Текст книги ""Если хочешь рассмешить Бога"...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– А что все вопросы уже утрясены? Когда же вы успели, Катюша?

– Я вчера из дома позвонила в Германию и все утрясла. Знаете, Андрей Павлович, мне кажется, что Милко обязательно должен сам выбирать ткани.

– Значит, полетим втроем.

– Вы, я и Милко? Ну что вы. Его же хватит удар, он меня терпеть не может, – и тише, – и это взаимно. Так что лучше бы вам вдвоем слетать. Это же всего на пару дней. Пришлете мне по факсу макет договора, я просмотрю, откорректирую и пришлю вам назад. И все. Так ведь будет проще, правда?

– Ну, может быть, может быть. Ладно, Катюша, работайте, не будем вас отвлекать. Пошли, Ромео.

«Кажется, отвертелась», – промелькнуло в голове у Кати. И тут до ее ушей донесся небезынтересный разговор из президентского кабинета.

– Ром, ну что ты пристал. За что, за что… За дело. Прикинь, эта гнида опоила девчонку чем-то вроде аминазина, да еще в спиртное. Он, видишь ли, весь такой богатый и важный, а его послали на… Причем второй раз за день. Вот у Сашеньки крышу и снесло. Как же, какая-то пигалица посмела ему отказать, непорядок. Так он решил силой взять то, что по доброй воле не давали.

– Это вот ту куколку? Вот гаденыш, я бы ему сам за нее яйца поотрывал. Ну, говори, что дальше.

– А что дальше? Я вышел, смотрю наш Сашенька тянет ее к машине, а она идет с ним, как зомби. Я догнал и меня перемкнуло. Если бы ты видел в тот момент девчонку. Никакая, понимаешь?

– Да понимаю я. Ну?

– Что «ну»?

– Ну, отметелил Сашку, а с девочкой-то что?

Катерина пыталась погрузиться в работу и не подслушивать, но это было невозможно. Звуковая волна шла так, что буквально каждое слово, произнесенное в кабинете, было слышно словно его произносили прямо Кате в уши. Вначале она хотела честно выйти и сказать, что все слышит, но когда стало понятно, что разговаривают мальчики о ней, Катюха не выдержала и поддалась соблазну подслушивания.

– Янеку позвонил, отвез ее к ним в клинику. У нее документов не было, сама она в прострации, ее и не приняли. Пришлось вести к себе домой. Там ей Ян поставил капельницу, прикинь, два мешка в нее влил. В общем, выходил девчонку.

– Ну?

– Да что, «ну»-то?

– Ой, только не надо мне говорить, что она пришла в себя, ты ей вызвал такси и она уехала. Если ты сейчас такое скажешь, ты мне больше не друг. Ты позор рода человеческого. Я же видел, как она на тебя на дегустации смотрела, только что не раздевала глазами. Неужели ничего не было? Жданчик, не нужно разрушать мою веру в тебя.

Катя затаила дыхание. Если Андрей сейчас все расскажет Роману – это будет конец! Конец ее веры в то, что он самый лучший, самый честный, самый благородный. И тогда… Она не знала, что тогда, знала только, что тогда всему наступит конец. Всему.

– Ромка, да пошел ты. Она не девка какая-нибудь. Пришла в себя и уехала. И даже телефона не оставила, только поблагодарила и все.

– Ну, ты дурак! Ну, дурак! Убить тебя мало! Ты хоть какие-нибудь данные ее знаешь? Как ее зовут? Где живет, где работает? Если тебе она не нужна, так я вплотную бы ею занялся.

– Я только знаю, что ее зовут Катенька.

– Какое редкое имя. Эх! Нашей бы Катюхе, да ее облик. Я бы женился, вот ей Богу. А ты болван! – с этими словами Ромка вылетел в приемную охмурять Клочкову.

– Кто бы тебе в таком случае дал на ней жениться? Я сам бы женился на ней.

