Текст книги "Лишь в небе с драконом нежнейший вальс (СИ)"

Автор книги: Fred Heiko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 15 страниц)

По лицу Тоси будто прошла волна цунами, смывшая с него всю спесь и весь гнев. Буквально спустя пару мгновений я всё-таки ревела, уткнувшись ему в грудь. И, клянусь, слышала, как бог-громовержец Тор пару раз всхлипнул. Слёзы, которых так долго не было, больше не хотели уходить: меня пытались успокоить всеми способами: словами (Хироко), водой (Хаку), криками (Тоси). Зашедшие в палату Тамако и её скромняга-парень тоже прилагали все силы, чтобы заткнуть мой фонтан слёз. Безуспешно. Я проревела больше часа, о чём мне потом не раз любезно напоминал Вада, и за этот час моим друзьям приходилось отгонять от меня и родителей, и врачей, и медсестёр. Видимо, никак иначе мой исстрадавшийся организм не хотел принимать то, что я больше не одна. Что я никогда не была одной. Что я в безопасности. Что меня любят.

Хаку обнимал меня здоровой рукой, Хироко щебетала, вводя нас в курс школьных новостей, прерываясь на утирание своих и моих слёз. Тоси широко улыбался, отвешивая свои фирменные саркастичные шуточки. Тамако так же остроумно комментировала все истории Хироко, чем заслуживала восхищённые взгляды красавца Аситаки.

И пусть у меня болели душа и тело, пусть я чувствовала всю тяжесть усталости, пусть я не могла поверить во всё происходящее – я была дома. И я была счастлива.

Комментарий к Глава двадцать первая. Слёзы богов

*Киднеппинг – похищение людей (преимущественно детей) с целью получения выкупа.

**Хання – маска, которая используется в японском театре но, представляющая собой страшный оскал ревнивой женщины, демона или змеи, при прямом её положении. Однако если маску немного наклонить, то из-за скошенных бровей создаётся видимость безутешно рыдающего лица.

***Эовин – одна из главных героинь романа «Властелина Колец» Дж. Р. Р. Толкина

Спасибо за прочтение. :з Буду рада вашим комментариям и мнениям!

п.с. у нас с вами осталась одна главушка и эпилог :( финал очень близко!

кстати, если у кого-то вдруг есть благое и непринуждённое желание получить от меня какую-нибудь открыточку по почте, стучитесь в личку) хочется порадовать вас в честь окончания нашего путешествия)

========== Глава двадцать вторая. Мечта творца ==========

Дни в больнице прошли очень быстро. Пожалуй, даже чересчур: мне не успели надоесть ни безвкусная еда, ни хлопоты врача, который буквально взял надо мной шефство, ни оханья и вздохи родителей во время их обеденных перерывов и после работы. После школы в больницу бежали Тамако, Хироко и Тоси, и их могли вытащить из моей палаты только за час до отбоя…

Однако большую часть дня мы проводили вдвоём с Хаку. Вопреки рекомендациям врачей, буквально умолявшим всех оставить меня в покое, он неслышно проскальзывал ко мне в палату после очередного обхода и так же бесшумно возвращался в свою перед началом следующего. Нигихаями учился в моей палате: Тоси принёс ему целую стопку тетрадей, чтобы его ненаглядный Хайо «наверстывал упущенное». Меня Хаку, слава богам, не трогал, жалея мою бедную голову. Я же была бесконечно счастлива смотреть на то, как он сидел на моей кровати и морщился, пытаясь разобраться в хаотичных конспектах Вады. Когда мне удавалось уговорить его взять короткую паузу, мы просто держались за руки. Молчали или разговаривали – это было не так важно. Этот человек был квинтэссенцией моего счастья. Он запрещал мне думать о плохом: ему не нужна была способность читать мысли, чтобы следить за моим состоянием. Я по-прежнему не могла говорить о Рюити, но один раз всё же заставила себя сказать Хаку о том, что он отдал мне свою маску. Тот категорически отказался забирать её со словами:

– Она теперь твоя. Ей место в твоём доме.

