Текст книги "Вдали от посторонних глаз (СИ)"

Автор книги: Изменяя_реальность

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

– Ну, не совсем. Это перефразированные слова Генриха IV. Если позволишь, я процитирую, – поинтересовался Томас, внимательно поглядев ей в глаза. Дождавшись, пока она даст свое согласие, начал, – “Мое государство – это мои друзья, стоящие у моего трона воины. Меня мало интересуют их богатство и знатность, и то и другое я в состоянии дать им сам, но кто, кроме них, может дать мне уверенность в благополучном правлении в нашей славной Франции? Потому могу лишь пожелать каждому из моих венценосных соседей окружить себя подобной свитой, которой не боишься подставить спину”.

Натали, слушала его внимательно, слегка улыбаясь. Кажется, он удивил её точностью трактовки и знанием истории. Было приятно блеснуть не только актерским талантом, но и скромными знаниями.

– Что ж, могу сказать, что для семьи у меня дома и я и ты уже слишком стары, – тихонько усмехнулась Натали, переводя взгляд на темноту ночи в окне, – Так что лично у меня есть оправдание. А у тебя – нет.

– Глупости. Ты удивительна, привлекательна… Упряма… Очень… Кхм… Стесняюсь озвучить свои мысли, – снижая тон, произнёс Томас, – Очень горяча в постели… И ты в совершенстве знаешь саму себя.

– Имеешь ввиду, что кто-нибудь обязательно да вляпается в такое дерьмо?

– Что за ерунду ты говоришь? Ты восхитительна… Я… Не пойми меня не правильно… Я не могу не думать о тебе, как о женщине. Каждую минуту. Даже сейчас… Не знаю, что за черная магия такая или вуду, или ещё что, но я чувствую себя рядом с тобой мужчиной. Значимым… И абсолютно свободным в своих поступках… Я… хочу тебя всю. Не знаю, как это правильно объяснить, – торопливо ища слова, он в волнении начал заикаться, – Не только секс… Не подумай… Я хочу твои мысли… Слова… Хочу видеть тебя постоянно, ежесекундно. Хочу чувствовать тебя…

– Ты – ненормальный. Том… Правда. Осади… Я бы не хотела, чтобы ты влюбился в меня. Это плохо кончается для меня, как правило.

– Пойми ты… Нет ничего постыдного во фразе «Я тебя хочу»– со страстью в голосе, растущем, словно гроза, начал он, – Это больше, чем банальный секс… Это гораздо честнее, чем изъеденная молью «Я тебя люблю!». Ну, сама посуди… Сколько людей произносят эту фразу лишь для того, чтобы оказаться в одной постели? Хотя можно обойтись честной «Я тебя хочу»!

На его последнюю фразу, сказанную в порыве душевной страсти из кухни высунулись внимательные головки официанток. Натали с ехидством отметила их любопытные взгляды.

– Да, я согласна с этим. Если бы эта фраза звучала чаще, было бы меньше разбитых сердец. И меньше ложных надежд. Том?

– А?

– Я вот подумала…

– Продолжай?

– Не будет ли тебе неудобно на кровати с твоими ребрами?

– Не понял… – нахмурился Том, пытаясь уловить нить её рассуждений. Глянув ей в глаза, он увидел, как она языком провела по внутренней поверхности щеки, демонстрируя распространенный жест для изображения минета. Громко сглотнув, он удивительно моргнул.

– Теперь понял?

– Вот об этом я и говорю – что сложного сказать об этом? – фыркнул он, чувствуя, как разгоняется сердце. Натали усмехнулась.

– Ничего сложного в этом нет. Я хочу тебя, Томас Хиддлстон. Сейчас. Сегодня. А дальше будет видно, – склонив голову к плечу и наблюдая за ним, произнесла с вызовом Натали.

– Я не шутил, вообще-то.

– Как и я.

– Ну, значит мы друг друга понимаем, – удовлетворенно кивнул он, предчувствуя события. В голове слегка шумело от собственной смелости произнести эти слова глаза в глаза, да еще и в столь публичном месте.

Кажется, опьяняющая магия Лэндс Энда в купе с притягательностью Натали совершенно лишили его разума.

