Текст книги "Поперек горла (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

– Давай, – Шон посмотрел ему в глаза, без агрессии – это было бы глупо – но и без страха. – Можешь потом выкинуть меня в том же переулке, что и тех троих. Но сам я не уйду.

– Как драматично и самоотверженно. Я сейчас заплачу, – засмеялся Ваня и глянул в зеркало на Кима, дожидаясь его решения по поводу Шона.

Но Ким молчал. Он невидящим взглядом уставился перед собой и ничего не слышал, окунувшись в мысли и переживания. Его лицо иногда нервно вздрагивало, и один уголок губ прыгал. Ваня вздохнул, рассматривая его, и повернулся к Шону.

– Если ты выкинешь какое-то дерьмо в твоем духе, я отрежу тебе все, что делает тебя альфой, – пообещал он Шону и запустил мотор, чтобы ехать в квартиру, которую они нашли через интернет.

Шон не отреагировал на угрозу. Отчасти, потому что был жутко вымотан всеми этими событиями и переживаниями. Да и что говорить? Сомнений в этом утверждении у него не было, и он собирался приложить все усилия, чтобы больше не накосячить. Но не из-за угрозы.

Идти самостоятельно и подниматься по лестнице Ким не мог. Сколько бы ему ни претило общество и забота Шона, приходилось терпеть. Он не переставал рычать и бурчать себе под нос, но уже не так резко и категорично, как раньше. Квартира-студия на втором этаже оказалась довольно милой. Скорее всего, ее обустраивал омега в качестве любовного гнездышка. Перед электрическим камином лежал ковер, подделка под натуральную белоснежную шкуру, с потолка свисали лампочки, над кроватью – нежно бежевый ловец снов с перышками и бусинками и акварельная картина какого-то космического кита.

– Господи-боже! А ничего более ванильного не было? – фыркнул Ким, осматриваясь по сторонам и закинув ноги на небольшой столик, имитацию под настоящий пенек.

– По-моему, здесь очень мило, – пожал плечами Ваня, опять преображаясь. На его лице появилась легкая, беззаботная улыбка, а глаза сверкали. Похоже, ему и правда нравился такой стиль. Он упал в плетеное кресло, подтянул ноги к груди и укутался в объемный розовый плед крупной вязки.

– Мило… Как раз то, что мне подходит, – хмыкнул Ким. – Ты узнал у хозяев, курить здесь можно?

– Только на балконе, – качнул головой Ваня.

– Зачем ты вообще снял эту хату? Сам же сегодня уедешь, а мне тут жить!

– Она была дешевой.

– Странно. Хорошая квартирка, дизайн, новая мебель и техника, – Шон обернулся к кухонному уголку. – Район не плохой, магазины рядом, все дела. Почему ценник низкий?

Он уселся на один диван с Кимом и, не обращая внимания на его протесты, положил его ноги себе на колени. Осторожно, чтобы не тревожить травмированный голеностоп.

– Хозяева предупредили, что здесь буйные и агрессивные соседи. Типа надоедают всем, кто вселяется, и сами они съехали из-за них.

– Они подумают – мы педики, – невпопад заявил Ким, наблюдая, как Шон положил ладонь ему на здоровую ногу и слегка мял ступню.

– Вот тебе не срать, что подумают буйные и агрессивные соседи? – недовольно фыркнул Шон. Он хотел добавить, что, если Ким так переживает о своей ориентации, то, вообще-то, он гамма, так что пусть их связь была нетрадиционной, но все же не противоестественной. Но рядом с Кимом стоял искусственный пенек, и получить им в голову Шон не хотел.

– Я не знаю, что ты себе нафантазировал. Но я тебя отсюда вышибу сразу, как только начну ходить, имей это в виду, – буркнул Ким.

– Как только начнешь, – с намеком повторил Шон. Неизвестно, когда Ким и правда сможет, после такой травмы. – А до тех пор придется меня терпеть.

– Ваня, ты что, спишь? – Ким покосился на Ваню, который с легкой, чуть глупой улыбкой сопел и уютно свернулся калачиком в кресле.

– Нет, вы такие интересные, ребята, – пролепетал он.

– Он называл Чарльза «анатэ». Я думал, кроме Дерека и Майкла у тебя нет братьев, – тихо проговорил Шон, радуясь, что неприятная тема сменилась.

