Текст книги "Вдали от посторонних глаз (СИ)"

Автор книги: Изменяя_реальность

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

– Мы с тобой начали встречаться у Пинтера… Как ты помнишь. Период у меня был мягко говоря, не важнецкий. Впрочем, он ещё не окончился, и я не знаю, когда смогу выровнять этот чертов падающий самолёт, – сокрушенно пробормотал Томас, покачивая головой и делая медленный вдох. Брови его поползли вверх, собирая лоб в складки, – Я, черт возьми, рассчитывал на то, что отношения с тобой будут легкими и удобными нам обоим, но не превратятся в груз, тянущий ко дну каждого из нас…

– Давай уже, не тяни. Ты сейчас просто рвешь мне сердце!

– Я…. Очень люблю тебя, Зави. Но так больше не может продолжаться.

– Любишь? – вдруг насмешливо взвизгнула она, – Любишь, значит… А эту девицу ты тоже любишь?!

– Прошу прощения? – искренне не понял он, замерев на миг, словно олень, выхваченный светом фар во тьме. Сердце ухнуло в груди, и остановилось в панике ища выход.

– Та, что живет в Долстоне… Я все знаю… – горько произнесла Зави, кусая губы, чтобы не заплакать.

– Чтож…

– Ты мне изменял!!! Ты! Спал с ней, а потом ложился в постель со мной?! Какая гадость… И сейчас ты говоришь мне о любви? Ты… Фу… Фу, как гадко… Самому не тошно?

Том сидел за столом, одновременно и пригвозжденный словами Зави, и почувствовавший облегчение, словно гора свалилась с плеч.

– Я закрывала глаза на твои интрижки, когда ты шатался по кабакам, прикрываясь депрессией! Молчала, когда твои шлюхи звонили на мобильник среди ночи! Залезали в дом! Присылали свое поганое дешевое белье! Но я знала, что всё это было временно, и ты никогда не вел себя, как дрянь! – Зави приблизилась к нему, выкрикивая слова обвинений в лицо. Капельки слюны прилипли к стеклам его очков. Томас снял их, привычно протирая всегда находящейся под рукой нубуковой салфеткой.

– Я терпела все это дерьмо! Терпела! Думала, что ты наконец, поймешь, что я люблю тебя. Что я лучше этого отребья, что падает тебе под ноги, лишь бы ты поимел хоть одну из них… Но это… – Зави, покопавшись в своем смартфоне, ткнула ему в лицо фотографию, на которой он целовал Натали на крыльце ее дома пару дней назад.

– Когда ты узнала? – тихим голосом поинтересовался он.

– Какое это имеет значение, черт возьми? Месяц назад ты завис с этой тварью в Лэндс Энде, не так ли? Соврал мне, что Престон положил тебя на обследование… Пакость какая… Любишь, говоришь… Сука. Я просто… Не знаю, как тебя не убить сейчас!

Том шумно сглотнул. Не такого поворота событий он ожидал. Зави… Она знала и терпела всё это… Но, почему? Неужели она и правда так сильно его любила, что закрыла глаза на измены? Во рту пересохло. На кухне вдруг стало невыносимо жарко. На лбу выступили мелкие бисеринки пота.

– Я сейчас не знаю, как реагировать на твои поступки. Снова ли закрыть глаза на это, или, сука, причинить тебе такую боль, чтобы ты уже никогда не поднялся! А для этого у меня все есть… Ты, тварь такая, даже умудрился меня изнасиловать в порыве своей придури! Ты хоть понимаешь, что сломал мою жизнь?!

– Зави… Я по-твоему все на зло тебе сделал?! Неужели ты решила, что это так? Да я устал от равнодушия, холода домашних стен. Ни опоры, ни понимания! Только упреки… Я пытался достучаться до тебя… Весь прошедший год, не месяц и не два. Год! Я устал быть не услышанным, – начал он, подбирая слова, и стараясь не сорваться в штопор собственной истерики, – В результате ты только чаще стала закрываться от меня в кабинете… Я люблю тебя, но… Не так, как ты этого заслуживаешь. Ты достойна чего-то лучшего, настоящего… Кого-то, кто будет посвящать всё свое свободное время тебе, и любить.

