Текст книги "Поперек горла (СИ)"

Автор книги: Erovin

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Ким, спокойно, – полушутливо проговорил Шон, еще не чувствуя большой опасности. Ну что, в сущности Ким, мог ему сделать? – Ты сказал, что голодный, чего еду тогда разбрасываешь…

– Я теперь понял, что это был голод другого рода, – отозвался Ким, растягивая рычащие звуки и медленно, словно хищник к добыче, приближаясь к Шону, который успел отойти на пару шагов. – Чего это ты убегаешь?

– А ты чего наступаешь?

Дверь из квартиры была за спиной и стоило только решиться выскочить. Но момент был упущен. Ким резко оказался рядом, схватив Шона за запястье и дернул к себе. В голову неожиданно пришла мысль, что альфе интереснее охотиться и когда добыча убегает, автоматически в мозгу что-то переключается на желание ее догнать. Вот только Шон раньше не чувствовал себя жертвой. А теперь – да.

Он вдыхал запах Кима, перемешанный с возбуждением, и видел его почти безумный, блестящий взгляд, слышал тяжелое дыхание и понимал – на этот раз он и не подумает лечь под Шона, тут предполагается секс другого рода.

– Эй, не сходи с ума, Ронвуд, – попытался одернуть Шон. Он чувствовал, что поцелуи и прикосновения Кима слишком настойчивые и наглые. Он уже добрался до брюк Шона и быстро расстегивал их, желая поскорее стащить.

– Пришло время исполнить обещание, МакКензи, – как-то зловеще произнес Ким.

Шон собирался возразить, что-то сказать, но вот благодарных слушателей не нашлось. Ким подставил ему подножку, заваливая на пол и навис сверху, рывком стянув штаны и занявшись собственными.

– Ким, не горячись! Я не хочу…

– А я хочу! – зло зарычал Ким в ответ, тут же приникая губами ко рту Шона, затыкая его таким образом, стуча зубами о зубы и то и дело прикусывая.

Шон почувствовал прилив паники и решил, что самое время начать вырываться, потому что его уже наполовину раздели, дело осталось за малым. Вот только с чего он думал, будто сильнее Кима? Утверждение казалось неоспоримым, ведь ни разу Ким его и не победил. Но теперь стало ясно, что лишь по причине стечения обстоятельств. Вырваться даже из хватки левой здоровой руки Ронвуда оказалось непросто. Конечно, альфа-гормоны, которых вдвое прибавилось в организме из-за гона, добавляли Киму сил, но Шону от знания этого не становилось легче.

– Дался бы раньше, сейчас было бы не больно, – назидательно прорычал ему в ухо Ким, обжигая дыханием и уклоняясь от удара в челюсть. Он резко вмазал Шону по носу и опять захватил обе его руки, прижал их к полу.

– Иди ты, Ронвуд! Не трогай меня! – Шон чувствовал, как его одолевает страх и одновременно с ним – отчаяние. Он просто не мог вырваться, не хватало сил, хотя желание и мотивация были огромными. Перспектива быть оттраханным на полу совсем не прельщала. Он ни разу прежде и не подумал, что Ким может просто принудить его выполнить свое обещание.

– Что-то я такое говорил тогда в раздевалке, помнишь? – зло припомнил Ким. Он разорвал футболку на Шоне, и укусил его за сосок, одновременно с этим раздвигая его ноги и оказываясь между ними.

– Решил мне отомстить? – Шон сильно дернулся еще раз. Сердце бешено и больно колотилось о ребра, попытки оттолкнуть Кима не приносили результатов. Такому напору невозможно было противостоять.

– Дать тебе почувствовать себя на моем месте, любимый, – ядовито проговорил Ким, без подготовки и толковой смазки толкаясь в Шона, быстро набирая темп и амплитуду.

Шон не знал, что чувствовал Ким во время их секса, но сам он ощущал только боль, отчаяние и обиду. Ни малейшего намека на удовольствие и никакой нежности со стороны Кима. Им полностью овладел инстинкт, и внутренний альфа взял верх над телом и разумом. Шон вырывался сколько мог, а после только сжимал зубы и норовил посильнее укусить Кима в ответ на его агрессивные поцелуи. Он не знал, что будет после, но сейчас всей душой ненавидел Ронвуда.

