Текст книги "Я тебе изменил. Прости (СИ)"

Автор книги: Инна Инфинити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

В гостинице у ресепшена стоит большая толпа из иностранцев. В городе проходит не то международная выставка, не то форум, на который съехались тысячи участников. Айтишник и продуктолог получают ключи от своих номеров. После них паспорта на ресепшен кладем мы с Давидом. По привычке мы встали в очередь рядом и вместе подали удостоверения личности. Как будто все еще женаты.

– У вас люкс на пятом этаже, вот ваши ключи, – администратор кладет на стойку две карточки.

Недоумённо гляжу на нее.

– У нас один номер на двоих? – уточняю изумленно.

– Да, у вас семейный люкс.

Поворачиваюсь к Давиду.

– Это как понимать?

– Я не знал, что нам взяли один номер на двоих. Скажите, – обращается к администратору, – у вас еще есть свободные номера?

– До конца этой недели нет, отель заполнен полностью.

Я со злостью хватаю со стойки ключ, разворачиваюсь с чемоданом и направляюсь к лифтам. В номере я слегка успокаиваюсь. Он оказывается двухкомнатным. Ну хоть так. Давид заходит через несколько минут.

– Почему у нас один номер на двоих? – сходу набрасываюсь на него.

– Наверное, потому что в отделе кадров нас до сих пор считают женатыми.

До развода, когда мы с Давидом вместе ездили в командировки, нам действительно бронировали один номер на двоих.

– Это невозможно. Мы делили фирму юридически. И в бухгалтерии, и в отделе кадров знают, что мы развелись.

Давид пожимает плечами.

– Может, забыли.

Я верю, что Давид не знал об общем номере. Но в то же время меня задевает, что его это ничуть не расстроило.

– Ты вынесешь выговор сотруднице отдела кадров, которая забронировала нам один номер на двоих?

Давид глядит на меня как на дуру.

– Конечно, как только вернемся в Москву, так сразу вынесу ей дисциплинарное взыскание с занесением в трудовую книжку. И оштрафую на всю премиальную часть зарплаты. Тогда тебе полегчает?

От сарказма Давида у меня скрипят зубы.

– Номер двухкомнатный, – бывший супруг пересекает гостиную, в которой мы находимся, и через перегородку переходит в спальню. – Поместимся как-нибудь.

Я снимаю ботинки и надеваю одноразовые отельные тапочки. Гостиная очень просторная: здесь диван, телевизор и большой круглый стол. В спальне кровать размера king-size и выход на балкон. Также в спальне вход в ванную.

– Спи на диване, – командую.

– Без проблем.

Ладно, мы здесь на пару дней. Завтра встречаемся с банкирами, а послезавтра утром улетаем домой.

– Дождь закончился, – Давид смотрит в окно. – Не хочешь погулять по городу и где-нибудь поужинать?

Мне кажется, или это действительно звучит как приглашение на свидание?

Глава 56. Свободна

Я решаю не включать лишнюю принципиальность и гордость, поэтому соглашаюсь на прогулку и ужин с Давидом. К тому же нам действительно есть, что обсудить: от завтрашних переговоров с банкирами до внезапно возникших проблем с алгеброй у Майи.

Как человек, опрометчиво на посмотревший погоду, я не взяла теплые вещи. А на улице холодно и промозгло. Из-за этого большой прогулки не получается, и мы с Давидом заходим в первый попавшийся ресторан.

– Ты хочешь нанять Майе репетитора по алгебре? – спрашивает Давид, когда мы садимся за круглый столик для двоих.

Ресторан светлый, теплый и уютный. После промозглой улицы я ёжусь и тру заледеневшие ладони.

– Пока у меня такой вариант, но я не знаю, насколько репетитор поможет. Дело ведь не в том, что Майя перестала понимать материал. А в том, что с этого года у их класса новый учитель, у которого ярая неприязнь ко всем детям. Другие родители в чате предлагают пожаловаться на нее директору.

Давид выглядит очень обеспокоенным проблемами Майи в школе, и мне приятно это видеть.

– Раньше ты так об учебе Майи не переживал, – замечаю.

– Ну раньше Майя была круглой отличницей и висела на доске почета, не было поводов для переживаний.