– Отец притащил его с задания.

– То есть, он…

– Нет. Как выражается папа, просто прилип к нему, как пиявка, и попросил забрать с собой в Америку. А потом завалился к нам, как к себе домой, и заявил, что будет с нами жить. Анатэ его терпеть не мог поначалу, да и папа тоже рычал все время, прогонял. Но от Ваньки хрен избавишься.

– Но он же вроде несовершеннолетний, – удивился Шон. На двадцать один Ваня никак не тянул. Шестнадцать-семнадцать – и то с натяжкой.

– Мой отец – глава антитеррористической организации. Оформить опекунство для него – не проблема.

– Не хреново так вырос по карьерной лестнице твой летчик, да? – улыбнулся Шон, припоминая их давнишний разговор с Кимом. – Я рад, что он вернулся и ты больше не переживаешь об этом.

– Да, – Ким прикрыл глаза, устраиваясь поудобнее. – Я сначала думал, все страшный сон и вот-вот проснусь. Не мог поверить.

– Почему вы тогда так резко уехали?

– Папа сказал, наш адрес засветился и нельзя оставаться больше. Видишь? – Ким щелкнул себя пальцем по мочке уха, где появилась сережка. – Это на самом деле передатчик. Он отслеживает и передает все данные, связанные со мной. Местонахождение, давление, пульс, уровень всякого в крови и подобные штуки. У братьев и анатэ точно такие же теперь.

– Что? – Шон не верил своим ушам и распахнул глаза, вглядываясь в лицо Киму. – Тогда кого мы пытаемся обмануть? По этим данным твой отец и так все знает и легко поймет, что ты сидишь здесь, а вовсе не путешествуешь!

– Нет. Ванька сломал его и перенастроил. Мы можем вводить параметры вручную через мобильник, – отмахнулся Ким, приоткрыв один глаз и чуть приулыбнувшись.

– Я даже и не знаю, хорошо это, или вы просто идиоты. Ведь с его помощью в случае беды…

– Люди отца нашли бы меня оттраханным в засранном переулке. И папа бы узнал, что я – гамма, – резко оборвал Ким.

– Ты реально надеешься скрывать всю жизнь? Зачем, Ким? Что за ерунда? Ты же видел Пирса, говорил с ним. Ему и остальным парням было наплевать. Они даже догадывались. Мэтт вообще знал, что ты гамма, ждал, когда ты будешь готов и расскажешь, – быстро заговорил Шон, боясь, что его опять заткнут.

– Мне не наплевать, МакКензи, – хмуро процедил Ким. – Да, я боялся, что они узнают. Но… ты думаешь, это просто и легко – смириться с тем, что я вовсе не альфа, а какой-то гермафродит? Считаешь, я хочу им быть? Течь от одних мыслей о тебе… – он резко замолк, явно ляпнув лишнее.

– Я сделаю вид, что не услышал, – хмыкнул Шон, внутренне умирая от радости, что все ложь и их чувства по-прежнему взаимны. – Я не думаю, что тебе легко с этим. Но я хотел бы помочь…

– Один раз ты уже помог.

– Знаю. Я поступил как мразь и раскаиваюсь в этом! – опять завел свою волынку Шон. Она даже ему самому надоела. – Я скучал по тебе, переживал, как ты, где, не знал, что случилось, почему вы вдруг уехали. Я винил себя во всех бедах.

– Я знаю, – кивнул Ким, без обычной злобы.

– Знаешь?

– Ты – мудила, но не настолько, чтобы я поверил, будто ты не занимался самокопанием.

– Ты ведь не принимал препаратов, чтобы убить нашу истинность? – ругая себя за явную надежду в голосе, спросил Шон. – Таскаешь мою сумку, фотки не стер.

– Это уже сто лет как мой Халк, – усмехнулся Ким. – Нет никаких таблеток.

Они больше не разговаривали, но Шону казалось, что в тишине чуть ли не больше смысла. Скоро он тоже улегся на диван, головой в другую сторону и разместив ноги Кима у себя на груди. Он вдыхал в тот момент, когда Ким делал выдох, и наоборот. Чувствовал пульс истинного. И знал, что сейчас они почти одно существо. Если бы не мысли и сомнения, которые мешали обоим, они вполне могли бы стать счастливы.

