Текст книги "Семья герцога Литерского (СИ)"

Автор книги: Jailex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Кисиль вошел, устало кивнул и уселся в кресло. Он выглядел так, как, наверное, вел себя на переговорах с равными себе дворянами на родине, в Карумии. Он выглядел сейчас представителем богатого рода, а не младшим мужем иностранного герцога.

Риэль, собранный и слегка удивленный, сидел рядом с графом.

– Мне кажется, стоит решить некоторые возникшие разногласия, – вежливо улыбнулся им Эддрик.

Молчание дало ему понять, что и дальше никто из них не собирается предпринимать шагов для разрешения ситуации.

– Что ж, начнем по старшинству. Риэль?

– Я сильно сожалею о содеянном. Знаю, что до конца жизни буду это помнить и винить себя в случившемся. Но больше всего меня страшит то, что такое может произойти вновь. Тем более, что Кисиль сам подтвердил, что не откажется от встреч с королем.

– Конечно нет! – возмутился граф. – Нужно было просто дослушать, а не убегать, воспользовавшись магическими штучками! Я, заметь, не могу себе их позволить, так что использовать их по меньшей мере нечестно.

– Да? Кто бы говорил о честности! Бегать за добавкой к королю – честнее некуда!

– Столько лет живешь при дворце, а наивности до сих пор – полная телега.

– Пусть так. Но я не хочу вечно жить в ожидании, что очередной твой поход выведет меня вновь из себя! Не хочу больше латать тело, которое уже давно не должно было жить, а оно все дышит. И дышит только потому, что маг, наносивший увечья, не хотел смерти. А вдруг однажды станет иначе?

– Риэль.

– А в Карумии, куда ты хочешь нас увезти, что будет в Карумии? Кем мы будем в чужой стране? Какова вероятность того, что ты приведешь домой любовника? Поселишь в соседней со мной спальне? Я не смогу так, Кисиль.

Граф Глиссер был в бешенстве. Еще в начале диалога он очень хотел принести извинения магу, пообещать, что никого больше не будет, и даже у Генриха на поводу он не пойдет, какими бы карами монарх не грозил. Но обвинения Риэля набирали обороты, рисуя Кисилю совсем уж безрадостную картину.

– Ты, кстати, ничуть не пострадаешь от задуманного. Вернешься героем на родину. А нас заставляешь стать предателями своей страны. Без единой гарантии! Вывезешь нас бесправными рабами. Кем ты был там, в своей стране, Кисиль? Примерным мальчиком? Даже наш брак будет там недействителен. Сколько любовников ждет тебя в Карумии?

– Ты говоришь, обо всем подумал? – яростно зашипел Кисиль. – О главном только забыл! Что же ты не спросил, может в Карумии меня ждет супруг?

Дверь в кабинет хлопнула так сильно, что Эддрик вздрогнул. Разговор прошел совершенно не так, как он ожидал.

– Риэль, – мягко позвал Эддрик, опускаясь перед магом на колени.

– Муж? – изумленно переспросил тот.

– Ты просто слегка переборщил с обвинениями. А как Генрих умеет убеждать своих любовников, ты должен быть в курсе не по наслышке.

– Ты думаешь..?

– Знаю. Уже успел поговорить с Кисилем.

– Почему тогда Кисиль ничего не сказал?

– Ну, во-первых, гордость. Его не слишком радует оправдываться и, уж тем более, признаваться в своих слабостях. А во-вторых, ты банально не дал ему вставить и слова.

– Мне стоит поговорить с ним еще раз?

– Было бы неплохо, но я не настаиваю, – улыбается Эддрик.

– Тогда пойду прямо сейчас.

– Постой, – Эддрик легко поднимается с колен. – Это предварительный экземпляр брачного контракта, который Кисиль настаивает заключить до отъезда в Карумию. Там прописано все то, о чем ты успел спросить, но на что не получил ответа.

глава 35.

Виктор Лурье знал Кисиля с юных лет. Закрытое общество аристократов по своей сути предполагало, что все они друг с другом были, так или иначе, знакомы. И среди этих знакомств Кисиль нравился Лурье больше всего. Во-первых, тогда еще мальчишка, он был красив. А позже Вик оценил ум и хитрость друга по закулисным играм. Они набирались опыта прямо во дворце правителя, который тактично закрывал глаза на все их опыты.

