Текст книги ""Если хочешь рассмешить Бога"...(СИ)"

Автор книги: Галина 55

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

– Ну, а как же, или мы не русские бабы, зачем нам счастливые мужики? Нам несчастных подавай, что бы было кого пожалеть. Как там Зыкина пела? Секундочку… А вот:В селах Рязанщины, В селах Смоленщины

Слово «люблю» непривычно для женщины,

Там, бесконечно и верно любя,

Женщина скажет:

«Жалею тебя»,– пропела Юлиана. Похоже на тебя, да? Ох, Катька, Катька, что делать-то будешь? Да ты хоть знаешь, что из себя представляет Жданов? Я к Кирюше отношусь не очень хорошо. Все эти истерики на публике, все ее разговоры с подчиненными или на повышенных тонах, или свысока, все ее претензии на аристократизм – это, мягко говоря, моветон. Да только Жданова ее поведение никак не оправдывает. Назвался груздем – не говори потом, что ты сыроежка. Или расторгни помолвку и уж тогда гуляй сколько влезет, или гуляй с невестой. А вот так открыто ей изменять… Нет не красит это Андрюшеньку.

– Ну, ты же ничего не знаешь, ты совсем ничего не знаешь, а берешься его судить.

– А ты знаешь? Ты знаешь почему он гулял налево и направо?

– Не знаю я! Не знаю! А раз не знаю, то и судить его не берусь. Я одно только знаю, я бы тоже от такой как Кира гуляла направо и налево. Она… она предатель и гадина. Ты помнишь, как она меня оскорбила? Ни за что, ни про что. Только потому, что я тогда была некрасивая. И потом тоже пыталась меня унижать. Это, по-твоему, ничего, да? – Катя чуть не плакала.

– Это плохо, очень плохо, но ее поведение – это не повод ей изменять.

– А я бы вообще не пошла в постель с мужчиной, который может унижать других. Ты же не знаешь, может она и Андрея унижала.

– Ого! Какая заступница у Жданова выискалась. С такой заступницей ему ничего не страшно. Ладно, давай оставим в покое Киру, что ты-то делать собираешься со своей любовью? Явишься ему в своем настоящем виде и дашь шанс своей любви?

Катюша всхлипнула и забралась с ногами на диван, под бочок к Юлиане.

– Я пока домой ехала, все думала и думала, что же мне теперь делать? И вот что я решила, Юленька. Я и дальше буду ходить на работу как чучело. Я хочу, чтобы он полюбил мою душу, ум, меня чтобы полюбил, а не красивый фантик. Понимаешь?

– Конечно, понимаю, чего там не понять – ты ненормальная! Если смогла предположить, что такой, как Жданов, хотя бы взглянет на свою Катю Пушкареву, как на женщину, то ты, однозначно, ненормальная.

– А я все-таки попробую. Знаешь, как он тепло со мной сегодня разговаривал. Было видно, что он ко мне хорошо относится. Я ему покажу, какой я могу быть верной, какой нужной.

– Никто не спорит, что он относится к тебе по-человечески, возможно, вы сможете даже подружиться, даже стать близкими людьми друг другу. Но, можешь мне поверить, Андрей никогда не обратит на тебя внимание, как на женщину в облике Кати из офиса. Я готова даже простить тебе проигрыш пари и перезаключить его.

– Юля, я никогда не нарушаю слова, проспорила, значит проспорила. В любой момент можешь сказать мне: «Американка», и я выполню. Но я принимаю твое новое пари. Он полюбит девушку из офиса, вот увидишь. – Катя помолчала. – Юлька, я и представить себе не могла, что такое бывает. Я ведь и не жила все эти годы, вернее жила, но в каком-то параллельном мире. В мире чисел, а не живых людей. Если бы ты знала, как я его люблю. Представляешь, он только коснулся моей руки, а меня уже током пробило.

– Бедная моя девочка.

Кабинет президента компании «Зималетто». Тот же вечер…

– Андрюха, ты где откопал такое чудо-юдо, рыбу-кит? У нее же не голова, у нее Дом Советов на плечах.

– Говорю же, это моя младшая сестренка, – Андрей улыбнулся. Сегодня впервые за последние несколько лет ему было спокойно, он чувствовал себя свободным (не так, как вчера, бурно, эйфорически, взахлеб), и, почему-то, очень защищенно, как будто бы вместе с этой девочкой у него в приемной появился надежный щит.

