Текст книги "Лекарство от здоровья (ЛП)"
Автор книги: emungere
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 13 страниц)
*
Уилл позволил себе чуть сильнее навалиться на Ганнибала. Часть его хотела отстраниться, отодвинуться даже не на несколько дюймов, а на фут или два. Ему хотелось встать и уйти. Именно это побуждение, казалось, стремилось любыми силами оттащить его от Ганнибала. Но лишь часть его желала этого. Другая же, напротив, хотела укутаться в пальто Ганнибала, просунуть руки под его рубашку, прикасаться к его обнаженной коже своей, держать его в своих объятьях и чувствовать, как он обнимает его в ответ.
– Я слышал что-то, – сказал Уилл.
– Что именно ты слышал?
Уилл моргнул, вглядываясь в почти беспросветную темноту деревьев.
– Как кто-то зовет меня.
– Это опять был я? – спросил Ганнибал.
– Я не знаю.
Это был ребенок. Уилл пошел в лес следом за ним. Пошел от поляны за трейлерным парком, где он жил, когда ему было семь. Он видел бежевый трейлер с выцветшими красноватыми полосками, вывеску, отпечатанную жирным курсивом семидесятых годов, сорняки позади их жилища – они не подстригали траву на своем участке лужайки.
Лес был лишь узкой полоской тощих деревьев, протяженностью не более ста ярдов, зажатой между трейлерным парком и границей с другим штатом, возле которой всю ночь, рыча двигателями, проезжали фуры.
Сначала он подумал, что голос из леса, зовущий его, принадлежал ему самому, тому ребенку, которым он раньше был. Он звал его все глубже в чащу, прочь от трейлера, прочь от света и относительной безопасности. Он едва тащился на его зов, не осознавая, что натыкается на настоящие деревья и статуи, чувствуя лишь запах разложения.
В его видении все происходило весной. Обычная для Луизианы жара наступала только летом. Именно поэтому никто больше и не почувствовал запах трупа. Уилл вновь нашел его в своем разуме, точно так же, как нашел его в семь лет: старика с неухоженной, всклокоченной бородой, в грязной рваной одежде, чей живот уже раздулся от внутреннего гниения.
Ганнибал сильно схватил его за затылок. Уилл резко вздрогнул одновременно от воспоминаний и его прикосновения.
– Дыши, – приказал ему Ганнибал.
Уилл попытался. Получалось только с судорогами, одышкой и борьбой за каждый вдох.
– Я в порядке, – сказал он.
– Уползаешь прочь, чтобы умереть в одиночестве, прямо как твои собаки, – сказал Ганнибал. – Даже я не мог бы настолько озаботиться тактикой, как ты.
– Инстинкт, – ответил Уилл.
– Если бы нами правили только инстинкты, мы бы не создавали искусство, а лишь размазывали в грязи кровь наших врагов.
Уилл повернулся к нему и просунул руки под ткань его пальто, держась за него. Руки Ганнибала тут же обняли его в ответ, крепко и отчаянно.
– Я не хотел доставить тебе беспокойство, – сказал Уилл.
– Нам стоит уйти?
– Нет. Мы можем посидеть еще чуть-чуть? Всего минутку. А потом сможем вернуться и дослушать.
– А ты точно хочешь? – спросил Ганнибал.
Уилл кивнул, уткнувшись лбом в его плечо.
– Мне правда нравится. Идеальное светское мероприятие для такого, как я, не находишь? Никого не видишь, и никто не пытается с тобой заговорить.
Он старался говорить как можно беззаботнее, но Ганнибал, должно быть, все равно чувствовал, как его тело до сих пор дрожит. Он погладил Уилла по спине и запустил руку в его волосы, кончиками пальцев успокаивающе потирая его затылок.
– Ты расскажешь мне, что с тобой случилось? – спросил Ганнибал.
– Это не важно, правда. Я в полном порядке. Просто стресс, ты ведь сам так говорил.
Ганнибал, казалось, принял такой ответ. Так и должно было быть, это ведь его чертов диагноз. Ничего не ответив, он притянул его ближе, пристраивая голову Уилла у себя под подбородком и целуя его в висок.
