Текст книги "Ненормальный практик 6 (СИ)"

Автор книги: Извращённый отшельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Юноша быстренько осушил каждого. Эфириум конечно куда слабее, но в сумме давал ощутимую прибавку. Всего двадцать секунд работы, и шесть мастеров с мастерками были опустошены.

Духовное ядро довольно заурчало от переизбытка энергии. Теперь бы всё переварить, и можно переходить на следующий уровень – магистра третьей ступени. Но это позже, а пока Александр шустро обыскал трупы, забрал у всех липовые документы на разные имена. Понадобятся. К тому же, нашлись и деньги, как и парочка неплохих ножей. В принципе и этого хватит. Что до золотых колец, серьг и прочего барахла – на всё это нет времени, да и лень потом искать ломбарды.

Подобрав арбалет, юноша спустился в подвал. Среди пыльных бочек с вином и старой мебели, пробрался к сердцу особняка – эфирному генератору, питающему все защитные контуры. Рядом лежал готовый чемодан. Кожаный, потёртый, неприметный. Внутри сменная одежда, провиант, деньги, пара комплектов эфиритов. По сути, новая жизнь в одной сумке.

Подойдя к генератору, он снял защитную панель. Под той – модифицированная контурная схема.

И приступил к активации последовательности.

По стенам подвала побежали фиолетовые линии, поднимаясь наверх по этажам, как светящиеся артерии. Они распространялись через несущие конструкции, по всем комнатам и залам, превращая весь особняк в единый контур-бомбу. Сам механизм был прост и ужасен одновременно. Когда линии сойдутся под куполом бального зала, вся накопленная в стенах энергия высвободится одномоментно. Взрыв расщепит материю на атомарном уровне. Барьер же вокруг дома не даст взрывной волне разрушить квартал, а направит всю энергию в небо, ведь сверху барьер будет снят. Таким образом никто из жителей не пострадает, а всё внутри уничтожится в пыль. Никто и никогда не поймёт, сколько людей погибло внутри особняка и кто именно, так что красивая смерть барону Волкову обеспечена.

До детонации пятьдесят секунд.

Юноша подхватил чемодан и побежал к дальней стене подвала. На первый взгляд там была обычная кирпичная кладка. Но за той скрывался тайный ход. Бывший владелец особняка – Моргунов действительно был параноиком. Вырыл туннель под землёй, что вёл на добрых триста метров, выходя в заброшенном складе у причалов Невы. Идеальный путь для побега.

Александр вдруг усмехнулся, пробегая темноту туннеля. Интересно, может Моргунов тоже инсценировал свою смерть? И сейчас, где-то в южных провинциях живёт себе старичок под другим именем, посмеиваясь над тем, как все поверили в его кончину. Забавно. Впрочем, и барон Александр Волков вот-вот официально погибнет при загадочном взрыве собственного особняка. А некто иной начнёт свой путь.

Фиолетовые линии контура подползли к конечной точке пересечения.

И вот-вот рванёт…

* * *

Карета неподалёку от особняка.

"Гиена "Шелли от скуки крутила болт арбалета и глядела в окно кареты на тёмный особняк. Рядом с ней сидели два мастера. Их группе предстояло остановить возможное вмешательство спецслужб. Вернее, создать помеху, дабы магистры успели подключиться и снести тех к херам. Вот только всё пошло не по плану. И трое командующих какого-то чёрта понеслись в особняк и не выходят оттуда уже с пять минут!

– Где же магистры? – пробормотал один из мастеров. – Они же должны были уже выйти с пленным пацаном.

– Заткнись, БОрис, – огрызнулся второй, седовласый. – Хватит дрейфить. Или сомневаешься в командирах?

– Да нет… – стушевался тот.

Шелли молчала, но и она была полна тревожных мыслей. Семьдесят охотников вошли в особняк. И до сих пор никто не вышел.

– Капитан, – обратился к ней седой. – Что думаете? Может пойти и разузнать обстановку?

– Нет, – покачала Шелли головой. – Действуем по инструкциям.

В это время отряд тайной канцелярии, получивший запрос о нападении на барона Волкова огромной группы охотников, приближались к особняку.

Капитан Долгоруков внезапно жестом остановил колонну в сотне метров. Его узлы отреагировали на колоссальное скопление эфира. Чего-то – чего не должно быть.

