Текст книги "Снежная история (СИ)"

Автор книги: HelenRad

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Надеюсь, ты его не сломал? – не сдержался Люциус.

– Нет, что ты, он такой красивый. И я ничего не ломаю, правда.

– Неужели?

– Они сами… во время воздушного боя.

Люциус прикрыл глаза. Коллекционные экземпляры ему было безумно жаль, но наказывать за них сына не поднималась рука. Наверное, он не самый лучший отец, раз так пренебрегает собственным долгом, перекладывая тяготы воспитания на хрупкие женские плечи. Но по-другому он просто не мог.

– Давай договоримся, что ты больше не будешь устраивать боёв, а я ничего не скажу Нарциссе.

– Давай!

Драко пожал ему руку, состроив такую серьёзную мордашку, что Люциус не удержался и разрешил ему трогать свои коллекционные экземпляры «одним пальцем».

__________

* Morituri te salutant – На латыни эта фраза известна как «Ave, Caesar, morituri te salutant» – Славься, Цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя.

***

Наверняка у Мосли или Риддла были свои информаторы, потому что сопровождать шествие пригнали около десяти тысяч полицейских, чуть меньше половины из которых были конными. Несмотря на шутки и громкие выкрики молодёжи из БСФ атмосфера неумолимо накалялась. Люциусу даже чудились вспышки молний, хотя, не исключено, что так выглядели проклятья встречающих. Он не сомневался, что в Ист-Энде их демонстрации будут не рады, но действительность превзошла все ожидания.

Активистов БСФ набралось около трёх тысяч человек, и пока они строились в колонны, разбирая транспаранты и трещотки, полицейские смыкали вокруг демонстрантов плотное кольцо. С одной стороны, это давало гарантии защиты, а с другой – незаметно улизнуть больше не представлялось возможным, а на перекрёстке с Кристиан-стрит отчётливо просматривалась баррикада, за которой стояло множество решительно настроенных людей. Люциусу казалось, что их там в несколько десятков, а то и сотен раз больше.

Трусом Люциус себя никогда не считал. Он умел и даже любил рисковать, но для этого ему была нужна цель. Сейчас же он был слишком растерян, чтобы желать драки. Да и ради чего ему драться? За удовольствие пройтись по району, где никогда бы не хотел жить? Он отлично понимал местных жителей, которые защищали своё, а то, что это были отнюдь не туземцы из отсталых колоний, лишь добавляло абсурда происходящему. Люциус твёрдо знал, что гражданская война – самое страшное, что может случиться с государством, а именно её сейчас и провоцировали.

Он отыскал взглядом Риддла. Тот стоял рядом с Мосли и, словно почувствовав интерес, обернулся и ободряюще подмигнул Люциусу. Именно в этот момент грянули литавры, и духовой оркестр заиграл бравурный марш. Колонна пришла в движение.

Град камней полицейские приняли на себя, но и демонстрантам тоже досталось. Теперь уже музыку заглушал общий ор. Колонна медленно переползала на ту сторону баррикады. Кроме камней в демонстрантов летели гнилые овощи и тухлые яйца, а из окон и с балконов визжащие, как фурии, женщины обливали всех помоями и нечистотами. Некоторые полицейские пытались вломиться в дома, но те явно готовились к осаде: двери и нижние этажи были заколочены досками.

Оркестр больше не играл, потому что музыканты оказались удобными мишенями и сочли за лучшее побросать инструменты и смешаться с толпой. Люциус слышал стоны и крики раненых, проклиная себя за то, что ввязался в эту авантюру. Знал ведь, знал! Небольшой камень попал ему в плечо, и рукой теперь было больно шевелить, но зато на место апатии пришла злость. Люциус с рычанием бросился на атакующих, которые уже смяли полицейский кордон и смешались с демонстрантами.