– Знаешь, а Майя не переживает об этом так, как мы. Говорит, алгебра не нужна ей для поступления, а золотая медаль нигде в жизни не пригодится. Кажется, наша дочь куда мудрее, чем мы.

Давид смеется, и я тоже заражаюсь его смехом. Потом он вмиг становится серьезным и глядит на меня так пронзительно, что внутри все сжимается.

– Как ты, Вера? – спрашивает с грустью.

У меня мороз по коже. Я понимаю: его вопрос гораздо глубже, чем просто банальное: «Как твои дела?». Под этим «Как ты, Вера?» скрывается намного больше смысла.

– Не знаю, Давид, – отвечаю честно. – Нормально, наверное.

– Наверное?

– Что ты хочешь услышать от меня?

– Правду.

– Какую?

– Ты счастлива?

Официант ставит перед нами блюда. Я опускаю глаза в свою тарелку. Аппетит резко пропал.

– Счастлива ли я, что развелась с тобой? Ты это имеешь в виду?

– Да.

Я задумчиво накалываю на вилку кусочек курицы и отправляю в рот. Медленно жую. Думаю над вопросом. Давид к своей еде не притрагивается. Напряженно ждет от меня ответа.

– Я развелась с тобой не для того, чтобы это сделало меня счастливой. А потому что я не видела для себя другого варианта. Я не смогла простить тебя, Давид. И не могу до сих пор.

Я осмеливаюсь поднять на бывшего мужа лицо и вижу боль в его глазах.

– А ты хотя бы пыталась?

– Ну я же подала на развод не на следующий день после твоего признания, а через полтора месяца. Это достаточный срок, чтобы обдумать ситуацию и принять взвешенное решение.

– Вера‚ это был один-единственный раз за всю нашу совместную жизнь...

– Как я теперь могу быть уверена, что не будет второго раза? – перебиваю.

– Мне не интересен никто, кроме тебя. До сих пор.

От признания Давида сердце начинает больно колотиться о ребра. Я чувствую: он говорит искренне. Вот только мне от этого не легче. Прошлое не вернуть, его измену не исправить.

У Давида много достоинств и его есть, за что любить. Я и любила, пока он не совершил поступок, который я не в силах простить. Иногда по ночам я думаю: что бы было, если бы я не оказалась столь категорична? Оценил бы Давид мое прощение? Или, почувствовав безнаказанность, стал бы изменять дальше?

Мужские измены – довольно распространенная проблема. Даже если женщина сама с ней не сталкивалась, в ее окружении есть, как минимум, одна подруга или родственница, пережившая измену мужа. У меня тоже есть такие знакомые и родственницы. И по моим личным наблюдениям мужья изменяли им, чувствуя свою безнаказанность. Зачем отказывать себе в удовольствии спать с другими женщинами, если ты знаешь, что тебе ничего за это не будет? Ведь жена всегда простит из соображений, что она мудрая и сохраняет семью.

Я никогда не считала прощение мужской измены мудростью. Для меня это, наоборот, несусветная глупость. И именно эта женская глупость плодит измены. Да, я на полном серьёзе думаю, что в измене мужа виновата жена. Но не в том смысле, что жена плохая или какая-то не такая. А в том смысле, что жена никак не наказывает мужа за измену, И, чувствуя свою безнаказанность, муж продолжает ходить налево дальше. Повторюсь: почему бы не жить в свое удовольствие и не трахать все, что движется, если тебе ничего за это не будет? Подумаешь, пообижается жена недельку-другую. А ты подаришь ей цветы, хорошенько попросишь прощения, пообещаешь, что это больше никогда не повторится, она и оттает. А там можно и дальше изменять. Главное только больше не спалиться. Ну а если все-таки спалишься, то ничего страшного. Главное снова внушить жене, что она мудрая и сохраняет семью.

А вот если бы мужчины знали, что за измену их выставят вон из дома, отберут половину денег и имущества, а также посадят на счетчик под названием «алименты», то они бы десять раз подумали прежде, чем выпускать свой член из штанов. Мы определенно живем в мире, который принадлежит мужчинам. И у них чертовски круто получилось оболванить женщин.

– Если бы тебе не был интересен никто, кроме меня, то твоей измены не случилось бы.

– Но и ты очень быстро нашла мне замену, не так ли?

