Текст книги "Вдали от посторонних глаз (СИ)"
Автор книги: Изменяя_реальность
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)
Оля, наблюдая как изменилась на глазах подруга, подумала о том, что пока с ней будет эта проклятая желтая машина, не нужен будет никакой мужчина. Басовито ворча, автомобиль медленно, словно только проснувшийся человек, выкатился из гаража. Казалось, он будто потягивается, играя стальными мускулами. Широкие покрышки мягко шуршали по гравию. Двигатель автомобиля прогрелся, стабильно бубня на малых оборотах низким тоном. Натали, улыбаясь, кивком пригласила подругу на пассажирское сиденье.
Закрыв гараж, Оля рыбкой скользнула в салон. Громко работала печка, наполняя нутро стального зверя теплом и малоприятным запахом слежавшейся пыли. Бросив быстрый взгляд на подругу, она ощутила прилив невероятной гордости и восторга. Натали словно ожила, вернувшись за руль автомобиля.
– Удивительно, но мне кажется, что это твоя стихия.
– Что именно? – не поняла Натали, выводя еще немного сонного Малыша на просёлочную дорогу, ведущую от дачного посёлка к оживлённой трассе. Автомобиль, словно признав и простив хозяйку за расставание, уверенно набрал стабильные обороты, глотая выбоины и ухабы дороги.
– Вот это… Авто. Вы словно созданы друг для друга, хотя женским автомобилем его не назвать.
Натали расхохоталась, погладив оплетку руля. За время пребывания в Англии она освоилась с правым рулём, и сейчас ей на миг показалось, будто она никуда и не уезжала. Австралиец словно был создан для езды по Англии.
– Сейчас главное по привычке не начать ехать по правой стороне дороги…
«Форд» лениво, словно во сне, выкатился на трассу. Почувствовав под колесами асфальт, Натали тронула рычаг коробки, радуясь длинным, растянутым передачам и вжала педаль акселератора в пол. На миг обороты на тахометре взлетели к красной зоне, но тут же приняли рабочее положение. Двигатель сыто рявкнул, испугав прохожих. Машина желто-черной стрелой сорвалась с места, оставив на асфальте росчерк резины и вжимая своих седоков в глубокие ковши кожаных сидений.
====== Часть 38 ======
Наблюдая за тем, как Малыша грузят на автовоз, приковывая цепями к прочным креплениям, Натали ощущала неприятное волнение. Раритетный автомобиль пережил уже не одну перевозку, пока добрался до России. Теперь же его путь лежал на Туманный Альбион. Можно было смело сказать, что старичок за свою жизнь объездил стран больше, чем сама Натали. Скоро, уже через несколько дней, он прибудет в Лондон, и она сможет спокойно выдохнуть.
Потрепав по антрацитовой спине дремлющего на диване Баки, она задумчиво поглядела в окно. От Томаса несколько дней не было никаких новостей, даже сообщения с простым «Привет!», не смотря на то, что он знал о её возвращении. Даже встретивший её на пороге дома Люк Виндзор, временно приглядывающий за Баки, поспешил удалиться, бросив короткое приветствие и виновато потупивши глаза. Странное поведение секретаря Хиддлстона будто он лично виноват в чем-то, смутило её, но задать вопрос девушка не решилась. От тягостно повисшей неизвестности в душе поселилась неприятная и раздражающая грусть.
Обведя взглядом гостиную, в которой мягко горел теплый свет торшеров, Натали наткнулась на Тома. Голубые, словно осеннее небо Лондона, глаза, внимательно, с искрами озорства, смотрели на неё с фотографии, сделанной на берегу Лэндс Энда. На фото он кутался в дутую куртку цвета хвойного леса, стараясь спрятаться от морской сырости. Прибрежный ветер играл его каштаново-рыжими волосами, вплетая в них ослепляющие солнечные лучи осеннего света. Песок пляжа за спиной горел, словно снежное покрывало – миллиардами разноцветных кварцевых искр, резко контрастируя с черными скалами, отвесно вздымающимися в небо.
