Текст книги "Вдали от посторонних глаз (СИ)"

Автор книги: Изменяя_реальность

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

Все как и говорил Томас – утром вчерашнего дня на её электронную почту пришло оповещение от Кренфорда, с приглашением на её имя в «Раундхаус» на генеральную репетицию «Ричарда III». Обязательным условием стояла портретная съёмка актерского состава во время и после репетиции. Аккредитацию прислали с курьером.

Натали вдохнула поглубже, чувствуя себя не менее значимой, чем актерский состав, и от того пугающе беззащитной перед столпившейся у входа очереди.

Поправив на шее пластиковый пропуск, она подхватила увесистую сумку, фотокамеру и зонт. На миг пожалев, что у нее нет еще одной руки, она нажала на кнопку сигнализации и дождавшись характерного писка, бегом направилась ко входу, стараясь не угодить под машины. У входа её уже ждали.

– Добрый вечер, мисс! – кивком поздоровался с ней молодой мужчина в темной, военного вида одежде. На плече красовался шеврон: «охрана».

– Добрый вечер, – отозвалась она, вступая под крышу здания. Толи её собственные ожидания, толи действительно атмосфера театра вдруг заставили её сердце замереть на тонкой грани между восхищением и истерикой.

Подмостки представляли собой концертную сцену, окруженную по верху огромными телемониторами, видимо, для суфлирования текста при необходимости. В зале горел верхний свет. Натали пробежалась глазами по зрительским местам ища наилучшую точку обзора. Сейчас в ней заговорили незнакомые ей до селе нотки профессионала освещения.

– Добрый вечер, мисс Лис-са, – растягивая окончание фамилии, улыбаясь произнес среднего роста мужчина, лет сорока пяти. Он был очень приятен, не смотря на блестевшую в свете софитов лысину. Красноватое лицо выдавало в нём гипертоника. Натали с удовольствием ответила ему на рукопожатие.

– Меня зовут Эдвард Доусон, я режиссёр-постановщик в этом балагане, – очаровательно улыбаясь девушке, произнес он. Подставив ей локоть, он продолжил, – Я покажу Вам всё, что требуется для Вашей работы.

Натали подумала о том, что, кажется Доусон пытается её обаять. Одновременно она сама гадала, удастся ли ей встретится с Томом до начала спектакля или нет.

Доусон был преувеличено любезен, продолжая держать её за руку, пока проводил ей небольшую экскурсию.

Натали замерла возле гримерки. В приоткрытую дверь она увидела, как на высоком стуле с закрытыми глазами перед зеркалом сидит мужчина, которому тщательно наносят грим.

– Извините, позвольте, я сделаю пару кадров? – высвобождая руку из цепких пальцев режиссёра, Натали в несколько секунд снарядила камеру, и встав на одно колено напротив дверей гримерки, защёлкала затвором.

Кажется, актёр услышал подозрительный звук и обернулся на его источник. Натали с удовольствием отметила плавный сильный выход его шеи при повороте головы и широкую дугу челюсти, так кстати подчеркнутую поворотом и светом от гримировального зеркала. Удивительное сочетание мужественности и пластичности. На миг она буквально коснулась его взглядом, ощущая мимолетную влюблённость в идеально очерченные мускулы шеи. Мужчина, увидев камеру, приветственно склонил голову в полукивке, улыбаясь одними губами.

Отличная вышла серия. Натали уже видела в своем воображении именно эти фотографии в черно-белом ключе.

Томас, торопливо покинув уборную, поспешил в сторону гримерок, когда вдруг чуть не споткнулся об огромную, смутно знакомую ему сумку. Внимательно оглядевшись, он, наконец увидел Натали.

Та, собрав волосы в тугой пучок, как всегда ползала на коленях по пыльным полам коридора. Он улыбнулся сам себе, наблюдая за её движениями. Сегодня его очередь показать ей свою работу. Режиссёр подошёл к нему сбоку и проследил за его взглядом.

– Откуда ты с ней знаком? Невероятная особа, – снизив голос до полушепота, сообщил Эдвард, – От неё такая энергетика, что просто убивает на повал.