Катя сидела в своей каморке и не могла понять, плакать ей или радоваться…

========== От первого лица… ==========

POV Катя Пушкарева

Утром Андрей улетел в Германию. Прошло всего каких-то десять часов, а кажется целая вечность. Все время пытаюсь себя убедить, что через три дня я снова его увижу, что нельзя так раскисать, что нужно держаться. Ну, хотя бы для того, чтобы увидеть его через три дня, а не сдохнуть от тоски. Не понимаю, как люди могут расставаться на месяцы, а то и на годы, как они выживают, когда каждая минуточка, каждая секундочка когда я его не вижу – это мертвое время. Время безвременья.

И делать ничего не хочется. Совсем ничего. Вот решила записать все, что произошло за последние пятнадцать дней, может хоть это позволит собраться. Ну, а не позволит, так хоть отвлекусь чуть-чуть. А то вчера уже едва не поссорилась и с Колькой, и с Юленькой. Из-за такой мелочи, что самой стыдно.

Коля мне что-то говорил, а моя голова, как всегда, была до последней клеточки мозга была забита Андреем, вот я Зорькина и не услышала. Очнулась, когда Юля меня тормошила.

– Ну что ты, Катюха, он еще и не уехал, а ты уже тоскуешь. Так нельзя, девочка, нельзя! Ты жить должна свою жизнь, а не его. Ни в ком нельзя растворяться.

– Катька растворилась, – констатировал Коля, – бывает растворимый кофе. А у нас есть растворимая Катя, – это показалось ему смешным и он захихикал. А я вдруг поняла, что мне хочется его ударить. А что он такого сказал? Ничего! Хорошо, что сдержалась.

Потом я увидела, что Юлиана смотрит на меня с жалостью, и тоже едва сдержалась, чтобы не зарычать на нее. Что же такое со мной творится? Не понимаю, все время слезы где-то рядом. И эта непонятная злость. На всех, кроме него.

А еще я стала скрытной. Никто не знает и не узнает, что прошлой ночью я снова была той Катей. Это их тайна, Андрея и его Катеньки. Она просто не смогла с ним не попрощаться.

Катька, ну кому ты врешь? Сама себе? Это же твой дневник, ты пишешь его для себя, так зачем врать. Попрощаться тебе, конечно, хотелось, а никакой не ей. Как хотелось тебе каждую ночь, во всех твоих снах и мечтах, все время, каждую секундочку, почувствовать его губы на твоих губах, его руки на твоей груди и его самого в тебе. Вот она правда. Да, это не платоническая, возвышенная любовь. Это настоящая любовь, с присущей ей страстью и ничего постыдного в этом нет. Скажи себе правду, Катенька – ты его хотела. Да, я его хотела, хочу и, наверное, всегда буду хотеть.

Потому что прошлую ночь нельзя и близко сравнивать с первой. Прошлая ночь была не сказочной, а настоящей. Со взлетами и падениями, с потом и животной, всепоглощающей страстью, когда едва провалившись в пропасть и отдышавшись, снова хотелось взлетать на вершину, когда мы настолько вымотали друг друга, что я выползала, а не выходила из его квартиры.

Что же я творю? Я сама отдаляю его от себя. Разве захочется ему после такой ночи с такой женщиной хотя бы взглянуть в сторону своей серой мышки, своего хвостика? Господи, я так запуталась! И все это я устроила своими руками!

Я знала, что вечером Андрей пойдет на закрытый показ в РАМТ, это же я составляю его расписание. Я и подтверждала его явку, я же и устроила себе пригласительный на место рядом с ним. Единственное, о чем я не подумала, что он может прийти не один. Да нет, не может, а обязательно придет не один. Он же ненавидит ходить один куда бы то ни было, и билетов у него было два, как и у меня.

Но он пришел один, и это уже было чудом!

Он заметил меня, когда я только подходила к нашему ряду, встал и устремился в проход, ко мне. Молча взял меня за руку и повел к выходу. Хорошо, что свет уже почти убрали, мы избежали любопытных взглядов.

Опомнилась я уже в его машине, когда он пристально меня разглядывал. Нет, даже не разглядывал, а любовался мною, не зря я два с половиной часа провела в салоне у Игорька, там было чем полюбоваться!

– Куда ты пропала, Катенька?

– Я не пропала. Вот она – я!

Он провел рукой по моим волосам и прижался губами к моим губам, голос его сел:

– Ко мне? Или хочешь поужинать?

– К тебе, я очень соскучилась.

– Не нужно было исчезать, тогда и скучать бы не пришлось.