Кто-то из официантов подал десерт и чай. Натали с удовольствием наслаждалась горячим напитком, наблюдая попеременно то за своим странным визави, то за играющим ливневыми струями ветром за окном.

====== Часть 28 ======

Мертвенно-бледный свет монитора ее ноутбука отбрасывал странные, фантасмагорические блики на его коже. Натали лениво водила пальцем по спине Тома, играя в какую-то только ей известную игру, соединяя родинки бесконечными дорожками. Он лежал на животе, подложив под грудь подушку и уперев подбородок в кулак.

Рассеянным, почти дремлющим взглядом он поймал ее задумчивое выражение лица. Натали, сидя рядом с ним на кровати, свернув ноги по-турецки, мягко улыбалась, глядя куда-то в пустоту.

– О чём задумалась, если не секрет?

– А? Нет, конечно, какие секреты… Думаю о работе. О том, что ещё предстоит заставить себя сделать.

– Может, отложишь работу на часок? Или два? – мягко улыбаясь, спросил он. Ощущение непостижимого уюта наполняло собой весь гостиничный номер. Что именно его создавало – дождь ли за окном, мирно сопящие собаки, свет монитора или нежные касания женских рук, было не понятно. Возможно, именно всё это сочетание и дарило Тому ощущение первобытного покоя. Не смотря на физическую усталость и напоминающую о себе боль в рёбрах в самый неподходящий момент он хотел растянуть эту ночь на как можно дольше.

– И что мы будем делать эти часок или два? – наклоняясь к нему и целуя аккурат между лопаток, в полголоса спросила Натали. Волосы на затылке предательски зашевелились под крошечными копытами стада мурашек, пронесшихся от места поцелуя к макушке. Интересно, когда уже эти стада соберутся все вместе, и прекратят бегать по его телу от каждого её прикосновения. Не то, чтобы это было неприятно, скорее каждый раз ощущалось как впервые.

– Я, всё что мог, уже предложил. И даже выполнил… Как мог.

Натали фыркнула себе под нос. Засос на груди и шее будут проходить долго.

– Не надо прибедняться… По-моему ты совсем не бережёшь свои рёбра.

– Ничего, срастутся. Я даже благодарен Соллеру за то, что он дал мне возможность сбежать ото всех.

– Ну, ты же не просто сбежал? – снова усмехнулась Натали, поправляя волнистую каштановую прядь выбившуюся из-за его уха. С какой-то странной любовью она провела кончиками пальцев по его виску, к скуле, по небритой щеке с редкой рыжей щетиной, к губам, словно изучая.

– Да. Не просто… Почему ты так делаешь?

– Трогаю тебя? Мне нравится.

– Не понял? Что именно?

– Всё, – отозвалась она низким глубоким голосом, и этот голос словно погладил его душу – внутри что-то заворочалось, словно бы он вышел на «бис» перед огромной зрительской толпой, – Мне нравится касаться того, кто или что мне симпатичен. Не знаю, как это объяснить… Слышал что-нибудь о синестезии? Есть такое расстройство психики или головного мозга… Точно не знаю… Да и врачи сами не знают, но это когда человек видит цвет в музыке.

– Как это?

– Ну, вот каждая нота для него звучит не просто: «до», «рэ», «ми» и так далее, а как «красный», «оранжевый», «голубой», например. То есть такой человек видит музыку, как цветовой поток.

– Если честно, то я впервые об этом слышу, – откровенно признался Томас, заинтересованно взглянув на девушку. Сон как рукой сняло.

– Так вот у меня сразу две из редких форм этого расстройства. Я обладаю способностью «слышать» звуки, наблюдая за движущимися предметами или за вспышками, даже если они не сопровождаются реальными звуковыми явлениями. То есть… Как тебе объяснить-то…

– То есть ты можешь смотреть немое кино и всё-равно слышишь звук? – удивился Томас, поймав ее пальцы, и притянув раскрытую ладонь к своим губам.

– Точнее не скажешь. Но это такой… Геморрой, если честно. Устаешь от этого сильно. И хочется закрыть глаза и не видеть ничего.

– Да, но при этом ты развесила у себя дома кучу фотографий, – стараясь не беспокоить рёбра, рассмеялся он.

– О да, я та ещё мазохистка.

– А вторая си… Синестезия?

