Текст книги "Поперек горла (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

День, когда жизнь Шона МакКензи перевернулась, с самого утра пошел наперекосяк и начался с ссоры с младшим братом. Винсент имел идиотскую привычку бегать туда-сюда, громко топать и кричать. Это жутко раздражало и особенно сильно – в выходной. Хотя Шон все равно должен был вставать, дополнительные десять минут сна никогда не бывали лишними для старшеклассника.

– Винс! Какого черта ты опять носишься, как слон? – Шон вскочил с постели, как ужаленный, и распахнул свою дверь. – Я сплю!

– Прости, – невинно пожал плечами Винс, пробегая мимо и даже не сбавляя хода. Он влетел в их общую ванную и оглушительно громко ударил дверной ручкой о стену. От этого звука у Шона зазвенело в ушах. – Я собираюсь на твои соревнования!

– А меня обязательно будить? Ты можешь быть потише? – не унимался Шон.

Ему хотелось отвесить брату подзатыльник, но родители точно не оценили бы подобного обращения. А вызывать их недовольство Шон не хотел.

– Я буду, – невнимательно кивнул Винс. И тут же крикнул: – Шон! Ты обещал научить меня прыгать с самой высокой вышки. Давай сегодня!

– Лучше я тебя сегодня утоплю, – пробубнил Шон, вернувшись в комнату и закрыв за собой дверь, чтобы брат не вздумал с ним больше разговаривать.

Шону под утро, перед самым пробуждением, снился странный сон, словно он падал в какую-то черную и очень глубокую яму, на дне которой его ждали острые ядовитые шипы. И он, как сущий идиот, во сне пытался противиться гравитации, размахивал руками и ногами, старался зацепиться за нечто невидимое. Но при этом неуклонно летел вниз и боялся, паниковал, кричал, чувствовал отчаяние и как сердце выскакивает из груди, пока не шандарахнулся со всего маху. Но самое необычное – вместо боли и смерти от удара, Шон ощутил тепло и негу, приятно обволакивающие нутро и дарящие воздушное чувство. Именно потому он сильно разозлился, когда брат вырвал его из этого сна своими дурацкими воплями.

Постояв недолго посреди комнаты и соображая, стоит ему попытаться доспать или лучше спуститься в кухню и позавтракать, он выбрал второй вариант. Все равно вернуть то ощущение уже не получится.

Анатэ* и отчим обсуждали что-то, но при появлении Шона сразу же обратили на него внимание.

– Вы ругались с Винсентом? – спросил Джон. Он не был родным отцом Шона, и ему не всегда нравилось, как пасынок обращается с Винсом. Но с другой стороны, он тепло и с любовью относился к Шону, никогда не выделял Винсента, а, скорее, только заступался за него как за младшего. Сейчас тоже спросил для проформы, поэтому, не дожидаясь ответа, вернулся к чтению своей газеты.

– Он носится каждое утро и меня будит, – пожал плечами Шон, усаживаясь на стул и морщась, когда Филипп бесцеремонно чмокнул его в щеку. Такие телячьи нежности с анатэ ему не нравились и казались пережитком детства.

– Это, конечно, ужасно, – с преувеличенным безразличием к проблеме Шона проговорил Филипп. Он положил на тарелку пару хорошо поджаренных тостов и несколько кусочков масла. – Но меня больше волнует, какую оценку ты получил за последний тест по математике.

– «B» с плюсом, – поморщившись от острого чувства неудовлетворения, ответил Шон. Он сразу же занялся своим тостом, намазав его сперва маслом, а сверху малиновым джемом. Учителя уверяли, что оценки не так важны, как знания, а «В» – это совсем неплохо. Вот только их старания не могли переубедить Филиппа на этот счет.

– А почему не «A»? – напирал анатэ. – Возможно, стоит взять дополнительные занятия по математике и уделять учебе больше времени. Вместо постоянных гулянок с Томсоном.

Мел Томпсон был лучшим и по сути единственным другом Шона. Всех остальных он записывал в приятелей или просто знакомых. Мел был достаточно близким, чтобы хотелось общаться с ним все время и без страха доверять тайны и переживания. Со стороны он не выглядел порядочным парнем и только то, что Мел учился ничуть не хуже Шона, не давало Филиппу запретить сыну с ним дружить.

