Текст книги "Хрустальный монарх (СИ)"

Автор книги: Face against the wind

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Андад: Сказки богов | Том 1: Хрустальный монарх

Глава 1: «Дети Крайнего Севера» Часть 1

Капли крови, сочащиеся из разреза на плече, упали на снег. Я сжимал рукой рану, наивно думая, что так остановлю или хотя бы ослаблю кровотечение, но тщетно. Люди в звериных шкурах, стоящие вокруг арены, безмолвно наблюдали за поединком. Напротив меня стоял такой же как и я парень, с рассеченным бедром и разрезом на груди. Смешно… Мы всегда были товарищами, разделяли все трудности, которым нас подвергал этот чокнутый северный культ, шли рука об руку, а теперь нас поставили друг перед другом и заставили биться насмерть только лишь для того, чтобы проверить «достойность». Отказаться можно было, но страшно. Одно непослушание, и тебя посадят на лодку, отправят в Застывшие воды и поминай, как звали. Немногие выживали, а кто возвращался, уже не были собой.

Так что теперь либо я, либо он.

Стиснув зубы, я сжал окровавленный нож и побежал на неуклюже прикрывшегося клинком парнишку, поставив нелепый блок. Промокшие сапоги скользили по снегу, но мы давно привыкли к этому. За многие годы жизни на Крайнем севере привыкаешь и к холоду, и ко льду под ногами, и, в наших реалиях, к бессмысленным испытаниям. Схлестнув лезвия, мы оба парировали удар друг друга и перешли в контратаку, занеся оружие для следующего выпада, который должен стать фатальным – сил продолжать схватку уже не было.

Странно, но этот бой снился мне сегодняшней ночью. Сотоварищ замахнулся сверху, но я уже видел это, и потому был готов. Потому был быстрее.

«Колющий выпад» – базовый во владении холодным оружием приём, который каждый из нас осваивает за годы постоянных сражений. Я прижал нож к груди, рука почувствовала навык и словно сама выбросила резкий удар вперёд. Я зажмурил глаза от осознания того, на что мне приходится идти ради выживания. Лезвие, хоть и нехотя, пронзило голую грудь. Парень, захрипев, выронил клинок, признавая поражение. Хоть и мог нанести удар в спину, забрав меня с собой. Он подкосился, рухнул мне на плечо и крепко сжал мою руку, а я всё не мог открыть глаза, лишь бы не видеть выражения его лица.

Мы стояли неподвижно до тех пор, пока мой друг, которому просто повезло чуть меньше, не сполз на землю, залив снег кровью. Не только своей – нашей кровью.

Мы, вынужденные терять товарищей чаще, чем можно представить, уже успели дать этим последним мгновениям название. Прощальные объятия.

Собравшиеся вокруг культисты стали расходиться, дождавшись результата испытания. Психи… Неужели это их… «Испытание» стоит жизни? Но нет, нельзя винить себя. Если винить, то к моим девятнадцати годам можно рассудка лишиться. Но совсем отвлечься никогда не получается…

Бессильно выпустив нож из руки, я, держась за кровоточащее плечо, побрел прочь от арены. Хотелось вернуться к остальным детям, что переживали и ждали моего возвращения. Моего, или павшего товарища. Им всем однажды предстояло то же, что сейчас пережил я, но я старался об этом не думать. Дойдя до нашей хижины, я оперся о бревно и позволил себе взять передышку, иначе, готов поклясться, свалился бы на пороге прямо перед всеми. Хоть мне и досталось не сильно, порезов на мне было достаточно – левый бок, спина, даже икре посчастливилось пострадать от неумелого удара ножом. Забавно, что мы все выработали похожий боевой стиль… Быстрые, ловкие удары, перекаты, скольжение по снегу… А может, культисты того и добивались. Может, это была какая-то «Школа Крайнего Севера»? Или «культа». Хотя, разве это важно…

– Ледас! – ко мне выбежал темноволосый парень чуть выше меня, и чуть шире в плечах – Кира. Наверное, мой самый близкий друг из всех, с кем мы делили своё несчастье. – Слава всем богам, ты выжил. Целый?