– Не видела смысла хранить верность бывшему мужу, который предал.

Давид выдерживает мой взгляд.

– Ты с ним до сих пор?

Вот не дает ему покоя мой новый «возлюбленный».

– Нет, – отвечаю честно. – Мы расстались некоторое время назад. Но у меня действительно был роман с другим мужчиной. Это была не шутка. Я не любила его. Он просто нравился мне и был приятен в общении. Некоторое время назад обстоятельства сложились так, что наш роман прекратился. Я не скорблю из-за этого. Но и не жалею, что этот роман случился. Он был нужен мне в определенный момент времени, когда мне было очень тяжело после твоего предательства.

Судя по довольной улыбке Давида, он пропустил мимо ушей всю мою длинную речь, зациклившись только на том, что я теперь свободна.

Глава 57. Простить

Переговоры с банкирами проходят лучше, чем мы ожидали. Это по видеосвязи они понты колотили, а когда при личной встрече Давид задвинул им огромную речь про то, что наше новое решение по кибербезопасности не имеет аналогов на рынке, банкиры и притихли. Они взяли пару дней подумать, но я уверена: контракт у нас в кармане.

Выйдя из центрального офиса банка, мы направляемся в сторону ближайшего ресторана. Погода сегодня лучше: не так холодно и промозгло. В присутствии двух других сотрудников мы с Давидом ведем себя естественно. Наверное, как раньше. Наверное, как муж и жена. Должно быть, бухгалтерия и отдел кадров не пустили сплетни по фирме о нашем разводе, да и сами об этом забыли, раз по привычке забронировали нам один люкс на двоих.

После ужина айтишник и продуктолог уходят по своим делам, а мы с Давидом медленно бредем по центру города, обсуждая работу. Уже стемнело, загорелись огни и фонари. У меня хорошее настроение, ведь контракт с новыми клиентами почти наш. Нет, не почти. Он точно наш, поскольку, когда мы подходим к отелю, Давиду звонит вице-президент и говорит, что они готовы подписать с нами контракт завтра утром. Даже обещанные два дня не выждали.

– Можно нам в номер бутылку шампанского и фрукты? – Давид делает заказ по телефону.

Удивленно на него гляжу

– Это еще зачем? – спрашиваю, когда бывший муж кладет трубку.

– Отметить заключение контракта.

– Надо тогда остальных ребят позвать, – имею в виду айтишника и продуктолога.

– Не будем мешать им покупать женам сувениры.

Смеясь, я отодвигаю стул из-за большого круглого стола и забираюсь на него с ногами. Давид стягивает галстук и бросает его на диван, на котором сегодня спал. Затем начинает расстегивать пуговицы на рубашке, а я, как дура, пялюсь на это. Бросив рубашку рядом с галстуком, достает из раскрытого чемодана футболку и надевает ее. Давида ничуть не смущает мое присутствие. Затем он начинает снимать брюки, чтобы надеть спортивные штаны. Пока меня не поймали на подглядывании, беру со стола телефон и пишу Майе сообщение.

Стук в дверь, и Давид идет открывать. В номер закатывают тележку с бутылкой шампанского в ведерке со льдом и большим подносом свежих фруктов. Горничная ставит это на стол и укатывает тележку.

– Красиво, – разглядываю фрукты.

Давид Берет шампанское. Благодаря его ловким движениям пробка выходит с приглушенным хлопком, а следом из горлышка показывается пар. Бывший муж разливает напиток по бокалам.

– За новый контракт, – предлагает тост и садится рядом на соседний стул.

– За новый контракт.

Мы чокаемся и делаем по глотку. Шампанское вкусное, я прикрываю глаза от удовольствия, а следом заедаю клубникой. Несмотря на развод, мы остаемся союзниками. Оба радуемся новым клиентам, потому что это приносит нашей общей фирме еще больше статуса, денег и престижа.

– Чему ты улыбаешься? – спрашивает Давид.

Открываю глаза и смотрю на него.

– Вспоминаю, как ты основал компанию.

Давид ухмыляется.

– Это было так давно.

– И это было очень рискованно. Но ты справился.

– Помнишь, что ты мне тогда сказала? – глядит на меня, делая глоток из бокала.

Задумываюсь, вспоминая.