– А вторая – это чувствовать. Я могу смотреть на картинку или фотографию и ощущать текстуру. Вот это я точно не знаю, как объяснить… Это похоже на то, когда ты что-то долго-долго трогаешь, держишь в руках, убираешь в сторону, а пальцы будто продолжают ощущать то, что ты держал. То есть в прямом смысле, глядя на фото я начинаю ощущать пальцами или ладонью полностью то, что я вижу. Иногда это превращается в кошмар…

– Это… Невероятно, – искренне удивился Томас, – А почему в кошмар?

– Потому что возникает маниакальное желание ощутить то, что видишь. Иначе этот… Зуд прямо-таки начинает досаждать. И вот по этому я… Не могу отказать себе в удовольствии трогать тебя.

– Хмммм, как это не легко, видимо… – почувствовав тонкий укол неясной ревности, произнес он, – Можно с ума сойти от желания кого-то внезапно потрогать.

– Ты знаешь, вот чтобы конкретно кого-то потрогать это пожалуй, единичный случай. Обычно такое у меня с неодушевлёнными предметами.

– То есть я – счастливчик?

– Как сказать… Перспектива быть затроганным в усмерть – такое себе развлечение, если честно, – рассмеялась Натали, продолжая блуждать теплыми ловкими пальцами в его непослушно вьющихся волосах. Он рассмеялся в ответ.

– Я тебе уже говорил, что ты – странная?

– Не припомню такого, – хитро улыбаясь, отозвалась Натали. Её пальцы продолжили блуждание по его телу, скользя по плечам, мягко касаясь лопаток, поясницы и обратно. Том протянул к ней руку, чтобы приобнять за остро торчащее из-под одеяла голое колено.

– Ты… Нат, почему ты со мной… Вернее, не так… Как так получилось, что мы сейчас здесь, в одной постели?

– Наверное, потому что мы оба этого хотели?

– Нет, я имею ввиду, как это произошло? Ведь мы всего-лишь столкнулись в парке чуть больше месяца назад. Ничто, как пишут в дешёвых романах, не предвещало беды, – он, положив ей голову на колено, быстро скользнул пальцами под край одеяла по голой ноге. Натали, замерев, внимательно посмотрела на то, как он сам косится на неё, загадочно улыбаясь.

– Ну, ты задаешь фундаментальные вопросы, конечно… Я же не Всевышний, чтобы понять, почему это так, а не иначе…– чувствуя его настойчивые пальцы, и замирая на полуслове, произнесла всё же она, – Откуда в тебе только силы берутся?

– Понятия не имею, – подминая ее под себя, пророкотал низким голосом Том, губы в губы, – Видимо, у меня тоже какая-то разновидность синестезий… Смотрю на тебя, а сам вот прямо чувствую, как именно нужно…

Окончание фразы утонуло в мягком поцелуе, так и не сообщив, что именно «нужно». Натали тихонько охнула, придавленная его телом, когда он медленно, словно растягивая удовольствие, вошёл в неё.

Уперевшись ладонями в спинку кровати, она ощутила, как горячими губами он захватил один её сосок, а второй осторожно сжал между пальцев левой руки. Волна мурашек и возбуждения прокатилась от затылка до самых пяток, и она, повинуясь его крепким рукам, подалась, изгибаясь вверх. От его волос пахло гостиничным шампунем и осенним дождем. Закрыв глаза, она глубоко вдохнула этот запах, запоминая. Нельзя было гарантировать, что когда-нибудь подобное повторится, ведь кто он, и кто она и на сколько они далеки в реальной жизни друг от друга.

Пальцами она скользнула по его спине, невольно пробежавшись по ощутимо торчащим рёбрам. Мысленно она отметила, что никогда не любила таких худых мужчин, и что они чаще отталкивали её своим подтянутым видом, чем привлекали. Но с ним что-то пошло не так. Может, это и правда магия? Или всё дело в его голубых глазах? К черту разговоры о магии, когда в её руках есть реальность. Натали осторожно, стараясь не причинять ему боли, закинула одну ногу на его ритмично двигающиеся ягодицы, подталкивая и направляя его всё сильнее и жестче. Утром всё будет болеть, но ведь в этом и есть самое приятное…