Виктор всегда знал, что однажды они с Кисилем поженятся. Точнее он, Вик, сделает предложение, а друг не откажется, потому, как это будет удачный союз. И никакой любви. Любовь – это сказки для бедных. Они оба так легко ввязывались в авантюры. Так точно чувствовали друг друга и так азартно играли, никогда не ценя чужие шкуры. Если требовала того ситуация, без промедлений шли на риски. И всегда выходили сухими из воды. С упоением играли чувствами, давя на жадность.

Но эта поездка изменила все планы. Да что планы! Самого графа Глиссера она вывернула наизнанку, заставляя Вика с трудом узнавать друга.

Вот и сейчас, сидя в закрытой кабине в дорогом ресторане, он с удивлением наблюдал, как сдержанный вечно Кисиль, точно знающий меру бокалам с вином, глотает настойку стакан за стаканом.

Вик медленно цедил эль из большой кружки и наблюдал за выражением горькой муки на лице друга.

– Все кончено, понимаешь?

Из сумбурного пересказа событий минувшего дня, Вик уяснил только одно – прежний Кисиль сравнял бы обоих Литерских с землей за такую выходку мага, а теперь – посмотрите! Сидит, страдает, что его не простят за измену.

– Нисколько, ты же знаешь, – сухо отозвался Вик.

Уже заранее, не будучи знакомым лично, Виктор не любил ни Эддрика, ни Риэля Литерских: они принесли его другу мучения и сбили его личные планы на дальнейшую жизнь.

– Знаю, – усмехнулся вдруг резко Кисиль и отставил очередной стакан с настойкой. – Напиваться не буду, не жди.

– А я уже приготовился, – фыркнул Вик, радуясь, что друг приходит в себя.

– Нет. Послушай, я точно в курсе, что ты считаешь, что мне сносит голову.

– Это так, – улыбнулся Вик.

– Но о делах я не забыл.

– Ого!

– Теперь я твердо уверен в том, что желаю раздавить Генриха. Словно жука под каблуком.

– Месть – блюдо, которое подают холодным.

– Оно будет просто ледяным. Я точно знаю теперь, что нам делать. Устрой, будь добр, мне встречу с герцогом Мономе Сортесом.

– Не проще тебе самому с ним где-нибудь пересечься? – Вик откидывается на диванчике и напряженно смотрит на друга.

– Совершенно не проще. Ты забываешь, что мы не дома. И я здесь – второй муж. По сути, домашняя шавка. Он даже говорить со мной не захочет. А если встречу устроишь ты, то я, со своей стороны, найду, что ему предложить.

– Хм?

Кисиль торопливо говорит, излагая свой план. Граф машет руками и пытается нарисовать на столешнице пальцем моменты своей ценной идеи. И Вик на миг верит, что прежний Кисиль снова с ним.

– И вот еще что, – широко улыбаясь, добавляет Кисиль. – Это брачный договор. Нужно заверить его в Карумийском дворце нынешней датой.

– Позволь я взгляну?

– Ты все равно посмотришь, – пожимает плечами граф Глиссер.

Виктор разворачивает аккуратно сложенные бумаги и вглядывается в мелкий почерк друга.

– Позволь кое-что уточнить, – прочитав, шипит в бешенстве Вик. – Ты это в трезвом уме писал? И про поместье, которое отходит в личную собственность твоих супругов, как подарок на свадьбу? И про то, что при случае уличения тебя в измене, они получат развод при желании и отступные в половину твоего состояния? Признание их полноправными гражданами хорошо конечно… Кисиль, если хоть один захочет уйти от тебя, ты останешься практически нищим. Ты прописываешь здесь то, что все их имущество, вывезенное из Карумии, будет принадлежать только им. Ты на него даже права иметь не будешь.

– Любовь – такой яд, Вик, – прошептал устало Кисиль.

Вик, молча, сворачивает листы и обещает другу сделать все в кратчайшие сроки.

– Они, наверное, рады, – зло усмехается Вик.

