Текст книги "Семья герцога Литерского (СИ)"

Автор книги: Jailex

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)

– С другом значит… – Кисиль задумчиво прикусывает губу. – А как Вы хотите защитить семью?

– Кисиль, я знаю, глупо говорить о любви в нашем мире. Но я очень тепло отношусь к Эддрику. За многое благодарен ему. А Вам мы не сделали ничего дурного, хотя уже сотню раз могли сдать королю, как шпиона.

– Намек Ваш я понял, Риэль, – Кисиль улыбается.

Он подтягивается и его лицо оказывается у острых коленок мага. Кисиль целует их по очереди, согревает дыханием холодные пальцы мага и поднимает взгляд. Риэль сидит неподвижно, не запрещая Кисилю действовать.

И граф стягивает тонкую тунику, обнажая белую кожу. Кисиль приподнимается, садясь на кровати рядом с магом, и целует плечи, выводит кончиком языка влажные дорожки, рисуя ему одному понятные узоры.

Дыхание мага сбивается, когда Кисиль едва ощутимо прикусывает мочку уха зубами.

– Позволь сегодня мне служить тебе, Риэль, – шепчет Кисиль, подталкивая мага подняться.

Кисиль смотрит любовнику в глаза, когда стоит голыми коленями на дощатом полу, делая магу минет.

Кисиль смотрит Риэлю в глаза, когда тот ритмичными движениями входит в него.

Кисиль смотрит второму мужу герцога в глаза, когда тот изучает его тело. Кисиль позволяет магу сегодня командовать в постели.

Когда они лежат потные и уставшие после ласк, Риэль возобновляет разговор.

– Ну так что? Теперь ты мне поможешь?

Кисиль смеется тихо, но искренне.

– Эддрик был прав, когда сказал, что в моем случае секс не повод для знакомства.

Злой вздох у мага сдержать не получается.

– Но я восхищен Вами, Риэль. Я почти влюблен. Поэтому готов обсудить эту тему с Вами завтра с утра.

– А разве для признания в любви секс – повод? – сердито отзывается Риэль.

– Я искренен в данном случае.

Риэль молча поднимается с постели, подхватывает вещи и уходит из комнаты, не одеваясь.

Кисиль берет Тори сзади, заставив того опереться на кровать, чтоб не видеть ни красных глаз, ни прикушенной губы влюбленного мальчишки.

Глава 23.

Упрямо поджатые губы и руки, крепко сцепленные в замок, свидетельствовали о том, что Риэль серьезно настроен получить обещанный вчера разговор.

– Доброе утро, Риэль, – томно шепчет Кисиль, целуя мага в щеку.

– Доброе, – отвечает, ничуть не сбившись с привычного тона, Риэль.

Шелковая голубая туника с непонятным рисунком льнет к телу, приятно холодя кожу. Кисиль слегка качает головой, чтобы распущенные кудрявые волосы прошлись по коже на шее мага, освежая в памяти события прошлой ночи.

– Кисиль, вчера вечером было не только то, на что Вы намекаете, – отмечает маг, потирая оставленный волосами след.

– Конечно, вчера еще было то, на что всем своим видом намекаете Вы, господин маг. Верно?

– Абсолютно.

Кисиль стоит перед магом на коленях, ощущая контрастные чувства безмятежного спокойствия и безудержного возбуждения. Он готов разложить мага прямо здесь, в столовой, чтобы повторить то, чем они занимались вчера.

– Знаете, что привлекает таких людей, как я, Риэль?

– Что?

– Власть. А у Вас она, как я вижу, безгранична. Вы можете снести горы и осушить реки, умерщвлять и возвращать к жизни, вершить судьбы и править. Вы бы хотели быть королем, Риэль?

– Нет. Меня не прельщает подобное развитие моей судьбы. Наиболее ценна для меня семья в данный момент.

– Верно, – кивает Кисиль, пряча улыбка за поцелуем в колено. – Клятва не дает разгуляться?

– Вы не настолько плохо осведомлены о некоторых аспектах жизни в Кальрадии, как хотите показать, Кисиль. Впрочем, Вы неправы. Моя клятва мужу не противоречит ничему из того, что Вы назвали. Особенно, если это будет нести моему супругу благополучие.