========== 21. Опыты над людьми посредством кулинарии ==========

======== Двадцать первая глава ========

========== Опыты над людьми посредством кулинарии ==========

Шон не первый раз замечал за собой странную и необоснованную склонность к оптимизму. Как ему казалось, что после изнасилования и операции Кима хуже быть не может, так и потом он верил – совместное существование, пусть и вынужденное для Кима, наладит их отношения и смягчит некоторые углы. Но именно на такой случай Ронвуд отрастил ядовитые шипы и колючки, чтобы не дать Шону ни на секунду расслабиться и поверить, что у них и правда все может быть хорошо.

Свое почти беспомощное состояние Ким переносил плохо. Хоть он и старался не показывать это внешне, Шон знал – необходимость сидеть в четырех стенах, невозможность нормально есть, а первое время даже мыться сильно его угнетали и действовали на нервы. Поэтому, чтобы не страдать одному, Ким с завидной регулярностью выносил мозг Шону. Иногда казалось, что у него конкретный план и он следует ему, в надежде избавиться от Шона, вызвать отвращение и неприязнь к себе, вынудив истинного самоликвидироваться.

Как ни странно, с каждым днем Шон наоборот все больше привязывался к Киму: его капризы и закидоны сперва бесили, но после начали казаться забавными. Без них даже становилось странно скучно. Ему было не тяжело заботиться о Киме, куда сложнее уворачиваться от благодарности, ведь чтобы выразить свою глубокую признательность, Ронвуд пускал в ход здоровую руку и ногу, норовя при каждом удобном моменте отвесить пинка. И, конечно, такое свинство было бы обидно, если бы Шон не знал – Ким просто не может и не умеет по-другому сказать «спасибо». В этом он очень напоминал Чарльза, у которого фраза: «Надеюсь, тебя в парке убьет и съест маньяк», переводилась примерно так: «Я буду беспокоиться, не гуляй слишком поздно».

– Чем тут опять воняет? – недовольно поморщился Ким, выглядывая со своего диванчика в сторону кухни. Он зачастую валялся там, потому что мог удобно закинуть ногу на подлокотник, а на маленьком круглом столике расположилась его пепельница и кружка с кофе.

– Твоими сигаретами, – не отворачиваясь от плиты, отозвался Шон. Он хмуро смотрел на кипящую в кастрюле мешанину, не вполне уверенный, что приготовленная им еда съедобна. Пахла она аппетитно, но похожа была на странное варево дикого степного шамана.

Вообще-то, первую неделю они питались полуфабрикатами, поскольку Шон внезапно осознал, что не умеет готовить. Раньше ему и в голову не приходило, какой это полезный навык. И только когда желудок стало недвусмысленно сводить после каждого приема пищи, Шон понял – нужно что-то менять, не то они подохнут от такой еды. Он, со свойственным ему идеализмом и рвением делать все наилучшим образом, был крайне разочарован, когда ни один, даже самый простой рецепт не получился с первого раза. Ким, пробуя это, заявлял, что от стряпни Шона они загнутся раньше и требовал вернуть в рацион замороженные котлеты. Шон не сдавался, и, спустя еще неделю экспериментов, Ронвуд стал ворчать и возмущаться потише и, вполне себе не морщась, уплетать приготовленную Шоном еду.

– А я думал, на этот раз ты поймал соседскую болонку и ее зажарил.

– Ты и ее сожрал бы, – хмыкнул Шон, накрыв варево крышкой и покосившись на красивую картинку под рецептом. – Она же мясная, а тебе больше ничего не важно.

– Ты хоть ошейник с нее снял?

– Снял. Жаль, у нее не было намордника, а то одел бы его тебе.

Ким фыркнул, признавая за Шоном победу в этом раунде, и прикурил. Запрет хозяев на курение в квартире они оба игнорировали. Ким не мог выходить на балкон, а Шон решил, что раз можно Ронвуду, то и ему тоже.

– Чили нужно еще немного дойти. Давай я тебя пока перевяжу, – Шон забрал с кухни небольшой пластиковый чемоданчик, в который Ваня перед отъездом напихал кучу медикаментов и всего необходимого для лечения Кима. Многое было с ценниками, и Шон не сомневался, что деньги русский не тратил, как и не заморачивался, чтобы достать рецепты на некоторые сильнодействующие препараты.