В свою очередь Хаку рассказал мне, что после достижения совершеннолетия* он станет одним из владельцев книжного магазина Рюити. Тот оставил соответствующие распоряжения и успел подготовить все необходимые бумаги. Моё сердце ёкнуло, когда я подумала о том, что, возможно, однажды познакомлюсь с тем самым ненавистником французского символизма…

Я отказалась встретиться с Дзэнибой и Бо после выписки, и Хаку спокойно принял моё решение.

Дома, после долгожданной ванной и бесцельных хождений по коридору, я залезла в кипу старых вещей и достала оттуда маску Безликого. Проведя по ней рукой, я всхлипнула и поставила её на подоконник, так, чтобы прорези для глаз смотрели туда, где стоял Рюити, забирая меня из дома. Мама, зайдя в комнату и увидев маску, ужаснулась:

– Откуда она у тебя? От неё веет чем-то… плохим.

– Нет, мам, это подарок от Рюити-сана. Он не принесет нам зла.

Мама больше не стала ничего спрашивать, только вздохнула и слегка поклонилась маске, спокойно, как и её бывший хозяин, смотрящей на солнце.

Тем же вечером к нам пришёл Хаку, который поужинал с нами как член семьи (моему счастью всё ещё не было видно ни конца, ни края) и красноречиво похвалил приготовленные Тамако мисосиру** и суши. После выписки зеленоглазый трудяга, в отличие от ленивой меня, выхлопотавшей себе освобождение от занятий ещё на неделю, сразу отправился в школу, поэтому у нас была очень серьёзная причина уйти после ужина в мою комнату. Папа, трижды натужно кашлянув, попросил меня не закрывать дверь, после чего Хаку закашлялся по-настоящему, подавившись чаем.

Нигихаями очень внимательно осмотрел мою комнату и не сразу увидел маску своего названого старшего брата. Он, спросив у меня разрешения, взял её в руки и некоторое время просто держал её, прикрыв глаза. После этого Хаку аккуратно вернул её на место и выдал совершенно неожиданное для меня:

– Возможно, однажды он сможет вернуться в неё.

– Чегоо? – выпалила я.

Хаку улыбнулся:

– Ты же была в кабинете Бо? Значит, видела, как Юбаба приглядывает за сынком. Не удивлюсь, если при первой возможности Рюити вырвется к своей старой маске.

– Ты действительно думаешь, что это возможно? – я с опаской и надеждой одновременно посмотрела на маску Безликого.

– Он сможет это сделать, если ему дадут шанс. Но наши боги не так уж легки на подъём.

– Ты расскажешь мне о них? – с интересом спросила я. Хаку усмехнулся и быстро, явно опасаясь моего отца, поцеловал меня в лоб.

– Не раньше, чем ты осилишь всю пропущенную нами программу!

– Идзанами-но ками, за что ты дала мне парня-заучку! – проныла я, отворачиваясь от тетрадей, которые начал совать мне под нос Хаку.

Но это не помогло мне отвертеться от невыносимо огромных формул Сато-сана. Пришлось целый час пытаться хоть что-то понять, однако потом у меня разболелась голова (я почти не притворялась, честное слово!), и я с чистой совестью сменила вид нашей деятельности. В ящике стола уже лежали аккуратно вырезанный из альбома лист с портретом Хаку и мой скетчбук, прошедший со мной всё, что только можно было. Я достала всё это и положила перед парнем.

– Я очень смущаюсь, имей в виду, Нигихаями, – пробурчала я.

– Не ты одна, имей в виду, – передразнил меня Хаку, разглядывая самого себя под цветущими сакурами, – я, правда, могу забрать его?

– Ты можешь забрать и скетчбук, если хочешь. Я всё равно теперь вряд ли его открою.

Хаку пролистал мой блокнот, останавливаясь на каждом рисунке. С его лица не сходила улыбка, но глаза были ужасно грустными, как тогда, когда он сказал мне, что не помнит своего имени.

– Что такое? – спросила я.

– Это ведь не первый блокнот, где ты рисуешь? – тихо спросил меня в ответ Хаку. Я кивнула. – Ты столько лет ждала и…

Я взяла его за здоровую руку – для этого пришлось чуть вытянуться вперёд.

– Знаешь, я хочу думать только о том, что я тебя дождалась.