Их разговор: тон, слова – все это несет в себе такую тонкую грань флирта, что Кисиль сходит с ума, буквально ощущая в воздухе одуряющий запах этой любовной игры.

Светлые волосы мага распущены, и Кисиль позволяет себе пропускать их сквозь пальцы.

Если бы дело было в Карумии, Кисиль обязательно женился на этом обаятельном мальчике. И запер бы в собственном доме, чтоб больше никто не смел любоваться его красотой, посягать на его сексуальность. А лучше всего было бы запереть его сразу же в спальне. Он одарил бы Риэля камнями и шелками, его развлекали бы самые известные певцы и танцоры. В его золотой клетке такая птичка никогда не заскучала бы.

Впрочем, Кисиль усмехнулся, он и здесь может порадовать королевского мага.

– Стараюсь, чтоб быть для Вас и Вашего супруга достойным собеседником.

– Возможно, для чего-то еще стараетесь, Кисиль?

– Возможно, – небрежно пожимает плечами граф.

Победный огонек в глазах мага становится для него приятной наградой. Ах, Риэль, неужели, живя среди столичной знати, ты до сих пор веришь, что в жизни все так просто?

– Так что Вы ищете в нашей далекой стране?

– Ну, не такой уж далекой. Я не ищу чего-то большого, Риэль. Вы зря это выдумали. Мне только нужно узнать расстановку сил, не более.

– Вот как? И как же Ваши успехи?

– Не слишком, – еще одна маленькая радость для мага, – здесь не слишком любят изливать посторонним душу.

– Это точно. Что же Вы будете делать, когда разведаете все? Поедете домой?

– Было бы ужасно, если я поступил бы так, оставив здесь двух умопомрачительно сексуальных мужчин, находящихся у руля власти, да к тому же мужей.

Кисиль вбирает в рот два пальца Риэля и скользит по ним губами.

– В жизни случается всякое, и ужасное тоже.

– Вы правы, – Кисиль облизывается, смотря магу прямо в глаза. – А Вы сказали, что если я поговорю с Вами, Вы поможете мне в моем нелегком деле.

Граф Глиссер немного сдвигается, оказываясь между ног мага, и тянется к шнуровке брюк Риэля. Маг сидит расслаблено, расставив пошире ноги, и не мешает действиям Кисиля.

– Я сказал, что помогу Вам, если Вы поможете мне.

– А разве я не помог вам разговором? Я думал, что должен был успокоить Вас.

– Я хочу гарантий.

Кисиль обхватывает ладонью горячий начавший возбуждаться член Риэля, вытаскивая его из штанов мага.

– Каких гарантий?

Кисиль гладит бедра мага, слегка касаясь кончиками указательных пальцев оголенных участков кожи.

– Гарантий того, что после Ваших шалостей наша жизнь с Эддриком не пострадает. Ни ее качество, ни безопасность.

– После моих шалостей, – Кисиль кивает на бедра Риэля, – Ваша безопасность будет в полном порядке, а качество жизни даже слегка повысится.

– Я о других шалостях, Кисиль.

– В случае, если мои действия понесут вред для вашей с Эддриком жизни на территории Кальрадии, я обещаю, что на территории Карумии вас будет ждать достойное жилье и аналогичное место в обществе. Ну и бонусом – равноправный статус в обществе, месть королю Генриху за отсутствие должного обращения с Вами и Вашим мужем.

– Не слишком надежные гарантии, Кисиль.

– Я имею достаточный вес в глазах моего правителя, чтобы без сомнения обещать подобные вещи.

Лицо Кисиля на миг стало серьезным, а пальцы, до этого ласкавшие пах и бедра мага, замерли.

– Что ж, я согласен.

– Скрепим наш договор минетом, – торжественно заключил Кисиль и вобрал в рот возбужденный член.

Теперь встречаться с Виком можно было открыто. Кисиль еще не знал, как их договор с Риэлем будет преподнесен Эддрику и скажет ли вообще Риэль об утренней беседе мужу. Однако сейчас, в отсутствие Эддрика в Залосе, можно было не скрываться.

Лесная поляна, на которой они встретились, была залита утренним солнцем. Вик, скрестив ноги, сидел на плаще прямо по центру.

– Скажи мне, мудрец, что видишь ты на моем веку? – ехидно спросил Кисиль, приблизившись к другу.

– Замужество вижу скорое, красавец.