– Слушай, как тебе вообще роль сиделки? – насмешливо спросил Ким, не протестуя, как поначалу. Он сел, чтобы Шону удобно было сперва заняться его ногой.

– Если твоей, то нормально, – отозвался Шон. До сих пор Ким всячески избегал разговора об их отношениях, а любые попытки игнорировал.

– Ты, небось, чувствуешь себя дохрена виноватым и обязанным из-за этого.

– Виноватым – да, – кивнул Шон. Он осторожно снимал бинт и рассматривал голеностоп. Уже не так и плохо: опухоль постепенно спадала, а синяк из черно-фиолетового стал желто-зеленым. – Но не обязанным. Я делаю это, потому что хочу.

– Ты мазохист, – без вопросительной интонации произнес Ким. Он старался не смотреть на свои увечья. Как ребенок, который, пока зажмуривался, не чувствовал боли. – Я терпеть тебя не могу, а ты добровольно меня обхаживаешь.

– Не пизди ты, Ронвуд, – фыркнул Шон, намазав щиколотку сильно пахнущей мазью и снова туго затягивая. – Я отлично знаю, как ты хочешь в это верить, но, на самом деле, ты чувствуешь ко мне совсем не ненависть.

– А что же тогда? – Ким спросил без привычной усмешки. Словно и правда хотел понять.

– Хер знает. Наверное, что-то вроде одержимости. Ты не можешь выбросить меня из мыслей, даже если хочешь.

– У тебя так?

– Нет. У меня так было сначала, два года назад, еще до того, как мы стали спать, – признался Шон. Он столько раз придумывал речь, которую произнесет для Кима, когда тот вдруг захочет слушать. А теперь слова были совсем другими. Не теми, которые он заготовил.

– И что же? Наш секс дохрена всего поменял? – язвительно спросил Ким. Он впился в Шона взглядом, и это было почти физически ощутимо, хотя Шон и не смотрел в ответ. Он занимался другими ранами и порезами.

– Наша близость, – Шону казались его слова слегка ванильными и глупыми. Но у него и правда был переломный момент, когда секс потерял свою важность по сравнению с возможностью обнять Кима, поцеловать плечо, просто валяться с ним в постели, болтать ни о чем и смеяться. – Хотя трахаться с тобой тоже было классно.

Ким помолчал, переваривая слова Шона, а тот затаил дыхание. Он опасался, что все испортит и то шаткое перемирие, которое установилось между ними, рухнет. Ему казалось, если будет нужно, Ким откажется и жрать, лишь бы не принимать никакой помощи от него. Тишина становилась звенящей и напряженной. Зря он это сказал! Вот дурак! Шон судорожно придумывал, что такого еще выдать, чтобы сбить у Кима впечатление от последней фразы.

– У нас бы все равно не получилось. Ни тогда, ни сейчас, – произнес Ким, на удивление спокойно и твердо. Шон посмотрел на него и встретил холодный и уверенный взгляд, такой бывал у Чарльза. – Даже если бы не было Уилли, то я нашел бы другого омежку. А ты точно так же бесился и ревновал.

– Мне никогда не казалось, что тебе плохо со мной, – тихо ответил Шон. У него не было аргументов на этот счет, только собственные чувства. Да и он сотню раз получал ответ. «С тобой неплохо, но со всеми остальными – лучше». И он боялся услышать это опять.

– Я хочу оставаться альфой.

Шон несколько раз мысленно повторил эту фразу, расшифровывая ее для себя, ведь никаких пояснений от Ронвуда можно не ждать. В принципе, понятно. Ким не признает свой пол и, тем более, не желает афишировать его. Он не сторонник однополых отношений, боится, что его осудят родители, если узнают, не хочет такой за собой славы и, наверняка, его тянет к омегам. Шон еще помнил это чувство, когда мимо пробегал симпатичный омежка в обтягивающих шортиках и голова сама поворачивалась за ним вслед. Но теперь у Шона это прошло. А у Кима, видимо, нет.