– Да. Есть такое ощущение, – согласился Том, слушая, как стрекочет затвор её камеры. Она, в порыве работы выглядела вдохновляюще – волосы рассыпались за спиной, выбиваясь из непослушного пучка, струясь по спине. Лицо раскраснелось, на лбу выступили мелкие бисеринки пота. Кончиком языка она то и дело облизывала потрясающие чувственные губы, кусая их в азарте съёмки. А ведь спектакль еще не начался… Том поймал себя на мысли, что она сейчас получает такое же удовольствие от своей работы, как и он от своей. Сейчас, в этой своей страсти она была божественно прекрасна.

Тряхнув головой, он поспешил уйти. Пока Натали его не заметила, он вернулся в свою гримерку. Там его уже ждали.

Буквально за двадцать минут до начала генеральной репетиции спектакля Эдвард собрал всех актеров за сценой. Натали стояла на шаг за его спиной, держа на изготовку увесистую камеру.

– Так, мои дорогие… В зале всё готово. Не забываем, что это – генеральная репетиция. Сегодня у нас с вами гостья, из фотоагенства. Натали…

Эдвард жестом указал на нее, предлагая ей выйти чуть ближе к труппе, чтобы они могли внимательно разглядеть фотографа. Натали быстрым взглядом окинула актеров, найдя среди них сразу несколько знакомых лиц, среди которых был и Том. Он, встретившись с ней взглядом, улыбнулся и быстро подмигнул ей. В его голубых глазах танцевало мальчишеское озорство. На щеках появились ямки, как только улыбка из осторожной расползлась в знакомую ей уже широкую. При этом его привычка ощупывать кончиком языка нижние зубы её здорово развеселила, придав уверенности в своих силах.

Удивительно, как поменялось его лицо, подумалось Натали. Без очков, в гриме он выглядел серьезным, даже строгим. Тонкие аристократичные черты лица еще более заострились в ярком свете рамп. Высокие, ярко очерченные скулы, сильный упрямый подбородок, тонкая, с легкой горбинкой переносица… Лучистый взгляд с сеткой морщин. Натали на миг залюбовалась своим знакомым. Удивительно, как он преобразился, словно расправил прятавшиеся где-то все это время крылья. Сердце Натали совершило какой-то акробатический кульбит при взгляде на Хиддлстона, заставив её улыбнуться его перевоплощению.

В зале стих шум рассаживающихся зрителей. Натали успела выхватить несколько кадров, и как только погас свет, заняла свое место возле сцены.

На помостки, приволакивая ногу, согнувшись и рыская взглядом по лицам собравшихся зрителей вошел Ричард, начиная свой монолог. Натали, переместившись к самому дальнему краю, снизив уровень интенсивности вспышки, сделала несколько кадров, в голове рисуя возможную обработку, и прислушиваясь в полуха к монологу Тома:

– … Меня природа лживая согнула

И обделила красотой и ростом.

Уродлив, исковеркан и до срока

Я послан в мир живой; я недоделан,

Такой убогий и хромой, что псы,

Когда пред ними ковыляю, лают.

Чем в этот мирный и тщедушный век

Мне наслаждаться? Разве что глядеть

На тень мою, что солнце удлиняет,

Да толковать мне о своем уродстве?

Раз не дано любовными речами

Мне занимать болтливый пышный век,

Решился стать я подлецом и проклял

Ленивые забавы мирных дней…

Натали слушала, затаив дыхание, переходя с персонажами пьесы от акта к акту. Ее откровенно поразила сила игры каждого актёра. Чувствуя, как руки покрываются мурашками восторга, Натали старалась не забывать о своем назначении сегодняшнего вечера.

Почти четыре часа пролетели для неё незаметно. И вот – финальная битва. Натали, возненавидевшая Ричарда за трусость и коварство, сраженная его отвагой в последний, самый страшный час своей битвы, и восхищенная до глубины души талантливой игрой Хиддлстона, закусила губу…

… Том, вновь и вновь переживая веселую злость Ричарда, выхватил окровавленный бутафорской кровью меч из ножен, и склонившись на колено к макету сраженной лошади, поймал взглядом замершее, восхищенное выражение лица Натали. В этот момент его сердце больно кольнуло в груди от нежности к ней и восторга от той энергетики, что она сейчас транслировала ему. Она внимательно глядела на него, стараясь не упустить ни единого движения, ловя каждый его вздох и слово. Распахнутые, волнующиеся и волнующие глаза ее блестели самыми настоящими слезами. Она, закусив губу, ждала развязки. Камера в руках безвольно повисла. Том почувствовал, как волной поднимается веселое возбуждение в глубине его души.