Томас, приподнявшись над девушкой, уперся ладонями в матрас. Так рёбра меньше давали о себе знать – все-таки многочисленные тренировки по пластике и занятия в зале были самым лучшим корсетом для физической активности. Мышцы крепко держали казалось, расползающиеся под кожей рёбра, пока он умело распределил нагрузку. Ноющая боль сладко граничила с удовольствием, заставляя его почувствовать практически экстаз от собственной неполноценности. Схватив Натали за горло, он слегка сдавил пальцы, наслаждалась властью над её телом. Она низко зарычала, оскалив острые зубы. В неверном свете монитора ноутбука она была похожа на вампиршу из какого-нибудь фильма, с этой ее бледностью, темными волосами и затейливым узором татуировок на нежной коже. Наклонившись ближе, он в ответ зарычал ей на ухо:

– Не вздумай кричать, иначе я за себя не ручаюсь…

Чувствуя, как возбуждение буквально сметает его личность, освобождая место кому-то незнакомому, жестокому, сильному, Томас, освободив ее горло, пальцами вцепился в упругое бедро, закинутой ему на ягодицы ноги. Движения стали жесткими, сильными, слышно было лишь тяжелое дыхание Натали, почти граничащее с криком. Она, глядя ему в глаза глубоким темным взглядом, неожиданно изогнулась под ним, кусая ладонь, которой он закрыл ей рот, чтобы не дать ей закричать. Томас почувствовал, как сперва медленно, а затем всё быстрее и быстрее её тело сокращается под ним, и вдруг его ночь осветил яркий фейерверк. Ощущение экстаза пробило внезапно, словно кто-то взорвал над его ухом хлопушку. Со стоном Натали подалась ему на встречу, ощущая, как и он дошёл или скорее, добежал до финишной черты. Пот градом катил с его груди на её тело, прожигая насквозь душу. Томас, не в силах сдержать порыв эмоций, укусил Натали за плечо, понимая, что оставил на ней за сегодняшнюю ночь слишком много своих следов.

– Извини меня… Извини… – тут же целуя, пробормотал он. Натали впилась губами ему в губы.

– Для инвалида очень неплохо, – отозвалась она улыбаясь и медленно выбираясь из-под его разгоряченного тела.

– Не такой уж я и инвалид, не надо! Оооох… Уф, Нат, стой…– промямлил он, чувствуя, как её губы собрали капли пота на его животе и язык нежно коснулся всё ещё дрожащей плоти, втягивая член в рот. Волной жара обдало прямо в лицо, словно он открыл кастрюлю с кипящей водой и зачем-то заглянул в неё. Том, протестующе засучил руками по её спине.

– Стой-стой-стой, тише… Меня сейчас на куски разорвёт… Или уже разорвало… Дай отдышаться…

– Да всё уже, всё! Не знаю как ты, а я пожалуй спать буду, – облизнув губы, и с громким звуком целуя его в живот, засмеялась она, – Утро уже не за горами.

– Вот ты зараза, конечно… – засмеялся в ответ он, прижимая руку к левому боку, – Не боишься последствий?

– Каких? У тебя СПИД? Или ещё что-то весёлое?

– Совсем неадекват… Я о другом.

– Дети? – нахмурилась вдруг Натали, – Можешь не беспокоиться, внебрачных детей со мной у тебя не будет.

Взгляд девушки помрачнел и она резко поднялась с постели, ища взглядом халат. Закутавшись в него, быстро исчезла в ванной комнате, оставив его наедине со своими мыслями. В комнате повисла тяжелая гнетущая тишина.

– Нааааат… Если я что-то не то сказал, извини меня… – тихонько постучав в дверь ванной комнаты, произнес он. Сам себе он сейчас напоминал провинившегося школяра, выгнанного из класса, и тихонько скребущегося обратно.

– Нормально все, – отозвалась она, открывая дверь и сталкиваясь с ним нос к носу, – Откуда тебе было знать, что со мной это невозможно. Не переживай. Ничего страшного в твоей жизни в связи со мной не произойдёт, клянусь.

Том почувствовал себя полнейшим идиотом. Он проследил, как Натали выключив ноутбук, устраивается в постели. Ее движения были преувеличено резкими, размашистыми и раздраженными. Поразмыслив, он медленно подошёл к ней и сел на край.