– А утренний минет Вы там не видите, мудрейший?

– Не дает тебе будущий муж? – смеется Вик, валясь на траву.

– Эддрик в столице, ты разве не в курсе? Мне казалось сплетни, которые ты собираешь по грязным кабакам, должны были донести до тебя это.

– Верно, дорогой. Вот и ты должен бы быть в столице. Раздвигать ноги перед будущим мужем или трахать его, как уж герцогу удобно. И втираться в доверие.

– Ну не злись. Доверие Риэля тоже важно. Эддрик прислушивается к супругу. Тем более, что герцог приедет со дня на день. Скоро свадьба. Сделай мне минет. Или может быстрый секс?

– Откуда ты стал таким неудовлетворенным в Кальрадии, дорогой?

– Может потому, что было с кем удовлетворяться в Карумии?

– А как же Тори? Твоя подстилка всегда рядом.

– Я не люблю однообразие, дорогой.

Кисиль садится рядом. Ромашки с крупной желтой сердцевиной на толстом плотном стебле растут повсюду, радуя глаз яркой композицией. Он срывает одну.

– Любит – не любит, любит – не любит, – дергает он лепестки.

– Не любит, сразу говорю. Ты такое не умеешь.

– Ну почему сразу не умею. Люди меняются.

– Иногда, даже слишком, – недовольно ворчит Вик.

– Раз я не умею, расскажи мне, как это, когда любят?

– Папа всегда говорил, что любовь – это когда для другого человека хочешь того же, чего для себя или больше. При этом любовь отличается благоразумностью и терпимостью.

– А влюбленность?

– Я думаю, это когда человек творит больше глупостей, чем можно себе представить. Кстати, ты далек от столицы и не знаешь всего, что происходит там. Но я, как твой верный друг, хочу исправить эту оплошность. Произошла ужасная беда: герцог Шанте упал с лошади. И до чего неудачно, прямо вниз головой. Это потому, что еще и подпруга затянута была плохо. Конюхов нужно тщательно выбирать. Проклятая зверюга, видимо, почувствовала и понесла. Сразу говорил тебе, что кони здесь отвратительные.

– Молодец. Спасибо, – кивает Кисиль. Вик умеет делать такую работу чистенько. Не прокопаешься.

– Мы говорили сегодня с Риэлем, и он пообещал мне помощь в моем деле.

– Ты рассказал ему о том, для чего ты приехал в Кальрадию? Я верно тебя понял?

– Ну, в очень общих чертах, – широко улыбается Кисиль, – Он настаивал и даже угрожал.

– Ты разучился врать красиво? – Вик демонстративно приподнимает брови.

– Было бы слишком странно, согласись.

Кисиль медленно расстегнул пуговицы и скинул пиджак на землю, стянул с волос ленту и тряхнул длинными кудрями.

– Соглашусь, что ты творишь глупые поступки. И я боюсь, как бы ты не сделал их больше, чем можно себе представить. Риэль, да? Тебе нравится, как звучит его имя, да? Чувствуешь, что когда он улыбается, хочется улыбнуться в ответ? Хочется сделать ему приятно?

– Иди ты, – огрызается Кисиль.

– Отсосал ему с утра, да?

– Я пообещал, что в случае непредвиденной ситуации, Карумия предоставит им политическое убежище. И да, отсосал. Тебе так важно это знать?

– Что ты сделал? – Вик вскочил на ноги. – Я начинаю задумываться, чтобы предложить Лишеру тебя отозвать.

– Идиот, – Кисиль дернул друга к себе за воротник кофты, – я сделаю все в лучшем виде, ясно тебе?

– Не похоже. Как ты предоставишь им политическое убежище?

– А кто сказал, что я сделаю это? Пусть мальчик спит спокойно. Мне не сложно, а ему приятно.

Кисиль подхватывает пиджак и собирается уходить.

– А что же секс? – окликает его Вик.

– Расхотелось.

– Решил хранить мужу верность? Похвально!

Вик хохочет, но Кисиль не оборачивается к нему, стремительно шагая в сторону дома.

Глава 24.

Погода отвратительна для свадьбы, которая должна проходить в саду. И Кисиля это не столько бесит, сколько угнетает. Насколько фиктивной бы она не была, это все равно его свадьба. И ему хочется красивого праздника. Яркого солнца и безветренной погоды.

