Текст книги "Овладевая судьбой (СИ)"

Автор книги: Iwilia London

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)

24 глава.

Avt ©

– Скоро снег растает, – Том целовал его в шею, – у меня будет небольшой отпуск, может, мы съездим куда-нибудь?

– Неа, – он лениво тянулся в его объятьях, – у меня скоро две выставки...

– Опять меня рисовал?

– Неа, – поцеловал в губы, – небеса. Звезды там и планеты. Использовал краски и неоновые мелки, знаешь, как они круто светятся в темноте...

– Малыш мой, – Том выдохнул в его шею, – этот камень... – он коснулся пальцами безделушки, что постоянно присутствовала на его обнаженном теле.

– Он принесет нам счастье... – улыбался брюнет, скользя ладонями по распущенным дредам друга.

– Ну, да, – мужчина натянуто улыбнулся, – во что верим, то и происходит, да?

– Конечно... Милый, мне нужно за кое-какими вещами, по магазинам, ты со мной?

– Ненавижу магазины... – ведет кончиком языка по гладкой шее, – давай ты один?

– Могу и один, хотя знаешь, тебе бы не мешало приодеться...

– О, нет-нет, все что угодно, только не магазины... – Том улегся животом на кровать, сунул голову под подушку.

– Все что угодно, значит? – конечно, брюнет не упустит своего звездного часа.

– Да-да... Можешь даже в зад меня трахнуть, а потом в рот, или наоборот, – бурчал он из-под подушки.

– И в зад, и в рот... Давай, встань на колени, – Билл шлепнул его по заднице,– ну, давай засранец, я хочу тебя!

– Дрянь... – Том выпятил зад, – давай только нежнее там, окей? А то как-то после твоих домогательств по большому ходить больно...

– Привыкнешь, а вообще, перед тем как уезжать я все-таки вставлю тебе свечу в задницу, не дай Бог у тебя там заражение будет... – брюнет провел пальцами по его промежности. – Ммм, мой хороший, – шлепнул его по ягодице, а затем развел половинки в стороны, выдавил гель.

– Холодный... – уткнулся лицом в подушки.

– Ты моя неженка, – резко надавил на его сомкнутые мышцы, – ух, горячий...

– Давай уже... – вилял задом. Том выдохнул, когда брюнет начал трахать его сразу двумя пальцами.

– Подожди секунду...

Мгновение спустя Билл плавно входит в любимое тело. Том отвечает ему, сжимает его орган, выгибается, когда брюнет проводит ладонью, надавливает на его поясницу.

– Я хочу вот так... – взял черный резиновый член, включил его, заставляя резину жужжать и вертеться в разные стороны, – вот сюда... – приставил дергающуюся игрушку к члену Тома.

– Бииилл... – выгнулся, сильней насаживаясь на горячий орган брюнета, одновременно вжимаясь в пульсирующую игрушку.

– Кричи, любимый, кричи... – хлопнул Тома по заднице, тот взвыл, впиваясь пальцами в подушку.

– Паршивец, я больше не могу... Ну, Билл...

– Терпи, дорогой мой...

Билл изводил любимого по всем фронтам. Уверенно брал его в задницу и массировал его член черным жужжащим органом. Том еще не получал огромного удовольствия только от анального секса, поэтому ему была необходима стимуляция.

Они вновь развалились на всю кровать, широко раскинув свои конечности. Их рваное дыхание по немного приходили в норму.

– Так, идем в душ, потом я тебе поставлю свечу...

– Нет, не нужно... Не хочу. Да и у меня ничего не болит...

– Не ври мне, трус!!! – Билл поднялся с кровати. – Это необходимо, Том!

– Не выдумывай, – садится он, – я читал в инете об анальном сексе, в принципе, если соблюдать режим питания, то ничего подобного не нужно!

– Ты придурок? – брюнет запустил в любимого трусами. – Интернет – зло! Уж поверь, я хорошо понимаю то, что тебе говорю!