– Ммм… Вот что значит… Разлюбил…

Зави услышала, как с грохотом рушатся стены её воздушных замков, погребая под собой абсолютно всё. Неужели их история заканчивается прямо здесь и сейчас, на этой блядской кухне.

– Прости… Я должен был взять на себя ответственность за происходящее раньше, а не прятаться под масками этого чертового лицемерия, чтоб оно сгорело…

– Ооо… Вот как… – она опустилась на стул, чувствуя, как бешено колотится сердце. В голове зашумело, разгоняя последние мысли по углам. К горлу подкатил комок, который она никак не могла проглотить, сколько не сглатывала.

Зави, закатив глаза, медленно сползла со стула на пол. Том, в шоке наблюдая за этой сюрреалистичной картиной, часто заморгал. Секундно поразмышляв, подскочил со стула, помогая ей сесть на полу. Девушка прерывисто дышала широко открытым ртом, словно выброшенная на берег рыба. Быстро расстегнув пуговицы на воротнике её платья, Том нашарил на кухонном столе рукой стакан воды.

– Я вызову тебе скорую! – пробормотал он, убедившись, что девушка не лишилась чувств, а лишь ослабла, будучи шокированной. Он помог ей подняться и сесть на стул, придерживая за плечи. Беспокойно заглянув ей в глаза, он сжал её руку, чтобы убедиться, что она реагирует на его действия.

– Не надо… Я в порядке, просто… В голове помутилось.

– Зав, прости меня… За всё. За… За потраченное время и твои нервы… Я ничего этого не стою… И не стоил никогда. Ты – сильнее и лучше меня…

Зави взглянула ему в глаза, не веря своим ушам. Кто ты такой?

– Что теперь будет? – пробормотала она, ища ответы в его голубых, родных и чужих глазах одновременно. Между ними в миг выросла ледяная стена. Зави чувствовала, как внутри рождаются слезы.

– Давай, я отведу тебя в спальню… Отдохни. Я… Думаю, что нам нужно взять перерыв, – произнёс Томас, помогая девушке подняться со стула. Зави кивнула. Быть может еще есть время попробовать всё исправить.

====== Часть 42 ======

Том, глянув на себя в зеркало гримерки, широко раздул ноздри. Натали не брала трубку. Не отвечала на сообщения. В дверь гримерки кто-то постучал.

– Да, иду… – отправив еще одно сообщение Натали, отозвался Томас, убирая смартфон в рюкзак.

– Давай, там Эдвард уже труппу собрал… – быстро просунув голову в приоткрытую дверь, сообщил Кайл Соллер, тщательно загримированный Ричмондом. Томас кивнул, и, глубоко вдохнув полной грудью, поспешил на сцену.

Ей было страшно. Который день неизвестные настойчиво караулили её у крыльца дома, выкрикивая в адрес проклятья. Натали, задернув шторы, сидела на диване, сжавшись в комок и поглаживая дремавшего Баки.

Последние несколько дней вокруг нее что-то происходило, чего она не могла понять. Почтовый ящик буквально стал ломиться от писем с угрозами расправой. Натали уже не читала их, молча выкидывая в урну. Кажется, кто-то из полоумных фанатов Хиддлстона узнал о её существовании, и теперь нес вахту у крыльца, видимо, в надежде застать вышеозначенного человека. В последнем письме, которое Натали зачем-то прочитала, значилось, что она влезла в уже сложившиеся отношения, и своим существованием буквально разбивает жизнь какой-то Зави Эштон. Кто такая эта Эштон Натали примерно догадывалась. Видимо, это и была та самая женщина, о которой намекнул Томас почти неделю назад.

Смартфон, лежащий на подлокотнике дивана, настойчиво зажужжал. Натали лишь взглянула на него, не желая поднимать трубку. Как только всему фанатскому миру стало известно о ее наличии в жизни известного актёра, мадам Колдвотер потребовала расторгнуть рабочий контракт, дабы не бросать тень на ее агентство и не подвергать его сталкерским налетам, мешающим работе. Натали, без работы, загнанная преследователями сидела в гостиной, горестно размышляя и пытаясь найти выход из ситуации. В чем была ее вина, она никак не могла понять, и почему фанаты с такой яростью накинулись именно на неё – оставалось загадкой. Неужели толпа может быть не только слепой, глухой и неуправляемой, но и опасной, как взбесившееся животное. Натали, угрюмо покосившись на всё ещё подающий признаки жизни смартфон, не глядя на все множащиеся сообщения от Томаса, выключила гаджет, и сняв аккумулятор, вытащила сим-карту. Всё, хватит… Нет никаких сил и желания общаться с ним. Хочет – пусть приезжает и говорит всё, что считает нужным прямо в лицо. Если, конечно, не боится.