========== 28. Что такое истинность, и как с ней бороться ==========

======== Двадцать восьмая глава ========

========== Что такое истинность, и как с ней бороться ==========

По иронии судьбы официально DTF можно приобрести только в Формуле Истинности. ФИ давно получила известность по всему миру, как организация, в которой на заказ рассчитывали истинных. Они набирали популярность, открыли собственную социальную сеть, где при наличии расчетов система находила истинного, если он тоже был зарегистрирован на сайте. Куда проще, чем получить данные о времени и месте рождения пары и ехать самолично его искать, порой на край земли. Можно сказать, таким образом, миллионы людей, у которых никогда не было шанса встретить свою пару, знакомились и чаще всего воссоединились. Особенно забавно, что именно организация, помогавшая истинным встретиться, также помогала им и расстаться.

Филиал ФИ в Нью-Йорке представлял собой многоэтажное офисное здание, оно было оборудовано солнечными батареями, и все системы работали только от этой энергии. Это одна из отличительных черт ФИ: ее организаторы и работники были приверженцами сохранения природы и этичного обращения с животными. Внутри не создавалось привычного для офисов чопорного и строгого ощущения, наоборот – оказалось довольно уютно. Работники были искренне приветливы и одеты кто во что горазд: никакого жесткого дресс-кода.

Но Шон все равно чувствовал себя ужасно здесь, его передергивало от мысли, зачем он и Ким вообще пришли, но на намерение это никак не влияло. Их решение расстаться на этот раз было обоюдным и непоколебимым. Шону даже показалось, что в нем ничего не шевельнулось сегодня, когда он увидел Кима спустя месяц, как у того закончился гон и они разбежались. Ни звонков, ни смс, ни встреч – полное молчание. И только вчера Шон решился написать, чтобы позвать Кима в ФИ и оттуда выйти свободными друг от друга. Но так только показалось. На самом деле, он просто отрицал ту бурю, которая творилась в его душе: как конченный идиот зажмуривался и говорил самому себе: «Всего это нет! Это только мое воображение! Я не люблю Ронвуда! Я ненавижу Ронвуда!»

– Добрый день! Чем я могу помочь? – приветливо заговорил с ним работник-омега с окрашенными в розовый и фиолетовый цвет длинными волосами.

– Мы хотим приобрести DTF, – ответил Шон. Он не хотел слышать голос Кима и потому был рад, что тот и не очень-то стремился говорить. Даже приветствия обошлись простыми кивками.

– Для вас? – с неким недоумением уточнил омега, переводя взгляд с одного на другого. Ответ он понял по взгляду Шона и выдал два бланка для заполнения. – Внесите все данные максимально четко, чтобы не было никакой случайной ошибки. Вы прежде обращались в Формулы Истинности или зарегистрированы на нашем сайте?

Шон мотнул головой, принявшись быстро заполнять простенькую анкету. На деле, когда закончились банальные вопросы, стало ясно – опросник содержит немало подвохов. Например требовалось указать кучу всяких данных и об истинном тоже, а это волей неволей наталкивало Шона на воспоминания, и чаще хорошие, что сильно коробило его решение от всего отказаться и подтверждало, что буря эмоций вовсе не воображаемая. А уж когда дошло до совсем уж откровенных вопросов, вроде: «Насколько вы довольны вашей сексуальной жизнью?» или «Насколько ваш истинный доволен вашей сексуальной жизнью?», Шон не выдержал и обратился к омеге.

– А это-то зачем? Разве узнавать такие подробности – не откровенное вторжение в личную жизнь?

– Истинность – тоже часть вашей личной жизни. Но вы ею с нами делитесь, как и желанием от нее избавиться, – пожал плечами администратор, слегка улыбнувшись.

– А причину, по которой мы решили принимать DTF, указывать обязательно? – заговорил Ким. Он справился с анкетой быстрее и уже дошел до последнего вопроса.