– Нет. Они просто не в курсе. Я предложил Эддрику немного другие условия. Окончательный вариант он получит уже после подписания договора нашим главным казначеем.

– А если возникнут какие-либо изменения еще на территории Кальрадии?

– Там указано, что в случае дополнительных обстоятельств к договору прилагается еще лист. Иначе все действует так. И пусть с ответом пришлют мне брачную бумагу. Хочу, чтобы в Карумию мы въехали уже супругами.

– Лишер будет в ярости.

– Ты сможешь, я верю.

– Тебе все равно, да?

– Да. Теперь главное – моя семья. Все остальное в порядке важности, но после них.

– Знаешь, – усмехается Вик, делая большой глоток эля, – пожалуй, я никому не скажу об этом.

– Будет по-настоящему здорово, – понимающе улыбается Кисиль.

– Теперь о плане. Генрих начал беспокоиться за свой денежный мешок и навязывает Эддрику брак с сыном виконта Литтла. Чтоб закрыть череду обязательных замужеств. Нам обязательно нужно использовать эту информацию, как «красную тряпку» для семьи Абигейл. Уверен, они взбесятся от тайных договоренностей короля.

– Неплохая мысль, – кивнул Вик.

Кисиль сегодня просто фонтанировал идеями, и он не собирался ему мешать – друг и так слишком долго прохлаждался, пора заняться делом. И если семейные проблемы – повод для того, чтобы окунуться в работу, кто он такой, чтобы мешать?

– Теперь о маршале Дуктейне. Его однозначно стоит деморализовать. А лучше – убить в подходящее время.

– Сегодня ты жесток.

– Военные – люди суровые и чаще всего фанатично преданные родине, не хочу рисковать. Позаботишься об этом?

– Безусловно, – сухо кивает Вик. Он собран и серьезен.

Когда Кисиль уходит, он почти трезв. В последнее время их общение с Виком сводилось больше к ругани и обидам, а сегодня беседа была вполне плодотворной. Но домой не хотелось так сильно, как это только возможно. Хотелось оттянуть решение проблем на более поздний срок. И это желание было вызвано страхом, в котором он не признавался даже себе. Страхом, что все разрешится не в его пользу.

Раньше он, безусловно, воспользовался бы брачным договором, показывая Риэлю те плюсы, которые маг получит, едва пересечет границу Карумии, как полноправный гражданин. Но сейчас он не посмеет даже заикнуться о наличии такого договора. Впрочем, Эддрик уже, наверняка, сунул магу ту нелепую бумажку, что насочинял для него Кисиль. Когда граф впервые заикнулся о чем-то похожем на то, что написано в брачном договоре, отданном Вику, Эддрик лишь рассердился, сказав, что если и судить, то все поровну. Но Кисиль сказал правду Вику: для него любовь – это яд. Тот человек, что приехал в Кальрадию, медленно гибнет от заполняющей тело любви.

Порог дома на улице Теней граф Глиссер переступал со смешанным чувством: с одной стороны было желание, чтобы конфликт разрешился быстрее с любым результатом, с другой – хотелось сделать все, чтоб все сложилось удачно.

Риэль ждал его почти что на входе. Так предсказуемо. Одна только мысль о том, что там наплел ему Эддрик, ужасает своей масштабностью. Герцог слишком увлечен идеей мира и гармонии в семье.

– Кисиль.

Господин королевский маг собран и выглядит так, словно стоит на приеме у короля, где на него устремлены тысячи взгляд дворян.

«Расслабься, Риэль. Передо мной ты можешь быть любым»

– Я сожалею о том, как повел себя в кабинете у Эддрика.

– А ты не сожалей, – ухмыляется граф, легко скидывая на пол сюртук.

– О чем ты? – Риэль сердито поджимает губы.

– Ты же среди близких людей. Будь самим собой. И если ты зол, то не стесняйся сказать мне об этом.

– Эддрик сказал, что мои обвинения были несправедливы.

Кисиль облизывает губы. И он точно знает, что это выглядит не сексуально, скорее презрительно.

– Дорогой, я хочу, чтоб рядом со мной ты высказывал все свои мысли, а не переживал о том, не забыл ли я записать это на бумажке.

