Текст книги "Ненормальный практик 6 (СИ)"

Автор книги: Извращённый отшельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Александр находился у колонны, наблюдая за суетой. Дамы тихо переговаривались, бросая взгляды на потенциальных партнёров. Несколько смелых уже двинулись к своим избранникам. Юноша видел, как Виктория собиралась сделать шаг в его сторону, затем остановилась. Передумала.

Екатерина Чернышевская тоже украдкой взглянула на него, в её взгляде вопрос. Но из-за Елизаветы, что-то шептавшей ей на ухо, момент был упущен.

Прошла минута. Две. Волков продолжал стоять один. По сути, для него это даже не было проблемой, но в подобном высшем обществе – такое сразу вызывало определённую реакцию, например тихие усмешки у части гостей. Кажется, они поистине получали удовлетворение от подобных мелочей. Это как блюдо для гурманов-извращенцев. Надо же было уметь получать наслаждение от такой чуши. Сам принц на своём месте едва сдерживал торжествующую улыбку, скрывая за бокалом. Он наслаждался. Медленно, как изысканным вином.

И тут…

– Какая скука, – раздался звонкий голос совсем рядом с Волковым. – Все эти павлины распускают хвосты, а самый интересный экземпляр стоит в одиночестве. Вселенская несправедливость. И я намерена её разрешить.

Александр повернул голову. Сбоку стояла молодая барышня лет двадцати двух в тёмно-бордовом платье, подчёркивающем рыжие волосы, собранные в причёску с жемчужными шпильками. Зелёные глаза смотрели с озорством, мол посмотри, я бросила вызов всему светскому обществу и стою сейчас перед тобой, парень.

– Графиня Ирина Засецкая, – она присела в изящном реверансе. – Только что вернулась из Парижа, так что мы не могли встречаться раньше. Но о вас, подполковник Волков, я наслышана. «Ненормальный практик». Какое интригующее прозвище.

Её голос был игривым, с лёгким французским акцентом.

– К сожалению, не хочу разочаровывать вас, графиня, – ответил Александр с вежливой улыбкой. – Я довольно скучный собеседник. И не расположен к светским беседам.

– О, значит мы похожи. Я тоже не ищу светских бесед, – она наклонила голову, и рыжий локон выскользнул из причёски, упав на обнажённое плечо. Слишком соблазнительна, слишком хороша, – Я ищу танец с человеком, который не боится быть настоящим. Или вы из тех мужчин, что отказывают дамам?

Изящно. Отказать после такого вызова означало признать себя либо трусом, либо грубияном. К тому же, весь зал уже наблюдал за ними – единственной парой, ещё не определившейся с танцем.

– Что ж, графиня, – он предложил ей руку с безупречным поклоном, – было бы невежливо отказать столь очаровательной даме. Особенно когда, приглашением на танец, она рискует своей репутацией.

– Я люблю риск, – она вложила свою руку в его, – это делает жизнь пикантной.

Они двинулись к центру танцпола. Оркестр, получив знак, заиграл вальс – медленный, тягучий, создающий сказочную атмосферу.

Александр положил руку ей на талию. Графиня ему на плечо. И они закружились в танце.

Пока юноша кружил графиню Засецкую, принц Виктор самодовольно повернулся к группе молодых аристократок, окружавших его.

– Ирина справится, – произнёс он небрежно, но с каким предвкушением, сам ведь проинструктировал её ещё утром. – Она в таких делах мастерица.

– О, ваше высочество, – захихикала одна из фрейлин, веер порхал в её взволнованных руках как крылья птицы, – Ирина может сыграть что угодно! Помните, как она на прошлом балу разыграла обморок прямо в объятиях того румынского посла?

– Бедняга потом месяц извинялся перед всем светом, думая, что как-то её оскорбил, – добавила другая.

Принц перевёл взгляд на стоящую поодаль брюнетку в небесно-голубом платье – Варвару Трубецкую, известную своей красотой вкупе с острым языком.

– Когда наш герой будет облит грязью с головы до ног, – принц сделал паузу, смакуя момент, будто визуализируя, – ты утешишь его, Варенька. Покажешь, что благородные дамы могут быть милосердны даже к неудачникам.

