Текст книги "Ненормальный практик 6 (СИ)"

Автор книги: Извращённый отшельник

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Перезарядка.

Четвёртая цель – контурщик. Стоит позади пехоты, держит барьер над своей группой. Пока он жив – его подопечные защищены. Нужно убрать. Триста восемьдесят метров. Цель сложная. Пусть не движется, но прикрыт своими же людьми. Жду момент. А вот и он. Зря ты шагнул, приятель. Открылся ведь. Выстрел. Попал в шею. Он падает с выпученными глазами. Барьер над его группой мигает и исчезает. Теперь они открыты.

– Хороший выстрел, Воробей! – кричит Лизка откуда-то сбоку. – Барьер убрал!

Не отвечаю. Перезаряжаю.

Пятая цель – барабанщик. Цель не самая очевидная. Но эти профи задают ритм марша. Бум-бум-бум, размеренно, как метроном. Убрать барабанщика – сбить темп. Четыреста двадцать метров. Дальняя цель. Сложная. Но выполнимая. Он без прикрытия. Целюсь. Выстрел. Попадаю в живот. Тот сгибается, роняет барабан, падает. Звук барабана прерывается, и часть отряда сбивается с ритма, в непонятках, что случилось – неуж-то в их стане враг?

Перезарядка.

Шестая цель – кавалерист на фланге. Офицер кавалерии. Снова любитель выделяться доспехами. Скачет вдоль строя, выкрикивает команды всадникам. Не знаю, что задумал, но скорее всего неприятный для нас манёвр. Скорее всего, зайти с фланга, ударить в наш бок. Нет уж. Такого я допустить не могу. Триста метров, движется на лошади. Самая сложная из целей. Высокая скорость, да и траектория непредсказуемая. Веду его, учитываю скорость лошади, ветер. Выстрел. Болт уходит в молоко. Чёрт. Его лошадь какого-то хера дёрнулась в последний момент, офицер пригнулся. Досадно. Перезаряжаю. Веду снова. На этот раз учитываю возможный рывок лошади. Выстрел. Попадание. Болт входит в бок, ниже рёбер. Он пригибается, хватается за брюхо, но остаётся в седле. Лошадь несёт его дальше, сам пытается удержаться. Через несколько секунд падает с седла. И конь скачет дальше без него.

Хм. Не убил, но вывел из боя. Сойдёт.

Работаю дальше. Следующая цель – лучник. Этот куда мастеровитее пристреленного. Стоит на возвышении, целится методично, высматривает, падлюка. По мелочам не разбрасывается. Наверное, пасёт наших офицеров. Опасный. Триста семьдесят метров. Ловлю момент. Сейчас. Он стал неподвижно, сосредоточен на своей цели, не замечает, что сам стал ею. Идеально. Выстрел. Прилёт в грудь, прямо в сердце. Он даже не понял, что произошло. Просто упал.

Перезарядка.

Продолжаю стрелять.

Вхожу в ритм. Автоматизм. Тело работает само, разум только направляет. Выбрать цель. Прицелиться. Выстрел. Перезарядка. Повтор.

Вокруг другие стрелки делают тоже самое. Кто-то промахивается, ругается:

– Бля, мимо! Как можно мимо с такой дистанции!

– Ветер сбивает, сука!

– Стреляй, не ной!

Кто-то попадает, радуется:

– Есть! В самое яблочко!

– Молодец, Петька!

– Ещё одного!

В целом наш сектор наёмников создаёт плотный поток стрел, непрерывным дождём.

Британцы не спят. Тоже стреляют не меньше нашего. Стрелы и болты летят туда-сюда, пересекаясь в воздухе, создавая своеобразную тёмную тучу над головами. Люди гибнут. С обеих сторон.

Слева короткий, обрывающийся вопль. Скольжу взглядом в сторону. Наёмник получил стрелу в глаз. Прошла сквозь прорезь в маске. Он падает на спину, дёргается, хрипит, кровь хлещет из глазницы. Руки хватают воздух, ноги бьются в конвульсиях. Через несколько секунд затихает.

– Серёга… Серёга, бля… нет… – бормочет его друг, глядя на труп.

– Отвернись! – рявкает Лизка. – Не время для мёртвых! Убивай врагов!

Тот стискивает зубы и с новыми силами продолжает стрельбу.

Справа уже другой получает болт в горло. Хватается за шею, пытается остановить кровь, но та хлещет меж пальцами фонтаном. Он хочет что-то сказать, но выходит лишь бульканье. Падает на бок. Конвульсии. Ещё несколько секунд агонии. И смерть.