Шон невольно покосился на его кисть. Он знал, что Киму сделали еще одну операцию. Теперь пальцы больше не напоминали застывшую граблю, как выразился когда-то Ричард. Ким держал ручку неловко, и почерк оставлял желать лучшего, но черт побери! Это отличный результат после того, что было.

– Разумеется, вы должны заполнить все пункты. Это обязательное условие.

– А если я не могу четко указать причину? – не отставал Ким.

– Тогда, вероятно, ваше решение необдуманно и вам не следует торопиться, – мягко произнес омега.

Шон покосился в бланк Кима, ему хотелось узнать, что тот ответил на некоторые пункты. Например, Ронвуд указал, что их обоих не устраивает их секс – в этом их ответы совпали. И еще в пунктах: «Любите ли вы истинного?», «Любит ли истинный вас?»: Ким, как и Шон, ответил на первый вопрос положительно, а на второй отрицательно. Проклятие! Шон закусил губу и отвернулся.

За последний месяц Шон смог убедить себя, что не хочет иметь ничего общего с Кимом. И даже уточнения Мела о том, что, вроде как, Шон всего лишь исполнил обещание, хоть и против своей воли, не срабатывали. Простить Кима он не мог, и не очень-то старался.

– Спасибо, я введу данные в систему, и один из наших специалистов пригласит вас для беседы. Присядьте, придется подождать десять-пятнадцать минут.

Ким уселся в кресло напротив Шона, но не смотрел на него. Он закинул ногу на колено и погрузился в переписку с кем-то по мобильнику. Шон не сомневался, что Ронвуд уже нашел себе кого-то и на все переживания истинного ему насрать с высокой колокольни, как и всегда. Он же и хотел все время избавиться от Шона и теперь, наконец-то, его желание исполнится. Нужно было соглашаться на это давно, и не терять столько лет жизни на страдания по нему. Шону было неприятно осознавать, что Ким вовсе не расстроен происходящим и выглядит даже веселым, улыбается в ответ на сообщения и чуть ли не насвистывает. Неужели одному Шону так сложно отказываться от всего, что между ними было? Может, Ронвуд специально все это сотворил, потому что знал – Шон не сможет переступить через себя и такой поступок? Ведь он с самого начала говорил, что они расстанутся…

– Ты не жалеешь? – против собственной воли вдруг спросил его Шон, тут же прикусывая себе в наказание язык. Зачем он вообще начал разговаривать с Кимом, не собирался же! Душевный блок мгновенно пошатнулся, грозя оказаться вовсе и не каменным, как считал Шон, а бумажным, готовым разрушиться от легкого прикосновения.

– О чем? – Ким поднял взгляд, уставший и спокойный, без прежней искры и повседневной злости, которые были привычны и даже приятны Шону.

– О том, что мы здесь.

– Зачем тебе это знать? – пожал плечами Ким, слегка прищурившись. – Мы же решили, к чему лирика?

– Просто интересно, – качнул головой Шон. В нем все сильнее нарастал страх и протест. Он так решил, да, но против себя, своей воли и желаний, в угоду принципу и упрямству. Потому что не хотел прощать Киму его поступок и, тем более, снова оказываться снизу когда-нибудь. Но черт побери! Ведь это не его стиль! Это Ронвуду свойственны такие припадки идиотизма! Наверное, это заразно. – Ты думаешь, у нас всегда все было плохо?

– Да, – кивнул Ким, не раздумывая. – С самого начала все пошло наперекосяк и не могло в принципе вылиться ни во что другое, чем сейчас.

– Если бы ты тогда не…

– Да! И я тоже все время так думал. Если бы ты не… – не дал договорить Ким. Он, ясное дело, и сам понимал, что хочет сказать Шон и в чем упрекнуть. Но и его претензии никуда не делись. В каком-то роде, он просто сравнял счет и сделал их квитыми.

– Ты ведь так и хотел, чтобы я почувствовал себя на твоем месте, – припомнил Шон. Ему было неприятно от всего этого. И, в том числе, оттого, что теперь он понимал, как мерзко, обидно и больно было Киму, и что все это причинял ему Шон.