– Да, кстати, – оживился Том в надежде сменить тему для разговора, – а сколько у тебя было партнеров до меня?

– Восемь... – крикнул из ванной комнаты. – И я постоянно наблюдаюсь у врача! Это необходимо! – вошел в спальню со всем необходимым в руках, Том вздрогнул. – Да, да, любимый, это необходимо!

– Ну, нет... – Том завернулся в простынь. – Я не стану...

– Так, иди сюда, трус! – Билл срывает с него простынь, Том накрывает зад подушкой, брюнет умело отбирает подушку. – Ну, хватит, ну, что ты как маленький-то, я только посмотрю...

– Только посмотришь? – доверчиво улыбнулся.

– Только посмотрю, трус!!! – Том выпятил зад, Билл кинул на кровать все необходимое. – Ну, что тут у нас, – с видом ученного говорит Каулитц. Он разводит ягодицы в стороны. – Подержи так! – Томас послушно держит свои половинки...

Билл проверяет целостность внешнего слоя мышц, надавливает.

– Больно?

– Немного...

Надевает резиновую перчатку, начинает вводить пальцы, Том жмурится.

– Что там...

– Ничего...

Билл растирает внутренние мышцы, согревает их, хотя они сейчас и расслабленны, но их необходимо проверить. Несколько минут и он произносит:

– Видишь, ничего страшного нет...

– Неужели! – Том чувствовал себя так не комфортно, будто его обследовали врачи.

– Вот, почти все... – он раскрыл свечку и вставил ее в раскрытые мышцы, Том дернулся. – Какой хороший. Лежи так, я схожу помоюсь, соберусь пока, и скажу тебе, когда можно шевелиться.

– Ненавижу докторов! – шикнул парень.

– Эртройт, – укусил его за ягодицу, – лежи так и не возникай, трус!

– Злюка стервозная...

– Я тебя сейчас поверх свечи трахну, не пререкайся! – Билл вошел в ванную комнату, а Том шикнул себе под нос:

– Я тебя так оттрахаю, неделю ползать будешь...

– Я все слышу, не нарывайся!!! – кричит брюнет, а Эртройт как настоящий трус сунул голову под подушку.

Оба тихо хихикали, вот она, романтика.

Скоро Билл выпорхнул из ванной комнаты, улегся рядом с любимым.

– Ну, как ты?

– Все хорошо, – шепчет, – долго еще так сидеть?

– Нет, милый, можешь идти в душ...

Том прокряхтел и потопал в ванную комнату. Билл же начал снимать постельное белье с кровати. Он уже привык, что теперь он отвечает за порядок в квартире. Его это ничуточку не напрягало, ему нравилось заботиться о любимом мужчине.

Это случилось так внезапно, звонок в дверь, что Билл чуть не выронил кулон из рук, решив, что лучше не рисковать пошел открывать дверь.

– Ну, кто там?

Последнее, что он помнит, так это серые огромные глаза и банка с чем-то непонятным.

Tom ©

От этих криков у меня уши закладывает, выскакиваю из душа, на бегу наматываю полотенце на бедра.

– Тооом! – снова его стон, крик, вой.

Вылетаю в коридор, Билл лежит на полу, держится за лицо, что за???

– Билл? Билл?! – падаю рядом с ним. – Что такое???

Он срывается на крик, а я вижу у его ног пустую банку, его облили? Чем-то облили?

Лицо. Господи, кислота в лицо? Твою мать!!!

Мчусь за телефоном, я никогда так быстро не вызывал скорую, я будто на автомате называю наш адрес. И возвращаюсь к брюнету...

-Больно, Том...

Вижу, как его ткани на плече будто сгорают, исчезают, растворяются...