Он ещё успел порадоваться своей предусмотрительности, что не стал надевать полагавшуюся случаю форму – так он вызывал меньше агрессии у нападающих, а свои знали его в лицо. Люциус считал, что умеет драться, выигрывая раунды в товарищеских боях в боксе, но здесь был явно не тот случай, да и совсем не спорт. Бокс явно проигрывал камням и палкам, и Люциус подхватил оторванную от какого-то окна доску. Дело уже пошло на лад, а потом он вдруг ощутил удар по голове, и по лицу что-то потекло. Пытаясь стереть заливающую глаза жидкость, он уставился на свои руки, понимая, что они в крови. Подлый удар в спину свалил его на землю, и Люциус ощутил покой среди дурацкой суеты. Стало вдруг так хорошо, что он на минуту закрыл глаза…

Сознание возвращалось обрывками. Люциус понимал, что лежит на полу, а какая-то женщина прикладывает к его лбу холодный и мокрый платок, уговаривая потерпеть. От густого запаха потных тел и грязной одежды затошнило, и Люциус едва не захлебнулся собственной рвотой. Помогла опять женщина, ловко перевернув его на бок. Кто-то приложил к губам фляжку с водой, и, сделав пару глотков, Люциус вновь провалился в спасительное забытье.

Когда Люциус очнулся в следующий раз, то с ужасом понял – мало того, что он очутился в тюрьме, так ещё и в компании противников, которые из-за отсутствия формы приняли его за своего. Что он там говорил про удачу? Редкая стерва!

– Сейчас начнут допрашивать. Главное – ни в чём не сознавайся! Понял?

Люциус вяло кивнул, одновременно желая сдохнуть и оказаться как можно дальше от этого места. Голова болела так сильно, что мысли представлялись свинцовыми шариками, бьющимися по черепу изнутри и стремящимися выкатиться через глазницы.

Встать Люциусу помог тот парень, который предупреждал о допросе и учил не сознаваться. Держась за стену, Люциус доковылял до решётки, обозначая готовность к допросу, на который его поволокли полицейские, брезгливо морщащие носы.

– Имя?

– Люциус Абраксас Малфой.

Следователь загоготал и взглянул на напарника, который вёл протокол.

– Здорово, видать, его шандарахнуло, Лейн, не пиши пока, – он снова взглянул на Люциуса и показал ему средний палец. – Сколько пальцев?

– Один.

– Вот и умница. А теперь назови своё имя.

– Люциус Абраксас Малфой.

– Ты меня не понял. Назови своё имя.

Люциус, действительно, не понимал, чего от него требуется, но так же медленно, как и следователь, сказал:

– Это моё имя.

– Ты снова не понял. Если ты будешь врать, то вместо меня с тобой будет разговаривать злой полицейский, и тебе это точно не понравится.

– Я не вру.

– Может, и правда, не врёт? – подал голос Лейн. – Про такого вроде бы спрашивали… там.

Писарь поднял взгляд наверх, и следователь задумчиво поскрёб шею, глядя на Люциуса:

– Ты же знаешь, что с тобой будет, если ты соврал?

– Я не вру.

– Лейн, ты уверен, что такой был в списках?

– Да вот… смотрю… пусть повторит имя.

– Люциус Абраксас Малфой.

– Да, есть такой. С пометкой «немедленно доставить».

– Не повезло тебе, Люциус Абраксас Малфой, – усмехнулся следователь. – Или повезло. Как посмотреть. Умыть бы тебя, но некому, все заняты делом. Поэтому пойдёшь так.

Люциусу было плевать. Он хотел лишь выбраться из этого отвратительного места и очутиться дома. То, что он оказался в каком-то «списке», здорово выручило – по крайней мере, его не проволокли по коридору, а позволили дойти. Правда, держась за стену.

Теперь он оказался в кабинете старшего офицера, который несколько раз переспросил его имя, адрес и уточнил степень знакомства с Риддлом. Очевидно, Люциус угадал с ответами, а может, помогла фотография, с которой офицер придирчиво его сличил, после чего позволил умыться и объявил:

– Против вас не выдвинуто никаких обвинений, поэтому вы свободны. Сейчас я выпишу вам пропуск, и можете идти.

– Куда? – Люциус плохо соображал.

– Домой, голубчик. И мой вам совет – не играйте больше в эти игры. Это не для вас.

Нужно было, наверное, пригласить врача, но лишний раз унижаться не хотелось. Люциус смиренно дождался, пока ему выпишут пропуск, поставил подпись там, где указали, и вышел на улицу, где лил промозглый дождь. Черный кэб «Остин» остановился сразу же и за довольно скромное вознаграждение довёз Люциуса до дома.