– Как же другие нетрадиционные пары? Не те, где один из них гамма, ушедший в отрицание, а оба альфы. Они же уживаются! – спросил Шон. Самое сложное – обработать руку Кима. Очень осторожно, стараясь не шевелить его пальцами, но при этом заняться глубокими порезами, которые никак не хотели заживать.

– Видимо, один из альф уступает, – пожал плечами Ким, отворачиваясь.

– Ну хорошо! Давай я уступлю! – вдруг вспылил Шон. Им овладело негодование. Он и правда готов на многое ради шанса остаться с Кимом. – Что я должен делать? Каких уступок ты хочешь?

– Ты смешной, МакКензи. Не ожидал, что ты такой романтик и фантазер, – беззлобно хмыкнул Ким. – Высокопарные слова – это круто. Но что ты предпримешь весной, когда у меня начнется гон? Тогда в школе, когда мы встречались, у меня его еще не было, только течки. А теперь есть. И ты знаешь, что это такое. Как ты в своих мечтах справляешься с этим? Ты же дохрена ревнивый, завести мне омегу не дашь. Скажешь, пить подавители?

Шон молчал. Нет, он не мог заставить Кима принимать таблетки – это против его желания оставаться альфой. Но и насчет ревности Ронвуд прав. Шон сойдет с ума от мысли, что Ким с кем-то другим, это коробило и вынуждало совершать ужасные вещи. Шон не сможет побороть свое собственничество. Но что остается? Смена ролей? Самому оказаться под Кимом? Раньше Шон не задумывался над этим, а сейчас, глядя в лицо Кима, вдруг понял, как сложно тому было считать себя альфой и трахаться с Шоном. Ведь все нутро против этого бунтует. Шон понимал – именно к этому Ким и клонит, но даже вслух произнести не мог, словно боялся, что слова материализуются.

– Я не знаю, – тихо проговорил Шон, делая вид, что очень увлечен обработкой ладони. – Может, мы могли бы…

Но он не смог продолжить фразу и затих. Крайне сомнительно, что есть сила, которая заставит его позволить даже Киму себя трахнуть. А предложить услуги проститутки или вроде того казалось пошлым, неуместным и нечестным по отношению к Киму. Почему Шон в свой гон будет спать с истинным, а Ким – со шлюхой?

– Нет, МакКензи. Видимо, не могли бы. Хватит мечтать. От этого только хуже, – вздохнул Ким, откидываясь назад и прикрыв глаза. – Что там еда? Я скоро сдохну с голоду.

– Не сдохнешь, – буркнул Шон, поднимаясь. Он был рад, что этот разговор прервался, и понятия не имел, как его продолжить. Теперь ему добавилось сложных и запутанных мыслей, которые нужно передумать, отсортировать и вывести хоть какое-то решение. Он был убежден, что хочет остаться с Кимом, но теперь наиболее ясно понимал – это сложно. Почти невозможно.

В следующий раз выбравшись из дома за продуктами, Шон понял, что не в силах больше оставаться наедине со своими мыслями, и позвонил Мелу.

– Как там дела в горячей точке? – весело спросил Мел, который был в курсе всего происходящего и знал, где пропадает Шон.

– Мел, реши задачу пятью вариантами. Альфа и гамма вместе…

– Задача из отдела фантастики, – не удержался от подкола Мел и прокашлялся.

– Да, блять! Дальше еще лучше. Вот у гаммы начинается гон. Что делать?

– Эм-м… Наебениться блокаторов – вариант раз. Запустить его в бордель – два. Запереть в подвале на неделю – три. В этот вариант можно щедро добавить всяких игрушек и резиновую куклу. Пристрелить или самому застрелиться – четыре. Поменяться ролями – пять, – перечислил Мел. – Тебе какой больше всего понравился?

– Третий, – грустно хмыкнул Шон, представляя, что и как именно после такого ему отрежет Ким.

– А мне четвертый. По моему, это вообще все проблемы альфы и гаммы решит.

– Самоубиваться нужно было в школе. Теперь поздно.

– Ну, ты же вроде хотел перейти на сторону зла. Я сам не верю, что говорю это, но… может пятый варик не такой плохой?

– Я планировал сохранить свою позицию, просто встречаться с альфами, – сердито рыкнул Шон, недовольный тем, что друг предполагает такое. Как он может оказаться снизу? Это же уму непостижимо! Он же альфа! Вот дерьмо! И Ким думал так же, наверное. Каждый раз, когда был с Шоном. Черт! – Просто… у нас же может и одновременно гон начаться… – попытался смягчиться он.

