Текст книги "I wish you would just be real with me (СИ)"

Автор книги: Гессада

сообщить о нарушении

Текущая страница: 25 (всего у книги 29 страниц)

Настойчивый звонок в дверь снова вынуждает вставать, ну кому это нужно, двигаться – это так сложно… Открываю дверь и понимаю, что момент схождения с ума я всё же почувствую. Ибо вот он. - Привет, милая. Рада меня видеть?.. * Нитевидный пульс (pulsus filliformis) — едва ощутимый, с трудом определяющийся пальпаторно; наблюдается, например, при шоке, острой сердечной недостаточности. ========== Часть сорок вторая, Как упал ты с неба, денница, сын зари! ========== Like hate and love World's apart This fatal love was like poison right from the start The Rasmus and Anette Olzon – October and April Как любовь и ненависть, Как небо и земля, Эта роковая любовь была ядом с самого начала… The Rasmus and Anette Olzon - Октябрь и Апрель У меня всегда была отличная память на лица… а теперь, видимо, и шизофрения. Потому что стоящий на пороге Джим был совершенно точно не тем, с кем я случайно познакомилась в коридоре госпиталя святого Варфоломея. Никакого смущения, странной милой улыбки, этой общей встрёпанности… Этот Джим был гладко причёсан, элегантно одет, от него несло холодной, расчётливой опасностью. Как от дорогого оружия. Как от белой акулы. Это же галлюцинация, этого не может быть на самом деле… Я ещё раз прошлась взглядом по стоящей передо мной фигуре: до блеска начищенные ботинки, короткое чёрное пальто, из-под которого выглядывает тёмно-синий элегантный костюм, белая рубашка, галстук, открытая пачка чипсов в руке, насмешливый взгляд… - Только не говори, что не узнала меня… Я войду? Даже не собираясь ждать ответа, мужчина прошёл мимо меня, окатив взглядом, в котором на равных смешались любопытство и презрение, затем с непосредственностью ребёнка сунул в рот пару чипсин и скрылся в гостиной. Волна ненависти, ужаса, неверия собственным глазам и отвратительная смесь резкого жирного запаха еды и дорогого парфюма ударили в голову. К горлу поступила тошнота, в глазах потемнело… Ноги перестали слушаться, я осела на пол, с силой ударившись локтём о полку для обуви, но не почувствовав боли – всё, что я сейчас чувствовала, - это противная судорожная дрожь, сковавшая всё тело, и дурнота, крутящая желудок, холодным потом стекающая по спине. Вроде бы мужчина продолжал что-то говорить, но смысл слов ускользал от меня, звуки терялись в оглушительно-громком стуке в ушах. Перед глазами всё плыло, кажется, я завалилась на бок, так как к щеке прижалось что-то холодное, напольная плитка, скорее всего, да два чёрных блестящих пятна, очевидно, ботинка, заполнили собой большую часть обозримого пространства. - Убирайся. – я с трудом выплюнула это короткое слово и закашлялась, вновь уловив мерзкий запах еды. Надеюсь, меня не стошнит, хотя вряд ли даже это сможет сделать меня более жалкой… - Не-а. – такой спокойный, даже доброжелательный голос… - Приятно, когда при виде меня падают в обморок, знаешь ли. - За мной следят… Тебя поймают… - я изо всех сил старалась не отключиться совсем, не скатиться в вязкую темноту, не закрывать глаза… - Конечно следят, иначе не интересно было бы и приходить. Только вот ловить меня не будут. Руки коротки. Отчётливый смешок и мерзкий шорох пластиковой пачки. Тошнота подступила к горлу с такой силой, что я опять натужно закашлялась. - Чтоб ты сдох… ненавижу… я… - Да-да-да, это всё я и так знаю. У тебя новая диета? Шерлоку нравятся анорексички? Чёрные пятна перед глазами пришли в движение, от этого голова закружилась ещё больше, и сопротивляться забытью сил не осталось… Но резкий поток холодной воды, как разряд тока, вернул меня в реальность. Я судорожно подскочила, вжимаясь спиной в стену и глотая ртом воздух, как загнанная лошадь, мужчина же спокойно поставил опустевший стакан на тумбочку, опустился на корточки так, чтобы мы были на одном уровне. - Джим Мориарти. Приятно наконец по-настоящему познакомиться, да? – губы растянулись в оскале, пародирующем вежливую улыбку, а затем выражение лица вновь изменилось, став преувеличенно-обеспокоенным. – Ну-ка ответь папочке, ты ела когда в последний