С водителем расплатился Добби, а Люциус счастливо прикрыл глаза, вдыхая родной запах. Заплаканная Нарцисса бросилась навстречу, и это было последнее запомнившееся событие этого дня. Дома Люциус мог позволить себе быть слабым.

Несколько дней Люциус провёл в постели, с удовольствием принимая заботу и знаки внимания. Доктор Сметвик определил у него сотрясение мозга в сочетании с нервным истощением и настоятельно рекомендовал отдых и микстуры собственного изобретения. И лично ставил своему пациенту пиявки, целебная слюна которых, по его глубокому убеждению, должна была помочь удалить гематому, возникшую от удара по голове. Люциус отменил все встречи и никого не принимал, наслаждаясь неожиданным отпуском. Теперь у него не осталось ни капли сомнений в том, что с членством в БСФ пора заканчивать, оставалось только разработать план действий и следовать ему до конца. Победного, разумеется. Отыскать Томми теперь стало делом жизни и смерти.

– Дорогой, Беллатрикс приехала в Лондон на неделю. Ты же не будешь против, если она остановится у нас?

Сестру Нарциссы Люциус недолюбливал – суфражистка и бунтарка, она вызывала у него тревогу и массу опасений. Почему-то казалось, что общение с ней очень вредно – милая супруга вполне могла заразиться этими взглядами, что разрушило бы не только семейную гармонию, но и весь их хрупкий мир. Однако кровь – не вода.

– Разумеется, не против.

Нарцисса поцеловала его в лоб и пообещала, что её сестрица будет паинькой, вызвав здоровый смех. Такие вольности они позволяли себе только в спальне.

– Люци, Драко очень хочет тебя навестить, что мне ему ответить?

То ли благодаря чудо-микстурам Сметвика, то ли из-за полноценного отдыха, но головная боль уже почти прошла, и Люциус понял, что очень соскучился по сыну.

– Конечно, приводи. Я как раз собирался вставать.

– Разве тебе ещё не рано?

– Думаю, в самый раз. К тому же необходимо разобрать корреспонденцию.

– Будь осторожнее, милый. Не напрягайся.

Люциус взял Нарциссу за руку и поцеловал её прохладные пальцы.

– Слушаюсь, мой скуадрон лидер.

Люциус поднялся с постели, чувствуя себя отдохнувшим и почти здоровым. Он облачился в домашний халат и даже повязал на шею тонкий шарф, скрывая зудящие следы укусов пиявок – ребёнку совершенно не обязательно такое видеть. Теперь можно и покинуть спальню.

В кабинете Добби растопил камин, и Люциус долго смотрел на огонь, радуясь, что всё по-прежнему. Писем оказалось очень много, но он прочитал их все, хотя ответил только Риддлу – его точно не стоило игнорировать слишком долго.

– Папочка!

Драко нерешительно топтался на пороге, словно решая, бежать навстречу или чинно войти в кабинет и сесть в кресло. Люциус разрешил его сомнения, раскинув в стороны руки. Сын оценил это поощрение и забрался к нему на колени, прижимаясь так, будто хотел навсегда прилипнуть. Он тихонько всхлипнул и спросил:

– Папочка, ты же не умрёшь, правда?!

– Конечно, нет! Как тебе такое в голову пришло?

Драко сильнее прижался к нему и едва слышно прошептал в шею:

– Я подслушивал… мама спрашивала у доктора.

– Вот потому-то подслушивать и нехорошо, – назидательно сказал Люциус. – Очень велика вероятность, что всё будет понято не так.

Он чуть было не добавил, что умение оценивать важность полученных таким образом сведений приходит с годами, но вовремя прикусил язык. О некоторых вещах детям не стоит узнавать в столь нежном возрасте.

Успокоенный Драко слез с колен и важно обошёл кабинет, задержавшись возле витрины с коллекцией авиамоделей.

– Я буду летчиком, – заявил он, с восторгом рассматривая хрупкие экспонаты. – Только лётчиком, больше никем не хочу.

– Какие твои годы, – улыбнулся Люциус. – Ты ещё можешь много раз передумать.