– Что я тебе сказала? – морщу лоб. – Нет, не помню.

– «Если бизнес пойдет, люди скажут, что это было правильное решение. А если бизнес не пойдет, люди скажут, что это было глупое решение. Давид, сделай так, чтобы люди про тебя сказали: это было отличное решение!», – процитировал мои слова семнадцатилетней давности.

Я смеюсь, вспомнив, что действительно говорила нечто подобное.

– Давид, это было отличное решение! – провозглашаю. Непроизвольно тянусь к нему и кладу руку на плечо.

Я тут же одергиваю себя. Что я сделала? Убираю руку, но Давид перехватывает ее своей ладонью и крепко сжимает. А затем подносит к губам и целует тыльную сторону. Меня стрелой пронзает. Дыхание сбивается. Я замерла и завороженно гляжу на Давида.

– Ничего бы не получилось без тебя и твоей поддержки, Вера.

Он опускает наши руки, но мою ладонь не выпускает. Продолжает держать в своей, сплетя наши пальцы. Я не знаю, выдернуть ли руку или оставить ее в ладони Давида. Его тепло проникает в меня сквозь кожу, разливается по венам и обволакивает внутренности. Я пьянею. От физического контакта с Давидом? Или от шампанского? Мне бы отставить бокал в сторону, но я, наоборот, подношу его к губам и осушаю до дна. Бывший муж подливает еще.

– Ты решил меня опоить? – спрашиваю, смеясь. Тем временем беру бокал и делаю еще глоток прохладного алкогольного напитка.

– Ни в коем случае. Мы празднуем.

Мне становится жарко, я чувствую, как алеют щеки. Давид не выпускает мою ладонь, а я не выдергиваю. Прислушиваюсь к своим ощущениям. Возможно, мне следует еще подумать, могу ли я простить Давида? Что если все-таки смогу? Что если полтора месяца, которые я дала себе на размышления в самом начале, это недостаточный срок? Тогда, словно змей-искуситель, вокруг меня вился Тимур. Вдруг он сбил меня с толку?

Давид гладит мою ладонь большим пальцем. Рисует узоры, а я прикрываю глаза и погружаюсь в бездну чувств. Их много. Безусловно, это боль и обида от предательства. Но так же я испытываю восторг и трепет. Сердце стучит быстрее, чем обычно. А от осознания, что это именно Давид, по телу прокатывается волна дрожи.

Я открываю веки и смотрю на него слегка расфокусированным взглядом. Несколько секунд мы не сводим друг с друга глаз, а затем Давид подается ко мне и целует в губы. Льнет к моему рту, свободной рукой держит меня за затылок. Он замирает, поцеловав меня один раз. Я не отстраняюсь. Даю ему возможность продолжить. Мне нужно еще раз подумать, могу ли я простить Давиду измену.

Он отпускает мою ладонь и берет лицо обеими руками. Теперь целует меня жадно. Я начинаю отвечать. Я узнаю губы и вкус Давида. Зажмуриваюсь. Оказывается, я и не догадывалась, как мне не хватает его поцелуев.

Нас закручивает в круговорот страсти. Поцелуй становится глубже, нетерпеливее. Я тоже обнимаю Давида. Пальцы сводит от наслаждения, когда вожу по его лицу и волосам. Он встает со стула и поднимает меня следом за собой. В следующую секунду отрывает от пола и, подхватив под ягодицами, несет в спальню.

Прохлада отельного покрывала слегка отрезвляет. Я прерываю поцелуй и заглядываю Давиду в глаза. Из карих они превратились в черные. Я ощущаю его дыхание на своей коже. Оно будоражит воспоминания счастливых дней семейной жизни. А следом приходит воспоминание об измене, и боль пронизывает грудь. Я должна попытаться его простить.

Давид снова впивается в мой рот. Страстно. Жадно. Неистово. Я отвечаю ему, параллельно стягиваю с его тела футболку. Давид находит на моем платье молнию и расстегивает. Не разрывая губ, мы раздеваемся. Когда одежда больше не является преградой, моментально соединяемся воедино.