– Я правда ничего о тебе не знаю… И совершенно точно не хотел тебя обидеть или причинить боль… Не подумай превратно. Ты мне… важна… И… нужна…

– Томас, ложись-ка спать,а? – нетерпеливо фыркнула она, зарываясь в одеяло поглубже. Его рука тяжело легла на плечо. Внутри Натали клокотала злость на саму себя и на собственную глупость. Надо было ему сказать что-то другое, соврать. Пусть бы думал, что она пьет таблетки или ещё что… Лишь жалеть её не нужно. Никогда и никому.

– Я… Сердце моё, я не специально. Не со зла точно.

– Говорю же, ложись. Раздражаешь, честное слово… Или так и будешь всю ночь дежурить возле меня, опасаясь, что я себе вены вскрою? – зло глянув на него, спросила Натали, – Ты ничего не знаешь, и это не твоя беда. Всё хорошо, я не умираю и не собираюсь ближайшие лет несколько точно. Будешь извиняться ещё или может, уже устроишься в постели?

– Извини… Ещё раз.

– Заткнись, и давай уже спать, иначе я найду другой способ заставить тебя замолчать, – пробормотала Натали, укрывая Тома, осторожно укладывавшегося рядом, краем огромного одеяла, – Терпеть не могу спать под одним одеялом, если честно…

Он, задержав дыхание, чтобы унять ноющую боль, прижал к себе Натали, крепко обняв её левой рукой. За эти несколько дней ему здорово надоело спать на спине. Возможно, сон на правом боку будет намного приятнее. Натали погладила его костистую руку, перебирая длинные тонкие пальцы. Мягкая, гладкая с тонкими светлыми волосками на тыльной стороне кисти, кожа вызвали в ней ощущение небывалой нежности к этому странному нескладному англичанину. А ведь в его словах есть доля истины – ничто не предвещало беды.

– А я рад оказаться с тобой под одним одеялом, – поцеловав ее между лопаток, прямо в таинственный рунический знак, отозвался Том. Кажется, он придумал себе новое развлечение – каждый рунический знак будет местом для поцелуя.

Слушая, как она засыпает, он мысленно пообещал себе утром ещё раз извиниться перед ней.

====== Часть 29 ======

В доме стояла подозрительная тишина. Том кинул рюкзак на кресло в гостиной и отпустил Бобби с поводка. На сердце одновременно давили противоречивые чувства – сожаление о том, что кончились его короткие выходные в Лэндс Энде, и лёгкость от ощущения себя морально отдохнувшим от всех возможных неприятностей. Казалось, сейчас он готов был свернуть горы – столько нерастраченной энергии в нём вскипало.

– Зав, ты дома? – крикнул он в звенящую тишину. Из кабинета послышалось какое-то ворчание. В миг в дверях появился Виндзор. Встревоженное выражение лица сменилось откровенной радостью при виде Хиддлстона.

– Том! Дорогой мой! Почему телефон выключен?!

– Люк, это Томми? – послышался из кабинета голос Зави. Сердце Тома провалилось куда-то вниз, предчувствуя долгие выяснения происходящего. Возможно, пришла пора взять в руки ситуацию, и расставить точки над «Ё».

– Да, Зав, это я, – кивая Люку, и проходя мимо него, отозвался Том.

– О, наконец-то! Ну, и где ты был?! – Зави выглядела не на шутку встревоженной.

– Что-то случилось?

– Ты, наверное, шутишь? Я тебе пыталась дозвониться два дня! Что у тебя с телефоном?

– Ты можешь мне объяснить, что случилось? – опускаясь в кресло, искренне не понял Томас, внутренне готовясь к самому худшему, – Что-то с родителями?

Зави растеряно захлопала огромными глазами. Она пыталась понять, шутит он или правда не понимает, что она за него беспокоилась.

– Я вообще-то о тебе говорю. Ты пропал ни слова не говоря, и телефон выключен был всё это время.

– Я был у Зака Престона, на обследовании. В интенсивной терапии, – шумно выдохнув, произнес он, снимая очки и нервно их протирая.

– Зачем?! Тебе же сказали, что всё хорошо?

– Да. Он решил убедиться, что не развилась левосторонняя пневмония. Хочешь – на позвони ему и спроси… – он не особо переживая, протянул Зави свой мобильный телефон.