– Да, ладно тебе, сестренка… Ха! Да будь эта сестренка чуть посмазливей, она бы уже сегодня ночевала в твоей постели. Ну, или в моей. Знаешь, когда она гладила меня по голове, а я ее не видел… так очень-очень даже чувственно…

– Ром, оставь ее в покое. Сестра, не сестра, тебе-то какая разница. Я ее воспринимаю, как сестру, а значит и защищать, как сестру, буду.

– Палыч, ты чего? Запал что ли? Я никогда раньше не видел, чтобы ты бабу опекать взялся. Хотя, все верно, какая она баба?

– Ромка, мне, конечно, двигаться лень, вискарик приличный и вообще расслабон, но если ты скажешь еще одно слово, то я, пожалуй, потревожу свой покой и твою слащавую морду.

– Ну, если потревожишь свой покой, то тогда я точно буду уверен, что ты на нее этого-того, запал.

– Чего?

– Запал.

– Дурак ты, Ромка. Неужели ты никогда не слышал, что с женщинами можно просто дружить. Ходить в кино, беседовать.

– А зачем? – искренне удивился Роман. – У тебя уже есть друг. Это я! Андрюха, посмотри на меня, я же лучше. А с женщинами не дружить нужно. Женщин любить нужно. Ночь или две, или даже неделю.

– Не устал, попрыгунчик?

– Чего? Прыгать по разным койкам? Нет! Не устал. Каждый занимается своим видом спорта. Ты занимался боксом, потом каратэ, а у меня один любимый вид спорта – прыжки из койки в койку, сексобол называется. Слушай, Андрюха, давай я сейчас заряжу двух хорошеньких рыбок и поплывем мы с тобой, молодые, холостые, незарегистрированные, в океан страстей и удовольствий.

– Неа, Ромка, плыви один, завтра Катя принесет первые расчеты и нужно будет серьезно поработать.

– Опять Катя! Всюду Катя! Жданыч, а ведь ты неровно дышишь к своей помощнице. И это она отработала всего один день, а что дальше будет?

– Ну, что дальше будет? Женюсь на ней, – и Андрей рассмеялся, увидев вытаращенные глаза друга…

========== Стриптиз-шоу… ==========

Утро следующего дня. Президентская приемная…

Настроение было прекрасным. Во-первых, Колька, обрадованный, что ему впервые после окончания университета доверили серьезную работу, был так возбужден, что не спал всю ночь – работал. А посему, к утру в руках у Катюши был практически законченный бизнес-план. Во-вторых, ей голову пришла еще пара идей по увеличению объема продаж. В-третьих, и главных, очень скоро должен был прийти Андрей, а значит день будет прожит не напрасно.

Размечталась… Рассмешила Бога… Вместо Андрея в приемную, гордо неся свои мощи, ворвалась Кира Юрьевна и сразу же испортила настроение.

– Девушка, вы вообще-то работаете в приличном месте, а одеваетесь, как будто собрались торговать старьем на блошином рынке. Хотя, именно там вам самое место.

И тут Катя вытворила такое, что у Киры надолго отпала охота как-то ее задевать, может даже, минут на двадцать охота была отбита… вот как надолго.

– Вам не нравится как я одета? А так будет лучше, Кира Юрьевна? Да, кстати, меня зовут Екатерина Валерьевна. Я после президента, второй человек в «Зималетто», и я не позволяю вам говорить со мной подобным образом, – произнося всю эту тираду, Катюша снимала с себя сначала вязаную кофту, потом немыслимую кофточку с рюшами, а там и до юбки дело дошло.

Кира выскочила из приемной, как ошпаренная. «Идиотка, психованная идиотка. Это же надо додуматься, устроить стриптиз прямо в приемной президента. А если бы кто-то вошел? А может хорошо было бы, если бы кто-то вошел, был бы свидетель и ее можно было бы уволить, – Кира пылала гневом, но тут мысли ее завертелись в совершенно другой плоскости. – А фигурка-то у этой мымры, что надо. Если закрыть ей морду платком, то и Андрей вполне мог бы запасть на ее формы. – И следующая мысль, которая была куда тревожней фигуры Пушкаревой. – У нее белье фирмы «Hunkemoller»!

