Текст книги "Лишь в небе с драконом нежнейший вальс (СИ)"

Автор книги: Fred Heiko

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Мне жаль вас, – тихо сказала я, обращаясь к каждой из трех голов. Те даже не ойкнули, робея перед Бо.

***

Когда я снова зашла в котельную, дед Камази уже не занимался чудесами совмещения нескольких дел и явно собирался завершать работу. Малыши сусуватари тоже перестали сновать туда-сюда и по одному осторожно прятались в норки. Я постучала по одному из выдвижных деревянных ящиков для хранения ингредиентов для настоев, чтобы привлечь к себе внимание. Камази-сан тут же повернулся в мою сторону и улыбнулся:

– А, Тихиро… где парня потеряла?

– Он отправился проведать старый дом Дзэнибы, – в третий раз эта ложь звучала так просто и убедительно, что я почти что сама в неё поверила.

– Вот как? Дзэниба всё мечтает туда вернуться. Надеюсь, что он не сильно запущен без её магии.

– Рюити как раз это и проверит, – улыбнулась я, – устали, дедушка?

Камази-сан действительно выглядел неважно, насколько можно было судить по его непроницаемому лицу: даже усы будто повисли без сил.

– Да, есть немного. Но ничего, внученька, не в первый раз, – он поднял вверх все свои руки и с хрустом потянулся, – сейчас вздремну и буду как новенький! А ты как?

– Я? – мне безумно захотелось рассказать ему всё. Или хотя бы признаться во лжи и попросить за неё прощения. Но я просто пожала плечами и сказала, – чуть лучше после того, как всех вас снова увидела.

Я уселась на пол и обратилась к оставшимся на рабочем месте духам сажи:

– Скоро мне будет нужно уйти. Принесите, пожалуйста, мои обувь и куртку.

Сусуватари торопливо принялись за выполнение моей просьбы, и вскоре я снова воссоединилась со своими вещами. Из-за спины ко мне протянулась длинная рука Камази-сана, держащая миску с конфетками-звёздочками. Поблагодарив главного в котельной, я рассыпала лакомства перед собой. Какое-то время я просто бездумно смотрела, как маленькие ками радостно хватались за разноцветные конфетки, даже не стараясь набить ими животы в обход друзей. Дедушка Камази, видимо, наблюдал за мной, но я поняла это, только поднимаясь с пола.

– А ты изменилась, Тихиро.

Какой-то частью сознания я испугалась, что он всё же раскусил мою задумку, но когда Камази продолжил, я тихо выдохнула:

– Не стала хуже, я не это имею в виду. Просто повзрослела.

– Бо тоже повзрослел, – намерено меняя тему, сказала я. Дед Камази кивнул:

– Да. Он быстро учится и еще быстрее взрослеет, чему я страшно рад. Он будет сильным колдуном и хорошим хозяином для купален, так что очень хорошо, что ты встретилась ему тогда.

– Я? – поняв, что начала повторяться в реакциях, я усмехнулась, – почему я? Разве я чем-то помогла ему?

– Ещё как! – воскликнул дедушка, стуком кулака по колену добавляя веса своим словам, – кто показал ему внешний мир? Кто дал пример смелости и бескорыстного желания помочь? Ты дала ему больше, чем мать, оберегавшая с самого рождения. Потом-то, конечно, ей пришлось начать его обучение, чтобы сын насовсем не сбежал к Дзэнибе.

Я удивлено подняла брови. О таком влиянии на жизнь нынешнего хозяина купален Абурая я никогда не думала. Надо же…

– Ты очень сильная девочка, Тихиро, – продолжил Камази-сан, – я желаю тебе удачи. Передавай привет Хаку. Вы спасете его, я знаю.

Ком встал у меня в горле. Старый ками так верил в меня, как я не верила в саму себя. Я знала, что мне не спасти Хаку, но я не могла сказать этого дедушке. Вместо этого я снова залезла в рюкзак за своим блокнотом и аккуратно выдрала из него несколько листов с портретами самого истопника и малышей сусуватари.

– Возьмите, дедушка, на память, – сказала я, подходя чуть ближе к его рабочему месту.

Камази-сан взял листы и почти вплотную приблизил их к глазам, рассматривая.