Так всегда говорил его отец, и раньше даже и в голову не приходило усомниться в его словах. Но сейчас авиация показалась прекрасным выходом из ситуации: завербоваться в Королевские ВВС и забыть это партийное сумасшествие, как страшный сон. Только вот теперь репутация Люциуса была слегка подмочена пребыванием в полицейском участке, откуда его вытащил именно Риддл, если судить по его письму и вопросам следователя. И Риддл мог дать ход этому делу, поэтому поиски его «племянника» становились насущной необходимостью.

Невзирая на все тревоги и грандиозные планы, спал Люциус хорошо, а когда вышел к завтраку, то с лёгким раздражением отметил сидящую за столом Беллатрикс. Она коротко остригла свои роскошные волосы и даже стала казаться моложе Нарциссы. А ещё она была в тонком комбинезоне, слишком похожем на лётный, чтобы это оказалось простым совпадением. Ни Нарциссы, ни Драко поблизости не было, но уходить было невежливо.

– Доброго утра, Люциус. Как здоровье? – Беллатрикс всегда пренебрегала приличиями и этикетом, начиная разговор, когда ей вздумается.

– Спасибо, всё хорошо. А вы в Лондон по делу?

– Разумеется, по делу, – фыркнула та. – В июле изменилась структура Королевских ВВС, и были созданы три командования: Бомбардировочное, Истребительное и Учебное, но сейчас речь идёт о дальнейшей реконструкции с созданием командования Вспомогательных частей.

– Всё это познавательно, но как это относится к вам, Беллатрикс?

– Полин Гауэр пригласили в штаб для ведения переговоров о создании женского подразделения, а мы с Лили Поттер приехали её поддержать. На случай, если возникнет вопрос о наших возможностях.

– Постойте, Беллатрикс, о каких возможностях вы говорите? Нарцисса рассказывала о вашем желании летать…

– Ха! Малышка Нарси никогда не вникала в суть дела. Мы летаем уже второй год и научились многому. И если всё пойдёт, как задумано, то уже в следующем году…

– Нарцисса прекрасно разбирается в том, что ей интересно, – не сдержался Люциус.

– Ну да, ну да. Священные три «ка» – киндер, кюхе, кирхе, – пренебрежительно фыркнула Беллатрикс. – Только мы с вами не в Германии с их «новым порядком». У наших политиков есть здравый смысл.

С этим Люциус мог бы поспорить, но не видел резона. Он хорошо знал людей, подобных свояченице – переубедить их могло только чудо. Да и то не всякое.

– Доброго утра! – появление Нарциссы и вовсе исключило возможность спора. – Люци, милый, разве вам не рано вставать?

Краем глаза Люциус заметил скорченную Беллатрикс кислую физиономию. Что бы она понимала! Так или иначе, завтрак прошёл в очень миролюбивой обстановке.

Больше прохлаждаться в постели Люциус не собирался, поэтому ближе к полудню закрылся в кабинете, вдумчиво отвечая на письма и гадая, к кому обратиться, чтобы пробраться в архив Королевских ВВС так, чтобы сохранить этот визит в тайне. Обед ему подали в кабинет, но к ужину он всё-таки вышел, чтобы провести вечер в кругу семьи.

Он сидел в любимом кресле около камина, смакуя привезённый из Франции коньяк, Нарцисса и Беллатрикс перемывали косточки общим знакомым, а Драко задумчиво катал по журнальному столику модель «Спитфайра», подаренную доброй тётушкой. Модель была не такая детальная, как в коллекции Люциуса, но сын не привередничал. Семейную идиллию прервало появление встревоженного Добби:

– Сэр Люциус… хозяин…

– Что случилось?

– Там… гость.

– Я никого не принимаю, – нахмурился Люциус. – Скажи, что я болен, и вообще…

– Именно поэтому я и позволил себе быть настойчивым, – дверь открылась чуть шире, и на пороге появился Риддл. – Я получил ваше письмо, мистер Малфой, но всё ещё хочу убедиться в том, что с вами всё в порядке.

Люциус считал себя человеком сдержанным и хладнокровным, и всё-таки выступить в роли приветливого хозяина стоило ему многих усилий. Больше всего хотелось заявить Риддлу о своём выходе из БСФ и выставить его вон из своего дома, но наживать себе такого противника было крайне опасно.