А из-за окна выглядывают мрачные тучи, хмуро обещая дождь. Ветер дергает ветки деревьев, заставляя бояться начала грозы. В саду, кроме слуг, украшающих все к торжеству, никого нет. Гости, собравшиеся на торжество, предпочитают теплую гостиную, распивая, как доложили Кисилю, чаи.

Кисиль тоскливо смотрит в окно. В таком настроении, как сейчас, он не прочь, чтобы свадьба была настоящей. Его бы отдали сильному и мужественному Эддрику, который заботился бы о его благополучии и спокойствии, радуя ювелирными безделушками и не моргнув глазом подписывая счета на новые одежды.

Нет, стоит встряхнуться и вся эта дурь пропадет. Но не признавать, что ему комфортно живется в обществе Литерских, Кисиль не может.

– Можно?

Риэль входит бесшумно. На нем расшитая туника и белые шаровары.

– Вы прекрасно выглядите Риэль, – улыбается Кисиль магу.

– Спасибо. А Вы слишком печальны для человека, у которого скоро свадьба. Что не так?

– Погода, – равнодушно пожимает плечами граф. – Я думал, будет солнечно и прекрасно. А на дворе тучи и, похоже, будет гроза. Или дождь, как минимум.

– Да нет, – смеется Риэль, – На твоей свадьбе такого не будет. Точно говорю.

Маг проявляет инициативу впервые, обнимая Кисиля сзади. Риэль целует его в шею, шумно втягивая ноздрями воздух.

– Даже если и будет, ты задаешь мне другие приоритеты, – Кисиль откидывает голову на плечо Риэлю и расслабляется.

– Хочу сделать тебе массаж, – шепчет маг, легко прикусывая кончик ушка любовника.

– Эротический или пониже?

– Тебе понравится.

– Не сомневаюсь, – Кисиль чувствует, как в районе живота зарождается возбуждение, приподнимая в штанах член и заставляя неосознанно приоткрывать рот в жажде поцелуя.

– Ну и славно, – а маг, словно ничего и не было, разворачивается и уходит, оставляя возбужденного и раздосадованного Кисиля.

– Что за игры ты вздумал играть, Риэль? – шепчет Кисиль, поправляя в штанах член.

Граф Глиссер стоит рядом с герцогом Литерским. Перед ними Риэль. Генрих оказывает им великую честь: их брачные клятвы скрепит сам королевский маг.

А в небе сияет солнце. Яркое и жаркое, заставляя забыть, что с утра были тучи. Ветер тоже утих, позволяя Кисилю похвастаться перед гостями прекрасно сшитым свадебным костюмом: длинной туникой и тонкими облегающими штанами.

Эддрик одевает ему брачный пояс с гербами на талию и Кисиль опускает глаза, наблюдая, как его муж умело вяжет красивый узел. На руки герцога садятся бабочки. Их так много, словно они тоже собрались со всей страны посмотреть на свадьбу герцога Литерского.

Граф Глиссер тянет руку и задевает крылья одной, особенно большой бабочки с яркими красно-зелеными крыльями.

– Они чудесны, – говорит он Риэлю, когда заканчивается официальная часть.

– Кто?

– Бабочки. Особенно та, красно-зеленая. Спасибо.

– Я рад, что они пришлись тебе по душе.

– И погода.

– И что погода пришлась по душе, – кивает Риэль, отпивая из бокала вино.

– Позвольте вас поздравить с этим прекрасным событием лично, – раздается с боку и они с магом поворачиваются к собеседнику.

Кисиль с удивлением смотрит на незнакомого мужчину, прервавшего их разговор.

– Разрешите, я возьму на себя смелость представить вас лорду Абигейлу, – кивает Риэль. – Лорд Абигейл, это граф Глиссер, второй супруг герцога Литерского.

– Приятное знакомство. Не составите мне компанию на прогулке?

– С удовольствием, – соглашается Кисиль.

Они идут вдоль дома, подальше от суеты вокруг накрытых праздничных столов.

– Вы приехали издалека, чтобы стать супругом герцога. Как Вам в этом статусе?

– Благодарю, я рад, что могу служить своей родине. К тому же, таким приятным образом.

– Служить родине – это похвально. Наш король иногда забывает об этом.