***

Я сижу в приемном покое и местами не понимаю, что я тут делаю. Голова кружится, а сердце стучится в висках. Мне страшно. Я так и не понял, что у него случилось... И кто посмел обжечь его кислотой. Врачи уже третий час ничего не сообщают. Сказали только, что они позвонили его родителем. Что совсем меня не радует. Я ведь так и не узнал у Билла, что он рассказал Курту для того, чтобы сбежать из Марокко. И вообще, по мне, мы с ним в любом случае не должны...

-Томас Эртройт? – молодая девушка называет мое имя, я поднимаю руку, поднимаюсь со стула. – Вы друг Вильяма Каулитца?

– Ддда... Что с ним? К нему можно? – у меня от волнения во рту все пересохло.

– Да, он пришел в сознание, и вы можете к нему пройти... – она указывает рукой на полупустой коридор. – Палата номер двенадцать.

– Хорошо...

Я прохожу мимо медсестры и иду к названной палате. Открываю дверь в просторную комнату. Тут очень светло, а мой брюнет лежит с перебинтованным плечом, слава богу, лицо не тронуто.

– Том... – хныкает он и тянет ко мне руку. Я подхожу к нему, хватаюсь за его пальчики, сажусь на кровать.

– Хороший мой, мне никто ничего не говорит, – мотаю головой, – что случилось? К тебе приходили полицейские?

– Меня облили кислотой, Том. Доктор сказал, что мне сильно повезло, ведь кислота делалась в домашних условиях и она... В общем... – он пытался быть спокойным, но сейчас снова сорвался на слезы. – Там все плечо разъело...

– Тшш, – прикасаюсь губами к его губам, – любимый, мы там все исправим тебе, и следов не останется, не волнуйся. Лицо не задето, нет ведь?

– Неа, я не понимаю каким счастьем... – вздыхает, шмыгая носом.

– Все-все, родной мой... Не переживай...

– Мне так больно было, – он сейчас похож на маленького мальчика – там все так болит...

– Врачи должны были дать обезболивающее...

– Нельзя обезболивающее, врачи не знают точный состав кислоты. А значит, опасно давать какие-нибудь лекарства, потому, что они могут вступить в химическую реакцию и будет только хуже...

– Тогда терпи, мой хороший, – целую его, – все пройдет...– прижимаюсь к его влажному лбу. – Я с тобой.

– Скажи, что ты любишь меня...

– Люблю, Билл. Я люблю тебя. Я весь твой. Малыш мой... Хороший, любимый! Ласковый мой.

– Ты не бросишь меня из-за этого? – он грустно смотрит на свое плечо. – Там ведь шрамы останутся...

– Идиот, ты мой идиот, – целую его снова и снова, в глаза, в губы, в лоб, в щеки. – Куда я от тебя денусь? Совсем дурак? Я не брошу тебя. Не брошу! Никогда не отпущу. – Я успокаиваю его и успокаиваюсь сам. Он невероятный человек...

Одной рукой обвивает мою шею, глубоко целует. И тут же отпускает.

– Господи, – у него снова глаза увеличиваются в размерах, – Том, я же просил их позвонить моим родителям...

– И чего?

– Они приедут, а тут мы... Том, может, ты уйдешь... – отводит взгляд в сторону. Я, конечно, понимаю его, но, по-моему, это слишком грубо для меня...

– Как скажешь... – пожимаю плечами, отодвигаюсь от любимого. Мне неприятно. Почему мне так неприятно? Будто он отказывается от меня. Я же должен понимать, что он делает это ради сохранения наших отношений в тайне. Но почему меня так задевает этот факт?

– Эй, ну, Том... – вижу на его губах улыбку. – Глупый, ну, это же ничего не значит...

– Да, я понимаю... – чешу затылок. Через дреды плохо получается.

– Давай я тебе позвоню после того как они уедут? Давай? Том, ну, Тооом... – тянет меня за руку. – Ну, Том... – его глаза, как и пухлые губы, улыбаются, кажется, что он уже забыл о боли в плече.

– Ну, что? – нависаю над ним. – Я будто ревную, Билл...