– Рад вас видеть, мистер Риддл, – улыбнулся Люциус. – К сожалению, не могу принять вас, как должно.

– Я пришёл лишь затем, чтобы лично выразить сочувствие.

– Потому что лично втянули его в это мутное дельце?

Разумеется, Беллатрикс не могла промолчать! Она дерзко разглядывала Риддла, развалившись в кресле, как не подобало леди, и покачивала ногой. Люциус стиснул зубы.

– Вы ошибаетесь, мисс… – Риддл театрально выдержал паузу.

– Блэк, – представилась Беллатрикс. – Друзьям позволительно называть меня Бель, но вам будет проще обращаться ко мне «мисс Блэк».

Люциус не любил свояченицу, но за такое был готов её расцеловать, несмотря на то, что они с Риддлом словно устроили состязание за титул самого дурно воспитанного гостя. Нарцисса делала вид, что всё в порядке, Драко таких мелочей не замечал, увлечённый игрой, поэтому Люциус просто прикрыл глаза с самым скорбным выражением лица. В конце концов, раненым положен отдых.

Но насладиться склокой не удалось – Риддл перевёл разговор на произошедшее на том дурацком шествии в то время, когда Люциус уже был в беспамятстве. Ещё бы! Спорить с Беллатрикс – это совсем не то, что поощрять на безумие зависимых идиотов. Оказалось, что митингующих отозвал сам Мосли, когда стало понятно, кто проигрывает в этой бойне. А ещё после этого многие участники акции открыто выразили своё недовольство партийной политикой.

Люциус сделал вид, что не понял вопрос, который ощутимо повис в воздухе, создавая напряжение: «С кем ты?» Время отвечать ещё не пришло, да и признаваться в том, что ничто так не прочищает мозги, как дубовая доска, было рановато. Урок Люциус усвоил на «отлично». Чтобы разговаривать с Риддлом на понятном ему языке, в руках при этом надо было держать досье на «племянника». А лучше ещё и пистолет. Хотя, конечно, Люциус рассчитывал расстаться мирно, как, к примеру, в этот вечер, когда Риддл ушёл с улыбкой, хоть и совершенно недовольный. Всё-таки присутствие женщин нельзя недооценивать.

Время начинало ускоряться, и Люциус совершенно не хотел его терять, а значит, пришла пора воплощения плана. В архиве Королевских ВВС работали люди, которым наверняка ничто человеческое не было чуждо, вот только как узнать, на какую кнопку нажимать? И как скрыть ото всех свой интерес к работникам архива? Проще всего было обратиться к старым знакомым по авиастанции. Люциус разослал письма всем, кого вспомнил, и третий ответ оказался именно таким, о каком он мечтал. Уолден Макнейр был откровенно бездарен в небе, зато нашёл дорогу в штаб Берегового Командования и был готов ответить на некоторые вопросы при частной встрече. Ради такого Люциус пригласил его в модный французский ресторан, помня, что Макнейр всегда был не дурак поесть и выпить.

За бокалом хорошего бренди прошлое приобретало налёт романтики и казалось невероятно прекрасным.

– А помнишь Филча? – раскрасневшийся Макнейр попытался изящно добыть устрицу из раковины. – Его ещё Дамблдор взял в свою школу завхозом.

Филча Люциус не помнил, но упоминание Дамблдора не могло оставить его равнодушным.

– А Дамблдор в школе так и окопался?

– Если бы! В штабе консультантом подвизался, и Филча явно приткнул туда не просто так.

– В штаб?

– В архив. Бумажки перебирать. Этот старый крыс в благодарность наверняка информацией делится.

– Пф-ф! Да кому она интересна?!

– Не скажи!

Макнейр, наконец, победил устрицу и запил её хорошим глотком бренди. Люциуса передёрнуло.

– Уолден, какая информация может быть в том архиве?

– Секретная! – Макнейр важно поднял вверх толстый палец, но, заметив на нём соус, быстро облизал. – Зря, что ли, болтали про делишки Дамблдора с Гриндевальдом? Я уверен, что если копнуть, то наш великий педагог и идеолог окажется немецким шпионом.

– Ну, ты загнул!