– Сойдёт. – я неловко улыбнулся, пока Кира неугомонно искал на мне раны, кружа вокруг и обеспокоенно разглядывая всё, что было запятнано кровью.

– Жаль Гейриха… Но, может, так даже лучше. – черноглазый парнишка кинул грустный, но какой-то задумчивый взгляд на арену вдалеке. – …То, к чему нас готовят, вряд ли многим лучше, чем смерть.

Я лишь угукнул в ответ. Кира тряхнул головой, возвращая себе спокойный вид, ободряюще улыбнулся, смахнул с моей макушки горку снега. Мы вошли внутрь, где сидели остальные наши. Все как на иголках – оно и понятно, жизни каждого из нас были дороже, чем любые сокровища в этом мире.

– Братик! – на меня тут же набросилась мелкая девчушка, одна из младших, и крепко обняла, даже не подумав о моих ранах. Нана не провела здесь и трех лет, так что ещё не знала и половины того, через что прошли те, кто постарше. – Мне так жаль!

– Тс! – я осторожно отпрянул от Наны, стараясь особо не корчиться от боли, выдавил улыбку и потрепал её по волосам, оглядев остальных. Не нужно было никаких слов, чтобы передать, что чувствовали все – хватало взглядов.

Мы не могли сочувствовать только уцелевшему в финальном испытании. Всегда возвращался только один из нас, и нам оставалось только скорбеть вместе с победителем, хоть мы и были бесконечно рады, что возвращается хотя бы один. Расспросов о том, что произошло, как можно было ожидать, не было. Тут и рассказывать не о чем.

Да и мы всегда старались сидеть тихо, чтобы к нам лишний раз не заходили местные воспитатели, или, не приведи Мантрус, жрицы. В этой тишине каждый из нас занимался каким-то своим делом, что очень хорошо спасало от мыслей о происходящем вокруг. Нана, например, делала куклы из соломы, хоть мы её, конечно, и ругали за то, что она растаскивает наши спальные места. Но по крайней мере у всех был свой, можно сказать, сделанный вручную оберег от младшей сестрёнки. Один парень научился рисовать картины на замёрзших окнах, причём сносно – можно было любоваться весьма и весьма правдоподобным лесным пейзажем неделями, вместо осточертевших снежных равнин и гор. Он как-то использовал в этом простенькое огненное заклинание, которое, видимо, было у него врождённым. Научиться то негде. А одна из старших девушек была очень мила на голос, и она любила петь младшим колыбельные каждый вечер, собирая детей вокруг себя у очага. Но, конечно, не только дети были рады слушать её.

Мы были семьёй. Чужими людьми, по сути, просто случайно оказавшимися в одной лодке. Но, тем не менее, родными.

– Пойдём, перевяжу тебя. – Кира подтолкнул меня плечом к нашей комнате.

«Комнаты» представляли собой огороженные стенами, или чем сподручным, местечки в доме, обжитые как каждому угодно. Правда, дверей у нас не было, но никто и не возражал, когда кто-то без спросу заглядывал в наши укромные уголки – все свои.

– Садись пока, я всё достану.

Осторожно сел на кровать, закиданную соломой, и с большим облегчением вытянул по полу ноги. Кира возился в небольшом сундучке, выискивая старые тряпки и запасы спирта, которыми нас иногда снабжали культисты. Ещё вчера я точно так же суетился, когда Кира вернулся со своего последнего испытания, в котором унёс жизнь другого нашего товарища, и перевязывал его раны.

– Вот. – мой товарищ сел рядом, так же осторожно, но, скорее, чтобы не сломать кровать, а не от усталости.