– И что Вы мне предлагаете? – непонимающе уставилась на Роберта Зави. В его кабинете тяжело пахло крепким табаком. Казалось, смог пропитал собой даже стены помещения, сделав их еще мрачнее, чем в её первый визит.

– Я Вам ничего не предлагаю, – шлепнув ладонью по столу, фыркнул Роберт. – Ситуация вышла из-под контроля на столько, на сколько можно себе представить. В сеть попали сделанные мной фотографии. А это для меня не допустимо. Нарушает этику, знаете ли.

– Ну, так фотографии принадлежат мне, разве нет? – удивилась Зави, не понимая, что имеет ввиду этот крепкий мужчина. Его тяжелый взгляд заставлял ее чувствовать себя будто под полиграфом, – И я имею полное право распоряжаться ими по своему усмотрению.

– О, значит я правильно понимаю, что распространение информации в сеть это Ваших рук дело? – приподнимаясь из-за стола низко зарычал он, – Вы хоть на минуту отдаёте себе отчет в том, что Вы нарушаете право человека на личную жизнь?

– Вы сейчас о чем говорите, если эта девица влезла в мою семью!

– И тем не менее, это не дает Вам ни морального ни иного права размещать персональные данные неугодных Вам людей в открытый доступ! Это – уголовно наказуемо. И я умываю руки от дальнейшего развития событий. В случае, если возникнет судебное разбирательство, мое имя можете забыть! – рявкнул Роберт, понимая, чем грозит его карьере необдуманный поступок Эштон.

– Не смейте повышать на меня голос! Я, между прочим, женщина! Имейте уважение! – зашипела Зави, вжимаясь в кресло. От возвышающегося из-за стола мужчины буквально ощущалась невероятно сильная энергетика. Он был не просто раздражен.

– Женщина, говорите? Вы не перепутали меня с Вашим карманным той-терьером Хиддлстоном и его болезнью феминизма? Мы с Вами разорвали контракт из-за Вашего недалекого поведения. Я Вам ничего не должен, а вот Вы… Счет придет в конце недели. В случае, если Вы его не оплатите, с Вами свяжутся наши юристы, – голос Роберта гремел на весь кабинет, заставляя Саманту, сидевшую в приёмной, нервно вздрагивать. Не смотря на свой простодушный вид начальник был человеком жестким, не терпевшим ни малейшей несправедливости. А тут, когда появилась угроза работе самого агентства, Роберт буквально вскипел. Сейчас начать ему перечить равнялось подписать себе смертный приговор.

Зави, сглотнув и с трудом поборов нервную дрожь, выскользнула из прокуренного кабинета. Разговор пошел совершенно не в том направлении, которое она изначально планировала.

Хлопнув входной дверью агенства, она поспешила в Раундхаус, на спектакль Томаса. Сегодня будет его возвращение после длительного больничного. За прошедшую неделю они оба практически не повышали друг на друга голос, стараясь как можно спокойнее решить разногласия и на какое-то мгновение ей стало казаться, что отношения ещё вполне возможно спасти, ведь он не гнал её из дому, хоть и время старался проводить на репетиции или с Бобби.

Зави задумалась, сидя в машине. Совет Анны показался ей тогда очень логичным и, пожалуй, оправданным шагом, чтобы раз и навсегда решить вопрос с соперницей. Сейчас же, после слов детектива она поняла, что не смотря на вполне ощутимый результат, совершила опасную оплошность. Если вдруг Томас узнает о том, что она наняла детектива для слежки за ним, и уж тем более о том, что она натравила на эту девицу фанатов, то мир точно узнает о том, что они с Томасом – пара. Правда, уже бывшая.