раз? Большая часть его фразы было настолько дикой, настолько нереальной, что мозг просто не воспринял её, начиная послушно искать ответ на последний вопрос. Мы ели что-то с Молли, потом ещё было яблоко, вчера или позавчера… - Вчера, в понедельник, мы обедали… - Сегодня суббота, милая, – простая констатация, немного скучающий голос… Джим, не опуская взгляда, медленно взял очередную порцию этих омерзительных чипсов и с явным удовольствием положил её в рот. Я отвела глаза и попыталась встать, так как теперь в судорожной дурноте, подступавшей от запаха пищи, остро чувствовался сосущий голод. Мужчина поднялся быстрее меня, и, когда я с трудом, цепляясь за полку, приняла вертикальное положение, он уже почти подошёл к оставшейся открытой двери, рассеяно оглядываясь и набирая сообщение на мобильном. - Ты… разрушил мою жизнь, уничтожил уже всё, что же тебе ещё надо?.. - Ну, ещё не всё, судя по тому, что моим подарком ты так и не воспользовалась… - Джим усмехнулся, обернулся и продолжил, лениво растягивая гласные: - Милая, милая… Ты давно не была онлайн, я даже начал переживать. Рад, что у тебя всё в порядке. Увидимся-я-я-я… Последнее слово он протянул насмешливо и высоко, затем одарил меня издевательской усмешкой и не торопясь ушёл, оставив дверь нараспашку. Я просто зависла на какое-то время, пытаясь уложить в голове произошедшее, и неуверенное покашливание заставило меня вздрогнуть. - Доставка для мисс Стоун, – девушка-курьер недоверчиво смотрела на меня, а затем аккуратно поставила бумажный свёрток у порога и поспешно ретировалась, было слышно, как она торопливо сбегает вниз по лестнице. Я медленно закрыла дверь, недоверчиво покосилась на свёрток: белый, с лаконичным чёрным логотипом Le Gavroche… Боже, он мне что, прислал чью-то голову, или бомбу, или кулёк змей… Всё оказалось гораздо проще… и невероятней. Это была доставка из ресторана: мясной бульон, салат и гренки. Хотя да, точно, у меня же шизофрения, чему мне удивляться… - …сегодня объект приходил третий раз на этой неделе, сэр. Майкрофт Холмс устало потёр переносицу, глубоко вздохнул и снова поднял взгляд на свою помощницу. - Никаких попыток выйти на контакт с Шерлоком? - Никаких. Проверить более ранний промежуток времени затруднительно, но всё действительно выглядит так, как будто это романтическая связь, которую больше нет причин скрывать. - Мориарти бы скрыл от нас романтическую связь. Но это действительно, скорее всего, просто интимные отношения, работа Стоун, похоже, завершена. Тем не менее статус наблюдения остаётся в четвёртой фазе. Да, и, разумеется, моему брату не стоит знать обо всём этом. - Разумеется, сэр. Вся жизнь превратилась в какое-то царство абсурда. Чёрное стало белым, левое – правым, искренность превратилась в ложь, любовь – в ненависть, счастье – в боль… Зазеркалье. Шиза и бред. Джим зло усмехнулся и щёлкнул пультом, выключая выпуск новостей, в котором диктор с профессиональным бездушием рассказывала подробности суицида молодой певицы. - Совсем распустился твой парень. Я что, должен ему лично каждый раз автографы оставлять, писать «сложное дело специально для Шерлока Холмса» и смайлик?! Тридцать шесть дней – и это уже пятый случай! Пятый!! Неразборчивое раздражённое мурлыкание окончилось резким криком, я встрепенулась, но уже в следующее мгновение опять откинула голову на плечо мужчины. Мы сидели на полу в гостиной, прислонившись к дивану, и последние полчаса молчали, Джим смотрел свои новости, а я почти засыпала… Теперь проснулась. Это так удивительно – сидеть, привалившись к человеку, которого со всей страстью хочешь убить. Это ощущение прокатывается по телу почти физической волной отвращения, дыхание учащается, пальцы холодеют, зубы нервно сжимаются… Но ты ничего не делаешь, не можешь абсолютно ничего, кроме как отстранённо ощущать это практически изменённое состояние сознания. Здравствуй, безумие, проходи, садись, ну что ж ты мнёшься на пороге, мне так хочется свалить на тебя всю ответственность, обвинить тебя во всём… Хотя моё безумие, скорее всего, уже здесь. К его тёплому боку я сейчас прижимаюсь, желая уничтожить себя за каждую секунду этой близости, но не имея