Я промолчала… А что я могла ему сказать? Что я всегда рядом? Может и нужно было, но я промолчала. Он вел машину одной рукой, не выпуская из второй мою руку, как будто боялся, что я могу исчезнуть. Именно в тот момент я и поняла, что одна из нас должна исчезнуть. И пока я не знаю, кто.

Раздеваться мы начали еще в прихожей, не друг друга, каждый сам сбрасывал с себя одежду. Если бы он раздевал меня, а а его – это было бы дольше, а нам не терпелось почувствовать друг друга кожей. Зато потом, после первой вершины и парения душ, мы молча лежали с закрытыми глазами, неспешно и долго читая друг друга рельефно-точечным тактильным шрифтом Брайля*, пока нас снова не бросило друг к другу.

Мы почти не разговаривали, мы просто наслаждались друг другом.

– Ты больше не исчезнешь?

– Никогда? – спросила я уже готовая уничтожить Пушкареву.

– Никогда, это слишком долго… Пока нам хорошо вместе, – и я уничтожила эту Катеньку.

Он был прав, тысячу раз прав. Страсть обязательно проходит. Не проходит другое – теплота и нежность не проходят, дружба не проходит, родство душ и общность интересов не проходят тоже. Не проходит все то, что было у Пушкаревой. А эта… эту он хотел… только и всего. Им даже поговорить и то было не о чем. И она исчезла, едва он уснул.

Зато сегодня перед отлетом он заехал в «Зималетто», чтобы дать мне последние указания и попрощаться со мной. Его губы были такими же вспухшими, как и мои, и круги под его глазами были ничуть не бледнее моих кругов, замазанных гримов. И у него, как и у меня не было сил, вот только тоски у него в глазах я что-то не заметила. Видно решил, что такой роман с таинственной прекрасной незнакомкой, это тоже может быть интересно.

– Ну что, Катюша, пожелайте мне удачи!

– Удачи вам, Андрей Павлович.

– А что это мы захандрили? Не сметь хандрить! И не сметь никого бояться. Если что, звоните мне или зовите Романа, он мне за вас головой отвечает. И Киру не сметь бояться. После того, что мы сделали, она и на пушечный выстрел к вам не подойдет. Ну, Катюша, вы что?

Я попыталась сдержать слезы, и это мне удалось. Не объяснишь же президенту, отчего его помощнице так хочется реветь.

Я поплакала потом, когда он улетел, у себя в каморке. Хотя на время отсутствия Андрея мое рабочее место – его кабинет. И всем придется с этим считаться. Если, конечно не захотят разделить участь Воропаева, которому вот уже почти неделю дорога в «Зималетто» заказана раз и навсегда.

Но об этом я напишу завтра, как и обо всех кознях Вики и Киры. Сегодня мне не хочется думать об этих упырях. Сегодня только об Андрюше.

Господи, спаси и сохрани его, помоги ему, присмотри за ним, пока меня нету рядом! Боже! Как я его люблю…

Комментарий к От первого лица…

Шрифт Брайля* – шрифт, предназначенный для письма и чтения незрячими или плохо видящими людьми, на ощупь.

========== От первого лица 2… ==========

Ну вот, сегодня я уже спокойнее, выспалась и смирилась, а самое главное, сегодня уже на целый день ближе возвращение Андрюши. Так что сегодня, как я себе и обещала, буду беспристрастно описывать, что же у нас происходило за последние две недели.

Во-первых, прошла и успешно закончилась операция «АЮ». Для нас успешно, сам АЮ вряд ли может сказать то же самое. Возможно Андрей бы еще и смягчился, он добрый, ему всех жалко, даже тех, кто хочет его самого уничтожить, как, например, Кира. Хорошо, что мы с Романом были начеку.

Кстати о Кире… Не верю я, что она любит Андрея. Это не любовь, а какая-то навязчивая, маниакальная идея – или мой, или «так не доставайся же ты никому»*, и пулю в сердце.

Катерина! Остановись! Ты собралась описать операцию «АЮ», а вместо этого снова об Андрюше. Это у тебя, Пушкарева, обсессивно-компульсивное расстройство, это тебе лечиться нужно. Растворимая Катя… ну надо же, как точно Колюня сказал. Все, больше ни за что отвлекаться не буду, даю себе честное слово.