– Вот это даааа, – протянул он с присвистом, – да ты настоящая художница. Забери меня Кагуцути**, да я отлично выгляжу на этом рисунке! Про этих малявок вообще молчу, они просто красавцы! Спасибо, Тихиро!

Я широко улыбнулась, глядя, как дедушка Камази пристраивает мои рисунки у себя на тумбочке, пытаясь сделать так, чтобы они не падали.

– Я рада, что вам понравилось. Вспоминайте меня… добрым словом, – голос подвел меня, чуть дрогнув. Камази-сан снова вытянул свою длинную руку и ласково погладил меня по голове.

– Всегда, – сказал он, опуская ладонь до моего плеча, чтобы дружески потрепать по нему, – ну, что ж, иди наверх. Долгие прощания нам ни к чему.

– Да, вы правы. Спасибо вам за всё, – я поклонилась дедушке Камази, который в ответ тоже склонил передо мной голову, вернулась за своими вещами, которые оставила на полу, и помахала сусуватари, наблюдавшим за нашим прощанием, – до свидания!

– До свидания, Тихиро, – ответил мне Камази-сан, которому вторили писком духи сажи.

Я вышла из котельной на плохо гнущихся ногах и почти рассердилась, увидев Рин, явно ждущую меня около лифта Бо. Всё же я, долго не думая, обулась, накинула куртку и подошла к ней. Управляющая купальнями, услышав мои шаги, вскинула голову и будто совсем не обратила внимания на то, что, обувшись, я грубо нарушила строгие правила.

– Бо-сама уже ждет тебя наверху, – сказала она. Я кивнула, не став спрашивать, почему я узнала об этом, уже стоя у лифта. Рин внезапно протянула мне что-то сокрытое в сжатой руке. Я недоуменно раскрыла ладонь, куда тут же упали холодные чётки, состоящие из крупных черных каменных бусин.

– Мне подарили их с обещанием, что они принесут удачу тому, кто их носит. Удача совсем не помешает тебе, Тихиро, в спасении Хаку. А после… подари их на ближайший праздник Тоси, пожалуйста.

Я машинально перебрала несколько бусин, прежде чем повесить их себе на шею и опустить под футболку. Камень приятно охладил кожу.

– Я всё сделаю, – сказала я, добавив про себя: «Если вернусь».

Рин улыбнулась. У неё были очень грустные глаза. Я всё еще держала в руках свой блокнот, поэтому почти не сомневалась, снова открывая его и последовательно вырывая оттуда все листы с рисунками, на которых не было Хаку. Рин, Анияку и Титияку, Лягушка, посетители купален, которых я успела запомнить, Хозяин рек… Оставив у себя только два изображения Бо и совместный портрет Дзэнибы и Юбабы, я протянула остальные Рин.

– Передай остальным.

Девушка осторожно взяла листы, будто от неловкого прикосновения они могли рассыпаться, а я убрала в рюкзак существенно похудевший скетчбук.

– Спасибо, Тихиро. И прости…

– Это ты меня прости, Рин-сан, – сказала я, поднимая голову и глядя старой подруге в глаза, – я не сужу тебя и понимаю. Надеюсь, ты будешь счастлива, потому что ты этого очень заслуживаешь.

– Я желаю этого и тебе, – негромко ответила Рин, давая мне руку. Я крепко пожала её, стараясь вложить в это прощальное рукопожатие не меньше любви, чем в приветственное объятие. Я знала, что мы больше никогда не увидимся. Знала это и Рин: я видела это в её тёмных глазах.

Свободной рукой бывшая Ринтаро Вада потянула за рычаг, и двери лифта открылись. Я отпустила её руку и зашла внутрь.

– Всё будет хорошо, Тихиро! – дрожащим голосом произнесла девушка.

– Да, – не веря этому, подтвердила я и потянула за следующий рычаг.

***

В кабинете Бо было прохладно из-за раскрытого настежь огромного окна. Сам хозяин купален стоял около стола, на котором тёплым светом горела небольшая зелёная с золотым орнаментом лампа. Сердце заныло в груди, когда, подойдя ближе, я увидела, что снизу вверх по тонкой трубке поднимается тёмно-красная густая жидкость.