– А позвонить оттуда нельзя было? И вообще меня предупредить?

– Зави, я, наверное, пойду, раз Том нашёлся? – неуверенно поинтересовался Люк, стоя в дверях, и буквально кожей ощущая всю напряженность ситуации. Встревать в назревающий скандал ему совсем не хотелось, хоть вопросов и было не меньше, чем у Зави. Том, мельком глянув на своего помощника, кивнул.

– Люк, позвони мне завтра вечером, есть кое-что, что нужно обсудить.

– Понял тебя, – отозвался Люк, спешно сбегая вниз по лестнице. Неприятное ощущение буквально толкало его в спину, подгоняя. Зная характер Зави, стоило ожидать допроса с пристрастием, а зная характер Томаса – скандал будет в одностороннем порядке, и наблюдать очередную сцену унижения Люку не хотелось. Быстро хлопнув входной дверью, он направился к машине.

Том, скучающе наблюдал за девушкой. Зави металась по кабинету, словно запертое в вольере животное. Всё в её фигуре и в поведении говорило о раздражении. С одной стороны он понимал, что причина такого поведения он сам. С другой стороны именно от этого он и бежал пару дней назад в Лэндс Энд, лишь бы взять передышку от постоянных выяснений отношений.

– Ты совсем не думаешь обо мне? Я же волновалась!!!

– По поводу чего ты волновалась? – искренне удивился Том, – Меня? Или себя?

– Что?! Да как у тебя язык только повернулся… – Зави буквально впечатала его взглядом в спинку кресла. Том пытался сохранять остатки душевного равновесия, понимая, что на сей раз долго молчать он не сможет.

– Так по поводу чего волнения были? Моего здоровья или твоего спокойствия?

– Ты ведешь себя, как хам! Конечно я из-за тебя волновалась! Ты ведь даже ни слова не сказал, просто молча собрался и исчез, выключив мобильный!

– Зави, давай по честному… Во сколько ты заметила, что меня нет дома? Утром следующего дня? – демонстративно лениво растягивая слова, спросил Том. Бобби, предчувствуя скандал, превратился в тугой комок, и сжался у его ног, вздрагивая всем телом. Скандалы стали для них троих не редкостью, и собака теперь боялась любого повышения голоса, ища спасения под мебелью, либо в ногах хозяина. Том успокаивающе положил ладонь на кудрявый тёплый бок, чувствуя, как Бобби мелко вздрагивает.

Зави раскрыла было рот, чтобы ответить ему на вопрос, и поняла, что он уже знает на него ответ.

– Какая разница?! Тебя ведь снова не было дома?!

– А тебе снова наплевать на то, что со мной происходит. Зави, милая, тебе не кажется, что ты стала слишком много требовать от меня, но совершенно забыла о том, что должна делать ты? – всё ещё сидя в кресле, и наблюдая за тем, как она мечется из угла в угол, произнес он, сам от себя не ожидая вдруг накатившей на него уверенности.

– А что я тебе должна?! Я жду тебя дома, никуда не пропадаю и рада бы провести время с тобой, да только где ты? А нет тебя! Ты снова куда-то исчез!

– Кстати, спасибо, что осведомилась о моём состоянии, – вдруг улыбнулся он, находя забавным, что она абсолютно им не интересуется, словно пропуская его слова мимо ушей, – Ты снова будешь лелеять свои обиды на меня? И снова будешь обвинять меня в своих проблемах?

– То есть это я виновата? Я виновата в том, что тебя нет дома, хотя ты сам пообещал провести со мной время.

– Так а разве я отказываюсь от своих слов? По-моему нам нужно серьезно поговорить… Если ты готова к разговору по-взрослому, конечно.

Зави, сложив руки на груди, уставилась на сидящего в кресле мужчину. Она знала его, знала каждый его взгляд, каждое движение бровью и изгиб капризных губ. Но сейчас в нём что-то неуловимо изменилось, словно под его маской сидел кто-то другой.

– Томми, ты решил опробовать на мне одного из своих персонажей? С каких пор ты разговариваешь со мной, как будто я ребёнок?

– Не называй меня пожалуйста «Томми». Я тоже давно не ребенок, и совершенно точно не твой сын. Будет гораздо проще общаться, если мы будем относиться друг к другу по-серьезному.