Операцию мы разработали такую, что не операция, а конфетка получилась.

Этот умник, АЮ взял кредит в банке «ЛлойдМорис». Небольшой такой кредитик, в полтора миллиона евро. Об этом ходили слухи еще когда я в банке работала. Я даже гадала, какие гарантии возврата такого неслабого кредита, Воропаев предъявил. Ведь его недвижимое имущество уже было заложено под гарантии предыдущего кредита. Причем, две из трех квартир уже принадлежали банку, тот кредит он погасить так и не смог.

На следующий день после того, как Сашка попробовал изнасиловать меня, я не пошла в «Зималетто», а купила тортик и сходила в банк к Гришеньке, именно он ведет все операции Воропаева. И именно он, Гришенька, молча и преданно сох по мне с той самой минуты, как я впервые переступила порог банка. Нет, он никогда не приставал и даже не пытался ухаживать, но я знаю точно, я всегда чувствую, если кто-то по мне сохнет. Любая женщина поймет о чем я говорю.

Вот и в тот день я знала точно, что Гриша мне поможет, и он помог. Стоило мне прийти к нему и честно рассказать, что сделал со мной Сашка, и союзник был найден. Не колеблясь ни секунды, Гришенька рассказал, что кредит был выдан под залог, я просто не могла поверить, полного пакета акций компании «Зималетто». Это же надо быть таким… (не буду ругаться)!

Гришка посмотрел все документы по кредиту и сообщил, что срок возврата закончился еще вчера, что Воропаев умоляет о реструктуризации кредита, и что этот вопрос будет решаться сегодня через полтора часа. Что скорее всего, выплаты отсрочат, потому что Сашка теперь президент «Зималетто», а с президентами надо дружить. Честное слово, у меня даже речь отняло! Вот это аферист!

Я сразу пошла к Вячеславу Семеновичу, мне было о чем с ним поговорить.

– Катюшенька, детка, заходи, я рад тебя видеть. Спасибо, что не забываешь. Ты по делу, или просто проведать старика зашла по старой памяти?

– Здравствуйте, Вячеслав Семенович, я тоже рада видеть вас. Ну какой же вы старик, не напрашивайтесь на комплименты. Я и проведать, и по делу.

– Лялечка, два кофе и имбирное печенье, – сказал Семеныч по селектору и посмотрел на меня, – я помню, что имбирное твое любимое.

– Спасибо, – я правда была растрогана. Это говорило о многом. – Мне очень приятно.

– Катюша, давай к делу, у нас через час Совет, а я еще не очень готов.

– Вы совсем не готовы к Совету, Вячеслав Семенович. Вы ведь, среди прочих вопросов, собираетесь реструктуризировать задолженность Александра Юрьевича Воропаева, президента «Зималетто», не так ли?

– Да, Катенька. А что? И откуда у тебя эти сведения?

– Можно я отвечу на все вопросы чуть позже, а вы пока позвоните Павлу Олеговичу и спросите, кто стал президентом компании буквально вчера.

– Как вчера? Позавчера мне позвонил Воропаев и сказал, что выборы состоялись, и что президентом выбрали его. Он что обманул меня?

– Конечно! Как и Совет директоров «Зималетто», пытаясь с помощью аферы выиграть выборы, как и меня, когда вчера на дегустации вин подсунул мне шампанское с аминазином, а потом, – я чуть не заревела вспомнив, что могло произойти.

– Он что-то с тобой сделал? – не вскричал, взревел Семеныч. Он ведь, и правда, относится ко мне, как к дочке, которой у него нет. Он даже сына своего пытался женить на мне. Какое счастье, что Максу я не нравлюсь.

– Нет, нет, меня Андрей Жданов спас. Вот он-то и стал президентом «Зималетто».

А дальше все пошло, как по маслу. Семеныч не подвел! Если и было что-то в этом подлунном мире, чего он не прощал никому и никогда, так это когда из него пытались сделать идиота и когда обижали близких ему людей. Сашка умудрился наступить на обе болевых мозоли. О реструктуризации кредита больше речи не было. Сашка потерял свой пакет акций. Акции перешли в собственность банка.