– Нет, – Ким поморщился, словно от плохих воспоминаний. – Мне сорвало крышу. Все, что я тогда говорил и делал, было неправильно. Но осознал я это, когда уже было поздно.

– Ты не пытался извиниться, – сдавленно проговорил Шон, чувствуя, как его разрывает изнутри. Желание все забыть и уйти отсюда не свободным, как собирался, а за руку с Кимом, становилось настолько сильным, что жгло изнутри и пульсировало в висках.

– Ты не омега, чтобы я за тобой бегал.

– Да и ты не альфа, чтобы в принципе за кем-то бегать, – довольно грубо продолжил Шон фразу. Он осознавал, что Ким прав и если бы пришел или позвонил, то сделал бы только хуже этим. Хотя, разве может быть хуже?

– Когда мы с тобой закончим, я удалю омежьи органы, которые выделяют омега-гормоны, и постараюсь забыть весь период с семнадцати до двадцати одного.

Шон промолчал, затылок загорелся от слов Кима. Как же сильно он ненавидит Шона, а еще больше самого себя, так и не приняв, несмотря ни на что. Ведь когда они были вместе, Ким почти спокойно реагировал на свой пол и любил их секс с Шоном, он расслаблялся и забывал, что нужно бунтовать и каждую секунду доказывать, что он альфа. Теперь все снова пойдет наперекосяк. Или Шон это воспринимает неправильно? Может быть, наоборот, Ким будет счастлив, когда его перестанет мучить истинность и течки…

К ним подошел немолодой работник с редкими седыми волосами и представился доктором Джорти. Он мельком познакомился с ними и уточнил некоторые детали, стал рассказывать неизвестные прежде подробности о DTF.

– Я думал, все не так сложно, – неуверенно переспросил Ким.

– Ну что вы, мистер Ронвуд. Мы ведь здесь не продаем волшебные пилюли.

– Я могу понять, что нам нужны медицинские справки, но зачем заключение психиатра? – уточнил Шон, пробегая взглядом по списку необходимых документов, которые следовало собрать прежде, чем начать процесс DTF. Оказалось, это вовсе не таблетки, как он думал раньше, а целый комплекс воздействий, продолжительностью в шесть месяцев.

– Видите ли, истинность – естественная часть нас. Было бы странно, если вы пришли в больницу и попросили отрезать вам руку, потому что она вам не нравится или больше не нужна, – пояснил Джорти.

Ким и Шон переглянулись. Как ни крути, но с такой стороны Шон истинность определенно не воспринимал, а получалось, что у них не все в порядке с головой. Или это просто трюк ФИ, чтобы поддерживать свою статистику и не позволять слишком повышаться проценту распада истинных пар.

– Ага, и мозгоправ нам внушит, что и вовсе не нужно расставаться, – фыркнул Ким. Кажется, он думал о том же, о чем и сам Шон.

– Я специализируюсь на DTF и потому видел немало пар, которые хотят разорвать связь. Тех, у кого действительно есть на это причины, – Джорти сделал особое ударение на слове «действительно». – То, как формируется истинность, на данный момент неизученный вопрос. И когда передо мной сидят родные отец и сын или братья-близнецы, то вопросов не возникает. Но вы не родственники, у вас нет большой разницы в возрасте, вы разнополые, оба американцы, между вами не стоит религия или традиции, у вас нет сформированных семей, сторонних друг от друга.

Шон слушал доктора и добавлял все его доводы к тому, что раньше говорил Ричард, и все больше убеждался, что не прав. Они с Кимом идут на поводу у стереотипов и принципов, не подпитанных ничем, кроме глупости. Против своих чувств, ведь чертов Ронвуд тоже указал в анкете, что любит Шона. Тогда зачем все это? Почему они не могут просто быть счастливы вместе?