– Ну тогда сверху будет тот, кто сильнее, – хохотнул Мел. – Слушай, если бы я не знал тебя, его и вообще все, что было, то посоветовал бы бежать, сверкая пятками, сам бы нашел бабла на операцию и заставил удалить все ваши парные гены, а потом ебнул бы тебя по темечку, чтобы ты еще и забыл Ронвуда.

– А еще заодно – как меня зовут, – усмехнулся Шон такой перспективе.

– Да, именно. И что тебе не четыле годика, – поддержал шутку Мел. Но почти сразу снова стал серьезным. – Так вот, беда в том, что я все это знаю, а заодно – и тебя, как облупленного. Будешь терзаться, мучиться, ныть, ночами не спать, жалеть, что все испортил. А в итоге, если повезет и по неведомой странной причине Ронвуд опять к себе подпустит, ты согласишься на все, что угодно.

– То есть… ты считаешь, я должен… ну…

– Дать себя трахнуть.

– Блять! Это даже звучит отвратительно! – поморщился Шон, останавливаясь перед входом в дом, где они жили с Кимом на втором этаже. Его передернуло от омерзения и первобытного страха. Ведь для гамм это нормально, они рождены, чтобы быть гармоничными и с альфами и с омегами. Но Шон – нет! Он не только психологически воспринимал себя как альфу, как Ким, но и физически им являлся. Он не представлял, как можно переступить это.

– Да все, что касается тебя и Ронвуда, звучит, мягко говоря, гаденько. Но ты мой друг и я готов терпеть и платить эту цену, даже общаться с тобой-пидорасом.

– Хватит-хватит! Не могу слушать, – рыкнул Шон. Он скомкано попрощался с Мелом, не зная, о чем еще поговорить – никакие идеи не лезли в голову. Но и эта тема его коробила.

– Я купил чипсов и пива! – крикнул он от двери, поднявшись в квартиру. Но тут же напрягся, когда не услышал привычного огрызания или ворчания в ответ.

Шон вошел в гостиную, но диван, на котором обычно валялся Ким, был пуст, на кухне и ванной – никого. Шон тяжело и долго вздохнул, направляясь к кровати, и заглянул под нее, чтобы, как он и ожидал, не найти там сумку с Халком.

Ким сбежал. Только чуть оклемался, стоило им немного более доверительно поговорить, и все – гонки на выживание продолжаются.

Шон стоял посреди комнаты и чувствовал в душе точно такое же опустошение и, одновременно с этим, как ни мерзко признавать, облегчение.

========== 22. Славная традиция ломать носы ==========

======== Двадцать вторая глава ========

========== Славная традиция ломать носы ==========

Шон с горькой усмешкой признавал – Мел действительно знает его как облупленного. И снова оказался прав. Сперва, когда Ким сбежал, появилось чувство облегчения и захотелось поехать домой, вернуться к учебе и больше не вспоминать Ронвуда и свою истинность с ним. Это состояние продлилось около десяти минут. Когда он начал собирать вещи, чтобы отправиться к родителям, и когда последний раз проходил по их временной квартирке, проверяя, не забыл ли чего, он уже планировал, как будет добираться до Рочестера. Незаметно и плавно его естество само решило, что никакой спокойной жизни ему не нужно. Нужны проблемы, нужны вопросы, нужны сложности, нужен истинный.

Наудачу он набрал телефон Кима и пообщался с автоответчиком, чего и следовало ожидать. Но Шон не унывал – теперь у него был адрес Ронвудов, и никуда Ким так просто не денется. Лишь бы с ним ничего не приключилось, пока он один и еще не совсем поправился.

