Текст книги "Cure Te Ipsum (СИ)"
Автор книги: Гайя-А
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Вы можете помочь спланировать устройство… но я не настаиваю…
Он знал, чем соблазнить. Саня уже трепетно оглаживал извлеченную из-под завалов табличку “Душегубка” и напевал что-то в отросшие усы. Небось, уже планировал, как займет кресло заведующего приёмным отделением.
– Что ты как бомж ходишь, – ворчала я на него, – побрился бы.
– Лицо мерзнет. Твой Бофур вообще на Боярского смахивает, я ничего не говорю.
– Не мой! Не мой он! Что за мещанское собственничество…
Беда была в том, что Бофур точно определился, кто он и чей. Стоило мне покинуть дежурку, за мной неотрывно следовала гномья тень – или он сам, или Бифур, по-прежнему меня неодобрявший, но очень ответственно относившийся к моей никому не интересной персоне. Как будто Бофур боялся, что, выкрав кольцо, я тут же в одиночку сделаю ноги, не попрощавшись.
Кольцо у Сани с боем вырвал Максимыч. Он преуспел в управлении этим сомнительным артефактом, правда, категорически запретил нам заказывать всякую ерунду и сосредоточился на попытках вернуться на Землю. Подозреваю, что обещанная Трандуилом награда за доставку с земли коньяка манила его больше перспективы снова ошиваться в больничном гараже.
Эля проводила время с молодыми эльфийками, снова снизошедшими до общения с Тауриэль, и в речи ее то и дело проскальзывали новые словечки на синдарине. Полностью забросив медицину, Эля увлеклась приобщением к гламурной жизни Лихолесья, и на дежурство ее приходилось выгонять пинками.
– Ты такая зануда, Лара, – стенала она, с отвращением перебирая пучки полыни и лаванды, – будет настоящая королевская свадьба, а ты только и говоришь, что о клизмах, поносах и всяких педикулезах!
– Сыпной тиф. Это основная причина моей озабоченности завшивленностью местного аборигенного населения. Дизентерия – это к слову о поносах…
– Зануда, как есть! А хочешь, я попрошу Тауриэль, и ты будешь еще одной подружкой невесты?
– Благодарю покорно, – я содрогнулась; букет невесты из драгоценных камней весом в полпуда угрожал мне черепно-мозговой травмой при неудачном попадании, а с моим везением так оно и обещало быть.
Предстоящее торжество стало причиной очередной цепи гномо-эльфийских разборок, в основном с участием бездельной молодежи и радостно затесавшихся по обе стороны баррикад ребят из Эсгарота. То тут, то там вспыхивали потасовки в стиле “наши против городских”, начинались всегда с высокопарных слов о чести и достоинстве, дело быстро переходило к стадии “стенка на стенку”, а заканчивалось неизменно в нашей приемной.
Пора было заводить отдельный травмпункт, но мы так и не смогли определиться: будем ли мы ждать обещанной Бардом клиники или останемся в Горе.
Неопределенность начинала здорово напрягать. Видимо, не только меня, потому что внезапно Бофур как с цепи сорвался, три дня подряд пропадал – наверное, поддавал с братьями, и у меня не появлялся.
Ничем хорошим это закончиться не могло.
***
– А мастер Саннэ будет в нежно-салатовом камзоле стоять в первом ряду…
Саня стоически терпел присутствие Тауриэль, которая не могла заткнуться дольше, чем на минуту, расписывая будущую церемонию бракосочетания. Что было хуже, любимая эльфийская ассистентка Сани внимательно слушала совершенно свихнувшуюся невесту и то и дело подогревала безумие, вставляя реплики и комментарии.
Вишневский, не выдержав их словоизлияний, безуспешно пытался игнорировать происходящее вокруг, но высокий голос эльфиек разносился по всему коридору. В очереди прислушивались, а то и вступали в разговор. Тауриэль наслаждалась всеобщим вниманием.
Саня был близок к тому, чтобы принять обет целибата, когда, обвешанная тюками и зажав в зубах кипу исписанной бумаги, в дежурку ввалилась Лариса.