– В таком случае, святой долг – не дать монарху совершить ошибок.

– Это Вы правильно говорите. Долг. Да вот только, после выполнения такого долга голова полетит с плеч.

– Ну, – Кисиль пожимает плечами, – чем толще метла, тем сложней в ней разломить прутья.

– Вы не по годам умны, граф Глиссер. Особенно для второго мужа.

– Думаю, что это не комплимент, – усмехается Кисиль.

– С кем вот только создать такую метелку, чтоб напомнить королю о том, что он забывает?

– Брат и личный маг. Чем не замечательная семья? – задумчиво говорит Кисиль, словно это не относится к разговору. – Надеюсь, ни один из них на монарха не держит обид. А ведь есть за что каждому из них. Как считаете?

– Каждый из нас имеет на кого-то обиды, – соглашается лорд Абигейл. – Вот только герцог уже женат.

– Ну, разве Вы не окажете поддержку семье, в которую вошел один из ваших детей. Даже если он вошел туда третьим? Простите, мне пора.

Кисиль уходит спешно, оставив лорда Абигейла проращивать зерна сомнений в одиночестве.

В их первую брачную ночь в комнате Эддрика горит множество свечей. Горячая ванна, подогреваемая источником, полна до краев. На столике у кровати стоит тарелка с фруктами и кувшин вина.

Эддрик слегка пьян. Он лежит на кровати в одних штанах и внимательно смотрит на вошедшего Кисиля.

– Мой господин, – Кисиль склоняет голову, пряча улыбку.

– Иди ко мне, – зовет Эддрик, хлопая рукой по покрывалу. Кисиль садится на мужа верхом, теребя шнуровку на брюках.

– Мой муж любит ласки умелым ртом?

– Кисиль, мне комфортно, когда в постели со мной равный мне человек. Тем более, что я знаю, что тебе тоже хорошо.

– Ошибаетесь, герцог. Мне не сложно играть в такие игры. Потому что я не приучен быть под кем-то. Я воспринимаю это как разнообразие секса, а не как принуждение. Так мы будем вести разговоры или делать дела?

– Делать дела, – ухмыляется Эддрик, подминая под себя мужа.

– Риэль не присоединится?

– Хочешь секса втроем, развратный мальчишка?

– Считаю нечестным нежиться тут, когда он лежит один в холодной комнате.

– Какой заботливый мальчик, – выдохнул Эддрик в губы Кисилю, – Ты пойдешь за ним или я?

– Ты, – весело отозвался Кисиль, – А я пока налью всем вина.

Эддрик выходит, оставив штаны на краю кровати.

– Бесстыдник, – шепчет Кисиль, разливая в бокалы вино.

Их ждет незабываемая ночь для троих.

Глава 25.

Кисиль сидел в столовой и пустым взглядом смотрел на кружку чая перед собой. Граф Глиссер не был глупым маленьким мальчиком и понимал, что ситуация выходит из под контроля. Он начинал слишком предвзято относиться к происходящему, в том числе к людям, окружающим его. Требовалось как можно скорее решить все вопросы и возвращаться на родину.

Конечно, обсуждая план с Лишером, они просчитались, не прочувствовав всю глубину таких понятий, как младший и старший муж. В Карумии эти слова практически не имели веса в обществе, обозначая лишь того, кто вошел в семью и того, кто принял в свою семью супруга. А здесь все наоборот. И то, что с ним здесь считаются – чудо. Иначе не было бы смысла в исполнении плана.

Король остался ночевать в гостях у своего кузена, и не было ничего удивительного, что Генрих появился в столовой сейчас. Слегка невыспавшийся, но в целом довольный, монарх сел напротив Кисиля.

– Как прошла Ваша первая брачная ночь, Кисиль?

– Благодарю, Ваше Высочество, мой супруг меня ничуть не разочаровал.

– Оба Ваших супруга, как мне доложили, – поправил Генрих, смотря на Кисиля с укором.

– Совершенно верно, оба супруга меня не разочаровали. Но Вы и сами знаете, какие нежные руки у Вашего королевского мага, как умело он…

– Достаточно, – рявкнул король. Все его благодушное настроение испарилось.

– Имевши не ценим, потерявши плачем? – рассмеялся Кисиль.