Роберт, стоя у окна, наблюдал за пересекающей под ливневым дождем проезжую часть фигуру Эштон.

– Вот ведь дрянь какая… Знал бы, хуй бы взялся за работу.

– Че ты там бубнишь? – поинтересовалась Саманта, наблюдая за шефом. Выглядел тот взвинченным до предела.

– Бубню, что убил бы суку на месте этого Хиддлстона. Как он с ней живёт только?

– Ну, если живёт, значит его устраивает. Актеры, что с них взять. Мало им накала страстей на сцене… Дома, видимо, тоже нужно, чтобы были мексиканские страсти.

– Да уж. Но ума же хватило ей выложить в сеть данные этой русской. Хорошо хоть я не оставил лишней информации, как-будто в воду глядел.

– Ты думаешь, фанаты её уже вычислили?

– В этом то и беда… Если вычислят, то мы с тобой окажемся в такой глубокой жопе, какую мир еще не видывал. Никто же не выставит Эштон виновницей ситуации… Все будет выглядеть так, словно это мы сами решили… Одно дело, когда фанаты выкладывают такие фотографии… И совсем другое дело, когда выяснится, что это юридическое лицо. Нас затаскают по судам, – пояснил Роберт.

Саманта, поёжившись, кивнула.

Вернувшись из бывшего теперь офиса, Натали поднялась по ступенькам своего дома, держа в руках картонную коробку с личными вещами. В офисе мадам Колдвотер безжалостно отчитала её, словно провинившуюся школьницу за то, что в сети поднялась шумиха с упоминанием ее фамилии и названия агенства. Натали, раздавленная криками и увольнением, не заметила грязных следов от обуви на своем крыльце.

Словно в тумане, она толкнула входную дверь. Та легко поддалась, тихонько скрипнув петлями. В доме царил беспорядок. На полу валялись разорванные, разрезанные вещи и книги. Фотографии сорваны со стен, рамки разбиты. Всюду осколки стекла. Натали сползла спиной по закрывшейся двери. Где-то внутри сердце оборвалось и упало вниз, на дно, не желая подниматься. Баки не встречал её вопреки обычаю. Натали слабо позвала его, ощущая всё усиливающуюся тревогу. Пес не отзывался.

– Баки! Баки, еб твою мать! Где ты?!

Она заглядывала в каждый облюбованный собакой угол, но его нигде не было. На втором этаже она обнаружила собаку, тихо стонущую под кроватью. Натали по-пластунски поспешила к нему. Собака тяжело дышала, не реагируя на её появление. Бока пса странно распухли, неравномерно вздымаясь при дыхании. Глаза закатились. Натали одной рукой ухватила его за заднюю лапу, второй уперлась в край кровати. Вытащить неподвижного, обмякшего пса было очень трудно. Баки никак не реагировал на её действия. Страх тугим кольцом сдавил ей горло. Где-то в десяти минутах езды отсюда есть ветеринарная клиника… Господи, лишь бы они работали…

Натали, дрожа всем телом, провернула ключ в замке зажигания Малыша. Покорный и услужливый автомобиль взревел ещё не остывшим двигателем. Баки хрипло дышал, лежа на пассажирском сидении, вывалив синеющий язык на кожаную обивку.

Роберт, решивший хоть одним глазом глянуть на происходящее с Натали Фокс, почти успел припарковаться на противоположной стороне улицы, как вдруг увидел, как девушка выскочила из дома, неся на руках не подающую признаков жизни собаку. Она быстро села в машину, и та, оглушительно рыкнув на всю улицу, сорвалась с места. Роберт сдвинул брови. Что случилось?

Немного помешкав, припарковался и вышел из машины. Профессионально оглянувшись по сторонам, проверив окна противоположных домов на предмет слежки, он приблизился к входной двери дома мисс Фокс. Та в спешке забыла ее закрыть.

Поразмыслив, он толкнул дверь носком увесистого ботинка. Дверь поддалась.

Представшая его взору картина удручала. Мгновенно стало понятно, что в ее дом вломились. Заводив и без того ярко выраженными желваками, он бегом бросился к машине. Ближайшая ветеринарная клиника была в этом квартале в десяти минутах езды. Главное, успеть.