– Отдыхаем? А на планёрку к Дис я одна должна была идти от приёмной? – тут же предъявила она претензии всему собранию коллег, – расслабились, дружочки! Тауриэль, для декрета еще рано – марш мыть полы в аптеке! Эля, у нас не хватает стерильных бюксов – кто этим займется? Госпожа Мина в третьем ярусе принимает роды – нужен помощник-гном…
– У меня завтра свадьба, – немного высокомерно возразила Тауриэль. Саня прикусил губу: зря она это сказала. Лара прищурилась и уставилась на девушку со свирепостью.
– Мэ джином! Рэпирава – бьяв! А полы сами себя мыть не будут!
Тауриэль, поджав губы, нарочито медленно принялась складывать в кучку украшения Эли на столе. Лара этим удовлетворилась и загремела какими-то склянками в чемоданчиках экстренной помощи.
– Свадьба у нее, – ворчала она под нос, недобро усмехаясь, – наивные дети, Дэвла! На свадьбе ничего не заканчивается. Никому не нужная показуха.
– У твоей сестры была очень красивая свадьба, – робко подала голос Эля, опасливо отодвигаясь от Ларисы.
– Да. Свадьба, подарки, пляски. А потом? Свекры, родственники, шесть детей, готовь еду каждый день, потом у него кризис среднего возраста и простатит.
Тауриэль прислушивалась.
– Не пугай молодежь, Ларка. А как же семейные ценности? – возразил Саня.
– А сам-то? – Лариса скрылась под столом полностью, – расскажи, как через полгода после свадьбы она выбросила твою гитару и сожгла удочки. И остались от развлечений только торговые центры по субботам да тёщина гипертония.
Ори, притаившийся в углу, икнул. Саня не сомневался, содержание разговора в точности будет передано Кили. Тауриэль, всхлипнув, удалилась по коридору, скорбно утирая слезы. Эля укоризненно посмотрела на Ларису:
– У нее гормоны шалят, можно и не быть такой циничной.
– Она знала, куда шла.
Саня уже несколько дней не мог понять, что происходит с Ларой. Она беспрерывно находилась в нехарактерном для себя злобном настроении, часто хмурилась, и, как это обычно бывало, докапывалась до коллег, спасаясь от любовных переживаний в трудоголизме. А тут еще и Максимыч выдал:
– Твой-то, Ларка, все пьёт?
На что получил в ответ шипение, сообщение о том, что Бофур исключительно “свой собственный”, и что он делает и где, Ларисе совершенно наплевать. Весь оставшийся рабочий день подруга искала жертв среди пациентов и язвительно обрывала все восторги по поводу предстоящей свадьбы под Горой. Примерно так же реагировала на медиков ЭБЦ, которые вовсю планировали будущую организацию здравоохранения в возрожденном Дейле.
Саня же не мог остаться в стороне. Траты приходилось просчитывать до гроша, обосновать их предстояло перед Бардом, и, хуже того – перед казначейством, а значит, перед Дис. Когда врач предстал перед ней, гномка, засучив рукава и сурово хмурясь, уверенной рукой чертила схему рассадки гостей на свадьбе, одновременно успевая отдавать указания Двалину – что-то о повышенном уровне безопасности и всеобщем досмотре.
Бард, присутствовавший и сверкавший белоснежной повязкой на лице, прикрывавшей пострадавший нос, робко улыбался и соглашался со всеми словами грозной гномьей королевы. Двалин кивал ему в такт. Саня был уверен, что, будь здесь Гэндальф, и тот не рискнул бы спорить с Дис.
– Опять своей медициной народ портите? – грохнула Дис в сторону врачей, застывших на пороге.
– Нам бы клинику… расширить… – Саня протянул лист с прошением, который Дис даже не удостоила взглядом.
– В ваших клиниках эльфийские распутные женщины совращают невинных гномьих юношей, – прорычала Дис, уперев руки в крутые бока и нехорошо поигрывая тяжелым угольником.
– Не здесь клинику, в Дейле. Вот, закупки пришли утвердить…
Глаза Дис сверкнули синими огнями, стоило прозвучать слову “закупки”. Буря была неизбежна.