Удивительно, что тем вечером никто из нас не заплакал.

***

На следующий день я всё-таки решила добраться до школы, чтобы увидеть одного человека. Когда я выказала это желание, проводив Хаку, родители даже не были против этой вылазки. Просто сказали мне идти пешком, а не на велосипеде, и «оооочень медленно», как гипнотически протянула мама. Я сама не горела желанием бухнуться где-нибудь в обморок, поэтому выполняла указ мамы весьма скрупулезно и дошла до школы только минут за двадцать до конца последнего урока перед обеденным перерывом. Было безумно приятно поздороваться с ошалевшим от удивления охранником, пройтись по пустым коридорам и подняться до кабинета литературного кружка, куда раньше моя нога не особо-то ступала. Едва справляясь с волнением, я постучала в дверь и услышала знакомый усталый голос:

– Войдите.

Исигуро-сан несколько раз приходил в наш дом, чтобы поддержать мою семью. На выходных он ездил по городам префектуры, расклеивал объявления о пропаже двух своих учеников и опрашивал местных жителей. Учитель литературы освободил от всех письменных работ Тоси и Хироко, чем навлёк на себя гнев директора.

И это он произнёс те слова, что я вспомнила под водой, когда у меня больше не было сил бороться. Я не могла рассказать ему об этом, но могла поблагодарить.

– Здравствуйте, Исигуро-сан, – негромко сказала я, проходя внутрь.

Комната литературного кружка была очень уютной и светлой, нисколько не походившей на нашу школьную библиотеку, которая напоминала скорее приёмную больницы, чем храм знаний. Учитель литературы сидел за одним из двух компьютеров и что-то быстро печатал, когда я его окликнула. Он машинально обернулся, явно не узнав мой голос, и тут же вздрогнул от неожиданности.

– Огино! – Исигуро-сан поднялся из-за стола, зацепившись за шнур и столкнув вниз настольную лампу. Я быстро подскочила и налету поймала её, тогда как сам учитель литературы схватился за злополучный шнур.

– Я рад вас видеть. Как вы? – спросил он меня, еле устанавливая лампу на положенное ей место.

– Всё хорошо, спасибо. В школу мне пока нельзя, но я успею вернуться до начала летних каникул.

– Хорошо… это очень хорошо, – мелко покивал учитель, всё ещё удивлённо глядя на меня.

– Я хотела поблагодарить вас за то, что вы сделали для моей семьи и моих друзей, – с глубоким поклоном сказала я, – это очень много значит для меня.

– Ну что вы, Огино-кун. Это был мой долг, и я выполнял его, как мог.

Я немного помолчала, собираясь с духом, а после выпалила, почти как в детстве, когда, нервничая, начинала очень быстро говорить:

– Я не могу сказать вам всего, Исигуро-сан, но один раз я почти сдалась, нет, я совсем сдалась и не видела перед собой будущего, а позади – прошлого. И в этот самый момент я вспомнила, как вы сказали мне, что меня всегда ждут. Это дало мне сил. Поэтому я здесь.

Я снова глубоко поклонилась ему и внезапно, в который раз наплевав на правила этикета, быстро обняла обомлевшего учителя литературы, тут же добавив:

– Извините. И спасибо вам ещё раз, сэнсэй. Я всегда буду вам благодарна.

Решив, что хватит потрясений с молодого литератора и сгорая от стыда за свой порыв, я быстро развернулась и чуть не бегом ломанулась к двери. Когда я уже вышла в коридор и поторопилась к своему классу, меня, догоняя, окликнул Исигуро-сан. Я обернулась и посмотрела на смущённого молодого мужчину, на минуту забыв, что передо мной один из самых умных людей в моей школе.

– Огино-кун, я не знаю, как правильно реагировать на то, что вы мне сказали, потому что все слова, написанные или сказанные мной, всегда улетали в никуда. Я имел глупую мечту повлиять на жизнь человека. Комплекс творца-неудачника. Если бы я знал, чем это обернётся…

Я узнавала в его словах свои мысли и удивлялась тому, как могут быть похожи люди, казалось бы, из разных миров.

