Текст книги ""Если хочешь рассмешить Бога"...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)

Двери открылись и пухленькая, невысокая женщина возвестила:

– Так! Клочкова Виктория Аркадьева! – с дивана поднялась тощая брюнетка, симпатичная, но явно не блещущая интеллектом, и прошла в кабинет. – Пушкарева Екатерина Валерьевна, – продолжила дамочка.

Теперь настала очередь Кати войти в открытую дверь, что она с успехом и сделала, не обращая никакого внимания на изумленный и жалостливый взгляд, которым ее одарила женщина, зачитывающая фамилии претенденток.

Одного взгляда на проводящего интервью мужчину Катюхе было достаточно, чтобы понять, что пари она проиграла. Этого лысого дядечку в любой кандидатке будет интересовать одна, нет две позиции: во-первых, внешняя оболочка, а во-вторых, как быстро эта оболочка ему даст. И все же Катя сделала попытку обратить внимание на себя.

Когда уши у Пушкаревой начали заворачиваться в трубочку от «знания» английского ее конкурентки, она вклинилась в диалог этих малосимпатичных ей людей.

– Английский, немецкий свободно, немного французский. Закончила экономический факультет МГУ с отличием. Стажировалась в Германии, работала в отделе экономического развития российского отделения инвестиционного банка «ЛлойдМорис». В резюме все сказано, – выпалила Катя на одном дыхании.

– Блестяще! Но для помощника вы слишком хороши, а президент у нас уже есть! – Попытался пошутить начальник отдела кадров и захихикал, та которая Виктория Аркадьевна подхихикивала ему.

– А вашему президенту нужны менее знающие помощники? Так вы бы так и написали в объявлении: «Требуется красотка для развлечений, ум и образование не принципиальны». И я не тратила бы свое драгоценное время. – Катюхе терять было нечего, и она пошла ва-банк. Взяла и нахамила хаму.

– Что вы себе позволяете? – начальник отдела кадров задохнулся от наглости этой пигалицы.

– Правду!

– Танечка, – лысый обратился к своей пухленькой помощнице, – скажите там, что все могут быть свободны. Мы уже нашли помощницу! – и посмотрел масляным взглядом на Клочкову.

– Я тоже могу быть свободна? – Катя встала.

– Конечно, не могу же я и дальше отнимать ваше «драгоценное время»! – шутка показалась удачной и самому пошутившему, и Виктории, и они дружно расхохотались.

Если бы не этот их смех, Катя посчитала бы пари проигранным, убралась бы восвояси и признала бы, что Зорькин был в чем-то прав. Но они так обидно смеялись, что Пушкарева решила не сдаваться. Выйдя из кабинета в холл она отправилась не к лифтам, а в дверь налево, в противоположную сторону. Четкого плана у нее пока не было, но она точно знала, что должна скрыться из этого холла, чтобы ее не вывели отсюда под конвоем.

Судя по всему, это была приемная, причем пустая приемная, а значит, остановить Катю было некому и она продолжила свой путь к кабинету, из которого раздавались голоса. Пушкарева прислушалась и явно различила среди двух мужских голосов, голос подруги. Не раздумывая больше ни секунды Катюша постучала о косяк и, услышав «да-да, войдите», решительно сделала шаг к своей погибели.

В кабинете беседовали трое – элегантный пожилой мужчина, красавец-брюнет и Юлька. Словно не замечая больше никого, Катя обратилась с Юлиане.

– Здравствуйте, вы не подскажете, где я могу найти президента компании?

– Подскажу, конечно, только позвольте спросить, а зачем он вам? – Юлька едва сдерживала смех, но все же умудрилась показать Кате незаметным для посторонних кивком головы на пожилого мужчину.

– Понимаете, у меня прекрасное образование, опыт работы в Центральном банке Германии и инвестиционном банке в России. У меня красный диплом экономического факультета МГУ. У меня блестящие рекомендации, но начальника отдела кадров больше интересуют ноги кандидатки, – мимоходом настучала Катюха, – чем ее умение работать. Да, я не красавица, далеко не красавица, но в предыдущих местах работы ценили мой ум и образование, а не красоту каких-нибудь пустоголовых девиц.

