Текст книги "Я тебе изменил. Прости (СИ)"

Автор книги: Инна Инфинити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

– Я знаю, но я все равно так не могу.

Он снова закатывает глаза.

– Послушай, зачем тебе самому это? Ты правильно сказал: мы не собираемся быть вместе полноценно. Ну тебе что, не с кем потрахаться?

– Дело не в сексе. Сначала да, сначала ты привлекала меня исключительно сексуально. Но уже давно нет.

– Только не говори, что ты в меня влюбился, – кривлюсь. – Я все равно не поверю.

– Я в тебя не влюбился.

– А что тогда?

Тимур делает глоток обжигающего американо. Хочет потянуть время перед ответом, чтобы подобрать подходящие слова.

– Я не хочу терять тебя как друга.

Фыркаю.

– Чтобы быть с друзьями, нам необязательно спать вместе.

– Так ты теперь со мной и ужинать никуда не пойдешь как с другом. Тебя будет грызть чувство вины перед Майей.

– Ты прав, не пойду.

– Хотя казалось бы: почему нам нельзя дружить? Без секса. Но ты даже дружить больше не хочешь.

Я вздыхаю.

– Тимур знаешь... – мнусь несколько секунд. – Я тебе уже говорила, но скажу еще раз. Ты спускаешь в унитаз свою жизнь. А именно свою семью. Я-то ладно, я развелась с мужем, потому что он изменил, а я не смогла простить. Я могу как угодно теперь себя развлекать: дружбой, сексом или всем вместе. Но ты ведь понимаешь, что у тебя каждый день на счету? Каждый новый день отдаляет тебя от семьи все сильнее. С каждым новым днем твоя надежда получить прощение Рэйчел – а я знаю, что ты на это надеешься – тает на глазах. С каждым новым днем они нуждаются в тебе меньше. Сегодня они нуждаются в тебе меньше, чем вчера. А завтра они будут нуждаться в тебе меньше, чем сегодня. Почему ты еще до сих пор здесь, Тимур?

– Хватит, Вера, я прошу тебя, – произносит с мольбой. Я вижу, как в глазах Тимура плещется отчаяние.

– Я ничего тебе больше не скажу, – поднимаюсь со стула. – Все, что я хотела тебе сказать, я уже сказала. Мое решение не изменится, и я прошу тебя уважать его. Пожалуйста, не надо навязчивых знаков внимания, как полгода назад. Если я правда важна для тебя, то, прошу, услышь меня.

– Я тебя услышал.

Я иду в прихожую и обуваюсь. Беру сумку с пуфика.

– И подумай над моими словами насчет Рэйчел. Я тебе не враг, Тимур. Я правда хочу, чтобы у тебя все хорошо сложилось в жизни.

Ухмыляется.

– Спасибо за заботу, Вера. Но единственное, что я могу тебе обещать, так это то, что между мной и твоей дочкой никогда ничего не будет. Ни при каких обстоятельствах.

Я чувствую огромную благодарность к Тимуру.

– Спасибо, – говорю напоследок и ухожу.

У всего есть начало и у всего есть конец. Романы тоже однажды заканчиваются. В каких-то случаях они заканчиваются, чтобы начаться в новом качестве: как брак. Но и он в свою очередь тоже когда-то заканчивается. Или разводом, или, как в пафосных клятвах, когда разлучает смерть.

Да, я увижу Тимура завтра на работе. И мы еще не раз поговорим или пообедаем в кафе возле офиса. Но исключительно как коллеги в присутствии других коллег. Даже не как друзья. Наш роман завершился. Наша дружба завершилась вместе с ним. И я чувствую: это правильно, это к лучшему.

Глава 46. Пять минут

Тимур

Вера уходит, и я погружаюсь в уныние. Наш роман завершён, я знал, что однажды это случится. Вера стала мне хорошим другом, и мне жаль ее терять. Я задумываюсь. После возвращения из США я стал очень много думать. Могу часами гулять по улице и думать, думать, думать, пока башка не начинает трещать. Мысли душат. Они, словно рой бешеных пчел, жужжат в голове. И жалят, жалят, жалят.

Я оглядываю свою квартиру. Такую модную и стильную с ремонтом от именитого дизайнера. Я не чувствую себя здесь дома. Нет вот этого ощущения, когда приходишь домой, и даже стены помогают. Иногда мне вовсе кажется, что это не мой дом, а отель какой-то.