– Замолчи, – процедил Генрих, прищурив глаза, – ты, кажется, забыл с кем разговариваешь. Я тебя на заборе повешу, и будут тебя по ночам вороны обихаживать вместо мужей.

– Ни в коем разе, Ваше Высочество. Прошу меня простить за дерзость. Я искренне соболезную Вашим утратам.

– Паршивец. – король резко встал и, обогнув стол, оказался рядом с Кисилем. – Вот сейчас я покажу тебе, дорогой, что никаких утрат я не имею, – прошипел Генрих, дергая завязку на штанах Кисиля. – А ты мне понравился сначала. Умненький и не требовал много.

Кисиль не шевелился, размышляя, как правильно поступить: дернуться и вырваться или позволить королю сделать то, что он хочет?

– А мне нравилось, что мой король был нежным, – наконец мурлыкнул он.

– Да что ты? – улыбнулся Генрих, оглаживая ягодицы Кисиля, – Приходи позже в мою комнату, обсудим это подробней.

– Доброе утро, Ваше Высочество, – улыбнулся Эддрик. – Прошу прощения, что опоздал к завтраку.

– Ну что ты, – отозвался его кузен, – у тебя наверняка была тяжелая ночка, так что надо было выспаться. Нелегко ублажить двух мужей. Да еще таких любвеобильных.

Эддрик поджал губы, но больше его недовольство ничем не выразилось. Их отношения с Генрихом никогда не были по настоящему братскими. Каждый из них преследовал свои цели в демонстрации родственных чувств. Но после женитьбы Эддрика на Риэле герцогу стали тяжелее даваться эти игры. А сейчас король откровенно оскорбил его, практически прямым текстом высказав, что опробовал каждого из супругов герцога, оставив кузену порченый товар.

– Скорее быть ублаженным, – улыбнулся герцог Литерский, демонстрируя королю скорее злой оскал, нежели дружескую улыбку.

– В таком случае, Вас можно поздравить с удачным замужеством, – отозвался Генрих.

– Я и не сомневался в этом.

– Знаешь, брат, ведь традиции требуют трех супругов для такого знатного и богатого дворянина, как ты.

– Я помню, Ваше Высочество, но стоит ли вести эти разговоры на утро после свадьбы?

– Такие разговоры можно вести всегда, – отмахнулся король, – тем более, что желающих прибрать тебя к рукам достаточно.

– Не думаю, что это так просто сделать.

– Но и не сложно. Я подумал и подобрал для тебя подходящий вариант, – ухмыльнулся Генрих, – милый мальчик из провинции. Его семья не будет на что-то претендовать.

– Благодарю, Ваше Высочество, – отозвался Эддрик.

Кисиль ужом скользнул в покои, выделенные монарху, и тихо прикрыл за собой дверь.

– Я прибыл, Ваше Высочество, – молодой человек облизнул губы, призывно смотря в глаза королю.

– Подойди, – велел король, взмахом руки отпуская слуг. – Раздевайся.

Кисиль медленно и томно снимал с себя одежду, наклоняясь и прогибаясь. В душе царила мерзкая пустота. Он ощущал себя дешевой шлюхой, продающейся за медные гроши. Искренне не понимая, зачем поддался на провокацию короля в столовой, Кисиль опустился на колени к Генриху.

– Ну что? Разве я что-то потерял? – медовым голосом спросил король.

– Ваше Высочество, Вы только приобрели, мне кажется, – улыбнулся Кисиль. «А впрочем» – отмахнулся Кисиль от упаднических мыслей – «Для дела все средства хороши» – Вы очень благосклонны к своим подданным, Ваше Высочество. Отдаете им лучшее, что у Вас есть. И позволяете с Вами спорить.

Потянувшись вперед, Кисиль затянул Генриха в поцелуй, не давая королю возможности ответить на очередной дерзкий выпад.

В кабинете хозяина дома было светло, благодаря раздернутым шторам. Эддрик сидел за большим дубовым столом, обшитым зеленым сукном, и даже не пытался делать вид, что чем-то занят.

– Что-то случилось? – мягко спросил Риэль, усаживаясь напротив.

Слуги, когда маг поинтересовался, где его супруг, доложили, что хозяин был сердит и заперся в своем кабинете.

– Генрих снова завел разговор о браке.

– Он решил устроить своему кузену гарем? – рассмеялся Риэль.