– Она горит по принципу калильной лампы***. Это не я такой умный, а дед Камази, – сказал мне Бо, беря лампу со стола и протягивая мне. Только тогда я увидела, что на его плече сидела знакомая мне галка – приспешница Юбабы, но всё моё внимание было сконцентрировано на лампе. Я осторожно взяла её в руки. Она была лёгкой и, что странно, прохладной.

– Видишь стрелку? – я помотала головой, а потом тут же кивнула, нащупав её пальцами. Стрелка показывала на северо-восток… на местоположение Хаку, – следи за ней во время полёта. Ты сделаешь короткую остановку, чтобы подобрать Рюити, но слишком не задерживайся: я не могу ручаться, что лампа будет гореть больше шести часов. Надеюсь, что этого хватит.

Я всеми силами заставила себя думать о Безликом, а не о Хаку, на случай, если Бо захочет просканировать мои мысли.

– Как я пойму, что мы на месте? – спросила я. Бо пожал могучими плечами:

– Я никогда не пользовался луччолой. Могу предположить, что стрелка нагреется или начнет издавать какие-то звуки примерно за полкилометра до нужного места. Летите так низко, как только сможете: думаю, логово Хаку где-то рядом с водой… по понятным причинам.

– Хорошо, – сказала я, понимая, что ничего не хорошо, – но как мы полетим?

– А, да, – спохватившись, Бо снял со своего плеча галку, смотревшую на меня с неприкрытым любопытством, и легонько подбросил её в сторону окна. Она медленно (даже слишком медленно) опустилась на пол. Едва коснувшись половиц, галка вдруг преобразилась, увеличившись до размеров крупного лебедя. Что ж… это был малопривлекательный лебедь с тёмно-серым оперением, вытянутой шеей, клювом, напоминавшим клюв грифа, большими тёмными глазами и мощными короткими ногами. Однако я понимала, что выбирать мне не из чего.

– Не переживай. Цубамэ вас выдержит. Даже я с ней летаю… – с лёгким смешком проговорил Бо.

Я побоялась спрашивать, как это Цубамэ выдерживает такого седока. В этот момент я вспомнила о рисунках, которые хотела отдать Бо. Достав из кармана, я положила их на стол изображениями вниз.

– Это небольшой подарок на память, – сказала я и лишь после этого несмело подошла к птице. Она посмотрела на меня крупными красивыми глазами и добродушно моргнула: будто никогда не пыталась выследить меня, чтобы потом доставить к Юбабе. Бо приблизился к ней вслед за мной и помог мне усесться. Было ужасно неудобно: путешествие обещало бы быть захватывающим, если бы я не понимала, что меня ждёт в конце. Но я обхватила одной рукой птичью шею, а локтем другой уперлась в её спину, чтобы луччола была перед глазами. Пока я молилась всем богам, чтобы в пути не свалиться вниз, меняя затёкшие руки, Бо погладил свою птичку по некрасивой голове и сказал:

– Во всём слушайся Тихиро, а потом возвращайся прямиком к Дзэнибе. Я буду там.

– Как Дзэниба справляется без тебя? – спросила я с интересом, – тебя ведь уже долго нет.

– Я трачу меньше времени на переходы между мирами, чем потратили вы с Безликим. Человеку труднее совершать такие путешествия, – сказав это, Бо посмотрел на меня и глубоко поклонился.

– Я надеюсь на тебя и Рюити. Вы единственные, кто может помочь Хаку. Удачи.

– Спасибо, Бо. Я… мы постараемся не подвести вас.

Я тут же прокляла себя за дурацкую оговорку, но Бо её не заметил. Он отошел в сторону и хлопнул в ладоши. Цубамэ медленно подошла к окну. Я еще крепче обхватила её шею, приготовившись к долгому и неприятному взлёту, но птица на удивление легко подпрыгнула на невысокую перегородку и, пару раз взмахнув длинными крыльями, оторвалась от неё. Мы даже не ухнули вниз: Цубамэ летела очень мягко, будто не замечая ноши на спине, но в то же время быстро. Стрелка луччолы продолжала показывать влево, а мы двигались прямо, в сторону станции «Дно болота». Я подождала, пока мы достаточно далеко отлетим от купален Абурая, и наклонилась к голове птицы:

– Цубамэ! Планы изменились! Летим на северо-восток, влево!