– Кисиль, все то, что случилось... Есть ли после этого для нас возможность начать все сначала?

Теперь Кисиль точно знал, что если тысячу раз прокрутить в голове важный разговор, толку все равно не будет. Потому что, когда наступит момент, все слова вылетят из головы.

– Нам не нужно начинать сначала, Риэль. Нам стоит извлечь уроки из того, что есть у нас.

Кисиль приблизился к магу и осторожно положил ладонь на плечо.

– Я больше никогда не окажусь ни в чьей постели, кроме вашей, Риэль. Я сделаю все, чтоб у тебя не возникло еще одного повода усомниться в моих чувствах. Тебе не придется сомневаться в своей состоятельности, когда ты попадешь в Карумию. У меня нет там ни мужа, ни любовника, который может меня ждать. Я не позволю тебе ощутить конкуренцию.

– Кисиль…

– Риэль, я страстно желаю, чтоб ты понимал, я не пустоголовый болванчик, какими являются местные младшие супруги. Я граф. В нашей стране я состоявшийся человек, имеющий деньги и власть. Каждое мое решение взвешено и обдумано. Я не пообещал ничего, что не смогу исполнить.

– Кисиль…

– Я не собираюсь скрывать, что до того, как в моей жизни появились вы… Вы оба, я вел совсем другой образ жизни и имел иные ценности. Ни на миг не собираюсь говорить о том, что имел интимные отношения с королем потому, что он меня заставлял. Нет, определенное давление с его стороны, конечно, было. Но я не слишком сопротивлялся… Боюсь, я привык не думать о том, что постель – неподходящее место получения информации. Я понял, что это не так. Не от того, что ты сотворил. А от того, что я сделал тебе больно. Я человек, Риэль. И я допускаю ошибки. Но если ты будешь мне говорить о них, я быстрее стану для тебя идеальным.

Кисиль опустился на колени перед магом, хватая горячие ладони. Он хаотично целовал их, попадая то на запястье, то на костяшки, пока маг не присел рядом.

– Ты не боишься теперь меня?

– Нет.

Тихое слово, оброненное в тишине замершего в ожидании дома. А потом такой срыв. На сумасшедшие поцелуи-укусы, на жесткие, до синяков, объятия. Они трепали друг друга, пытаясь доказать каждый другому, что «мой».

Эддрик стоял в дверях. Слишком далеко, чтобы супруги, увлеченные разговором, заметили его присутствие. Слишком близко, чтоб он сам, разгоряченный их страстью остался безучастный к горячим ласкам мужей.

Часть 36

Спустя несколько дней после окончания выяснений отношений Эддрик наблюдал изменения, возникшие в поведении Риэля. Маг смотрел на них с Кисилем по-детски восторженно, от чего становилось неловко.

Кисиль стоял рядом с Эддриком и наблюдал за распоряжениями, которые отдавал Риэль слугам. Руки он запустил в карманы штанин на манер простолюдина.

– Для главы рода ты слишком веришь членам своей семьи. Вопреки всему. Излишне, я бы сказал, – заметил граф Глиссер, обращаясь к супругу.

– Ты забываешь, что я рос, чтобы стать младшим супругом. А значит, иметь одну первоочередную ценность – семью. Это, безусловно, моя слабость. Но, к счастью, вы ни разу не подвели меня. Это вы с Риэлем росли с мыслью, что нужно будет беспокоиться о себе самому и о других членах семьи.

– Рядом с тобой, и правда, легко об этом забыть.

Кисиль прижался к супругу, наслаждаясь теплом, исходящим от сильного тела.

С головой уйдя в решение появляющихся одна за другой проблем, Кисиль совершенно забыл об одной покупке, которую прямо на его глазах доставляли через главные ворота поместья.

– Что это? – нахмурился Эддрик, наблюдая, как одна за другой, в ворота въезжают несколько повозок с крупными псами, запрещенными к содержанию и используемыми в подпольных боях.

– Собачки, – беспечно пожал плечами Кисиль.

– Дорогой супруг, – процедил герцог, – Вы возможно не в курсе, но эти милые создания запрещены к содержанию.