Теперь нужно было убедить директора, что он спал и видел, всю жизнь мечтал, есть пить не мог, пока совершенно не нужный банку пакет акций компании «Зималетто» не обретет своего настоящего владельца, нынешнего президента компании Андрея Павловича Жданова, заклятого врага человека, который пытался из самого Вячеслава Семеновича сделать идиота, да еще и обидеть его ненаглядную Катеньку.

Я могу себя похвалить! Убедить Вячеслава Семеновича большого труда мне не составило. Единственной о чем он просил, держать всю сделку в тайне вплоть до момента передачи акций новому владельцу.

Мы с ним посчитали сумму, за которую банку выгодно будет перепродать акции Жданову, я выторговала все, что могла, и получилось, что за два миллиона Андрей мог купить Сашкин пакет и стать ведущим акционером.

В завершении встречи, я уверила Вячеслава Семеновича, что Воропаев все равно никогда не смог бы выплатить долг потому что он игрок. И деньги ему нужны были не на новый бизнес, как он заявлял, а на расплату по долгам в Казино.

Сделку мы провернули за четыре дня. У Андрея в руках оказался контрольный пакет.

Но еще до завершения сделки Сашка явился в «Зималетто» с заключением из травмпункта. Написано там было столько, что нам стало неясно, как он до сих пор жив-то? Уж написали бы одно-единственное слово – труп! И все! Интересно, во сколько зеленых травматолог оценил свою писульку?

– Жданов! Я подаю заявление в милицию об избиении, – трагическим голосом начал Воропаев свою речь, – если ты думал, что тебе все сойдет с рук, то это не так.

Я сидела в это время в своей каморке и все слышала. Не успела я испугаться за Андрюшу, как меня очень порадовал Ромка. Очень! Он слету раскусил трагизм и демарш Воропаева.

– Сашка! Ты не можешь подать заявление в милицию, – начал он, – просто не можешь, и все тут.

– Почему это не могу?

– Потому, что Жданов глубоко раскаивается в содеянном.

– Что мне с его раскаяния? Мне операцию на перегородке делать нужно! Кто мне ее оплатит?

– А что, это не страховой случай? – продолжал издеваться Роман. – Палыч! Это не по-людски! Ты должен выплатить Сашеньке компенсацию! Саш, сколько будет стоить твоя операция?

– Что-то около двухсот тысяч долларов! Я собираюсь делать ее в клинике пластической хирургии в Берне.

– Сколько? Не, Сашка, это ты загнул! Слышь, Андрюха, давай я подержу Санечку, а ты ему перегородку в другую сторону за бесплатно организуй!

И Ромка пошел на Воропаева так, как будто, и правда, хотел его «подержать». Сашка взвизгнул и вылетел из кабинета. Но потом приоткрыл двери и крикнул:

– Жданов! У тебя три дня! Или ты платишь, или я подаю заявление.

А через три дня все было кончено… Сашка пришел за деньгами, а вместо денег его ждало известие о том, что его пакет акций отныне принадлежит Андрею, а результат анализа крови Катеньки не оставлял сомнения, что сидеть Сашке в соседней от Андрея камере…

Потапкину было велено больше никогда не пускать АЮ в здание компании, и история любви Александра Юрьевича Воропаева, бывшего акционера и кандидата на престол, с «Зималетто» была завершена…

Комментарий к От первого лица 2…

Так не доставайся же ты никому!* – цитата из “Бесприданницы” Островского.

========== Из дневника Кати Пушкаревой… ==========

POV Катя Пушкарева…

Я дождалась! Не умерла от тоски, не развалила «Зималетто», не ударила в грязь лицом на совещании, когда пришлось объяснять Кире, что все будет идти согласно плану Андрея, а не согласно желанию ее левой ноги, сумела дважды поставить на место Викторию и даже ни разу не поссориться ни с Колькой, ни с Юленькой. Я молодец, хоть и давалось мне все с огромным трудом, жила только от звонка до звонка Андрея.

Надо сказать, что звонил он мне довольно часто, то факс отправлял, то советовался по контракту, то просто звонил узнать как дела в «Зималетто», а вчера вечером, я уже дома была, позвонил, чтобы узнать как дела у меня, не устала ли я, пожелал держаться и сказал: – «Спокойной ночи», и ни слова о работе. Какая уж тут спокойная ночь, после такого звонка?!