Зачем он это делает, Роберт не понимал. Вперед его гнало отчетливое ощущение собственной вины за происходящее. Что он мог сказать ей? И как? И был ли смысл?

Наконец, найдя ее приметный, желто-черный «Форд» перед ветеринарной клиникой, он припарковался на широкой, почти пустующей парковке недалеко от неё. Кажется, успел.

Натали не знала, как реагировать на произошедшее. Врач что-то говорил ей, виновато разводя руками. Что именно – она не слышала. Дыхание Баки прервалось прямо у нее на руках, как только она перешагнула порог кабинета врачей. Они выхватили собаку и куда-то унесли.

Сил кричать и плакать у Натали не было. Ее трясло. Сердце бешено колотило в ребра, требуя отпустить его на свободу. Опустившись в кресло в приемной, она тихо, кусая губы до боли, ждала.

На улице, словно в насмешку ей, разорвав толстое покрывало дождевых туч, выглянуло теплое ласковое солнце. Держа в руках ошейник с адресником, Натали, пошатываясь, вышла из клиники. Баки больше нет. Осознать, что она не успела бы его привезти в любом случае, она не могла. По словам врача, собака словно попала под грузовик, так что шансов выкарабкаться у него просто не было.

Натали замерла на крыльце клиники. Куда идти? Зачем? Слезы душили, застилая глаза, разрывая грудь и обжигая лицо. Опустившись на ступеньки, она разрыдалась. За что… Кому и чем он так не угодил, что кто-то превратил ее единственное близкое существо в месиво. Неужели можно так сильно ненавидеть незнакомого человека, чтобы взять и физически уничтожить ее друга.

Натали, не обращая внимания на промокшие джинсы и холодную воду мелкой лужицы, оставшейся от дождя на крыльце, сидела, уронив голову на подтянутые к груди колени. Чья-то теплая увесистая рука коснулась её плеча. Она вздрогнула, и подняла заплаканные глаза на внезапного свидетеля ее горя. Мужчина, высокий, такой высокий, что закрыл собой солнечный свет, склонился к ней.

– Мисс… Вы как?

Сил ответить ему не было. Вместо этого она разрыдалась в голос, показывая ему пустой собачий ошейник.

– Идёмте, – подавив желание схватить её в охапку и прижать к себе, произнес Роберт. Единственное, с чем он не мог справиться за годы службы, это – равнодушное отношение к женским слезам. Девушка, отрицательно помотав головой, продолжала плакать, – Идёмте, я Вам говорю. Иначе Вы промокнете и заболеете. А Вам это не нужно.

В машине мужчины пахло крепким сигаретным дымом. На полу валялись фантики из-под ментоловых конфет. Роберт, немного подумав, поспешил собрать их в комок, и быстро сунул себе в карман.

– Черт… Извините… Давно хочу ее пропылесосить, но забываю, – оправдываясь, произнес он. Натали, покорная его воле, сидела на пассажирском сидении, сжавшись в тугой комок, и горестно всхлипывая. Роберт завел двигатель машины и включил обогрев на максимум. Через несколько секунд в салоне стало душно.

– Не… Не надо…– икая, пролепетала Натали. Сквозь опухшие веки она с трудом различала его лицо.

– Надо-надо. Вам сейчас совсем не стоит мерзнуть, – Роберт чувствовал себя разбитым, словно ее горе касалось его лично. А, может и касалось. Да нет, совершенно точно касалось, ведь если бы не его фотографии и скотство Эштон, все было бы иначе. Как вести себя с человеком в глубоком шоке, их учили на тренингах в подразделении, так что все действия, хвала богам, были отработаны до автоматизма. И он все равно чувствовал себя эмоционально заинтересованным в происходящем, что смущало его не меньше, чем слезы. Слезы на женском лице вызывали у него чувство беспомощности и бесконечной вины.

– Могу я дать Вам рекомендации?

– Вы кто?

– Случайный свидетель Вашего горя.

– Моя собака… – продолжая кусать губы и сжимать ошейник в руках, протянула Натали.