достаточно сил, чтобы просто отстраниться… О, а какая оглушающая смесь сладости и отвращения к самой себе захватила меня, когда я в первый раз потянулась к нему. Это было, когда он пришёл в пятый или шестой раз… Мориарти вообще был так бесцеремонен, так уверен в себе, в абсолютной нормальности и правильности происходящего, что это завораживало. Он то жаловался на скуку, то жестоко и цинично насмехался надо мной, калёным железом проходя по самым болевым точкам; то требовал от меня эмоций, реакций, то, казалось, забывал о моём существовании, зависая в своих мыслях, телевизоре или мобильном… Сильный, уверенный, живой мужчина рядом. И в какой-то момент я потянулась к нему, не в силах совладать с безумной жаждой тепла… Прислонилась к плечу в один из моментов задумчивости – если бы он сделал хоть одно движение навстречу, попробовал дотронуться до меня сам, я бы убила его – но он словно и не заметил. Сделал вид, что не заметил. А я закрыла глаза и попыталась представить, что это не он. Кто угодно, но только не он. Не его тепло. А потом стало просто всё равно. Его тепло не согревало, а выжигало душу, но сил отказаться даже от этого подобия жизни я не нашла. Ненависть к себе – ядовитая и приторная – постепенно стала необходимой составляющей существования. - Молли звонила, Мери попала в больницу, попытка самоубийства… - С чего ты взял, что мне интересна эта информация? - Шерлок! Ты можешь не идти со мной, но перестань делать вид, что тебя не касается её состояние! Я же всё вижу, и то, что ты не показываешь… то, что нет даже элементарного удивления, говорит гораздо больше, чем нормальная реакция на… - Наличие близких родственников, совершивших суицид, увеличивает риск в шесть раз. Поэтому я не удивлён. И Мери достаточно умна, чтобы не пытаться, а совершить самоубийство. Это парасуицид*, моя реакция вполне закономерна. Доктор Ватсон с силой сжал кулаки, удерживая желание высказать всё, что думает о закономерной реакции Холмса, и резко вышел из гостиной. Оглушающе хлопнула дверь. Оставшийся в одиночестве мужчина застыл на несколько мгновений… А затем со звериным рыком снёс кучу вещей, занимавших стол, бумаги разлетелись по комнате стаей вспугнутых птиц. Ещё момент – и карандашница разлетается о стену, её содержимое словно взрывается фейерверком, со стуком осыпаясь на пол… Рука, уже замахнувшаяся для очередного акта разрушения, останавливается на полпути. Шерлок замирает на пару секунд, поза расслабляется, сжатых губ касается слабое подобие усмешки… Он задумчиво подкидывает на ладони чудом избежавший гибели металлический компас, а потом откладывает его и резко выходит из гостиной, подхватывая пальто. Уверенный дробный перестук шагов по лестнице, на этот раз тихий хлопок двери… * Парасуицид (от греч. para – возле, около + лат. sui – себя + caedere – убивать) — в отличие от истинного суицида, парасуицидальная попытка имеет другой смысл, она направлена на определенный социальный эффект. Это не желание реального самоуничтожения, а чаще всего призыв к изменению человеческих взаимоотношений. В частности, выделяют такие мотивы, как призыв на помощь, протест против сложившейся ситуации, необходимость дать себе паузу в ситуации конфликта, избежание страдания, самонаказание, отказ от жизни. ========== Часть сорок третья, ва-банк ========== - Случайность. Я случайно напоролась на нож. Да, можешь не смотреть на меня так, врачи тоже не верят. Я даже с психологом говорила, представляешь? Мне бы больше психиатр подошёл… Молли неуверенно улыбнулась, я закрыла глаза. Плевать, кто что думает. Плевать. Главное, что что-то случилось. Я пока не понимаю что, но что-то сдвинулось, произошло что-то действительно важное… - Он просто сдался. Сдулся. Шикар-р-р-рно, – разочарованное мурлыканье Джима, ещё более усугубляемое тягучим ирландским акцентом, завершилось горькой усмешкой. Он на мгновение задумался, чуть высунув язык и касаясь его кончиком ножа, а затем продолжил нарезать porter cake, говоря в такт уверенным и резким движениям: - Шерлок убрался с моего пути. Убрался, сдался, ты представляешь? Перестал быть назойливой помехой… Мне даже руки пачкать не пришлось. На этот раз смешок