Уилл тяжело сглотнул. Как только возможность сбежать исчезла, все, чего теперь он хотел – быть как можно ближе. Ближе, чем это было физически возможно. Он вдруг представил тело Ганнибала таким же распухшим, как тот труп в лесу, но не от гниения, а из-за Уилла внутри него, в безопасности под его кожей. От этого его тело вздрогнуло, и лишь наполовину – от отвращения.
Ганнибал погладил его по волосам.
– Кто звал тебя? – спросил он. – За кем, ты думаешь, должен был следовать?
– Я не знаю, – повторил Уилл, но про себя подумал, что теперь знает. Голос вновь ожил в его голове с поразительной ясностью. Это Ганнибал звал его через годы, потерянный и одинокий, выслеживающий свою жертву в темном лесу.
Через несколько минут они вернулись к собравшейся под деревьями толпе. Уилл не понимал итальянского, но ему нравилось звучание этого языка, молчаливое ожидание людей, стоящих в темноте и Ганнибал рядом с ним, одновременно внимательный и заботливый. Лектер приобнимал его за талию весь остаток ночи, словно боясь, что Уилл опять забредет куда-нибудь. Уилл попытался внушить себе, что это раздражает, а не успокаивает, но у него ничего не вышло.
Когда все кончилось, зрители начали расходиться: кто-то – в одиночку, кто-то – по двое или трое. Никто из них не говорил ничего. Должно быть, все они были лишь призраками, тенями или воспоминаниями. К тому времени, как Уилл и Ганнибал вернулись к Мосту Дьявола, они уже вновь были одни. Все остальные растворились в ближайших улочках.
Стоя посреди моста, Уилл вглядывался в идеально-черную водную гладь. Ганнибал все еще был рядом с ним, все еще приобнимая его, теперь уже крепче.
– Я не собираюсь прыгать, – сказал ему Уилл. – Клянусь.
Секунду или две Ганнибал молчал, а затем тихо произнес:
– Я очень расстроился, когда понял, что ты исчез.
Уилл быстро взглянул на него, а затем снова начал смотреть на их отражения в воде.
– Необычно для тебя.
– Да. Я привык быть один.
– Даже когда ты с людьми.
– Особенно когда я с людьми.
– Иногда я пытаюсь разговаривать с тобой, когда ты не рядом. Читаю что-нибудь дома или на работе, поднимаю голову и… – сказал Уилл, пожав плечами.
– Я тоже так делал, – сказал Ганнибал. – Но то, что случилось сегодня… это было мучительно.
– Мне жаль. Прости.
– Я не пытаюсь заставить тебя испытывать вину.
– Просто хочешь, чтобы я это знал.
– Да, – ответил Ганнибал.
Уилл потянулся к нему и поцеловал. Их теплые, мягкие губы, соприкоснувшись, прильнули друг к другу.
– Тогда спасибо, что рассказал.
Ганнибал повернулся и, внезапно крепко обняв его, притянул к себе; рука Ганнибала лежала посередине спины Уилла. Он углубил поцелуй, делая его еще более страстным, почти ранящим, лаская изнутри языком рот Уилла. Казалось, это была попытка дать Уиллу то, чего ему так сильно хотелось совсем недавно: быть ближе, чем это вообще возможно, слиться полностью, без возможности расстаться.
Обещание Уилла «узнать» Ганнибала вновь вернулось в его мысли, нашептывая что-то на задворках его разума. С каждым днем он был к этому знанию все ближе, но до сих пор не представлял себе, что именно ему откроется.
Комментарий к Глава 8
Мост Дьявола в Торчелло также из-за его размеров называют Ponticello del Diavolo, что переводится как “маленький мостик Дьявола”, и автор фанфика считает это милым. Я с ней согласна :)
Всех поздравляю с наступающими праздниками)
========== Глава 9 ==========
Тем вечером, когда должна была состояться вечеринка доктора Алунни, Уилл изучал костюм, который Ганнибал приготовил для него. Он был немногим лучше лилового: ярко-синяя ткань, из которой он был сшит, слегка переливалась в отблесках света. Дополняли его темно-синяя рубашка и зеленый с серебристыми вставками галстук с замысловатым узором из накладывающихся друг на друга завитков.
– Я в этом буду выглядеть как злодей из бондианы, – сказал Уилл. – Или как павлин.