Хриплые стоны срываются с наших губ. Мне хорошо и... одновременно больно. Нет, не физически. В голове возникла мысль: точно так же Давид занимался любовью с Зоей. Я стараюсь прогнать ее и сконцентрироваться на собственных приятных ощущениях. В какой-то момент у меня это получается. Давид снова целует меня в губы, поцелуй помогает забыться. Однако проклятая мысль о Зое не хочет исчезать полностью. Она возвращается и снова отравляет мне сознание. Я начинаю целовать Давида совсем жадно и безумно, как будто это поможет не думать о его измене. А у Давида был кто-нибудь после Зои? Может, соседка Лена? Или кто-то в отпуске в Дубае?

Чем сильнее я целую Давида и чем дольше занимаюсь с ним любовью, тем больше ненужных мыслей в голове. Они мучают меня, причиняют боль, рвут душу в клочья. Я глажу Давида по волосам, колючим щекам, вдыхаю его запах. Все такое родное и любимое. Моё. Да, моё, а не чьё-то еще.

– Я люблю тебя, Вера, – шепчет. – Люблю.

Усилием воли подавляю в себе мысли о других женщинах. Распахиваю веки и смотрю Давиду в лицо. Наконец-то начинаю испытывать наслаждение. Оно волнами распространяется по всему телу от низа живота. Он целует мое лицо, шею, грудь. Целует так, будто скучал. Целует так, будто любит. Целует, как раньше.

Давид сплетает наши пальцы и заводит руки мне за голову. Я выгибаюсь дугой, стону. Бывший муж захватывает губами один сосок, обводит его языком. Я концентрируюсь на ощущениях и через минуту достигаю оргазма. Громко кричу, сжимаюсь, и следом оргазм накрывает Давида.

Перед глазами летают искры, комната наполнилась запахом наших разгоряченных тел. Давид перекатывается с меня на кровать, шумно дышит. Берёт меня и укладывает себе на плечо.

Когда сердцебиение успокаивается, а дыхание восстанавливается, отчетливо понимаю: я до сих пор люблю Давида. Но я не могу его простить.

Глава 58. Иллюзия счастья

Мы спим вместе, в одной кровати. Давид обнимает меня со спины, утыкается носом мне в затылок и быстро засыпает. А я всю ночь не могу сомкнуть глаз. Думаю.

Как одновременно могут существовать любовь к человеку и брезгливость к нему? Я, бесспорно, люблю Давида. До сих пор. Но в то же время я испытываю крайнюю степень брезгливости, каждый раз думая о том, как он был с той самой Зоей.

Просто взял и изменил, потому что ему так захотелось. Нет, я не могу переступить через это. Может, еще мало времени прошло. Не знаю. Но я не могу. Лежа в объятиях Давида отчетливо это понимаю. Другие мои знакомые, которые прощали мужьям измены, делали это быстро. Больше месяца их обиды и истерики не длились. Муж извинился, покаялся, побыл какое-то время шелковым, они и простили.

Давид тоже извинялся, каялся, был шелковым, дарил цветы и подарки, сыпал открытками, сообщениями. Все это было в избытке, когда я выгнала его на дачу. Потом он решил меня отпустить, потому что знал: если силой держать меня на привязи и категорично не соглашаться на развод, то будет только хуже. Давид отлично изучил меня за семнадцать лет брака. Он дал мне развод, чтобы исключить еще один повод для моей ненависти к нему. Теперь я ненавижу его только за измену. А так бы ненавидела за измену и за то, что не дает развод. Хитро.

Теперь, как Давид думает, я подуспокоилась, даже завершила новый роман, и теперь можно попробовать окучить меня снова. Вдруг сейчас я смогу простить? Перебесилась и все такое. Я не могу винить Давида в том, что он затеял такой план. Я верю, когда он говорит, что любит меня и хочет вернуть, как все было. Но я не могу наступить себе на горло, сделать вид, что простила ему измену, и жить, как раньше. Просто не могу и все. Хочу, но не могу.

Утром Давид едет в банк подписывать контракт. Это нужно сделать быстро, поскольку скоро у нас самолет. Мы не рассчитывали, что подписание договора произойдет в этой же поездке, поэтому билеты взяли на ранний рейс. Я отправляюсь в аэропорт с двумя другими коллегами. Давид приедет позднее. Я надеюсь, он не опоздает на рейс.