Я смотрю на часы. В Калифорнии одиннадцать утра. Эшли в садике, Рэйчел на работе. Я так и не выяснил, где она работает. Интересно, ей можно говорить по телефону? Не знаю. Звоню.

– Алло, – Рэйчел сразу поднимает трубку.

– Привет. Как дела?

Я слышу звук быстрого нажатия кнопок на клавиатуре, и ясно представляю, как Рэйчел зажала телефон между ухом и плечом, а сама продолжает работать, смотря в монитор компьютера и печатая.

– Нормально. Ты что-то хотел?

Она всегда так. Сразу к делу: выкладывай, зачем звонишь, и до свидания.

– Я просто звоню. Вспоминал день рождения Эшли.

– И ты позвонил сказать мне об этом? Что вспоминал день рождения Эшли?

На заднем фоне у нее громко печатает принтер, и кто-то смеется. Кажется, мужской смех. Через тысячи километров, через океаны и континенты мне передается атмосфера работы Рэйчел: шумный офис, где нет перегородок, и все сидят в одном большом пространстве, каждый за своим столом. Как и подобает классическому офису, рабочие телефоны постоянно звонят, принтер постоянно печатает, а сотрудники постоянно пьют кофе. Периодически по офису проходит кто-то из очень большого начальства, и тогда все сотрудники спешат закрыть на своих компьютерах вкладки с соцсетями и спрятать стаканы с кофе.

– Да, я позвонил сказать тебе об этом.

– Слушай, Тим, если у тебя нет ничего срочного, то мне пора работать. Пока.

– Подож...

Я не успеваю закончить слово. Рэйчел бросила трубку. Короткие бездушные гудки как бы говорят мне ее голосом: «Иди на хрен, Тимур. Тебе больше нет места в моей жизни».

Иногда я жалею, что не могу напиться. Пожалуй, бутылка виски мне бы сейчас не помешала. Но с раннего детства у меня стойкая неприязнь к алкоголю. Я знаю, что отец убил маму, когда был пьян. Так что мой максимум – это пара бокалов шампанского по очень-очень важным поводам.

Я иду в душ и ложусь спать. Но, конечно, долго смотрю в потолок. Мысли снова завертелось вихрем. Вернее, всего одна мысль. Очень навязчивая и въедливая. Что, если Вера права?

Побывав на дне рождения дочки, я ощутил, какая пропасть между мной и Рэйчел. Наверное, в первые пять минут нашего знакомства, когда мы не знали друг о друге ничего, кроме имен, мы были ближе, чем сейчас.

Утром я еду на работу. Вера здоровается со мной на планерке и занимает свое место напротив. Я хочу написать ей что-нибудь. Какую-нибудь шутку или ничего не значащую фразу. Но потом вспоминаю ее слова: «Пожалуйста, уважай мое решение». Откладываю телефон в сторону. Я уважаю ее решение.

Глядя на коллег на Давида, который снова чем-то недоволен, думаю: «Что я вообще здесь делаю? Разве здесь мое место? Среди этих людей? Почему я выбрал их?». Мобильный телефон начинает вибрировать. Звонит бабушка. Сбрасываю звонок. Потом наберу ей. Вот кто держит меня здесь. Бабушка. У нее нет никого, кроме меня. А в последнее время у нее начались проблемы со здоровьем и памятью. Я больше не могу оставить ее без присмотра так надолго. А сиделку она не хочет. Говорит: «Что я, немощная какая-то, что ли?». Не немощная, конечно. Но постоянно забывать, куда положила телефон и какой сейчас год, как по мне, тревожный звоночек. После планерки я перезваниваю бабушке. Она негодует, что я снова давно не присылал ей видео Эшли.

– Я забыл, прости. Сейчас пришлю.

– А еще на меня ругаешься, что у меня плохая память! Ну и у кого из нас двоих Альцгеймер?

– К счастью, ни у кого.

– Но скорее у тебя, чем у меня. Ты же знаешь, как я жду видео правнучки, и все время забываешь присылать мне! Тимур, я серьезно начинаю беспокоиться о твоем ментальном здоровье. Тебе нужно попить какие-нибудь таблеточки для памяти. Запишись к неврологу. Или я могу тебя записать. А то ты забудешь.

Она точно мстит мне. На прошлой неделе я предлагал бабушке сходить к неврологу, чтобы прописал ей что-то для памяти.

– Знаешь, наверное, плохая память – это у нас семейное.