Варвара медленно улыбнулась, и в этой прекрасной улыбке скрывалась бессердечная тварь:

– Сделаю всё по высшему разряду, мой принц. Бедный мальчик даже заплакать в жилетку не сможет – придётся плакать в моё декольте.

Все рассмеялись – злобно, предвкушающе.

– Глупый мальчишка, – принц усмехнулся, наблюдая, как пара кружит в центре зала, – даже не подозревает, что уже в ловушке. Ирина разыграет оскорблённую невинность так убедительно, что даже его покровители не смогут защитить. Боже, это прекрасно.

На танцполе всё набирало обороты. Юный Александр вёл в танце Засецкую так нежно и уверенно одновременно, что вызывало лишь восхищение. Та смотрела на него с кокетливой улыбкой.

– Вы превосходно танцуете, подполковник, – промурлыкала она, прижимаясь чуть ближе, чем позволял этикет. – Где научились?

– На войне, – ответил Александр нейтрально, сохранив положенную дистанцию. – Там же научился читать намерения людей.

Нечто в его тоне заставило её на мгновение напрячься. Но Ирина была опытной интриганкой. Она рассмеялась, откидывая голову назад так, что обнажила белую шею:

– Неужели вы видите во мне врага? Я всего лишь женщина, очарованная загадочным мужчиной.

Александр холодно улыбнулся в ответ.

– Да неужели?

– Говорила же вам, – та продолжала свою игру, уже шепча ему на ухо, – слышала, что вы совершали невероятные подвиги. Расскажите… как это – убивать врагов голыми руками?

– Разве убийства – подобающая тема для бальной залы, графиня, – ответил он скучающе. – Если вас интересуют подробности службы, прочтите официальные отчёты военного министерства.

– О, но официальные отчёты такие скучные, – она прижалась ближе, её рука скользнула с его плеча на шею. – А вы… такой живой. Настоящий.

Несколько пар, танцуя по соседству, наблюдали за ними. Всё происходящее было слишком откровенно для публичного танца. Ирина играла роль увлечённой дамы, заходящей слишком далеко.

И тут произошло то, ради чего был весь этот спектакль.

Музыка достигла момента, когда партнёрша должна была сделать поворот под рукой кавалера. Стандартное движение вальса, ничего такого. И когда Александр поднял руку для данного действа, Засецкая сделала вид, что запуталась в подоле. Вполне отрепетированное движение, что должно было выглядеть как попытка Александра задрать ей юбку.

Но тот, неожиданно для неё, да и наблюдавшего за сием принца, среагировал. Его свободная рука подхватила её за талию прежде, чем она успела «упасть», а другая – придержала подол платья, не дав тому задраться. Со стороны всё выглядело как галантное спасение дамы от неловкости.

– Осторожнее, графиня, – произнёс юный Волков громко и отчётливо. – Паркет здесь отполирован до опасного блеска, можно вступить не туда и поскользнуться. Позвольте проводить вас к стулу – вы выглядите утомлённой.

Ирина была в ступоре. Что за чёрт⁈ Как ему удалось⁈ И теперь, она оказалась в ловушке собственной игры. Отказаться – значило признать, что падение было фальшивым. Согласиться – провалить план принца.

Она выбрала третий вариант, что работает всегда и всюду. Эскалацию.

– Утомлённой⁈ – её голос раздражённо взвизгнул. – Как вы смеете! Вы… вы только что коснулись меня неподобающим образом!

Музыка резко оборвалась.

Все взгляды гостей тут же обратились к их паре.

Александр отпустил её руку и сделал шаг назад. На лице – маска спокойствия. Абсолютного:

– Прошу прощения, графиня, если моя попытка удержать вас от падения была воспринята иначе. Полагаю, множество свидетелей подтвердят, что я действовал исключительно из желания предотвратить вашу травму.

И тут в дело вступил второй акт плана принца…

Виктор наблюдал за разворачивающейся сценой с самодовольным видом. Наклонился к фрейлинам, и произнёс едва слышно за веерами и шёпотом:

– А теперь выход нашего благородного рыцаря. Магистр Карагин не подведёт.