Я сжал зубы и тихо замычал, когда раны коснулась ледяная вода. Слой за слоем на моём плече наматывалась повязка, Кира то и дело бросал на меня взгляды, чтобы убедиться, не больно ли мне. Та же самая процедура повторилась и с моим животом, и с ногой – всего лишь порезы и царапины, но опыт научил нас, что перевязывать лучше даже самые незначительные травмы – культисты порой выдают такие безумные задания, что даже в порез на пальце можно подхватить инфекцию. Не знаю, разводили они её здесь, что ли, если уж она на таком холоде живёт.

– Готово. Теперь точно жить будешь. – неловко усмехнувшись, Кира встал и сел на свою кровать, не отводя от меня обеспокоенного взгляда.

– Ну и славно. – я кивком поблагодарил друга и разлегся на соломе, не снимая сапог. Не хватало ещё застудить ноги и потом мучиться с болезнью. Ведь даже тогда поблажек не делают.

– Знаешь, это испытание ведь было последним… Я видел, как прошедших испытания отправляют к алтарю Шалтис в ночь на полнолуние – а оно завтра. Даже не знаю, что нас с тобой ждёт.

На лице Киры читались волнение вперемешку со страхом, хоть он и старался выглядеть непринуждённо. Мне нравилось в нём это – не поддаваться страху, чтобы не сеять его среди других.

– Да. Не знаю, что там происходит, но сам знаешь, чем кончится. После того, как туда отправили Рику, мы её больше не видели. Как и всех, кто был до неё.

Кира кивнул, нахмурившись, но всё так же улыбался поджатыми губами. Не знаю, справедливо ли говорить так, но мы уже просто привыкли к тому, что кто-то из нас постоянно уходит, и всё же я с уверенностью могу сказать – каждая смерть оставляла на нас страшный отпечаток. Единственное утешение – младших особо не трогали, так что детей ещё не приходилось оплакивать. Надеюсь, так оно и останется.

Что ж… Последнее испытание пройдено. Я убил человека. Сомнительное достижение, но надо бы проверить таблицу, может, появилось что новое. Нам всем в раннем возрасте наносят этот божественный рисунок чуть ниже затылка, открывая доступ к улучшению своих «характеристик». Таблица же каким-то образом позволяла нам не закоченеть на таком лютом холоде, не нося практически никакой тёплой одежды, но как это работает самим понять было сложно. А культисты с нами особо не разговаривали. Коснувшись своей шеи сзади, я активировал интерфейс. Частички голубоватого эфира потянулись вперёд, сложившись передо мной в полупрозрачную, едва светящуюся панель. Её видел только я, так что взаимодействие с этой божественной штукой со стороны выглядело забавно.

Повышение уровня. Текущий уровень – lvl 2.

Раса: Человек.

Возраст: 19.

Характеристики:

Сила – 2.

Ловкость – 4.

Выносливость – 3.

Интеллект – 4.

Доступные очки характеристик: 4.

Получено достижение – «Убийца ближнего».

Открыт навык – «Подлый удар (1 lvl)».

Я скрипнул зубами. Не думал, что даже собственная таблица будет так давить на больное. Но впервые за всё это время я повысил уровень – обычно все к моему возрасту достигают второго уровня, но, всё же, некоторые не добиваются этого успеха. Не знаю, действительно ли так сложно повышать уровень во всём другом мире, но у нас, на Севере, это было крайне сложно. Мы почти не вступали в сражения с монстрами, которых культисты не пропускали в пределы нашей общины, и тех схваток, входящих в список наших испытаний, было достаточно лишь для того, чтобы добраться до второго уровня. Я так думал, по крайней мере. Два доступных очка характеристик я вложил в силу, два оставшихся – в ловкость. На выносливость и интеллект я не жаловался, ловкость была моим предпочитаемым атрибутом, а вот сила хромала. Я не был слаб, но по системе таблицы показатель силы был самым средним, ни больше, ни меньше. Бросив взгляд на особый навык, который висел в списке столько, сколько я себя помню – «Сновидец», я закрыл таблицу характерным жестом, смахнув её ладонью вниз.