Наконец-то она увидела его не неловким недотёпой, постоянно ошибающимся, совершающим глупые, нелепые поступки, а такого, каким он сам себя ощущал и каким хотел быть – страстным, отдающим себя искусству и зрителю, живущим своим персонажем, переживающим вместе с ним все его взлеты и падения. Яростным, готовым биться со всем миром за свою мечту.

Натали, сморгнув предательски подкатившую слезу, навела объектив на сражающегося в последней схватке Ричарда, с безумными, полными гнева и ярости глазами Томаса Хиддлстона. Это было потрясающе. Так потрясающе, что она вот-вот могла расплакаться от ощущения эйфории и той энергетики, что исходила от актера. Мощная, пробивающая душу, словно среди пасмурного неба солнце вдруг пробило себе брешь и направило на землю свои лучи. Словно торнадо, сжирающее на своем пути всё подряд. Словно разряд грозовых молний, пробивающих себе путь вниз к земле через покрывало туч. Его талант можно было сравнить только с природной стихией, Апокалипсисом, несущим глоток свежего ветра.

Когда мертвого Ричарда утащили за сцену, Натали приготовилась к выходу труппы на поклон. Счетчик кадров показывал колоссальную цифру – за полторы тысячи.

====== Часть 19 ======

Сердце учащенно билось, пытаясь восстановить свой привычный бег. Том, сняв кожаную крагу, отер пот застилающий глаза, слушая затихающий шум в ушах. Под кожаной броней не было ни сантиметра сухой ткани – льняная рубаха промокла насквозь от духоты. Струйки пота щекотно ползли между лопаток, впитываясь в грубо выделанную ткань. Из-за сцены он видел, как закончился спектакль. Те немногие зрители, что присутствовали в зале, разразились аплодисментами. Сидеть на полу было жестко и неудобно, но так хорошо, что он не заметил Натали.

Откуда-то сбоку раздался громкий шелест фотозатвора. Том взглядом принялся искать источник звука, щурясь от яркого света рампы. Прикрыв лицо ладонью на манер козырька, он обнаружил Натали в нескольких метрах от себя. Объектив был направлен прямо на него. Глубоко вдохнув через приоткрытый рот, морщась от усталости, он, тяжело опираясь об пол, поднялся. Ноги и руки были ватными после изнурительного размахивания бутафорским, но увесистым мечом. Плечи ныли, приняв на себя нагрузку от ударов. Натали, опустив внимательное око камеры, улыбнулась.

– Впечатляет! Оказывается, ты можешь быть убедительным, – отшутилась она, стараясь обуздать бушующие внутри чувства и глядя на раскрасневшееся от усталости лицо Тома. По его вискам и щекам от пота размазался грим, стекая грязной жижей в рыжеватую растительность на лице. Бутафорская кровь свернулась, превратившись в густую бурую корку на лице и груди.

– Благодарю!

Натали, поддавшись чувствам, порывисто обняла его. Даже сквозь кожаные латы она ощутила, как мощно бьется его сердце, готовое вот-вот выскочить из груди. Том слегка растерялся её внезапному порыву. От волос девушки еле ощутимо пахло сигаретным дымом и парфюмом. Видимо, она уже успела побывать в курилке, отсняв нужные ей кадры. Он, не сдерживая эмоций, уткнулся носом в её густую шевелюру, крепко прижав к себе негнущимися руками и всего-лишь на миг закрыл глаза. Глубокий вдох, чтобы запомнить этот момент… Захотелось закричать от ощущения мимолётного счастья, словно он впервые вышел на сцену и дал свой первый серьезный спектакль.

– Спасибо. Это было невероятно!– отозвалась Натали, легонько отстраняясь, – Я не ожидала… Черт…Не могу подобрать слов… Я не ожидала такой энергетики. До сих пор всё внутри дрожит.