По глубокому убеждению Киры Юрьевны, нижнее белье от «Hunkemoller» имели право носить только такие гламурные барышни, как она сама – это престиж, это бренд. Еще какой бренд. Дорогущий! Особенно линия плетеных кружев, которая и была на Пушкаревой. И это была не подделка. В чем, в чем, а в этом Воропаева разбиралась.

Загадка была настолько интересной, настолько требующей отгадки, что Кира твердо решила любыми путями внедрить своего человека в стан врага.

***Еще подходя к дверям своей приемной, Андрей услышал чей-то плач, и это ему страшно не понравилось. Так и есть, плакала его новая помощница, даже не плакала, а как-то поскуливала, что ли.

– Катенька, детка, что случилось? Кто нас опять обидел?

– Андрей Павлович, здравствуйте.

– Здравствуйте, здравствуйте, Катерина. Так что же с нами приключилось?

– С вами ничего. А вот я… Я такая дура. Я такое устроила! – Катя снова зашмыгала носом.

– Господи, ну что уж вы такое страшное устроили? Ограбили кого-то? Убили? – Пушкарева замотала головой. – Ну, если все живы, то и расстраиваться особенно не из-за чего. Рассказывайте, что вы натворили.

– Я… я… я…

– Ну, что вы-то? Что? – Андрей начал выходить из себя.

– Я устроила стриптиз. Прямо здесь, для Киры Юрьевны, – выпалила Катюха одним махом.

– Что? Я правильно услышал? Вы танцевали стриптиз для Киры?

– Я ничего не танцевала, что я дура, что ли, танцевать?

Заявление, мягко говоря, было нелогичным. Значит, устраивать стриптиз – это, по мнению Пушкаревой, для умных, а танцевать стриптиз – это, исключительно, для дураков! Но на логику Андрей обращал сейчас внимание меньше всего.

– Катенька, звиняюсь спросить, а зачем вы устроили стриптиз для Кирюши? Она вас что, сама попросила раздеться?

– Нет! Но ей так громко и оскорбительно не нравилось, как я одета, она так настаивала, что мое место работы в моей одежде – это блошиный рынок, что я решила проверить, а вдруг ей понравится, как я раздета и она решит, что я все же имею право работать в «Зималетто».

– И что? Ей понравилось? Она разрешила вам остаться на работе? – Андрей едва сдерживал смех, представив свою чопорную бывшую невесту ошалевшую от Катиных действий.

– Не знаю. Она вылетела отсюда, как ошпаренная.

– Так по какому поводу траур, Катюша? Кире Юрьевне не понравился ваш стриптиз? Может у нее просто нет вкуса. И вообще, она же не мужчина, чтобы суметь по достоинству оценить… – он заметил, что Пушкарева начала густо краснеть и хотел было свернуть тему, но в приемную снова ворвалась его бывшая невеста, выяснившая на ресепшене, что Андрей Павлович уже пришел.

– Андрей, мне нужно с тобой поговорить. Конфиденциально!

– Если ты о стриптизе Екатерины Валерьевны, то она уже получила выговор, что раздевалась не танцуя. Мы с ней репетировали, репетировали, но видно недостаточно. Ничего, Кирюша, дай нам еще парочку дней и Катя будет танцевать стриптиз не хуже самой Кристины Килер.

– Клоун, – презрительно скривилась Воропаева, – клоун с дурным вкусом. Я пришла поговорить с тобой вовсе не об этом…

Кира кивнула на Катюшу и уже собиралась продолжить свою речь очередным оскорблением, но Андрей не дал ей этого сделать. Схватил за руку и втащил в кабинет.

– Если ты еще хоть раз оскорбишь мою помощницу я тебе такое устрою, что мало не покажется, поняла?

– А что ты можешь мне сделать? Что? Ничего! Скажи спасибо, что я пока не рассказала прессе о твоем бесплодии, вот была бы потеха. Такой мачо, такой брутальный мужчина, а на поверку – пшик!

– Кира, можешь провоцировать меня сколько тебе угодно. Я все равно тебя не ударю. Тебе не удастся заявить на Совете директоров, что я, ко всему прочему, еще и женщин избиваю. А вот Катю трогать не надо, ладно? Вот тут я могу и забыть, что ты женщина. Хотя… какая ты женщина. Ни тепла, ни добра, ни спокойствия и ни радости ты не несешь в этот мир. Красивая, холодная кукла Барби. Да, у меня не будет детей – это правда. Но если бы была высшая справедливость, то у меня бы они были. А вот тебе их иметь нельзя.