– Да, – совершенно безвольно кивнул Шон. Спорить в вопросах учебы бесполезно, так что он и не попытался. Родители будут довольны только самыми лучшими оценками, а остальное считать недоработкой Шона. Хотя у него и так факультативов и дополнительных классов больше, чем у кого-либо из одного с ним потока. – Я узнаю у учителя, может, он разрешит переписать тест.

– Именно так и следует поступить, – кивнул Филипп.

– Я готов! – Винсент с жутким грохотом спрыгнул с лестницы, перескочив последние несколько ступенек, и забежал в кухню, с размаху усаживаясь на свой стул. – Шон, ну что? Ты научишь меня прыгать сегодня? Да? Да?

– Да, – неохотно согласился Шон, поглядывая сперва на Филиппа, а потом на Джона. На самом деле, ему совсем не хотелось возиться с младшим братом, но отказывать при родителях он не стал. – После соревнований.

– Ура! Я, может быть, тоже запишусь на занятия по прыжкам в воду! Как ты!

– Там же с десяти лет берут, а тебе всего восемь.

– Сперва исправь свои школьные оценки, а потом будешь ходить на спортивные кружки, – тут же отчеканил Филипп. – Шон занимается только потому, что в учебе не отстает.

– И потому что его папа был олимпийским чемпионом по прыжкам в воду, – добавил Винс. Он не переживал о своих оценках и требованиях анатэ быть круглым отличником по всем предметам. Если ему не разрешали посещать какие-то секции, Винс не слишком-то расстраивался. Не то что Шон.

– Да. И поэтому Шон должен прыгать лучше всех, – кивнул Филипп.

Его отец – Алекс МакКензи – хотел того же, пока был жив. Только и мечтал, что Шон повторит его триумф и тоже поднимется на высший профессиональный уровень. Он всегда ругался из-за этого с Филиппом и заявлял, что не так важно, насколько хорошие у Шона оценки в школе, главное, чтобы ему нравилось учиться и прыгать. Потом он трагически погиб, прямо во время одного из соревнований, и никто больше не мешал Филиппу со вкусом и чувством долга давить на сына и выжимать все соки, игнорируя желания и порывы самого Шона. Иногда Шону казалось, что его жизнь и есть эта дурацкая яма из сна, с шипами на дне.

****

Соревнования между школами проходили регулярно, и Шон знал всех достойных соперников. Некоторых лично, других – с чьих-то слов и рассказов.

Например, Крис Нильсон не выделялся особым талантом в спорте. Но все равно состоял в команде своей школы, потому что был сыном главного прокурора, и это, как и другие блага, досталось Крису легко и быстро. Шон знал его и в неформальной обстановке. Самовлюбленный, богатенький красавчик и пижон. Многие выслуживались перед ним, чтобы попасть в зону дружбы и тоже перехватывать плюшки. И, разумеется, омежки соседних школ устраивали охоту на перспективного альфу. Шон недолюбливал Криса. Как и всех, кому не приходится прилагать усилия и чего-то добиваться собственными силами, а лишь полагаясь на влияние родственников.

Еще в последнее время тренер, да и ребята из команды Шона часто переговаривались о Киме Ронвуде. Его Шон раньше не встречал, и знал только с чужих слов, что прыгает этот парень очень хорошо, а ведет себя очень плохо. Но, увидев Ронвуда у бассейна, а после его сложную программу, выполненную превосходно, Шон сердито поморщился. Красавчик-зубоскал действительно недурно прыгал. Шона кольнуло неприятное чувство, которое появлялось всегда при встрече с тем, кто мог опередить его в чем-то. Так было с Мелом поначалу их общения. Томсон вымахал на славу, втрое мощнее и на голову выше Шона, а значит, априори в любом физическом противостоянии превосходил. Шону сперва хотелось его во всем обойти, но потом соперничество переросло в дружбу, когда стало ясно – против лома нет приема. И с Ронвудом они могли бы подружиться. Но все с самого начала пошло неправильно.