Кира тоже копался в своих данных. Вряд ли там было что-то новое, но он каждый вечер вот так проводил время, разглядывая свои характеристики, задумчиво вычитывая в них что-то.

– Что ж, давай спать. Если нас завтра и ждёт что-то, то лучше встретить это выспавшимися. – Кира со вздохом развалился на кровати, небрежно смахнув таблицу, и, положив руку на лоб, уставился в потолок. Держа в руках соломенную куклу, сделанную Наной.

Согласившись, я отвернулся к стене. Наверное, я переживал о Кире больше, чем о себе. Я проходил испытания легче, чем остальные – всегда везло, всегда успевал, рука ни разу не дрогнула. Кира же… Был настоящим везунчиком, буду честен. И уж если завтра нас заставят драться, хотя мы знаем – или надеемся, что знаем – что это не так, я не представляю, что буду делать.

С этой неприятной мыслью, под колыбельную, что звучала для младших, я и не заметил, как заснул.

***

Мне снова снился тот же сон, который я часто вижу в последнее время. О море. Я стоял на берегу, под светом полярной звезды на ночном небе, и смотрел на лунную дорожку, утекающую за горизонт. А где-то вдали шла девушка. Я не мог разглядеть её, но мне всегда нравилось думать, что это мама. Белое платье, белоснежные волосы… В этом она похожа на меня – такая же белая и холодная. Она была неуловима – я много раз пробовал пойти вслед за ней по этой тропе из света, но никогда не мог подобраться к ней ни на шаг.

И она всегда пела песню. Колыбельную, похожую на ту, что звучала в нашем доме, но всё же чем-то отличную от неё. Эта была более… Звучной и громкой, девушка словно звала меня за собой. Не знала, наверное, что я не могу дойти до неё, или это я никогда не заходил достаточно далеко…

В этот раз я решил, что просто посижу на берегу и посмотрю на звезды, послушаю её чарующий голос и отдохну хотя бы во сне. Довольно этих бессмысленных преследований, уже давно не несущих в себе никакой надежды на успех. Но в этот раз…

Поднялся ветер. Не сильный, похожий на бриз, но отнюдь не приятный. Ветер был холодный, и пускал по воде рябь, стремящуюся прямо ко мне. В какой-то момент я заметил, что девушка остановилась. Я попытался вглядеться в неё, надеясь увидеть во сне что-то новое. И я был прав.

Девушка развернулась. Ветер поднял её волосы, которые как на зло скрыли лицо. Она снова начала петь, но теперь это звучало не из моря.

Она пела в моей голове.

Глава 2: «Дети Крайнего Севера» Часть 2

Утро было обычное – серое, облачное и безмолвное. Я проснулся раньше, чем обычно, поэтому многие ещё спали. И всё же нашлись те, кому не спалось так же, как и мне – слышались тихие, неразборчивые разговоры, шелест соломы, треск огня в очаге. Кира, всё же, валялся как убитый, несмотря на все его тревоги о сегодняшнем дне. Он умудрился перевернуться на живот, растолкав солому на пол, и глубоко дышал приоткрытым ртом. Балбес… Даже во сне умудряется поднять настроение.

Но спать нам пришлось недолго. Дверь в дом распахнулась, и внутрь вошла колонна из четырёх детей, укутанных в тучные шубы, ещё совсем юных, закрывали которую пара мужчин в шкурах и жрица, облаченная в изящный тулуп. Новички уже не сопротивлялись, пугливо подчиняясь культистам, и озябше тряслись. Кира появился за моим плечом, недовольно поглядывая на вошедших. Девушка, что пела колыбельные, распахнула руки, зовя детей к себе, и те без тени сомнения, словно узрев в ней родную мать, кинулись в объятия. Думаю, любой с ходу поймёт, кто здесь свой, а кто – нет. Мужчины смерили всех нас суровым взглядом и вышли, жрица же села на колени перед нами и добро улыбнулась.