Выпалив эту тираду, Катя покраснела до корней волос, вспомнив, что в предыдущих местах работы она выглядела несколько иначе. Но когда она говорила свою речь, она говорила искренне, потому что, действительно, верила в этот момент в предлагаемые обстоятельства.

– Проходите, присаживайтесь, – сказал пожилой мужчина, не дав Юлиане открыть даже рта, – Андрей, позвони Урядову, пусть принесет резюме… – он запнулся и вопросительно посмотрел на Катюшу.

– Пушкарева Екатерина Валерьевна, – подсказала ему Катюха.

– Пушкаревой Екатерины Валерьевны, – закончил он предложение…

========== Ошеломиссимо! ==========

Если бы начальник отдела кадров, Урядов Георгий Юрьевич, мог себе представить какой геморрой он заработал на свою задницу своим хамским поведением, он был бы вежлив и любезен с Пушкаревой, как с самым высоким начальством. Он под белы ручки самолично проводил бы ее не то что к лифтам, до выхода из здания проводил бы, да еще и охраннику, Потапкину Сергею Сергеевичу, строго-настрого наказал бы вот эту чуму больше в «Зималетто» не пускать. Но он не был дальновидным, этот любитель молодых женских тел. Увы ему!

Поэтому, когда ему позвонил Андрей и попросил принести резюме Пушкаревой, Георгий решил проявить инициативу и кроме папочки с досье на этого крокодильчика, прихватил еще и вполне себе материальную, из плоти и крови Клочкову Викторию Аркадьевну. Вот прямо под ручку и прихватил. Показывать товар – так уж лицом. Пусть уж его похвалят за то, что нашел для «Зималетто» эту… даже не девушку, а просто ошеломиссимо!

Первой, кого увидел Урядов войдя в президентский кабинет, была та самая Пушкарева. Как она просочилась на пост номер один, ему было неведомо, но то, что сейчас он получит нагоняй за то, что Павлу Олеговичу и Андрею Павловичу пришлось созерцать эту уродину, он не сомневался. А когда вспомнил, как она ему нахамила и предположил, что она могла и руководству тоже выдать какое-нибудь хамство, то и вовсе бросился в атаку.

– Павел Олегович, простите, недоглядел. Но вы только посмотрите какую я нашел помощницу для вашего наследника. Умница, красавица. – Жорик трещал, как из пулемета, подталкивая Клочкову к президентскому столу. Потом повернулся к Кате. – Девушка, я же вам русским языком сказал, что вы можете быть свободны. У вас вон в резюме написано, что вы владеете всеми языками мира, а вам и по-русски-то не понятно!

– Остынь, Георгий Юрьевич, – сказал президент, протягивая руку к Катиному резюме. – Ого! Катерина Валерьевна, – сказал он после прочтения, – а все, что здесь написано, это правда? Что будет, если я позвоню, например, в «ЛлойдМорис» Вячеславу Семеновичу?

Катя бросила взгляд полный ужаса, но не на говорившего, а как ни странно, на Виноградову. Чего-чего, а вот чтобы Жданов звонил ее начальнику ей никак не было нужно. Да он замучит потом Катюшу расспросами типа: – Ты что, собралась уходить? Мы мало тебе платим? – и так далее. Этот взгляд был замечен Андреем и он вопросительно уставился на Катюшу. На обдумывание ответа времени не было ни мгновения и Катя решилась.

– Звоните, пожалуйста, мне скрывать нечего.

– А что же вы тогда так испугались? – это уже Андрей спросил.

– Я не испугалась, просто… просто я там еще работаю, – выпалила она неожиданно даже для себя, – но дорога занимает больше трех часов в день. Мне жалко этого времени, – Катюша врала все увереннее и увереннее. – Еще неизвестно возьмете ли вы меня, а отношения с начальством будут испорчены.

– Не волнуйтесь, Катя, я так о вас спрошу, что он и не догадается для чего, – Павел говорил, а сам набирал номер телефона, – Слава? Жданов беспокоит.

– О, Пашенька! Сколько зим, сколько лет! Ты по какому вопросу? Кредит решил взять?

– Да нет, Слава. Я совсем по другому вопросу. Скажи-ка мне, пожалуйста, у тебя работает такая Катерина Пушкарева. Я, конечно, понимаю, что ты не можешь знать всех со…

– Паша, ее невозможно не знать. Это мой лучший сотрудник. А тебе зачем? Ты ее никак переманить вздумал? Не отдам, так и знай.