Шон тяжело вздохнул, когда вспомнил почему, и зажмурился, отгоняя всплывающие обжигающим ярким светом воспоминания о гоне Кима. И у Кима наверняка было таких немало, не зря же он бегал столько времени и не хотел иметь общего с Шоном. Ведь Ким смог все это переступить, простить. Они жили вместе почти полгода, и только смена ролей стояла Шону поперек горла. Так может, настало его время уступать и прощать Киму ошибки?

– Прежде чем вы подпишете документы, еще раз повторю вкратце всю процедуру. Шесть уколов периодом в тридцать дней. Первый месяц – самый тяжелый, его вам придется провести в нашей клинике, под постоянным наблюдением. С каждым следующим уколом время реабилитации будет сокращаться примерно на пять-семь дней, зависит от вашей личной реакции. Во второй и третий месяц будьте готовы к госпитализации минимум на две недели, далее уже проще, некоторые даже отлеживаются дома под присмотром родных. Повторюсь также, что и сама инъекция и процесс выведения парных генов из организма несколько болезненны и будут сопровождаться большинством из перечисленных в ваших брошюрах симптомов, – Джорти кивнул на книжечки, которые отдал им с Кимом вместе с остальными документами. – Кроме химического воздействия вам так же необходимо будет принимать другие лекарства и в обязательном порядке проходить сеансы с психотерапевтом. На период всего комплекса вам запрещены любые контакты друг с другом, и также мы рекомендуем минимум год воздерживаться от любого общения. В брошюрах есть памятка о том, как следует обезопасить себя от ненужных воспоминаний и ассоциаций. В соответствии с нашими правилами, у вас тридцать один день чтобы собрать все необходимые документы и обдумать свое решение, после чего мы сможем начать процесс.

Шон вышел из здания ФИ подавленным и эмоционально выжатым. Никогда раньше возможность избавиться от истинности не была такой реальной и… страшной. Он покосился на Кима, который тут же прикурил, едва оказавшись на воздухе. Шон потянулся к нему не зная чего хочет: прикоснуться, отнять сигарету или убрать черные волосы за ухо.

Но замер, так и не решившись.

Комментарий к 28. Что такое истинность, и как с ней бороться

Оставлю здесь ссылку на сборник с работами об истинности. В нем еще больше способов борьбы :) https://ficbook.net/collections/6472682

========== 29. Без контроля ==========

======== Двадцать девятая глава ========

========== Без контроля ==========

Шон вовсе не должен был продолжать учебу после получения диплома бакалавра. Чтобы устроиться на хорошую работу – этого вполне достаточно, тем более, в такой непопулярной и довольно сложной профессии. Но Шону нравилась научная деятельность, ему хотелось развиваться в этой области. Немного жаль, что Мел не планировал учиться в магистратуре, но друга давно дожидалось теплое местечко в национальном управлении океанических и атмосферных исследований, подготовленное его отцом, и нужды в дальнейшей учебе просто не было.

– Ты замолви за меня словечко, – со смешком попросил Шон, зная, друг быстро освоится на новой работе, заведет кучу друзей и шапочных знакомств и, скорее всего, галопом поскачет вверх по карьерной лестнице.

– Непременно! – пообещал Мел, жадно впиваясь зубами в мясной сэндвич, набивая им весь рот.

– И подсиди кого-нибудь, чтобы, когда я смогу работать, мне местечко освободилось, – Шон отпил пару глотков холодного латте и откинулся на спинку большого и совершенно неудобного плетеного кресла.

Парковая мебель, как и еда, оставляла желать лучшего, но нужно было порой выходить на свежий воздух, а не закапываться вечно в книгах, как червь. Учеба отлично отвлекала от неприятных и навязчивых мыслей, которые давно стали спутниками Шона. Он бросил бороться с ними, признав себя проигравшим.

– Ты можешь поработать внештатником поначалу, – предложил Мел. – Шон, ты в порядке? – он заметил задумчивый и потухший взгляд друга, без труда уловив его настроение и решая, стоит ли начать шутить, или это время для более серьезного разговора.

– Да. Я опять завис?

С ним такое теперь случалось часто. Всякий раз, когда появлялись воспоминания о Киме, Шон охотно нырял в них, погружаясь все глубже, тщательно перебирая и впитывая остатки эмоций и чувств. И крайне редко ему хотелось возвращаться в реальность, где Ронвуда рядом больше не было.