Сердце тяжело зачастило. Натали резко выдохнула, стараясь выровнять его ритм и отогнать тревожные мысли. Все-таки Томас мужчина свободный, и достаточно занятой, чтобы не иметь возможности постоянно общаться, по сему глупо было обижаться на возникшую паузу. Ко всему прочему, жизнь актёра существенно отличается от жизни человека с более стабильной профессией, не говоря уже об эмоциональности. Натали, задумалась – так ли она понимает его довольно непостоянное поведение? Быть может, есть что-то, о чем он умалчивал всё это время, какие-то не решённые конфликты с самим собой, или с другими людьми. С внутренним волнением из-за поведения мужчины и непониманием происходящего справиться было не просто, но Натали попыталась отвлечься. Быть занятой – самое лучшее лекарство от всех проблем.
За окном быстро сгущал фиолетовые краски осенний черничный вечер. В пронзительном уюте гостиной пахло
свежесваренным глинтвейном. Натали держала в руках книгу, пытаясь читать. Вместо того, чтобы вникнуть в текст, она мысленно всё возвращалась и возвращалась к настораживающей её ситуации. Приходилось несколько раз обращаться к ранее прочитанному абзацу, чтобы не потерять нить повествования. Смартфон в тишине квартиры оглушительно тренькнул, напугав её, с трудом сумевшую погрузиться в чтение, сильнее, чем она сама ожидала. Уняв рванувшие с места в карьер эмоции, она протянула руку к гаджету.
«Привет. Люк сказал, что ты уже дома.»
«И тебе привет, пропажа! Да, вернулась позавчера.»
Наблюдая за тем, как абонент набирает сообщение, Натали надеялась прочитать что-нибудь ободряющее. С одной стороны поводов для грусти у неё, казалось, не было, но та все же гладкой, холодной змеей проползла куда-то под сердце, свивая свои кольца всё туже и туже.
«У меня очень непростое время. Извини, что не встретил тебя и не писал раньше.»
«Что случилось? Я могу чем-то помочь?»
«Нет. Увы. Проблема во мне.»
«И?»
«И я не знаю, как её решить. Если честно, мне сейчас не хочется ни с кем общаться. Совсем.»
«Хорошо, я поняла.»
Натали согласно хмыкнула, отложив смартфон. Что ж, если он не хочет общаться, значит остается только дать ему желаемое. В конце концов принуждать к общению человека, который открыто от этого уходит, как минимум не тактично. Придёт время и он либо сам всё расскажет, либо, что скорее всего, просто промолчит, решив свои проблемы. Она не глядя нашарила пульт от телевизора на подлокотнике дивана. Экран на стене моргнул, формируя сочную картинку.
Чуть прибавив звук, Натали быстро пошарила по каналам, подбирая что-то интересное. Новости. Мультипликация. Фильм. Какой-то телемагазин с ювелирными украшениями. Ничего стоящего сегодняшнего пасмурного настроения. Включив канал о дикой природе, она направилась на кухню, чтобы чем-то занять руки и мысли. В гостиной снова подал голос смартфон.
«Ты не обижаешься?» – интересовалось сообщение. Натали изучающе посмотрела на экран. Если ты не хочешь общаться, зачем ты продолжаешь писать? Оставив сообщение без ответа, она села за маленький обеденный столик, подогнув одну ногу под себя, и обхватывая грубую глиняную кружку пальцами. В глубине души она испытывала огорчение, надеясь на более теплый прием с его стороны, и никак не рассчитывая на обезличенное общение по мессенджеру. Гаджет настойчиво завибрировал. Натали преувеличено медленно, усилием воли заставляя себя не схватить смартфон со скоростью кобры, взглянула на экран.
Очередное сообщение от Хиддлстона. Странный способ перестать общаться с давящим внешним миром – писать сообщение за сообщением. Ей одновременно было интересно узнать, что же он пишет, но и признавать, что в очередной раз увлеклась мужчиной, которого практически не знала, совсем не хотелось. Вид счетчика непрочитанных сообщений от абонента «Томас» болезненно сжало в груди её мечущееся сердце в своих когтистых лапах.
«Нат? Ответь пожалуйста», «Натали! Почему ты молчишь?»
«Томас, я не обиделась, немного удивлена, конечно, может раздосадована тем, что у тебя возникли трудности. Но точно не обижена.»