– Ты будешь выглядеть очаровательно. Ты всегда так выглядишь.
Ганнибал же полностью вырядился в черное: и костюм, и галстук, и рубашка были именно этого цвета. Беспросветно, зловеще и даже слегка похоронно. Уилл старался не пялиться на него чересчур открыто и не прикасаться к нему слишком много. Но несмотря на все свои лучшие намерения, он постоянно ловил себя на том, что вновь держится за узел черного шелкового галстука с шотландским узором и притягивает за него Ганнибала ближе, чтобы раз за разом целовать его.
– Обычно ты такое не носишь, – заметил Уилл.
– Тебе нравится.
– Так вот почему ты это выбрал?
– Нет, – ответил Ганнибал. – Я оделся так, чтобы ты выделялся на моем фоне. Как и должен.
– Что-то мне не кажется, что из нас двоих выделяться буду именно я.
– Это потому, что ты понятия не имеешь, как на самом деле выглядишь, – Ганнибал слегка прикоснулся губами к чувствительной коже за ухом Уилла. – Живой, юный и полный сил.
– А что тогда ты? Призрак смерти?
На лице Ганнибала промелькнуло выражение, которое Уилл не успел распознать: Лектер слишком быстро вернул себе контроль.
– Да, что-то в этом роде.
– Некоторые люди предпочли бы именно это.
– Всегда есть те, кого привлекают размышления о смертности. Кстати говоря, если ты взял с собой тот набросок из чехла телескопа, можешь показать его доктору Алунни. Она изучала множество разных склепов по всей Европе.
– Ее привлекают размышления о смертности?
– Для нашей с ней области деятельности это общий недуг.
– И для моей – тоже.
Но, по правде говоря, глядя на Ганнибала, он видел вовсе не напоминание о смерти. Что-то в этом строгом черном цвете и простом покрое словно выводило самого Ганнибала на передний план, в кои-то веки делая его заметнее, чем его костюмы. Это было все равно что видеть его обнаженным.
*
Ганнибал и Уилл добрались до дома доктора Алунни на водном такси. Это путешествие было гораздо короче, чем до Торчелло – всего лишь пришлось пересечь воды, окружавшие площадь Сан-Марко. С борта лодки они вышли на износившиеся каменные ступеньки, постоянно обтачиваемые волнами прилива и позеленевшие у основания от морских водорослей.
Доктор Алунни поприветствовала их у входа и пригласила пройти в небольшой зал, где люстра из выдутого в форму стекла занимала половину потолка, а полы были покрыты черной и белой плиткой. Гладкие обои почти полностью были завешаны картинами: они висели бок о бок, и их не объединяла никакая определенная тема – только личные предпочтения хозяйки дома.
– Тебе придется сыграть для нас что-нибудь чуть позже, – заявила она Ганнибалу. – Но для начала я, конечно, дам вам немного времени развлечься. А теперь прошу меня извинить, мне кажется, я слышу, как Рамзес пытается съесть что-то, что не должен.
Где-то вдалеке Уилл слышал неприятный хруст разгрызаемой острыми зубами кости. Он уже боялся, что был единственным, кто его заметил.
Начало вечера было почти привычно ему по походам в оперу, и Уилл нашел в этом дополнительное умиротворение, усиливаемое языковым барьером. Кто-то из гостей, как и они, говорил по-английски, но большая часть говорила на итальянском и французском, а сам Ганнибал предпочитал общаться с наиболее эксцентричными из них: мужчиной, что говорил только по-немецки и совсем чуть-чуть – по-итальянски, и женщиной из Японии, которая, казалось, говорила на неограниченном количестве языков, судя по тому, как она во время разговора постоянно переключалась с одного на другой, но не на французском и не на итальянском.
Уилл был не против. Ганнибал взял его за руку еще в самом начале вечера, так что они определенно ни от кого не скрывались, и он был счастлив прижиматься к Лектеру и всюду следовать за ним. Это давало ему возможность рассмотреть картины, разнообразие которых варьировалось от детских рисунков жаб до чернильных набросков и карикатур, а также огромных, занимающих большую часть стены написанных маслом произведений живописи.