Следующие полчаса Саня обреченно выслушивал гневную тираду гномки, из которой узнал, что, во-первых, занимается лже-наукой, придуманной мордорскими заговорщиками для всеобщего ослабления народов Средиземья, во-вторых, содержит бордель и притон, маскируя черные намерения белым халатом, и, в-третьих, требует необоснованных трат на лечение и профилактику несуществующих болезней, тогда как гостям на свадьбе может не хватить вилок – а это уже проблема.
– Потому что остроухие гости не изволят жрать руками, – разносился возмущенный голос Дис по залу.
Ну и, конечно, врачи выслушали проверенные веками рецепты народной гномьей медицины, включавшие самые разнообразные методы самокалечения. Спорить с гномкой не стал никто. Бард соглашался, а Двалин – кивал, когда Дис, высказавшись, все же подписала бюджет будущей клиники Дейла.
Саня, торжественно вручая мастеру Боргунду бумагу, едва не прослезился.
– Я бы хотел видеть, как здесь все будет через год, – вздохнул он. Мастер Боргунд развел руками:
– Почему бы вам не остаться?
– Заманчивая перспектива. Но нас ждут дома. Так что будущая свадьба – это наши проводы.
– Отметим на славу, – пообещал мастер Боргунд, и Саня сглотнул, уже зная, что это значит в Средиземье. По лучшей традиции, отъезд предполагается в самом неприглядном состоянии жесточайшего похмелья…
С другой стороны, когда еще ему удастся побывать на таком празднике? И когда еще его коллегами будут эльфы, гномы и их соседи-люди?
***
Честно признать, опыт посещения свадеб у меня был внушительный. До определенного возраста я в тщетной надежде ловила букеты невест, потом уже неприлично было вставать в один ряд с молоденькими девчонками, жаждущими сего триумфа, ну а затем пришло время, когда никто уже и не спрашивал, когда же “будем гулять на твоей?”.
В целом, подготовка ничем не отличалась от земной, разве что происходила в ускоренном темпе. Мнение молодоженов насчет обстановки и приглашенных никого не интересовало. Поскольку наша дежурка выходила дверями прямо к парадной лестнице, а упрямец Торин категорически отказался пускать эльфов дальше, решено было праздновать во втором зале, а гостей встречать почти у нашего подъезда.
Прибыть на свою свадьбу Тауриэль, окончательно возомнившая себя пупом вселенной, возжелала в нашем уазике, украшенном лентами и цветами. Найти цветы среди зимы было нереально, разве что искусственные – эльфы кривились, а вот гномки пришли в восторг, после чего засели за дело. Уазику грозило славно сгинуть в качестве свадебной повозки: радостная эреборская молодёжь пообещала сделать все в лучшем виде, после чего толпа из двадцати гномов направилась к импровизированному гаражу на штурм.
– Да чтоб его с места сдвинуть, четверка лошадей нужна, – вяло отмахивался Максимыч.
– Олень его величества Трандуила один справится! – встали на защиту чести родного Леса молодые эльфы. Присмотревшись, я углядела среди них дружков Трандуилиона. Надо же, как быстро забываются старые распри, когда грядет всеобщая вечеринка.
Повод, очевидно, мог быть любой.
Уазик Максимычу отбить не удалось, как и магнитолу. Попытки обмануть гномов-технарей провалились: они освоили принцип работы генератора на спирту и даже вычислили, что одна песня на полной громкости в среднем обходится в маленькую стопку самогона.
– Выставим таксу в две стопки, – предложил паршивец Нилси, надеясь задобрить Максимыча, – и нам навар, и гостям радость.
– Ты еще аукцион предложи, – встрял Нори. Судя по загоревшимся глазам остальных гномов, идея им понравилась.
Вишневский не оставил выбор музыкального сопровождения гномам.
– Владыка хотел услышать несколько песен о неволе и любви, – торжественно провозгласил наш фармацевт, – их величество составили список…
Вишневский смотрел на список, как на ядовитую змею, зажатую в руке. Список, точнее, свиток, в развернутом виде мог соперничать с генеалогией всего Дуринского рода. Львиную долю, насколько я смогла понять, составлял репертуар земных мест лишения свободы из плейлиста Максимыча.
Определенно, их величество впечатлились достижениями земного человечества.