Вместо ответа он широко улыбнулся, кивнув. Её горящие глаза говорили убедительнее всех самых красивых и хвалебных слов. Именно ради этого момента он проводил бесконечные часы на репетициях, сбивая в кровь пальцы, рассаживая колени и локти, забывая о еде и сне, теряя голос на прогонах.

– Ричард просто потрясающий. Сперва я была готова лично прикончить его своим фотоаппаратом… Но финал… Томас! Финал невероятный… Столько силы в этом жестоком, эгоистичном человеке, столько смелости, что… Я даже не знаю… – размахивая руками, Натали почувствовала, как дрожит её голос. Еще немного и она расплачется.

– Ну… Нат, ты чего? – ласково, примирительно улыбаясь, спросил он, глядя, как наполняются влагой зелено-карие глаза девушки, – Оххо! Ну, милая, ну ты чего..? Это же лишь спектакль…

Натали, смущенно улыбаясь, принялась махать себе в лицо, стараясь побороть сентиментальный порыв.

– Уф… Ох, ты просто невероятен, – наконец, выдавила она.

– Том! Томас! – послышался крик режиссёра. Эдвард, любопытно вытянув шею, искал своего ведущего актёра, – Ты где? Почему не на сцене? Я вообще-то жду, когда все соберутся!

Том, в секундном порыве вновь прижал к себе Натали, и быстро поцеловав в лоб, подмигнул ей.

– Дождись меня, хорошо? Не уезжай!

Натали рассеянно кивнула, подавив наконец в себе неожиданную вспышку эмоций. Том, переходя на бег, выскочил на сцену. Зал вновь взорвался аплодисментами. Спешно проверив фотокамеру, она поспешила вслед за ним к сцене. Актёры, вся труппа, стояли освещенные со всех сторон софитами. Лица блестели от пота, кто-то часто и тяжело дышал.

Натали, найдя подходящее местечко, сделала несколько кадров. Эдвард что-то говорил им в полтона, размахивая широкими, как у каменщика, руками с крупными, сильными пальцами. Она зачарованно следила за каждым его жестом через окуляр фотокамеры, мысленно подбирая цветовую схему для обработки фотографии.

Когда зрители разошлись, в зале наступила удивительная тишина. Слышно было лишь, как чуть потрескивают остывающие лампы софитов, да устало скрипят опоры сцены, словно живые. Воздух всё еще был разогрет от сильного, многокилловатного освещения. Натали завороженно смотрела, как медленно оседает пыль, кружась в воздухе в неслышном вальсе, когда сзади к ней подошёл Том, тщательно снявший грим. От него всё ещё пахло выделанной кожей, потом и кровью. Натали шутливо поморщилась.

– Честный труд честно пахнет? – улыбнулась она, глядя на привычное, знакомое лицо. Он выглядел здорово уставшим, но счастливым.

– Да уж. Не хотел задерживать тебя, решил, что успею искупаться, но когда подошла моя очередь, оказалось, что в бойлере кончилась горячая вода, – развел он руками. Натали рассмеялась.

– Вот это уже похоже на тебя. Ты на машине?

– Вызвал такси. Но машины до сих пор нет.

– Поехали…– резюмировала она, подхватив свою сумку и выжидательно глянув ему в глаза. Глубокие морщины залегли во внешних уголках, добавляя к усталости очарование зрелого возраста. И всё-таки было что-то в этом нескладном долговязом англичанине, что заставляло вновь и вновь бросать на него изучающий взгляд. Том не мог этого не заметить.

Вечный его спутник Бобби легко трусил возле ног, пытаясь запутать поводок, когда открылась дверь черного входа. Там, не смотря на проливной дождь, под зонтами стояла группа фанатов, ожидая раздачи автографов. Том, с каменным лицом, подтянув Бобби за поводок, раскрыл огромный зонт. Сегодня автографов не будет, решил он, осторожно проходя сквозь группу людей, негромко извиняясь перед собравшимися.

Машина Натали стояла на противоположной стороне улицы с уже заведенным двигателем. На дверях «Форд Фокус» читалась информация каршериннга. Бобби с удовольствием запрыгнул на заднее сиденье уже знакомого ему автомобиля и принялся со вкусом отряхиваться. Натали взвизгнула, когда капли воды обдали её.