У меня все готово к встрече президента. Все отчеты на его рабочем столе, в кабинете идеальный порядок. Правда сердце падает вниз при каждом шорохе в приемной, и чем ближе время его прилета, тем сильнее, но это уже моя личная проблема. Ему я этого постараюсь не показать. Вот возьму сейчас и, чтобы отвлечься, напишу про Кольку, Вику и Киру. А что, чем не отвлекающий маневр?

Николай, кажется, влюбился! Мне вчера Юленька, по большому секрету, рассказала, что он таскает каждый день на работу букетики цветов для Леночки, которая, скорее всего, задержится в «Жюли-Жюли» намного дольше, чем ее безответственные предшественницы, потому что и работает хорошо, и очень приглянулась Николаю.

Юлька просто на седьмом небе от счастья, ее тандем с Колей приносит очень неплохие дивиденды.

– Клиент на Кольку идет косяком, – сказала она мне, когда я делилась с ней своими планами относительно Зорькина. Хочу перетащить его в «Зималетто» на должность финансового директора. Очень уж тяжело совмещать мне две ставки. Но, видно, этому плану не быть осуществленным, Юлька даже руками замахала. – Не отдам! Повышу ему зарплату, сделаю компаньоном, но не отдам ни за что. Могу только по-обмену расстаться со своей золотой жилой. Его в «Зималетто», тебя ко мне! Но, думаю, что ты этого не захочешь.

– Правильно думаешь. Да, проблема. Компании необходим талантливый финансовый, да еще хорошо бы такой, чтобы ему доверять можно было. Юль, а может подумаешь?

– А я уже подумала. Нет! Катька, ты знаешь, что наш Николай вытворяет? Попросил у меня энную сумму денег и утроил ее за какую-то неделю! Я что, больная на всю голову, чтобы от него отказаться?

– На бирже, что ли?

– На бирже!

– Тогда можешь не волноваться, он и сам не уйдет от тебя. Это же золотая мечта его детства, найти начальный капитал и разбогатеть биржевыми спекуляциями.

– Катюха, я хочу отвести его к стилисту и придать его внешности лоск, а то не серьезно как-то. Он встречается с заказчиками, крутыми дядями и тетями, в джемперочке с жирафом. Один клиент из-за этого отпал, мол, он привык иметь дело только с людьми его класса. Идиот, конечно, но заставил меня задуматься.

– Ну, если ты Зорькина еще и внешне изменишь, то он вообще навечно твой, с потрохами.

– Решено! Меняю Кольку внешне и, после курса хороших манер и умения держаться, делаю его своим компаньоном.

Как же я рада за Коленьку. А ведь если бы не тот мой демарш с устройством в «Зималетто», ничего бы этого не было. Так и ныл бы, что он некрасивый, поэтому его никто никуда и не берет.

Упс… вернулась к записям. Нет, я все же больна, и лечиться мне нужно. Может, и не аминазином, но чем-то похожим – это к гадалке не ходи. Стукнула дверь в кабинете и я, прежде, чем успела подумать головой, рванула туда из каморки так, как будто там выдавали последний глоточек воздуха на планете. Если бы в кабинете, действительно, оказался Андрюша, я бросилась бы ему на шею. Вот ей Богу! А этого делать нельзя ни за что. Хорошо, что это была всего лишь Клочкова, сообщила, что уходит на обед.

Клочкова… Дамочка с незамутненным сознанием… Просто ожившая иллюстрация статьи дедушки Ленина «Три источника, три составные части…», правда не марксизма, а жизненного кредо. Деньги (вернее их отсутствие), сплетни и понты – вот портрет Виктории в стиле соцреализма.

Подслушивает, подсматривает и докладывает Кире. Думаю, что не бесплатно. Пару раз мы с Ромкой разыграли представление. Один раз – страшную ссору по вопросу переоборудования, один – любовную сцену. Проверяли Викусю, только время зря потеряли. Что там проверять, и так было понятно, что она с каждой новостью бегает к Воропаевой. После «ссоры» Кира затащила Ромку к себе в кабинет и пыталась перетянуть его на сторону общественности, «возмущенной новыми методами руководства». После «любовной сцены» смотрела на Малиновского, как на грязь под ногами. Мол, как ты мог с этой уродиной, это же оскорбление чувства прекрасного.