– Нет, просто…

– Я понял! Понял! Сколько твоему балбесу?

– Андрею-то? Двадцать девять стукнуло, а…

– Правильно, самый возраст для женитьбы! Ты не смотри, что она не нашего круга. Катенька – это золото, я бы даже сказал алмаз. При правильной шлифовке бриллиантом чистой воды станет. А умница какая, а какого строгого поведения девочка, это просто немыслимо в наше время. Жени и не думай. Такую краса…

Этот бред Павел Олегович слушать больше не стал. У каждого, конечно, свой вкус, но женить сына на этом бриллианте Жданов-старший вовсе не собирался. Более того, счел саму идею, как бы помягче сказать, аффективно-экзальтированной.

– Спасибо, Славочка.

– Паш, ты едешь на кубок мэра?

– Пока не знаю, но если поеду, то позвоню. – Павел положил трубку, внимательно посмотрел на Катю и перевел на Урядова взгляд. – Георгий Юрьевич, покажите, пожалуйста резюме второй кандидатки.

Жорик засиял всеми тридцатью двумя вставными зубами и протянул президенту вторую папочку. Павел бегло взглянул на листок и передал папку сыну.

– Георгий Юрьевич, вы можете быть свободны, мы потом поговорим. Вы, Виктория, подождите пока в приемной. Юлианочка, погоди еще минут десять, или можешь сходить в бар пока мы побеседуем с Катериной.

– Да вы что! Никогда не уйду, страшно интересно по какому принципу в «Зималетто» отбираются кадры.

– Хорошо, – сказал Жданов-старший и заговорил с Катей. – Я Павел Олегович, экс-президент, а это мой сын, Андрей Павлович, исполняющий обязанности президента. Вот для него мы и ищем помощника, – Катя кивнула, мол, все понятно, не бином Ньютона.

– Скажите, а что вы знаете о нашем бизнесе, – включился в разговор Андрей.

– Я знаю, что у вас самые большие показатели в области производства готового платья, – затараторила Пушкарева, – что…

Юлька улыбнулась, слушая Катюху. Какая все-таки она умничка, всего-то пари нужно было выиграть, а она подняла все материалы по «Зималетто», прочла всю доступную информацию. Вон как Пашка с Андрюхой рты пораскрывали, глядишь, правда примут ее на работу!

– Я могу отслеживать банковские документы, систематизировать их, собирать информацию о продажах, – Катя все говорила и говорила, и говорила, пока двери в кабинет не распахнули, что называется ногой и на пороге не появилась стройная, симпатичная блондинка с большими голубыми глазами.

– Что здесь происходит, почему Вика в приемной сидит? Андрей, я же тебя предупреждала, что придет моя подруга. И Урядова предупреждала.

– Кирочка, деточка, остановись, – мягко прервал словесный поток блондинки Жданов-старший, – мы сейчас проводим собеседование с кандидатками. Закончим с Катериной Валерьевной, поговорим с твоей Викой.

– Это кандидатка? – Кира рассмеялась. – На должность помощника президента? Да ее и уборщицей брать нельзя, она нам всех клиентов распугает.

Катя встала, выпрямила спину и Юлиана втянула голову в плечи. Как-то ей пришлось видеть чему обучил Катюшу отец после истории с маньяком. Но там было двое парней. Киру же будут долго лечить, если Катюха сейчас не сдержится. Но Катюха сдержалась. Полным достоинства тоном она ответила, но не Кирюше, как можно было предположить, а Ждановым. Обоим сразу.

– Господа, прошу прощения, что отняла ваше время. Я отказываюсь работать в компании, где одни мужчины позволяют себе оскорблять женщин, а другие мужчины сидят набрав в рот воды, когда при них оскорбляют женщину. Всего доброго, господа. – Катя кивнула головой и вышла из президентского кабинета не дожидаясь от «господ» никакого ответа.

Повисла тяжелая, гнетущая тишина. Юлиана едва сдерживала смех, видя, как Кира сжалась в комок, Павел побледнел, а Андрей начал покрываться красными пятнами. «Молодец, Катюха, хорошо выдала. Хоть и проиграла спор, но мне будет что рассказать Колянычу», – подумала Юлька, которой тут же пришлось затыкать уши, потому, что Андрей заорал так, что стекла в окнах задрожали.