Анатэ названивал каждый день, и это напоминало телефонный терроризм. Он кричал, истерил, плакал, угрожал чем-то. Шон почти не слушал его, и без того зная суть, – Филипп хотел, чтобы сын немедленно вернулся в университет и не мотался непонятно где, неизвестно зачем. О Киме он знать не желал, обвиняя его во всех бедах и проблемах сына. Отчим позвонил только раз, спокойно спросил, собирается ли Шон бросить учебу и, получив отрицательный ответ, на этом успокоился. Но воздействовать на своего супруга Джон не мог, как и запретить мотать сыну нервы. Вот только деньги у Шона стремительно заканчивались, и он начинал переживать, что скоро не сможет заплатить за ночевку или бензин, не говоря уже о еде. Значительная сумма уходила на аренду машины, и Шон пожалел, что поторопился и не вернулся домой за своим джипом. Так хоть было бы чуть менее накладно.

Однако весь путь до Рочестера, поиски нужного соседства и вообще все проблемы по пути показались смешными, когда пришлось затормозить перед самым настоящим контрольно-пропускным пунктом. Навигатор ясно указывал, что дом Кима находится дальше в этом районе, но, оказалось, единственный путь туда заперт, словно за ним военный объект. Шон поежился и вышел из машины, нерешительно приблизился к солидного вида будке, откуда на него с насмешкой поглядывал альфа в тетовской форме. Его веселье легко объяснялось тем, что Шон уже в третий раз приезжал сюда за последние три часа, останавливался, выходил, но никак не решался подойти. Он просто не понимал, что должен говорить.

– Эм… здрасти, – прокашлявшись проговорил Шон. – Я… эм… короче мне нужно проехать. У меня там друг живет… внутри.

– Если внутри живет друг, то это к психиатру, парень, – хохотнул альфа.

– Да нет. Мой друг – Ким Ронвуд. Он живет за вашим милым заборчиком, – Шон покосился на огромные зеленые ворота с гостеприимно вьющейся сверху колючей проволокой. Что-то вроде тюремных.

– Вот как? Ну погоди-ка, – альфа потянулся к прибору, напоминающему печатную машинку с присобаченной к нему телефонной трубкой, и нажал одну из клавиш. – Мистер Ронвуд, говорит сержант Паллар с КПП. Тут парень приехал… тебя как зовут? – обратился он к Шону.

– Шон МакКензи, – быстро отозвался тот, не веря своему счастью. Неужели и правда пустят?

– Шон МакКензи. Говорит, он друг Кима, хочет проехать.

В ответ послышался низкий, чуть рычащий голос, и после сержант Паллар повесил трубку.

– Жди. Мистер Ронвуд приедет за тобой.

Ждать пришлось около получаса, кажется, там никто не торопился. За это время Шон успел передумать кучу всего. Наверное, неприятно жить так, за забором, под постоянным контролем. Ким ведь рассказывал, что у всей семьи даже GPS-передатчики были. Жуть, да и только!

Ричард Ронвуд вышел через будку, прикуривая на ходу и рассматривая Шона с ног до головы. Он производил куда больше впечатления вживую, чем на фото. А запах, хоть и напоминающий Кима, но совсем другой: крепкий и горький, с какими-то мятными нотками. Почувствовав его, Шон хотел попятиться, но не потому, что тот был неприятен, но запах словно говорил за своего хозяина: «Я сильнее! Бойся меня, подчиняйся! Я главный здесь!» Примерно то же самое читалось и во взгляде Ричарда, в его осанке, походке, движениях.

– Что-то я такое помню, – насмешливо проговорил Ричард без дополнительных церемоний. – Но, кажется, Ким терпеть тебя не мог.

– Мы потом помирились, – совершенно забыв поздороваться, ответил на его реплику Шон. – Я могу с ним увидеться?

– Зачем? Не все решили после чемпионата? – похоже, Ричард знал какую-то легенду, наверняка придуманную Ваней. Но Шон не совсем разбирался во лжи русского. – Его здесь нет. Он мотается по стране и планировал вернуться, только когда его отчислят из колледжа.

– Вот дерьмо! – не выдержал Шон, потерев переносицу и зажмурившись. Ким не приехал сюда, а значит… хрен вообще пойми, где он, все ли с ним в норме! – А вы созванивались с ним? Он говорил, где сейчас?

– Почему ты так волнуешься, МакКензи? – Ричард нахмурился, наблюдая за поведением Шона. Он чуть наклонил голову набок и прищурился.

– Мистер Ронвуд, дело в том, что… вы мне, наверное, не поверите, но… мы с Кимом истинные. И я ищу его, чтобы поговорить, а он сбежал, – бессильно выдал Шон. Он чувствовал, как трясутся пальцы на руках от негодования, и неспособность хоть капельку контролировать ситуацию не придавала уверенности.