Птица недовольно крякнула, но всё же послушно повернулась. Ей явно не хотелось нарушать приказ Бо-самы. Солнце уже выкатилось на небосвод: наступал третий день в мире духов. Приближался конец моего приключения.

Комментарий к Глава восемнадцатая. Кровь и свет

*Кэйкоги – униформа, носимая при занятиях боевыми искусствами.

**Кагуцути – ками огня в японской мифологии.

***Калильная лампа – разновидность керосиновой лампы, в которой керосин находится в резервуаре под давлением, создаваемым ручной помпой. По трубочке керосин поднимается в зону горения, где нагревается и испаряется. Далее трубочка ведёт пары топлива к горелке, где керосин сгорает, нагревая калильную сетку.

Спасибо за прочтение!:з Буду рада вашим комментариям и мнениям! И да, начинаем обратный отсчёт: осталось четыре главы, одна необычная интерлюдия и эпилог.

========== Глава девятнадцатая. Уроборос ==========

*Уробо́рос – свернувшийся в кольцо змей или дракон, кусающий себя за хвост.

Цубамэ очень чутко прислушивалась к каждому моему слову, даже когда я случайно путала слова, указывала ненужное направление и быстро исправлялась. Только благодаря подобным оговоркам я вспомнила о том, сколько уже не спала и сколько всего изменилось с тех пор, как я открыла глаза. Во всё произошедшее верилось с трудом, но я не хотела даже думать об этом. Я вообще ни о чём больше не могла думать, кроме того, чья кровь прокладывала мне путь. Да, пусть его глаза будут последним, что я увижу в жизни. О большем я не могла бы и просить.

В голове крутились сотни воспоминаний, перетекающих одно в другое, словно ручьи, сливающиеся в необъятную реку. Там были и самые первые, смутные и полупрозрачные, пахнувшие водной свежестью. Купальни Абурая, сказочные, пугающие – совсем не такие, какими я увидела их во второй раз – навсегда отмечались в моей голове той печатью, что Хаку украл по приказу Юбабы. Все мои сны, ставшие одной долгой грёзой, и та фраза, конец которой я так и не услышала наяву. Воспоминания о Нигихаями, умном и ехидном однокласснике, были, как ни странно, самыми больными: ведь они говорили мне о моей неописуемой глупости, из-за которой я его потеряла.

Я думала и о своей семье, и о друзьях, перед которыми я чувствовала страшную вину. Они никогда не узнают, что случилось с их Тихиро. С другой стороны, возможно, это даже к лучшему: так они смогут надеяться на то, что я однажды вернусь. Как Тоси надеялся встретить сестру, которая так просто променяла его на жизнь управляющей купальнями… Мне захотелось снять с шеи чётки и бросить их вниз, на широкое поле, но я не сделала этого. Я обещала Рин, а ей это было важно. Да и, к тому же, обе руки были заняты.

Мир духов, казавшийся мне чуть ли не раем, внезапно принес мне больше грусти и тоски, чем радости от встречи со старыми друзьями. Я в очередной раз отметила, что так часто бывает, когда чего-то очень сильно ждёшь, а в итоге всё случается, но совершенно не так, как ты хотел.

– Цубамэ, давай ещё чуть влево, – сказала я птице, которая в очередной раз послушно мягко повернулась.

Теперь мы снова летели прямо туда, куда указывала чуть подрагивающая стрелка. У меня слезились глаза от ветра и яркого солнца, но я почти не обращала на это внимание. Я знала, что мы не будем лететь вечно. У всего есть свой конец.

Однако я не думала, что конец полёта случится так быстро.

Стрелка на луччоле задрожала сильнее обычного, издавая лёгкий дребезжащий звук, и начала вращаться так же неистово, как глаза золочёной головы на дверях кабинета Бо. Я же заметила это не сразу, потому что мой взгляд впервые за всё время в воздухе по-настоящему привлёк пейзаж внизу. Мы пролетали над небольшим перелеском, с одной стороны которого было то самое широкое поле, а с другой – озеро с бирюзовой водой, почти круглое, казавшееся скорее нарисованным, чем настоящим. Моё сердце неистово забилось, а я сама тяжело задышала, давясь от порывов ветра: на тонкой полоске песка совсем рядом с водой лежал, свернувшись в кольцо, тот, кого я отчаянно искала и ждала.

Мой бело-зелёный дракон.

