Чимин пропадал, вот почему выглядел как в воду опущенный? Закрутил с Тэхёном, университетской знаменитостью. Что ж, нынче они могут считаться самой красивой парой из всех увиденных Хосоком. И он совсем не удивится, если ему Чимин даёт с превеликой радостью, а его держит в качестве запасного колеса. Задушить обоих – первая мысль, потом скрутить Чимина, обозвать шлюхой и взять насильно – вторая. Третья: «Хосок, какой же ты придурок». И трус. Руки опустились. Где-то и в чём-то Хосок всё же всегда не дотягивал.

Выяснять что-либо у Чимина, находившегося в подобном состоянии, всё равно было бесполезно. Хосок чувствовал, как просачивается сквозь пальцы всё прожитое. Он не хотел обвинять Чимина и делать преждевременные выводы, но они напрашивались сами собой. Хосок не мог расценить это, как предательство, подумав, что с таким, как Тэхён, Чимину светит больше счастья, нежели с ним. Но он мог бы и закрыть на это глаза, учитывая, что Чимин для него – тот единственный предохранитель, не дающий сорваться.

И раз уж тот крутит на двух фронтах, не проявить ли Хосоку настойчивость в требовании желаемого?…

Чёрт, а не пытался ли он запутаться ещё сильнее?

Внезапно Хосока окатило. Он вспомнил кое-что. Вспомнил чужого мужчину, приходящего за мамой. Мужчина пах кофе, совсем как этот, недопитый в стакане. А потом они куда-то уходили, и Хосок ждал возвращения отца.

***

Зачем, зачем? Чонгук шёл за ним и смотрел, как покачиваются бёдра, зачем он следовал принципам и братским заветам, а на деле замечал, какими духами пробивало сквозь бродящий запах виски. И присматривался, как в лифте отражает серебристый свет смуглая кожа, как подточены ухоженные ногти, и поблёскивают розоватые губы.

Освещение в номере – узорчатое бра над кроватью. В узком коридорчике кисель, а не время, бурбон, а не воздух.

Тэхён очаровательно захмелел, по телу наконец разошлись тёплые пятна и спирали, рассудок ослабил цепи, эмоции растаяли. Суровая красота Чонгука вдруг показалась трогательной. Чонгук заметил затрепетавшие пушистые ресницы напротив, быстро отвёл глаза. Мучительно. Всё это слишком мучительно и в корне неверно.

«Пожалуйста, разматывай чёртов шарф», – умолял его взгляд.

Чтобы поспешно убраться отсюда, оставив обязанности в стороне и укрыв одеялом кипящую плоть, появиться когда-нибудь завтра, уже остыв.

Тэхён опустил шарф на тумбу, бесконечно долго расстёгивал пуговицы и остановился, вскинув подбородок. Задумался. В груди ошалело колотилось сердце. Он приоткрыл рот, приглядываясь к Чонгуку как-то иначе, оттолкнулся от стены пружинкой и подкрался поближе, прикоснулся к его щеке и вдруг с жаром прижался к губам, прочертил языком по нижней, втянул.

Вывернутая комната, уродливые линии, зигзагообразное палёное течение времени. Чонгуку всё казалось ирреальным. Тепло Тэхёна задаром просачивалось сквозь бетон, его слишком много, чтобы объять или контролировать.

Очнувшись, Чонгук оттолкнул его.

– Ты что делаешь?! – рассвирепел он, и Тэхён ощутил долгожданный благословенный ужас, дрожь в коленях.

Что они делают?

Он глянул исподлобья, стягивая с себя куртку, на глазах оторопевшего Чонгука стащил и джемпер, оголяя точёный торс. Потянулся, жадно облизнувшись. Настолько пьян или неуравновешен? И снова подошёл вплотную, перехватывая чужой поводок.

Юнги как будто прямо здесь, между ними, в них. И оставалось соединить два пазла воедино. Мираж его присутствия подтолкнул Чонгука к действию: молниеносным рывком он прижал Тэхёна к стене и содрал с его губ печать вздоха, сжал ладонями ягодицы и больно надавил на пах жёсткой бляшкой ремня, куснул за язык. Насилу остановился, часто дыша. Шокирован.

Секунды ушли на сомнения, конфуз и лёгкие ожоги покрасневшей кожи. Чонгук напрягся, и обрисовались линии желваков, он скрутил Тэхёну запястья, мысленно проклиная. Сражался, но безуспешно, сдерживался, но недолго. Тэхён бережно окольцевал его талию, закидывая ногу на бедро, и провёл языком по ушку, прижимаясь и мурлыча испепеляющее веление, просьбу, пожелание, как угодно.

Без аргументов Чонгук обязался исполнить. Или потому, что ему не хватало огня, а скопившиеся бури выламывали скелет. Он резко подхватил Тэхёна на руки и, донеся до кровати, сбросил, избавился от одежды и нырнул между наливных бёдер, Тэхён ахнул. Восхитительное тело, острые рельефы мышц, его дурь, сила, захват. Растопило.