– А чего? Я вот поделился своими мыслями на самом верху, – он многозначительно поднял взгляд. – Даже рапорт написал.

– И что?

– Херня! – Макнейр досадливо махнул рукой. – Меня же потом ткнули носом в нарушение инструкции. Вот дождутся…

– Нельзя это дело так оставлять.

– Нельзя, ясен пень! Но как?!

– А что, если этого Филча прощупать? С пристрастием?

– Ты его рожу видел? Жопа, я уверен, ещё страшнее.

Люциус совсем забыл, что Макнейр всегда всё понимал слишком буквально.

– Уолден, нет… я в смысле – организовать ему проверку. В частном порядке.

– А, ты об этом! Отличная мысль!

Мысль Макнейр запил бренди и уставился на Люциуса, демонстрируя всяческий интерес.

– Ты, допустим, можешь попытаться сам у него что-нибудь узнать.

– Я не могу.

– Почему?

– Времени нет, да и Филч не станет со мной разговаривать. Мы в контрах.

– Но упускать такое нельзя, – вздохнул Люциус.

– Точно нельзя, – пригорюнился Макнейр.

Люциус заговорил на совершенно нейтральную тему о возможности войны с Германией, и всё это время Макнейр что-то напряжённо обдумывал, чтобы потом перебить:

– Я понял!

– Что именно?

– Ты сможешь вывести Филча на чистую воду! – торжественно объявил Макнейр.

– Я? – удивился Люциус.

– Конечно, ты! Ты ведь прирождённый дипломат и так умеешь разговаривать с людьми, что те рассказывают всю подноготную.

– Когда такое было?

– Неважно! Соглашайся, а? И тебе в случае чего слава, и Британии польза… да и с Дамблдором, я помню, у тебя какие-то проблемы были. Заодно и отомстишь!

Макнейр так ловко складывал в кучу противоречивые мотивы, что Люциус изумился, но позволил себя уговорить.

– Исключительно ради величия Британии.

– Ну, за Британию! – поддержал его Макнейр, поднимая бокал.

На прощанье они заверили друг друга в собственной лояльности и разошлись по домам в приподнятом настроении. Единственное, чего опасался Люциус, что наутро Макнейр не вспомнит о договорённостях. Но нет! Тот был бодр, свеж и очень активен. Он лично встретил Люциуса у проходной и прежде, чем «отпустить на дело», сообщил, что всю ночь думал и решил, что им стоит разработать легенду.

Они немного посовещались и договорились, что Люциус мог прийти в центральный штаб Королевских ВВС для того, чтобы предложить свои услуги и узнать условия контракта. А попутно посетить архив, чтобы попытаться отыскать своё личное дело, якобы заведённое шесть или семь лет назад.

Люциус уверенно шёл по коридорам здания штаба, направляясь в канцелярию, через которую можно было попасть в архив. Только теперь он отчётливо понял, что на обольщение Филча у него будет всего одна попытка, поэтому действовать надо осторожно, и при этом не промахнуться. Но как расположить к себе мизантропа, если о нём толком ничего не знаешь? Люциус ругал себя за то, что пошёл на поводу у Макнейра, который совершенно не разбирался в человеческой психологии и работе с информацией. Всё-то у него было просто.

Люциус замедлил шаг, пытаясь разобраться, что за отношения связывают Филча и Дамблдора, и насколько бывший завхоз и нынешний архивариус любит деньги. Впрочем, Люциус уже давно понял, что гораздо перспективнее играть на человеческих слабостях или пороках. Но проще всего работать с людьми, захваченными какой-то идеей. Сейчас ему предстояло импровизировать.

Филч сидел за узким столом и переписывал какие-то карточки, похожие на каталожные. Строго взглянув на вошедшего Люциуса, он важно заправил за ухо жидкую прядь пегих волос и прищурился:

– Что вам угодно?

Было совершенно очевидно, что он не узнал Люциуса, как, впрочем, и Люциус его. Лицо вроде бы знакомое, а вот где видел, не вспомнить. Наверное, это было хорошо.

– Мне нужно найти личное дело примерно семилетней давности, и кроме вас мне не поможет никто.