– Отряд! Всем стоять!

– Командир? – лейтенант удивлённо посмотрел на него. – Но нам приказано…

– Плевать что приказано! Смотрите! – указал тот вперёд.

Особняк светился. Фиолетовые линии уже покрывали три четверти здания, пульсируя в едином ритме.

Серебряков соскочил с лошади, его магистерские чувства тоже уловили концентрацию эфира:

– Господи… Он превратил дом в эфирную бомбу. Отходим! Всем отходить немедленно!

В этот же момент в карете также происходил переполох.

– ГОНИ! – орала Шелли кучеру. – НЕМЕДЛЕННО ГОНИ, СКОТИНА, ИЛИ СДОХНЕМ!

Наёмник хлестнул лошадей, карета рванула. БОрис вылез из окна, глядя назад на светящийся особняк:

– А как же командиры⁈

– Им конец! – выпалила Шелли. – Этот безумный пацан решил подохнуть! И забрать всех с собой!

Седовласый выпучил от страха глаза:

– Неужели все наши… погибнут⁈

– Им уже точно не помочь! – Шелли вцепилась в поручень, когда карета вильнула на повороте. – Самим бы успеть убраться!

Фиолетовые линии сошлись под куполом в точке схождения. Внутри всего дома, представляющего теперь один огромный контур, сформировался сгусток энергии. Тёмно-фиолетовый, практически чёрный. Эфирная энергия достигла критической массы. И контур замкнулся.

Детонация.

ЖЖЖЖЖЖЖЖЖ-БУУУУУУУУУУУМ!

Первая волна – имплозия. Весь особняк вдохнул, сжимаясь к центру на мгновение. Стены прогнулись внутрь, стёкла полопались. И вторая стадия. Высвобождение. Сжатая энергия рванула наружу. Барьер удержался. Горизонтальное расширение было купировано, от чего вся взрывная сила пошла по единственному доступному пути – вверх, через открытый купол защиты. Столб тёмного пламени ударил в небо. На три-четыре сотни метров. Но и этого хватило, чтобы осветить половину Петербурга.

Долгоруков и его люди лежали на земле, закрыв головы руками. Взрывная волна не снесла их, как предполагалось, а буквально чудом ушла в небо.

Когда командир поднял голову, на месте особняка виднелась воронка. Идеально круглая, глубокая. Края оплавлены, стекло на дне всё ещё светилось красным от жара. От трёхэтажного дома не осталось даже фундамента.

– Матерь божья… – выдохнул один из гвардейцев.

Долгоруков поднялся. Лицо было мрачным:

– Он… он использовал собственный защитный барьер как форму для направленного взрыва… Минимальный ущерб окружающим, максимальная эффективность уничтожения внутри.

– Но зачем⁈ – Заместитель Серебряков не мог понять логику. – Зачем уничтожать себя?

– Видимо, врагов было слишком много, – тихо произнёс командир. – И подполковник Волков понял, что это конец…

В карете охотников было молчание.

Шелли смотрела через окно на угасающий столб света.

– Он убил их всех, – прошептал БОрис, находясь всё ещё в шоке. – Стилвелла, О’Коннора, Брауна… Всех…

– И себя, – добавил седовласый.

Шелли заворожённо кивнула. Отчего-то всё происходящее в ней вызывало не только ужас, но и восхищение:

– Человек, способный в одиночку противостоять семидесяти профессиональным убийцам… Так вот значит каким ты был, безумный Ненормальный Практик…

Примечание: ну вот, закончилась наша арка с Петербургом) Понимаю, бой был довольно прост для Санька, но было бы странно, если бы он выкладывался на полную против всего трёх магистров. Однако, уверяю вас, друзья, у него ещё будут серьёзные соперники, особенно в ближайшем будущем на поле боя. Следующая глава будет вполне объёмной, так что придётся чутка подождать ^_^ Впереди много интересностей!)

Глава 8

Утро выдалось серым. Особенно серым. То ли предзнаменование громкой новости. То ли Петербург попросту грустил. Вообще, город он довольно капризный, хмурый, но ведь за всем этим фасадом таится нечто сильное. Могучее. И невероятно гордое. Сегодня снег в очередной раз засыпал крупными хлопьями всё вокруг – улицы, крыши, мостовые. Народ медленно просыпался, а вот мальчишки-разносчики газет надрывали связки с половины седьмого, выкрикивая заголовки, услышав кои прохожие приостанавливались посреди тротуаров, дабы прикупить свежайший выпуск.