Я тщетно пыталась призвать коллег к ударному труду, но все их мысли были заняты предстоящим торжеством и вероятным строительством клиники в Дейле. Немного остудить общий энтузиазм помог рассказ о Минздраве и коррупционных схемах, но средство это оказалось палкой о двух концах: медики тут же радостно включились в дискуссию и принялись фантазировать.
– Давайте будем писать по три локтя бинта на каждую царапину!
– И пусть освобождение от работы в шахте по состоянию здоровья стоит два золотых!
– А как насчет платных услуг по устранению похмелья и выведению из запоя? – кажется, кто-то из лихолесских целителей; Вишневский аж побледнел, услышав.
По коридору бегали туда-сюда дежурные ЭБЦ, принося то и дело новые идеи по дальнейшему вытягиванию денег у казначейства. Всех захватила жажда наживы.
– Что вы суетитесь, – увещевали мы их, – Бард ведь обещал уже построить клинику, разве он может передумать?
– Нет, он-то и не передумает, – вздохнул мастер Боргунд, – да вот кроме нас на бюджет претендуют еще строители, городской дозор и несколько тысяч бездомных… так что урвем, что успеем.
Вишневский включился в систему коррупции: вместе с госпожой Миной увлеченно рисовал расходы на акушерское отделение, втрое превышающие реальные цифры. Мне с трудом удалось отволочь его в сторонку, буквально силой вырвав у него перо и забрызгав очередной халат чернилами.
– Скажи, насчет вытрезвления – сколько будет стоить?
– А что, думаешь загулять? Тебе со скидкой, как постоянному клиенту…
– У меня уже уши заострились, нет? Это вроде вы тут специалисты по “загулять”. Нет, мне бы одного… товарища протрезвить.
– Наличные, – мгновенно среагировал Вишневский, – в долг не работаю.
Наличных я не имела, но прощаться с вдребодан пьяным Бофуром я не собиралась, а судя по тому, что вот уже трое суток я его не видела нигде, он был именно в таком состоянии. Он был мне нужен в трезвом сознании еще хотя бы на один… нет, на два вечера.
А потом пусть пьет, не просыхая, а я буду заниматься примерно тем же самым уже на Земле.
Я притормозила около терапевтической палаты. Пятнадцати коек нам катастрофически не хватало, учитывая, что четырнадцать из них были заняты престарелыми личностями в возрасте от шестидесяти и до трехсот с лишним. Пятнадцатую занимал эльфийский воин лет… не знаю, сколько ему там, но судя по сварливости и общим темам с остальными пациентами, где-то пять-шесть тысяч. Старый эльфийский хрен, и да не обманет врача личико без единой морщинки.
Первым делом надо было строить вытрезвитель как раз. То бишь, отделение наркологическое. Судя по объему приготовленного к свадьбе спиртного, культурный отдых в Эреборе должен был погубить не одну здоровую печень.
На складе куковал одинокий Кили. Вид у него был разнесчастный и испуганный. Да, дружок, жениться – это не орков рубить.
– Не говорите, что я здесь! – сделав страшные глаза, взмолился он, – они там приданое собирают!
– Приданое?
– Ну, всякие там тряпки-стулья, посуду, – Кили сделал неопределенный жест рукой, – а у Тауриэль никого нет, из богатства – лук да стрелы… мама так кричала, так ругалась…
На склад сунулся Вишневский. В руках у него была огромная корзина с крышкой.
– Куда это, Лариссэ? О, и ты тут, юный гном! Держи, это же твоей невесты, – он оставил корзину на пороге и ушел. Я ринулась за ним:
– Ту, карик? Тырдёв! А ну, что это?
– Для выкупа невесты, – пояснил довольный Вишневский, – Эля тебе не сказала? Эта ваша традиция очень понравилась и гномам, и нам.
– Я ее убью, – простонала я, – а что, своих традиций мало?
– Какие? Прощание с родным домом не получится, благословение родителей – тоже…
В терапии наблюдались волнения: наши престарелые пациенты твердо были намерены участвовать в процессе и полезли с советами к страдающему Кили. Саня с отсутствующим видом прикручивал какие-то ленточки к арке над входом в приёмку, Максимыч сдался – Фили и Ори раскрашивали наш уазик. Из динамиков лились приторные попсовые мелодии.