Филч явно не привык к открытой лести, потому и его попытка улыбнуться вышла нервной, а на впалых щеках выступили бурые пятна. Если бы Люциус не хотел расположить к себе бывшего завхоза, то он бы непременно продолжил его смущать – очень уж забавным выходило зрелище. Но не сейчас. Филча необходимо было разговорить так, чтобы он потерял бдительность и позволил Люциусу самому покопаться в архиве.

– Давайте я вам помогу!

Люциус преодолел первый барьер – стойку для посетителей – и подхватил тяжёлый ящик, грозивший раздавить архивариуса.

– Не положено! – просипел тот, пытаясь отбиться от помощи.

– Вам положен напарник. А может, и не один.

– Вы это начальству моему скажите, – ворчливо отозвался заметно подобревший Филч. – Оно считает, что я прекрасно справляюсь.

– Ни минуты не сомневаюсь, но чего вам это стоит?!

Это явно была больная тема, потому что за следующие четверть часа Люциус узнал о тонкостях перебирания бумажек столько нового, сколько не рассчитывал узнать и за всю жизнь. Оказывается, Филч разработал картотеку личных дел, раскладывая те по годам выпуска и по школам, одновременно занося все фамилии служащих по алфавиту в амбарную книгу и указывая шифром место хранения.

– Гениально! – откровенно восхитился Люциус. – И всё это вы сортируете по годам выпуска?

– Да, – зарделся Филч. – У нас ведь единый архив. И мне кажется, что дела должны храниться в порядке, так сказать, истории. Ведь всё равно их копии кочуют по частям, где наши мальчики служат.

– Вам стоит гордиться своей работой.

– Разумеется. Вы не представляете, что здесь творилось, пока меня не было, – приосанился Филч. – Хаос! Настоящий хаос здесь был, вот что я вам скажу!

– Зато сейчас даже взглянуть приятно.

– И это я ещё не всё сделал.

Люциус пытался уверить Филча, что совершенству нет предела, а сам в это время выискивал взглядом ящики с цифрами «1935». Таких оказалось два, что здорово облегчало дело, только вот как до них добраться?

– Я бы счёл за честь помочь вам.

– Не положено, – вздохнул Филч.

И вот с какой стороны к такому подбираться? А Филч продолжал удивлять:

– Мистер Малфой, вы бы уже сказали, что вам нужно, а то мне как-то неловко, вы ж занятой человек… я вроде бы тоже.

– Не думал, что вы меня узнаете, – откровенно удивился Люциус. – Мы никогда с вами не общались, а если и виделись, то только издалека.

– Вас сложно не узнать, – усмехнулся Филч, гордый своей проницательностью. – И я по-прежнему не понимаю ваших целей.

– Это даже очень хорошо, что вы меня узнали, одной проблемой меньше.

– Какой же? – Филч вытянул шею, прислушиваясь.

– Нельзя нарушать конспирацию, – одними губами прошептал Люциус. – Я представляю здесь интересы Британии. Готовы ли вы оказать небольшую услугу Отечеству и Короне?

– Да! – так же тихо ответил Филч. – Британия превыше всего.

С этой минуты архивариуса-завхоза будто подменили. Он расправил плечи, вытянул шею, становясь похожим на старого уличного кота, приметившего блюдечко сливок. Даже взгляд у него загорелся жаждой деятельности. Люциус побоялся спугнуть этот настрой и, отлично понимая, чем опасны малейшие несовпадения взглядов на политику, стал тщательнее подбирать слова.

– Дело в том, что мне предложили создать и возглавить небольшую разведгруппу в составе Берегового командования. Пилотов мне предложили набрать из тех, кто получил «крылья» год назад, а я никого не знаю, вот и хотел, если можно так сказать, познакомиться с потенциальными коллегами. Вы мне поможете?

– Не положено, – снова вздохнул Филч. – Я бы с радостью, но без приказа…

Люциус тоже вздохнул. Аргументов в свою пользу у него не было, но зато имелась возможность проверить способность Филча к состраданию и сыграть на обнаруженном патриотизме.

– Кто бы отдал такой приказ? Мы с вами в армии, где приказы не обсуждаются. Я должен буду вести разведку над вражеской территорией. И я даже не представляю, как идти на такое с горсткой людей, о которых буду знать только то, что те сами расскажут.