– Идиот... – целует меня. – Я твой! Это для нашей безопасности!

– Хорошо-хорошо, – киваю, – я все понял...

– А ты, сделай доброе дело, в этой клинике есть отличный доктор Ниир Сострен, сходи к нему! Покажи ему свой зад и пах!

– Ты гадючка, Билл!!! – морщусь, понимаю, что это необходимо, но так не хочется.

– Прямо завтра и сходи, хорошо? Как раз меня навестишь если что...

– Ну, Билл...

– Не Билл, а сходи! Он хороший мужчина, не думай, он не будет осуждать или что-то еще! Ты можешь ему полностью довериться!

– Окей... – выдыхаю и утыкаюсь в его здоровое обнаженное плечо. – Вот честное слово, показывать свой зад чужому мужику...

– Поворчи мне еще, – щипает меня за бок, – и за порядком в квартире следи! И собак не забывай кормить! И гулять старайся почаще, а то сам будешь их «подарки» убирать по всему дому. И постирай постельное белье! И выкинь уже те томаты с холодильника, их уже нельзя кушать! И...

Не даю ему договорить, прижимаю указательный палец к его губам.

– Я же до тебя как-то жил один, любимый, я справлюсь.

– Тогда иди... – он улыбается, а по щеке скользит слеза.

– Ну, чего ты? – впиваюсь губами в эту беглянку.

– Ничего, иди... – отворачивается. И опять слеза.

– Билл, ну, в самом деле, чего ты? – опять склоняюсь над его зареванным лицом.

– Все нормально, Том, нормально, иди уже! – отмахивается Билл. – Чего ты сидишь тут?

– Так, – хватаю его за руку, – говори как есть, Билл!

– Уйди, пожалуйста... – всхлипывает.

– Уверен?

– Да, Том, уйди, я потом всё объясню...

– Хорошо... Но завтра я зайду к тебе, понял?

– Да... – кивает, но как только я собираюсь уходить, притягивает меня к себе, впивается пальцами в мой подбородок, целует, да так, что дыхание перехватывает! Так чутко и проникновенно, обвивает мой язык своим, скользит по нему, ласкает. Я касаюсь пальцами его влажных щек, приоткрываю глаза, смотрю на его влажные ресницы.

– Вали... – шепчет он в мои губы.

– Что ты задумал? – провожу ладонью по его лбу, убираю пряди волос. Билл дергается, он ведь точно что-то задумал, маленький подлец!!!

– Что бы это ни было, тебя это пока не касается...

– Я тебе язык вырву, – рычу в его губы, заглядываю в его глаза, – ты мой, ты принадлежишь мне, что ты придумал, с*ченыш?

– Я... – он растерян. – Давай завтра поговорим?

Выдыхаю. Все-таки то, что сегодня произошло, далось нам обоим нелегко. Наверно нам стоит побыть порознь. Подумать и все такое...

– Хорошо, малыш, позвони мне завтра как родители уйдут, хорошо?

– Да, – кивает, – я люблю тебя, Том! – улыбается.

Касаюсь губами его виска.

– И я тебя люблю.

Bill ©

Это я попросил доктора не говорить ничего Тому. Мне почти до кости прожгло плечо и предплечье. Врачи убеждали меня в том, что мне невероятно повезло, что кислота не попала на лицо, обычно происходит именно так.

Кожа и мясо прожжено почти на нет, и сейчас, даже сейчас, я ощущаю жуткую боль. Но я нашел в себе силы поговорить с Томом. Мне в голову лезут нехорошие мысли. Я уродом останусь на всю жизнь. И пусть это все можно будет скрыть одеждой и мне будет спокойней. Но при Томе я не смогу постоянно ходить в одежде. А я не хочу, чтобы он видел все это...

Операции скроют лишь небольшую часть, даже с сегодняшними технологиями, медицина не способна полностью скрыть то уродство, которое я теперь на себе ношу. Я признаюсь, что поступаю как трус. И то, что я хочу сделать – это поступок самого настоящего труса. Но я должен...