Мысли словно горный обвал тяжелыми камнями разом осыпались в её голову. Если бы она взяла его с собой на работу… Если бы она после угроз переехала в другой дом… В конце концов, если бы она не увлеклась Томом… Баки, ее Баки был бы еще жив. Единственный, кто её любил… Перед глазами замелькали картинки прошлого – маленький антрацитовый щенок смешно топает на кривых лапках по дому… Вот Баки на выставке гордо вываливает широкий язык-лизало для фотографии… Море и запах мокрой шерсти, блестящие водяные брызги в лицо… Неужели этого больше нет и не будет?

Когда девушка снова разразилась безудержными слезами, Роберт проклял самого себя.

Кажется, ей сейчас абсолютно всё равно, с кем она в машине, и куда едет, подумалось ему. Лишь бы увезли от собственного горя. Сердце сжалось, хотя он внешне продолжил сохранять суровый вид.

Мельком наблюдая за ней, он думал о том, что везти девушку обратно в дом будет как минимум глупо – у нее сразу возникнут вопросы. А вот привезти в агентство, пожалуй, более или менее подходящий вариант. Особенно, если учесть, что он сам жил в квартире над офисом, этажом выше.

Не может жизнь быть таким дерьмом, не по отношению к животным точно, подумалось Натали, засыпая в чужой, пропахшей табаком постели. Толстое тяжелое одеяло, словно промаркированное обитателем квартиры, пропахшее табаком, придавило её своими крепкими объятиями, такими же крепкими, как у владельца жилища.

Убедившись, что девушка заснула, Роберт устроился на своем диване в неубранной, холостяцкой гостиной. Что ж, самым лучшим, что он мог ей предложить в таком состоянии был односолодовый виски, нашедшийся в почти пустом кухонном шкафу. Девушка залпом осушила полный стакан, и захрипев, поискала что-то, чем можно было бы запить вспыхнувший в горле пожар. Роберт быстро протянул ей стакан фруктовой содовой, опасливо присматриваясь к её реакции. Девушка кивнула, и продолжила рассказывать ему о событиях своей жизни за последние несколько недель. Рассказ выходил рваным, запутанным. Но с каждым его словом ей становилось легче. Или, возможно, это подействовало спиртное.

Роберт, оглянувшись, спешно принялся наводить порядок в гостиной. Всё-таки не смотря на плюсы холостяцкой жизни, встречались и очевидные минусы – приводить гостей в квартиру было стыдно.

====== Часть 43 ======

Натали, поджав ноги, сидела в мягком продавленном кресле. Широченная спина ее гостеприимного хозяина маячила на кухне.

– Извините, дома запустение. Я по большей части провожу свое время внизу, в офисе, – подавая в единственной чистой тарелке наспех нарезанные сандвичи, пробормотал Роберт.

– Так, значит Вы, Роберт, детектив? – борясь с головокружением, произнесла она. В его квартире она проснулась больше часа назад, и застала хозяина мирно дремавшим полусидя в гостиной на диване.

– Да, и мне нужно кое-что Вам рассказать. А там Вы уже сами решите, что делать.

– Как так вышло, что Вы меня привезли сюда?

– Это не планировалось. Я приехал к Вашему дому как раз, когда Вы увозили… Вашего друга в ветклинику, – понижая голос, осторожно произнес он. Натали шумно глубоко вдохнула через трепещущие ноздри.

– К моему дому? – вздернув одну бровь, переспросила она.

Роберт кивнул, внимательно глядя на нее серо-зеленым взглядом. Открыто, не прячась, он привык брать на себя ответственность за свои поступки и проступки тоже. В этот раз предстояло признать именно проступок.

Глубоко вздохнув, он начал с самого начала. Натали сидела словно зачарованная, утонувшая в его низком раскатистом голосе. Бывает так, что встречая человека единожды, ты в ту же секунду понимаешь, как с ним можно себя вести, а как – нельзя. Что он позволит, и что будет недопустимым. Такое ощущение мгновенно посетило ее рядом с Робертом. Он точно давал понять, что никому не позволено вить из него веревки, обманывать и манипулировать. И сам он слишком прямолинеен для подобных вещей. Создавалось ощущение надежности не только от его несокрушимого внешнего вида, но и от мимики, не слишком богатой, но на удивление искренней.