Те хихикнули, расхваливая великого стратега империи.

И как по сигналу, из толпы выступил мужчина лет тридцати пяти в красном мундире лейб-гвардии. Магистр первой ступени Сергей Карагин. Черноволосый красавец с точёным профилем и цепкими серыми глазами, известный своим мастерством фехтования и репутацией дуэлянта.

– Как вы посмели! – его праведный голос прокатился по залу подобно грому. – Оскорбить невинную девушку! Запятнать честь благородной дамы своими солдатскими повадками!

Карагин стремительно пересёк танцпол. Под взглядом четырёх сотен гостей он остановился в пяти шагах от Александра, и с однозначным жестом сорвал белую перчатку с левой руки.

– Барон Волков! – выплюнул он титул как оскорбление, – я требую сатисфакции за поруганную честь графини Засецкой!

Перчатка полетела к ботинкам Александра и упала на натёртый паркет с мягким шлепком.

По залу прокатился шёпот:

– Дуэль…

– Карагин вызвал его на дуэль…

– Прямо здесь, при всех…

– Магистр против мастера, будет бойня…

Графиня Наталья Романова-Распутина наблюдала за данной сценой с выражением брезгливости, однако и интереса. Произнесла стоящей рядом фрейлине:

– Предсказуемо. Принц разыгрывает спектакль с грацией провинциального режиссёра. Карагин – верный его цепной пёс, только и ждал, когда дадут команду «фас». А этот мальчишка Волков… – она прищурилась, изучая его реакцию. – Он совершенно не понимает, что происходит.

Но дальше не закончила фразу, в её фиолетовых глазах мелькнуло нечто. Осознание? Это явно было похожее на переоценку ситуации: «Нет. Не может же быть. Сначала подумала, что Волков полностью дезориентирован, но… это не растерянность… Это спокойствие. Он абсолютно спокоен. Что происходит? Как человек, стоящий лицом к лицу с одним из лучших дуэлянтов империи, может выглядеть так расслабленно, – она медленно ухмыльнулась. – Интересно… Откуда в тебе такая уверенность, мальчик…»

Принцесса Евдокия, казалось, прожгла фигуру Александра. Сердце билось с набатом. Это случилось. Он попал в ловушку принца. Как быть? Стоит ли ей вмешаться? Он же наколет дров!

– Ваше высочество, – прошептала одна из фрейлин, – неужели дуэль будет прямо здесь?

– Боюсь, что так, – ответила Евдокия тихо.

Внутри неё переполох. Как бы не был силён Ненормальный Практик, ему ни за что не справиться с магистром Карагином. Тот был опасен не только как дуэлянт – он был любимцем гвардии. Отказаться от его вызова означало потерять уважение всего офицерского корпуса.

Виктория молча сжимала бокал. Как ей помочь ему? В такой-то ситуации.

– Виктория Александровна, – спросила заворожённая Катя, – они же не могут драться прямо здесь?

– Не могут, – ответила та механически.

Лиза нервно теребила кружевной рукав:

– Но если он откажется, его назовут трусом.

– Он не откажется, – Виктория сказала это с такой уверенностью, что обе девушки посмотрели на неё. – Но и драться не будет. По крайней мере, не так, как ожидает Карагин.

Наумов и Молотов также наблюдали за разворачивающейся драмой.

– Карагин его уничтожит, – пробормотал кто-то из гвардейцев рядом. – Лучший клинок в первом отряде гвардии против недоучки.

Молотов покачал массивной башкой:

– Вы не видели, как дерётся Волков. Я видел. Дважды. Бой не будет в одни ворота.

Наумов повернулся к нему:

– Думаешь, у него есть шанс против магистра?

Молотов долго молчал и наконец ответил:

– Не знаю. Думаю, никто этого не знает. Но все хотят.

Александр всё ещё не поднял перчатку. Стоял, глядя на неё, затем медленно, с сожалением, посмотрел на Карагина. Покачал головой и заговорил – громко, чётко, что в тишине слышал весь зал:

– Магистр Карагин, я глубоко разочарован. Офицер лейб-гвардии и допускаете такую непростительную ошибку.