– Господи прими душу раба твоего… – шепчут рядом, крестясь.

Позади накрывает эфирным снарядом. Взрыв близко, метрах в двадцати. Ощущаю ударную горячую волну в спину, едва не роняет с ног. В ушах звон. Оглядываюсь на миг. Седьмому взводу пи*дец. Только воронка и разбросанные тела. Человек двадцать погибли. Ещё столько же ранены, кричат, зовут на помощь.

– Помогите! Ноги нет! Моя нога!

– Матушка… матушка… прости…

Война.

Вот её лицо.

Настоящее. Безжалостное. Уродливое.

Но не время отвлекаться. Сосредотачиваюсь работе. Продолжаю стрелять.

Британский авангард вот-вот столкнётся с нашими.

Двести метров.

Они несут потери. Сотни, может тысячи убитых и раненых. Но не останавливаются. Железная дисциплина. Прут через снег, через взрывы, через град стрел. Прут, потому что командиры приказали. Потому что остановиться – значит умереть под обстрелом. Единственный шанс выжить – дойти до наших рядов и начать рукопашную.

Их офицеры рвут глотки, подбадривают:

– Ещё немного! Вперёд! Вперёд!

– Раздавим их! Раздавим их всех!

– Ради славы! Ради Королевы!

Сто пятьдесят.

Сто.

– Первая линия, приготовиться! – рявкают офицеры тяжёлой пехоты впереди. – Щиты сомкнуть! Копья вперёд!

– За Империю!

– Держать строй! Не отступать!

– Господь, дай сил!

– За Императора!

Тяжёлая пехота выстраивается в стену. Щиты сходятся вплотную. Копья вперёд.

Тридцать метров.

Двадцать.

И столкновение.

Британская пехота врезается в нашу. Грохот. Визги. Скрежет металла. Крики. Маты. Стоны. Мечи бьют по щитам. Летят эфирные искры. Копья пронзают тела. Мокрые шлепки в мякоть, крики агонии. Люди режут, колют, давят друг друга.

– ДЕРЖАТЬ! ДЕРЖАТЬ СТРОЙ!

– Не пускать их! Держать!

– Коли, сука!

– Аа-а-а-а! Рука, блядь! Рука-а-а!

– Вперёд! Давите их! Давите! Давите!

– НУЖНА БРЕШЬ! НАВАЛИСЬ!

Первая линия наших держатся. Щиты выдерживают удары. Копья колят атакующих. Но британцы напирают. Сталкиваются, откатываются, снова накатывают. Как волны о скалы. С каждой атакой отступают, но возвращаются снова. Снова. И снова.

Мы же продолжаем стрелять. Теперь цели близко. Двадцать-тридцать метров. В упор можно сказать. Стреляем чуть выше голов своих. Стрелы удачней находят цели.

Болты кончаются.

Остаётся четыре.

Выстрел. Теперь три…

Два.

Последний.

Выбираю цель куда тщательней.

А вот и она. Британский мастер, чувствую его. Куда мощнее рядовых пехотинцев. Аура пульсирует, видимая как слабое свечение вокруг его брони. Он дерётся двуручным мечом, косит наших, прорубается вперёд. Опасный, чертяка. Тридцать метров. Движется быстро, но предсказуемо, ведь размашистые удары двуручником требуют определённой стойки. Шаблоны всегда предсказуемы. Целюсь. Вот и момент замаха, он открыт. Выстрел.

Попал.

Болт входит в левое плечо, пробивает доспех, застревает глубоко. Мастер рычит, выпускает меч из левой руки, хватается за рану правой. Пытается нащупать болт, не выходит. Отступает, зажимая рану. Товарищи подхватывают, уводят из боя.

Ушли мои полторы тысячи рублей. Или сколько там стоят мастера? Жаль, что ранение не оплачивается. Но хоть вывел из боя, тоже результат.

Всё.

Болты кончились.

Скольжу взглядом по снегу вокруг. Стрелы, болты. Имперские, британские, сломанные, целые. Подбираю несколько, и в сумку. Британские чуть короче, но для арбалета моей модели сойдут. Главное – острые и прямые. Вставляю в направляющую. Механизм хватает не как положено, но держит. Пойдёт. Продолжаю работу. Качество похуже, точность падает, но на такой дистанции не критично.

Рукопашная длится десять минут. Может, одиннадцать. Трудно сказать, время в бою течёт иначе. Каждая секунда тянется вечность. И при этом всё мелькает в бешеном темпе.