Шон поднимался на вышку, и на каждой ступеньке по дороге наверх прокручивал в голове прыжок Ронвуда. Обычно Шон хотел быть лучше всех, но сегодня почему-то свет клином сошелся на Ронвуде. Он замер у края, отыскивая взглядом родителей и брата, и слегка улыбнулся. Винсент сидел, напялив огромную зеленую перчатку с именем Шона и размахивал ею, привлекая внимание и стараясь тем самым подбодрить его. Но не он, а Филипп и Джон волновали Шона, только их одобрение и похвала были важны и значимы. Иногда Шон думал, что только ради этого и делает все на отлично – чтобы оправдать чужие ожидания и не услышать, что им разочарованы.

За секунду до прыжка Шон закрыл глаза и вспомнил отца. То, как прыгал на олимпиаде Алекс и рукоплескали в настоящем экстазе огромные трибуны. Вот точно так же хотел и Шон. Он вдохнул побольше воздуха в грудь и представил себя на месте отца, отталкиваясь ногами от резинового покрытия.

Шон знал, что выполнил программу без ошибок и очень эффектно. А оценки судей это подтвердили и подняли его выше Ронвуда. Он был бы собой доволен, если бы не вдруг накатившее во время полета вниз чувство – такое же, что было во сне. Он даже со стыдом признавался себе, что на мгновение запаниковал и мог все испортить. К счастью, это не случилось, но настроение все же было подпорчено.

Те, кто говорил, будто день, плохо начавшись, обязательно станет лучше к вечеру, откровенно лгали. Потому что после соревнований, хоть Шон и занял первое место, все стало только хуже. Простая ссора с конкурентом переросла в настоящую драку. И могло зайти и дальше, если бы родители не разняли их.

Шон сам не понимал, почему кинулся на Кима Ронвуда. Подумаешь! Тот проиграл и стал зубоскалить, хохмил, будто высокие оценки поставили Шону за омежий зад. В другой день Шон стерпел бы и придумал, как тихо и незаметно проучить Ронвуда за такую выходку и самому остаться беленьким и пушистым для всех. Но почему-то сегодня альфа-гормоны взыграли, и захотелось сразу же на месте показать паршивцу, кто из них больше омега.

– Отличное завершение соревнований! Выше всяких похвал! – сердито рыкнул отчим, усаживаясь за руль. Анатэ и Винса Джон отправил домой на такси, чтобы самому заняться выходкой пасынка и последствиями. Он обернулся к Шону, сидевшему на заднем сиденье.

– Я не стерпел, – Шон шмыгнул носом, в котором клокотала кровь. Дыхание еще не полностью восстановилось, а голова трещала от полученных ударов. Ронвуд оказался не пальцем деланный, умело дрался и не трусил, хотя и был гораздо ниже Шона. – Он стал язвить, мол, я омега и оценки поставили за красивый зад, все такое.

– Очень разумно так отреагировать! – не унимался Джон. Он пристально осмотрел лицо пасынка, видимо решая, нужно ли везти его в больницу, или обойдутся домашней аптечкой. – Где твое самообладание? Ты же не ребенок! Нельзя вот так накидываться на людей! Мы сотню раз говорили об этом! Ты становишься неуправляемым!

– У меня скоро гон. Срывает планку, – попытался оправдаться Шон. Впервые, еще по-молодняку, альф накрывало не весной, а когда придется, и гормоны поднимались на достаточно высокий уровень. Уже после, за несколько следующих лет, цикл устанавливался и переходил на весну. По крайней мере, так было у большинства представителей сильного пола.

– Отлично! Дай знать, когда он начнется. Кажется, тебя придется посадить в подвале на цепь, чтобы ты никого не покалечил и не убил! Будет очень весело, если этот парень напишет заявление в полицию.

– Он не станет, – отрицательно мотнул головой Шон. Нравоучения отчима действовали двояко. С одной стороны, злили, как и любого подростка, но он понимал – Джон прав и не зря это говорит. Вот только раскаяния по поводу мордобоя не было ни капли. Шон жалел, что все быстро и неожиданно закончилось – он бы с радостью еще разок-другой припечатал по наглой морде Ронвуда.

– Нет? А я бы так и поступил! – рыкнул отчим, наконец запуская двигатель автомобиля. Значит, основной виток недовольства завершен, и следующий будет уже дома в дуэте с анатэ.