– Не пойму, от чего он так торопится женить меня в третий раз?

Риэль не хотел еще одной свадьбы Эддрика. Ему нравилось положение дел, которое было в их семье до появления Кисиля. Но потом, понимая всю безвыходность ситуации, он смирился с тем, что у них будет третий член семьи. Заставил себя относиться к нему хорошо. И даже пытался сейчас полюбить Кисиля и проникнуться его интересами. Но кто-то еще был сейчас определенно лишним в семье.

– Если Генрих будет настаивать, то тебе придется согласиться?

– Думаю, да. К сожалению, мой дорогой. У нас нет возможности спорить с королем без негативных последствий. А затевать войну с монархом я пока не готов, прости. Но мы что-нибудь придумаем. Всегда можно отправить одного из супругов в Сапало, на лоно природы. Отговоримся плохим здоровьем или любовью к природе.

– Это не слишком честно.

– Ну что поделаешь. Кисиля, кстати, я бы с удовольствием отправил в Сапало на пару десятков лет. Меня беспокоят его дела в столице. Ты выяснил, чего он добивается?

– Он сказал, что его интересует информация. И только. Но я ему не верю.

– А он не верит нам. Какой потрясающий замкнутый круг, – горько рассмеялся Эддрик, – мы ведь не в песочнице играем, чтобы разойтись и ковырять песочек каждому своей лопаткой.

– Может быть, тебе самому стоит поговорить с ним?

– Я подумаю, как сделать это лучшим образом, – кивнул Эддрик, – но если он не пойдет на сотрудничество, то ничем хорошим его игры не закончатся. Я не готов подставляться ради чужих непонятных мне идеалов.

Мерзкий осадок не оставлял Кисиля, когда он покинул покои короля. Название этому осадку граф знал, но вот испытывать такие чувства приходилось нечасто. Он не привык оглядываться на мнения и желания других людей. Вина и стыд, чувство собственного предательства, гуляли в душе забродившим вином, заставляя трясти головой и кусать губы в попытке отогнать этот кислый дурман. Как много раз Вик предупреждал, что игры с чувствами аукнутся ему.

Маг покорял и восхищал графа небрежно кружащей вокруг него силой, той беспечностью, с которой Риэль относился к имеющемуся у него могуществу. А еще Кисиля, словно магнитом, притягивало безразличие к власти.

Картину, заставлявшую сходить с ума холодное сердце графа, дополняли длинные белые волосы, голубые глаза, обрамленные длинными ресницами, и мелодичный, напевный голос.

Риэль так сильно отличался от привычных Кисилю аристократов, насквозь лживых и жадных. Отличался он и от младших мужей кальрадийской знати, охочих по большей части до тряпок и безделушек. Королевский маг был удивительным исключением из правил поведения местной элиты.

Улыбка Риэля всегда начиналась с левого уголка, растягивая губы в легкой ухмылке. И лишь позже подключался правый, выправляя гримасу в улыбку.

Кисиль брезгливо поджал губы. Он был сам противен себе в этих непонятных ему чувствах. И тому, что он сам потакает этому чувству, позволяя влечению разрастаться в организме, словно опухоли.

Риэля граф Глиссер нашел в кабинете герцога Литерского. Маг сидел, расслабленно откинувшись на спинку кресла. В руке Риэль держал бокал с красным вином.

– Пьете еще до обеда, господин маг?

– Граф Глиссер, – язвительно отозвался Риэль, не меняя положения, – какая неожиданная встреча.

Его губы едва шевелились, а эмоции Кисиль угадывал сам, позволяя воображению дорисовывать их к пустому однотонному голосу.

Кисиль опустился на колени перед магом. Обхватив его ноги руками, он прижался щекой к прохладной ткани шелковых брюк. Первый человек, перед которым гордый и независимый граф Глиссер преклонил колени, признавая власть над собой, оказался магом. Магом, который не стремится ни к власти, ни к богатству. Хотя мог бы получить и то, и другое даже не слишком себя напрягая.

– Господин маг, сварите мне забвение. Хочу не помнить, как чувственны Ваши губы. Хочу не знать, как нежны Ваши руки. Хочу заставить себя не думать о Вашем голосе, сводящем меня с ума. Заставьте меня, господин маг, не подчиняться моему к Вам влечению. Разреши мне так и не узнать, что значит любить. Любить тебя, Риэль.