Британцы бьются отчаянно. Их авангард несёт потери, но, суки, продолжают давить. Не зря. Им удаётся проломить участок первой линии, прорваться ко второй. Там их встречает резерв, те вязнут. Но в основном первая линия держится крепко.

Наши офицеры орут:

– Третья рота, заткнуть брешь слева!

– Копейщики, вперёд! Не дать пройти!

– Резерв, на правый фланг! Быстро!

Тут же ревут и британцы. Отчаянно, яростно:

– Прорываемся! Прорываемся, мать вашу!

– Рвите их строй!

– За Британию!!!

Ещё атака и вновь откатываются.

При том всё дальше и дальше.

Не бегут. Не паникуют.

Отступают организованно, прикрывая друг друга. Трубят отход:

– Отступаем! Все назад!

– Сохранять строй! Сохранять! Строй!

Наши не преследуют. Приказа нет. Да и бессмысленно – выйдешь из-за прикрытия первой линии, станешь лёгкой мишенью для вражеских стрелков.

– Держать позиции! – орут сбоку. – Никто не бежит вперёд!

– Не преследовать! Стоять на месте!

Британский авангард откатывается на триста метров, останавливается, перестраивается. Наши тоже. Обе стороны переводят дух.

Первое столкновение окончено.

Перестрелка продолжается, но не так интенсивно. Обе стороны экономят боеприпасы. Артиллерия тоже снижает темп. Нужно дать пушкам остыть, иначе контуры перегреются и выйдут из строя.

Наступило относительное затишье. Как у двух бойцов во время окончания первого раунда.

Осматриваюсь, оцениваю потери.

Взвод поредел. Из тридцати восьми осталось… Так. Двадцать девять? Значит девять погибли или унесены санитарами. И это только первое столкновение. Если так пойдёт дальше, к концу дня останется человек пятнадцать, если повезёт.

– Проверить раненых! – кричит Лизка, проходя вдоль того, что осталось от взвода. – Лёгкие ранения – перевязать на месте! Тяжёлые – в лазарет! Мёртвых – стаскивать в сторону, чтобы не мешали!

Наёмники засуетились. Кто перевязывает товарищу руку. Кто волоком тащит тело убитого в сторону, оставляя на снегу кровавый след. Кто просто сидит, тяжело дышит, приходит в себя.

Старик Олаф подходит ко мне. Встаёт напротив. Молча смотрит.

– Воробей, – говорит он наконец, при том как-то странно. – Я сорок лет стреляю из лука. Воевал на Севере, на Юге, на Востоке. Видел лучших стрелков трёх империй. Мастеров, что могли попасть в яблоко с трёхсот шагов. Магистров, стрелявших так быстро, что стрелы сливались в сплошняк.

Затем качает головой, будто не веря собственным словам.

– Но такого не видел никогда. Это ТЫ попал в того офицера на четырёхстах метрах. В такую пургу. Потом снял знаменосца. Контурщика, что прятался за своими. Барабанщика. Кавалериста на скаку. Их умелого лучника. И мастера ранил… а это вообще… у них рефлексы, чувствуют опасность, уворачиваются. Но ты попал. – он смотрит на меня испытующе. – Откуда ты, чёрт возьми? Кто тебя учил? И почему ты – наёмник, а не служишь в королевской гвардии со своими-то навыками?

Спалился всё-таки. Ну, ничего. Пока что я не сделал ничего уж слишком сверхнормального.

А потому со спокойной совестью пожимаю плечами и чистосердечно отвечаю, пожав плечами.

– Практика. Много практики.

– Практика, – повторяет старик скептически. – Парень, я тренируюсь сорок лет. Это тоже практика. Но я так не стреляю.

– Может, сегодня мне везёт? – отвечаю уклончиво.

Тот хмыкает.

– Секреты. Понимаю. Ладно. Главное – продолжай также стрелять. Ты один стоишь десятка лучников.

Он хлопает меня по плечу и уходит проверять остальных.

Лизка подходит следом:

– Воробушек, ты что за машина? Я следила за тобой. Половина твоих выстрелов – в офицеров и особых практиков. Специально выбирал самые сложные цели? И откуда такая меткость?

– Чик-чирик.

Она ухмыляется:

– Вот же птичка заладила. Что ж, не хочешь говорить – не говори. Но я рада, что ты в нашем взводе. Шансы теперь выжить выше.

Она тоже хлопает меня по плечу и уходит отдавать следующие распоряжения.

Сам же собираю болты. Нужно набрать запасы к следующей волне.

Олаф даёт команду:

– Кто израсходовал боеприпасы – быстро в тыл, к обозу! Получить новые и возвращаться! Времени мало!