– Вот блин! Я оплачу химчистку! – зашипел Том, усаживаясь на пассажирское сиденье рядом с Нат. Та поежилась, включая обдув салона. В воздухе сразу запахло мокрой псиной.

– Это точно, еще как оплатишь. Ну, куда едем? – уточнила она, отпарковываясь и выводя машину на Чок-фарм роуд.

– Не знаю. Ты за рулём, – весело усмехнулся Том, вертя в руках тяжелую фотокамеру. Натали настороженно скользнула взглядом, – Я только посмотрю, честно!

Он, помня, как включить архив фотографий, посмотрел на экран. Несколько кадров за сценой, вся труппа, вышедшая на поклон, крепкие, сильные руки Эдварда с узнаваемым перстнем на мизинце… Лица, глаза… Обрывки спектакля… Фотографии, словно аннотация к произведению, точно уловили и пересказали всю атмосферу, которой дышала в этот вечер сцена. Том почувствовал нескрываемое восхищение талантом фотографа.

– Потрясающе… Очень… Наполнено, – долго подбирая слова, резюмировал Том. Натали кивнула в знак благодарности.

– Так куда едем?

– Куда можно поехать во втором часу ночи? – удивленно переспросил Том, чувствуя что у него буквально открывается второе дыхание. Тренированный годами организм успел пополнить запас энергии, и сейчас эндорфины били через край. Уснуть не выйдет.

– Куда?

– Может, по чашечке кофе? Я чувствую, что не усну, – признался Том, с некоторой надеждой глядя на девушку.

– Смею высказать предположение, что к себе домой ты не хочешь…

– Если бы не погода, я бы с удовольствием прогулялся сейчас, – откровенно признался он, наблюдая как мимо проплывают фонари и цветные рекламы. Неоновые всполохи лизали капот машины, словно пробуя её на вкус и пытаясь добраться до пассажиров. Свет фар встречных машин слепил его, и мысленно он радовался, что не сам сидит за рулём автомобиля.

Руки Натали уверенно держали руль, периодически выстукивая пальцами в такт играющей радиостанции. Было что-то в этом незатейливом действии такое, что приковало к себе его взгляд. На заднем сиденьи шумно вздохнул Бобби, устраиваясь поудобнее. Мокрый, он дрожал всем телом, свернувшись тугим калачиком.

– Бобби совсем промок и замёрз, – констатировал Том, спешно накрыв его своей курткой. Натали быстро кинула взгляд на заднее сиденье.

– Да… Поехали ко мне, высушу его компрессором и оттуда уже уедешь на такси к себе. Иначе чего доброго в такую сырость простудится.

– Что за компрессор?

– У тебя такого нет, чтоли? Это такая штука, типо фена, но гонит прохладный воздух. Специально для собак, – Натали не отрывая взгляда от дороги, прибавила температуру климатконтроля салона, увидев что окна начали запотевать, – Я покупала давно-давно для Баки, когда мы с ним еще ходили по выставкам.

Брови Тома удивлённо взметнулись. Разностороннесть девушки не переставала его впечатлять.

====== Часть 20 ======

Бобби, тщательно просушенный и накормленный, спал на полу возле кресла, прижавшись каштановым боком к Баки, словно никуда и не уходил из этого дома. Грея не желающие гнуться пальцы о кружку с чаем, Том расположился на диване, искоса наблюдая за Натали.

За окном шумел не на шутку разошедшийся ливень, периодически сверкая молчаливыми вспышками молний. В доме ничего не изменилось с того момента, как он побывал тут первый раз. Разве что фотографий на стенах прибавилось. Огромное колесо обозрения из Саутэнда… Белые скалы Дувра… Баки и Бобби, чинно сидящие на скамье в парке…

– Нат, а можно тебя спросить?

– Ммм, ну, давай…– ставя на журнальный столик тарелку с сандвичами, отозвалась девушка. Том невольно скользнул взглядом по её рукам.

– Почему ты мне не позвонила, когда я… Когда я забыл Бобби.

– Тебя всё ещё не отпускает эта ситуация?

– Боюсь, что ее можно внести в список легендарных провалов Томаса Хиддлстона, – рассмеялся он.

– И под каким номером?

– По масштабности или по счету?

– Как хочешь.