Карагин моргнул, не ожидая именного такого ответа:

– Что? Какую ошибку? Я защищаю честь дамы от вашего хамства!

– Моего «предполагаемого» хамства, – поправил Александр, – Которое, кстати, не было установлено и подтверждено. Но это мелочи по сравнению с тем, что вы только что сделали.

Он сделал паузу, обвёл взглядом гостей, убеждаясь, что все слушают, и приступил к расправе:

– Согласно сто сорок седьмой статье Императорского Кодекса Чести, редакции одна тысяча восемьсот девяносто первого года, вызов на дуэль в присутствии члена императорской семьи является оскорблением Высочайшей особы. Статья сто сорок восемь, параграф третий, уточняет – бросание перчатки в доме, где присутствует член императорской семьи, приравнивается к демонстрации неуважения к хозяину дома.

По залу прокатился шок. Несколько юристов и знатоков этикета закивали – он был прав. Абсолютно.

Александр продолжил, куда жёстче:

– Более того, согласно Указу Его Императорского Величества от двенадцатого марта одна тысяча восемьсот девяносто четвёртого года, любая дуэль между офицерами действующей армии в военное время карается разжалованием и каторгой. Мы находимся в состоянии войны с Британской империей, магистр. Или вы не в курсе?

Карагин побледнел.

Принц на своём возвышении напрягся.

Наталья Романова-Распутина очень странно улыбнулась.

– Но самое интересное, – Александр неспешно подошёл вплотную к Карагину, и теперь они стояли лицом к лицу, – согласно древнему правилу дуэльного кодекса, только равный может вызвать равного. К тому же, магистр Карагин, вы представились защитником чести графини Засецкой. Но я не вижу здесь графа Засецкого, её отца или брата, который имел бы право требовать сатисфакции от имени семьи.

После чего он повернулся к Ирине, которая стояла бледная как молоко:

– Более того, сама дама не обратилась с формальной жалобой к хозяину дома – его высочеству принцу Виктору. Без такой жалобы, засвидетельствованной тремя незаинтересованными свидетелями благородного происхождения, ваш вызов, магистр Карагин, является не защитой чести, а ничем иным, как личным оскорблением.

Он снова повернулся к офицеру, в глазах полная доминация. Надменность, которую гвардеец не видел даже у членов императорской семьи:

– Получается интересная ситуация. Вы оскорбили принца, нарушив этикет его дома. Нарушили военный закон, вызвав на дуэль офицера в военное время. Нарушили древний этикет, решив сразиться не по рангу. И оскорбили меня безосновательным обвинением. Согласно тому же кодексу чести, теперь я имею право выбора.

Зал не дышал.

Что это…

Как мальчишка из низшей дворянской семьи способен на нечто подобное⁈

Юный Волков же закончил мысль:

– Я могу поднять вашу перчатку и принять вызов. Но тогда мы оба предстанем перед военным трибуналом. Второй вариант – могу потребовать от вас публичных извинений за необоснованное оскорбление. Ну и, третий…

Он наклонился и поднял перчатку. Но вместо того чтобы бросить её обратно в лицо Карагину или принять вызов, сделал нечто, что точно никто и никогда бы не ожидал. Тщательно отряхнул её от пыли и протянул обратно магистру:

– Могу вернуть вам вашу собственность и предложить забыть этот неприятный инцидент. Всё-таки, все мы можем ошибаться в пылу момента. Особенно когда нас направляют не те люди.

При последних словах его взгляд скользнул к возвышению, где сидел принц.

Намёк был понятен всем.

Это было уничтожение.

Во всех смыслах. На всех слоях. На всех уровнях.

Карагин стоял, краснее рака. Взять перчатку – равно признать поражение. Не взять – продолжать конфликт, который он уже проиграл не только юридически, но и во всех смыслах.

В зале висела мёртвая тишина.

Все ждали, что будет дальше.