Вовремя. Сложив собранный десяток болтов в подсумок, бегу в тыл. Мимо других взводов, мимо резервных частей, мимо раненых. Повсюду стоны, ругань, маты, вздохи. Все на нервах.

Обозы стоят метрах в трёхстах от линии фронта. Но и здесь своя суета. Вспотевшие интенданты бегают меж повозками, санитары тащат раненых, офицеры совещаются у карт.

Нахожу ту, что с боеприпасами.

– Тридцать болтов, – говорю, показывая пустой подобранный колчан. – И для моего друга тоже, – передаю ему и второй колчан.

Да, решил взять про запас. Что-то они и правда быстро кончаются. Собственные из эфира решаю пока не использовать – целей подходящих нет.

Тот отсчитывает болты.

– Держи, парень.

– Благодарствую.

Расписываюсь в журнале. Забираю боеприпасы.

Теперь к полевой кухне. Быстро ем суп. Почему бы и нет? Время всё равно есть. Супец горячий, жирный, с мясом. Хлеба кусок. Воды кружка. Три минуты – и готов возвращаться.

Бегу обратно к своему взводу. По дороге вижу, как британцы готовятся ко второй волне. И будет та явно больше первой. Тысяч десять штыков. Плюс учли ошибки первой атаки. А это значит – ожидается ещё большая рубка. Такой вот гребанный прогноз, и нихрена не погоды. Погода тоже полная ж.

Возвращаюсь. Олаф кивает.

– Быстро ты. Хорошо. Приготовься – сейчас начнётся второй раунд.

Просто киваю без лишних слов.

Да, я справился быстрее других стрелков. Кто-то остался в лазарете. Другие только-только подтягиваются.

Занимаю позицию чуть позади Олафа с Лизкой. Не хочу, чтобы они глазели за каждым убитым мной. Проверяю болты – все на месте, не растерял. Арбалет в порядке. Кинжалы в ножнах, на случай, если понадобятся. Всё. Готов.

Смотрю вперёд.

Британцы перестроились. Вторая волна приходит в движение. Людей куда больше. Прут увереннее. Видели, что первая волна не прорвала оборону, но и не была уничтожена. Значит, есть все шансы смять нас.

Рога ревут. Барабаны бьют.

Артиллерийская перестрелка возобновляется с новой силой. Снаряды летят, взрывы сотрясают землю. Контурщики с обеих сторон поднимают барьеры.

Перестрелка лучников и арбалетчиков начинается раньше, чем в первый раз. Британцы учли урок, принялись стрелять с куда большей дистанции. Мы отвечаем. Тысячи стрел свистят в воздухе. Солдаты падают. Кричат. Умирают.

Вторая волна бритов прёт целеустремлённее. Они не разведка, а настоящая ударная сила. Десять тысяч голодных волкодавов, готовых прорвать цепи нашей обороны любой ценой.

Сколько уже прошло?

Чёрт знает.

Стреляю.

Методично.

Быстро.

Метко.

Выбираю приоритетные цели. Офицеров. Выделяющихся практиков. Тех, кто командует. Кто опасен.

Болты кончаются. Снова подбираю у мёртвых. Продолжаю.

Наш взвод тает.

Двадцать девять становится двадцатью пятью. Затем двадцатью двумя. Двадцатью.

Рыжеусый парень, что запомнился мне как любопытным, получает копьё в живот во время прорыва британцев к нашей линии. Кричит. Долго, мучительно. Держится за древко, пытается выдернуть. Не вышло. Падает, корчится, захлёбывается кровью. Умирает минуты три. Долгая, болезненная смерть.

– Рыжий! Держись!!!

– Не помогут ему крики! Он уже мёртв! Если ты ещё не понял!

Ветеран со шрамом через нос получает стрелу в глаз. Падает без звука. Мгновенная смерть. Повезло. Не мучился.

Молодая лучница, одна из немногих женщин в нашем взводе, хватается за меч, бросается в гущу вперёд. Какая нелепая, бессмысленная храбрость. Стреляю чуть правее от неё, пробив висок тому, что собирался рубануть её мечом. Но брошенный топор слева влетает ей сбоку. Позвоночник перерублен. Она падает лицом вниз, дёргается, и затихает.

– Маринка! Сука, они Маринку убили!

– Мсти! Стреляй!

Британцы напирают. Напирают. И напирают. Первая линия трещит. Местами прорываются, врезаются во вторую линию. Завязываются локальные стычки. В ход идёт всё – мечи, топоры, кулаки, зубы.