Позавчера мне удалось поставить Клочкову на место. Она мало того, что опоздала почти на час, так еще и отказалась спуститься в цех и принести образцы тканей, которые мне были нужны, чтобы Юленька смогла сделать рекламные проспекты этих тканей, которые собиралась раздавать на показе для наглядности качества нашей коллекции.

– Виктория, будьте так добры, зайдите ко мне в кабинет, пригласите Урядова тоже.

– Катя, я не обязана…

– Екатерина Валерьевна, с вашего позволения. У вас есть пять минут на размышление. Через пять минут или вы приходите ко мне в кабинет вместе с Георгием Юрьевичем, или смело можете сразу идти в его кабинет за приказом об увольнении.

Они оба пришли через три с половиной минуты.

– Георгий Юрьевич, объявите в приказе строгий выговор Клочковой Виктории Аркадьевне, за систематическое опоздание на работу и с обеда. И не забудьте ее оштрафовать.

– Катя, ты не можешь…

– Не нужно меня перебивать, Виктория. Второй строгий выговор объявите ей же за невыполнение обязанностей и неподчинение начальнику. Да, да, Виктория Аркадьевна, не смотрите на меня так. Как бы это не показалось вам странным, но я ваш начальник, вернее начальница. Если вы сомневаетесь, можете спросить у Георгия Юрьевича кто из нас выше по штатному расписанию.

– Я и без ее вопросов могу дать ответ. Виктория, секретарша находится на низшей иерархической ступени управленческого аппарата, тогда как исполняющий обязанности президента – на высшей!

– Я ни слова не поняла из вашего птичьего языка, Жорик, – Вика выглядела чрезвычайно озадаченной.

– Георгий Юрьевич с вашего позволения, – гордо сказал Урядов, скопировав один в один недавнюю мою фразу и даже тон. Вам не нужно ничего понимать. Вы просто должны знать, что у вас есть два выговора и два штрафа. Катерина Валерьевна, мы ведь штрафуем Клочкову за второе нарушение тоже?

– Мы делаем все, что предусмотрено уставом и правилами внутреннего распорядка, – сказала я.

– Значит, штрафуем. Виктория, вы поняли, что у вас два выговора и два штрафа? А вы знаете, что три выговора автоматически ведут к расторжению трудового контракта? Екатерина Валерьевна, я могу идти выполнять ваше распоряжение?

Я кивнула и Урядов ушел. Вика недоуменно смотрела на меня, что-то лихорадочно обдумывала.

– Кат… Екатерина Валерьевна, меня нельзя штрафовать. И увольнять меня тоже нельзя, – не агрессивно, а как-то растерянно, с непониманием происходящего, проговорила Вика. Мне ее даже жалко стало, но уже через минуту я раскаялась в своем сочувствии к ней.

– Почему?

– Потому что я подруга Киры. И потом… я красивая, я лицо «Зималетто». Если вы меня уволите, то кто будет сидеть в приемной, не вы же с вашими внешними данными. Ты… вы просто мне завидуете, вот и придираетесь.

– Чему мне завидовать?

– А вы на себя в зеркало давно смотрели, – Вика наглела с каждой секундой.

– Вы считаете себя очень красивой, Виктория?

– Да, я хороша и отрицать это бессмысленно.

– Тогда вам нужно не в приемную, а либо на подиум, либо на подмостки, либо на панель…

========== Особенности параллельного мышления… ==========

POV Катя Пушкарева…

Убить меня мало! Ну, что я за дура такая, что за идиотка? Из-за меня мы снова вляпались в историю. Мы все, и Андрюша тоже. Ведь твердила же себе, твердила, что эмоции свои нужно сдерживать, и не сдержалась. Если бы проходил чемпионат мира на звание идиотки, то первое место мне было бы там обеспечено. Просто все очень неожиданно получилось…