– Не знаю, говори за себя, – оскорбляется, – у меня с памятью полный порядок. Я прекрасно помню, как в восемьдесят четвертом твой дед...

– Хорошо-хорошо‚ – быстро перебиваю, пока не последовала какая-то очередная история продолжительностью полчаса про моего покойного дедушку.

– Я жду видео Эшли.

– Сейчас пришлю.

Кладу трубку и сразу отправляю бабушке три последних видео, которые вчера прислала Рэйчел. Хотя бы это она еще делает – присылает мне видео дочки. Проходит день, потом второй, потом третий. Слова Веры проползли в мою голову ядовитой змеей и отравляют жизнь: «Сегодня ты нужен им меньше, чем вчера. А завтра ты будешь нужен им меньше, чем сегодня». Время неумолимо бежит. И играет не в мою пользу.

Я купил песочные часы. Они рассчитаны на пять минут. Теперь это мое хобби – каждые пять минут переворачивать часы и смотреть, как утекает время. Маленькие, почти микроскопические, песчинки летят вниз и вырастают горкой. Казалось бы, что такое пять минут? Это короткий телефонный разговор. Это одна сигарета. За пять минут даже чай остыть не успеет. Время – это вода. И каждые пять минут отдаляют меня от Рэйчел еще сильнее. А потом я однажды утром просыпаюсь и понимаю: сегодня или никогда.

Еду на работу и направляюсь сразу в кабинет Давида. Несколько раз стучу и открываю дверь.

– Можно? – заглядываю.

Давид сидит за компьютером.

– Да, заходи, – отрывает глаза от монитора.

До утренней планерки ровно час.

– Ты что-то хотел?

– Да. Я пришел уволиться.

Глава 47. Увольнение

Тимур

– Уволиться? – густые черные брови Давида взлетают вверх. – Что-то случилось?

Я прохожу в кабинет босса и сажусь на стул возле его стола. Кабинет Давида не похож на кабинеты айти-боссов в Кремниевой долине. Начнем с того, что там у них вообще нет кабинетов. Все сидят в одном большом опен спейсе. А кабинет Давида производит такое впечатление, будто здесь сидит не айтишник, а чиновник. Много мебели из массивного дерева, у стен шкафы с книгами и статуэтками, кожаный диван и два кресла для встреч с клиентами. Не хватает только портрета президента на стене.

– Нет, ничего не случилось.

На гладко выбритом лице Давида читается смятение. В темно-карих глазах – обеспокоенность.

– Тогда почему ты увольняешься? Тебя переманили конкуренты?

Сейчас он озвучивает свой самый большой страх насчет меня: что уйду к конкурентам. Но я не меняю работу, если где-то посулили на копейку больше. Это не соответствует моим принципам. Если я меняю работу, то для этого всегда есть ряд причин. Деньги могут быть одной из них, но не единственной и далеко не главной.

– Нет, я не ухожу к конкурентам.

– А что тогда? – не понимает.

Я расстроил Давида. У него были на меня далеко идущие планы. За полгода, что я здесь работаю, я помог им сделать новое программное решение, которого пока нет ни у кого. И должен сделать еще два.

– Я хочу вернуться обратно в США.

Кажется, я удивил Давида. И немного обрадовал, что ухожу не к конкурентам в России. Напряжённые плечи слегка расслабились. Начальник откинулся на спинку большого черного кресла и сложил руки в замок.

– Вот как. И где ты будешь работать? Конечно, там ты будешь получать несоизмеримо больше, чем в России.

Деньги, деньги, деньги. Почему всех волнуют только деньги? Давид даже мысли не допускает, что я могу хотеть уволиться отнюдь не из-за денег.

– Я еще не знаю, где буду работать. Я пока не искал работу. Мне просто нужно вернуться в США. – Помедлив, добавляю: – У меня там семья.

– Разве ты женат?

– Я не женат, но у меня есть ребенок‚ а еще есть мать моего ребенка. Они моя семья.

Давид задумчиво кивает.

– Прости за нескромный вопрос, я знаю, ты общаешься с моей дочкой, Майей... – и многозначительно замолкает.

Вера ему рассказала, что ли? О, господи! Зачем!?

– Майя спрашивала меня про учебу и жизнь в США. А что?

– Только и всего?

– Конечно же, только и всего, – отвечаю чуть резче, чем следовало бы. – А в чем проблема? При чем тут Майя?

– Нет-нет, никакой проблемы, – спешно капитулирует. – Просто знаю, что она иногда заходила к вам в айти-отдел, чтобы поболтать с тобой.