Цубамэ тихо крякнула и развернулась на триста шестьдесят градусов. Я сначала запаниковала, но поняла, что птица оказалась мудрее меня, когда мы начали медленно спускаться. Вскоре я слезла со спины бывшей помощницы Юбабы и чуть не упала на землю от того, как сильно затекли ноги. Всё же усевшись на землю и чуть растерев икры, я протянула луччолу птице. Фонарь светил очень тускло, но стрелка крутилась по-прежнему быстро.

– Спасибо тебе за помощь, Цубамэ, – сказала я, отдышавшись, как после бега, – дальше я сама.

Птица мотнула некрасивой головой, явно не соглашаясь оставлять меня одну. Её большие тёмные глаза смотрели на меня с неприкрытым неудовольствием. Я с трудом поднялась с земли и почти всунула ручку фонаря в птичий клюв.

– Будет очень нехорошо с моей стороны, если я сломаю такую дорогую вещь госпожи Юбабы, – сказала я, пристально глядя в глаза Цубамэ, – пожалуйста, возвращайся к Бо-саме. За меня не беспокойся, я справлюсь… как-нибудь.

Я не понимала, с чего эта странная птица решила принять живое участие в моей судьбе, но была ей за это очень благодарна. Черноглазая Цубамэ дважды моргнула и склонила длинную шею. Я поклонилась ей в ответ. После этого быстрого ритуала птица завертелась на одном месте и тут же исчезла. Тогда я лучше поняла слова Бо о том, что он тратит меньше времени на путешествия, чем я. Всё же я была чужой в этом мире. Но долго думать об этом я не стала и медленно повернулась в ту сторону, где за высокими деревьями скрывалось бирюзовое озеро. Я поразилась тому, как было тихо: ни единого птичьего голоса, ни стрекота насекомых, ни шелеста листвы – ничего из того, что ассоциировалось у меня с лесом, я не слышала. У меня не было никакого плана действий, я не знала, что мне делать, когда я дойду до Хаку; я могла лишь догадываться, что со мной сделает он. И всё равно я медленно пошла вперёд, продираясь через кусты и обламывая полусухие ветви, потому что не могла оставаться на месте, зная, что дракон так рядом.

«Mou sukoshi dake de ii, Ato sukoshi dake de ii, Mou sukoshi dake kuttsuite iyou ka».**

Я больше не могла думать, мне казалось, что я вообще больше не жила, а двигалась лишь по инерции, расчищая себе путь. Куртка несколько раз цеплялась за ветви и неизбежно рвалась, но мне было всё равно. Там был Хаку, а больше меня ничего не волновало.

«Boku ga boku no namae wo oboeru yori zutto mae ni».***

Я сорвалась на бег, не понимая, зачем я это делаю, едва увидела блеск воды между деревьями. Я бежала к нему, несколько раз упав, продырявив джинсы и разодрав колени в кровь, но я не останавливалась ни на мгновение. «Лишь бы быстрее вновь оказаться рядом с ним! – отчаянно завопила я, не открывая рта, – Лишь бы…» Отвлекшись на эту мысль, я закрыла глаза и, зажмурившись, пробежала последние несколько шагов. Мне снова было страшно, но я боялась лишь одного: не увидеть его перед собой. И всё же я встретилась взглядом с его зелеными глазами.

Бело-зелёный дракон больше не лежал, отдыхая на берегу сказочно красивого озера. Он стоял, ощерившись; шерсть на загривке вздыбилась, усы и длинный хвост беспокойно развевались. В зелёных глазах я действительно не видела и тени того человека, которого знала. В них я видела только зверя, чей покой потревожили, готового защищать себя и свою территорию, не ведавшего пощады. Только тогда я поняла, что тот страшный взгляд, направленный полжизни назад в сторону Акиры Араи, был жалким подобием настоящего взора драконьих глаз. Страх забывается, любовь – никогда.

Мне было всё равно, ведь я знала, кто передо мной. И я потеряла остатки рассудка, увидев эти пронзительно зелёные глаза. Я снова заплакала, но будто впервые лила слёзы, будто впервые видела его. Меня накрыло волной безумной радости: это же Хаку, мой Хаку, он жив, он передо мной! И он не сможет не узнать меня! Я сделала несколько шагов вперёд. Дракон дёрнул головой.