«Столичный вестник» кричал крупными буквами на первой странице: «ТРАГЕДИЯ НА ВАСИЛЬЕВСКОМ! Герой фронта барон Волков погиб в огне!»

«Петербургская газета» выбрала другой тон: «БРИТАНСКИЕ УБИЙЦЫ НАСТИГЛИ НЕНОРМАЛЬНОГО ПРАКТИКА! Особняк уничтожен вместе с владельцем!»

Даже «Правительственный вестник», сдержанный в формулировках, сегодня посвятил целую полосу: «ПОДПОЛКОВНИК БАРОН А. Н. ВОЛКОВ ПОЖЕРТВОВАЛ ЖИЗНЬЮ, УНИЧТОЖИВ СЕМЬДЕСЯТ ВРАЖЕСКИХ АГЕНТОВ».

К восьми утра весь город говорил об одном. О том, как нечто подобное могло произойти в столице и кто за это понесёт ответственность?

…

Архимагистр Воронцов держал остывшую чашку кофе. На столике лежали три газеты, рядом донесение из Тайной канцелярии и личное письмо от капитана Долгорукова, коий наблюдал взрыв особняка Волкова.

Григорий перечитывал письмо второй раз, пытаясь найти в строках то, чего там не было. Но увы. Никаких намёков на то, что мальчишка мог выжить.

«…барьер активировался за десять секунд. Затем взрыв и столб пламени. Температура в эпицентре – расчётно выше трёх тысяч градусов. На месте особняка воронка глубиной восемь метров, диаметром тридцать семь метров. Края оплавлены. Тел не обнаружено – только пепел и шлак. По предварительным оценкам, погибло от шестидесяти пяти до семидесяти пяти человек. Подтверждённых останков нет. Информация только со слов агента-наблюдателя…»

Воронцов отложил письмо и потёр уголки глаз. Отчего-то ощущалась странная тяжесть всех своих шестидесяти двух лет. Почему-то вспомнился турнир. Выступление юного Волкова. Гениальное без прикрас. У него не было соперников, даже среди элит империи. Затем старик вспомнил разговор после бала, когда мальчишка спокойно отказался от его покровительства. Не дерзко, не вызывающе. Совсем нет. Просто отказался. В тот момент он такой молодой выглядел, как человек, точно знающий, чего хочет.

«Такие рождаются раз в поколение. И я упустил его. Оттолкнул собственными руками.»

Нет, малец не был пешкой, абсолютно. Скорее королём в партии, и Воронцов понял это слишком поздно. Он поднялся и подошёл к шахматной доске, стоявшей на боковом столике. Белый король находился в центре, окружённый фигурами. Воронцов взял фигуру и медленно положил её набок.

Мат.

Конец.

За дверью послышались шаги, но Григорий не обернулся. Продолжал смотреть на поверженного короля и думал о том, что империя только что потеряла человека, который, возможно, мог бы изменить её судьбу.

– Какая бессмысленная трата, – произнёс он с горечью.

* * *

Городская Военная Академия Практической Эфирологии

Новость застала Викторию на совещании. Как раз когда она рассказывала о проведении весеннего турнира, в кабинет ворвалась запыхавшаяся секретарь со стопкой газет.

– Что такое, Оксана Юрьевна? – спросила Вика у той. Ещё и приподняв бровь, как бы говоря, чтобы та присмотрелась к своему поведению.

– Виктория Александровна! Прошу прощения! Но это касательно нашего отчисленного курсанта, Александра Волкова!

Преподаватели переглянулись, конечно все знали кто он. После того, как Ненормальный Практик стал восходящей звездой среди юных практиков, в Городскую Военную Академию Практической Эфирологии хлынули заявки на поступление. Очень много заявок. От богачей, промышленников, торговцев, чиновников. Сразу объявились спонсоры и предложения об участии в турнирах. Иными словами – дела пошли в гору. Виктория молча развернула «Столичный вестник» и вслух прочитала заголовок:

– Трагедия на Васильевском. Герой фронта барон Волков погиб в огне…

Первая мысль: это ошибка.