– Нет, но я заметил, что ты готовишься к этому, – усмехнулся Мел. – Я вот думаю, эта хренотень с тобой теперь навсегда?

– Но ведь лучше, чем истерики и вспышки агрессии, – Шон выгнул бровь, напоминая Мелу, что с ним творилось первые полгода после их расставания с Кимом.

Как и говорил доктор Джорди, они были самыми тяжелыми и мучительными. Каждый день Шон порывался наплевать на запреты, поехать к Киму, что-то там ему сказать. Сейчас Шон даже не помнил, что именно, наверняка, очередную глупость, наобещать воздушных замков, заранее зная – впустую, слова его не имели веса. Он проигнорировал руководство дурацкой брошюры, которая требовала избавиться от вещей, напоминавших о Ронвуде. Такую ошибку он уже совершил однажды и больше не собирался удалять их редкие совместные фотки и относить на помойку вещи, которые имели стойкую ассоциацию с Кимом. Ночами Шона мучили кошмары и мигрень, он просыпался, но не понимал, что сон закончился, мог метаться по комнате и едва ли не выть от боли и тоски. Сколько он поглядывал на лезвие бритвы, позволяя развиться сладкой, но ядовитой мысли: «проще навсегда прекратить страдания, чем терпеть их и дальше, зная – так будет всю жизнь».

– И даже лучше, чем затяжная депрессия, – охотно подтвердил Мел.

– Она же потом прошла, – пожал плечами Шон, слегка морщась.

Когда процесс DTF закончился, одной из строгих рекомендаций было полное отсутствие контактов с бывшим истинным. К тому моменту к Шону уже пришло некое смирение и принятие ситуации. Но совершенно потерялось ощущение времени и всякий интерес к жизни. Мел говорил, Шон напоминал зомби, который двигается, ест, ходит на занятия, спит, но при этом никому не признается, что давным давно подох. И Шон так себя и чувствовал – хитрым мертвецом, который делает вид, что живой и все еще что-то чувствует. На самом деле, внутри Шона была черная и болезненная пустота, и даже ухватиться оказалось не за что, он летел в пропасть, которая появилась в душе, и чувство падения не покидало его ни на секунду. Зато вместе с ним было явственное желание разбиться уже наконец в лепешку.

– Спасибо Трею, хотя я его и недолюбливаю, ему удалось тебя растолкать.

– Ты недолюбливаешь всех, с кем я сплю больше трех раз, – хмыкнул Шон, припоминая своего омегу.

Трей – милый и добрый парень, был достаточно молчаливым и сдержанным, чтобы не надоесть слишком быстро. Он появился в самое время, чтобы перетянуть на себя внимание Шона – в его гон, и больше уже не отставал. Неделю спустя он вел себя так, будто они с Шоном десять лет женаты – самовольно перебрался в его квартиру, стал там убираться и хозяйничать на кухне, занимался стиркой. Первое время Шон был как в тумане и не до конца осознавал, что уже пару недель живет с омегой, а потом это вошло в привычку, рутина и бытовуха стали постепенно вытягивать Шона из скорлупы. Если присмотреться получше к Трею, можно было понять – он полная противоположность Кима: светленький, небольшого росточка, без чувства юмора, но зато уравновешенный и рассудительный. Шон не любил его, как и никого другого, кроме своего бывшего истинного.

– Почему? К Ронвуду я нормально относился, – все ближе подбирался Мел к опасной теме.

Шон укоризненно посмотрел на него и отпил еще латте, стараясь с его помощью избавиться от появившегося во рту металлического привкуса. Обычно они не говорили о Киме. Шон рассказал другу о желании Ронвуда сменить пол после DTF, и оба понимали, что на этом в истории их истинности будет поставлена большая и жирная точка. Для Кима Шон перестанет существовать и станет лишь жутким призраком прошлого, о котором он никогда не захочет вспоминать. А у самого Шона просто не останется лазейки, ни малейшего шанса, чтобы подступиться к нему.