Олаф с какого-то хера закинул лук за спину, дерётся рядом с тяжёлой пехотой, машет коротким мечом. Рубит, колет. Лизка стреляет, пока есть стрелы, целится быстро, но не метко. Стрелы кончаются, достаёт меч, и мчит в ближний бой. Рубит британца по шее, кровь брызжет фонтаном. Второго тычком в живот. Третьего отбрасывает ударом ноги.

Бля, они занимаются хернёй.

Сам продолжаю стрелять. Держусь на своей позиции. Британцы сюда пока не прорываются.

Стреляю.

Стреляю.

Стреляю.

Не теряя темпа.

Каждый выстрел – жизнь. Чужая жизнь. Знаю. У каждого из них тоже семьи, может быть, жена, дети. Родители, которые ждут их возвращения. Любимая. Но сейчас они просто цели. Мишени. Силуэты, что нужно поразить. Циничный ли я? Да. Жестокий? Вероятней всего. Но если не буду их убивать, они убьют моих. Или меня. О, это совсем не битва добра против зла. Это выживание. Это война.

Поле боя стало адом. Тысячи рубятся с тысячами, стреляют, кричат, умирают. Кругом кровь, взрывы. Снег давно перестал быть белым.

Держу позицию шестого взвода. Арбалет всё ещё в руках, у сапог пустые колчаны. Дышу ровно. Плевать на хаос вокруг. Работаю в любых условиях. Прицеливаюсь. Британский пехотинец метрах в пятидесяти бежит к имперским позициям, меч занесён над головой, кричит что-то на своём. Веду его. Выдох. Спуск. Щелчок. Болт срывается со свистом. Чётко в грудь. Брит спотыкается, падает плашмя, не встаёт.

Перезарядка. Н автомате, без мыслей. Руки приловчились. Новый болт. Взвожу тетиву. Снова прицеливаюсь.

Британский сержант, орёт команды своим. Прицел. Выстрел. В шею. Тот падает на колени, захлёбывается кровью.

Дальше.

Британский лучник целится в Олафа. Прицеливаюсь. Выстрел. Болт входит тому под рёбра. Роняет лук, сгибается.

Старик даже не заметил – слишком занят резнёй. Старый психопат. Рядом ещё одна. Лизка. Дерётся мечом и ножом, как фурия. Остальные выжившие из шестого взвода тоже держатся. Наш сектор остаётся под контролем. Но что остальные?

Окидываю взглядом соседей. Пятый взвод наёмников. И вижу проблему. Британцы давят, пиздецки давят. Прорвали линию пехоты и вырезают стрелков. Всё трещит по швам. Бриты давят массой. Лучники отступают, мечники пытаются сдержать натиск, но их слишком мало. Как так вышло? Мы же держались практически наравне? И замечаю причину проблемы.

Рыцарь.

Огромный. Метра два ростом, может больше. В полном тяжёлом доспехе, что блестит, сука, даже сквозь грязь и кровь. Стальные пластины покрывают всё тело с ног до головы, без единого зазора. На груди выгравирован герб – красный бык на чёрном фоне. Британская знать. Шлем закрытый, с двумя длинными изогнутыми рогами. Устрашающе, архаично, смертельно. В левой руке – щит. Огромный, ростовой, тяжёлый. Тоже с гербом быка. Металл толстый, края окованы. Такой может остановить копьё, меч, стрелу. И раздавить человека одним ударом. В правой руке – булава. Длинная, с тяжёлой шипованной головкой. Для пробития эфирных доспехов, костей. Один удар – и противник мёртв или считай калека.

Этот бронированный громила прорывается сквозь наши ряды как танк сквозь картон. Щитом сбивает с ног, булавой дробит черепа. Имперский мечник бросается на него с криком, но рыцарь не замедляется, бьёт щитом. Удар такой силы, что того отбрасывает на три метра. Больше не встаёт. Помер. Другой атакует сбоку – рыцарь взмахивает булавой. Бамс в голову. Шлем мнётся как фольга. Имперец падает, из-под шлема хлещет кровь. Третий, четвёртый, пятый. Все пытаются остановить монстра. И падают. Бык неумолим, как стихия. Прёт вперёд, прорубается вглубь позиций. За ним другие британцы – обычные пехотинцы, но теперь у них есть брешь, которую пробил этот бугай. Взвод на грани развала.

Чувствую его ауру.