Кажется ее задело. Кажется Киру, действительно, задело, потому что она даже не нашла, что ответить Андрею. И очень хотелось плакать.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить?

– Я предлагаю тебе сделку.

Кира сделала паузу ожидая хоть какой-нибудь реакции, но ее не последовало, и она продолжила.

– Ты хочешь, чтобы я оставила твою Пушкареву в покое? Хорошо. Ты берешь на работу Викторию, и я прекращаю даже замечать твою Катеньку.

– Куда? Кем?

– В приемную, секретаршей. Ну, согласись, какая бы Катя ни была умная, в приемной ей не место. Она будет распугивать всех…

– До-сви-да-ния! – медленно, по слогам сказал Андрей.

– Хорошо, извини, я не хотела обидеть принцессу.

– Извиняю, и все-таки мой ответ: «нет».

– Почему?

– Потому что ни одну твою подружку, ни тебя саму я не подпущу к себе на расстояние выстрела.

– А тебе что, есть что скрывать?

– Ага! Мы с Пушкаревой по ночам учимся танцевать стриптиз на пару и не хотим, чтобы нам мешали ни твои шпионы, ни ты.

========== Мама… ==========

– Андрей Павлович, – голос в селекторе был уже деловым и спокойным, – я могу к вам зайти с документами?

– Конечно, Катюша.

Андрей заулыбался, черт его знает почему, но утреннее происшествие оставило шлейф теплоты, доброты и радости. Ему понравилось и то, как он совершенно не психуя, как это бывало раньше, отреагировал на Кирину попытку устроить скандал, и то, что сумел защитить эту такую непредсказуемую (кто бы мог предсказать, что она возьмет и поставит Воропаеву в тупик), такую ершистую и в то же время такую беззащитную Катю. Андрею понравилось ее защищать, будто она и в самом деле была его младшей сестрой.

– Андрей Павлович, у меня к вам сразу три дела.

– Сразу три? А может давайте будем гулять постепенно? Как по Дерибасовской?

– Хорошо, давайте поговорим за Одессу.

И это ему понравилось то, как она реагирует на его шутки, Кира бы сейчас скривилась и сказала, что у него дурацкое чувство юмора. Стоп! Катю нельзя сравнивать с Кирой. Кира когда-то была его женщиной, Катя – его помощница. У них разные ипостаси. Но он почему-то все время их сравнивал…

– Это ваш новый бизнес-план, Андрей Павлович. Он, правда, еще не оформлен, там нет красивостей. Зато там есть суть.

На изучение нового плана у Андрея ушло совсем немного времени, чуть более часа. А все потому, что Катя была рядом и давала пояснения по каждой позиции. Более того, они могли работать совершенно спокойно, потому что, и об этом тоже подумала Катюша, в приемной, охраняя их тайну, все это время сидел Роман Дмитриевич. Наконец, последняя строчка была прочитана.

Андрей открыл двери в приемную и жестом позвал Малиновского.

– Катюша, теперь вы поработайте сторожем, ладно? – попросил Жданов.

– Никого к нам не пропускать. Будут пробиваться с боем – отстреливайтесь. Палыч! Нужно Катюше купить пулемет! Будет у нас Катька-пулеметчица! – Ромка был безумно рад сменить дислокацию и превратиться из охранника в охраняемого.

– Пошли, балбес! – Андрей улыбнулся, улыбнулась и Катя.

Из кабинета вначале доносился невнятный гул голосов, потом хохот, такой веселый и заливистый хохот Малиновского, что Катя поняла – Андрей рассказывал о ее стриптиз-шоу. Но это не было обидно, все равно Кира разнесет о происшествии по всему «Зималетто». Потом наступила тишина, изредка прерываемая какими-то фразами. «Изучают бизнес-план» – подумала Катюха и, уже в который раз, попыталась сконцентрироваться на работе.