На лестнице появилась сияющая не хуже своих бриллиантов Эля.
– Уже восемь вечера, а вы еще копаетесь! – напустилась она на гномов у машины, – с рассветом начинаем. Давайте, эти сумки – туда. С этими осторожнее, здесь хрупкое стекло. Нет, Ори, эту поставь на видное место, подарки показывать будут, а там как раз платья…
– Это что за балаган? – голос у меня срывался, – здесь у нас больница или что?
Элю было не пробить:
– Бабульки и дедульки, которые легли “полечиться на всякий случай”? Я тебя умоляю. Пилюльки я им раздала. И оставила фонендоскоп поиграться.
– Гномы среди них есть? Развинтят инструмент, гарантирую!
– Послушай, Лара, – Эля картинно изогнулась вдоль перил – наверное, подозревала где-нибудь рядом красавца Элрохира, – то, что у тебя не сложилось, не значит, что другим нельзя праздновать. Хватит тут ходить с кислой миной и портить всем настроение. Уж как-нибудь переживи чужое счастье, а потом можешь бурчать дальше.
Я ей сейчас патлы повырываю! Но она упорхнула вверх по лестнице, а у меня слишком устали за сегодня ноги, чтобы догонять ее.
– Джа прэ кар, – сказала я вслед. Легче не стало.
Полная противоречивых чувств, я вернулась на склад. Кили уже исчез куда-то, а свадебного барахла прибавилось. Не сомневаюсь, где-нибудь по подсказке Эли уже срочно куют кольца на уазик.
Интересно, краска с него смывается?
***
Бофур притормозил перед дверями склада. Одернул немного нервно кафтан. Он жал в плечах и болтался на поясе, пришлось одалживать – шить времени не было. Гном пригладил бороду, поправил усы. Надвинул ниже шапку – этот жест всегда придавал ему уверенности в себе – и открыл дверь.
Но на складе было пусто. Точнее, как раз пусто не было: все было завалено искусственными шелковыми цветами, сумками с подарками, сумками с лекарствами – наполовину упакованными для отправки в Дейл, это не говоря о других непонятных тюках, баулах и узелочках. Разобраться во всем этом могла бы только хозяйка. А вот ее как раз и не было.
Не нашлась Ларис в смотровой, где Саня, позевывая и прикладываясь к рябиновой настойке, заканчивал обработку бородавок какой-то древней старушки. Не было Ларис возле гаража, где гномы прилаживали оглобли к уазику, готовя его к торжественному участию в свадебной процессии.
Нигде ее не было. Бофур заглянул даже в кладовку, но там нашел только спящего Кили, свернувшегося в клубок.
Он уже раздумывал, не занята ли она на срочном вызове, когда услышал позади себя на лестнице ее тихий и непривычно робкий оклик:
– Бахталэс, камло.
Не мог не улыбнуться, услышав. Сердце словно кто-то освободил из стиснувших железных когтей. Но оно зашлось, как сумасшедшее, стоило Бофуру в полумраке приглядеться. Ларис, опустив руки и недоверчиво глядя на него из-под густых ресниц, не улыбалась. Казалось, она что-то хочет сказать, но все равно молчит.
Свадебный гномий наряд и платок, затейливо повязанный на распущенных черных волосах ниже талии, все сказали за нее. Алый цвет удивительно ей шел.
– Надеюсь, меня никто не увидел, – пробормотала Ларис, отводя взгляд, – глупо, должно быть, смотрюсь.
Бофур зашагал к ней. Некстати поморщился, припав на раненную ногу. Отмахнулся от тут же подскочившей своей женщины. Поймал в свою большую ладонь ее кажущуюся такой крохотной смуглую ручку.
– Помнишь, я обещал сделать тебе украшения? – он достал из кармана бархатный сверток, – вот. Три дня потратил. Я буду счастлив, если примеришь.
Но Ларис не развернула его подарка, лишь прижалась к нему и сунулась носом в его плечо:
– Ты… сам, – услышал он под ухом тихий, страстный шепот, – сам наденешь их на меня… когда снимешь все остальное. Ты… – и она горячо зашептала на своем языке, обнимая его и дрожащими руками проникая под одежду.