– У нас пополнение, мои ребятишки. Пожалуйста, будьте добры с новичками, они ведь ещё боятся нас. – жрица окинула детей материнским взглядом. Почти настоящим. – Буду надеяться, что вы подружитесь. Помните – все мы служим великой цели, так что не ссоритесь и будьте послушными… И да благословит нас Шалтис своим милосердием.

Её слушали с откровенным недовольством. Жрицы считали себя нашими матерями и просили, чтобы мы так их и называли, но стоило хоть одной из них появиться на «нашей» территории, как все только теснились по углам и отводили взгляды. Жрицы этого словно не замечали, продолжая строить из себя любимых всеми матушек. Тошно.

Когда эта несостоявшаяся родительница закончила интересоваться нашей жизнью и, наконец, ушла из нашего дома, все как один столпились вокруг новичков и стали жадно расспрашивать о внешнем мире. Каждый раз мы забываем, что новички всегда до жути напуганы и едва могут связать собственные мысли во что-то внятное, не то чтобы что-то рассказать. Но что поделаешь, эти дети были нашим единственным способом узнать хоть о чём-то, что происходит за пределами нашего севера.

Но когда все удовлетворили своё любопытство, начался следующий этап знакомства. Те, что постарше, стали объяснять новеньким в какое место те попали. Мне всегда было сложно в эти моменты – детям всего лет по девять, в лучшем случае, ни один из них не заслужил такой участи. Никто из нас. И нам приходилось безо всяких прикрас, прямо в лоб, сообщать им обо всём, что происходит в культе. Будь наша воля, мы были бы мягче, но таковы правила – это, видимо, было первым испытанием для детей в глазах этих фанатиков. Так что, если кто-то из новичков не будет знать чего-то, то достанется всем, и в особенности нам, старшим.

***

После полудня, когда новичков увели наносить знаки таблицы на шеи, все остальные занялись своими делами.

– Эй, Ледас! Какой сегодня день? – спросил меня Кира после того, как прошла его очередь следить за огнём в очаге.

– Вроде бы… Да, сегодня можно прогуляться. Ты ведь это хотел предложить?

– А то! Пойдём, поищем морозных оленей. Может, увезут нас отсюда. – Кира усмехнулся и бросил мне меховую накидку. Ничем не спасающую, на самом деле, но, как показывает практика, сила самовнушения тоже помогает согреться.

Мы вышли из дома и побежали в сторону снежных полей, куда нам было дозволено ходить. По правде, в такие моменты сбежать ничего не мешало – когда нам позволяли гулять, за нами почти не смотрели. Но только безумец сунется в дикую природу Крайнего севера. Да и пытаться не хотелось – это не только без всяких сомнений кончится смертью от клыков какого-нибудь ледяного змея, но ещё и выходить из дома запретят вообще всем, и тогда даже редкие вылазки на свежий воздух не смогут помочь справиться со съедающей изнутри тоской.

В затылок вдруг прилетел снежок.

– Ау! Полегче, я же ещё в бинтах! – окликнул я, очевидно, Киру, который, как нас и учили, слился где-то со снегом и теперь был ни к месту игриво настроен. Тем не менее, я не обиделся – в очередной раз друг смог заставить меня улыбнуться.

– А, и правда… Подумал, что, может, в последний раз нам удастся так поиграть. Ну, знаешь, без страха предстоящей судьбы, о которой мы и так ничего не знаем. – Кира кричал откуда-то слева, но я его не видел.

– Ладно тебе, может, всё будет не так плохо.

– Лучше помолчи. – неожиданно приятель щёлкнул меня по носу, неведомо откуда взявшись и шутливо угрожая. Обогнав меня, он побежал куда-то вглубь снежной пустоши, почти не оставляя следов.