«Может, когда я решу проблему, увидимся?»
«Всё в твоих руках.»
«У меня такое впечатление, что тебе всё равно – увидимся мы или нет.»
«Зря ты так... Мне совершенно не всё-равно. Просто я думаю, что ты достаточно взрослый и свободный в своих действиях мужчина, чтобы решать – увидеться нам или нет.»
На экране замерла строчка: «Томас набирает сообщение…» Натали, напряженно сдвинула брови, отпивая глоток ароматного домашнего глинтвейна.
«А выглядят твои слова так, будто тебе все равно.»
«Не ищи того, чего нет. Я рада видеть тебя в любое время суток. И дорожу нашим общением.»
«Опять общие фразы…»
«Так скажи, что именно ты хочешь от меня услышать? Либо задай конкретный вопрос! Ненавижу продираться через дебри одному тебе понятных рассуждений.»
Натали внутренне напряглась, честно пытаясь вникнуть в суть его слов и уловить ускользающую с каждой буквой его сообщений логику. Перечитав сегодняшнюю переписку ещё раз от первого до последнего сообщения, она лишь тяжело вздохнула. Что-то явно терзало мужчину, но он никак не решался озвучить происходящее, лишь слал провоцирующие на эмоции сообщения, стараясь выплеснуть собственное раздражение.
«Мне кажется, что я никому не нужен!»
«Когда такое говорят, обычно подразумевают какого-то конкретного человека. Ты извини меня, но я правда не понимаю, чего ты хочешь.»
«Очень жаль. Я думал, что как раз ты как никто меня понимаешь!»
«Томас… Если ты хочешь сказать что-то конкретное, то говори, но не по телефону. Никакие возникшие трудности и разногласия не решаются в сообщениях.»
«Ты хочешь, чтобы я приехал и лично сказал?»
«Да, и это – лучшее, что ты мог предложить.»
«Тогда я буду у тебя через час. Поговорим.»
Ощущение стерильности внезапно наступивших отношений с Зави никак не покидало его. С момента случившегося она не столько избегала общения с ним, сколько всячески напоминала о недостойном поведении, старательно вызывая внутри у него депрессивное ощущение безысходности и собственной никчёмности. Откровенно говоря, некогда шумный, полный гостями и смехом дом сейчас казался ему чужим, враждебным и эмоционально выпотрошенным. Хотелось сбежать из гнетущей атмосферы на самый край земли, бросив всё, и забрав лишь Бобби. Несколько дней подряд он боялся попасться ей на глаза, стараясь в моменты встречи слиться с мебелью и стенами, лишь бы не вызвать неприятные и болезненные для Зави воспоминания. Прогулка с Бобби превратилась в удручающую пытку – он то и дело порывался вернуться домой, чтобы немым присутствием попытаться загладить свою вину перед слонявшейся по дому словно тень девушкой. Страх и отвращение к себе на столько прочно поселились внутри, что было мерзко встречаться с собственным отражением в зеркале.
В какой-то момент он понял, что буквально задыхается под гранитной плитой отрицательных эмоций. Возникло неприятное чувство замирания сердца и жутковатого вакуума в груди, стала мучать внезапная слабость и головокружение. Том подумал, что потерял счёт времени – ночь сменялась днём, никак не отпечатываясь в его памяти, проходя насквозь. Кажется, он забывал не только есть, но и спать.