А дальше единым вихрем они ринулись куда-то в темноту, скрипнула дверь уазика, с грохотом посыпались какие-то коробки, свертки – но Бофуру было совершенно все равно. Ведь в его руках, сердцем к сердцу, была любимая, и обнимала его, сладко вздыхая и только повторяя в нескончаемый поцелуй:
– Мэ тут камам… мэ тут камам!
Комментарий к Свадебные хлопоты
Цыганские слова:
Мэ джином! Рэпирава – бьяв! – Я знаю! Помню – свадьба!
Ту, карик? Тырдёв! – Ты, куда? Стой!
Джа ду кар – Иди на хер
Бахталэс, камло – Привет, милый
Мэ тут камам – Я люблю тебя
========== Пела и плясала ==========
– Имей совесть, Эля, это же смешно! – взмолился Саня, но упертая медсестра была непреклонна.
– Отдавай телефон, зачем он тебе?
– Гномы его сломают, а эльфы не управятся.
– Тоже мне, наука, – заворчал Вишневский, раздосадованный несправедливым обвинением, – там интуитивный интерфейс, идиот поймет…
Саня схватился за голову. Эля, взявшись за организацию свадебных развлечений, не придумала ничего лучше, чем познакомить жителей Средиземья с искусством фотографии посредством мобильника. На зарядку всех трех – у Максимыча был без камеры – ушло почти десять литров самогона, залитых в генератор. По мнению Сани, употребленные внутрь, они принесли бы гостям не меньшее удовольствие.
Тауриэль, в полном облачении невесты, восседала, как кукла, на трех ящиках из-под лекарств. Вся ее поза выдавала запредельное напряжение, но лицо оставалось спокойным и безмятежным.
У входа в дежурку с рассвета окопалась Дис в сопровождении охраны – молодцев Двалина, всех как на подбор, в начищенных доспехах и при оружии. К настоящему моменту они уже заплевали табачной жвачкой двадцать квадратных метров каменных плит, а в клубах дыма невозможно было разглядеть даже уазик, запряженный оленем Трандуила. Олень меланхолично жевал разноцветные ленточки на машине, когда мог дотянуться. Когда не мог, добродушно вглядывался в курящих гномов и иногда чихал.
Дис громко извещала всех присутствующих о том, какой глупостью считает траты на свадьбу. Изредка докапываясь до Вишневского с расспросами, что делают эльфы, когда их любовники им надоедают.
– Не успеет за свой век он ей надоесть, – брякнул фармацевт, не подумав, и это вызвало еще большее возмущение гномьей королевы.
Народ подтягивался. Саня вышел навстречу делегации ЭБЦ, которые как раз затеяли громкий спор о свадебных традициях, которые противоречили одна другой, но должны были непременно соблюстись. Потоптавшись, врач направился к уазику, который ревниво оберегал от преждевременно выпивших гостей Максимыч.
– Какая-то сволочь истоптала все сиденья, – пожаловался водитель, – везде отпечатки сапожищ, под сиденьями гномье барахло, а еще я нашел это, – он протянул Сане помятую и немного сырую шапку-ушанку.
– Где-то я ее видел, – пожал плечами Саня, – ты Ларку не находил?
– В подсобке, вестимо.
– Нету.
– В аптеке.
– И там тоже нет. А Бофур где?
– Здесь я, – вырос, как из-под земли, гном, – о, шапочка моя! А я-то думал… – он осекся под двумя укоризненными взглядами, пожал плечами и лихо подкрутил ус. Смущением взгляд его наполнен не был.
– Она такая у нас, эта Лара… – пробормотал Максимыч, – а сейчас-то где?
– С Кили, – не удивился мужчина вопросу, – ставит ему эту… интр…инт… екца… в общем, колет иглой.
Саня хмыкнул, направляясь в смотровую. На стульчике, зажав рукой локоть, сидел прямой как палка Кили с отстраненно-блаженным лицом.
– Ларка, это что за самодеятельность? – притворно-строго осведомился врач. Лариса фыркнула:
– Реланиум. Ему полезно успокоиться.
– Ты хоть дозировку корректировала? Он же гном. Почем ты знаешь, как подействует?
– Мне уже хорошо, – сладко забубнил разомлевший Кили тем временем, – мне уже очень хорошо…
– Настолько, что готов жениться?