В интернете Шон отыскал массу информации о смене пола и, в частности, о том, что чаще на такие меры решаются именно гаммы. На подготовку и реабилитацию требовалось около полутора лет, и после, если все проходило успешно и без осложнений, гаммы окончательно перевоплощались в альф или омег, имели право изменить свой статус в документах, удостоверяющих личность. Киму даже менять ничего не пришлось, он и так везде числился альфой, и просто исправил ошибку природы, вот и все. В интервью, те, кто прошел через смену пола, рассказывали, что справляться самим с перепадами и всплесками гормонов почти невозможно, это мучительно и сильно изматывает, лишает их личности и возможности вести нормальную жизнь. Шон не понимал, как раньше ему не приходило все это в голову. Почему он не видел, что Киму просто напросто тяжело физически и морально быть тем, кем он родился? Шон, как последний дегенерат, считал его капризы и отрицания блажью, но, оказывается, все куда серьезнее, чем он по глупости мог предположить.

– Он сейчас уже, наверное, полностью восстановился. И настоящий альфа, – с немалым усилием подавляя в голосе дрожь, проговорил Шон.

Если первые полтора года его мысли были заняты утерянной истинностью, то следующие полтора – тем, что Ким стал альфой, как и хотел и всегда себя ощущал. Осознание этого вызывало целую бурю эмоций, мыслей и предположений. Шон, словно наркоман после реабилитации, хотел проверить себя, узнать, как откликнется его тело и разум, если он вновь увидит Кима. А что будет с самим Ронвудом? Может быть, он просто пройдет мимо и сделает вид, что не узнал бывшего истинного. И, как бы ни хотелось Шону выяснить наверняка, он всеми силами сдерживался, и запрещал себе искать встречи с Кимом и начинать все сначала. Он боялся реакции Кима, хотя и испытывал жгучее желание испытать ее, как чертов мазохист! А одновременно с этим ему не хотелось причинять новые неудобства Ронвуду. Шон считал, что и так доставил их немало.

– Настоящий альфа – это звучит гордо, – хохотнул Мел. – Но вообще, я так понимаю, ты не отказался от идеи его увидеть.

– И не откажусь. Другой вопрос, что искать его не стану, – вздохнул Шон.

Жизнь теперь начала потихоньку выравниваться, возвращались краски, вкусы, запахи. Вот только все это стало каким-то искаженным. Сладкое – кислым, соленое – горьким, а яркое – тусклым и безрадостным. Шон заново научился дышать полной грудью, не боясь каждую секунду уловить аромат бывшего истинного, но подсознательно всегда желал этого.

– Шон, ты не можешь всю жизнь по нему страдать, – не первый уже раз повторил Мел.

– Ты меня недооцениваешь, – Шон невесело улыбнулся, отставив подальше опустевший стаканчик.

– А вот нужно было не проебывать деньги на ветер, а ходить на курс DTF!

– Нет. Я не жалею, что передумал, – качнул головой Шон. И правда: ни разу за три года он не подумал, что нужно было все-таки избавиться от их истинности. Ему казалось, решение он принял еще тогда, дома у Ронвудов, а то, что после с ним случилось – глупая блажь, из-за которой все полетело в тартарары. Сейчас он не чувствовал себя таким уж обиженным и преданным из-за нижней позиции, к которой силой принудил Ким. Но, видимо, ему нужно было стать старше, чтобы осознать это и принять. Он мог спокойно говорить об этом и вспоминать без дрожи и отвращения. Теперь, когда никому это уже было не нужно.

– А мне вот жаль столько бабла. Их же так и не вернули?

– Это по условиям договора. Деньги не возвращают, если пациент решил не проходить процедуру. Да и какая разница? Ким-то ее прошел, у него ни чувств, ни истинности ко мне не осталось. Я читал, что и мои парные гены постепенно сами собой умрут.

– Хоть это хорошо! Могли бы они и сами признаться, что двоим эту хренотень делать не обязательно, – Мел взялся за второй сэндвич, опять принявшись говорить с полным ртом. Он выглядел очень мило и смешно, как голодный хомяк-переросток, с набитой за пухлые щечки едой.