Натали слушала, чувствуя внутри растущую злость, ярость на Хиддлстона вместе с его странной женщиной – Зави Эштон. Влюблённость, словно туман, моментально рассеялась, явив перед ней отчетливую картину происходящего. Томас слишком заигрался в известного актёра, в любовь и в драму. Эта игра, которая смешалась с жизнью, совершенно стерла для него границы реальности. И все бы ничего, да только эта его игра затянулась слишком сильно, пролив невинную кровь, пусть и животного. Смерть Баки стала для Натали решающей и жирной точкой в отношениях с мужчиной.

Когда Роберт закончил свой лаконичный, лишенный эмоциональности рассказ (только сухие факты), она мучительно раздумывала.

– Тогда ясно, откуда мне знакомо Ваше лицо. Значит, это Вы были в Кале… А я еще подумала, что Вы кого-то ждёте… – резюмируя, произнесла она, чувствуя одновременно, как горит лицо от прилива крови. Роберт кивнул, склонив голову к плечу, и выжидательно разглядывая Натали.

– Как Вы, Натали?

– Терпимо. Хочется убивать… Самым кровожадным способом… Закон, увы, запрещает… – призналась она, – Значит, они вместе четыре года?

– Именно.

– Ну, ничего другого я и не ожидала, собственно, – порывисто поднимаясь из кресла, она сделала пару шагов по холостяцкой квартире детектива, – Роберт, а моя машина осталась на парковке клиники, да?

– Я отвезу Вас, – поднимаясь следом за ней, кивнул он. Крошки хлеба от сандвича прилипли к его мягкой фланелевой рубашке в отвратительную зеленую клетку, так сильно оттенявшую цвет его глаз. Натали машинально смахнула их с его широкой груди, и встретилась с ним взглядом. Роберт глядел открыто, не прячась за какими-либо масками, не скрывая своей вины в произошедшем. Ощущение исходящей от него силы передалось ей. На душе стало на удивление спокойно. Ведь не зря говорится – повинную голову меч не сечет. Пожалуй, лучше выбрать слова человека, говорящего всю правду в глаза, хоть и причиняя боль, чем ждать раскрытия сладкой лжи…

–Спасибо Вам… От всего сердца. Роберт… Не могли бы Вы оказать мне еще одну услугу? Я заплачу за неё, если потребуется…

Роберт вопросительно склонил голову на бок, не отрываясь глядя ей в глаза.

– Вы не могли бы со мной съездить не только на парковку за машиной, но и проводить меня домой. Я очень не спокойно себя чувствую… И боюсь, что меня ещё кто-то будет поджидать… – Натали вспомнила произошедшее. Картина разрушенной квартиры и умирающей собаки вновь вернула ее в мир страха и жестокой реальности. Всё-таки, это не кино и не театр со счастливым финалом, к сожалению, где когда падает занавес, погибшие вскакивают на ноги и идут на поклон.

– Не нужно просить об этом. Я и так это сделаю, ведь я, пожалуй, виноват в этом ровно на столько же, на сколько и Эштон. Если бы не мои фотографии – все было бы иначе, – кивнул Роберт, нашарив под газетой ключи от своей машины.

– Роберт, я не знаю почему, но я не могу на Вас злиться. Хоть Вы и сделали те проклятые фото.

Мужчина вновь вопросительно посмотрел на нее. Секунду поразмыслив, он накинул кожаную куртку, пропахшую сигаретами и бензином, на плечи и кивнул. Точка в этой истории для него поставлена, можно было закрывать дело.

Натали поковырялась с замком «Форда». Роберт, словно монолит возвышался за её спиной, придерживая над их головами огромный черный зонт. Дождь безжалостно полосовал Малыша по стеклу, лупил в крышу.

– Ну, вот и всё, родной… Остались только мы с тобой… – грустно пробормотала Натали, заводя двигатель автомобиля. Она успела уловить невесомую улыбку на губах детектива, прислушавшегося к звуку автомобильного баса. Встретившись взглядом с Натали, он растянул мягкие губы в ослепительной улыбке, уважительно кивнув. От его улыбки Натали почувствовала себя так, словно за её спиной стояла армия вооруженных до зубов солдат, готовая расстрелять любого, кто будет представлять для нее угрозу. Пожалуй, такой поддержки ей очень не хватало все это время.