– А есть какие-то цифры больше миллиарда? – серьезно поглядев ей в глаза, спросил Том. Натали рассмеялась, пожимая плечами, – А вот по масштабности наверное это самый для меня чудовищный провал.

– Ну, тогда скажу, что я не позвонила тебе лишь потому, что хотела понять – есть ли у тебя совесть. Ну, и посмотреть, как ты будешь выкручиваться.

Том, устало улыбнувшись, сложил большой и указательный пальцы, показав размер совести. Он был совсем крошечным. Натали рассмеялась, запрокинув голову. Том никак не мог свести с неё взгляда. Мысленно он пытался разобраться в своих чувствах по отношению к ней. Видимо, в какой-то момент на его лице отразились его тайные переживания, потому как она пристально посмотрела ему в глаза. Повисла неловкая пауза.

– Ты знаешь, ты самая странная из всех женщин, что мне доводилось знать. Ты не обижаешься не смотря ни на что… Держишь себя в руках… Не сходишь с ума… Твои фотографии похожи на откровенное эротическое признание, хоть не несут никакого сексуального подтекста.

Натали слушала его, поджав под себя ноги, и удобно откинувшись на спинку дивана в легкой расслабленной позе. Всего в нескольких сантиметрах от него. От её близости он чувствовал себя одновременно и комфортно и не находил себе места, словно его где-то ждали на встречу, а он всё не шёл. В голове тикали странные часы, подгоняя его, заставляя лихорадочно искать ответ на не заданный вопрос.

– Нат… Я до сих пор ищу хотя бы один повод, чтобы не поцеловать тебя, – чувствуя, как в волнении замирает внутри сердце, признался он. Сейчас бы закрыть глаза, чтобы не видеть, как она поднимается с дивана, открывает входную дверь и выставляет его и Бобби под дождь без суда и следствия. В свои сорок с небольшим лет, он, казалось бы, звезда мирового масштаба, игравший перед тысячами людей, выступавший с интервью перед миллионами, открывающий обнаженную душу перед всем миром – он – внутренне сжался, боясь быть отвергнутым, как подросток перед своей первой любовью.

– Чтобы снова сбежать? – мягко поглядев ему в глаза, уточнила Натали.

В ее взгляде играло неподдельное озорство. Подавшись вперёд и не дожидаясь ответа, она коснулась его рукой, запуская одним движением гибкие пальцы в непослушную копну волос на затылке. Сердце в его груди судорожно замерло, пропустив два, нет, десяток… Нет, сотню ударов, или, кажется, вовсе остановилось… От этого простого прикосновения, которое он за свою жизнь испытывал не один раз, по затылку вниз к пояснице прокатилась волна колючих мурашек. Мир словно сократился до кончиков пальцев в его волосах, концентрируя ощущения...

Том подавил отчаянное желание вздрогнуть. Нельзя было сказать, что её прикосновение было неприятно, скорее наоборот – возбуждало остротой и своей новизной ощущения. Натали осторожно, словно боясь спугнуть какую-то диковинную бабочку или птицу, приблизилась к нему. Ее внимательный, лучащийся и глубокий взгляд нашёл его душу. Сердце, вспомнив, что нельзя отлынивать от работы, забилось часто-часто, словно навёрстывая пропущенное. Том, потратив лишь мгновение на раздумье (Кому он врал? Не думая ни мига!) впился губами в её.

Если бы такие банальные вещи, как поцелуй можно было приравнять к смертельному оружию, то этот можно смело сравнить со «Smith and Wesson Magnum-500», или с ударной волной от истребителя Су-57, пробивающего звуковой барьер. В ушах зашумел товарный состав, проносящийся сквозь голову. Натали, закрыв глаза просто наслаждалась моментом, не думая о возможных последствиях, да и стоило ли думать о них, ведь поцелуй существовал только здесь и сейчас… Пальцами она с удовольствием перебирала его смешные кудряшки на крепком загривке, невольно прижимая его к себе и не давая остановить сладкую пытку. В какую-то секунду она ощутила, как Том буквально вздрогнул.