– Да брось, пап, – устало фыркнул Шон, откинувшись затылком на спинку сиденья и прикрыв глаза. Перед ним мелькали и кружились цветные пятна и прыгали воспоминания, как здорово Ронвуд выполнил свою программу по одиночным прыжкам. И его наглая улыбка, а потом и разбитая, разъяренная рожа. В ушах стоял низкий рык, не такой грозный, как у самого Шона, но агрессивные перекаты впились в память. Шон никак не мог отделаться от мыслей о Киме Ронвуде и злился за это и на него, и на себя.

Вот уж точно, существует ненависть с первого взгляда! Это вам не сказочки для дурачков про истинность…

_____________________________________________________________________________________

*Анатэ/атэ – родитель-омега

Комментарий к 01. Ненависть с первого взгляда

Настоящая история Шона и Кима – Подножка судьбы (https://ficbook.net/readfic/3812313)

========== 02. Каждый. Чертов. День. ==========

======== Вторая глава ========

========== Каждый. Чертов. День. ==========

Шон уселся в школьной столовой напротив Мела и, чуть морщась, пережевывал обед. Нос и бровь отчим починил своими силами, милостиво избавив от порции возмущений от анатэ. Шон был благодарен за это. Последнее время он все сильнее раздражался на претензии Филиппа и его манеру общаться, но списывал все на переходный возраст и нежелание подчиняться омеге, даже родному анатэ. Нужно просто подождать, когда переиграет максимализм, и все снова станет на места. Джон так говорил.

– Теперь я тоже недолюбливаю этого Ронвуда, – со свойственной ему ироничной интонацией произнес Мел. Он с аппетитом уплетал сэндвич с ореховым маслом и поглядывал на омежек за соседним столиком.

– С чего бы? – удивился Шон, приподняв правую бровь. Левую он почему-то не умел.

– А хрен ли? Он с тобой подрался, а мне теперь придется платить за наши вылазки целых две недели.

– Фу ты! Ну и что? Я тебе верну, когда отец оттает, – отмахнулся Шон. Он и без напоминаний слишком часто думал о Ронвуде, не хотелось и с другом о нем говорить. Чтоб он провалился!

– Может, мне тетрадку завести и твой долг записывать? – хохотнул Мел. Он тут же отвлекся, чтобы выкрасть у Шона из бокса зеленый горошек и запустить в привлекательного рыженького омегу.

Снаряд угодил точно в щеку, и парень удивленно шикнул, отыскивая взглядом того, кто кидался едой. Мел и не скрывался: улыбнувшись во все зубы, он помахал рукой. Омега только закатил глаза и отвернулся, тихо зашептал что-то своим приятелям. Мел остался его реакцией недоволен и потянулся за очередной горошиной.

– Эй! Хватит воровать мой обед! – возмутился Шон, стукнув друга по пальцам и сморщил нос. Правда, тут же пожалел, когда он отозвался острой болью.

– Это не твой обед, а импровизированный инструмент флирта, – заявил Мел, ухватив дольку морковки и кинув ее.

– А свидание ему назначишь в детском саду? – язвительно уточнил Шон, намекая на довольно глупый способ пикапа.

– Э-э-э, свидание – это слишком быстро! Сперва нужно провести тест-драйв в туалете, – понизил голос Мел, отправляя милейшую улыбку омежке.

– Ну ты и циничная тварь, – хмыкнул Шон, все же повернувшись, чтобы получше рассмотреть, кто там понравился другу. Ничего особенного: рыжий, еще и в очках.

– Как больно слышать такое обвинение от тебя! – в притворном ужасе и отчаянии схватился за сердце Мел. Но глаза его сверкали явной насмешкой. – От порядочного, честного, тонкого и нежного альфы! О! Привет, Брук! Слушай, а напомни мне, через сколько минут после знакомства Шон тебя трахнул? – на этот раз он обращался к омеге Шона, который подошел к ним с подносом и собирался сесть рядом.

Брук ошарашенно хлопал большими глазами и с непониманием переводил взгляд с одного на другого, явно раздумывая, стоит ли смертельно обидеться и убежать, или ответить, или сделать вид, что не услышал вопроса. Брук был показательным примером стереотипа, что омеги не могут быть и умными, и красивыми одновременно – только что-то одно. Он был красивым.