Вторая: или… или же правда?

И больше вообще ничего. Пустота. Озноб, расползающийся внутри.

– Совещание окончено, – произнесла Виктория ровным голосом. – Все свободны.

Преподаватели что-то говорили, сожалели, тихо спорили. Но ректор не слышала. Когда последний человек вышел, опустилась в кресло. Газета всё ещё в её руке. Она читала статью, не вникая в слова. Буквы расплывались. Перед глазами их последний разговор на балконе. Его улыбка. Она же предупредила его о врагах!

ПРЕДУПРЕЖДАЛА!

ПОЧЕМУ ОН⁈

Почему…

Она не плакала. Нет. Но впервые за свои недолгие тридцать пять пожалела о несостоявшемся будущем.

О том, что всё ещё могло бы быть у них, но теперь не будет.

Никогда.

* * *

В одном из многочисленных кабинетов Зимнего дворца пахло дорогущим чаем и табаком. Принц Виктор восседал в любимом кресле, держа газету и покусывая мундштук трубки.

Министр двора граф Нессельроде сидел у камина, изучая какой-то документ. Газеты он прочитал ещё ранним утром.

– Семьдесят отбросов, – проговорил принц, перечитывая статью. – Британские псы. Все мертвы.

– Все до единого, Ваше Высочество, – подтвердил Нессельроде.

– И Волков вместе с ними.

– Тело не найдено, но температура в эпицентре… сами понимаете.

– Да, от них всех не осталось даже костей. – Виктор отложил газету и затянулся трубкой. Помолчал, выпустил дым тонкой струйкой. По правде говоря, он ожидал, что испытает удовлетворение. Ненормальный гадёныш был занозой, раздражителем, неприятным напоминанием о том, что низкорождённые могут подняться слишком высоко. И, как ни странно, его смерть решала проблему, которую Виктор не знал, как решить иначе.

Но…

Удовлетворения не было.

Наоборот.

Будто кто-то закончил игру раньше положенного.

А принцу так хотелось сделать равновесный ход.

И теперь, его лишили данной возможности.

Неприятно.

– Устроим мемориальную службу, – произнёс принц наконец. – Скромную, но достойную. Пусть народ знает, что мы чтим выдающихся практиков, независимо от происхождения.

– Мудрое решение, Ваше Высочество. – кивнул граф, при этом не стал подстрекать Виктора, мол разве своими словами тот только что не признал Ненормального Практика – выдающимся?

– И найди полную информацию о том, что произошло. Кто организовал охоту, кто финансировал, кто стоял за этим. Я хочу знать всё.

Нессельроде в очередной раз склонил голову и вышел, оставив принца наедине с собственными мыслями.

* * *

Принцесса узнала новость за завтраком. Камеристка принесла газеты вместе с планом на сегодняшний день. Евдокия читала слишком быстро, так что увидела заголовок раньше, чем успела сделать первый глоток. Чашка замерла на пути к губам.

Она медленно опустила её на блюдце и развернула газету. Прочитала статью от начала до конца, не отрываясь. Потом сложила газету обратно, отодвинула завтрак и поднялась из-за стола.

– Ваше высочество? – начала камеристка, но Евдокия вышла.

После поднялась в свои покои и рухнула на кровать.

– Он не мог проиграть… – простонала она в подушку. Хотелось плакать. Конечно не из-за разбитого сердца. Дело в другом. Ей было жаль. Жаль, что они больше никогда не сразятся. Жаль, что единственный, кто увидел в ней не принцессу, не девушку, а бойца, ушёл. Его больше нет. Ненормальный Практик, так ярко ворвавшийся в её мир, потух, как мёртвая звезда.

«Семьдесят человек… – думала она, сжимая подушку. – Он убил семьдесят наёмников. Один. Один против всех. Он всегда был один. Всегда. Одинокий Ненормальный Практик…»

* * *

Елизавета читала трактат о защитных контурах, когда Екатерина вошла с газетой в руках и лицом цвета мела.

– Катя? Что случилось?

Та молча протянула газету.

Лиза прочитала заголовок. Потом статью. Потом снова заголовок, будто ожидая, что слова изменятся.

– Это… это не может быть правдой, – прошептала она.

Катя опустилась на стул напротив.