– Я иду, – пошатнувшись, юноша поднялся, сохраняя отсутствующую улыбку, – эээ… где мои ноги? Где здесь дверь?
– Ларка, ты что натворила?!
– Он весь издергался, – Лариса скептически осмотрела пошатывающегося гнома, – ты бы его полчаса назад видел.
Саня выглянул в коридор. Госпожа Дис неумолимо приближалась.
– Я вижу свет, – певуче выдохнул Кили.
– Только не иди на него. Со ту пав годя изджилян? Зачем раздеваешься, сапоги не снимай!
– Кто из них моя невеста?
Саня ринулся навстречу Дис. Лариса схватилась за голову, ловя Кили за воротник.
– Мы пропали, – простонал Саня, закрывая спиной обзор, – что делать?
***
Признаю: это был не лучший день моей жизни.
Знаете, бывают такие дни. Все идет наперекосяк с самого утра. Попадаешь в тупейшие неловкие ситуации. Ломаешь вещи, преимущественно чужие. Отправляешь сообщения не тем людям. Но этот день превзошел все случавшиеся прежде. Даже тот, в который с утра я на даче, отбиваясь от рыжих муравьев, угодила в крапиву, а выбираясь из крапивы – наступила на гвоздь.
Первый косяк обнаружился с утра, когда я проснулась в уазике с Бофуром, окоченевшая от холода, и выяснила, что вчерашний мой наряд насквозь вымок в каком-то спиртном, притыренном заботливым Максимычем в свадебном экипаже. Бофур на мороз вокруг вообще никак не реагировал, и храпел, только усы колыхались.
Голый. В шапке и сапогах. А спереди уже хлопнула дверь – Максимыч, будь он неладен!
Кое-как растолкав своего гнома, наспех напялила на него рубашку, эти идиотские гномьи штаны – что-то вроде наших спортивных, в них вся Гора ходит – и вытолкала с охапкой наших вещей наружу.
– Принеси мне одежду! – зашипела ему вслед.
– С кого снять? – грохнул он в ответ.
Так что на склад пробиралась, как будто укрываясь от снайперского обстрела, закутавшись в куртку Бофура и с ворохом всего, что успела унести с собой. Как выяснилось позже, ушанку его оставила в машине, зато прихватила вуаль Тауриэль и какую-то нелепую тряпку с лохматыми краями.
Этой самой тряпкой вытерла мокрые и грязные ноги, автоматически протерла пол в смотровой. И только Вишневский, созерцая мои лихорадочные метания, вывел меня из равновесия, вскользь заметив:
– Сам владыка Трандуил не придумал бы лучшего применения для знамени рода Дурина.
Я окаменела.
– Скажи, что ты шутишь.
– Не-а. Это Тауриэль должна нести в руках, идя под венец, – наслаждался эльф, – ее полуженишок, кстати, первый в очереди в приемке сидит.
– Я приму, – редкий приступ раскаяния и мук совести обуял меня.
Кили нервно сжимал в пальцах какую-то каменную штучку, перекидывая из ладони в ладонь, как Максимыч – четки. Он кусал губы и тяжело дышал. Налицо приступ панической атаки.
– Они все будут смеяться надо мной, – он зябко обхватил себя за плечи, – она откажется выйти за меня. Я споткнусь. Я забуду слова.
– Линяй, мой друг, пока не поздно. Но в целом, я тебя понимаю. Паларом мэ джилём…
Должно быть, именно это обстоятельство заставило меня поддаться искушению и вкатить нашему бедному страдальцу реланиума, который вообще-то я планировала употребить сама – когда вернусь на Землю.
Кто ж знал, что земной транквилизатор на гномов оказывает столь мощное воздействие! И чем я думала?
С громким гоготом гномы подхватили неадекватного и слабо протестующего Кили и поволокли выкупать невесту – Эля, торжествуя, нарисовалась у входа с телефоном.
– А ну-ка стойте! Улыбайтесь! – командным голосом повелела она недоумевающей толпе, – ближе, не все в кадре… Нори, твоя прическа все равно не влезает. Кили, а ты вообще не причесываешься?