Это удавалось ей плохо, очень плохо. Она бы даже сказала, что ей вообще так и не удалось поработать продуктивно. Все время кто-то заходил в приемную, кто-то что-то спрашивал, звонили телефоны, забегали какие-то девочки из какого-то женсовета, тянули ее в этот самый женсовет… Время еще было дообеденное, а голова трещала, как будто Катя отработала не только весь рабочий день с полной нагрузкой, но еще и десять часов сверхурочных прихватила.

Из кабинета раздалось пение на два голоса:Так громче, музыка, играй победу!

Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит!

Так за царя, за Родину, за веру

Мы грянем громкое ура, ура, ура!

«План понравился!» – Катя даже зажмурилась от радости и… чуть не пропустила гол.

В приемную вошла симпатичная пожилая женщина и прямиком направилась в президентский кабинет. Еще хорошо, что Катюха не растерялась, сделав вид, что не знает, кто перед ней, Катя остановила посетительницу, одновременно нажав на селекторе кнопку «вызов». Пение прекратилось.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо, я сама справлюсь. Андрей у себя?

– Андрей Павлович у себя, а вы по какому вопросу?

– Я? – женщина усмехнулась.

– Все в порядке, Катюша, – раздался из селектора голос Андрея, – можете пропустить. Мы с Ромкой коньяк уже спрятали, а больше мама ни за какие шалости в угол меня не ставит.

– Простите, пожалуйста, Маргарита Рудольфовна, что сделала вид, будто не узнала вас. Но я же должна была дать время Андрею Павловичу, чтобы он успел спрятать коньяк, – Катя, преувеличено раскаявшись, опустила глаза.

– А вы, значит, и есть та самая, знаменитая Катя Пушкарева?

– Насчет «знаменитая» не знаю, но Катя Пушкарева – это, действительно, я.

– Мда… натворили вы дел, – покачала головой Маргарита и прошла в кабинет президента.

Андрей распахнул объятия матери.

– Привет, мамуль, я соскучился. Ты когда прилетела?

– Здравствуйте, дражайшая Маргарита Рудольфовна, – раздалось из разных концов кабинета.

– Здравствуйте, здравствуйте. Андрюш, что-то я не уловила запах спиртного, а ну сознавайтесь, против кого дружим, какие заговоры планируем, чего ждать на совете?

– Понял, Ромео? Ни тебе «сынок, я соскучилась», ни тебе «как я рада вас видеть, мальчики». Мам, что тебе всюду заговоры мерещатся? Романов перечитала?

– Сынок, я соскучилась, как я рада вас видеть, мальчики! Теперь ты доволен, Андрюша?

– Да!

– Вот и хорошо, Ромочка, ты уж не обижайся, но мне нужно поговорить с сыном наедине.

– У меня как раз появилось неотложное дело, – Роман поцеловал Марго в щеку и растворился.

– Мама, садись. Мне нужно с тобой поговорить.

– Мне тоже, сынок, нужно с тобой поговорить. Это правда, что ты расстался с Кирой?

– Ну, ты же читала в СМИ, да и Кирюша, наверняка, тебе уже рассказала.

– Я неправильно задала вопрос. Почему ты расстался с Кирой?

– Ма, тебя Кирюша выдернула из Лондона на два дня раньше совета?

– Допустим, но ты не ответил на мой вопрос.

– Сейчас отвечу, только вначале расскажи мне ее версию расставания.

– Кира сказала, что ты в последнее время неадекватен, потребовал от нее извинений перед своей помощницей, а она даже не поняла, за что она должна извиняться, если нахамили ей, а не она. Что ты использовал этот случай, как повод и разорвал помолвку.

– Мам, я, действительно, использовал ситуацию, как повод для разрыва отношений, все остальное – ложь, и папа тому свидетель, – Андрей рассказал матери как все было на самом деле.

– Мда… Кирюша всегда умела ходить по границе между правдой и ложью. Ребенок, а зачем тебе нужен был повод? Чем невеста тебе не хороша была?

– Прежде всего тем, что я не люблю ее. Думаю, что одного этого вполне было бы достаточно, но Кира умудрилась сделать все, чтобы я ее еще и возненавидел. Мам, ты не представляешь, какая она шантажистка. Чуть что не по ее сценарию происходит, она делает вид, что пытается покончить с жизнью. Скажи ты хочешь, чтобы твой единственный сын прожил свою жизнь под угрозами и шантажом.

– Нет, конечно.

– Ты же знаешь, как и почему мы стали женихом и невестой.