Даже сквозь хаос битвы, где сотни практиков одновременно активируют эфир, эта аура выделяется. Мощная. Плотная. Контролируемая. Аура магистра второй ступени. Практик высокого уровня, маскирующийся под обычного рыцаря-пехотинца. Зачем? Почему практик такого уровня идёт в простую пехоту, а не командует? Засланец? Или просто псих, который любит резню?

Плевать.

Важно другое. Если его не остановить, пятый взвод полностью развалится. Британцы прорвутся, зайдут с фланга, покатится цепная реакция.

Нет уж, бычок, ты загулял не в те луга.

Бросаю взгляд на свой сектор ещё раз. Олаф рубит британца, Лизка режет другого. Наиболее опасных я устранил. Справятся без меня пару минут. Но на всякий прицеливаюсь в самых шустрых бритов – тех, кто особенно активно лезет вперёд. Пять быстрых выстрелов. Пять попаданий. Пять трупов. Вот теперь точно могу отлучиться.

Начинаю смещаться. Быстро, незаметно. Использую бойцов как прикрытие, мелькаю между ними. Активирую лёгкую версию подавления присутствия, достаточную, чтобы люди просто не обращали на меня внимания. Взгляды скользят мимо. Двигаюсь вдоль второй линии, просачиваюсь меж рядами. Никто не замечает. Все заняты собственным выживанием, у всех туннельное зрение сейчас. Да и стрелок в маске, скользящий в стороне – не в одежде бритов, а значит не угроза, не важно, не обращать внимания.

Через тридцать секунд уже на краю позиций пятого взвода. Выглядываю из-за насыпи из снега и кучи трупов, коих сложили ещё после первой волны. Обзор хороший. Да и никого лишнего. Идеально.

Бросаю взгляд на рыцаря. Продолжает крушить всех вокруг. Не пойму, неужели никто из магистров его не замечает? Или все заняты? Тот только что раздавил щитом лицо копейщику, булавой пробил грудь другому. Ёба*ная машина.

Рядом с ним много солдат, идёт слишком плотная рубка.

Да, против стрелка ранга иницированного он непобедим. Но увы. Ему попался я.

Концентрируюсь. Поднимаю ранг. Аура разворачивается. Адепт. Подмастерье. Мастер первой ступени. Останавливаюсь. Этого должно хватить. И не слишком заметно, иначе привлеку внимание. Хотя хз даже. Тут магистр пробил брешь и всем пох. Может, я слишком осторожничаю? Эфир течёт в руки. Формирую болт. Техника эта хоть и выглядит просто, на деле же с той ещё заморочкой. Но мне нравится. Эфирный болт куда мощнее обычного, быстрее, точнее. И главный плюс – способен пробить эфирную защиту. Вкладываю его в направляющую. Готово. Прицеливаюсь. Рыцарь прикрыт толпой, но вижу голову, выступающую над остальными. Да, ебу*ий рогатый шлем выделяется. Целюсь. Голова защищена шлемом, но болт усилен. Должно пробить.

Выстрел.

Но судьба то или британские Боги вмешались, именно в этот момент рыцарь повернулся к другому противнику. И вдарил щитом, прикрыв голову.

Болт со свистом ударяется в щит.

Вспышка.

Эфирные синие искры разлетаются в стороны. Щит вздрагивает, рыцарь отшатывается на полшага. Единственный раз за весь бой, когда он отступил.

Но щит выдержал. Металл толстый, усиленный контурами. Болт только и оставил что, так вмятину, не более.

– Тц-ц. Не пробил. Чёрт.

Рыцарь при этом замер. Прям посреди боя. Оглядывается. Аура вздрагивает. Почувствовал бычара силу удара. Теперь ищет источник. Крутит рогатым шлемом по сторонам. Но не видит меня – далеко, да и слишком много хаоса между нами, плюс подавление присутствия работает. Что ж, подскажу ему, где я. Снимаю технику подавления присутствия и наоборот, активирую нечто подобие агра.

Бычара магистр реагирует мгновенно, точь блядь на красную тряпку.

– Ну давай, бычок, я тут.

Формирую второй болт. Вкладываю в арбалет. Прицеливаюсь.

Тот откидывает помехи в виде парочки адептов. Аура вспыхивает яркой синевой. Усиливается, активирует полную защиту. Вокруг него теперь эфирный барьер, наслоенный поверх физической защиты. Многослойная оборона. Щит теперь не просто кусок металла, а настоящая крепость.

Стреляю.

Болт летит. Ударяется в усиленный щит.

В этот раз даже искр меньше. Барьер поглощает энергию, рассеивает её. Рыцарь даже не пошатнулся.