– И всё же вы повлияли, значит, не такой уж вы и неудачник… простите, – поспешно извинилась я, краснея, но Исигуро-сан лишь тихо засмеялся. В этот момент прозвенел звонок, и в классах постепенно начал подниматься шум.

– Теперь я понимаю, почему вы дружите с Вадой. Спасибо и вам, Огино-кун.

– Мне-то за что? – удивилась я.

– За ваши слова. И за то, что живы, – Исигуро-сан поклонился мне, – увидимся.

– Да… конечно, – задумчиво сказала я ему вслед.

Коридор заполнился школьниками, тут же начавшими глазеть в мою сторону. Кто-то здоровался, кто-то махал рукой, кто-то перешёптывался с другими. Я чувствовала себя суперзвездой на выгуле, и мне это не особо нравилось. Из моего класса гордо вышагала Акира Араи – блистательная, как всегда, но, увидев меня, она чуть не споткнулась на ровном месте. Я избежала неприятной немой сцены, потому что её обогнул Хаку, а за ним спешили обнявшиеся Тоси и Хироко.

– Привет! Как здорово тебя снова здесь видеть! – сказала сэмпай, благородно уступая право первого объятия моему новоиспечённому молодому человеку.

– Как здорово их обоих здесь видеть, – поправил подругу Тоси, быстро обнимая меня последним, – что с лицом, Огино? Будто призрака увидела.

– У меня был очень странный разговор с Исигуро-саном… точнее, я себя очень странно с ним повела, и мне ужасно неловко.

– Обожаю неловкие истории! – довольно сказал Тоси, вытягивая шею и крича через весь коридор, – слышишь, Араи? У Огино был странный разговор с Исигуро-саном! А ещё она встречается с Кохакунуси!

– Заткнись, Вада! – в один голос возмущённо гаркнули мы с Хаку.

– А вы разве продолжаете это скрывать?

– Нет, но это не повод ОРАТЬ НА ВЕСЬ КОРИДОР!

– КТО ТУТ ЕЩЁ ОРЁТ, ХАЙО!

– Мальчики, пожалуйста, – взмолилась Хироко, – давайте лучше пойдём пообедаем!

– Ой, а я ничего не взяла, – осознав свою глупость, сказала я.

– Ничего, покормим тебя все вместе, – улыбнулась подруга, потянув меня в сторону лестницы. Хаку и Тоси ничего не оставалось, кроме как последовать за нами.

– Исигуро классный, – сказал Тоси, – мы ведь с ним таки выпили пива. Хоть какой-то толк от вашего исчезновения…

– Тосииииииии, – жалобно протянула Хироко. Вада дружелюбно улыбнулся:

– Да ладно, уже ведь можно об этом шутить, да?

Хаку посмотрел на меня. Мы снова держались за руки, и это было самым главным для меня на тот момент.

– Думаю, что да, уже можно, – вынес вердикт Хаку.

Комментарий к Глава двадцать вторая. Мечта творца

*То есть в двадцать лет.

**Мисосиру – блюдо японской кухни, суп с растворённой в нём пастой мисо

========== Эпилог. 18 июля ==========

– Я вот одного не понимаю, а чего ты расселся тут, как король Артур за круглым столом, Хайо? – если Тоси начинал выказывать недовольства, то его было не остановить. Хироко в прекрасном жёлтом сарафане, длиной по колено, стояла с грязными тарелками и пыталась улучить момент, чтобы прервать поток сознания своего молодого человека. – Ладно, Огино я могу сегодня простить её лень: не каждый день исполняется семнадцать – но ты-то какого чёрта не помогаешь нам убираться?

– Ммм? – Хаку прекрасно сыграл только что прерванный сон, – ты что-то сказал, душа моя?

– Я тебя когда-нибудь убью, – выдохнул Тоси, – стол помоги мне занести, а то сам будешь надрываться.