– Кира! Или ты сейчас догонишь эту девушку и извинишься, и скажешь ей, что она принята на работу. Или ты вместе со своей Клочковой отправитесь – одна на биржу труда, а другая оповещать всех знакомых о разрыве помолвки!

А вот этого Кира совсем не ожидала. И самое ужасное было то, что судя по всему, Павел вполне был согласен с сыном…

Комментарий к Ошеломиссимо!

Люди, я не слишком подробно снова начала все описывать?

========== Ахиллесова пята… ==========

– Павел Олегович, до каких пор я должна это терпеть? – слезы у Киры полились градом. Кому, кому, а ей было хорошо известно, что Жданов-старший больше всего на свете боится женских слез.

После гибели родителей именно слезами она добилась от Павла такого, на что уже и надеяться-то не смела – стала официально считаться невестой его сына. Причем случилось это чуть ли не на поминках родителей. Заплакала Кирочка Павлу Олеговичу в жилетку, сирота, мол, я безутешная, девушка хрупкая. И ни защиты у меня перед внешним миром, ни родителей, ни мужа, ни даже жениха какого-нибудь завалящего. И сын ваш, дорогой вы мой, отец крестный, со мной только развлекается и никаких серьезных намерений не высказывает. И папенька так неудачно на машине прокатился, что и маменьку угробил и себя, родимого. И заступиться перед Андреем за меня некому.

Весь этот пьяный бред Павлу был, мягко говоря, до одного места. Скажи ему Кира спокойно, что, мол, Андрей со мной хороводится, а замуж не зовет, что это нехорошо и некрасиво, и Павел объяснил бы совершеннолетней девчонке, что он в личную жизнь сына свой нос не сует – это во-первых, а во-вторых, если Андрей хороводится с Кирой, то, видно, к их обоюдному удовольствию, а никак не силком. Но вот обильные девичьи слезы Жданов-старший перенести не смог, вызвал сына пред свои ясны очи и, применив запрещенный прием, практически заставил Андрея пообещать Воропаевой жениться на ней.

Казалось бы, ну, какой такой запрещенный прием может быть применен против взрослого человека, не угроза же, что его поставят в угол, могла так испугать Андрея, что он даже готов был стать официальным женихом недалекой, истеричной, холодной гордячки Киры Воропаевой, нет, не угроза наказания. А что тогда?

Была… была у Андрюшеньки своя ахиллесова пята. Жалел он всех сирых и убогих. С самого детства таскал домой бездомных кошек и собак, лечил их, потом пристраивал знакомым; не мог пройти мимо просящих милостыню, и знал, что это бизнес такой, а все равно попадался; а уж как расставаться с женщинами… так это и вовсе была трагедия, причем для Андрея большая, чем для самих женщин, так ему их было жалко.

Вот на эту пяту Андрюши Павел и наступил. Сказал сыну, что Кирочке нужна помощь, что в такой тяжелый период кому, как не любимому мужчине ее поддержать, помочь ей? Сказал, что у девочки нет никакой уверенности в завтрашнем дне. Вот, мол, родители ее оставили, она боится, что и ты, Андрей, ее оставишь. И вообще… девочке просто не хочется жить. А в конце своей пламенной речи, прибавил тихонько:

– И с остальными рыбоньками вопрос сам собой отпадет. Ты чужой жених, а раз так, то с любой можно порвать, ибо статус обязывает, – и подмигнул сыну.

Андрей Павлович решил, что Киру нужно поддержать, уверенность в завтрашнем дне дать, да и вопрос с рыбоньками, так давно плавающими в его аквариуме, закрыть. А если какие новые рыбки в аквариум заплывут, так только те, кто изначально знает, что у него есть невеста и парное плавание весьма временно. Ну, а там, глядишь, и Кира в себя придет, необходимость в поддержке отпадет и можно будет объяснить ей, что невестой она была временно. Ну, а может быть Кирюша, которая пережила смерть родителей, изменится? Так ведь тоже бывает! Вдруг она станет милой, доброй, приветливой и спокойной. Тогда можно будет на ней и в самом деле жениться. Пусть и без особой любви. Любит, не любит… Какая разница, он ведь никого не любил, а жениться когда-нибудь нужно будет все равно.