– А я как к тебе отношусь? Ты смеешься сейчас надо мной? Ты, черт возьми, пропал на два дня и теперь говоришь мне, как мне себя с тобой надо вести? Тебе не кажется, что это уже наглость?! – голос Зави сорвался на крик. Она взмахнула руками, негодуя.

– Я пытаюсь понять, почему именно ты так кричишь, – спокойно, ощущая приятную уверенность в себе и своих словах, отозвался Томас. В голове крутились мысли о том, что скандалы с ней стали всё чаще и чаще появляться не только по реальным поводам, но и потому что ей что-то внезапно приходило в голову, – Хорошо, я понимаю, что сейчас ты раздосадована тем, что я тебя не предупредил, молча исчез. Согласен, это полностью моя вина.

– Ооо! Неужели ты это понимаешь?! – язвительно заметила девушка, – С каких пор ты вдруг считаешь, что можно со мной обходиться таким образом?! Исчезать, когда вздумается, возвращаться…

– То есть, можно было не возвращаться? – иронично усмехнулся он, чувствуя, что уже скучает по тишине отеля в Лэндс Энде.

– Томми!

– Хватит меня так называть. Я не домашнее животное! – вдруг рявкнул он, стукнув кулаком по подлокотнику кресла. Бобби вскочил и осматриваясь по сторонам, стал искать укрытие под диваном.

– Это я для тебя домашнее животное… Ты со мной не считаешься. Даже твоя псина занимает места в твоём сердце больше, чем я! Живешь так, будто меня и нет… В свое удовольствие. Я узнаю о твоей жизни только из таблоидов или интернета.

– Давно хотел отключить его тебе. Ты слишком много времени проводишь за компьютером. Так много, что перенесла сюжет своей драмы в нашу жизнь.

– С чего ты взял?! Я не смешиваю работу и личную жизнь в отличие от тебя ! – вскрикнула она. Том невольно прислушался к ее голосу. Он был неприятен, похож на карканье вороны в пасмурный день.

– Ты их уже давно не различаешь. Скажи, когда у меня была премьера и кого я в ней играл?

– Ричарда, кого же ещё! Ты же грезишь Шекспиром, просто помешан на нём! Вот недавно была твоя гребанная премьера. На днях.

– В какой день недели?

– Что за идиотский допрос?! Я по– твоему совсем ненормальная чтоли?!

– Я всего-лишь спросил тебя, когда состоялась премьера… И почему я сижу дома?

– Неудачно упал на спектакле, как всегда в общем! Странно, что шею себе не свернул! – фыркнула Зави, вдруг понимая, что совершенно запуталась в днях недели, просиживая за компьютером до рассвета и пытаясь восстановить события в пьесе и жизни. Они, вдруг, оказалось, совершенно спутались в её представлении. Том, склонив голову к плечу внимательно наблюдал за ней сквозь линзы очков.

– Вот об этом я и говорю… – щёлкнув пальцами в воздухе, произнёс он, поднимаясь рывком из кресла, – Ты слишком сильно увлеклась своей работой, но совершенно не считаешься с моей?

– А чем мне еще заниматься, если ты вечно торчишь то на репетициях, то на конференциях, то на пробах! – менее уверенно продолжила Зави.

– Хорошо, еще вопрос – когда я последний раз был на конференции, комик-коне или пробах? И по поводу чего?

Зави замолчала, глядя на него непонимающим взглядом. На его губах играла самоуверенная улыбка. Что он хотел ей сказать своими вопросами? Почему он вдруг стал таким грубым? Неужели у него кто-то появился, кто настроил его против неё?

– Я не Люк, чтобы вести календарик твоих проектов! – фыркнула она, отворачиваясь.

– Угу… Именно это я и подумал… Зави, ты ставишь себя выше меня. Ты ставишь вопросы ребром – либо ты, либо моя карьера. Это не честно по отношению ко мне. Но при этом ты не хочешь понять простой истины – моя карьера была со мной намного раньше тебя. И я вложил в неё огромное количество своих сил и времени, и не стану больше терпеть твоих слёз по поводу моего отсутствия дома.

– Значит, ты выбираешь карьеру?! Не семью?!