Бывший муж влетает в самолет самым последним пассажиром, и я наконец-то успокаиваюсь. Его место в бизнес-классе рядом со мной. Удивительно, но других пассажиров, кроме нас, в бизнесе больше нет. Когда самолет набирает высоту, и капитан разрешает отстегнуть ремни, Давид склоняется ко мне и целует. Я отстраняюсь.

– Думаю, нам нужно поговорить о том, что произошло вчера.

Я замечаю, как Давид едва слышно вздыхает.

– Вера, – сжимает мою холодную ладонь, – я прошу тебя: дай мне шанс. Я совершил ошибку. Ужасную, роковую ошибку. Ты даже не представляешь, как я раскаиваюсь. Но если у тебя еще остались чувства ко мне, пожалуйста, дай мне шанс.

Я тяжело сглатываю. Глупо отрицать то, что вижу: Давид говорит искренне и от всего сердца.

– Если ты думаешь, что у меня глупая принципиальность, то это не так. Я бы очень хотела дать тебе шанс. Я бы очень хотела, чтобы у нас все стало, как прежде. Но я не могу, Давид, – чувствую, как мой голос надламывается. – Я не могу заставить себя простить тебе предательство. Я пыталась много раз. Но у меня не получается. Если бы я могла заставить себя, я бы заставила. Но у меня ничего не выходит, понимаешь? Я хочу простить тебя, а не получается.

Когда произношу последнюю фразу‚ Глаза начинает колоть, а в носу щиплет. Слезы подступают.

У Давида дергается кадык, он стискивает челюсть.

– Что мне сделать, Вера? Просто скажи: что мне сделать?

– Вернуться в прошлое и не изменить мне. Ну или хотя бы не рассказать об этом.

– Я рассказал тебе, поскольку ты не заслуживаешь жить во лжи. Знаешь, я сам много думал, правильно ли поступил, рассказав. Конечно, всем было бы лучше и легче, если бы я промолчал. Но тогда ты бы жила в иллюзии счастья, которого на самом деле больше нет.

– Знаешь, иногда иллюзия лучше, чем жестокая реальность.

Я правда так считаю. Я ведь специально не говорю Давиду, с кем именно у меня был роман. Одно дело знать, что я просто встречалась с каким-то абстрактным мужчиной. А другое дело – знать, что это был не кто иной, как Тимур – сотрудник нашей компании, которого Давид всеми силами к нам заманивал. У нас был роман у Давида под носом, а он и не заметил. Получается, Давид приложило столько усилий к тому, чтобы переманить Тимура, и все для чего? Для того, чтобы Тимур начал со мной спать? Давиду это определенно не понравится. Поэтому я никогда не расскажу ему, что у меня был роман не с кем-нибудь, а именно с Тимуром. Есть голая правда, которую лучше унести с собой в могилу.

– Ты серьезно предпочла бы не знать? – прищуривает глаза, будто не верит.

– Я бы предпочла, чтобы ты мне не изменил. Но раз это произошло, то я бы не хотела знать.

– Так рассуждал мой отец, имея на стороне вторую семью.

– У твоего отца не было совести. У тебя она есть. Ты мог просто больше никогда не изменять мне, осознавая, что то была ошибка.

Кивает.

– Я действительно осознаю ошибку и больше никогда тебе не изменю.

Отворачиваюсь к иллюминатору и смотрю в небо. Может, мне просто нужно больше времени? У кого-то получается простить измену за пару недель, а мне, может, нужен год? Может, со временем я сама перестану вспоминать его предательство? Может, если я займусь с Давидом сексом еще сотню раз, то Зоя больше не будет возникать в моих мыслях?

Я не знаю. Поэтому больше не говорю Давиду ни слова. Он тоже больше не ведет со мной разговора, правильно уловив мое настроение: сейчас лучше не лезть.

Мы приземляемся в Москве и вместе идем на выход из аэропорта. В столице ливень. Дождь идет стеной, я в нерешительности замираю.

– Мне надо в офис, – говорит Давид, заметив мое смятение погодой. – Я оставил машину здесь на парковке. Давай отвезу тебя домой?

– Я тоже хотела поехать сейчас в офис.

– Тогда поехали вместе.

– Не надо, я возьму такси.

– Нет, Вера, что за ерунда? Если мы оба собираемся на работу.