Ага, как же… доброй, милой, спокойной, приветливой… Кира? Вам бы фантастику писать, дорогой Андрей Павлович. Сразу же после помолвки Воропаева решила, что Андрей ее собственность, все примеривала, как бы его в бараний рожок скрутить и в собственный кармашек положить. А если пытался сопротивляться или вовсе удрать из кармашка на волю, так это приравнивалось к побегу и наказывалось смертной казнью вот уже в течение четырех лет.

Сколько раз за эти годы Андрей пытался разорвать помолвку, он и со счета сбился, но каждый раз не хватало мужества идти до конца. Как правило, ломался он, когда Кирюша нажиралась таблеток, звонила ему, он приезжал, заставлял ее пить воду с марганцовкой, потом засовывал ей два пальца в рот, потом опять давал воду с марганцовкой и снова совал ей в рот свои пальцы. Так он Кире промывал желудок и она, несчастная и бледная, хваталась за руку Жданова и говорила, что без него не выживет. А он не мог… не умел бросать больную собаку, или кошку, или птицу, или даже Киру Воропаеву.

Ромка Малиновский, закадычный Андрюшин дружок, уверял его, что это только спектакль, что ничего эта кукла с собой не сделает. Что она, небось всего пару таблеток и берет, а делает вид, что много, и то перед самым приходом Жданыча. Что нужно пару раз вызвать скорую и упрятать Кирюшу в дурку. Умом Андрей понимал, что так оно и есть, а вот сердцем… Страшно было, а ну, как и правда покончит собой. И как потом жить?

Но в этот раз Кира перешла все границы, она сама стала палачом для маленькой некрасивой девушки, и Андрюшиной ахиллесовой пятой в этот раз была Катя Пушкарева, а не Кира Воропаева.

– Разбирайтесь сами, – в сердцах сказал Павел Олегович и вышел из кабинета в конференц-зал.

– Кира, я жду, если эта девушка успеет уйти до того, как ты перед ней извинишься, наши отношения закончатся. Я не шучу. Можешь потом жрать таблетки горстями, я не вернусь.

– Андрюш, ты все еще на меня злишься, ну это же какая-то посторонняя девица, она уродлива и дурно одета, она не может быть твоим помощником.

– Кира! Я жду!

– Я не стану извиняться перед кикиморой. И работать она здесь тоже не будет! Я акционер и имею право на свое мнение.

– Ты его высказала, я с ним в корне не согласен, – Андрей медленно стал стаскивать с пальца кольцо, которое ему Кирюша подарила на обручение, и которое он носил исключительно в «Зималетто».

– Я не стану извиняться перед кикиморой. И работать она здесь тоже не будет! – повторила Воропаева тихо и зло и так хлопнула дверью, выбегая в приемную, что не только стекла – стены вздрогнули.

Жданов-младший снял кольцо, бросил его в ящик стола и позвонил в охрану.

– Сергей Сергеевич, там Пушкарева еще не вышла?

– Какая Пушкарева?

– Приходила на собеседование. Маленькая такая, на старушку похожа.

– На Шапокляк, что ли?

– Поостри мне. Так проходила или нет?

– А вот сейчас и выходит.

– Задержи! Только аккуратно. Я сейчас спущусь. – Андрей бросился к двери, потом вернулся назад, крепко обнял, поцеловал Юлиану в щеку. – Я самый счастливый человек на свете! Я свободен! – прокричал он, – никуда не уходи, я сейчас вернусь.

Оставшись одна в кабинете Юлиана дала волю так долго сдерживаемому смеху. Ну, Катюшка, ну дает. Устроила в «Зималетто» революцию, подписала указ об амнистии исполняющему обязанности президента, оставила о себе неизгладимую память, перетасовав колоду карт по своему усмотрению, а ведь ее еще и не приняли на работу. Еще хорошо, что ее никто не застал одну в кабинете, согнутую пополам от смеха.

Андрей спустился к двери-турникету и увидел картину не для слабонервных. Потапкин держал Пушкареву за руку, завернутую назад, а она, сгибая ногу в колене, пыталась лягнуть его в причинное место, крича при этом:

– Отпустите, я ничего не сделала.