– Напомни мне пожалуйста, о чем мы с тобой говорили, когда только начали встречаться? Ты ведь, если я не ошибаюсь, уверяла меня, что понимаешь, что поддерживаешь моё стремление работать, пока есть спрос на меня, как на актёра?

– Но ведь другим это не мешает создавать семьи?!

– А я не другие! Я – это я, черт возьми! Неужели сложно это понять?!

– Не кричи на меня! Не смей повышать голос! – всхлипнула Зави, чувствуя, к чему он клонит. Ей почему-то показалось, что непременно именно сейчас её мир рухнет, и утащит её под обломки, – Я столько приложила усилий, чтобы быть рядом с тобой! А ты этого не видишь, не видишь, чем я пожертвовала ради тебя! И ты совершенно не готов идти мне навстречу, эгоист…

– Ты сама оставила карьеру актрисы, сказав, что хочешь углубиться в писательство, и что тебе нужно больше времени на это. Я дал тебе всё, что было в моих силах, – сузив глаза, напомнил Том, – Когда я предложил тебе оставаться в моем доме столько, сколько ты считаешь нужным, пока не почувствуешь, что хочешь двигаться дальше, ты почему-то решила, что это значит, что и я готов отказаться от карьеры.

– Но ведь ты сам отметал контракты, что тебе предлагали! Не надо винить меня в том, что твоя карьера сейчас летит в Тартарары!

– Разве я тебя обвиняю? Хоть слово сказал об этом?! Я виню только себя, потому что это я – идиот, поддавшийся на твои манипуляции слезами и женскими штучками! Это я позволил продавить себя, – понижая голос до еле слышного, пророкотал он. В груди клокотало негодование на самого себя, на то, что он упрямо не хотел замечать, что разрушает жизнь своими собственными руками в угоду жизни Зави. Нет, ни она виновата в его внезапном падении, ни кто-либо ещё. Только он сам. И за одно он потащил на дно этой ямы и её…

Внезапное озарение заставило его замолчать и опуститься в кресло. В груди что-то оборвалось, холодея и дрожа. Разве виновата эта милая, добрая и нежная девушка в том, что она просто хочет быть с ним? Нет. Он сам дал ей ложную надежду на семейную жизнь. И эта надежда измотала ей душу, превратив в нервную, истеричную особу.

– Зави… Я виноват в том, что с тобой происходит… И со мной. С нами… Ты решила, что я буду идеальным мужем, отцом… Но… Я не готов к этому. Прости… Я не могу принять на себя такую ответственность.

Зави изумленно замерла, часто моргая. Слезы подкатили к горлу, щипля нос, перша в горле, мешая видеть. Неужели всё кончено? Это – конец?! Зави затрясло. Она почувствовала, как от слабости подкосились колени, задрожало всё внутри.

– Ты… Ты меня бросаешь?!

– Что за глупость ты сейчас сказала? Кто тебя бросает? Куда?! – потрясенный собственным открытием, Томас не в силах был подняться с кресла, чтобы хоть на миг поддержать её, готовую вот-вот расплакаться.– Просто не жди, что я буду тебе примерным мужем и отцом семейства. Я пока не готов. Прости…

Зави выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью. С полки упало смешное папье-маше в виде гарцующего шетлендского пони. Том даже не обратил на это внимание, пытаясь собрать свои вдруг ставшими до крайности ясными мысли. Как никогда до этого ему стало кристально понятно, где и в чем он ошибся сам, заточив Зави в ловушку ложных надежд. Сделав её своей заложницей.

====== Часть 30 ======

Гнев и обида душили её, словно тугая петля. Зави яростно шмыгая носом, швыряла в большую сумку свои вещи. Уйти! Бросить всё! Уйти и не вернуться, и пусть подавится своей такой вожделенной свободой. Первые самые необдуманные эмоции били из нее фонтаном, заглушая голос разума. Возможно, стоило остановиться, отдышаться и переварить его слова, но сейчас ей больше всего на свете хотелось причинить ему такую же боль, какую только что нанес ей он. Хотелось сделать что-то, чтобы он вдруг понял, что любит её и хочет быть с ней.

Когда за спиной тихонько закрылась дверь, Зави не слышала, бормоча под нос проклятья и всячески вымещая свое недовольство на вещи. Томас, немного поразмыслив, наблюдал за тем, как она швыряет в сумку свою одежду.