Глава 26.

Тоненькие березки надрывно прогибаются, подчиняясь жестким порывам северного ветра. Худые деревца гнут ветви, склоняясь над траурно-черной беседкой. Сложные узоры, вырезанные на дереве, сплетаются друг с другом, тянутся к изваянию, стоящему у входа. Фигура, высеченная из мрамора, словно замерла на секунду перед тем, как шагнуть внутрь. И только волосы, неподвластные сердитому ветру, не дают забыть, что юноша никогда не шагнет с этого места.

Внутри беседки места хватает лишь для лавки, устроенной из двух досок и сундучка, запрятанного под эти сидения. А за беседкой тянутся одичавшие кусты роз. Когда-то давно они были ограждены железной оградкой, но без заботливой руки человека давно выползли за ее пределы. Измельчали бутоны, а истончившиеся стебли склонились к земле под собственной тяжестью.

Эддрик медленно шел к беседке, тяжело ступая по мягкой траве.

Его свадьба с Кисилем была отыграна за несколько дней до годовщины смерти бывшего супруга. Герцог не считал нужным переносить бракосочетание на другое число. Светлая память о Габи ничуть не мешала свершению политического брака. Но вот не почтить в этот день их особенное место Эддрик не мог.

Беседку заказывал сам Габи, ревностно следя за тем, чтоб мастер верно изобразил придуманный им лично узор. Березки и розы были тоже посажены по указанию Габриеля. И только точеная фигурка любимого была заказана Эддриком, уже после смерти супруга.

В сундучке хранился плед и закупоренный кувшин с вином. Они часто приходили сюда с Габи по вечерам, чтобы насладиться природой и одиночеством. Впрочем, со временем напитки во фляжке стали покрепче. Да и сам Эддрик являлся сюда реже.

Сначала вспоминать было больно: всплывало только самое ужасное. Вывернутое после падения с высоты тело мужа. Бледное, с закатившимися глазами и свернутой шеей. И ни единой капли крови. Да так, что казалось, что объявленная смерть – всего лишь досадное недоразумение.

И герцог бежал от этих воспоминаний. Бежал не только подальше от злополучной беседки, но и из самого поместья. Давил в себе воспоминания, заглушая их по большей части делами. Герцог приумножал состояние семьи.

А впрочем, от семьи тогда ничего не осталось.

Со временем боль притупилась, и вспоминалось все чаще то светлое, что между ними случалось. А теперь появилась семья. Немного странная семья, по меркам, привычным в их мире. Каждый из его супругов был сам достоин стать старшим. Ах, если бы в их стране старшинство оценивалось по достоинству, а не по праву рождения.

И Эддрик искренне считал, что появившиеся внезапно и без его личного желания супруги, внесли в его жизнь ясность и цели. Напитали серые будни своим существованием, раскрасив их в яркие краски. Наученный горьким опытом, Эддрик собирался защищать интересы своей семьи до последней монеты, до последнего вздоха, чем бы ни пришлось пожертвовать ради блага его мужчин.

Герцог медленно развернул плед, вдыхая запах. Ткань уже давно потеряла свой тонкий аромат, впитанный от тела Габриеля. Эддрик аккуратно разложил плед на лавке и сел на самый краешек.

– Ну вот, Габи, жизнь чудит. Повороты резки и непредсказуемы. Дорога скользкая, как камни после дождя. Еще только начало, а я уже так боюсь улететь в обрыв. Помнишь, как мы проводили тут вечера? Не думай, я ничего не забыл. От того, что у меня появились другие супруги, твоего места в моем сердце ничуть не убавилось.

Эддрик поднялся, аккуратно сложил плед обратно в сундук и, задержавшись у фигуры на несколько секунд, пошел в сторону дома.

– Сегодня не жарко. Я увидел, что тебя давно нет, и принес пальто. – Кисиль стоял перед Эддриком, держа одежду в руках.

– Спасибо.

Эддрик накинул плащ. Руки, и правда, уже начинали неметь на сильном ветру.

– Ваша любовь, говорят, была, словно сошедшая со страниц сказка, – добавляет Кисиль, позволяя себе поправить воротник у плаща.

– Только в сказках обычно все живут долго и счастливо. А еще говорят, что я лично убил собственного мужа.