– Но вы же ознакомитесь с их личными делами!

– Ознакомлюсь, вы правы, – Люциус ещё раз вздохнул. – Только я всё время буду знать, что где-то в ящиках лежали личные дела тех, кто гораздо лучше подходил для этой работы, чем те ребята, которым суждено этим заниматься волею случая. А ведь от таких мелочей зависит жизнь, и не только моя. И мне придётся ею рисковать. Неоднократно. И ведь нет никаких гарантий, что согласятся самые достойные.

Спич произвёл нужное впечатление, и почтенный архивариус, воровато оглядевшись по сторонам, выдохнул.

– Только под моим контролем! Чтобы ни одна бумажка не пропала.

Люциус был готов принести даже самую страшную клятву, лишь бы добраться до вожделенных ящиков – от цели его отделяло каких-то два шага. Филч благосклонно разрешил ему самому спустить ящики и уселся напротив, зорко поглядывая, как Люциус достаёт первое дело. Чтобы не вызвать подозрений, пришлось выписывать на лист бумаги некоторые фамилии выпускников авиашкол, как-то объясняя свой интерес. Через некоторое время Люциус вдруг понял, что если его что и отвращает от службы в Королевских ВВС, то это как раз личное дело. Знать, что кто угодно, соврав для приличия, может узнать подробности его частной жизни, казалось отвратительным. Впрочем, это можно было счесть своеобразной платой за выход из БСФ. И не самой большой.

То, что в первом ящике не оказалось дела племянника Риддла, лишь подстегнуло азарт поиска, и вскоре Люциус был вознаграждён. С фотографии на него смотрел «Томми». Не Томми, конечно, а Рейнард Мальсибер, одна тысяча девятьсот тринадцатого года рождения, незаконнорожденный. Люциус объяснил Филчу, что человек, не обременённый семьёй, будет готов к подвигу намного охотнее, и записал название приюта, в который попросит наведаться грамотного человека. За очень щедрое вознаграждение, разумеется.

Цель была достигнута, но Люциус не спешил убирать дела. С одной стороны, Филч не должен ничего заподозрить, а с другой – было любопытно узнать, кого «Томми» предпочёл Риддлу. Люциус не только с интересом разглядывал фотографии сокурсников Мальсибера, но и изучал их личные дела. Сначала он заподозрил Поттера, который не так давно отправился служить во Францию вместе с Блэком, но женитьба не оставляла никакого шанса этому предположению. Братья Лейстранджи тоже отпадали, как участники нескольких скандалов с какими-то девицами. Петтигрю и Люпин не вызвали ни капли интереса Люциуса, поэтому он внимательнее вгляделся в фотографию некоего Северуса Снейпа.

– Он вам подходит, мистер Малфой?

Люциус так увлёкся, что совершенно забыл о присутствии Филча.

– Я просто задумался.

Он невозмутимо отложил в сторону личное дело этого Снейпа – привлекать к нему лишнее внимание Люциус не собирался, а всё, что надо, можно узнать из других источников. Хотя, конечно, за это придётся заплатить, но в таком деле мелочиться не стоило. Интересно, а знал ли этот мальчик, кому переходит дорогу? Или именно поэтому они расстались с Мальсибером? В пользу их возможного романа говорило и то, что в авиакрыло они распределялись вместе, и наверняка жили в одной комнате.

Люциус позволил Филчу прочитать фамилии тех, кого он «отобрал» для своего отряда, не сомневаясь, что тот всех запомнит. Точно так же, как Люциус запомнил две фамилии – Мальсибер и Снейп. Именно их имена с датами и местом рождения он и написал проверенному человеку с просьбой собрать подробное досье на каждого. К письму он приложил чек с более чем щедрым авансом. Теперь оставалось только ждать.

Чтобы не тратить время даром, Люциус наведался на авиастанцию, где начиналась история его самой первой и самой волшебной любви к небу. Он был сильно удивлён, когда увидел по-настоящему волшебные превращения. Это касалось и заново отстроенных ангаров и, конечно же, авиапарка, в котором «Тайгеры» теперь были представлены всего несколькими машинами. Их заменили «Фьюри» и «Одэксы», от взгляда на которые перехватило дух, а желание взлететь стало почти невыносимым.