Ох, принц…

Принц был в экстазе, только наоборот. Он был раздавлен. Свержен. Прижат каблуком сапога Ненормального Практика. Прекрасное лицо проходило через целый спектр эмоций, меняя выражения. Сначала недоумение – что происходит? Почему Карагин стоит как идиот? Затем пришло понимание всего услышанного. И с ним пришла ярость. Тонкие нежные пальцы впились в ткань камзола. Этот! Этот выскочка только что использовал против него его же собственное оружие – правила высшего света! Но как⁈ Откуда сын захудалых дворян знает параграфы Императорского Кодекса Чести⁈ Откуда ему известны тонкости указов двадцатилетней давности⁈

«Паршивец! Ничтожество! Обманщик! Бестолочь! Как он провёл меня⁈» – мысль обжигала до боли. – Он знал. Знал, что я планирую, и подготовился! Но как? Кто его предупредил⁈ Кто учил⁈"

Фрейлины рядом замерли, боясь даже дышать. Видели, как их покровитель буквально трясётся от сдерживаемой ярости. Варвара Трубецкая, что должна была «утешить» поверженного Волкова, сглотнула. Похоже, её роль в спектакле отменяется.

Графиня Романова-Распутина же медленно опустила бокал с шампанским, даже не заметив, что держала его на полпути ко рту последние три минуты. Ядовитые фиолетовые глаза горели интеллектуальным возбуждением охотницы, обнаружившей уникальную добычу.

«Это не просто везение,» – думала она, наблюдая за юным Александром. – «Он цитирует параграфы, о которых наверняка и половина юристов империи не вспомнит. Указ тысяча восемьсот девяносто четвёртого? Ненормальный Практик… Ты, оказывается, не так-то и прост. Ха… Надо же. Кто ты на самом деле, мальчик? Любопытно. Очень любопытно. Кажется, моя Корнелия не такая дура, как я думала. В нём определённо что-то есть. Что-то… опасное.»

Принцесса стояла, не скрывая восторга. Голубые глаза сияли. Она даже улыбалась. Фрейлины смотрели на неё с неким недоумением, но она не замечала их вопросительных взглядов, даже не сдержалась и прокомментировала:

– Вы видели? Это было идеально. Совершенная техника боя. Он использовал действие противника против него самого. Карагин бросился в атаку, не разведав позиции, и попал в ловушку из собственной агрессии.

Одна из фрейлин робко спросила:

– Но ваше высочество, Ненормальный Практик же просто процитировал законы?

– Просто? – Евдокия рассмеялась, а как искренне. – Он за тридцать секунд уничтожил одного из лучших дуэлянтов империи, не обнажив меча. Заставил выглядеть невежественным дураком. И самое прекрасное – дал при этом шанс Карагину отступить с честью, вернув перчатку. Это не просто победа. Это урок милосердия.

Она смотрела на Александра с восхищением:

– Вот с кем я хочу сразиться. По-настоящему. Не в бою на турнире, а в серьёзном поединке…

Сердце Виктории колотилось как безумное, в голове вихрь мыслей и чувств. Гордость. Трепет. Наслаждение. Даже, простите небеса, удовлетворение. Она ощущала всё. Это был визуальный оргазм. Только что её бывший… курсант, конечно курсант и никто более, которого все считали неудачником, только что преподал урок ВСЕЙ аристократии. Наблюдая, как он методично уничтожает противника словами, естественно, она не могла не думать о их несостоявшемся свидании.

– Виктория Александровна, вы в порядке? – Екатерина осторожно тронула её за руку.

– Да… да, конечно, – та кивнула. – Просто… не ожидала такого поворота.

Елизавета с другой стороны шепнула:

– Он был великолепен, правда? Как он их всех…

– Поставил на место, – закончила Екатерина. – Но вы видели лицо принца? Теперь Волкову не поздоровится. Принц не простит такого унижения.

Девушки были правы. Александр только что нажил себе смертельного врага в лице принца. Но почему-то Виктории казалось, что его это совершенно не волнует. Будто даже гнев принца был для него неважным.

Наумов стоял с открытым ртом, забыв о приличиях. Его аристократическое воспитание боролось с восхищением воина, и восхищение побеждало:

– Ты видел? Он же… он же просто уничтожил Карагина. Словами.

Молотов медленно кивнул:

– Жуть.