– Если бы…

– Но он… он же… Не может быть, чтобы он погиб…

– Там было семьдесят человек, Лиз. Семьдесят убийц.

* * *

Софья Вишневская узнала последней. На самом деле она, вообще, не читала газеты. Вся политическая возня была для неё неинтересна. Так что по сути новость принесла её камеристка.

– Госпожа, вы слышали? Подполковник Волков погиб. Он же был вашим одногруппником?

Софья остановилась причёсывать гребнем волосы.

– Что?

– В газетах так пишут. Говорят на него напали наёмные убийцы и он подорвал их вместе с собой, в своём особняке…

Софья перестала слушать. В ушах шумело.

Как так…

Ещё вчера на балу был жив. Ещё вчера она столько готовилась. Выбирала платье. Репетировала перед зеркалом слова признания. Представляла его реакцию. Да, она изначально планировала подойти к нему. Никаких спонтанных решений. Собиралась сказать, что их странная вражда была ошибкой, что она готова начать заново. Что её интерес к нему – больше, чем просто девичье любопытство.

Но…

На балу всё пошло не так.

Он опоздал, при этом держался так, будто всё вокруг ему было безразлично. Гордый. Одинокий. Холодный. Она видела, как другие подходили к нему. Видела, как он танцевал с барышней Засецкой. А после – скандал с Карагиным.

И когда, наконец, решилась подойти, готовая сказать всё, что репетировала… он просто прошёл мимо.

«Здравствуй, Софья.», – сказал он, даже не остановившись.

Так формально. Так просто. И так пусто.

После чего прошёл мимо, будто она была частью декораций. Никем по сути.

Она тогда застыла посреди зала, чувствуя, как жар заливал щёки. Вокруг шептались, кто-то прятал улыбки. Унижение было полным.

И теперь его нет.

Софья опустила гребень на туалетный столик. Посмотрела на отражение в зеркале. Ну что не так? Красивое лицо, идеальные черты, прекрасные глаза. А какая фигура!

«Но всё это было ему безразлично…» – поняла она вдруг.

Не была она для Александра Волкова ни объектом желания, ни восхищения. Всего лишь ещё одно лицо в толпе.

И теперь…

Теперь она никогда не узнает, могла ли изменить его мнение?

– Госпожа? – позвала её камеристка. – Вы не закончили причёску…

– Уйди, – тихо сказала Софья.

– Но, госпожа, ваш отец сказал…

– Уйди!

Камеристка поспешно ретировалась, прикрыв за собой дверь.

Софья осталась одна, всё также глядя в зеркало. Медленно провела пальцами по волосам, которые так и не были уложены.

Она не плакала. Но в юной груди поселилась тяжесть. Взрослая, странная, которой раньше не было. Тяжесть упущенного шанса то была, либо тяжесть незаконченного разговора? Кто знает. Но одно ей стало понятно – то его слово «здравствуй», прозвучало вчера как прощание. Будто он знал, что вскоре умрёт.

* * *

Графиня Наталья Романова-Распутина пила утренний шоколад и перебирала письма. Секретарь принёс газету, извинился за беспокойство и вышел, оставив её наедине.

Наталья прочитала заголовок. Статью. Отложила газету. Сделала глоток всё ещё тёплого шоколада. Поставила чашку обратно.

Посмотрела в окно на падающий снег. Снова взяла газету.

«…подполковник барон Александр Николаевич Волков погиб этой ночью…»

Щенок. Выскочка. Недостойный её дочери. Именно так она называла его на балу. Предлагала деньги за разрыв помолвки.

Он отказался.

Вместо этого предложил пари. Безумное, дерзкое.

И поцеловал её.

Наталья провела пальцами по губам. Странно. Его поцелуй был такой глубокий, такой страстный… и совершенно неприемлемый. Это что-то подковырнуло в ней. Заставило сердце стучать быстрее. Почувствовать тепло внизу. Заставило горло пересохнуть, а глаза заблестеть. Если подумать об этом рассудительно, то как он посмел? Её? Архимагистра второй ступени, графиню древнейшего рода?

Безумец.

Он и правда ненормальный.

Но ведь она ответила на поцелуй. Всего мгновение. Но этого хватило, чтобы почувствовать силу в его руках, его уверенность, его огонь, который давно выгорел в её собственной жизни.