– Чувства-то никуда не делись.

– Шон, дружище, тебе нужен психиатр. Я на этот раз серьезно! – строго заявил Мел и даже пальцем погрозил для убедительности.

– Ты и сто тысяч миллионов раз до этого тоже говорил серьезно, – отмахнулся Шон, поднимаясь с кресла. – Я пройдусь, не могу больше смотреть, как ты бесконечно жуешь.

– И правильно! Вали давай, сколько можно мне в рот заглядывать. Как с голодного края, честное слово, – шутливо принялся прогонять его Мел. – Но долго не гуляй один, а то заблудишься или наткнешься на каких-нибудь бабаек.

– Я и так каждый день на тебя натыкаюсь, чего мне еще бояться, – пошутил Шон. Он забрал свою сумку и неторопливо пошел к парковке.

Природа, запах озера, шум деревьев и голоса птиц немало успокаивали и помогали привести в порядок мысли. Шон перечислял все дела, которые нужно закончить до праздников: дописать работу по смерчам, Трей просил починить что-то там в шкафу, заехать в администрацию университета и проверить текущий табель, написать заявление о желании подрабатывать, купить какой-нибудь подарок для анатэ и радиоуправляемый вертолет брату – Шон давно обещал, заехать в автомастерскую, чтобы заглянули под днище его джипу и выяснили, что там так противно стучит.

На День Благодарения Филипп очень просил Шона приехать домой, распинался по телефону, как соскучился и хочет познакомиться с омежкой сына. Шон не торопился представлять Трея родным. Он отлично понимал, что не женится на нем и их отношения для него – только замена настоящих чувств. А потому и не хотел никого обнадеживать. Даже самому Трею Шон иногда открыто говорил, что если тот найдет кого-то получше, то пусть уходит, Шон не станет ревновать и задерживать. Вот только упрямый омега никак не уходил, а выгнать было не за что, да и как-то глупо.

«Ким, наверное, уже настоящий альфа», – повторил Шон мысленно, вызывая воспоминание о бывшем истинном.

На лице сразу же появилась улыбка, когда в памяти всплыли черные непослушные волосы и синие, сверкающие то злобой, то дерзостью глаза, нахальная усмешка, которая сменялась широким белозубым оскалом. Шон усмехнулся, прокручивая в голове, как Ким его вечно приветствовал рыком и клацаньем зубов. Это было таким родным и болезненно недосягаемым теперь.

Наверняка у Кима уже омега, может, серьезные отношения, не в пример Шону. Или он, как вариант, мог вернуться к Уиллу Хамельтону. Они всегда смотрелись сладкой парочкой. А если нет, то у него и раньше не было отбоя от омег, а теперь – и подавно, когда не мучают сомнения и неуверенность, страхи быть раскрытым и не принятым.

Шон уселся на сидение и на пару секунд закрыл глаза, позволяя себе вспомнить их секс. Всякий, чаще злой, но иногда, в какие-то особенные дни, нежный и медленный, а последнее время – болезненный для Шона. Но все это и Ким теперь казались ненастоящими, иллюзией, которые он придумал. Словно ни истинного, ни их отношений вообще никогда не существовало, а Шон – просто шизофреник с чересчур богатой фантазией.

– Могу я посмотреть ваш билет, мистер? – вдруг послышался возле уха вкрадчивый незнакомый голос.

Шон открыл глаза, вдруг поняв, что сидит не в своем джипе, а в поезде!

– Черт! – Шон выглянул в окно.

Станция находилась с другой стороны от парка и он, погрузившись в воспоминания, видимо, не туда свернул. Надо же! И даже билет купил, который все ещё держал в руке. Шон протянул его служащему, размышляя, что у него и впрямь поехала крыша! Прав Мел: ему нужен мозгоправ, и очень опытный. Когда кондуктор просканировал штрих-код и вернул билет, Шон взглянул на него и звучно выдохнул. Его губы сами собой поползли в улыбку и он закинул ноги на кресло напротив, передумав спрыгивать с поезда.