Да уж, этот культ научил многому. Не хотелось признавать, что это ненавистное место могло дать и что-то полезное – окажись любой из нас где нибудь в другом месте, где есть снег, мы смогли бы обвести вокруг пальца любого следопыта. Культисты, конечно, легко нас находили. Не знаю как, но от них прятаться всегда было бесполезно. Возможно, дело было в псах, которые иногда патрулировали вокруг общины? Но за её пределы они никогда не выходили, так что – загадка. Хорошо, что культисты ещё не додумались до испытания, в котором нужно было прятаться от них в снегах – тогда бы его точно все завалили. А может, они не так уж и тупы, и потому и не занимаются такой несуразицей…

– Куда мы идём? – поравнявшись с другом, я сбавил шаг.

– Увидишь. – Кира самодовольно посмотрел на меня и таинственно отвернулся, очевидно, задумав какой-то сюрприз.

В конечном итоге он остановился рядом с торчащим из снега куском скалы, под который кто-то насыпал небольшую снежную горку. Кира тут же сел рядом с ней и начал раскидывать снег, откапывая что-то. Тут и ребёнку объяснять не надо – этот балбес решил устроить какой-то сюрприз, но мне в голову не приходили даже примерные варианты того, что он мог там закопать. Крайний север место такое, что здесь и обычных камней днём с огнём не сыщешь.

– Это ты хотел мне показать? – с нескрываемым интересом спросил я.

– Ага. Смотри же, иди сюда.

Я приблизился к раскопке. В небольшой ямке лежало три заледенелых, коричневых шарика, покрытых бледно-голубыми инеевыми узорами. Даже без солнца на небе они бликовали и переливались, создавая впечатление чего-то магического и загадочного. Тем не менее, я впечатлен этим зрелищем не был.

– Как тебе? Думаешь, это артефакт культа? Может, так они находят нас в снегу? Или это… Не знаю, драконьи яйца? Мы же на Крайнем севере, тут вполне может вводиться парочка.

– Кира… – мне не хотелось прерывать строящего теории друга, но сделать это было необходимо, пока не станет поздно.

– Что?

Я обречённо выдохнул.

– Это оленье дерьмо.

Кира тут же вскрикнул и отпрянул от заледеневших шариков, попятившись назад.

– Твою же за ногу, я их трогал! Пальцем тыкал! – мой приятель усердно пытался вытереть руку снегом, барахтая ей как выброшенной на лёд рыбой.

– Странно, что не раздавил. – я рассмеялся. – На твоё счастье, это не просто оленье дерьмо. Это морозное дерьмо морозного оленя. – заметил я с уверенным видом, наблюдая за страданиями приятеля-кладоискателя. – Значит, здесь должен ходить один.

– Уф… Думаешь? – Кира более менее успокоился, и, хоть его всё ещё передергивало, поднялся на ноги. – Тогда надо искать следы.

– Нечего искать.

– Почему это? Не хочешь хоть раз в жизни посмотреть на морозного оленя? Это же такая редкость! Я вот за вс…

Я схватил Киру за локоть и притянул к себе, пальцем показав ему, куда нужно смотреть. Там, внизу, примерно в километре от нас, стоял олень. Белоснежный, со светящимися ледяными узорами на шерсти, огромными хрустальными рогами, исходящими холодной испариной и снежинками. Он был далеко, но всё же его можно было хорошо разглядеть.

– Метра четыре в холке, не меньше… – тихий голос Киры переполнял детский восторг.

Оленей то мы видели часто. Не так часто, как их навоз в снегу, но доводилось даже играть с этими весьма дружелюбными животными. Кто-то даже осмелился оседлать одного, аж завидно… Культисты, правда, резали их на шкуры, и мясом мы питались оленьим, но альтернатив особо и не было. Странно, что Кира не смог отличить то же самое, знакомое нам с детства дерьмо, просто слегка «магическое», от по-настоящему стоящей находки. Что ж, это полностью в его стиле. Но можно сделать скидку на то, что морозные олени были настоящей легендой на севере. Они водились не только у нас, на островах, но и чуть южнее. Если верить рассказам новичков, конечно. И вообще, как мы додумали, эти рогатые великаны приходили из Застывших вод. Но увидеть своими глазами хоть одного – настоящее достижение в жизни. И вот мы здесь, смотрим из засады на могучего хозяина севера, который мирно стоит и, в общем-то, не делает ничего сверхъестественного, кроме того, что светится.