Открыв глаза, она уставилась на него. Оба перестали дышать, едва касаясь губами губ друг друга, не разжимая объятий. Натали уперлась ладонью ему в грудь, словно установив таймер для поцелуя. Убийственное удовольствие кончилось, не успев начаться, вырывая с корнем могучие секвойи в его душе. Голубое Лондонское небо встретилось с российскими бескрайними лесами и просторами. Глаза в глаза.

Том смог наконец-то выдохнуть, чувствуя, как легкие вот-вот лопнут от избытка кислорода. Где-то внутри всё тяжело заныло, перерастая в настойчивое желание. Натали беззвучно рассмеялась, отстранившись. У неё все плыло перед глазами.

– Теперь ждём, – закончила она, будто ни в чем не бывало отпивая из кружки чай.

– Чего? – охрипшим голосом спросил не понимая, Том. Взгляд его был рассеянным. Из глубины огромных иссиня-черных зрачков всплывали великие стада китов, чтобы совершить вдох и вновь уйти на глубину. Рукой он старательно натянул одеяло, прикрывая выдающее его истинные мысли, естество. Натали улыбнулась самой ослепительной улыбкой, что ему доводилось когда-либо видеть. Его сердце тяжело заныло…

–Ну, как… Ждем, когда тебя посетит юношеский страх и ты, что-нибудь снова забыв, убежишь, – пояснила Натали, изучая его лицо взглядом. Рука, так и блуждавшая в каштановых волнистых прядях, прохладной рыбкой скользнула по его щеке, мягко очертив угол челюсти и замерев на крутой мышце шеи.

– Нат… Тормози… – умоляюще попросил он, понимая, что не может совладать со своим голосом и не только с ним.

– Такси приехало? – поинтересовалась она иронично наигранно, поднимаясь с дивана и кошачьей, качающей крутыми бедрами, походкой направляясь к занавешенному окну. Том громко сглотнул, провожая её взглядом. Сердце в груди гулко ухало, отзываясь болью. Чертова русская! Ведьма, не иначе!

– Иди-ка ты нахер, – пробормотал Том, поднимаясь с дивана на непослушные, будто отнявшиеся ноги. В ушах шумела закипающая кровь. Собственный голос показался ему чужим и низким. Натали обернулась и уставилась на него с откровенным вызовом во взгляде и улыбкой превосходства на страстных губах, сравнимых лишь с тяжелой артиллерией.

– Что ты имеешь ввиду? – спросила она вдруг скатившимся до урчания голосом. Том усмехнулся. Ну, точно большая кошка урчит. Преодолев расстояние между ними в пару шагов, он навис над ней, внимательно глядя в глаза.

– Теперь не сбегу, девочка моя.

– Оу… Как звучит-то…– с издёвкой отозвалась она, проскальзывая под его рукой и возвращаясь к дивану. Она понимала, к чему приведёт её провоцирующий поцелуй, но всё ещё не могла для себя решить – позволить неизбежному случиться, или резко оборвать происходящее, – Такси по прежнему нет, давай допьём уже чай…

– Теперь ты от меня бегаешь? – склонив голову на бок, спросил он. Голубые глаза потемнели, взгляд сделался тяжелым, испытывающим. Выдержать его было очень не легко. Натали преувеличенно медленно повернулась к нему всем корпусом, и выставив вперед подбородок, сузила глаза, будто оценивая. Всё же, этот англичанин был притягателен. Его голос, наивный и мягкий взгляд голубых глаз, мягкость губ возбуждали в ней дремлющее чувство влюблённости. Стоит ли ему поддаться?

– Я в своём доме. Не забывай. Мне бежать некуда, только защищаться, – отозвалась она.

Теряя остатки самообладания, Томас сгрёб ее в охапку, подламывая под себя, и отточенным многими пластическими репетициями движением, выбил у нее из-под ног опору. Диван жалобно скрипнул, ловя их в свои объятья. Натали, придавленная его, как оказалось немалым весом, удивленно охнула.

Собаки, до этого мирно дремавшие на полу, привлеченные шумом возни и их голосами, живо включились в веселую игру, которую затеяли люди. Баки и Бобби запрыгнув на диван и вертя хвостами, принялись облизывать и топтаться по ним, так кстати лежащим вдвоем.

– Баки, Бобби! Елкин дрын! А ну оба марш отсюда! – рявкнула Натали, когда собаки, совсем разыгравшись, принялись скакать с дивана на кресло и обратно.