– О, – Кисиль весело улыбнулся, – они только переночуют у нас пару дней. Я купил их для Карумии. У нас они будут пользоваться бешеным спросом, я уверен.

– Пару дней? – Эддрик прищурил глаза, – Кисиль, они вечером уже должны здесь отсутствовать. И это только из моей большой к тебе любви, иначе я бы сейчас же завернул назад эти повозки. Уже не говоря о том, что другой супруг на моем месте велел бы тебя выпороть.

– Эддрик…

– Я все сказал, Кисиль. В следующий раз я тебя заставлю узнать, что такое старший муж. Посредством плетей.

Граф Глиссер дерзко фыркнул и пошел решать вопрос с размещением животных.

Эддрик смотрел вслед рассерженному Кисилю и улыбался. Кисиль с Риэлем, словно кусочки мозаики, представляли прекрасную картину его семьи. Именно такими, со всеми недостатками и особенностями характера, они и были ему нужны. Герцог Литерский собирался сделать все, чтобы и дальше его семья дарила ему счастье, которое окутывало его в последнее время, несмотря на возникающие проблемы, словно мягкое покрывало.

Два дня спустя, первый обоз, увозящий из Кальрадии золото, ювелирные украшения и выделанное на заказ оружие, отправился в путь.

Кисиль кусал губы, переживая о том, чтобы все прошло гладко. Эддрик, как всегда, был слишком спокоен. Иногда графу Глиссеру даже казалось, что муж не способен на сильные эмоции. Но ночи, проведенные с ним в постели, убеждали в обратном. Риэль делал вид, что его это вообще не касается и пропадал во дворце, где король яро занялся налаживанием торговых отношений с соседями. И даже встреча с герцогом Сортесом прошла удачно – Кисиль заручился его поддержкой, для себя с удовольствием отметив, что у короля есть не только явная оппозиция, но и те, кто готов пойти против монарха тайными путями.

– Тише едешь – дальше будешь, – улыбался ему Сортес.

Все, казалось бы, налаживалось.

А когда от сопровождающего обоза пришла весточка о том, что граница пройдена успешно, Кисиль почувствовал радостную эйфорию. Он отчего-то точно знал теперь, что все будет отлично. Они уедут из страны до следующего бального сезона, избежав навязываемого королем брака, и все будет отлично.

Из Карумии прибыл брачный договор и гневное письмо от Лишера, в котором правитель грозил любимому подданному еще одной поркой, поскольку браки вот так заключать не принято.

– Мне казалось, – ухмылялся Эддрик, сидя в гостиной на диване, – что старший супруг не должен остаться в проигрыше в случае расторжения брака.

– В Карумии нет старших мужей в твоем понимании, Эддрик, – пожал плечами Кисиль. – Вообще, я не понимаю, чем ты не доволен? В случае расторжения брака пострадаю я, не вы.

– Тем и недоволен, что ты пострадаешь.

– Я просто слишком уверен, что мы будем вместе долго-долго, – весело отозвался Кисиль, соскальзывая на пол, к ногам супруга.

Эддрик покачал головой и притянул супруга на колени.

– Вы оба – мое все, – зашептал Кисиль, притягивая к ним и Риэля. – Знаешь, будто частички мозаики сложились. Не позволю ничему нас разлучить, слышишь?

– Люблю вас, – отозвался Эддрик.

Риэль запустил руки в волосы Кисиля и утянул графа в поцелуй. Эддрик прижался губами к шее мага.

Нежно лаская губами шею супруга, герцог думал о том, сколько еще неспешных, наполненных негой вечеров ждет их.

И будет все: страсть, нежность, заботы и хлопоты, даже споры и ссоры обязательно будут. Потом у них появятся дети. Кто-то из них все же решится выносить плод их общей любви. Впрочем, до этого еще так далеко: нужно вывезти из страны капитал и самим тоже выехать, освоиться на новом месте и занять там свою нишу.

Но одно Эддрику точно понятно – любовь, нежность, теплота – все, что так чуждо аристократии и до чего жаден каждый из аристократов, у них уже есть и будет только больше. А остальное они перетерпят и преодолеют.

Герцог Литерский заключил в объятия мужей. Они – его самая большая ценность, они – его семья.