Зверь медленно потряс головой и повернулся к нам, одарив нас хмурым взглядом сияющих глаз. В следующую секунду он, переставляя массивные ноги, пошёл в нашу сторону.

– А они дружелюбные?

– Не думаю. – коротко ответил я и снова потянул Киру за локоть, намекая, что пора сваливать.

Не в силах удержаться от смеха, мы как дети, которые накосячили и теперь дают дёру, прыгнули на снег и заскользили вниз по склону, обратно в общину культа. Не хотелось думать о Шалтис и всех этих угрюмых лицах – сейчас было по настоящему весело, хотелось, чтобы это мгновение застыло во времени и никогда не кончалось.

– У-ух! – я поднялся на ноги и стал отряхивать одежду. – Это было… Опасно.

– И весело. – Кира по-дурацки усмехнулся и похлопал свой плащ, сбивая снег. – Знаешь, Ледас. У меня просьба.

– Что такое? – я почему-то в секунду стал серьёзнее, подойдя к другу поближе.

– Если сможешь сбежать отсюда…

– Что? – я сощурил глаза. Неужели Кира способен пооткровенничать на серьёзные темы?

– Узнай для меня, почему эти огромные олени так мелко срут?

Я растерялся, не ожидав такой тупости. Но тут же рассмеялся, запрокинув голову вверх, и Кира себя ждать не заставил – тоже залился смехом, присев на корточки и схватившись за живот.

– Ньяара милосердная, как тебе удаётся выдавать такие глупости? – я, отдышавшись, смахнул с глаз проступившую слезу.

– Милосердная кто? – Кира, тоже успокоившись, посмотрел на меня с искренним непониманием.

– Ты не слышал от новичков? Ньяара, богиня кошек. Говорили, она любит устраивать всякие пьянки и веселиться с людьми, а если её рассмешить, она подарит тебе что-то, не вспомню уж. В двух словах, такая же озорная и несуразная, как… Ну, ты, в общем-то.

– Да ты что? Ну, тогда познакомишь нас как-нибудь. – Кира усмехнулся.

Мимо прошёл культист. Вернее, один из нас, «пленников» культа, бывший товарищ, но… Он был из тех, кого отправили в Застывшие воды в наказание. И кто смог вернуться. Его светящиеся холодом глаза, обмерзшая кожа и абсолютно безвольное лицо выдавали в нем куклу, которую подчинили себе. Мы называли таких ледышками, и понятно почему – он нас будто не замечал, занимаясь какими-то своими делами с вытаращенными глазами и каменным лицом. Настроение сразу куда-то пропало, и мы, поняв друг друга по одному взгляду, решили вернуться в дом.

На обед, как и большую часть времени, мясная похлебка. Девушка из старших, уже не дрожа от мороза, разливала остальным по тарелкам суп из большого котла, стоящего на полыхающем огнище. Мы с Кирой долго себя ждать не заставили – притащили свои деревянные тарелки и встали в очередь. Прошёл уже месяц с последнего полнолуния, а это значит, что Широ уже почти дозрела, и вечером все ждали визита жриц, которые уже поглядывали на нас издали и о чем-то говорили. При желании можно было услышать их, мы умели подслушивать с помощью метели, чему нас, на свою голову, культисты и научили, но ветер дул не в нашу сторону, да и снег особо не шёл.

– Наконец-то. – Кира поднёс девушке тарелку, и та наполнила её горячим супом, что на морозе источал особенно много пара, а как следствие и запаха.

Я едва устоял, чтобы тоже не втянуть приятный мясной запах носом, но только поблагодарил сестру, и мы с Кирой ушли в комнаты. Последний ли это раз, когда мы можем спокойно поесть наедине друг с другом?

Вечером будет видно.