Карагин смотрел на протянутую перчатку. Под кожей играли желваки. Секунды тянулись. Все ждали его решения.

И в этот момент из группы высших сановников отделилась фигура. Министр двора граф Нессельроде. Сухой старик с лицом пергамента, переживший трёх императоров и десяток дворцовых заговоров. Он двинулся к эпицентру конфликта с неторопливостью, точно зная, что его слово будет последним.

– Господа, – прозвучал его старческий голос на весь зал. – Позвольте старому слуге империи вмешаться в это недоразумение.

Он встал между Александром и Карагиным, и хотя был на голову ниже обоих, его присутствие нельзя было не ощутить.

– Магистр Карагин, – старик взглянул на офицера. – Ваше рвение защитить дамскую честь похвально, но, боюсь, несколько преждевременно. Как справедливо заметил барон Волков, процедура не была соблюдена. В моём присутствии, как министра двора, не было подано формальной жалобы от пострадавшей стороны.

Карагин открыл рот, чтобы возразить, но Нессельроде поднял сухую ладонь, заставив того замолчать:

– Более того, вы поставили его высочество принца Виктора в крайне неловкое положение. Представьте, в его доме, на его приёме происходит нарушение императорских указов. Это могло бы бросить тень на репутацию принца как человека, не способного поддерживать порядок в собственном дворце.

Дипломатия во всей красе. Нессельроде было плевать на сам конфликт, он лишь защищал принца от «позора».

– Полагаю, – продолжил министр, – благоразумнее всего будет считать этот инцидент результатом избытка эмоций. Магистр Карагин, заберите вашу перчатку. Подполковник Волков великодушно предлагает забыть недоразумение. Графиня Засецкая, – он повернулся к Ирине, и та вздрогнула от одного его взгляда, – уверен, она согласится, что инцидент был неверно истолкован в пылу танца.

Как же та закивала! Столь энергично, что застучали жемчуга в причёске:

– Да, да, конечно! Это было чистое недоразумение! Я просто… споткнулась, а господин подполковник пытался помочь!

Карагин сопел, багровый от унижения, но деваться было некуда. Министр двора фактически приказал закрыть инцидент. Он резко забрал перчатку и, не говоря ни слова, развернулся на каблуках, направившись прочь.

– Инцидент исчерпан, – объявил Нессельроде тоном, не терпящим возражений. – Музыканты, продолжайте играть. Дамы и господа, прошу, не позволяйте мелкому недоразумению испортить прекрасный вечер.

Оркестр заиграл вальс. Пары медленно начали возвращаться на танцпол.

Зал постепенно вернулся к обычному ритму светского вечера. Пары кружились в танце, группы гостей обсуждали произошедшее. Тихо естественно, чтобы никто не слышал.

Александр стоял в стороне, пил шампанское и наблюдал за всем происходящим отстранённо, будто уже не был частью сиего празднества. Потерял интерес. И поистине скучал. Взглядом скользнул по залу и заметил движение у балконных дверей. Виктория, стараясь не привлекать внимания, выскользнула на свежий воздух.

Юноша хмыкнул и двинулся следом.

Но не успел пройти и тридцати шагов, как ему преградили путь две девицы в белых платьях.

– Александр! – Екатерина и Елизавета показались перед ним, как два распустившихся бутона. Два прекрасных цветка, чьи глаза пылали радостью от встречи и надеждами.

– Барышни, – он учтиво поклонился.

– Как ты поживаешь? – Лиза сразу перешла к сути, забыв об условностях высшего света. – Мы так переживали! Вся академия стояла на ушах, когда узнали про штрафбат. А потом эти слухи с фронта…

– И почему не заглянул в академию, когда вернулся в Петербург? – добавила Катя, всеми фибрами тела пытаясь поймать его взгляд. – Виктория Александровна сказала, что ты в городе уже два дня.

Он посмотрел на них обеих. Молодые, красивые, умные, из хороших семей. В иной жизни, будучи другим человеком, он наверняка мог бы заинтересоваться одной из них. Но в этой они казались ему девицами из чужой пьесы. Милыми конечно, но абсолютно неважными для него.