Не хочу видеть в глазах Тома отвращение, не хочу, чтобы он придумывал предлоги для расставания. Он видный мужчина, он заслуживает большего. Он достоин красивой и умной девушки, которая станет заботливой матерью его детям.

Это случилось так резко. Чего я плачу? Почему мы должны расставаться вот так вот? Я делаю это ради него. Я вообще не должен был приходить в его жизнь. Он сможет найти себе девушку, он забудет. Пусть забудет это все как приятный для нас обоих сон. Пусть все закончится вот так вот, без криков и ссор. Пусть Тому будет легче, а я переживу.

Я знаю, что это кажется полнейшей чушью. Том ведь сказал, что не бросит меня, сказал, что любит меня! Но ведь никто кроме меня не видел в это время его глаз. Он смотрел на меня с жалостью. Он смотрел на меня с таким отчаянием в глазах. Не хочу... да и он просто произнес те слова, которые я хотел услышать. Которые я попросил его сказать. Он ведь не видел того, что осталось от моего плеча...

Я уверен, что не один нормальный человек не согласится жить с таким уродом как я. Я ведь урод.

Родители приедут через несколько часов. И я попрошу их лишь об одном, чтобы они забрали меня из Нью-Йорка. Завтра с утра Том будет на работе и я заберу все нужные вещи, самые нужные, и собак. И уеду. Сбегу.

Я так решил.

Tom ©

Я поднялся на нужный мне этаж, а возле моей квартиры меня уже ждал офицер. Он сказал о том, что Билл смог опознать нападающего. И я был в шоке, когда он назвал имя моей соседки – Лу. Когда полицейские проверяли ее квартиру, то были найдены остатки ингредиентов и еще какой-то дряни, все указывает на ее виновность. А когда девушку спросили за что, она сказала за то, что я бросил ее, унизил, оскорбил и так далее.

Дома было очень скучно без моего брюнета. Ведь я уже привык к тому, что когда я прихожу домой, он почти всегда был дома, за исключением тех редких случаев, когда ему приходилось ездить в галерею к своему другу. Я уже и постирал и поужинал, и с собаками погулял, накормил их...

Брожу один по квартире и не понимаю, что не так. Мне так одинокого без него. Я не могу назвать тот момент, когда я так сильно полюбил его. Я уже не помню того времени, когда я не думал о нем постоянно. Я идиот...

В это все трудно поверить, но я реально думаю о нем постоянно, даже когда он рядом со мной. Нужно ложиться спать. Так быстрее наступит завтра, а дальше, я съезжу на работу, до обеда постараюсь уладить там все дела, а потом в клинику, я думаю, что Билл уже позвонит мне до этого времени. А если не позвонит, то я сам позвоню, что тут такого? Ах, да... Еще к врачу этому...

Нужно уснуть. Без Билла даже в кровати не спится, она такая большая без него. И тут очень холодно. Обнимаю подушку, заворачиваюсь в одеяло. На кровать почти одновременно прыгают три собаки.

-Ну, да, не мне одному Билла не хватает, да? – они устраиваются подле меня, я отпускаю подушку и притягиваю к себе спаниельку. Рядом прыгает такса, обнимаю их, а Скотти ложится на мои ноги. Очень хорошо. Так теплее. Я иногда поражаюсь тому, как собаки чувствуют меня. Чувствуют людей.

Bill ©

Родители очень переживают, крутятся вокруг меня. А мама даже с врачами спорит. Но благо, что мне можно передвигаться. Сегодня утром я ушел из клиники.

Сейчас я вошел в нашу с ним квартиру, тут пахнет им. Его запах не перебить ничем. Так пахнет мой мужчина. Я бы хотел взять на память его запах. Или всего его...