– Знаю, сыночка. Но я все равно расстроена. Я так мечтала, что мы породнимся. Вы такая красивая пара…

– Мам, давай, чтобы ты больше не расстраивалась, что мы расстались, я расскажу тебе, чем Кира меня пытается шантажировать сейчас. Она хочет сообщить журналистам, что это она рассталась со мной из-за моего бесплодия. – Андрей очень не хотел говорить этого матери, она до сих пор винила себя в произошедшем, хотя сын так не считал. Это был случай, нелепый случай. Они просто не успели сделать прививку, он просто заболел на неделю раньше назначенной даты прививки, вот и все.

– Ах, дрянь. Она что прямо так и заявила? Или ты женишься, или я сообщаю прессе?

– Да, прямо так.

Маргарита вдруг вскочила с кресла и ни слова не говоря бросилась в приемную…

========== Нужно поговорить… ==========

– Я думаю, что мы поняли друг друга? Или нет?

– Я поняла, Маргарита Рудольфовна.

– Вот и хорошо. Я надеюсь, что ты не вынудишь меня, и мне не придется вытаскивать на свет ворох грязного белья. Ты на что же надеялась? Что сможешь безнаказанно поливать грязью Андрея? И не надейся. Я не буду молчать!

– Я и не собиралась ничего в прессу сливать, просто сказала Андрею в сердцах.

– Кирочка, детка, давай не ломать комедию. Ты не сказала Андрею в сердцах, ты сделала очередную попытку шантажа. Не получится. Ясно? Кстати, а ты знаешь, почему я не возражала против вашего брака? Почему я была рада этому браку? Не догадываешься?

– Потому, что я люблю вашего сына и сумею сделать его счастливым? – робко предположила Кира.

– Ха! Не обольщайся, солнышко, не нужно. Я не возражала против вашего брака потому, что я знаю все! Слышишь меня? Я знаю все! Мы были подругами с твоей мамой, и ничего друг от друга не скрывали.

– Но это же не честно, воспользоваться дружбой моей покойной мамы для того, чтобы утопить ее дочь?

– Серьезно? Тогда скажи мне, пожалуйста, кто рассказал тебе о бесплодии Андрея? Не твоя мама? Это было честно?

– Она хотела меня предостеречь. Что здесь такого?

– Кстати, я Андрею ничего не рассказывала. А может зря? Кирюша, ты плохо слушаешь собеседников. Я! Знаю! Всё! И Андрею ничего не говорила, в отличие от твоей мамы. Встретимся на Совете директоров.

– Хочу вас предупредить, что если ваш сын станет президентом, – Кира поджала губы, – я потребую раздела «Зималетто». Я не собираюсь позволить вашему сыну развалить дело моего отца. У него такая убогая помощница, что развал компании – это всего лишь вопрос времени. Так что советую вам голосовать за Александра.

– Спасибо за совет, деточка, – и голос слаще меда, – и за предупреждение, спасибо. А еще спасибо, что ты меня вызвала на два дня раньше Совета. Целую тебя, солнышко, – вышла из кабинета. – Дура! Подлая дура! Я тебе устрою и Совет директоров, и Сашку-президента.

Президентский кабинет. Примерно в тоже время…

– Катя, это очень классная идея. Такая коллекция будет продаваться, как горячие пирожки. Но мы не можем озвучить вашу идею на Совете директоров, иначе голоса Милко нам не видать, как своих ушей.

– Почему это, если такая коллекция заранее обречена на успех?

– Ох, Катя-Катя, наш эстетствующий маэстро желает видеть перед глазами только прекрасное. С его точки зрения, – поспешно добавил Андрей. – А любой нестандарт для Милко – это уродство и монстеризм. Давайте не будем «радовать» его до голосования. Давайте поговорим о такой коллекции после Совета. Подключим Юлиану, Милко от нее без ума…

– От Юльки все без ума, – автоматически заметила Катерина и прикусила язычок.

– О, как! От Юльки? А когда это вы успели так подружиться, что она для вас уже Юлькой стала?

– Вчера, когда мы обсуждали смету на показ, мы столько спорили, что перешли на ты, – Катя густо покраснела. За всю прежнюю жизнь ей никогда не приходилось столько врать, сколько за последние несколько дней.

– Катенька! Как, интересно мне знать, у вас получается нравиться людям, мнением которых я дорожу, и в то же время становиться врагом моих врагов.