– Мое дело маленькое. Приказано задержать, я и задержал.

– Может вы мне еще зачитаете мои права? – уже со слезами в голосе от боли в вывернутой руке прокричала Катюша.

– Ты нормальный? Ты что творишь? – Андрей подбежал к Потапкину.

– Так вы же приказали задержать, Андрей Павлович. Я подумал, а вдруг она там чего стянула, вот и задержал.

– Я же тебе сказал, чтобы аккуратно. Дурдом какой-то.

У Кати текли слезы. Она пыталась вытащить руку из-за спины, но резкая и сильная боль в плече не дала ей этого сделать и она заплакала теперь уж в голос.

– Подождите, не шевелитесь, я сейчас вам помогу, – Андрей аккуратно повернул Катину ладошку, вывернутую кнаружи, и медленно вытянул ей руку из-за спины.

Катя попыталась пошевелить рукой и снова вскрикнула. И тогда Андрей сделал нечто очень странное. Он закрыл Кате рот одной рукой, а другой очень резко нажал на какую-то точку на ее плече. Ничего не помогло, и рука, затыкающая Кате рот, тоже… крик был слышен на несколько кварталов. Зато через пару секунд Катина рука стала ей подвластна и уже не болела.

– Катерина Валерьевна, извините нас. Пожалуйста! Всех вместе и каждого в отдельности, включая этого обалдуя, – Андрей показал на Потапкина. – Мы с отцом будем рады, если вы решите у нас работать.

– Я должна подумать, так меня еще нигде не встречали и не провожали.

– Я буду ждать вашего звонка до завтра, до одиннадцати дня. Надеюсь, что вы согласитесь.

Андрей скрылся в дверях «Зималетто», Катя пошла к скверу, где ее ждал Николай…

Комментарий к Ахиллесова пята…

Прошу прощения, что не сразу отвечаю на коменты. Честное слово я в запарке, но обязательно читаю и обязательно всем отвечу.

========== Такие разные… ==========

Андрей влетел в свой кабинет, словно он не самое высоко стоящее лицо в компании, а пятнадцатилетний подросток. Подбежал к Юлиане, закружил ее.

– Я свободен! Я свободен! Я свободен!!! Амнистия! Ура, Пушкаревой!

– Так ты ее берешь, что ли?

– Я что, дурак отказываться от Катьки-освободительницы, обладательницы красного диплома? Конечно беру! Еще как беру!

Павел Олегович открыл дверь из конференц-зала.

– Андрюша, ты чего кричишь? И поставь уже Юлиану на место, а то у нее голова закружится.

– Пап! Отныне я имею полное право кружить Юльке голову. И не только ей одной! Хоть всем Юлькам, Манькам, Танькам, Санькам.

– О, как? И Санькам? – засмеялась Юлиана.

– Ну, девочкам, Сашенькам. Папа! Я расторг помолвку! Я свободен! Я извинился перед этой Катериной и сказал, что мы ее берем! Пап! Правда же мы ее берем? Она сняла с меня цепи рабства, и потом, она умная.

– Андрей, давай мы с Юлианой сейчас закроем все дела, а потом поговорим. Может она спешит, а мы ее задерживаем.

– Я никуда не спешу, но если вы хотите поговорить наедине, то вот вам смета по показу, завтра приду и мы ее обсудим.

– Нет, Юленька, что ты. Никаких секретов от тебя нет. – Андрей спешил опередить отца, и Киру тоже нужно было опередить. – Ты подумай, как можно использовать разрыв нашей помолвки для пиара новой коллекции. Только учти все нужно так продумать, чтобы Кирина репутация не пострадала. Например напиши, что мы поняли, что больше не любим друг друга. Или, что она меня бросила, потому, что я импотент. В общем пиши, что хочешь, главное, чтобы это помогло продажам и чтобы Кирочка осталась белой и пушистой. Договорились? – и шепнул на ушко, – Юлька, я хочу прочесть о разрыве в завтрашних утренних газетах, плиз. В долгу не останусь.

– А что? Ход нестандартный. Иду писать соплями в сиропе. Павел Олегович, до свидания! – Юлиана схватила свой зонтик и вышла за двери.