– Гребаные физики со своими щитами, – бормочу себе под нос. – Ладно. Раз всё по-серьёзному…

Похоже он не просто магистр второй ступени и физик, а ещё наряженный в артефакты. Учтём.

Концентрируюсь. Поднимаю ауру выше. Мастер третьей ступени. Эфир бурлит в узлах, мчит мощным потоком.

Рыцарь чувствует изменение. И попёр на меня. Сквозь толпу, сквозь хаос боя. Рычит. Это не крик ярости. Это рёв хищника, учуявшего опасную добычу. Щитом сбивает имперского пехотинца – тот отлетает в сторону, как кукла. Булавой пробивает другого. Прёт ко мне. Через толпу. Через врагов, союзников.

Формирую третий болт.

Тёмный, фиолетовый.

Прицеливаюсь.

Не в щит. Бесполезно. Слишком крепкий артефакт. Но слабость в его защите.

Рыцарь бежит, и хоть держит щит перед собой. Но тот не покрывает абсолютно всё тело. Снизу зазор меж нижним краем и землёй. Пять-семь сантиметров. Маленькое окно. Казалось бы несущественное. Но в бою – решает даже такая чушь. А ещё чушь вроде того, что он прёт на меня по неровной земле. Через трупы, ямы. Каждый шаг – колебание щита. Вверх-вниз, влево-вправо. Сантиметры, но такие губительные.

Дышу ровно. Пульс спокойный. Мир сужается до одной точки. Моей цели. Рыцарь перешагивает очередного погибшего. Щит чуть смещается. Зазор увеличивается. Маленькое окошко приоткрывается.

Сейчас.

Выстрел.

Эфирный болт срывается. Не со свистом. С хлопком. Тёмно-фиолетовая вспышка. Болт пересекает сорок метров за долю секунды. Идёт низко, параллельно земле. Проскальзывает в зазор меж щитом и землёй. Входит точно, как нить в игольное ушко. Ударяется в ногу бычары. В правую голень. Доспех, контуры, барьер, многослойная защита. И ничего не помогло. Болт проходит сквозь ногу. Пробивает кость, сухожилия. Проходит навылет. И оставляет дыру размером с кулак. Края обуглены, дымятся.

Рыцарь резко тормозит.

Правая нога больше не держит вес. Он пытается удержать равновесие, но падает на одно колено. Щит рухнул рядом.

И разносится рык. Не от боли, ведь физики способны подавлять её эфиром. От ярости. От понимания, что ранен. Что враг его достал.

Пытается встать. Упирается булавой в землю, толкается. Но правая нога мертва. Не слушается. Он падает обратно на колено.

Формирую четвёртый болт. Даже без одной ноги он всё ещё опасен для рядовых пехотинцев. Прицеливаюсь. Тот пытается поднять щит, прикрыться. Но без опоры, это вышло куда медленней. Да и рогатый шлем его – хорошая цель, большая, заметная.

Выстрел. Хлопок. Вспышка.

Болт пробивает шлем, входит в голову. В лоб, меж глаз.

Бычара застывает. Булава падает. Щит выскальзывает. И громадина падает вперёд, забралом в снег.

Аура исчезает. Как и барьер.

Мёртв.

Ну и хорошо.

Вокруг тут же переполох. Бойцы пятого взвода замирают. Смотрят на упавшего бычару, что косил их ряды, а теперь лежит мёртвый.

И взрываются криками.

– Монстра убили!

– Кто⁈ Кто стрелял⁈ – кричит другой, глядя по сторонам.

– Не вижу лучников!

– Не важно! Вперёд, ребзя! Покромсаем остальных! Без их магистра они никто!

– За Империю!

И бросаются вперёд. Моральный подъём во всей красе. Британцы же, видя смерть своего чемпиона, дрогнули. Принялись отступать. Инициатива прорыва потеряна.

Сам же сваливаю незаметно, как и пришёл. Подавляю ауру обратно до минимума – никаких следов мастера третьей ступени. Снова стрелок. Снова иницированный.

Через сорок секунд уже на своей позиции, в шестом взводе. Олаф всё ещё рубит британцев – уже других, не тех, что были, когда я уходил. Рокировочка блядь. Лизка режет очередного вражину. В целом, строй держится.