– Хватит!!! – вскрикиваю. Мне больно. Не плечу, в груди. Больно в груди. Почему я? За что эта малявка так со мной? Хотя я понимаю за что. Маленькая с*чка! Нагадить бы ей под дверью! Пусть ей слон там нагадит! Кидаю вещи в сумку. Пусть она до конца своих дней думает, что Том ее любит! Пусть думает, а он будет любить меня!

Так, стоп! Не меня. А кого-то точно будет любить. Но уж точно не ее. Маленькая сопливая дрянь! С*кина дочь! Потаскуха!

Несколько сумок. Все остальное Том в скором времени выкинет. Я уверен. Он переживет. Забудет. Я был бы готов взять всю его боль, чтобы он вообще ничего не чувствовал. Зато я никогда не увижу в его глазах жалости. Я запомню только его теплые бездонные глаза, в которых всегда теплилась любовь и нежность. Я буду помнить только те моменты, когда он заботился обо мне. Когда мы с ним баловались, вредничали, бесились. Когда мы просыпались и засыпали вместе. Я буду помнить все это.

Обнимаю Скотти, который по любому все понимает. Забираю таксу и спаниельку. Наверно стоит оставить Тому записку. Ведь телефон я отключил уже и он, даже если очень сильно захочет, не дозвонится. Я уже и Оливера предупредил, что приеду только на сами выставки, на которых будут выставляться мои картины. До этого времени я поживу у родителей в Берлине. По крайней мере до того момента как все мои шрамы заживут.

Выдыхаю. Слезы в глазах.

Я сажусь в такси и смотрю на дорожку, которая ведет к парку, где мы не раз гуляли с собаками. Я уже второй раз уезжаю вот так вот, молча. Понимаю, что это неправильно и эгоистично. Но так будет легче обоим. Это все было ерундой... Ерундой...

Avt ©

А слезы огромными горошинами скользили по впалым щекам, по бледным скулам. Он не хотел уезжать, не хотел сбегать как последний трус. Но страх перед тем, что Том откажется от него, когда увидит все своими глазами, был сильней. Лучше уйти самому, чем быть брошенным. И он понимал, что Тому придется искать причины для их расставания, понимал, что парень не кинет его из-за этих увечий. Точнее, не станет говорить настоящую причину...

Том так и не дождался звонка от любимого, а, значит, позвонил сам. И он был очень удивлен, когда голос оператора сообщил ему о том, что вызываемый абонент выключен. Эртройт нервно хмыкнул, мысленно пообещав, промыв мозги брюнету. Он ведь только что вышел от того самого врача, к которому он встал на учет. Мужчина и, правда, оказался хорошим специалистом и человеком необыкновенным.

Эртройт уверенной походкой направлялся к палате любимого, ему было как-то пофиг, что там сейчас скорей всего сидят родители этого несносного мальчишки. Но Эртройт был очень удивлен, когда девушка в приемном покое сказала, что сегодня утром, по желанию Билла, его забрали родители. Ему так же сказали, что Каулитц младший говорил что-то о лечении в Берлине. Вот тут Том прямо-таки сел...

Вокруг него засуетились медсестры. У Тома резко подскочило давление, он сидел на полу и чувствовал, что ребра сжимают его сердце, делают больно...

Tom ©

Я мчался домой с огромной скоростью. Но не успел. Дома меня ждал Скотти, одинокий и печальный. А на кухне записка:

«Давай сохраним все самое лучшее, давай наши воспоминания будут пахнуть нашей любовью. Том, ты удивительный мужчина, спасибо тебе за эти месяцы. Я ухожу, чтобы не делать тебе больно, чтобы у тебя остались только хорошие чувства. Ты справишься, ты забудь меня, Том. Все хорошее имеет свой конец. И обычно этот конец пахнет печалью и болью. Прости меня за все, хороший мой. Не ищи меня, оставь.

Том, эти отношения подошли к своему логическому завершению. Нам больше нечего ждать. Я не хочу, чтобы наши чувства покрылись пылью, а наша жизнь стала рутиной. А дальше нас ждет только это. Я думаю, что ты поймешь. Я всем сердцем благодарен тебе за все, что ты для меня сделал!