– Андрей, а ты уверен, что перед показом стоило…

– Стоило, па, стоило. Теперь коллекция будет продаваться, как горячие пирожки. Для всех женщин страны я же теперь потенциальный жених. Если бы эту новость нужно было скрыть, Юлиана предупредила бы нас. А она вон как за нее ухватилась.

– Андрюша, а ты хорошо подумал, прежде чем помолвку разорвал?

– Пап, – Андрей стал серьезен, – тебе сын нужен живым?

– Что ты хочешь сказать?

– За те годы, что мы с Кирой помолвлены, я трижды всерьез подумывал застрелиться. А какое количество раз я хотел бросить все к чертовой матери и смотаться на необитаемый остров, этого я вообще не могу сосчитать.

– Что же ты молчал, дурачок, неужели думал, что мы с мамой не хотим твоего счастья? Хотя разговор с матушкой тебе еще предстоит непростой. Ты же знаешь, как она Киру любит.

– Но ты же поможешь, па? Ты же со мной?

– Хорошо, я поговорю с Марго. – Павел задумался. – Слушай, а почему ты все-таки решил взять эту девочку?

– Ты же видел ее резюме, пап. И потом Вячеслав Семенович дал тебе очень положительную характеристику на нее. Или я что-то не так понял?

– Кстати, с Кириным заходом я все позабыл. Знаешь, что Слава решил?

– Откуда?

– Он решил, что я собрался, – тут Павел Олегович как-то икнул, сложился пополам и расхохотался. – Он решил, что, – и снова хохот, – он…

– Па, ну, может хватит уже? Я тоже хочу посмеяться, рассказывай.

– Он решил, что я собираюсь тебя женить на Пушкаревой, – Жданов-старший уже не смеялся, а как-то похрюкивал, словно сил заливаться смехом у него уже не было.

– Чего? – Андрей опешил, глаза его начали расширяться. – Это шутка такая?

– Погоди вспомню. Секундочку… – Павел сосредоточился и очень похоже скопировав Вячеслава Семеновича, практически дословно его воспроизвел. – «Это мой лучший сотрудник. А тебе зачем? Ты ее никак переманить вздумал? Не отдам, так и знай. Андрею двадцать девять стукнуло? Правильно, самый возраст для женитьбы! Ты не смотри, что она не нашего круга. Катенька – это золото, я бы даже сказал алмаз. При правильной шлифовке бриллиантом чистой воды станет. А умница какая, а какого строгого поведения девочка, это просто немыслимо в наше время. Жени и не думай». А потом еще что-то о ее красоте говорить начал.

– Все, папа! Все! Решено! Я женюсь только на Катеньке. – и они уже вдвоем покатились со смеху.

***Зорькин сидел у компьютера поджав губы и сосредоточено думая.

– Катя, а как я могу быть уверенным, что ты говоришь мне правду? Может, никто тебя никуда и не взял. А ты мне просто так сказала, а завтра пойдешь в банк и проверить не врешь ли ты я не смогу никак.

– Колька, я врала тебе хоть когда-нибудь? Хоть один единственный разок я тебе соврала?

– Все равно… Я должен быть уверен. Может, раньше не врала, а сейчас, так за милую душу.

Раздался звонок во входную дверь. Катя пошла открывать.

– О, а вот и мое доказательство. Юлиана, расскажи ему, чему ты была свидетелем сама.

– Зачем? Ты что не можешь ему рассказать?

– А он мне не верит! Представляешь, Юлька? Он. Мне. Не верит!

– Ну, и болван. А ты что? Собралась ему что-то доказывать, что ли? Не будь дурочкой, не смей доказывать, что ты не верблюд. Я вас разбивала, я свидетель – он проиграл. Катька, ты лучше послушай, что было после твоего ухода, – и Виноградова в лицах передала Кате с Колькой все, что случилось в президентском кабинете компании «Зималетто» с момента ухода оттуда самой Катеньки.

– Значит это была его невеста? И он с ней из-за меня расстался? – Катя сейчас выглядела примерно так же, как Андрей, когда услышал что Слава прочит ему в невесты саму Катеньку.

– Катька! – возопил Зорькин, – Если ты честный человек, ты теперь должна жениться на этом Жданове. Ты же его с невестой рассорила. Он теперь безневестчатый!