Нигихаями быстро поцеловал меня в щёку, будто прощаясь на несколько часов, и соскочил с гамака, в котором мы лежали вдвоём, пока наши друзья уничтожали последствия наших посиделок. Свой день рождения я впервые решила отметить не дома, а с друзьями, аргументировав это тем, что в семнадцать лет волшебники в мире Гарри Поттера становятся совершеннолетними. Аргумент был проигрышным для моих родителей, поэтому двадцать первого июля, в День Моря*, нас с Тамако должны были увести к бабушке и дедушке почти до самого начала учёбы. Сестра самоотверженно согласилась на эту ссылку, сказав, что хочет испытать чувства Аситаки расстоянием. Если учесть, как давно бедняга сох по моей красавице, Тамако можно было бы назвать извергом, но я слишком любила сестру. Хаку любезно предоставил нам с Хироко и Тоси место для небольшой вечеринки, рассказав, что бабушка уехала проведать второй дом в префектуре Гифу. Я знала, что на самом деле бабуля Чи восстанавливала истраченные силы в купальнях Абурая, но нисколько не была против того, что мы с ней так и не увиделись. Всему своё время.

Воспользовавшись правом лениться, которым меня наделил сам Аса-Тор, я лежала в гамаке, слушая стрекот цикад и приглушенные голоса ребят, и почти засыпала. День был длинным, жарким – вечерняя прохлада казалась благословением – и я очень устала. Совсем задремать мне помешали вернувшиеся из дома Хаку, Хироко и Тоси. Я увидела, что последние двое уже забрали свои вещи.

– Эй, почему так рано? Давайте посидим ещё часик, и потом пойдём все вместе!

Тоси ухмыльнулся и поправил воротник ярко-зелёного поло:

– Нет уж, мы пойдем. Это тебе, Тихиро, торопиться некуда, ведь ты здесь оооооо…

Я приподнялась в гамаке. Хироко сокрушённо смотрела на Тоси, Хаку застыл чуть позади, явно еле сдерживая смех. Вада быстро понял, что сморозил лишнего и медленно проговорил, избегая взгляда Хироко:

– Кажется, мне об этом сказали по секрету… кажется, это был сюрприз… кажется, я придурок.

– Наконец-то ты это выучил, Вада! – в сердцах проговорила Хироко, поднимаясь на носочки, чтобы отвесить своему бойфренду подзатыльник.

Тот даже не стал от него уворачиваться. Я всё ещё полусидела-полулежала в гамаке, не в силах сдвинуться с места. О чём они вообще говорят?!

– Ну, мы пойдём, – быстро меняя выражение лица с обозлённого на привычное приветливое, сказала Хироко, – ещё раз с днём рождения, Тихиро-тян!

Она подскочила ко мне с объятиями. Вада тоже подошел ко мне, виновато опустив голову. В руке он перебирал чётки, которые я подарила ему на Танабату**. При мне он с ними не расставался, чему я не могла не радоваться.

– С днём рождения, Огино, до понедельника!

Тоси и Хироко очень быстро ретировались, но я ещё долго слышала высокий голос подруги, отчитывающий Ваду, как ребёнка. Вдвоём они сделали мне великолепный подарок: Тоси написал музыку для моего стихотворения, а Хироко пропела его так, что мне показалось, будто я никогда не слышала песни лучше. А я ведь знала лучше других все неровности и неточности своей работы.

Нигихаями подошёл ко мне и этим прервал нестройный ход моих мыслей. В свете фонарей, висевших на навесе дома, его белая приталенная рубашка казалась жёлтой. Такими же выглядели белые полосы на светло-голубой блузке, которую мне подарила Тамако. На платье я не согласилась бы, и она прекрасно это знала.

– Как ты это провернул? Я была уверена, что меня ждут к одиннадцати.

– Я нравлюсь твоей маме, – улыбнулся Хаку, – и… у меня есть ещё один подарок для тебя, Тихиро, – негромко добавил он, – хорошо, что наши друзья не стали меня пытать на его счет.

Я почувствовала, как по спине пошли мурашки, а живот скрутило от волнения. Полвечера Хаку провозглашал, что наша вечеринка – лучший подарок, который я когда-либо получала в своей жизни… и как я не заметила ехидных переглядок Тоси и Хироко?

– Дай руку.

Я беспрекословно послушалась, и Нигихаями поднял меня с гамака. Держась за руки, мы прошли до середины небольшого дворика Чи-Дзэнибы, где ещё полчаса назад стоял стол.