– Хаку? Ни… Нигихаями, – дрожа всем телом, но не от страха, а от счастья, произнесла я, – ты узнаешь меня? Это я…

Из груди дракона вырвался короткий угрожающий рык, но я не останавливалась, как завороженная, приближаясь к нему, не в силах отвести взгляд от его вытянутой морды.

– Я Тихиро. Хаку, ты ведь помнишь меня? Ты спас меня, когда я уронила туфельку в реку. Ты помог мне выжить в этом мире. А сейчас я помогу тебе, только я не знаю как, но я что-нибудь придумаю! Я обещаю тебе, Хаку!

Второй рык был гораздо громче первого. Дракон ещё сильнее оскалил белые зубы и наклонил голову. Я всё ещё шла к нему, сокращая расстояние между нами, и даже вытянула вперёд руку, чтобы погладить его по лбу, как завещала сама себе в глупом стихотворении, когда вдруг отчётливо поняла, что случится дальше. Хаку совсем меня не узнал, он наклонил голову не в сентиментальном жесте героя, заключенного в чужом теле, а с одной конкретной целью. Дракон хотел протаранить меня длинными рогами, что для моего худосочного туловища обернется неминуемой… смертью? «А не затем ли я шла к этому озеру в одиночку, зная, что смертная девчонка не в силах спасти своего…»

Внезапно меня отбросило в сторону так, что я упала на бок и немного прокатилась по песку. Шок не позволил долго лежать, и я подскочила на ноги, ощущая боль во все левой половине тела и понимая, что после падения песок забился не только в глаза, но и в рот. «Хаку не мог так боднуть меня: я ведь не сводила с него глаз», – судорожно подумала я, в ту же секунду увидев, что на сцену вышел новый участник представления. Мир снова остановился после очередного взрыва.

– Не смей соваться сюда, – прохрипел взъерошенный Рюити, доставая из кармана плаща длинный хлыст, – ну, привет, братец. Давай лучше мы с тобой поговорим, давно ведь не виделись.

Я почти не удивилась, снова увидев его, хотя довольно долго совсем не вспоминала о существовании своего прежнего спутника. Хаку и Рюити смотрели друг на друга. Оба казались пришельцами из разных миров: светлый змеевидный дракон, по-прежнему угрожающе выставлявший вперед рога, и бледный юноша в развевающемся чёрном плаще и красных кедах с хлыстом в правой руке. На его щеке, обращенной ко мне, от напряжения проступил желвак. Отметины же, повторявшие черты на его маске, исчезли с лица. Я заметила это за секунду до того, как Рюити занёс руку над собой и с силой стеганул Хаку по левой передней лапе. Из моей груди вырвался сдавленный стон, из груди дракона – неистовый рёв. Рюити ещё сжимал в руках хлыст, когда Хаку в один прыжок оказался рядом с ками и вцепился в него зубами.

Вот когда я вспомнила, что такое страх. Будто в замедленной съемке я наблюдала за тем, как Хаку несколько раз тряхнул кричавшего Рюити и бросил его примерно на пять кэн**** в сторону, издав очередной рёв от причинённой боли. Его морда была окрашена кровью. Я стояла, закрыв руками уши, но всё равно слышала два душераздирающих крика. Хаку взвился в воздух, словно гимнастическая лента, и, конвульсивно дёрнувшись, рухнул на песок очень близко к воде. Я ничего не понимала: удар, нанесенный ему кнутом, был явно не смертельным. Почему же ему было так больно? Я не могла сдвинуться с места и не могла перестать смотреть на притихшего дракона.

«Не мог же он… нет, нет, не мог…», – такой была моя первая мысль с того момента, как меня прокатили по песку. И я в кое-то веки была права и не могла в это поверить, хотя уже видела такую трансформацию, поэтому не могла ошибиться. Тело дракона будто стремительно уменьшилось в размере, и на его месте остался лежащий на земле темноволосый парень с неестественно вывернутой левой рукой.

– Нигихаями, – прошептала я, наконец найдя в себе силы пошевелиться и сдвинуться с места.