– Может, на верх? – поинтересовался Томас, в глубине души еще надеясь, что момент не был подорван шерстяными диверсантами. Натали, грозно глянув на собак, утвердительно кивнула. Бобби и Баки, словно прочувствовав всю свою ответственность за совершенное злодеяние уныло заняли позицию на упавшем на пол шерстяном одеяле, провожая взглядом удаляющихся по лестнице людей.

Ему от чего-то всё происходящее показалось подозрительно простым. Вот так легко он завоевал второй поцелуй, без заламываний рук, слёзных стенаний и мольбы о любви… Тихо, с тонкой игрой, по-взрослому. На последней ступеньке он остановился и развернувшись лицом к поднимающейся следом Натали, спросил:

– Ты уверена в этом?

– Никогда ни в чем нельзя быть уверенным до конца. Мне просто нравятся твои губы… И тонкая кожа с родинками на шее, – отозвалась тихо она, взяв его за руку и увлекая за собой.

В спальне было сумрачно, пахло какими-то цветами. В комнату криво упал свет фонарного столба, освещая широкую, заправленную перуанским пледом кровать.

– Вот так просто?

– Ты хочешь усложнить? Тогда твое право. Ключи от машины в коридоре, – фыркнула Натали, садясь на край кровати и выжидательно глядя на высокого, застывшего в дверном проёме мужчину. Когда он всё же подошёл чуть ближе, она жестко схватив его за руку, рывком притянула к себе. Том даже не попытался удержаться на ногах. Под ним кровать тихо застонала, словно примериваясь к новому весу своих постояльцев.

В груди что-то испуганно ухнуло, словно бы это не он несколько минут назад раздумывал о том, как бы скрыть от девушки эрекцию. Темный водопад густых волос накрыл его, когда Натали склонилась к его лицу.

– У тебя еще есть шанс сбежать…– прошептала она, целуя его горячими губами в ямку под кадыком, туда, где под углом сходилась острая ключица. От этого поцелуя под его закрытыми веками разорвался фейерверк на четвёртое июля в Америке, столкнулись две сверхновых, образуя квазар, разлетелись на осколки Звезды Смерти Джорджа Лукаса. Он, сдаваясь на милость победителя, застонал.

– Ну, куда я теперь в таком виде… – выныривая из галактического пространства, бессильно пробормотал он. Натали тихонько хихикнула и скользнула жадными губами по его шее к тонкой чувствительной коже под челюстью, туда где уже неровными скачками сердце отмеряло бешенный пульс. Кажется, в какой-то момент мир просто перестал существовать, затаив дыхание и погрузившись во тьму вместе с ним, когда ее губы сомкнулись на мочке его уха. Стало как-то невероятно жарко, и от этой единственной точки соприкосновения по его венам вдруг побежал электрический разряд, искра бикфордова шнура, пороховой запал по всему резко одеревеневшему телу.

– Аааах ты… Что это такое было? – блаженно улыбаясь и не понимая, почему темнота спальни словно движется в ритм его сердцебиению, выдохнул он. Натали отстранилась и внимательно посмотрела на него.

– Том… Только без драмы, хорошо? Без упрёков… Всё, что произойдет тут – будет между нами, и мы не станем это обсуждать, – ее голос звучал мягко, без надрыва, с неведомой до селе силой. Глубокий, горячий словно ствол только что выстрелившего охотничьего ружья, взгляд манил своей уверенностью. Ему ничего не оставалось, как согласиться. Да и что он уже мог поделать, поверженный титан, рухнувший колосс.

В неверном свете уличного фонаря, приподнявшись в постели на локтях, он наблюдал за тем, с какой неторопливой грацией девушка скидывает с себя мягкие одежды. Её тело оказалось гибким, манящим, покрытым безудержным количеством татуировок от запястья до правой лопатки, и дальше тонкая вязь древних рунических символов скользила через всю спину к пояснице. Натали замерла посреди комнаты, давая ему возможность разглядеть себя. Руки и плечи испещряли небольшие, но широкие шрамы. Он вопросительно вскинул бровь. Натали отрицательно покачала головой, словно не желая отвечать на его немой вопрос.