– У меня ушли долгие годы, чтобы собрать такую коллекцию, – сказала доктор Алунни, неожиданно появившись рядом с ним. – Хотите увидеть те, что нарисовал Ганнибал?
Уилл кивнул, и она увела его прочь. Ганнибал посмотрел им вслед, но так и остался, словно пойманный, рядом с тем немцем, что-то объяснявшим ему с серьезной миной.
– О чем они говорят? – спросил Уилл.
Она нахмурилась. – Он не переводит для вас? Раньше его манеры были гораздо лучше.
– Да мне, в общем-то… – «Неважно». – Все равно, – успокоил ее Уилл.
– Что ж, не могу сказать, что вы упустили много интересного. В основном о рыбных ресторанах, насколько я смогла разобрать. Вот, мы пришли. Он продавал их дюжинами через какую-то галерею на Рю Амело. Не могу вспомнить точного названия. Владелец заставлял его приносить их уже после закрытия, чтобы покупатели не увидели, насколько молод художник.
На рисунке была изображена женщина с задранной вверх ногой, лицо ее было затемнено штрихами ручки и чернил. В целом нарисовано было схематично, свободно и волнующе. Уиллу показалось, что он уже когда-то это видел.
– Это срисовано с чего-то?
– Одна из скульптур Родена. Он к ним часто обращался. И еще репродукции картин Дега. И порой его собственные адаптации, – она кивнула на другой рисунок, на котором был мужчина, отвернувшийся от зрителя. Тень его черепа падала на сгорбленную спину. – Ими он оплачивал обучение в медицинском колледже. И еще работой, которую выполнял для меня.
– Какую работу он выполнял для вас?
– Занимался новыми телами в лаборатории для вскрытия, которые мы получали. Подготавливал их к демонстрации на моих лекциях: сделать инъекции красителей, чтобы выделить области, о которых я буду говорить, убрать ненужные ткани и все в этом духе. Пожалуй, лучший ассистент, что у меня когда-либо был.
Уилл нахмурился, глядя на рисунки.
– Мне казалось, его семья оплачивала обучение Ганнибала в колледже.
– Думаю, одно время так и было. Пока его дядя не исчез.
– Исчез?
Она пристально посмотрела на него.
– Он разве вам не рассказывал?
– Он нечасто рассказывает о своем прошлом.
– Что ж, в таком случае я ничего не могу поделать. Вам придется спросить об этом его самого. Полиция провела расследование, но я не знаю о его результатах.
– Они нашли тело?
Доктор Алунни выглядела изумленной.
– Да уж, вы и в самом деле один из стражей порядка. Нет, насколько мне известно, тело они не нашли, но Ганнибал дал мне понять, что его признали погибшим. Ужасная трагедия, конечно, и мне очень жаль его дядю, но отрадно, что она породила такую красоту.
Она слегка постучала пальцами по рамке одного из рисунков: черепа с кривыми шатающимися зубами во рту, из чьих пустых глазниц росли незабудки. Его вид вдруг пробудил память Уилла, и тот вытащил из кармана ксерокопию того рисунка со склепом.
– Он сказал, что мне стоит показать его вам. Что вы, возможно, знаете, о чем здесь говорится.
Она вытащила из кармана очки в золотой оправе и взглянула на набросок через их стекла.
– Я надеюсь, вы не слишком много за это заплатили. Этот хлам вообще-то восемнадцатым веком датируется.
– Я за него нисколько не заплатил. Нашел внутри чехла телескопа. Мне просто любопытно.
– Что ж… тут много витиеватой прозы о величии смерти и вечном сне, но к чему это все сводится – так это к впечатлениям путешественника о визите в церковь святых Хрисанфа и Дарии в Париже, под которой вы найдете… – она прищурилась. – Нагромождение гниющих костей. Звучит очаровательно, не правда ли? Насколько мне известно, в Париже и церкви-то такой нет. Не удивлюсь, если он все это выдумал.
Она вернула ему распечатку, и Уилл сложил ее, чтобы засунуть в карман.
– Я посмотрю. Спасибо. Никто еще не смог разобрать так много.
– У меня за плечами опыт многих десятилетий расшифровки плохого почерка и понимания бессмысленной прозы. Рада, что хоть для чего-то он пригодился. – Она выглянула из-за его плеча. – Мне кажется, он пришел вернуть вас.