Билл.»

– С*КА!!! – сжимаю в пальцах листок бумаги. – Ну, сука! Я тебя бл*ть из под земли достану! С*кин ты сын! Эгоист хренов! Дрянь! Сволочная дрянь! Он так решил?! Кто бы слышал!!! ОН ТАК РЕШИЛ! Сопляк! Я ему все волосы на голове вырву, когда буду за них таскать его по всему дому! Мелкожопое существо! Не делать мне больно?! С*КА!!!

Хватаю телефон, звоню ему, конечно у него отключен, но ничего. НИЧЕГО!!!

Звоню Али.

– Да, Томас? Что-то случилось?

– Да, так, ничего особенного, – хмыкаю, – слушай, у тебя есть номер кого-нибудь из родителей Билла?

– Да, а что?

– Просто нужно, можешь дать?

– Ну, да, а что случилось-то?

– Билл сбежал от меня, ничего не объяснил и сбежал!!!

– А родители тут причем?

– Господи!!! Так он с родителями уехал, Али, давай я тебе завтра все объясню? Просто дай мне номер...

Мужчина быстро диктует мне номер Симоны, а я мысленно успокаиваю себя. Ну, я ему сейчас все скажу. Звоню, конечно, трубку подняла Симона, а я постарался быть как можно спокойней.

– Але, говорите!

– Здравствуйте, – я даже улыбнулся, будто она это видит, – а можете Билла к трубке позвать?

– А кто это?

– Это с галереи беспокоят, это минутное дело.

– Конечно, хорошо, сейчас, Бииил... – шуршание, она передает трубку брюнету, попутно слышу, как она объясняет, кто звонит, и вот я слышу его голос:

– Але, Оливер, что случилось?

Я выдыхаю, но успокоиться у меня не получается:

-Слушай меня внимательно, мразь!!! Ты блять опять за нас двоих все решил? Ты Бог что ли? Я не понимаю, какого х*я ты пел мне о своей любви, если ты кидаешь меня, ничего не объяснив! Смелости не хватило мне в глаза все сказать? На листке легко написать, да? Я влюбился в тебя, в дрянь такую, я верил тебе, я чуть ли не молился на тебя!!! А ты, ушел! Дранную записку только от себя оставил! Ублюдок! Я тебя ненавижу, понял? Ты не хотел мне больно делать?! Знаешь, что больнее, чем ты, мне никто не делал!!! И никогда никто мне не причинит такую боль! Потому что я никого больше не буду любить!!! Это самое ужасное чувство! Я ненавижу себя за то, что так поддался эмоциям! Что я не вышвырнул тебя за дверь еще тогда, когда ты шлюхой пришел в мой дом! Я ни разу тебя ничем не обидел! А ты раз за разом выводишь меня из себя! Ты меня убиваешь своим поступком, понял?! – я только сейчас заметил, что я захлебываюсь в слезах. – Что ты себе придумал? Что я от тебя уйду из-за этих шрамов? Это да??? Ты спятил? Ты спятил совсем?! Тварь, если ты бы ушел от меня, то знаешь, я от тебя не собирался уходить! Даже мысли такой не было! Ни секунды!!! С*ка!!! За что ты так со мной? Что я бл*ть тебе сделал?! В общем, так, если ты, гадюка такая, через час не будешь стоять на пороге нашей квартиры, я найду тебя и оболью твое лицо кислотой!!! ЛИЦО!!! Тогда только я буду тебя любить! Только я!!! Ты меня понял?!!!

На том конце слышится громкое дыхание, наверно мои слова произвели должное впечатление.

– Ну?!

Гудки. Ах, он сволочное животное! Бл*дская дрянь!!! Да был бы он сейчас тут, я бы придушил его!!! Я бы избил его! Я бы... я...

Я плачу. Из-за него. С*ка!