– Всё в порядке. Благодарю за беспокойство, – ответил он вежливо, его же голос был абсолютно не заинтересован и пуст. – Дела не позволили навестить академию. Сами понимаете.

– Но ведь ты в отпуске? – Лиза не сдавалась, шагнув ближе. – Мы думали…

– О чём именно, барышня Румянцева? – теперь он не скрывал нот усталости. Не от них конкретно, а от необходимости играть роль, поддерживать иллюзии.

Лиза покраснела, отступила.

Катя попыталась спасти ситуацию:

– Мы просто хотели поблагодарить тебя. За всё. И узнать, как ты после всего произошедшего… И никогда не забудем, что ты нас спас тем вечером.

Да, она решила признаться, что в курсе того, что это был именно он.

Лиза бросила не неё взгляд, мол ты чего так разоткровенничалась. И вообще, решила использовать этот козырь в такой НЕПОДХОДЯЩИЙ МОМЕНТ!

Александр же посмотрел на них усталым взглядом. Эта тайна больше не имеет смысла. Если тогда для него могли быть определённые последствия, то теперь эти оба последствия – Кривой и Хромой работают на него. Такие вот дела. Да, пусть Катерина и Елизавета знают, что именно он спас их той ночью. Но благодарность за спасение жизни и романтический интерес – разные вещи. Не нужно путать одно с другим.

– Я жив и здоров, как видите. А благодарность… – он пожал плечами. – Любой мужчина, увидев дам в опасности, поступил бы также. Теперь, если позволите, мне нужно поговорить с ректором по старым вопросам.

Он поклонился и обошёл их, направившись к балкону.

Девушки остались стоять, глядя ему вслед.

Лиза взяла с подноса проходящего лакея бокал шампанского и залпом выпила:

– Ох… он всё такой же холодный. Будто мы для него просто мебель.

Катя взяла свой бокал, но не стала пить, просто крутила пальцами ножку:

– Похоже, он никогда не испытывал ни к одной из нас настоящего интереса.

– А вот к ней… – Лиза кивнула в сторону балкона, куда направился Александр вслед за Викторией.

Екатерина проследила за её взглядом.

– Да, – тихо согласилась она. – С ней у него что-то настоящее.

Юноша продолжал свой путь. До балкона оставалось не так много, как перед ним возникла ещё одна девушка. Не менее прекрасная, чем обе предыдущие.

Софья Вишневская.

Прекрасная как рябина в снегу. Идеальное белоснежное платье. Причёска. Соблазнительный взгляд. Пожалуй, она могла потягаться красотой с принцессой Евдокией. Бывает же в жизни. Их отношения с юным Волковым проделали короткий, но яркий путь. Вечные споры. Словесные дуэли. Она была одной из главных аристократок в группе, кто открыто выражал презрение к нему, но он всегда отвечал ей с тем ещё сарказмом и ставил на место. И под этими ссорами образовался другой слой – искры, что высекались при столкновении двух сильных характеров. Тот вид флирта, который маскируется под враждебность. Чем не росток большой и грандиозной любви? И вот, благодаря прошедшему турниру этот росток окреп. Софья стала смотреть на него иначе – с уважением, и чем-то бОльшим. Она собиралась поговорить с ним. Нормально. И признаться, что кажется влюбилась. Но увы. Его забрали в штрафбат. Судьба-злодейка. Но теперь он здесь! А значит – это шанс! Шанс наконец сказать ему всё, что столько теплилось на её сердце.

И вот сейчас стоит перед ним, в глазах то, чего раньше не было – неуверенность.

– Александр, – произнесла она его имя без титула, что для неё было почти признанием. – Здравствуй.

Она явно ждала. Может быть, комплимента её платью. Или саркастичного замечания в его старом стиле. Или хотя бы вопроса о том, как у неё дела. Чего угодно, что показало бы, что между ними всё ещё есть та странная связь из споров и скрытого притяжения.

Александр на секунду взглянул на неё.

– Здравствуй, Софья.

И прошёл мимо.