Пока Чонгук опускался влажными губами по сухожилию шеи к плечу, Тэхён мечтательно улыбался. Хотя не должен был. А потом Чонгук облизал его соски и поцеловал в пупок, осторожно стягивая боксёры. Тэхён сглотнул. Он не верил. Равнозначные тем – поцелуи внутри по бедру, прикосновение губ к головке – такое же нежное, а затем причмокивание, дыхание, даже игривость, возбуждающий массаж. Чонгук умел проявлять теплоту и ласку, он глотал Тэхёна и, взяв в рот глубже, спустил пальцы по промежности.

Извиваясь и умываясь ладонями, в нетерпении кусая губы, Тэхён не щадил связки в бесстыдных стонах и понимал, что всё это ему кое-что напоминало и оттого имело странный привкус.

Чонгук вылизал его и не просил ничего для себя, остановил руки Тэхёна, тянущиеся к жилистому сочащемуся члену, посмотрел с придиркой. Да, Тэхён знал, что будет больно, но он хотел, чтобы было. Кивнув, Чонгук подхватил его ноги под колени и несдержанно толкнулся, выручив надломленный стон. Выгибаясь колесом, Тэхён пробовал удержаться и провёл четыре полосы царапин на его шее, перечёркивая татуировку, на прошлое не претендовал, от настоящего отбивался, задыхаясь в приступе восторга и смягчённой градусами боли.

Движение. Шлепки. Чонгук наращивал темп, глубоко целуя его и слизывая со скул слёзы. Чонгук трахал его с таким бьющим усердием, непрерывно, словно надеялся зачать нового Юнги. А того было много, стекающего по ним липкими струйками, расползающимся шёлковыми ленточками. В томных глазах – Юнги, под накалившейся кожей – Юнги, в слившемся дыхании, повсюду. Тончайший самообман, солёный.

Тэхён отвоевал местечко сверху, опустился и всхлипнул, он размазывал по груди Чонгука их запахи, наклоняясь, прикусывал ему плечи, губы, а тот мял его рёбра и придерживал за руки. Ещё немного, Тэхён оказался на животе и, вцепившись в подушку, истошно застонал, ощущая, как Чонгук рвёт его сзади, натягивая с одури жёстко. Но боль эта не кромешная и не всепоглощающая, она как долгожданное избавление, причастие и обещание обрести покой.

Чонгук гладил его спину. Перестал, почувствовав неудержимое рвение воздать ему по заслугам, избавиться от величия.

Перекатились. Чонгук снова сверху, на этот раз ближе, теснее, наворачивает круги во рту, тянет за волосы и хлопается быстрее. У них есть общая лелеемая надежда на возвращение. К истокам. Им хочется быть очередной ставкой, не больше. Они нуждаются друг в друге, но так плохо, искажённо.

…Тэхён задрожал, в исступлении вытягиваясь и тут же сжимая его руками, ногами, пробуя уловить губы, истерично расцарапывая Чонгуку спину. Он то ли рыдал, то ли пытался кричать и не хотел, чтобы это заканчивалось. Чонгук кончил и ещё чуть-чуть задержался в нём, проводя губами по губам, встрёпывая мокрые Тэхёновы волосы.

Распластавшись на постели, Тэхён сонно хлопал глазами, переутомившись и мечтая, чтобы кто-нибудь покурил вместо него. И рядом – не чтец мыслей.

Чонгук звучно щёлкнул зажигалкой и затянулся. Вдруг Тэхён понял, что за язва кровоточила в его ослабшем сознании, превращая дремлющую догадку в изнывающего от страданий монстра. Столько схожести, столько недомолвок и ненароком увиденного Тэхёном сложного подтекста во взглядах. Теперь раскрылось, обрело почву и перестало быть тайной.

– Чонгук?

Тот повернул голову. Выглядел задумчивым и виноватым, несчастным и растерянным. Пальцы, сжимающие фильтр, потряхивало. Не кровосмешение. Но им всегда было, что прятать.

Вздохнув, Тэхён сел и, придвинувшись, уткнулся лбом ему в спину. Схватило за глотку приступом сухим слёз, в лёгких толкался сбитый кислород. Вот оно. Это измена не одного, но двоих. И попытка пересадки чужого образа обернулась провалом.

Чонгук врастал в эпоху нового привыкания и не мог простить своему телу позывов к другому человеку, Тэхёна коробило то, что у них всё так спуталось. И беда не в том, что он плавился между двух братьев, он вообще не мог нащупать никого лишнего, и это так похоже на падение в бездну, на запретную сладость, к которой у Тэхёна отродясь нечаянная слабость.

========== Глава 16. Поле боя. ==========

В конце концов, он пришёл к тому, что даже не смог курить: так сдавливало лёгкие. После ночи в отеле, безусловно запоминающейся, между Тэхёном и Чонгуком повисла клейкая пелена, обтянутая их обоюдным страхом перед содеянным и возможными судьями-надзирателями. И если Тэхён мог ещё почувствовать себя жертвой и вылезти из чана самобичевания, то Чонгук закрывался поплотнее под крышкой и сам добавлял огня.