Что ж, продолжу-ка своё дело. Не то ещё старикан заставит мечом махать, так неохота. Я ж даже не взял сменную одежду. А воевать ещё пару дней. Если уж и пачкаться, то в последний. ГРЁБАННЫЙ ЦИННИК В МОЕЙ ДУШЕ. Порой он оправдывает мои поступки такими мерзкими мыслями. Но что есть – то есть. Я действительно решил пойти арбалетчиком на эту битву, лишь по двум причинам. Первая – не бегать как угорелый, затыкая дыры в брешах и вынося особо опасных британцев. Проще снять их с арбалета, верно? Второе. Я правда не взял второй комплект зимней одежды. Не то, чтобы я жалуюсь на отсутствие лишних барышей, но да – жалуюсь. А что? Особняк сгорел. Эфириты уплыли с бабулей. До сих пор живу на те самые отпускные, что выдал Разин. Марьяна тоже оставляла чуток налички, но я всё спустил на болты, рюкзак, и прочее-прочее. Ещё и есть же надо было. В общем, хватит бубнеть и жаловаться на жизнь. Вставляю обычный болт из колчана. Прицеливаюсь на британского пехотинца. Выстрел. Труп. Перезарядка. Работа продолжается. Как будто ничего не произошло. Как будто никуда не уходил.

Олаф, меж схватками, оглядывается.

– Ты куда пропадал⁈

– В туалет, – коротко отвечаю, продолжая стрелять.

– Вообще оборзел! – тот от моей наглости даже расхохотался.

Продолжаю стрелять. Цель. Выстрел. Попадание. Перезарядка. Повтор.

Снова.

Снова.

Снова и снова.

Наконец, британцы откатываться. Снова организованно, под прикрытием стрелков. Отходят. Перестраиваются.

Вторая волна отбита.

Наш взвод ещё меньше. Всего восемнадцать человек. Половина погибла.

– Собрать… раненых, – хрипит Олаф. Голос севший, измотанный. – Медикам… передать. Мёртвых… сложить.

Помогаю.

Нахожу выживших, тащу на себе в тыл. Нахожу мёртвых, закрываю глаза тем, у кого открыты, складываю в сторону.

Работаю механически. Разум отключён. Кажется, из-за постоянной концентрации и сам подустал. Но делаю свою работу.

Короткая передышка. Ем хлеб. Пью воду из фляги. Проверяю арбалет – работает, тетива цела. Смотрю на небо. Ещё час и стемнеет.

Но британцы не стали ждать темноты.

Пошли в третью атаку. Вероятно, последнюю за сегодня. Бросили двадцать тысяч, если не больше. Пытаются сломить нашу оборону до наступления ночи.

Снова ревут рога. Бьют барабаны. Разносятся боевые кличи.

И снова ад.

Артиллерия лупит без остановки. Летят, не переставая, снаряды.

Взрывы.

Взрывы, взрывы. Земля дрожит, воздух воет.

Лучники поливают друг друга без передышки. Стрел так много, что темнеет небо.

– Прикрыться!

Контурщики держат барьеры изо всех сил, но стрел слишком много. Щиты мигают, перегружаются, падают. Практики выдыхаются.

– Барьер падает!

– Держи! Ещё немного!

– Не могу бля… Сил нет…

Рукопашная идёт по всей линии фронта. Яростная, безжалостная. Пехота дерётся насмерть, но наглые, упорные британцы прорываются в нескольких местах. Тут же бросают резерв на затык брешей.

– Третий батальон, вперёд!

– Закрыть прорыв на левом фланге!

– Не дать им пройти!

Снова крики. Снова стоны. Снова боль и смерть. Люди убивают друг друга со звериной яростью. Без благородства, без чести. Кто под руку попадёт. Главное – убить и не быть убитым.

– За Империю, сука!

– За Королеву, блядь!

– Не отступать! Стоять до конца!

– Прорываются мрази!

– Режьте их козлов!

Я же стреляю. Болты кончились давно. Использую подобранные стрелы. Имперские, британские, давно похер. Хер знает чей лук в руках. Стреляю. Снова. Снова. И снова. Сам уклоняюсь от стрел. Стал приоритетной целью. Уже семеро стрелков целенаправленно устраивали на меня охоту. Все семеро мертвы.

Британский лейтенант командует прорывом. Убираю его. Стрела в шею. Падает.

Практик создаёт барьер. Убираю.

Знаменосец поднимает упавшее знамя, пытается вдохновить товарищей. Пошёл нахер. Выстрел. Падает на знамя.

Стрелы кончаются. Все. Больше нет. Вокруг только мёртвецы, у них я всё уже подобрал, использовал.

Взвод… взвод теперь можно назвать десятком.

Только что прибежавший лучник с колчаном, полным стрел, не успевает приложить стрелу, как получает болт в сердце. Тук. И упал. Как и его лук вместе с рассыпавшимися по снегу стрелами. Подбираю.