Магия любого напряжения заключалась в том, что так или иначе психика требовала высвобождения, словно сжатая до предела пружина. Том несколько раз голодной акулой проходил на кухне мимо соблазнительно блестевшего марочными напитками бара, и тут же усилием воли заставлял себя отказаться от идеи воспользоваться услугами алкоголя. Это безусловно могло принести мгновенное облегчение, отключив стиснутый в тиски вины мозг, но вероятность потери контроля над своими действиями пугала его ещё больше. Продолжая ощущать себя виноватым перед Зави, подстегиваемый её демонстративно-нарочитым поведением он, тем не менее, нашёл в себе силы взять в руки смартфон и написать сообщение. Натали должна была вернуться из Москвы какое-то время назад, и наверняка она не понимала, почему он её не встретил вместе с Баки, как обещал. Хорошо, что Люк согласился ему помочь в этом. Всё-таки иметь услужливого помощника и друга очень полезно. Зачем только он обмолвился о том, что сможет приехать к ней через час? Сердце испуганно и учащенно забилось при мысли о том, что Зави может узнать о его адюльтере именно сейчас. Странно, что чувство вины за это так и не посетило его, лишь страх быть внезапно раскрытым в неподходящий момент. С другой стороны она и так сейчас не самого лучшего мнения о нем. Как впрочем, и он сам о себе. Но от чего так плачет все внутри при воспоминании о Натали? От чего сердце так тяжко стонет, вспоминая Лэндс Энд. И Кале. И теплую душевностью квартиру девушки… Осторожно постучав в дверь кабинета Зави (который когда-то был кабинетом его отца и его самого) Том прислушался. Тишина. То есть, конечно, тишины как таковой не было – играла мягкая инструментальная музыка, стучал стальной метроном. Зави молчала. Он точно знал, что она сидит за работой, или, возможно, просто прячется от него за дверями надежного помещения, как в норе.
– Зави… Ты можешь не отвечать, – продолжая стоять перед закрытой дверью начал говорить он. Музыка смолкла. – Я возьму Бобби и на некоторое время выйду… Тебе что-то нужно?
– Мне нужно, чтоб ты осознал, что поступил не по-мужски! И оставил меня на какое-то время в покое, чтобы я могла решить, как быть дальше, – громко отозвалась из-за двери Зави. Голос ее срывался. Том невольно ощутил приступ ярости. Невозможно, просто невозможно каждую секунду чувствовать себя виноватым перед ней, раздавленным, будто таракан на полу.
– Как скажешь, – отозвался он, снова окинув взглядом дверь.
В детстве он часами проводил время в кабинете отца, играя на странном цветастом ковре, пока тот перебирал свои бумаги. Кабинет стал для него какой-то личной крепостью, местом уединения со своими мыслями, пока сестры, изгнав его из своей компании, играли в спальне в огромный кукольный дом, подаренный на Рождество. Сейчас же кабинет словно ощетинился невидимыми оборонительными сооружениями, не пуская его в святая святых дома. Еще миг поразмыслив, Том спустился вниз. Бобби уже сидел у порога, словно предчувствуя прогулку.
====== Часть 39 ======
Тусклый свет в тесном коридорчике квартиры скрывал излишнюю бледность вечернего визитёра. Натали, не говоря ни слова, жестом пригласила его и всегда весёлого Бобби в гостиную. Если спаниелю приглашение совершенно не требовалось, стоило ему пересечь порог хорошо знакомой квартиры, то Томас словно бы застыл на пороге в каком-то ступоре. Вся его сгорбившаяся, ссутулившаяся фигура будто кричала о помощи. Натали глубоко вдохнула принесенный им с улицы запах прелых осенних листьев и дыма. Ладно, разберёмся.
– Ты выглядишь так, будто слезаешь с наркоты, – прямо произнесла Натали, внимательно разглядывая Томаса, наконец устроившегося на диване в гостиной. Выключив телевизор, она села напротив в глубокое кресло. Глядя на мужчину, девушка непроизвольно жевала нижнюю губу, пытаясь уловить разбежавшиеся сразу во все стороны со скоростью испуганных тараканов мысли.
– Нет, никакой наркотической зависимости нет, – не поднимая глаз, уверенно произнёс Томас, нервно перебирая тонкими пальцами ключи от автомобиля. Он сидел на краю дивана, уперев острые локти в такие же острые колени. Казалось, что сейчас он состоял из одних лишь углов, нервов и суставов. Без того острые его черты заострились, глаза ввалились в глазницы так глубоко, что Натали могла отчетливо проследить строение его лицевых костей. На лице залегли глубокие синеватые тени. Тонкий длинный нос, казалось, вытянулся на длинном худом лице и стал еще острее, словно клюв хищной птицы. Кудрявые волосы сальными патлами свисали из-под бейсболки, которую он словно бы забыл снять. Волчье выражение лица стало еще заметнее. Голубые, холодные глаза выдавали в нем затравленного, загнанного в угол зверя. Вид был, прямо скажем не ахти.