– Не слушай его, это же Томсон, – пришел на выручку Шон и потянул его за руку, чтобы садился уже, а не стоял столбом. – Он вечно несет чушь.

– Которая заодно и правда, – добавил Мел, и, подхватив свою сумку, сорвался с места. Омега, которого он приметил, засобирался из столовой и друг, видимо, планировал преследовать его. По крайней мере, до туалета – точно. Или по другой возможной причине – полная непереносимость любых пассий Шона.

Шон недовольно поморщился. Ему было приятнее в компании друга. За столом уж точно, а Брука он рад видеть там, где удобно занять горизонтальное положение. Встречаться с умными омегами Шон не любил. Они привычно имели собственное мнение, не заглядывали в рот и мотали порядочно нервов всякими требованиями и ограничениями. То ли дело Брук – тупой, как золотая рыбка, но неприхотливый, красавчик, да и в сексе – полный восторг!

– Он такой грубый! – возмущенно пискнул Брук, глядя вслед Мелу, но тут же забыл о нем и улыбнулся Шону. Нежной и светлой улыбкой, почти невинной. Особенно если не возвращаться к вопросу друга и не вспоминать, что трахнул его Шон спустя полчаса, как они встретились на школьной вечеринке. – Какие планы на вечер?

– Я под домашним арестом на две недели, – безрадостно признался Шон. Печаль была скорее напускной. Вряд ли гнев отчима продлится долго. Но он давно заметил, как возбуждает омег тема наказаний и просто решил сыграть на этом, заработать дополнительных баллов. Словно бы Брук и так обожал его недостаточно сильно.

– Да? Но, может быть, я приеду к тебе вечером. Хочешь? – тут же замурлыкал Брук. На его красивом личике играли участие и желание помочь, скрасить жуткое лишение свободы Шона. Серьезно, в голове омег творится какая-то бессвязная каша! Они так эмоционально реагирует на всякую чушь и откровенный бред, верят, а потом, естественно, у них разбито сердце и переполняет разочарование. А вот нехрен было уши под лапшу подставлять!

– Разве я могу тебе отказывать? – с дежурной улыбкой кивнул Шон и без особого желания погладил омегу по колену и бедру. – В восемь, идет?

– Конечно! Как твой нос? Болит? – с беспокойством спросил Брук, потянувшись к лицу Шона, словно собирался дотронуться. Тот отдернул голову и поморщился, опять вспоминая Ронвуда.

Похоже, теперь, пока все не заживет, мысли о паршивце будут преследовать его. Как же странно! Раньше ни с одним из противников Шон не заморачивался. Он резко и агрессивно реагировал на малейшие выпады в свою сторону. Но не то что имен, даже лиц не запоминал. Мог только усмехаться, когда его после шарахались в школьных коридорах или торопились скрыться с пути. Тут же все наоборот. Борзая физиономия отчетливо всплывала в воображении, словно они давным-давно были знакомы. Растрепанные черные волосы и глаза с чертовщинкой, кажется, синие. Да, точно, синие. Ким Ронвуд…

****

Пока Мел занимался удовлетворением сексуального голода, Шон решил сходить к учителю по математике и поговорить с ним о последнем тесте. Внутреннее недовольство собой грызло его, особенно после упрека анатэ. К тому же, меньше всего Шону хотелось записываться на дурацкие дополнительные занятия из-за единственной работы, у которой за что-то сняли полбалла. Филипп называл общение с Мелом «праздными шатаниями», но на деле они чаще занимались вместе домашними заданиями или тренировались, чем гуляли по клубам и барам. Хотя и не без этого, и не без прикрытия со стороны Джона. Пожалуй, отчим куда лучше понимал подростковые желания и стремления, чем анатэ.

– Извините, можно мне войти? – Шон заглянул в класс математики, отыскивая взглядом своего преподавателя.

Мистер Роули сидел за столом, подняв очки с носа на лоб и тер глаза. Он был одним из самых неформальных учителей в их школе, надевал джинсы, иногда рваные или потертые, футболки с разными колкими надписями и смешными изображениями, недавно все его волосы были заплетены в пару сотен мелких косичек, а теперь он выкрасил их в фиолетовый цвет. Стоит ли говорить, что он пользовался популярностью среди старшеклассников-альф. Вот только его отношение в ответ было снисходительным и насмешливым.