Софья застыла. Щёки начали гореть от унижения. Она – Софья Вишневская, которую добивалась половина золотой молодёжи Петербурга – только что была проигнорирована как пустое место⁈ Вздор… Что за вздор… Как он посмел…

Оглянувшись, она увидела Катю и Лизу, стоявших неподалёку. Их взгляды встретились – три отвергнутые девушки, каждая по-своему пытавшаяся достучаться до человека, которому они были абсолютно безразличны.

Вишневская подошла к ним.

Катерина протянула ей с подноса бокал шампанского:

– Тоже пыталась заговорить с ним?

Та просто кивнула.

Трое девиц стояли и смотрели, как Александр выходит на балкон к Виктории. И поняли простую истину – можно восхищаться Ненормальным Практиком, можно даже влюбиться в него, но невозможно заставить его каменное сердце биться для тебя. Впрочем, у них были на это все шансы. Но увы. Теперь слишком поздно.

…

Зимний мороз освежающе щекотнул лицо после душного зала, стоило только выйти на балкон. Виктория устроилась у мраморных перил и смотрела на заснеженный сад. Обнажённые плечи покрылись мурашками от холода. Но она не замечала.

– Не знал, что ректоры сбегают с императорских приёмов подышать воздухом, – произнёс юный Александр, подойдя ближе.

Виктория не обернулась, но улыбнулась:

– А я не думала, что солдаты устраивают публичные уроки юриспруденции на балах.

– Туше.

Он встал рядом, оставив между ними дистанцию приличия.

– В зале хоть и душно, но я вышел не только из-за этого.

– Нет?

– Нет. Просто не смог проигнорировать тебя в таком платье. Решила соблазнить принца? Или всю империю?

Виктория фыркнула с улыбкой. Комплименты. Снова его комплименты. Она повернулась к нему, строго приподняла бровь:

– Александр Волков, вы что, пытаетесь флиртовать со мной? После всего?

– А что, разве бывшим курсантам запрещено восхищаться красотой бывших ректоров? – он откровенным взглядом скользнул по её фигуре. – Или вы, Виктория Александровна, предпочитаете, чтобы я притворялся, что не замечаю, как это платье подчёркивает вашу талию? А изумруды в декольте привлекают взгляд к определённым местам?

– Александр, прекратите.

– Как скажете, – он опёрся о перила, глядя на неё уже серьёзно. – Но если уж быть до конца честным, я хотел поблагодарить вас.

– За что?

– За то время в академии. За то, что не выгнали после всех моих выходок. За то, что приехали в тюрьму, когда меня арестовали. Да, знаю, вы делали это ради турнира и репутации академии, но всё равно. Это было приятно.

Виктория отвернулась обратно к саду. Затем медленно и тихо произнесла:

– Вы снова изменились. После Севера.

– Повзрослел?

– Слишком быстро, – кивнула она. – Но ума так и не набрались. После сегодняшнего вечера у вас будет ещё больше врагов. Принц не простит публичного унижения. Карагин будет искать возможность отомстить. Даже Воронцов теперь видит в вас проблему.

– Понимаю.

– Понимаете? – она резко повернулась к нему. – Вы понимаете, что наживаете врагов быстрее, чем любой разумный человек? Что ведёте себя так, будто вам всё равно, что будет завтра?

Александр молчал, глядя на падающий снег. Как же она была права. Видела прям суть.

Виктория же безотрывно смотрела на него такого повзрослевшего. Боже, как же он хорош. Она сглотнула. Отвернулась и спросила:

– Вы вернётесь на фронт?

– Скорее всего.

– Когда?

– Скоро.

Она покачала головой:

– Вы невозможны. Только вернулись, и снова рвётесь в пекло.

– А где ещё место таким, как я? – он усмехнулся, но без веселья. – В бальных залах? За письменным столом? Мы оба знаем, что я создан для другого.

Она не могла возразить. Сама ведь видела его в деле на турнире. Этот человек создан для сражений. Будто сами небеса отправили его на землю биться.

Молчание. Падал снег. Из зала приглушенно доносилась музыка. И ей на плечи лёг его мундир.

– Не стоит, – посмотрела она на него.

– Согреешься и вернёшь. Не переживай. Это всего лишь манеры.