Натали выжидательно молчала, поставив на журнальный столик прямо перед ним большую чашку кофе с корицей, и тарелку с домашней выпечкой.
– Я не сплю, кажется, третью ночь. Сбился со счета… – пробормотал он, воровато цапая с тарелки печенье и отправляя его в рот так, словно перед ней был голодный афганский ребенок на базаре, никогда не видевший ничего слаще морковки. Натали с тревогой отметила один за одним симптомы тяжелой зависимости. Ей захотелось расплакаться, разреветься взахлёб глядя на то, как всего за неделю с момента их последней встречи вполне привлекательный мужчина превратился в обыкновенного наркомана в стадии ломки. Видимо, в мире киноиндустрии было принято иметь излюбленные аддикции и Томас не был исключением.
– Почему я тебе не верю? – рывком поднимаясь, брезгливо бросила она. В таком состоянии он не вызывал в ней ни капли сочувствия, лишь откровенное разочарование.
– Можешь, если хочешь, потребовать у меня тест на наркотики. Я не принимаю ничего тяжелее Промедола, и то под контролем доктора Прэстона.
– Надеюсь, этот твой Прэстон не прототип доктора Хауса? Потому что Промедол относится к опиатам. Так что формально ты – наркоман.
Томас бросил на неё из-под козырька бейсболки полный тоски взгляд.
– Чудесно. Просто великолепно поговорили, – рассержено фыркнул он, вскакивая с дивана и порываясь уйти.
Натали поймала его за руку, останавливая. Пальцы были ледяными, иссушенными, с задравшимися местами до мяса заусеницами, обкусанными до крови ногтями. Ни следа, ни напоминания тех холёных, совершающих плавные пассы в воздухе рук, что она помнила со дня их первой встречи в парке. Как, впрочем, и ни следа от утонченного английского джентельмена с великолепными манерами и тактичностью, граничащей с навязчивостью.
– Всё, хватит. Поднимайся на верх, примешь ванну, потом поговорим, – жестко, не терпя возражений, скомандовала она. Том, возвышаясь над ней на целую голову, схватил Натали за плечи, порывисто прижимая к груди.
– Почему я бегу к тебе ото всех и даже от самого себя? Как такое возможно? – утыкаясь носом в ее густые тяжелые волосы, прошептал срывающимся голосом он. Натали, закрыв глаза, обняла его. Не слишком отличавшийся крепостью фигуры и раньше, сейчас он показался ей истончившимся, словно призрак. Казалось, еще немного, еще самую малость и его можно будет сломать пополам лишь щелчком пальцев.
– Наверное, так тебе необходимо сейчас, – поцеловав его в сухие, шелушащиеся губы, отозвалась она. Том молча сжал её в объятьях так крепко, будто хотел превратить их двоих в единое целое, поглотив её. Он ощутил тепло её тела сквозь слои одежды. Но что для него показалось гораздо более ценным – от ощущения её ответных объятий внутри словно разлилось теплое молоко, заглушив тревогу и самоедство. Мягкий нежный поцелуй словно был обещанием, что теперь всё обязательно наладится. Почувствовав, как внутри успокаиваются бушующие шторма, как разворачивают вспять свой бег волны-цунами, он мысленно поблагодарил её за невероятное ощущение опоры и молчаливой поддержки. Этого ему давно не хватало.
Магия ее уютной квартиры сработала и в этот раз. Мир словно разделился на реальность и мираж за стенами дома. Возможно волшебство было в том, что эту стену создавало упрямое ощущение безопасности, которое он неожиданно для себя открыл рядом с Натали. Как-будто больше ничего не существовало за стенами этой маленькой и эмоционально теплой квартирки. Том осторожно улыбнулся, всё ещё не разжимая кольцо объятий.
– Сама того не зная, ты меня спасаешь сейчас от страшного дракона… Мой рыцарь в сияющих доспехах… – прижавшись щекой к её виску, пошутил он. Драконом, безусловно, был он сам со своими страхами и стрессами. Как, впрочем, и требующей спасения красавицей.