Ричард шумно втянул воздух носом, отвлекая этим Шона от мыслей. Отец Кима не выглядел растерянным, скорее сосредоточенным и недовольным тем, что услышал. Но он не предпринимал попыток отговориться и не заявлял, что подобного не может быть, как это делал в свое время Филипп.

– Паллар, я заберу его, – обратился Ричард к сержанту, а после кивнув Шону, чтобы шел за ним. – Если услышишь выстрел, а мистер МакКензи не вернется через три часа, значит, мне нужны черные мусорные пакеты.

Шон усмехнулся. Он почему-то так и думал, что у отца Кима подобный юмор. Хотя, что касалось, например, Чарльза, всегда сложно было понять, шутит ли он.

За воротами показалось самое обыкновенное соседство: милые домики, больше одноэтажных, с ухоженными двориками. Если не считать КПП, ничего такого примечательного и необычного. Ричард уселся за руль бордового пикапа и скоро они подъехали к двухэтажному коттеджу в тупике улицы. Шон улыбался, не отдавая себе в этом отчет. Если бы ему велели выбрать среди всех домов тот, что принадлежал Чарльзу, Шон не ошибся бы и указал на этот. Без единого огреха, где даже травинки одна к одной.

Внутри была совсем другая планировка, нежели у дома Ронвудов в Нью-Йорке, новая мебель, расстановка. Только атмосфера та же и невероятно вкусный запах с кухни. Оттуда выглянул и Чарльз, холодно и с легкой насмешкой осмотрев Шона.

– Надо же, – протянул он. – Твоя система безопасности, Ричард, полная дрянь, если даже такой тупица, как МакКензи, сумел нас найти.

– Не волнуйся, мы его допросим, а потом убьем, он никому не сможет рассказать, – успокоил Ричард.

Шон не мог прекратить улыбаться, хотя и понимал: ситуация – дрянь, родители Кима хотят его убить, пока в шутку, но это временно, сам Ким непонятно где, и все будущее видится туманным и темным. Но эти двое – Ричард и Чарльз – однозначно друг друга стоили и выглядели супер органично. Шон присмотрелся и заметил, что они, как и он сам с Кимом, дышат в едином ритме: вдох одного – выдох второго.

– Знаешь, что сказал мистер МакКензи? Оказывается, он – истинный Кима. Как тебе такая новость? – словно жалуясь супругу на плохое поведение и болтовню всякой чуши, проговорил Ричард.

– И ты давно об этом в курсе, раз уж таскался к нам весь выпускной класс. Так? – Чарльз наградил Шона пронзительным тяжелым взглядом. Но без агрессии. Даже показалось, он предполагал подобное.

– Мы оба знали, – кивнул Шон, чувствуя себя на сложном экзамене, который или сдаст, или Ронвуду потребуются черные мусорные пакеты.

– В каком смысле, таскался к вам? – удивился Ричард.

– Они вроде как… дружили, – пояснил Чарльз.

Шон хотел что-то еще сказать, но не успел, почувствовав, как ему в лицо прилетел кулак Ричарда. Он пошатнулся и схватился за стену, другой рукой закрывал разбитый нос. Кажется, все Ронвуды неравнодушны к его переломам.

– За что это? – недоуменно спросил он, покосившись на Ричарда.

– За мое грязное предположение о том, как именно ты дружил с моим сыном, пока меня не было, – охотно пояснил тот. Вроде бы, реакция так себе, но, с другой стороны, он не сделал вид, будто никаких отношений у его сына с Шоном и быть не может.

– А-а, ну тогда ладно.

– По идеальному сценарию, ты должен был начать отрицать, – Ричард скрестил руки на груди и выгнул бровь. Точно, как делал порой Чарльз. Интересно, кто из них кого копирует?

– По идеальному сценарию, один из нас должен был родиться омегой, – не удержался Шон, почти решаясь перейти к сути. Сейчас он все скажет им! Если уж Ким сам не стал, то на этот раз все равно не утаить. Да и, вроде как, они оба адекватные. Насчет Чарльза Шон и раньше был уверен, а теперь видно – и Ричард нормальный мужик.