был переполнен почти детской радостью, Мориарти одарил меня абсолютно счастливой улыбкой, взял кусок пирога прямо пальцами и откинулся на спинку дивана. Я равнодушно вздохнула, привычно пристраивая голову на его плече, и приготовилась провалиться в то анабиотическое состояние, которое по какому-то недоразумению называлось «жизнью», но на этот раз не вышло. - Знаешь, а расскажи-ка мне о Шерлоке. Давай, поделись с папочкой Джимом, как в старые добрые времена. Ты же хочешь, ты лю-ю-юбишь этим заниматься, – гортанные гласные переливами интонаций растекались по коже, неприятно и скользко, как нагретая солнцем болотная грязь. Меня чуть передёрнуло. - Нет, нет, ни слова о… нём. Нет никакого него. Нет… - я глубоко вздохнула, ощущая уже ставшую привычной пульсацию тупой боли в груди. – Ненавижу тебя. Тебя, тебя целиком. Ненавижу, что ты мягкий, ненавижу твоё тело, потому что оно не высокое и стройное. Ненавижу твои короткие закруглённые пальцы за то, что они - это не длинные нервные пальцы скрипача. Ненавижу твой мурлыкающий, скользящий по всем октавам голос, за то, что это не низкий вибрирующий баритон. Ненавижу твои тёмные большие глаза, дьявольские вишни, за то, что это не острые, пронзительно-лазурные, кошачьи… Ненавижу тебя. - О не-е-ет, милая… Ты восхищаешься мной. Мне нравится. Ты восхищаешься мной, я нужен тебе. Ты думаешь, что я связываю тебя с ним. Что он придёт, что он отнимет тебя у меня… О, это так трогательно, – мужчина затрясся в почти беззвучном смехе, боль в груди усилилась настолько, что вдохи стали практически непозволительной роскошью… Я криво ухмыльнулась дрожащими губами. Смешно, и правда ведь смешно. - Неистребимая преданность. И глупость, - отсмеявшись, Мориарти резко перешёл на серьёзный и задумчивый тон. – А ведь он тоже повёлся на тебя, сильно повёлся… Конечно, без помощи «Джима из IT» ничего бы не произошло, но что-то в тебе зацепило его, ну надо же. Есть в тебе что-то, милая, что-то есть… Кстати, как он тебя звал? Интересно, ты не упоминала… Кошечка? Детка? Любимая? - Мери. Просто Мери. – капелька слезинки, механической слезинки, выступившей от боли в груди, обожгла щёку. Неважно. - Мер-р-ри. Нет, совершенно точно не просто Мери. Милая Мери. Дорогая Мери. Моя Мери, моя милая Мери… Мурлыканье, такое сладкое, такое отвратительное, оно разлагало душу, уносило сознание… Но когда я почувствовала, как мне на плечо мягко ложится чужая рука, то недоумённо очнулась. Что ещё… Ладонь уверенно скользнула ниже, по-хозяйски расположилась на груди. Я резко встрепенулась, села, тяжело дыша и вцепляясь в Джима взглядом. Чёрные глаза, совершенно непроницаемые, какое-то очень серьёзное предвкушающее, хищное выражение… Мгновение глаза в глаза – и обескураживающая ясность. Он хочет понять, что чувствовал Шерлок со мной. Он хочет меня. Он всегда получает то, что хочет… Никакой паники. Никакого страха. Никаких сомнений. Так просто – в следующую секунду нож уже в моей руке, холодная точка острия покалывает кожу. Между рёбрами, под грудью, чуть надавить – под тонкой оболочкой плоти завершит свою работу мучительный маятник, больной, безвольный, слабый орган. - Только попробуй. Я убью себя. По губам Джима мазутным пятном на воде расползается улыбка. Его улыбка – полная радостного предвкушения… и безумия. Я бы испугалась, если бы я ещё могла чувствовать хоть что-то, то пришла бы в ужас сейчас. Только вот мертвецы бояться не умеют. А ведь я уже мертва, уже почти… - О-о-о, какая угроза… Скажи мне, милая, ты не хочешь этого, или жаждешь?.. Последнее слово жарким выдохом коснулось кожи, Джим уверенно подался ко мне… Вот оно, ну, наконец-то, вот оно! Я с готовностью, с безумной радостью, собрав все силы, резко размахнулась, вонзая в себя нож… Неожиданный удар по сжатым на рукоятке ладоням – траектория смазывается, лезвие, скользнув по ребру, вспарывает бок… Обжигающая боль. Шок. Нож выпадает из ослабевших пальцев, тёплый торопливый поток пропитывает одежду, течёт, течёт, течёт сквозь судорожно прижатые к боку ладони… Безысходный первобытный ужас прорывается отчаянным всхлипом. Джим презрительно кривит губы, не торопясь кладёт в рот очередной кусок пирога.