– Что ты хочешь от меня, МакКензи? – страдальческим тоном проговорил Роули, не прекращая при этом мучить глаза.

– Я хотел узнать, можно ли исправить последний тест. Переписать, – сразу же перешел к сути Шон. Он подошел к столу и заглянул в тетрадь, лежавшую перед учителем. Чье-то домашнее задание, уже щедро почерканное красной ручкой. Не повезло кому-то.

– Исправить? Можно, – кивнул Роули, наконец оставляя глаза в покое, и поднимая на Шона прищуренный взгляд. – Вот только исправляют плохие оценки. А не хорошие с плюсом на отличные.

– Да, я знаю. Но я мог бы сделать лучше. Не хочу, чтобы полбалла повлияли на мой табель…

– Невозможно слушать! – прервал его Роули, вернув на место очки, которые делали взгляд кокетливым и заигрывающим. – Я не понимаю, где твои уродливые круглые очки, старперские штаны на ремне с завышенной талией и клетчатая рубашка, застегнутая на все пуговицы?

– Я не заучка, – чуть усмехнулся Шон, представляя себя в таком прикиде. Довольно комичное вышло бы зрелище. Мел помер бы со смеху.

– Неужели? Слушай, Шон, тебя родители прессуют? Может, мне поговорить с ними?

– Нет. Дело не в этом, – чуть помявшись ответил Шон. Ну разумеется! Где это видано, чтобы нормальный подросток так трясся над учебой и даже в переходный возраст посвящал ей времени больше, чем гулянкам и попойкам. Шон выделялся на фоне одноклассников-альф. Но мистер Роули совсем не тот, с кем Шон готов обсуждать тему домашнего прессинга и требований анатэ и отчима. – Я просто хочу получить ту оценку, которая…

– Да-да, устроит родителей, – опять не дослушал учитель. Он стал рыться в ящиках, видимо, отыскивая тест Шона, и что-то бубнил под нос. Но вместо заветного бланка, он кинул на стол тонкую синюю книжку в мягкой обложке. – Вот. Отобрал у одного из учеников. Ему, к слову, не нужно, он может и ее автором быть. А тебе пригодится.

Шон не знал, как реагировать на такое предложение. Особенно, когда прочел название: «Сам себе хозяин». В груди неприятно заныло, и появился липкий, мерзкий страх. Неужели он со стороны выглядит настолько зависимым от мнения родителей? Наверное, это довольно жалкое зрелище. Шон сжал одну руку в кулак, впившись чуть отросшими ногтями себе в ладонь.

– Значит, тест переписать не дадите? – уточнил он, уже зная ответ.

– Неа, – легкомысленно качнул головой мистер Роули.

Шон цокнул языком и быстро вышел из кабинета, чуть громче, чем следовало, хлопнув дверью. Упрашивать Роули он не собирался, и понимал – бесполезно. Но, к сожалению, отказ вел к тому, что Шону придется еще кусок своего личного времени отрезать на учебу. Анатэ ведь не уймется, заявит – раз учитель не разрешил переписать тест, значит, Шон на «А» не тянет и все такое. А самое противное, Шон знал, что отлично разбирается в математике, и ему не нужны никакие дополнительные классы. Проклятье!

– Эй, МакКензи! Что, красавчик Роули отказал тебе? – хохотнул альфа из одного с Шоном потока.

Но Шон даже не знал его имени и с трудом мог вспомнить, какие занятия они посещают вместе. Он признавал, шуточки о связи учителя и ученика довольно забавные, и почему бы не подкалывать всех подряд на эту тему? Но сейчас Шон был слишком рассержен на себя, что завалил долбаный тест, на Роули, который мог бы в конце концов и на уступки пойти, раз и сам все понял про родителей, на анатэ, который теперь весь мозг вынесет, и почему-то на Ронвуда.

Интересно, Ронвуда так же долбают насчет оценок? Как он учится? Не может же быть, что он и прыгает хорошо, почти как Шон, и по школьным предметам не отстает. Если бы Шон узнал подобное, точно лопнул от злости и досады.