– Враг моего врага, не значит – мой друг, – задумчиво произнесла Катя.

– Согласен, но мне кажется, что мы с вами точно подружимся. Мне бы этого хотелось. А вам?

– Андрей Павлович, давайте вернемся к вопросам работы. Время поджимает.

– Это значит, что ответа не будет?

– Это значит, что нужно работать, – Катя задумалась. Кажется, она проигрывала и второе пари Юлиане. Женщину в очкастом монстрике Жданов упорно не замечал. – Ну, дружить, так дружить, – Пушкарева протянула ему свою руку, приготовившись к тому, что даже если и ударит ее током, то она постарается руки не отдергивать.

Но Андрей поступил нечестно, он не стал пожимать ей руку, а просто крепко обнял Катюшу. К этому она была совершенно не готова. Сердце остановилось, не в силах справиться с тем потоком крови, которое к нему прилило, ноги стали ватными, по спине побежали мурашки, а там, внизу, стало горячо-горячо и очень сладко.

– Что вы делаете? Пустите! – в Катиных глазах застыл ужас и что-то еще, неуловимое. Она уперлась в грудь Андрея, оттолкнула его и выскочила из кабинета в слезах.

– Что я такого сделал? – Жданов искренне недоумевал. – Обыкновенные дружеские объятья!

Положив руку на сердце, следовало признать, что эти объятья были дружескими только до того момента, как он прижал к себе девочку. А потом что-то произошло. Он пока и сам не понял что, но что-то, определенно, случилось. Вдруг стало спокойно и очень тепло, а сердце при этом забилось быстрее. Неужели она ему нравится не только как человек и как друг? Нет, не может такого быть! Девочка чудесная, но представить, что кто-то смог бы ее поцеловать, невозможно.

Ладно, он после подумает обо всем, что творится с ним, а сейчас нужно найти Катеньку и объяснить, что он вовсе не собирался обидеть ее, и приставать к ней он тоже не собирался. Но искать Катю не пришлось, она сама появилась на пороге. Деловая, собранная, готовая работать.

– Андрей Павлович, извините меня, вы здесь не причем. Это мои тараканы.

– Катюша, и вы меня простите. Я ничего дурного даже не предполагал, я обнял вас, как… как… как обнял бы Ромку.

– В том-то все и дело, – сказала Катюша практически беззвучно, одними губами. Где ему было понять, что она сейчас едва не умерла. Что у нее это впервые, что ее никогда еще никто не обнимал и не целовал, не говоря уж о чем-то большем. Она испугалась. Элементарно испугалась, того горячего и сладкого внизу живота. Она даже подумала, что вдруг так всегда бывает и решила сегодня же это проверить, заставив Зорькина обнять ее, хотя и догадывалась, что от объятий друга не станет ей ни холодно, ни жарко. Жданову же не стало… И это было обидно. «Как Ромку»… Снова захотелось плакать.

– Что вы сказали, Катенька?

– Зовите Романа Дмитриевича, Андрей Павлович, я хочу рассказать вам обоим пункт третий прогулки по Одессе. Только дайте мне слово, что даже если вы не согласитесь с моим планом, вы не станете считать меня авантюристкой.

– Ромка, – сказал Андрей в мобильник, – давай ко мне в кабинет. – А вы не авантюристка?

– Нет!

– Как жаль! Я так люблю авантюристов, сам авантюрист, Ромка авантюрист, и даже… А вам можно доверять секреты?

– Можно! – Катя заулыбалась.

– Только это между нами. Маргарита Рудольфовна авантюристка века!

– А Павел Олегович?

– А вот папа нет! Он застегнут на все пуговицы, если вы понимаете о чем я.

– Кажется, понимаю. Павел Олегович правильный, и прямой. Он не станет добиваться своих целей, идя к ним окольными путями. Он скорее от цели откажется, если к ней нет прямой дороги. Так ведь?

– Удивительно четкое и точное определение. Вы умница, Катюша.

– А вот и я! – возвестил Роман, влетая в кабинет. Он вообще никогда не ходил, он либо ползал, когда уставал, либо летал, вот как сейчас. Уж такой человек – человек-контраст.

Сразу следом за Романом в кабинет вошла Маргарита Рудольфовна, лицо ее было покрыто красными пятнами, кисти рук сжаты в кулачки.