– Только поболтать, – резко.

– Да-да, хорошо. Я не знал, что у тебя есть семья.

Пожимаю плечами.

– Это так удивительно, что у меня есть семья?

Помню, как Вера изумилась, узнав, что у меня есть дочь. Она потом долго твердила, что я совершенно не произвожу впечатление серьезного семейного человека. Все из-за моей якобы легкомысленности. Под легкомысленностью Вера имела в виду то, что я всегда делаю, что хочу. Вера-то до встречи со мной не знала, что так можно. А Давид, кстати, знает. Захотел изменить жене – пошел и изменил. Вообще без проблем. Вижу цель – не вижу препятствий.

– Если честно, да.

Такого ответа я и ожидал.

– У нас был сложный период. Я уехал, а семья осталась в США. Это была моя ошибка. Хочу исправить ее.

Давид на мгновение замирает с задумчивым выражением лица. Готов поспорить: его цепанули мои слова про желание исправить ошибку. Прямо сейчас он проецирует на себя и свою ситуацию с Верой.

Даже не знаю, чего я хочу больше: чтобы Вера простила Давида или чтобы не простила. Совершенно точно Вера заслуживает, чтобы ей не изменяли. А то, как изменил Давид, вдвойне гнусно. После стольких лет счастливого брака с идеальной женой, которая и умна, и красива, и сексуальна, взять и так по-свински с ней поступить. Тупо напиться и трахнуть бывшую однокурсницу. Сделал это так легко и просто, словно сигарету выкурил. А потом к Вере: «Прости, пожалуйста, я больше так не буду». Как детсадовский ребенок, который нашкодил, а потом, пока ремня не дали, захныкал с извинениями. Вот только ремня все равно дали. И правильно.

У меня нет однозначного отношения к Давиду. С одной стороны, я признаю, что он профессионал своего дела, который построил успешный бизнес и пережил не один экономический кризис. А с другой... Дурак он. Вот кто. Просто дурак.

Но тем не менее, я думаю, у них с Верой есть шанс на воссоединение. Не сейчас. Сейчас Вера даже на пушечный выстрел не подпустит к себе Давида. Должен пройти какой-то срок. Не маленький. И это при условии, что Вера все еще будет любить Давида и не заведет новых серьезных отношений с претензией на семью. Вот тогда у Давида шансов вообще не будет.

– Иногда бывает так, что мужик косячит, – говорю Давиду. – Главное, потом это исправить. Но исправлять тоже надо знать, когда и как. Потому что бывает, что хочешь все исправить, а делаешь только хуже. В общем, надо ловить момент.

Давид умеет читать между строк.

– И как же поймать этот момент?

– Интуиция должна подсказать, – поднимаюсь на ноги и протягиваю Давиду руку. Он тоже встает и пожимает ее. – Сегодня я напишу заявление об уходе и отработаю две недели. Спасибо, Давид. Было классно.

«И прости, что трахал твою бывшую жену», это я уже добавляю мысленно.

Глава 48. Прощальный разговор

Тимур

Остается еще один важный человек, с которым мне следует поговорить перед отъездом в США. И это не моя бабушка. Она-то как раз поймет и обрадуется. Это Майя. Я жду, что она придет в офис и по обыкновению зайдет к нам в айти-отдел, чтобы перекинуться со мной несколькими фразами. Но Майя не приходит. Раньше она появлялась где-то каждые дней десять. Сейчас ее нет больше двух недель. И тогда я сам пишу ей в соцсети.

«Привет! Как дела? »

Она отвечает почти сразу.

«Привет! Нормально. Как ты?»

«Я тоже нормально. Давно тебя не было видно. Куда пропала?»

«Никуда))) Я на даче. Ездить в Москву далековато. Да и нет поводов, все друзья разъехались»

«Понятно. А я пишу тебе попрощаться»

Возникает пауза. Майя онлайн, мое сообщение прочитала сразу, но долго ничего не печатает. Наконец, рядом с ее аватаркой начинает бегать карандашик.

«Попрощаться? Ты куда-то уезжаешь?»

«Да, я написал заявление об уходе. Уезжаю обратно в США»

Снова пауза. Я представляю лицо Майи, когда она читает мое сообщение. Глаза широко распахнулись, ресницы задрожали.

«Ого. А почему?»

Вот теперь самое главное. Надо рассказать Майе о том, о чем следовало сказать очень давно.