– Закрой глаза, – попросил меня Хаку.

– Зачем? – непонимающе спросила я, чем вызвала у зеленоглазого красавца очередной смешок.

– Ты мне не веришь?

– Если бы я тебе не верила, я бы убежала вслед за Тоси и Хироко, а не осталась бы с тобой наедине, – проворчала я, закрывая глаза и слыша, как Хаку отходит от меня в сторону.

В голове почему-то возникали странные полуразмытые сцены из фильмов, в которых главные герои подобным образом просили своих возлюбленных выйти за них замуж. Кажется, я даже успела придумать, как сообщу о своей помолвке родителям.

Внезапный порыв ветра перекрыл стрёкот цикад и заставил фонари стучать друг о друга, а небольшие колокольчики – весело позванивать. Я зажмурилась и почувствовала, что мне не хватает воздуха. Большого труда мне стоило открыть глаза и ещё большего – удержаться на ногах.

Передо мной стоял величественный дракон. Его великолепие нисколько не портила чуть приподнятая вверх передняя левая лапа, которую дракон явно берёг. Только тогда я поняла, что он стал намного больше, чем в дни моего детства. Около озера с бирюзовой водой я совсем не обращала внимания на его размеры. Дракон смотрел на меня огромными зелёными глазами, полными любви. Весь он – от почти зажившей лапы до последнего зелёного волоска на загривке и белой чешуинки на спине – был сплошная любовь.

– Ты можешь перевоплощаться, – прошептала я.

Я так боялась задавать ему этот вопрос. Мы вообще почти не разговаривали о том, что произошло в мире ками. И здесь тоже всему своё время. Я знала, что мы всё сможем обсудить, а я – вдоволь наплакаться.

Дракон призывно мотнул узкой мордой. Я подошла к нему и погладила его по носу.

– «Дрожащей рукой накрою высокий твой лоб, поймаю взгляд изумительно ярких глаз и пойму: не нужно мне денег, машин и поклонников толп, лишь в небе с драконом нежнейший вальс», – так второй раз за вечер во дворе дома Хаку прозвучали мои стихи, – вот только я не умею танцевать.

«Я тоже не умею, – пронёсся в моей голове голос Хаку, – да и зачем, если я умею летать?»

Видимо, драконья часть души Нигихаями Кохакунуси продолжала сохранять магические способности, раз он так легко влез мне в голову. Я засмеялась, не утирая бегущие слёзы, и обняла морду, которая больше не вселяла страх; которая – я понимала это отчётливо – больше никогда не испачкается кровью.

«Прыгай на спину, именинница. Я собираюсь летать до рассвета».

– Но как же твоя лапа? – взволнованно спросила я.

Дракон закатил глаза. Да, мы и не такое умеем.

– Если мы упадём… – начала я, забираясь на широкую драконью спину и хватаясь за его рога.

«Кто-то мне верил, кажется, ещё десять минут назад».

– Знаешь, что, Нигихаями? – я пододвинулась чуть вперёд и заглянула в левый зелёный глаз дракона. Он моргнул, а я улыбнулась.

– Я люблю тебя.

Дракон взлетел вверх так стремительно, что я едва не свалилась с его спины. Мне пришлось крепко обхватить его ногами и ещё крепче вцепиться в рога. Это был мой третий полёт на спине бело-зелёного дракона. Мы летели вверх, пока наконец не поднялись над низко парившими редкими облачками. Выше было только бескрайнее небо и бесконечные звёзды.

«Я тоже люблю тебя, Тихиро».

А впереди была жизнь, казавшаяся такой же бескрайней и бесконечной. И я смеялась и кричала от счастья, потому что мой дракон подарил мне небо.

*День моря (Уми, но хи) – третий понедельник июля. С Уми, но хи начинаются летние каникулы и купальный сезон.

**Танабата – традиционный японский праздник, также часто называемый «фестиваль звёзд» или «звёздный фестиваль» (хоси мацури), обычно празднуется седьмого июля. Праздник очень популярен в Японии. Отмечают его в каждой провинции по-разному, но общей традицией являются фейерверки, парады и праздничное оформление улиц.

Конец-конец-конец.

20.08.18 – 1.03.19