– Завали хлебало, – грубо, но тихо ответил Шон альфе. Он оскалился, глядя на него с вызовом и агрессией. Хотелось подраться и, раз уж нашелся кандидат, зачем себе отказывать?

– А не то что, МакКензи? Считаешь, силенок хватит затащить меня в сортир, как ты с другими делаешь? – моментально принял вызов парень, выпятив грудь и тоже показывая зубы.

– Хочешь проверить? – рыкнул Шон. На первый взгляд, они были с этим парнем равны. Примерно одного сложения и роста. Но Шон уже приноровился и научился некоторым приемам, чтобы сразу захватывать преимущество и не отпускать его до самой победы.

Он быстро огляделся по сторонам, оценивая ситуацию и прикидывая, сколько человек могут их увидеть и потом нажаловаться взрослым, или подтвердить что-то, если сам альфа будет ныть.

Обстоятельства складывались как нельзя в пользу мордобоя. Настрой у Шона подходящий, а вокруг не так уж и много людей, и все заняты своими проблемами и делами. Он ухватил альфу за воротник, резко дернул на себя и ударил в коленную чашечку ногой.

– Ах ты ж, сука! – рыкнул тот, стараясь вырваться, и получил ещё один удар, на этот раз в ухо.

– Сам просил, теперь не жалуйся, – агрессивно ответил Шон, быстро утягивая его в омежий туалет. – А ну-ка брысь отсюда! – шикнул он на парочку парней, которые подкрашивали глаза у зеркала.

Те тут же сориентировались, и через секунду их как ветром сдуло. Никто не хотел лезть между рассерженных альф.

Где-то на периферии сознания Шон понимал, что жестит. И не стоит тупая перепалка серьезной ссоры, тем более – драки или чего похуже. Но его так раздражала необходимость и привычка постоянно выслуживаться перед анатэ и отчимом, что успокоиться он не мог. Ещё и мистер Роули недвусмысленно показал, что считает Шона тряпкой и тюфяком. Хотелось выместить на ком-то злость. И сейчас плевать, рассердится ли Джон, когда узнает, что Шон взялся за старое и опять опускает альф в туалетах. После драки с Ронвудом Шон и так наказан, терять нечего. Ронвуд… его тоже нужно было зажать втихую, а не показушно квасить морду. И пусть о стычке с ним Шон не жалел и был доволен каждым ударом, который достиг цели, все равно почему-то Ронвуд отлично представлялся на месте этого альфы – с заломленной рукой, придушенный, в неудобной позе, прижатым к стенке кабинки. Шон рыкнул и мотнул головой, отгоняя странное наваждение. У него сейчас дела поважнее, чем думать о дурацком Ронвуде.

========== 03. Когда еще есть выбор ==========

======== Третья глава ========

========== Когда еще есть выбор ==========

Показательные выступления – обычная практика в выпускных классах. Во многих университетах велась политика послабления для студентов-спортсменов. Если ты преуспевал в каком-то виде спорта, а представители высших школ это замечали, была велика вероятность поступить даже с табелем ниже среднего. Прыжки в воду – непопулярное направление, и то посмотреть на ребят собралось около двух десятков тренеров.

Шон не волновался из-за этого. Он был уверен в себе на сто пятьдесят процентов и не планировал выезжать на послаблениях – это для неудачников. Шон беспокоился из-за Ронвуда, который тоже явился вместе с дружками и щеголял мимо с нахальной мордой. Шон чувствовал невидимое напряжение между ними, словно натянутая на разрыв струна звенела в ушах. Взгляд постоянно цеплялся за соперника, слышался его голос, смех раздражал нервную систему. Чертов Ронвуд своим присутствием не давал покоя Шону, и от этого становилось мерзко. Навязчивая идея в его лице не поддавалась никаким объяснениям. Шон не понимал, почему подсознательно искал взглядом Ронвуда в толпе других парней.

– Ты планируешь его сожрать? – подкрался со спины Мел и вывел своим вопросом из путаницы в голове.

– С чего бы? – отмахнулся Шон, стараясь быстро принять обычное спокойное с легкой усмешкой выражение лица. Ему не нравилось, что друг заметил слежку за Ронвудом. Может быть, и для остальных все очевидно? Что, если и сам паршивец знает? И небось нафантазировал себе невесть чего!