– О, мам, ты как нельзя более кстати. Нам нужно срочно провести совещание на троих, ты не могла бы посидеть в приемной и последить, чтобы нас никто не подслушал?

– Подождите, Андрей Павлович. Вам плохо? – Катя подошла к Марго, взяла ее руку за запястье и начала считать пульс.

– Девочка, смени тон крема, этот какой-то серый и совершенно тебе не подходит, – Марго вглядывалась в Катино лицо, и та посчитала разумным побыстрее отойти от этой «авантюристки века». – Мне не плохо, Андрюша, я просто очень зла. Пошла работать цербером. Только вы тут не очень надолго, нам с тобой потом нужно будет поговорить.

========== Мы вас слушаем… ==========

– Мальчики, девочки. Если ваш междусобойчик касается Совета директоров, а что-то мне подсказывает, что так оно и есть, то ставлю вас в известность, что Кира Юрьевна заявила мне следующее. Сейчас… постараюсь дословно… Деточка, простите, там будет нецензурно о вас, – Марго посмотрела на Катю.

– Что, прямо матом? – усмехнулась та.

– Матом не матом, а словом лихим.

– Это не страшно, мама. У Катюхи на Кирины лихие слова иммунитет выработан. Только не удивляйся, если она сразу раздеваться начнет – это просто такая реакция на Кирюшу, – и вся троица покатилась со смеху.

– Я что-то пропустила? Рассказывайте, я тоже хочу посмеяться.

Андрей в лицах рассказал что приключилось в офисе утром, не забыв рассказать и продолжение стриптиз-шоу – свой с Кирюшей разговор. Катя, когда услышала, что они с Андреем по ночам репетируют стрип-танец дуэтом, вначале покраснела, а потом хохотала так, что выступили слезы.

Марго тоже хохотала от души, однако, отсмеявшись, пристально поглядела на Катюшу. Подозвала к себе и шепнула на ухо: – Катенька, деточка, в чем-то Кира права. Не может в президентской приемной Модного Дома сидеть девушка в вашем наряде, как бы он вам не был дорог.

– Я не буду сидеть в приемной, но и рядиться я тоже не буду, – тихо ответила Катя.

– Как хотите. Андрюша, не долго, – Марго скрылась за дверью.

– Мам, – крикнул Андрей, – так что сказала Кира?

– Простите, склероз, рассмешили вы меня, я и забыла, что не процитировала Кирюшу. Она сказала: – «Хочу вас предупредить, что если ваш сын станет президентом, я потребую раздела «Зималетто». Я не собираюсь позволить вашему сыну развалить дело моего отца. У него такая убогая помощница, что развал компании – это всего лишь вопрос времени. Так что советую вам голосовать за Александра». Конец цитаты.

Катька открыла рот от удивления, посмотрела на Андрея с Романом и расхохоталась.

– Катенька, а что такого смешного вы нашли в разделе компании? – Жданову захотелось придушить всех Воропаевых вместе взятых. – Вы не понимаете, что раздел компании – это и есть ее крах?

– Простите, Андрей Павлович, вы сейчас шутите?

– Какие шутки, Катя, – Марго была вне себя.

– А что, только я одна читала ваши уставные документы? Или вы меня разыгрываете? Кира Юрьевна не может потребовать раздела «Зималетто». Никак не может. Для этого на общем собрании акционеров она должна набрать шестьдесят шесть и шесть десятых, плюс одна акция. Давайте считать. Может я, конечно, чего-то не знаю. Сколько процентов акций у Воропаевых, вместе взятых.

– Сорок пять процентов, – Марго, кажется, сориентировалась быстрее других.

– У Ждановых?

– Сорок пять!

– Кто-то из Ждановых может проголосовать за раздел «Зималетто»?

– Нет, конечно.

– Значит, никакой раздел Воропаевым не светит. И даже если все десять процентов, как я понимаю, это мелкие вкладчики, проголосуют «за», то это все равно будет только пятьдесят пять процентов, а не шестьдесят шесть и шесть, плюс одна акция.

– Десять процентов не проголосуют «за», там четыре процента мои, – расплылся в широкой улыбке Ромка, подошел к Кате и крепко ее обнял, – Катька, я тебя люблю! – и чмокнул в макушку.