Наталья опустила газету. Двойственное чувство внутри. Вроде бы и облегчение, ведь проблема решена, Корнелии больше не грозит мезальянс. Но была на душе и странная, необъяснимая утрата. Чем бы закончилось то пари? Была ли Корнелия готова отречься от рода ради него? Хватило ли бы у этого мальчишки наглости жениться на дочери графини, несмотря на все препятствия? Что ж. Теперь это навсегда останется загадкой.

Наталья взяла перо и приступила к написанию письма дочери в Морозный Клык. Корнелия всё равно узнает. Будет горе, слёзы, возможно истерика. Или чего похуже. Но графиня знала свою дочь – та переживёт. Пусть с трудом. Но переживёт.

* * *

ДЕСЯТЬ ДНЕЙ СПУСТЯ

Письмо прибыло в Морозный Клык на десятый день. Когда солнце уже клонилось к закату. Город ещё бодрствовал. Валил дым из труб таверн, звенели кузницы, разносился гвалт на вечернем рынке. Курьер доставил письмо во временную резиденцию наследницы Романовых-Распутиных. Передал горничной, поклонился и ушёл.

Элизабет – одна из слуг Корнелии, поднялась по лестнице с конвертом. Печать на том была цвета запекшейся крови. Девушка знала от кого оно. Самой графини. Сердце ёкало. Наверняка глава не в себе от ярости и призывает дочь вернуться в столицу. Что ещё могла графиня написать? Явно не спросить «как дела?». Не её стиль.

Служанка постучала в дверь покоев госпожи.

– Войдите, – послышался довольный голос, что для Корнелии было той ещё редкостью.

Она сидела у камина с книгой на коленях. Чёрные волосы идеально уложены. В свете огней они смотрелись как медные. Фиолетовые глаза блестели. Да, она точно в прекрасном настроении. Причина тому – полученное письмо от одного из торговцев, что согласился найти редкие южные специи для свадебного пира. Свадьбы, что ОБЯЗАНА состоятся после битвы с британцами! Так сказал её жених. И даже если весь мир будет против! Они сделают это! Поженятся! И будут любить друг друга до самой смерти!

– Госпожа, – Элизабет протянула конверт, – от графини.

Корнелия, мягко сказать, удивилась. Взяла письмо, вскрыла печать и, развернув, принялась читать.

Элизабет видела, как менялось лицо госпожи. Всё началось с недоумения. Следом непонимание. Потом… потом будто падение в пропасть. И наконец – крах. Пустошь. В фиолетовых глазах, которые минуту назад сияли счастьем, показалась страшная, зияющая пустота.

Письмо выпало из рук Корнелии и упало на пол. Она продолжала сидеть неподвижно, глядя в одну точку.

– Госпожа? – прошептала Элизабет.

Корнелия не ответила.

Неподвижно сидела, как сломанная.

С каждой секундой воздух в комнате становился тяжелее.

Эфир сгущался, реагируя на её эмоции. Температура повышалась. Служанка закрылась ладонями от жара.

– Г-госпожа…

Корнелия повернула голову. Медленно, как во сне. В фиолетовых глазах плясало что-то, от чего хотелось бежать и не останавливаться. Безумная тварь.

Элизабет затряслась. Конечно знала о тёмной стороне наследницы. И понимала, что сейчас её жизнь зависла на волоске.

– Выйди, – произнесла Корнелия шёпотом.

Та выскочила из комнаты и захлопнула дверь.

И раздался девичий крик. Крик боли, безумия, безысходности. Будто небо и земля схлопнулись, а весь мир стал клеткой. Не хотелось дышать. Не хотелось ощущать жизнь. Она готова была сорваться за ним в пропасть. Готова была сгореть вместе с ним. Взорваться в том особняке. Сражаться на смерть против армии. Против всех. Лишь бы с ним.

Но.

Это всё.

Конец.

Корнелия не помнила, что делала следующие десять минут. Только обрывки. Зеркало, разбивающееся под её кулаком. Стол, раскалывающийся пополам. Стены в трещинах. Собственный голос, орущий бессвязно.

Нет.

Нет.

Нет.

Нет.

НЕТ.

НЕЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!

Она разрушала всё, до чего дотягивалась. Бушевал эфир. Выло девичье сердце.