«У меня там семья. Жена и дочка. Я решил вернуться к ним»

Снова пауза. Я испытываю чувство вины перед девочкой. Ну почему я раньше как-нибудь невзначай в разговоре не обмолвился о том, что у меня есть дочь?

«Не знала, что у тебя есть семья»

Я представляю, как Майя тяжело сглотнула и сжала губы. На самом деле я представляю реакции Веры. Майя ведь очень на нее похожа. Та же самая мимика, что у мамы.

«Я просто не выкладываю фотографии»

«Понятно»

«Приятно было познакомиться с тобой, Майя) Если родители все же отпустят тебя учиться в США, приезжай в гости, познакомлю тебя со своей дочкой) Ей четыре года, ее зовут Эшли»

Опять пауза. На этот раз очень долгая. Что она делает? Надеюсь, не плачет. Я чувствую себя гадко. Не передать словами, насколько сильно гадко. Меньше всего на свете мне хочется становиться первым любовным разочарованием у пятнадцатилетней девочки. Очень надеюсь, что Майя быстро отвлечется на кого-нибудь из своих сверстников. Она же идет в десятый класс? Может, к ним придет какой-нибудь симпатичный новенький? Хотелось бы.

«Взаимно, Тимур. Пока»

Майя выходит из онлайна.

Тяжело вздохнув, откладываю телефон в сторону и отворачиваюсь к окну. И вроде я ничего плохого не сделал, а все равно чувствую себя виноватым перед дочкой Веры. И перед самой Верой тоже. Я не знаю, известно ли ей о том, что я написал заявление об увольнении. Если и да, то она никак не выдала свою осведомленность. На планерках она вежливо со мной здоровается, как со всеми остальными сотрудниками, и упорно на меня не смотрит.

А тем временем неделю перед увольнением я уже отработал. Осталась еще неделя. Я нарушаю свое обещание больше никогда не тревожить Веру и пишу ей сообщение:

«Ты сейчас занята?»

«Ну так, а что?»

«Мы можем поговорить?»

«О чем?»

«Я написал заявление на увольнение»

Пауза. Сегодня день пауз, блин.

«Я не знала»

«Выпьем кофе?»

Я чувствую, как Вера размышляет, соглашаться ли.

«Через десять минут в кафе у офиса»

Я не жду десять минут, а сразу ставлю рабочий компьютер в режим сна и иду в кафе. Себе беру американо, а Вере ее любимый ореховый раф. На удивление в кафе нет никого из сотрудников компании. Это редкость.

Вера появляется ровно через десять минут. Садится за мой столик и делает глоток рафа. На ней белая блузка и коричневая юбка. Конец августа, на улице жара. Вера заправляет за ухо прядь волос.

– Знаешь, после того, как мы расстались, я стала бояться, что про нас узнают даже больше, чем когда мы встречались.

– Да брось. Все сюда ходят и все здесь пьют кофе. И сидят за столами вместе.

– Я знаю. И все же.

Мы замолкаем. Вера делает еще один глоток рафа. Я любуюсь ею напоследок. Потому что через неделю уеду и больше никогда ее не увижу. Я хочу запомнить Веру: молодую, красивую и несломленную. Она навсегда заняла очень важное место в моей жизни. Место настоящего друга, которого, как оказалось, у меня никогда не было.

– Я увольняюсь, – прерываю тишину.

– Удивлена. Почему?

– Я решил вернуться в Америку и вернуть Рэйчел.

Вера скрещивает руки на груди, приподнимает уголки губ в лукавой улыбке.

– Вот как...

– Спасибо тебе, Вер, – благодарю со всей искренностью.

– За что?

– За все.

Я бы хотел сказать Вере‚ какая она классная. Но, кажется, в русском языке не хватает слов для этого. Поэтому я просто молчу.

– Тебе тоже спасибо, Тимур, – тихо говорит после паузы. – Правда, спасибо. Если бы не ты, то я бы не справилась с изменой Давида. Даже не знаю, что бы со мной было. Но точно ничего хорошего.

Я читаю в глазах Веры благодарность. И вдруг понимаю: мы были нужны друг другу. Все было правильно. Мы встретились в нужный период в наших жизнях. А теперь пришло время пойти своими дорогами.

– Я поговорил с Майей, написал ей сообщение, что уезжаю в США к своей семье. Извини, что так вышло с твоей дочкой.

– Ты не виноват, что понравился ей, – грустно улыбается.

– Вы не помирились?