Томас, поняв, что забыл зонт в театре чертыхнулся, и, расплатившись за такси, спешно выскочил из машины. На крыльце дома Натали он вдруг попал одной ногой в большую мутную лужу. В ботинке резко стало мокро и холодно. Капли дождя пузырились в воде, словно закипая. Постучав в дверь, он прислушался. Никто не спешил открывать. Даже Баки не было слышно вопреки его обычному живому нраву. Том отошел на шаг назад, заглядывая в низко расположенное окно гостиной. Свет горел, отбрасывая тени на занавески.

Роберт, повернувшись к Натали, вопросительно застыл на пороге ее квартиры.

– Мне открыть дверь?

– Да, если Вам не сложно… – проронила девушка, сгребая осколки стекла в совок. Руки дрожали. Больше не придется следить, чтобы Баки ненароком не наступил на осколки. От одной мысли о том, что в доме наступила звенящая тишина, ее начинало колотить.

На пороге стоял Хиддлстон. Роберт ни на миг не изменился в лице, словно совершенно точно ждал его появления. Слегка кивнув, он пропустил гостя в дом.

Томас в удивлении замер, застав на пороге дома Натали незнакомца. Тот был одного с ним роста, но широк ровно на столько, что занимал собой весь дверной проём, не давая электрическому свету выскользнуть за порог дома сквозь его внушительную фигуру.

– Проходите, не мокните под дождем, – произнес незнакомец. Томас, кивнув, молча проскочил внутрь и замер… Мусор, осколки, рваные вещи равномерно устилали пол квартиры. Среди всего этого мусора Натали ползала на корточках, собирая стекло в совок.

– Что тут произошло? – недоумевая, поинтересовался он, растерянно оглядываясь. Натали делала вид, что не слышит и не замечает его присутствия, – Нат, я тебе пишу и звоню всю неделю. Могла бы и ответить.

Натали лишь дернула бровью, услышав эту фразу. Она мысленно собиралась с силами, чтобы не наброситься на Томаса с кулаками.

– Что произошло, спрашиваешь? —вдруг зло выплюнула она, распрямляясь и застывая с совком в руке. Ноздри широко раздувала ярость. Скулы покраснели. Взгляд стал таким темным, как только возможно. Том отшатнулся на шаг. – Да херня… Природная катастрофа. Катаклизм, я бы сказала. Армагеддон по фамилии Хиддлстон. Вернее – кучка его ебанутых фанатов!

– Не понял… Это фанаты сделали? Они проникли в твой дом?!

– Не понял? Жаль… Наверное, твоя подружка Эштон объяснит происходящее лучше… – рявкнула Натали, швырнув совок с мусором в ведро. Оно было до верху наполнено осколками.

Роберт наблюдал за происходящим с удивительным спокойствием. Мысль о том, что ему нравится, как держит удар эта девушка, прорезала его мозг. Хм… Черт возьми, а русская не промах. Не проронить ни слезинки по погибающей любви, ни крохи истерики от неизбежности происходящего. Кремень.

– Натали, можешь мне спокойно объяснить, что случилось? – осторожно, чувствуя укол ревности, поинтересовался Томас. Ревность его была направлена на странного вида субъекта, замершего в коридоре с видом воплощения спокойствия и уверенности. Незнакомец несколько пугал его, и раздражал своей невозмутимостью.

– Я думаю, что в этом больше нет необходимости. Объясняются обычно с теми, с кем хотят общаться. А я не хочу с тобой общаться. И видеть тоже не хочу. Никогда. Даже по телевизору! И вообще, жалею, что встретила тебя в парке… – шипела девушка, выплевывая слова, словно кипяток. Томас поёжился. Никогда он не думал, что такая милая, мягкая и родная его сердцу Натали, может обернуться свирепым хищником, готовым совершить всего один бросок, чтобы прокусить ему шею. А самое главное, что он искренне пытался понять причину происходящего. Неужели к этому погрому как-то может быть причастна Зави? Или всё-таки кто-то из фанатов прознал о его пассии? Тогда это объясняет фотографии в руках Зави. Сердце учащённо билось в груди, пытаясь найти ответы. Томас тяжело вздохнул.