Когда в гостиную ворвались её телохранители, Корнелия развернулась к ним. Трое магистров первой ступени застыли на пороге, увидев хозяйку. Та стояла среди обломков, в разорванном платье, с разбитыми руками и лицом, на коем не осталось ничего человеческого.

– Вон… пошли все вон… – выдохнула она, и те свалили, не споря.

Дверь захлопнулась.

Корнелия осталась одна.

Ярость выгорела. Теперь в груди только дыра. Огромная, как чёрная бездна.

Она опустилась на пол посреди разрушенной оплавленной мебели. Взгляд зацепился за письмо от матери, которое каким-то чудом уцелело после всего этого адского разрушения. Взяла его, перечитала.

'Дорогая дочь. Мне тяжело писать эти строки, но ты должна знать. Александр Волков погиб…

Их было слишком много…

Крепись. И возвращайся домой…

Когда будешь готова…'

Корнелия сжала бумагу. Не рвала, не бросала – просто держала в кулаке, будто это было последнее, что связывало её с ним.

Время текло странно. Она не знала, сколько просидела на полу. Минуту? Час? За окном уже было темно. Но продолжала сидеть в темноте среди обломков. Обломков своей комнаты и своей жизни.

В какой-то момент тихо приоткрылась дверь. Вошла Элизабет со свечой. Осторожно, готовая в любой момент бежать. Поставила свечку на уцелевшую тумбочку. Принесла одеяло, накинула на плечи Корнелии.

Та не шевельнулась.

– Госпожа, – прошептала служанка. – Вам нужно поесть. Или хотя бы попить воды.

Тишина.

– Госпожа, пожалуйста…

– Уйди, – прошептала Корнелия. – И скажи Сергею, чтобы пришёл завтра утром.

– Как прикажете. Что-то ещё, госпожа?

– Передай ему, у меня есть задание. Мне нужно знать, кто виновен. Кто организовал охоту. Кто заплатил британским выродкам. Кто стоял за всем этим.

– Передам, госпожа…

– Я найду их, – продолжила Корнелия монотонным тихим голосом. – Найду каждого, кто причастен. И убью. Медленно. Они будут умирать долгие дни, недели, месяцы. Годы. Я научу их тому, что такое настоящая боль. Что такое настоящее отчаяние.

Бледная Элизабет сглотнула, слушая этот спокойный, мёртвый и чертовски ужасающий голос.

– Я выполню вашу волю, госпожа.

После чего вышла, прикрыв за собой дверь.

Корнелия осталась одна в полутьме, укрытая одеялом.

Ей не было холодно. Не хотелось есть. Не хотелось пить. Ни спать. Даже шевелиться.

Хотелось только одного.

Чтобы время повернулось вспять. Чтобы он был жив. Чтобы она могла снова увидеть его насмешливую улыбку, услышать голос, почувствовать прикосновение.

Но время никому не подвластно.

* * *

Торговец рассказывал о петербургских событиях, пока северяне выбирали соль и муку. Говорил громко, чтобы все слышали, ведь драматические истории всегда привлекали народ.

– А ещё в столице был та-а-акой взрыв! Дом не кого-то там, а целого барона взлетел на воздух! При чём вместе с хозяином…

Фрея стояла у прилавка с мешком соли, прислушиваясь вполуха. Взрывы в Петербурге её не касались.

– И какого барона? – поинтересовался один из горожан.

– Любопытно-то как! Рассказывай давай!

– Да-а! Рассказывай! – поддержали другие.

– Ну что ж! Слушайте, люди добрые! Звать того барона – Волков! – торговец сиял. – Молодой совсем был. А кличили его немного-немало Ненормальным Практиком!

Мешок выскользнул из рук Фреи и глухо стукнулся об пол. Несколько человек обернулись.

– Волков? – переспросила она охрипшим голосом. – Александр Волков?

Торговец оживлённо закивал.

– А вы знали его, что ли? Да, тот самый! Подполковник Александр Волков, барон. Говорят, он…

– Погоди, – перебил его северянин постарше, хмурясь. – Ты про нашего Волкова? То есть прямо нашего Ненормального Практика? Что форт Дредноут брал?

– А разве их много? – торговец развёл руками. – Да, про того самого парнишку. Бывший штрафник из «Чёрного Лебедя», потом офицером стал. Ну так вот, его неделю назад британцы того…

– Врёшь! – резко бросил северянин.