– Помирились. На следующей неделе мы с Майей поедем на море. А пока она на даче, потому что там все ее друзья.

Одним камнем с души меньше.

– Я рад за вас. И, пожалуйста, не мучайся чувством вины перед дочкой, хорошо?

Вера кивает.

– Удачи тебе с Рэйчел. Ты правильно сделал, что решил вернуть семью. Надеюсь, у вас все получится.

Я молчу пару секунд, думая, говорить ли Вере что-нибудь про Давида. Решаю все же сказать:

– Знаешь, мне кажется, Давид хотел бы вернуть тебя.

Вера мотает головой.

– Нет, я не вернусь к нему.

– Уверена?

– Уверена. Я развелась с ним. Это навсегда.

– Но ты ведь любишь его до сих пор.

Я вижу, как Вере больно в этот момент. Уже жалею, что начал разговор, который причиняет ей боль. Меньше всего на свете я хочу, чтобы Вера страдала.

– Всё проходит. Пройдет и моя любовь к Давиду.

Наше время вышло. Пора уходить, пока в кафе не появился кто-нибудь из компании. Я хочу обнять Веру на прощание. Но не делаю этого. Встаю из-за стола, гляжу на нее пару мгновений.

– Будь счастлива, Вера. С Давидом или без него.

Она улыбается. Это улыбка сквозь слезы. Я запоминаю ее: светло-карие глаза, ровный нос, розовые губы, слегка вьющиеся мягкие волосы. Лицо Веры – такой красивой, сильной, самодостаточной женщины – навсегда останется в моей памяти.

– Будь счастлив, Тимур.

Обязательно буду.

Глава 49. Все исправить

Тимур

Сан-Франциско все еще раскален солнцем, хотя с того дня, как я прилетал на день рождения Эшли, прошел месяц. Сейчас начало сентября. Я запрыгиваю в такси и еду домой к Рэйчел. Понятия не имею, как она меня примет и чего вообще ждать. Я не предупреждал Рэйчел, что приеду. Но как бы то ни было, я намерен добиться ее.

Я долго стучу в дверь дома, а никто не открывает. Только минут через пять до меня доходит, что сейчас середина буднего дня: Рэйчел на работе, а Эшли в садике. Тогда я отыскиваю у себя в рюкзаке ключи и сам открываю дверь.

В доме тихо. Кое-где валяются детские игрушки, но в целом чисто. Я включаю кондиционер и прохожу в глубь дома. На кухне следы утреннего торопливого завтрака: у тостера хлебные крошки, а в раковине грязная посуда. В любимой кружке Рэйчел остатки кофе, а в маленькой пластмассовой кружке Эшли остатки какао.

У меня есть несколько часов до возвращения Рэйчел и Эшли. Поднимаюсь на второй этаж, чтобы отдохнуть с дороги перед их приходом. Хочу было войти в комнату для гостей, в которую прошлый раз меня поселила Рэйчел, но останавливаюсь, схватившись за дверную ручку. Разворачиваюсь и шагаю к нашей с Рэйчел спальне. Я не переступал ее порог, когда приезжал месяц назад.

Дверь приоткрыта, я захожу, и в нос сразу попадает запах Рэйч. Я вдыхаю его глубоко и прикрываю глаза от наслаждения. Так и стою как дурак. Потом оглядываюсь. Кровать заправлена, на стуле висит майка Рэйчел, на тумбе стакан воды. Моих следов здесь больше нет. Следов какого-то другого мужчины тоже.

Я подхожу к шкафу и открываю дверцу. Мои вещи, которые я не забрал, когда уезжал в Россию, по-прежнему висят на вешалках. Странно. Я думал, Рэйчел выбросит их. Потом я смотрю на ее одежду. Меня охватывает щемящее чувство тоски, когда вижу знакомые мне платья и брюки. А вот в этой юбке она была, когда мы познакомились семь лет назад.

Закрываю шкаф и выхожу из комнаты. Мне лучше отдохнуть после суток в самолетах. Я принимаю душ и ложусь в гостевой комнате. А просыпаюсь от громкого женского крика. Выбегаю в коридор и смотрю вниз со второго этажа.

– Алло, полиция? В моем доме кто-то есть. Дверь открыта, у входа чужие сумки. У меня ребенок...

– Рэйчел, это я, – громко говорю сверху.

Рэйч подпрыгивает от страха и роняет телефон. Из динамика доносится:

– Мэм, вы тут? Мэм, вы меня слышите?