– Помнишь, мы смотрели кино про хищных птиц на биологии? Там орел высматривал свою жертву, а после пикировал и хватал когтями. Вот, у тебя уже даже клюв растет, – доверительно поведал Мел, руками демонстрируя, какой именно огромный и горбатый клюв имеет в виду. – Полагаю, ты ищешь причину, чтобы подраться с ним еще разок?

– Посмотри на этого позера, – недовольно кивнул Шон, глядя как Ронвуд лихо взлетел вверх по лестнице на последнюю вышку и улыбался оттуда. – Что-то мне подсказывает, искать повод и не придется.

– Знаешь, приятель, со стороны он просто стоит и ничего провокационного не делает. Может, ты влюбился?

– Ой заткнись, Томсон! – рыкнул Шон, пихнув друга кулаком в ребра. – В альфу, да? По-твоему, я педик?

– Нет. И поэтому твое внимание к Ронвуду вдвойне удивительно.

Шон недовольно поджал губы, разглядывая пузырьки и разводы на водной глади бассейна. Ронвуд прыгает недурно, что и продемонстрировал, выполнив продвинутую программу. Может, это так задевало? То, что паршивец преуспел в прыжках, когда Шон искренне считал лучшим себя? Он хмуро дожидался, пока соперник вынырнет, и не сомневался – акция самовыражения устроена специально для него. Странно, ведь кроме короткой драки никаких разногласий между ними не было. Но что-то в Шоне бурлило, и у Ронвуда, очевидно, тоже. Может, рядом с не менее сильным самцом играли альфа-гормоны, хотелось побычиться и показать свою крутость? Вполне логичное объяснение. Нужно запомнить эту мысль на будущее, и так утешаться, если Ронвуд не поторопится исчезнуть из головы Шона.

Шон не собирался поздравлять Ронвуда с хорошим прыжком, как другие ребята. Пусть тешит самолюбие не за его счет. Шон забрал несколько визиток от представителей и зашагал к раздевалке. Его дела здесь закончились, и можно поехать с Мелом куда-нибудь. Он накинул на голову полотенце и, клацнув зубами на ехидный взгляд Ронвуда, вышел из бассейна.

– Все-таки хорошо прыгает, мерзавец, – хохотнул за спиной Мел. Он догнал Шона у двери и ввалился вместе с ним в раздевалку. Для здоровенного Томсона прыжки были развлечением и способом выплеснуть куда-то переизбыток энергии. А почему не футбол, например? Из-за пресловутого нарциссизма. Ему нравилось, с каким обожанием омежки разглядывали с трибун его тело. И Томсон никогда не скрывал этого, во всем открытый и прямой.

– Нормально, – поморщился Шон, неготовый признавать чье-то превосходство в прыжках в воду. Он сын олимпийского чемпиона! Он научился плавать раньше, чем ходить! Именно он всю жизнь провел в бассейне. Почему у кого-то может получаться так же хорошо? Какими такими усилиями?

Дружки Ронвуда переодевались, о чем-то перешучиваясь и переталкивая единственного среди них бету-неудачника от одного к другому. Это напоминало циничную игру в мяч. Только вместо мяча – бета. Как там его звали? Глен Хоут? Шон запомнил, потому что именно из-за его оплошности на прошлых соревнованиях Ронвуд потерял кучу баллов в парных прыжках. Кажется, сутью веселья был выбор, кто трахнет его первым. Шон отвернулся, решив не зацикливаться на придурках. Он не понимал, как можно одновременно близко дружить с несколькими парнями. Ему вполне хватало Мела, а остальных альф он по умолчанию воспринимал как соперников, а не потенциальных друзей. О бетах и говорить нечего, какой идиот может захотеть себе в постель пустышку? Он подошел к своей сумке с изображением взбешенного Халка и нашивками в виде флагов разных стран, но замер как вкопанный, втянув воздух. От нее разило смазкой и чужими запахами, больше всего – Ронвудом. Чиркнув молнией, Шон увидел, что внутри скомканы использованные мокрые полотенца, вымазанные лубрикантом, а его собственные вещи куда-то исчезли.