– О! Кто ты, или кто подменил тебя, грустный драматик Томас Хиддлстон? – облегченно рассмеялась она, мягко отстраняясь, – Давай, поднимайся на верх. Ванна сама себя не примет.
– Присоединиться не хочешь?
– Не в ванной. Но полотенце подам с удовольствием, – отозвалась она, наблюдая, как Томас спешно поднимается по лестнице. Ступени печально скрипнули, вторя его шагам.
Определенно, его что-то точило изнутри, превращая из человека в загнанное животное. Однажды, приехав на съёмки в приют для волков «Чертог Волка», она ужаснулась, увидев новоприбывшего подопечного кураторов. Собственно, эта пиар-съёмка и была ради него, тогда еще безымянного. Волчонок, месяцев десяти от роду, забился в карантинной клетке в дальний угол, сжавшись всем телом в клочке соломы, стараясь уменьшиться, исчезнуть, дрожа всем , чем можно дрожать. Длинноногий, худой, с клочковатой, грязной, не вылинявшей зимней шерстью, с поломанным хвостом, торчащими ребрами и позвонками хребта он был ужасающе жалок. Он изгрыз доски, разодрал в кровь лапы, пытаясь сбежать от тех, кто искренне взялся ему помогать. Его взгляд Натали запомнила навсегда. Таких глаз она не видела больше никогда и ни у кого. До сегодняшнего вечера. Огромные, янтарные капли страха, безнадёжности и мольбы. Со смешанным чувством она провела работу, продолжая следить уже за обретшим имя и новую жизнь Велесом. Волчонку повезло, ведь за него взялись профессионалы, и вскоре он был реабилитирован.
А кто возьмется за того запуганного волчонка, что сейчас плещется, фыркая и отплёвываясь от мыльной воды в её ванной? Где найти умелого, сильного реабилитолога человеческих умов и душ, способного красиво зашивать не только телесные раны.
Том, разглядывая себя в запотевшее зеркало, с досадой подумал, что ему совсем не хочется покидать стены этого дома, где он чувствует себя в такой долгожданной и расслабляющей безопасности. Повертев в руках смартфон, он быстро набрал сообщение Виндзору. Дождавшись ответа, хмыкнул.
Возможно, ему и не придётся сегодня куда-то уходить, если, конечно, Натали не прогонит их вместе с Бобби. Хотя, чего врать, уж Бобби она точно не прогонит. Томас улыбнулся сам себе, представив эту картину. Оставался ещё один, и самый не простой шаг.
«Зави… Извини, сегодня я не буду ночевать дома. Так будет лучше для нас двоих! Мне нужно подумать… Прости!»
«О чем? О своих поступках, надеюсь?»
«И об этом тоже. Но в основном о том, как нам быть дальше.»
«Хорошо.»
Господи, как всё просто… Как безумно просто. Ведь можно решить всё раз и навсегда, без скандалов… Хотя без скандалов с ней не получится, и так легко она не отпустит его. И дело даже не в другой женщине, а в том, что Заведда Эштон не любит проигрывать, особенно когда ставит по крупному.
Том устало присел на край ванны. В голове шумело. Холодный акриловый бортик неприятно вонзился в разгоряченные после купания ягодицы. Погрузившись в размышления, он не заметил, как дверь ванной комнаты бесшумно закрылась за Натали. Девушка подошла к нему вплотную, рассеивая прикосновением к мокрым волосам все тяжелые мысли. Вот так. Легко, одним движением. Разведя его колени своими, Натали встала между его ног, обхватив голову мужчины руками и мягко прижимая к груди. Том обнял ее так крепко, как только мог. Горячая вода в ванной буквально разморила его, лишая последних сил.
– Тебя трясёт, – заключила она, накидывая на его острые, покрытые веснушками плечи толстое махровое полотенце, – Идем спать.
– Да… Это сейчас – лучшее решение в моей жизни, – усмехнулся мужчина, поднимаясь во весь рост.
Яркий перуанский плед лежал в кресле, совсем рядом с кроватью. Натали погасила свет, наблюдая, как подмяв под себя подушку, обхватив её ставшими совсем тощими руками, Томас мгновенно заснул, стоило ему оказаться в постели. Почему-то в душе поднялась волна нежности к этому странному, запутавшемуся в самом себе и своих ролях англичанину. Прикрыв его худые костистые плечи пледом, тихо вышла из спальни, мягко закрыв за собой дверь.