– Папа!!!! – визжит от радости Эшли и бегом бросается ко мне на второй этаж.

Держась за сердце, Рэйчел поднимает с пола телефон:

– Простите, пожалуйста, вышла ошибка. Все в порядке, это отец моего ребенка. Извините, до свидания.

Я спускаюсь на первый этаж с Эшли на руках. Разъяренная Рэйчел смотрит на меня как на врага народа.

– Это что еще за шуточки? Ты теперь все время будешь заявляться без предупреждения? Я, блин, подумала, что в дом вломился грабитель!

Я прижимаю к себе дочку и целую в щеку. Она так выросла за месяц.

– Больше не буду.

– Я бы хотела, чтобы ты предупреждал заранее о своих визитах.

– Больше не будет визитов.

Эшли испуганно отстраняется от меня:

– Папочка, ты больше не будешь к нам приезжать?

– Правильнее будет сказать, что я больше не буду от вас уезжать. Я приехал к вам навсегда.

Эшли снова радостно визжит и с криком «Ура! Ура! Папа снова будет жить с нами!» обнимает меня. Рэйчел резко меняется в лице.

– Что? – оторопело спрашивает.

– Поговорим позднее, когда Эшли уснет?

Рэйчел быстро-быстро хлопает глазами. Я не могу понять: она просто удивлена или расстроена? В любом случае сейчас не время для таких разговоров. Эшли тянет меня на задний двор и просит покачать ее на качеле. Потом мы собираем крепость из конструктора, затем пазлы. В восемь часов садимся ужинать. В девять Рэйчел ведет Эшли купаться и укладывает ее спать.

Я сижу на кухне, когда уставшая за день Рэйчел спускается вниз. Она оглядывает стол и раковину.

– Спасибо, что убрал и помыл посуду.

– Не за что.

– Что это была за шутка про то, что ты приехал навсегда?

– Это была не шутка. Я правда приехал навсегда.

Рэйчел упирается спиной в столешницу. Я встаю со стула и подхожу к ней. Она отшатывается назад, на сколько может, но упирается затылком в верхние ящики кухонного гарнитура. Я кладу руки по бокам от нее и нависаю сверху.

– Рэйч, я так виноват перед тобой.

– Заткнись и проваливай.

Качаю головой.

– Я совершил ошибку. Пожалуйста, дай шанс все исправить.

– Что!? Ты спятил!?

– Нет, я серьезно. Скажи, что мне сделать.

– Ничего! Ты ничего не можешь сделать, чтобы я согласилась снова быть с тобой!

– Пожалуйста, послушай... – я смыкаю руки на ее талии и обнимаю, но Рэйчел вырывается и отталкивает меня от себя.

– Не смей прикасаться ко мне! Я тебе не разрешаю!

Она отходит на пару шагов. Тяжело дышит, раскраснелась.

– Я знаю, я придурок. Я бросил тебя. Даже не просто тебя, я бросил тебя одну с маленькой Эшли. Я знаю, как тебе было с ней тяжело одной и без помощи. Ты имеешь право ненавидеть меня. Но, пожалуйста, Рэйчел, дай мне шанс все исправить. Я правда очень этого хочу. Мне не хватает вас. Мне не хватает тебя, – я делаю акцент на последнем слове.

И вдруг понимаю: Рэйчел так редко слышала от меня слова любви. Я хоть раз признавался ей в чувствах? Мне кажется, нет. Я ни разу не сказал «Я тебя люблю» единственной девушке, которую когда-либо любил.

У нее дрожат губы и трясутся пальцы.

– Убирайся вон, – зловеще шепчет.

– Пожалуйста, прости мне мой отъезд.

Рэйчел начинает смеяться. Ее смех с нотками истерики, и это пугает меня.

– Думаешь, дело только в твоем отъезде?

– А в чем еще?

– Да во всем! Ты никогда не любил меня! Ты не женился на мне, когда я забеременела! Ты ни разу не предложил мне поехать в Россию! Ты никогда не хотел со мной настоящей семьи! Ты задержался рядом со мной только из-за Эшли! Если бы не она, ты бы давно меня бросил! Впрочем, ты все равно меня бросил, просто это произошло на несколько лет позднее, чем должно было!

Рэйчел вываливает на меня обвинение за обвинением. Я слушаю ее, опешив. Кое-что из ее слов для меня настоящее откровение. Рэйчел хотела побывать в России? Я первый раз об этом слышу.