Ганнибал встал позади Уилла и пробежался взглядом по собственным рисункам.
– Вы их сохранили. Мне казалось, те наброски по анатомии, что я делал для вас, были лучше.
– О, они тоже до сих пор у меня. Я просто подумала, что эти Уилл точно оценит, как и связанную с ними историю, – она слегка похлопала его по плечу и ускользнула, чтобы поговорить с остальными гостями.
Уилл быстро взглянул на Лектера.
– Я ничего у нее не спрашивал. Она сама захотела поделиться.
– И чем же конкретно она поделилась?
– Она сказала, что твой дядя пропал, и после этого ты стал продавать свои рисунки, чтобы оплатить колледж.
– Да, – подтвердил Ганнибал. – Большая часть средств была вложена в имение и доверенности, пока мне не исполнился двадцать один год. Мне и моей тетке совсем мало оставалось на жизнь. Я пытался хоть как-то сократить ее расходы.
– Они весьма хороши, – сказал Уилл.
– Я рад, что тебе они нравятся, – ответил Ганнибал, придирчиво рассматривая свои рисунки. – Но, боюсь, сам я вижу в них только недостатки. Пойдем, посмотрим на кое-что получше.
Он взял Уилла под руку и отвел в соседнюю комнату. Внимание Уилла тут же привлекла висящая над камином картина. Молодая женщина растянулась на диване, поедая виноград, но ниже талии она гнила заживо. Черви глодали плоть на ее ступнях, а она улыбалась. Уилл отступил назад.
– Нарисована одним из ее предков, – сказал Ганнибал. – Было несколько полотен на одну тему. Размышление о смерти в жизни.
Уилл отвел взгляд, но, казалось, картина так и приковывала его внимание к себе. Он увидел расчлененную молодую девушку, похороненную под половицами, и ее милая улыбка была адресована всем нежданным гостям, проходящим над ее могилой. А во рту у нее были цветы.
Ганнибал продолжал что-то вещать о технике художника и особенностях его мазков. Уилл чувствовал кожей свой ледяной пот. Он сделал большой глоток шампанского. Это всего лишь из-за жары и толпы вокруг. Ему всего-то нужно было пару минут побыть одному. Когда Ганнибал вновь повернулся к желающему возобновить беседу немцу, Уилл выскользнул наружу, в сад.
Он думал, что свежий воздух поможет, но вместо этого Уилл почувствовал себя только хуже. Деревья и живые изгороди погружали все вокруг в первобытную тьму. Освещения изнутри дома было как раз достаточно, чтобы создать длинные, уродливо искривленные тени. Он закрыл глаза, чувствуя, как черви уже ползут по его ногам, вгрызаясь в его плоть.
Ему нужно было вернуться. Сказать Ганнибалу. Может быть, он смог бы с этим что-то сделать. Побег в одиночестве в прошлый раз не слишком-то помог. Он повернулся назад, к двери, и увидел Гаррета Джейкоба Хоббса, гниющего ниже пояса и протягивающего Уиллу свое все еще бьющееся сердце. Его окровавленный рот изогнулся в улыбке.
Сердце самого Уилла, казалось, в последний раз глухо стукнулось о грудную клетку и остановилось. Он стоял, не в силах пошевелиться, будто пустив корни. Хоббс сделал шаг ему навстречу. Уилл развернулся и побежал, не разбирая дороги, куда-то в сторону деревьев.
Ветки и лишенные листьев лианы цеплялись за его волосы и одежду. Грязь засасывала его ноги. Он поскользнулся на маслянистом слое гниющих листьев, устилающем землю. Сад не мог простираться так далеко или быть настолько темным и непроходимым. Как и черви, как и Хоббс, этот непроглядно-черный лес, должно быть, существовал только в его голове, но в данный момент он полностью заполнял его мир.
Он услышал, как где-то неподалеку течет вода. Деревья расступились, пропуская его на небольшую поляну. Лунный свет падал на его кожу, несмотря на то, что еще вечером небо полностью было затянуто тяжелыми, мрачными тучами, предвещавшими грозу. Уилл увидел покинутый костер, а еще – истрепавшиеся, запятнанные кровью веревки, свисавшие с ветки дерева над его головой.