Я быстро добежала до парня и упала рядом с ним на песок. Это был, конечно, Хаку. Изможденный, с осунувшимся лицом, одетый в ту же одежду, в которой он заехал за мной в день Ханами. Мне показалось, что я сошла с ума, что это просто не может быть правдой. Я коснулась рукой его щеки. Тёплая. Другую руку я положила ему на грудь, пытаясь уловить биение сердца. Оно откликнулось мне тихим, медленным, но мерным стуком.

– Ты жив, – еле выговорила я, – всё кончилось.

Я склонилась над Хаку и коснулась его лба своим, не в силах поверить в то, что всё это происходило на самом деле. Всего-то нужно было… Холодное осознание ударило по мне, как длинный хлыст по драконьей лапе.

– О боги, Рюити…

Я быстро поднялась на ноги и оглянулась, ища взглядом человека в тёмном плаще. Он лежал там, куда его бросил Хаку, не шевелясь и не подавая других признаков жизни. Не помня себя, я рванула к нему, увязая в светлом песке и молясь о том, чтобы застать Безликого в живых. Рюити лежал на спине и судорожно дышал, глядя в небо. Свет по-прежнему терялся в его почти чёрных глазах. Я рухнула на колени, не обратив внимания на боль в ногах, и склонилась над раненым ками. Не нужно было обладать медицинским образованием, чтобы понять: всё очень плохо. Разодранная футболка еле прикрывала такое же разодранное тело. В фильмах я неоднократно видела, как пытаются остановить кровь прямо руками, но я совсем не умела этого делать. И всё равно я прижала левую руку к солнечному сплетению Рюити, чувствуя, как сквозь пальцы начала течь горячая густая жидкость.

– Кровь ками, – каким-то чужим голосом начал говорить Рюити, – помогает снять любое проклятие. Но её нужно добыть в бою, иначе эту силу не пробудить.

– Боги, Рюити… – прошептала я в ужасе.

– Девочки где-то рядом, проведи им по губам пальцем, смоченным в моей крови… они уснут, это поможет изменить им память… пусть займется Бо или Дзэниба… – Рюити говорил медленно, но отчетливо. Он повернул голову и посмотрел на меня. На его совсем белом лице промелькнула та самая полуулыбка, которая так его красила. – Прости меня. И не говори Хаку, что я хотел его бросить. Я только сейчас понял…

– Рюити, не надо, не говори ничего! – я оглянулась в надежде, что кто-то выйдет из перелеска и поможет нам, но вокруг было всё так же тихо.

– У меня мало времени. Дай мне руку.

Ками с трудом поднял левую руку. Я вцепилась в неё своей правой: левая по-прежнему безнадежно пыталась остановить кровь. Едва наши руки соприкоснулись, я услышала голос Рюити, звучавший чуть насмешливо, как обычно, в своей голове: «Так я смогу рассказать то, что не успел раньше».

Внезапно всё передо мной исчезло и сменилось гостиной в доме Хаку. Дзэниба ходила по комнате из стороны в сторону. Я захотела закричать от радости: Рюити будет спасён, Дзэниба точно поможет! – но не смогла выдавить из себя ни звука. Взгляд случайно упал на стену, где висело небольшое зеркало. Оттуда на меня смотрел сам Рюити, одетый в белую футболку и светло-синие джинсы. Свежий и красивый. Совсем живой.

Комментарий к Глава девятнадцатая. Уроборос

**RADWIMPS – Nandemonaiya: «Хотя бы ещё немножечко… Хотя бы ещё немножечко дольше… Давай хотя бы ещё немножечко постоим, прижавшись?»

***RADWIMPS – Nandemonaiya: «Я всё это время знал тебя, Задолго до того, как я узнал своё имя».

****Кэн – японская мера длины, равная 1,8 метрам

========== Интерлюдия. Мой потерянный шанс ==========

Я уселся в кресло, скрестил руки на груди и с интересом посмотрел на нервничавшую ведьму. Ни разу не видел её такой, и это было непривычно и неприятно.

– Вы же знали, что этим всё и кончится. Вы знали это с самого начала. Я не понимаю, почему вас так удивляет то, что дракон смог разбить ваши чары. И если бы кто-то хоть раз поинтересовался моим мнением, я бы сказал: несправедливо, что Тихиро не узнала о том, что было ясно вам. Вам следовало бы предупредить её, чтобы она берегла себя, ведь дракона и пробудила опасность, угрожавшая её жизни. Разве я не прав? И разве мы втроём с Бо не обсуждали такой исход событий в этой самой комнате?