– Вот-вот! Зачем языком молоть⁈ – подключился и другой неверящий.

– Да не вру я! – торгаш даже обиделся. – Все газеты об этом пишут! Семьдесят британских наёмников на него напали, прямо в его доме! Он их всех перебил, но и сам погиб. Слушайте, я не выдумываю! Вот, у меня «Столичный вестник» есть, могу показать!

И полез в котомку, достал помятую газету. Фрея вырвала её из рук, развернула. Прочитала заголовок из крупных букв: «ТРАГЕДИЯ НА ВАСИЛЬЕВСКОМ! Герой фронта барон Волков погиб в огне!»

Но всё ещё не верила. Пробежала глазами по тексту. Имя. Звание. Описание произошедшего.

«…подполковник барон Александр Николаевич Волков, более известный как Ненормальный Практик, геройски погиб, защищая свой дом от британских убийц…»

– Вот видите? – торговец оправдывался перед остальными северянами. – Я правду говорю! Тут всё написано, чёрным по белому. Про того самого знаменитого штрафника, который…

Дальше Фрея не слушала. Медленно сложила газету, положила на прилавок. Развернулась и вышла из лавки, оставив мешок соли валяться на полу.

Никто не окликнул её. Северяне умели читать лица своих, и то, что они увидели на лице советницы, заставило даже самых любопытных промолчать. Знали про её роман с юным имперцем. И большинство не было против. Воином он был достойным, раз сам Свартбьёрн признал.

Фрея медленно шла по улицам Морозного Клыка, не замечая окружающих. Миновала рынок, свернула к северным воротам и вышла за город. Дошла до небольшой рощи со старыми соснами. Тихое место, где можно остаться наедине с мыслями и северными духами. Она остановилась посреди деревьев, по коленки в снегу. И впервые за много лет не знала, что делать.

Сорок три года. Прожить сорок три года… Видеть смерть сотни раз. Схоронить друзей, соратников, родичей. Смерть… Она ведь была частью жизни северян. Они рождались, сражались, умирали. Таков путь.

Но почему сейчас это ощущалось как нечто другое?

Неправильное.

Слишком больное.

Фрея опустилась на колени прямо в снег. Раскопала его, добравшись до мёрзлой земли. Достала из-за пояса нож. Прижала лезвие к ладони и провела. Выступила красной линией кровь на бледной коже. Она сжала кулак над землёй, позволяя каплям капать на промёрзший грунт. Старый обряд. Северяне верили, что кровь живого может помочь душе мёртвого найти дорогу к предкам. Пусть Фрея никогда не верила в это, но делала всё правильно, как учила её бабка.

– Ты, наверняка, сражался хорошо, милый, – произнесла она тихо, глядя на красные капли, что впитывались в землю. – Ты всегда бился умело. И умер… – она запнулась. – Умер, как подобает воину. В бою. Защищая свой дом.

И пусть эти слова звучали правильно, но в её груди становилось только больнее.

Сколько слёз было в её последующем молчании, когда она шла обратно к городу. Сколь тяжёлыми были её шаги. И теперь ей нужно рассказать Ингрид о его смерти. А потом она выпьет. Много. Чтобы как-то облегчить всепоглощающую боль утраты.

Вскоре Фрея вошла в комнату гостиницы и села напротив Ингрид.

– Ты где была, Фрея? – вскинула та бровь. А потом сузила глаза. – Погоди-ка, что с тобой? Расстроилась, что мы не сходили в ту таверну?

Советница же просто сказала.

– Александр мёртв. Убит в Петербурге ещё десять дней назад.

Ингрид поняла не сразу.

– Что… О чём ты…

– Британские наёмники. Семьдесят практиков. В газетах пишут, что среди них были магистры и мастера. Все разом напали на его дом. Он убил их всех, но ценой стала его собственная жизнь.

Всё это Фрея произнесла ровно, без эмоций. От чего Ингрид сразу поняла – это не злая шутка. Всё правда.

– Не может быть, – сглотнула она. – Он… он же…

Чудовище. Монстр. Крутились в её голове эти слова.

– Ингрид, – тихо сказала Фрея. – Даже самые сильные умирают. Против такой группы ни у кого не было бы и шанса.