Он не просто настаивает, а говорит в ультимативной форме. Что толку спорить? Да и глупо. Почему бы мне действительно не поехать в офис вместе с Давидом, раз нам обоим туда надо?

На улице он раскрывает над нами зонт, пока мы быстро шагаем к парковке. Я непроизвольно беру Давида под локоть. Кажется, если сильнее прижмусь к бывшему мужу, дождь меньше меня намочит.

В паркинге я отпускаю его локоть и послушно семеню сзади, пока Давид направляется к своему автомобилю. Сев на переднее сиденье, сразу снимаю с себя промокшую обувь. Давид включает печку, я ёжусь. За несколько дней нашего отсутствия в Москве заметно похолодало. Чувствуется приближение зимы. Воздух стал ледяным, а при дыхании изо рта идет пар.

Давид включает радио, я согреваюсь и расслабляюсь. Дорога до офиса трудная.

Ливень идет стеной, дворники работают во всю мощь, смахивая с лобового потоки воды. Но видимость все равно ужасная. Давненько я не припомню такой погоды в Москве. Как будто десять лет была засуха, а теперь все воды мира решили обрушиться на столицу.

– Ни черта не видно, – злится Давид. Он сбавил скорость до минимума, прищурил глаза, глядя перед собой.

Я всматриваюсь в лобовое, но вижу только одно сплошное серое пятно, в котором поблескивают красные огоньки – фары других машин. Бодрый голос радиоведущего, зачитывающего поздравление с юбилеем какому-то Леониду, заглушает протяжный звук чужого клаксона и рев шин.

– Твою мать!

Давид резко уводит руль влево, и в этот момент в нас на полной скорости влетает машина. Меня моментально пронзает адская невыносимая боль. Последнее, что я помню, – как все мое тело сдавливает тисками, словно консервную банку.

Глава 59. Больница

Давид

Сильное столкновение. Прежде, чем срабатывают подушки безопасности, я бьюсь головой о боковое стекло. Снова визг шин, снова чужой клаксон. Опять удар. На этот раз откуда-то сзади. И еще один. Теперь с моей стороны.

– Вера, – зову из последних сил, а сам боюсь повернуть к ней голову. – Вера, – шепчу и проваливаюсь в темноту.

***

Меня будит писк. Противный такой. От него в голове пульсирует болью. Я открываю глаза и вижу флюоресцентную лампу. Пытаюсь пошевелиться. Каждое движение отдает болью. Болит везде, в каждом сантиметре тела. Но особенно ноет левая рука. И голова вообще раскалывается.

– Пришел в себя, – взволнованный женский голос. – Здравствуйте, – надо мной склоняется молодая девушка в медицинской форме. – Александр Александрович! – она громко кого-то зовёт.

Подбегает мужик в белом халате.

– Очнулся! Отлично!

Вокруг меня суетятся, задают вопросы, приносят попить. Они раздражают меня. В памяти восстанавливаются все события. Авария. Мы с Верой попали в очень сильную аварию. В нас въехали несколько машин.

– Где моя жена? – спрашиваю. Меня пронзает таким ужасом, что боль уходит на второй план. – Что с моей женой?

– Это девушка, которая ехала вместе с вами?

– Да.

– Она здесь, тоже в реанимации. Вы в реанимации.

Врач показывает рукой вправо, я с трудом поворачиваю голову и вижу... Я не сразу понимаю, что это Вера. Она лежит, не двигается. Подключена к множеству проводов, в руке капельница. Наверное, у меня так же. Но у Веры еще кислородная маска на лице.

– Как моя жена? – спрашиваю хрипло.

Страх за жизнь Веры сковал меня щупальцами.

– У вашей супруги состояние значительно тяжелее, чем у вас. Но ее жизнь под контролем. Можете ответить на несколько наших вопросов? Как вас зовут?

Я перевожу на врача изумленный взгляд.

– Вы поступили в больницу без документов, нам нужно установить вашу личность. И личность вашей супруги. Также можем связаться с вашими родственниками и предупредить их о том, где вы находитесь. Как вас зовут?

Один ужас сменяется другим. Майя. Сколько мы здесь торчим? Дочка одна без связи с нами. Она знала, когда мы прилетаем. А Вера не вернулась домой.

– Мне надо позвонить дочке. Где мой телефон?