Жених что-то едва слышно лепетал о свете звезд, огненных лунах и благословенных орочьих стрелах. Саня страшно гримасничал в мою сторону, а Дис приближалась, грозная и неумолимая. Ее надо было отвлечь, пока мой друг бросился предупреждать о катастрофе саму счастливую невесту.
– Госпожа королева! – кинулась я Дис едва ли не под ноги, – а вам еще нужны вилки для эльфийского стола? Я, как бы это выразиться, желаю преподнести подарок. Как бы молодым. На свадьбу. Как бы.
Дадолэ, что я несу! Но Дис на удивление положительно отреагировала. Я нарочно медленно извлекала из-под аптечных завалов набор одноразовой посуды для дачи, одним глазом следя за ходом выкупа. В акте, к счастью, Кили был задействован слабо. И хорошо: на данный момент он тормозил по-страшному.
Но Тауриэль включила свое эльфийское обаяние – я даже и не знала, что она так умеет – и в основном все замечали только ее. Главное теперь – следить, чтобы жених не уснул у нее под юбкой, ну и периодически утирать капающую слюну с его щетинистого подбородка.
Веселый день мне предстоит. Поздравляю, Лара!
Собственно, жениха с невестой мы больше почти и не видели – их присутствие требовалось лишь символически, в самом начале, когда гном Балин торжественно прогнусавил, что Кили и Тауриэль отправляются произносить священные обеты у огня, а гости могут тем временем…
Гости даже не дослушали. Всей гурьбой отправились во второй от лестницы зал, где были накрыты столы, сияли факелами освещенные стены – это, наконец, скупердяйское казначейство организовало освещение – и уже вовсю пировали первые энтузиасты праздника во главе с Даином. Он, как я поняла, набрался уже до той степени, в которой готов был приветствовать женитьбу Кили хоть на Трандуиле, хоть на его олене.
На входе мы проходили местный фейс-контроль.
– Сдаём оружие, – напевали гномы-секьюрити во главе с разряженным Двалином, – колюще-режущее, отравленные лезвия, стрелы, клинки… топоры в ладонь толщиной можно. Скальпели не оружие, но с ними не пустим! Эй, морда остроухая, куда с луком! Сдаём!
Взамен оружию выдавали что-то вроде бирок, только из плоского камня. У вторых ворот образовался затор: свита Фили с ним во главе забуксовала. На свадьбу брата наследник снарядился, как в последний бой – только при мне из его многослойных одежд вытряхнули штук десять ножей самого разного размера.
Максимыч зачем-то взял с собой разводной ключ, который у него тоже изъяли. Напрасно он доказывал, что это необходимая вещь, его пропустили лишь из-за магнитолы, в обнимку с которой он и шел перед нашим многострадальным уазиком.
На месте водителя сидел Леголас Трандуилион, со страдальческим выражением лица двумя пальцами придерживающий пыльный руль, обмотанный синей изолентой.
– У тебя есть длинная палка? – на ухо забормотал Вишневский, подкравшись бесшумно, как и всегда, – мне для оленя.
– Палка-ковырялка?
– Ха-ха, я ценю твой незатейливый юмор. Он чешется, – фармацевт склонился еще ниже, – а если его блоха укусит в самый ответственный момент, может сорваться.
– А тебе-то что?
Вишневский обрел несколько зеленоватый оттенок и закатил глаза к высоким сводам Эребора.
– Их величество милостиво назначили меня хранителем королевского друга, предводителя лесных оленей, сиятельного обладателя…
Титулов оленя хватило бы еще на два десятка средиземных королей. Как и моих дачных запасов одноразовой посуды – насколько мне было видно, ее как раз торжественно расставляли во главе стола особо важных гостей. Возникла, как я заметила, небольшая заминка: появившийся в зале Торин Дубощит о чем-то жарко спорил с сестрицей. Подобравшись чуть поближе, я поняла, что гномий король наотрез отказывается садиться за один стол с Трандуилом. Более того, отказывается даже здороваться без посредничества третьих лиц.
Благоразумный Бард испарился. Даин был не в том состоянии. Больше высокопоставленных третьих лиц в обозримом пространстве не обнаруживалось, а Элронд тоже был причислен капризным Дубощитом к персонам нон-грата. Дис разъярилась уже всерьез.