– Ты вернулся, чтобы читать мне нотации, Каонаси? – устало спросила меня Дзэниба, наконец-то остановившаяся около окна, за которым постепенно темнело

Я покачал головой:

– Вы знаете, это не так, хотя мне есть что сказать вам. Например, вы позвали меня сюда только для того, чтобы рассказать о происшествии с Хаку. А я, как дурак, тут же сорвался. Два года же как-то обходились без меня, а тут…

– Каонаси…

– Рюити, – холодно поправил я, – так меня зовут. Рюити Кохакунуси. Если уж я не смог выбрать себе нормальную фамилию, то за имя я буду бороться до последнего.

– Рюити, – заново начала Дзэниба, – ты прекрасно знаешь, как огорчил меня твой отъезд в Токио. Но разве я могла звать тебя назад? Ты бы воспринял это в штыки, я ведь знаю твой горячий нрав.

– Может, я хотел, чтобы меня попросили вернуться… – тихо сказал я и тряхнул головой, пытаясь избавиться от лишних назойливых мыслей, – ну ладно, что было, то прошло. Семейка у нас та еще, конечно. Что собираетесь делать с моим братцем?

– Я не знаю, – ведьма действительно была опустошена произошедшим. Меня в очередной раз кольнуло то, как она переживала за дерзкого юнца, строящего из себя невесть что. И что вы все в нём нашли…

– Надо же. Вы и не знаете. Зато у меня есть одна идея. Думаю, она устроит всех.

Дзэниба непонимающе посмотрела на меня. Я ухмыльнулся, но сделал это через силу. В этом мире у меня было не так уж много близких людей, а она действительно многое сделала для меня. Сняла то дрянное проклятие, дала мне дом, которого у меня не было столько десятилетий, что и не вспомнишь точное их число. Неужели она согласится?

– Думаю, вам знакома магия крови?

– Луччола? Да, конечно, у моей сестры был этот фонарь, но он сможет лишь помочь найти Хаку, но никак не снять проклятие.

– Нет, я про настоящую магию крови. Древнее колдовство богов, – увидев, как вытянулось лицо волшебницы, я не смог не порадоваться произведенному на неё эффекту. – Да, конечно, вам она знакома, хотя к ней не прибегали многие века. Всё мельчает, знаете ли. Даже ками мельчают, начинают бояться того, что было обыденностью в наш золотой век, когда люди не были такими наглыми и глупыми, когда их было намного меньше.

– Ни в коем случае. Я никому не позволю пойти на это. Магия, о которой ты говоришь, очень темна.

– Странно. Я не знаю ничего светлее подобной жертвенности.

Мы посмотрели друг другу в глаза. Я удивлялся своему спокойному тону, и, кажется Дзэниба тоже была ему удивлена. Она взяла горшок с чайной розой и беспомощно покрутила его в руках.

– Никто не пойдет на это, да я и не попрошу.

– Я пойду.

Горшок упал на пол, и чёрная земля запачкала ковёр, который явно недавно выбивали. Я тут же вспомнил, как мы занимались этим с Хаку. Почему-то ковровые дела всегда должны были решаться рано утром: мы были злые и невыспавшиеся, да еще и каждый из нас обязательно получал тумаки от другого. Вообще-то… было даже весело.

– Рюити, я не готова платить такую цену за спасение Хаку! – не обращая внимания на разбитый цветочный горшок, воскликнула Дзэниба.

– Я думаю, это не вам решать, – спокойно сказал я, двумя движениями руки собирая воедино глиняные осколки, чёрную землю и возвращая несчастную розу на место, – но у меня есть условия, о которых я скажу, нравится вам это или нет. Во-первых, я отправлюсь на поиски братца только с Тихиро. Вы ведь помните, как запретили мне познакомиться с ней в моём новом обличии?

– Я обещала…

– Я знаю, что вы обещали Хаку. Не понимаю только, почему его чувства всегда стоили дороже моих, – я дёрнулся и глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. – Итак, Тихиро пойдет со мной. И если она согласится идти… дальше, – я споткнулся на этом слове, как школьник, – то вся магия отменятся. Мы вдвоём выйдем из этой игры, и вы нас не найдете. Да, даже вы, Дзэниба, я вам это обещаю.