– Из ваших вещей у нас только одежда, которая была непосредственно на вас, когда вы поступили в больницу. Мобильного телефона среди вещей не было. Документов тоже. Так как вас зовут?

Я обречено закрываю глаза. Конечно, не было. Потому что телефон висел на специальной подставке возле руля. Я ехал в офис по навигатору, который включил на мобильнике.

– Бергер Давид Сергеевич...

Я полностью называю свои данные и данные Веры, а также номер телефона Майи, который знаю наизусть. Медсестра быстро за мной записывает. Слова даются с трудом, я чувствую усталость, как будто не наши с Верой ФИО и даты рождения называю, а марафон бегу.

– Хорошо, – довольно подытоживает врач, – я вижу: сознание у вас ясное, память в порядке. Но все равно вам нужно отдохнуть. Сейчас медсестра вколет вам обезболивающее. Какое-то время вы еще пробудете в реанимации, потом переведем вас в отделение.

– В какое?

Задумывается.

– Не знаю пока, в травматологию, наверное. У вас перелом левой руки. Черепно-мозговая травма, судя по всему, не такая сильная, как у вашей супруги.

Внутри все обмирает.

– Что с моей женой? – я снова поворачиваю голову к Вере. Она так же неподвижна.

– Жизнь вашей супруги под контролем. Это главное. Позднее подойдет невролог, и все вам объяснит. А пока отдохните. Вашей дочке мы позвоним.

Медсестра вводит мне что-то в капельницу, должно быть обезболивающее, а я не свожу глаз с Веры. Моя левая рука в гипсе, но это меня сейчас совершенно не волнует. Вера не дышит самостоятельно. На ней маска.

Я хочу вскочить с кровати, сорвать с себя провода и капельницу. Хочу броситься к Вере, обнять ее, тряхнуть за плечи, чтобы проснулась. Она ведь спит? Это ведь просто сон? Я могу разбудить ее?

– Вера! – зову. – Вера!

Я хочу кричать ее имя громко, а не получается. У меня хриплый голос, как будто накануне я горланил песни и сорвал его.

– Вера! – предпринимаю последнюю попытку. Как мне кажется, сейчас получилось громко. Но она не открывает глаз. Тогда я пытаюсь встать, но тело словно стало ватным, не слушается.

– Вера! – повторяю. – Вера!

Я отчаянно стараюсь держать глаза открытыми, но веки опускаются сами собой. Я снова проваливаюсь в тьму.

***

Когда я открываю глаза в следующий раз, боль в теле не такая сильная. Я сразу поворачиваю голову в сторону Веры. Она на месте. Так же лежит неподвижно, подключенная к множеству аппаратов, и дышит через кислородную маску. Ко мне подходит медсестра, уже другая. Затем врач, тоже другой. Говорят, что будут переводить меня в отделение травматологии, так как моей жизни ничего не угрожает. Еще рассказывают, что приходила Майя, но ей не разрешили остаться в нашей палате надолго, поэтому она уже ушла.

Я даже представить боюсь, в каком дочка состоянии. И бесит, что не могу с ней связаться. Остается только надеяться, что она не одна, а с родителями Веры. Наверняка так и есть, успокаиваю себя. Майя сразу позвонила бабушке с дедушкой, они забрали ее к себе.

Я спрашиваю врача, что именно случилось. Понятно, сильная авария. Но что конкретно? На ответ особо не рассчитываю, но врач оказывается в курсе ситуации. Пьяный водитель не справился с управлением в сильный дождь и въехал в мою машину. Затем в нас влетела машина, которая ехала позади. А потом еще одна. Пьяный водитель погиб, пассажиры остальных автомобилей пострадали.

– Что с моей женой? – задаю главный вопрос. Предыдущий реаниматолог почему-то не захотел отвечать.

– Ваша супруга в коме. В результате сильной черепно-мозговой травмы у нее произошел инсульт. Также у нее несколько переломов, но они не несут угрозу жизни. Про инсульт невролог вам потом подробнее расскажет. А мы сейчас переводим вас в травматологию, в реанимации вам больше делать нечего, – и он улыбается, как будто только что сообщил мне что-то радостное. Как будто не поверг меня в состояние дикого животного ужаса, от которого волосы на затылке шевелятся.