Его ненависть к себе порождала глухое молчание, Тэхён пытался до него достучаться, но безуспешно. Восстанавливаться и мириться с содеянным – не в его стиле.

– Послушай, не стоит на этом зацикливаться, Чонгук. Я был пьян, ты под впечатлением, к тому же нам хотелось выпустить пар. Это нормально.

Ничего другого Тэхён не чувствовал, старался себя пожалеть, а заодно вытащить Чонгука. Рано или поздно они бы сорвались. Тэхён в тот вечер посчитал, что лучше рано и менее болезненно, лучше раздавить друг друга, чем посторонних.

– Нормально? – Чонгук полоснул уничтожающим взглядом. – Ничего нормального в этом нет, Тэхён.

Как будто он ждал осуждения с его стороны, вообще – грубого наезда за инцест и прочие пороки, ждал потрошения. Тэхён же в роли палача никак не удался, повысил тон:

– Мы ничем друг другу не обязаны, перестань строить из себя невинную овечку. Можно подумать, кроме Юнги ты никогда ни с кем не…

Каждый раз, когда его язык разгоняется и опережает мысли, Тэхён всячески жалеет. Ярость в Чонгуке сменилась едва заметным смущением. Тэхён прикрыл рот рукой.

– Чёрт. Извини.

– Плевать, – махнул рукой Чонгук, хотя врал безбожно. – Что сделано, то сделано. Давай сосредоточимся на делах.

Тогда ему не то чтобы полегчало, но злиться расхотелось. С Тэхёном они делили один и тот же отравленный пирог. Баловень судьбы соблазном заманил его в ловушку, но пошёл и взял его Чонгук сам, без указки. Он стремился поскорее покончить с этим, чтобы оставить Тэхёна, и тому такая перспектива претила. Тэ действительно привязался. К Чонгуку, который оказывался плечом к плечу рядышком, когда плохо, к Чонгуку, внимающему и прячущему удивительно доброе сердце, к Чонгуку, иногда отпускающему тонкие уморительные шуточки.

Чимин ушёл полчаса назад: вносил здоровскую лепту в общем заговоре, неплохо разбирался в компьютерных нюансах. Тэ оценил его интеллектуальные способности, да и вообще по-человечески, жаль, что раньше ему не довелось с ним общаться. Впрочем, упустили немного. За пару дней успели сблизиться достаточно, чтобы понять, кто не переносит оливок в пицце, а кому не подходит под размышления клубная музыка. С Чонгуком у Чимина общение строилось на язвах, подколках и грамотной иронии. Тэхён списывал на несхожесть характеров, хотя временами желал придушить их обоих.

Конверты для полиции они готовили на съёмной квартирке. Обычно без надобности сюда не приезжали, так – рабочий перевалочный пункт. Странно напоминает студию Юнги, укромными уголками и прочей мелочью. Когда всё закончится, Тэхён планирует сюда переехать и жить самостоятельно. Отцу выпишут номер в тюрьме, а мама, скорее всего, вернётся к бабушке с дедушкой в Тэгу. Так или иначе, вставать на ноги ему придётся без посторонней помощи и подстелить соломки заранее нелишне.

Звонки делали анонимные, с нужными людьми договаривались под денежный залог. Если бы не помощь Чонгука, Тэхён бы вряд ли справился в одиночку. Поэтому не мог свыкнуться с обозримым будущим, где нет кофе по просьбе одного взгляда, нет проницательных глаз и вообще – Чонгука, такого, какой он есть. Тэхён также хорошо понимал, что эта симпатия родом из любви к Юнги и выразить презрение к их интимной связи (как выяснилось, случившейся лишь однажды), он не пытался.

– Мы можем быть друзьями…? – спросил Тэхён вполголоса, от цифр счетов в глазах у него рябило, пришлось снять очки, какие использовались для чтения.

Чонгук сдвинул бумажки в кучку и выпрямил ноги. Без костюма, в обычной толстовке и джинсах он выглядел, как соседский парень, но проще с ним от этого не становилось.

– Мы уже друзья, – сказал он угрюмо. – Хотя я не особо верю в подобное.

– Я тоже, – улыбнулся Тэхён, дотянулся до чашки почти остывшего чая и пригубил. – Мне не хватает Юнги. Ты понимаешь, как не хватает.

– И поэтому у нашей дружбы шаткий фундамент, – бесцветно пояснил Чонгук.

Казалось, с их ночи он слегка изменился. То ли повзрослел ещё сильнее, то ли сумел притупить боль, а может быть, в чём-то охотно убеждался. Тэхёна потягивало к нему теснее, но он пресекал инстинкты, чувствуя, что только на них влечение и держится. Случалось, что нечаянные прикосновения Чонгука выгибали Тэхёну спину, случалось, что его дыхание у щеки наполняло живот теплом. Так хотелось спрятаться, убежать от себя самого, перекрыть рану жгутом чужих рук, обмана. Держался он на редкость стойко.