Сытые, выгулянные собаки окружили её на диване, подпирая своими теплыми тельцами вместо подушек. Натали, попивая кофе, честно пыталась закончить начатую неделю назад коммерческую обработку, но вместо этого мыслями раз за разом возвращалась к спящему в её постели мужчине. Возможно, выспавшись, он наконец скажет то, ради чего приехал после не слишком убедительной переписки.
Непроницаемую темноту спальни рассеивал тонкий, не шире пары сантиметров, луч уличного света, навязчиво проникающий сквозь плотные шторы. Натали осторожно, стараясь не будить Томаса, скользнула под одеяло. Тот, подобно спящему дельфину, всплыл на поверхность сна, чтобы сквозь полуприкрытые веки убедиться, что девушка ему не приснилась. Обняв, он грубо притянул её к себе, утыкаясь лбом в пахнущие домашним глинтвейном волосы. Натали с замиранием ощутила жар и жесткость его тела под общим одеялом. Не смотря на пугающую худобу, рука его тяжело покоилась на ее талии, крепко прижав к себе.
– Ты моя, ведьма… – пробормотал он, отрывисто целуя её в плечо и снова погружаясь в сон. Натали хмыкнула, устраиваясь поудобнее с учетом занятой половины кровати и жестко зафиксировавшей её руки мужчины. Тот еле слышно похрапывал. Утро обещало быть необычным.
Роберт, потянувшись до хруста в плечах, вытащил мобильник из кармана кожаной куртки и набрал номер Саманты.
– Спишь?
– Роб, ну конечно сплю… – голос Сэм был вечно простуженным, но спросонок имел потрясающе приятные нотки.
– Я жду тебя через час на Стамфорд-роуд, 37, Долстон. Красный кирпичный домик. Моя тачка напротив, увидишь. И захвати с собой кофе.
– Что случилось?
– Объект наблюдения встретился с какой-то женщиной. Удалось получить пару кадров. Пока ничего провокационного. Возможно, если он останется до утра, будет что-нибудь погорячее.
Сэм на том конце провода тяжело вздохнула. Роберт знал этот вздох за несколько лет совместной работы. Не смотря на кажущийся негативный окрас, вздох этот подразумевал, что девушка собирается с мыслями, чтобы явиться на службу во все оружии. Кажется, послезавтра у Зави Эштон будет что-то большее, чем бесполезные шатания Хиддлстона по городу в компании Виндзора. И, кажется, интуиция её не подвела. Возможно, запахнет жареным.
Роберт с одной стороны по-мужски понимал Хиддлстона. Даже на первый взгляд Эштон не была земным ангелом. В каждом её движении, взгляде, вздохе сквозило холодное презрение к миру, пренебрежение к самой себе и всем остальным. А уж стиль общения с головой выдавал истеричную особу, требующую внимания вкупе с жаждой быть в центре событий. Роберт вздохнул. Таких дамочек лучше держать либо как можно дальше, либо в ежовых рукавицах. И при этом самому иметь не только крепкие нервы, но и стальные яйца.
– Да уж, чем её, так лучше Виндзора в жопу пялить… Хотя хрен их знает, может это так и есть.
Запахнувшись по-сильнее в полы куртки, он поёжился, и втянув голову в плечи, задремал в машине тем невесомым легким сном, которому научился за годы службы в полиции, и до этого в спецвойсках. Можно было смело сказать, что этот волчий сон, урывками, стал его дурной привычкой. Как только объявится Сэм, он позволит себе ненадолго вернуться домой, принять горячий душ, и растянется на кровати до самого утра. А затем вернется к работе.
====== Часть 40 ======
Спустившись по лестнице, Томас застал Натали за ритуалом кормления монстров. Монстры, виляя толстыми волосатыми хвостами и делано ворча друг на друга, поутыкались мордами в миски, аппетитно чавкая чем-то влажным, и, видимо, очень вкусным.