– Знаешь, что, Тим? Катись к черту! Я больше не пророню из-за тебя ни одной слезинки. Ты просто не стоишь моих слез. Слышишь?

Я слышу. Но молчу.

– Просто скажи, пожалуйста, зачем ты был со мной столько лет? Я много об этом думала и не нашла ответа. Еще до рождения Эшли, зачем ты был со мной?

Сглатываю ком в горле.

– Знаешь, я сам всегда искал причины, почему я с тобой. Убеждал себя, что потому что ты красивая. Или потому, что у нас классный секс. Или потому, что ты вкусно готовишь. Или потому, что ты не пилишь мне мозг... Много причин придумывал. Когда родилась Эшли, конечно, главной причиной я назвал общего ребенка. Говорил себе, что я с тобой, потому что у нас дочь.

Рэйчел горько хмыкает и кивает головой, мол, так я и знала.

– Но на самом деле причина всегда была только одна, – продолжаю. – Я отрицал ее. Я пытался сбежать от нее. Но ничего не вышло. Есть только одна причина, почему я был с тобой столько лет.

– И какая же?

– Я любил тебя.

Кажется, Рэйчел смотрит на меня еще более ненавидящим взглядом.

– Какая мерзкая ложь.

– Это не ложь. Это правда. Я любил тебя, Рэйчел. И люблю до сих пор.

Она похожа на вулкан, который вот-вот взорвется. Медленно втягивает носом воздух и так же медленно выдыхает. Внутри Рэйчел бушует буря, которую она изо всех сил старается сдержать.

– Знаешь, я никогда не хотел семью, – говорю чуть дрогнувшим голосом. – У меня не было хорошего примера семьи перед глазами. Я думал, что семья – это боль и страдания. Я никогда никому не рассказывал правду, даже тебе, но мои родители не погибли в автокатастрофе. Я лгал.

Рэйч слегка удивленно ведет аккуратными бровями. Я всегда старался избегать разговоров о моих родителях, но если люди спрашивали в лоб, то врал, что они разбились в аварии.

– Мой отец убил мою мать, – глаза Рэйчел испуганно расширяются, и она пятится назад. – Мне было два с половиной года, и я помню это. Он был пьян и сильно ударил ее. Падая, мама ударилась головой об угол кухонного шкафа. Позднее она скончалась в больнице, а отца посадили, и в тюрьме он умер. Когда я достаточно вырос, чтобы осмыслить это, я решил для себя, что у меня никогда не будет семьи. Я следовал этому решению, когда встретил тебя и полюбил. Я следовал этому решению, когда родилась Эшли. А когда я понял, что меня затягивает в семью, я решил разорвать это и уехать в Россию. И только там я понял, что единственное место в мире, где я хочу находиться, – рядом с вами. Я придурок. Я совершил огромную ошибку. Я обидел тебя. Но я так сильно люблю тебя, Рэйчел. И если у тебя еще осталась хоть капля чувств ко мне, дай мне шанс, прошу тебя.

Рэйчел стоит неподвижно и смотрит на меня. По ее лицу катятся слезы. Я осторожно подхожу к ней и с опаской обнимаю. Скольжу руками по талии, обхватываю спину. Делаю это максимально осторожно, Рэйчел может оттолкнуть меня в любой момент. Ее тело как камень. Напряжена каждая мышца. Я опускаюсь носом в ее волосы и делаю небольшой вдох. Рэйчел не реагирует на мои прикосновения и объятия. Я чуть смелею и беру ее в руки крепче.

Боже, как же мне этого не хватало. Просто обнимать ее. Просто быть рядом. Просто дышать ее запахом.

– Я так сильно люблю тебя, – шепчу на ухо.

Я признаюсь не только Рэйчел, но и себе. Я люблю ее. Люблю эту девушку, которую случайно встретил семь лет назад в баре. Изо всех сил стараясь не быть, как мой отец, изо всех сил стараясь не причинить Рэйчел боли, я принес ей этой боли целый океан. Когда долго и упорно от чего-то бежишь, именно к этому и прибегаешь.

– Я не знаю, что сказать тебе, Тим, – хрипло шепчет. – Ты опоздал с этими признаниями на несколько лет.

– Если у тебя еще осталась хоть капля чувств ко мне, позволь мне все исправить. Я знаю, все началось гораздо раньше моего отъезда. Все началось, когда ты забеременела, а я не сделал тебе предложение. Я хочу исправить это прямо сейчас. Ты выйдешь за меня замуж, Рэйчел?