– Выйти замуж, – машинально поправила Катя, – ей было не смешно, совсем не смешно. Да, Кира, хамка первостатейная, но даже ей Катя не желала быть брошенной женихом. Это, наверное, так грустно. – Андрей Павлович с Кирой из-за меня расстался. Какой ужас!

– Не из-за тебя, а благодаря тебе. Разницу чувствуешь? Он с ней каждый день собирался расстаться, да все повода подходящего не было. А тут… такая оказия. Ну просто любо-дорого. Хорош страдать! Сделала доброе дело, а вся скорбь мирового пролетариата в глазах. Да, завтра Палыча ждет разочарование. Только нашел экономического гения и ангела-хранителя в одном лице и вот, пожалуйста, сразу же и потерял. А самое смешное, что даже если он перевернет весь шар земной, он свою помощницу не найдет. Растворилась во времени и в пространстве. – Юлиана засмеялась. – Словно добрая фея – появилась, сделала дело и исчезла.

– Он найдет свою помощницу.

– Что? Кать, это уже не смешно.

– Он найдет свою помощницу! Так уж получилось, что из-за своего дурацкого пари я влезла в чужую жизнь. Я испортила жизнь Кире. А в чем она передо мной виновата? Ни в чем! Я должна вернуться и помирить их.

– Пушкарица, ты дура? Тебе Юлиана словами по ушам сказала, что Жданов счастлив. Что ты все Робин Гуда разыгрываешь? А может ты втрескалась в этого Жданова вот и хочешь вернуться?

– Коля, я даже гипотетически не смогла бы влюбиться в человека, который радуется в тот момент, когда его невеста, пусть и бывшая, рыдает.

– Знаешь, Катюша, – задумчиво сказала Юлиана, – мне кажется, что на этот раз Колька прав…

========== Пари номер два… ==========

– Знаешь, Катюша, – задумчиво сказала Юлиана, – мне кажется, что на этот раз Колька прав…

– Это в чем это он прав, скажите на милость? Ты тоже считаешь, что я влюбилась вот в этого красавчика?

– Нет, я о другом, Коляныч прав в том, что ты вечно лезешь кого-то спасать. Даже когда тебя об этом и не просят. Вот полезла спасать его самого и что мы имеем в сухом остатке?

– И что мы имеем в сухом остатке? Только то, что я доказала Кольке – дело не во внешности. Дело в инертности. И больше его нытье я слушать не собираюсь. Зорькин, запомни раз и навсегда – у тебя нет работы только потому, что ты не хочешь работать. Точка. И еще… Никогда больше не проси у меня денег взаймы, я все равно не дам, потому что тебе не с чего отдавать эти деньги будет. А содержать я тебя не намерена. Ты уже взрослый мальчик, иди работать.

Колька во все глаза смотрел на Катю, никогда раньше она не говорила так жестко и обидно. Катька всегда была жалостливой и отказывать кому-то в помощи, а дать взаймы, это, несомненно, помощь, она не умела. Тем более другу. А то, что он никогда долг не отдавал, так он же не виноват, что у него никогда отдавать нечем было. Вот когда заработает, тогда и отдаст. Причем все сразу.

– Коленька, не нужно на меня так смотреть. Не ты ли минуту назад назвал меня чокнутой из-за моего робингудства? Нет, даже не чокнутой, а дурой.

– Кать, я же совсем не то имел в виду.

– А уже совершенно не важно, что ты имел ввиду. Важно, что я для себя все решила.

– И что ты для себя решила? – осторожно спросила Юлиана.

– Я пойду на работу в «Зималетто»!

– И потеряешь стабильную, высокооплачиваемую работу? Ради чего, Катюша? Ради мифической и призрачной идеи помирить людей, которые никогда не помирятся?

– Други моя, – воскликнула Катя уже весело, – предлагаю нам всем дружно перекочевать на кухню. Коля заварит нам чайку и накроет на стол и за чаепитием я вам все подробно расскажу о своих планах.

– А чего это я? – заорал Зорькин. – Вас тут две бабы, а по кухне дневальным должен быть я?

– Именно! Нас тут две работающие бабы и один домохозяин. Догадайся с трех раз, кто должен заваривать чай и накрывать на стол? – Катя захохотала, Юлиана присоединилась к ней.