Позвонил Полянский, предложил прекрасную сделку. Мы якобы заказываем у него на два оверлока для трикотажа и на двадцать швейных прямострочных машин больше. Что мы с этого имеем? Один оверлок и две машины в подарок от его лизинговой компании, плюс три процента скидки на все оборудование. А это не так мало, не две копейки в базарный день. Это еще три единицы пошивочных мест задаром, и сто двадцать тысяч евриков – скидка от всей сделки. Худо ли? Что с этого имеет Герман Генрихович? Одну вместо трех растаможек, одну загрузку и одну разгрузку, а главное в три раза меньше возни и головной боли, и экономию в те же сто двадцать тысяч. Экономию нам – отсутствие головной боли ему. Нам даже оплачивать допзаказ не нужно, все уже оплачено. Нам просто нужно быть честными и отдать чужое, когда за ним приедут.

Решение нужно было принимать мгновенно, я не успевала даже Роману позвонить посоветоваться. Вот честное слово, понятия не имею что это за машины такие и оверлоки, но если нам это дают, а не берут, да еще и приплачивают, то мой экономический мозг орет мне единственно возможную команду: – Забирай! Не нужно будет – продадим!

В общем я с головой ушла в оформление заказа и вообще во всю эту сделку, позвонила Полянскому, доложила, что все оформлено, пусть проверит факс. Положила трубку, подняла глаза и обомлела. На меня улыбаясь смотрел Андрей…

Конечно же, я бросилась ему на шею! От неожиданности, честное слово. А делать этого было нельзя, мы снова вляпались в историю, да еще в какую…

***POV Андрей Жданов.

Пора приводить мысли в порядок. Что-то происходит, что-то очень глубокое и тревожное, но не без трепета, и я не могу понять что это. Попробую обо всем по-порядку, вдруг удастся понять самому.

Когда я проснулся, Катеньки уже не было, она снова исчезла, и снова, даже не оставив мне своих координат. Пора было разбираться с этой загадкой. Тоже мне Золушка, под утро карета превращается в тыкву, что ли?

Меня такая ситуация напрягает. Да, мне с ней хорошо, очень хорошо, великолепно даже, ни с кем так не было. Но я не привык зависеть от чужих капризов. Что я ей, мальчик по вызову, что ли? Захотела – пришла, захотела – исчезла. Появляется, когда ей захочется мужика и испаряется, когда надобность отпадает.

Если она еще хоть раз возникнет на горизонте, я вначале все выясню, а потом еще подумаю, продолжать мне эти отношения, или послать ее подальше. Ага, подальше… Жданов, прекрати себе врать! Это утопия, ты не сможешь послать ее подальше, уж слишком тебе с ней хорошо. И тебя бесит, что козыри в ее рукаве. Тебя бесит, что ты не владеешь ситуацией. И ты бы предпочел, чтобы она больше никогда не появлялась на твоем горизонте, потому что боишься вляпаться по-крупному. Вот и вся правда!

Зато когда я пришел в офис, там была моя Катюша. Я заехал в «Зималетто» перед отлетом в Германию, чтобы дать ей последние указания и попрощаться с ней. Губы ее были вспухшими, неужели и у нее была бурная ночь? А вот глаза… такими родными и грустными, что хотелось ее обнять, погладить по голове и утешить.

– Ну что, Катюша, пожелайте мне удачи!

– Удачи вам, Андрей Павлович.

– А что это мы захандрили? Не сметь хандрить! И не сметь никого бояться. Если что, звоните мне или зовите Романа, он мне за вас головой отвечает. И Киру не сметь бояться. После того, что мы сделали, она и на пушечный выстрел к вам не подойдет. Ну, Катюша, вы что?

Она попыталась сдержать слезы, я видел, как ей хочется заплакать, прекрасно видел, и я все понял. И то, почему она выдергивала руку, и то, почему шарахалась от меня, и даже то, почему ей так хочется плакать.

И я сбежал. Трусливо и поспешно, побоявшись даже руку пожать ей на прощание. Каким же я был идиотом, думая, что девочка меня боится или я ей неприятен. Да не меня она страшится, Катюша боится себя, вернее… своей ко мне любви. Эта маленькая преданная несимпатичная девочка до самозабвения меня любит. И понимает, что я не отвечу на ее любовь, и опасается, что может себя выдать, и тогда ей придется уйти из «Зималетто».