– Доброе утро. А тут только шерстяных мешков кормят? Или кожаным тоже что-то перепадёт? – поинтересовался он, подходя к девушке, стоящей у кухонного стола, и что-то там режущей. Обняв ее, он поцеловал Натали в висок. Девушка, игриво потеревшись о его бедро ягодицами, хитро взглянула на него через плечо.
– Ну, шерстяные не спят до обеда, чтобы потом не клянчить завтрак. Выспался?
– Вполне. Сколько я проспал? Часов десять?
– Около двенадцати. Кофе?
– Пожалуйста, – устраиваясь за маленьким обеденным столом, отозвался Томас, – Надо сказать, что из нас получилась вполне приличная семья!
– О, уже шутишь… Значит и правда пошёл на поправку, – усмехнулась девушка. Вид у него был и правда посвежевший. Натали, поставив перед ним кружку со свежесваренным кофе, скрестила руки на груди, и внимательно посмотрела. Томас, отпив бодрящий напиток, встретился с ней взглядом. Она молча ждала от него объяснений.
– Я так понимаю, что должен что-то сказать?
– Было бы не плохо, – мягко улыбнувшись и подсаживаясь к нему за стол, отозвалась она.
– Эм… Я даже не знаю с чего начать.
– Начни с того, что считаешь важным.
Том, поерзав на вдруг ставшим неудобным стуле, почувствовал, что паникует.
– Хммм, – собираясь с мыслями, промычал в кружку с кофе он, – Нат… Я… Совершил ужасную, чудовищную ошибку по отношению к… Даже не знаю… Ко всем и в первую очередь по отношению к самому себе. Наделал таких вещей, за которые, если честно, мне очень стыдно. И я не знаю, как выкрутиться из неприятностей.
– Даже так?
– Угу. В общем, я попал в историю, по ходу которой могу остаться не просто на обочине, а подвергнуться громкому уголовному скандалу, – с трудом подбирая слова, Томас пытался хоть как-то объясниться с Натали. Та не торопила, попивая кофе и лишь искоса поглядывая на него.
– И что, неужели нет выхода?
– Пока не знаю. Или не вижу выхода. Если честно, то я еще не успел подумать над возможным решением.
– Так может стоит обратиться к компетентному человеку, который разбирается в вашей юриспруденции, если дело идёт к уголовному разбирательству.
– Представляешь, каких масштабов может достичь скандал, если всё всплывёт? Мою карьеру, от которой и так уже почти ничего не осталось, просто можно будет выкинуть в мусорное ведро.
– Так ты жалеешь только свою карьеру?
– Уже и не знаю. Оглядываясь назад, я в целом горжусь достигнутым. Но сейчас выбор стоит между, как ты сказала – остаться человеком, или выбрать карьеру. Я не знаю, как жить без своей работы. Она, по большому счёту, всё что у меня есть. Но и превращаться в последнего ублюдка, знаешь ли, не хочется.
– А как же семья?
– О них я тоже думаю. Не представляю, как будет больно матери, когда она всё узнает. Если я пойду на уступки, то потеряю не так уж и мало. В том числе, и тебя, скорее всего, – Томас внимательно взглянул ей в глаза. Девушка смотрела открыто, без тени паники в зелено-карих глазах.
– А если не пойдешь?
– Придется искать другую работу, – усмехнулся он, – Если возьмут хоть куда-нибудь.
– Ну, в мире не так уж и мало достойных профессий, родственных твоей. В конце концов, ты же имеешь опыт, можешь открыть свою школу актерского мастерства… Альтернативу всегда можно найти. Сам подумай, ты же еще жив. А значит не всё потеряно.
В тишине крошечной, но вполне уютной кухни они сидели друг на против друга, глядя в глаза и допивая остывающий кофе.
– Тебе не кажется, что ты сгущаешь краски?
– Думаешь?
– Думаю, что ты пытаешься предугадать результат заранее. В мире столько неизвестных и непредсказуемых факторов, что ты просто не можешь знать, как именно в реальности всё будет, – хмыкнула Натали,– Может, попробуешь сперва поговорить с понимающим в этом деле человеком, а потом подготовить свою семью, если ситуация и правда чрезвычайная.