Еще явственнее, чем что-либо в реальности, Уилл видел тот рисунок, который Ганнибал когда-то сделал для него. Тело оленя, что на самом деле был человеком, свет луны, отражающийся от его мертвых глаз и мокрых камней в ручье. Камни словно подмигивали ему серебристыми отблесками, и Уилл почти мог разглядеть отметки карандаша.
Сердце оленя – сердце человека, убившего семью Ганнибала – лежало на гладком, плоском камне в центре ручья, окруженное со всех сторон конструкцией из оленьих рогов. Он слышал Гаррета Джейкоба Хоббса, вновь и вновь задающего свой извечный вопрос, а также юный, отчаявшийся голос Ганнибала, зовущего Уилла на помощь.
Уилл завертелся на месте, ища его, и поскользнулся в грязи. Он упал, подполз к воде, посмотрел вверх по течению, а затем ниже, но никого не увидел. Секунду спустя он, шатаясь, поднялся на ноги, а затем медленно поплелся к противоположному берегу.
Ганнибал будет там. Это только сейчас он вне его досягаемости. Он всегда каким-то непонятным Уиллу образом был отчасти вне его досягаемости, но теперь он его найдет. И узнает.
Голос вдруг затих. Уилл стоял посреди ручья, у промокших камней, а вода доходила ему до колен. Она начала тянуть его тело вниз. Разрывающая боль охватила его. Он взглянул вниз и увидел, как отваливающиеся куски его тела уносит потоком, а черви вгрызаются в гниющее мясо его икр и бедер.
– Уилл!
Этот голос тоже принадлежал Ганнибалу, вот только он не был потерявшимся, юным и нуждающимся в помощи. Уилл попытался повернуться на звук его голоса, ища его, но не смог даже пошевелиться. Его кости словно перемешались потоком и падением, расколовшись на части.
Ганнибал стоял на отмели, протягивая ему руку.
– Уилл, иди сюда. Иди ко мне.
– Не могу.
– Можешь. Давай, шаг за шагом. Иди.
Уилл посмотрел на протянутую ему руку и увидел бьющееся сердце Ганнибала в его ладони и пульсирующую, кровоточащую дыру в его груди. Он сделал шаг назад и упал.
Спиной, локтем и бедром он сильно ударился о камни. Боль, казалось, выдернула его из видений во что-то, близкое к реальности. Вода перестала блестеть в лунном свете. В руке Ганнибала ничего не было, а сам он вброд перешел реку, схватил руки Уилла и потянул его вверх, ставя на ноги.
– Я видел… Ганнибал, я…
Ганнибал закинул одну руку Уилла себе на плечи и потащил его назад к берегу. Уилл более или менее удостоверился, что ноги его все еще присоединены к телу, но вот заставить их работать было уже совсем другой задачей. Ганнибал снял с Уилла его промокший пиджак и вместо этого накинул на него свое пальто. Уилл закутался в него сильнее и зарылся лицом в воротник, вдыхая знакомый запах возлюбленного.
Ганнибал, похоже, пытался отвести его обратно на вечеринку, но Уилл сопротивлялся. Он не мог вернуться, пока еще не мог. В конце концов, они пришли к компромиссу, устроившись на камне возле дерева, на котором Ганнибал повесил свою жертву. Нет. Это было просто дерево. Не было никакого костра, никакого сердца, никакой короны оленьих рогов.
Уилл, вздрогнув, сделал глубокий вдох.
– Я в порядке. Извини.
Ганнибал обнял его и притянул ближе. Уилл прижался к нему и закрыл глаза.
*
Ганнибал чувствовал, как дрожит Уилл, прижимаясь к нему. В определенной степени это, несомненно, было вызвано холодом ночи и ледяной водой реки, и ему бы лучше отвести его куда-нибудь согреться. Но не только из-за этого он был в таком состоянии. Ганнибал еще никогда не видел Уилла таким испуганным.
– Что ты видел?
Уилл в ответ лишь покачал головой.
– Я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что случилось.
– Ты сказал, что это просто стресс. Сказал, что это прекратится.
Ганнибал чуял запах его страха, но вместе с ним – сладкий, удушающий букет лихорадки, ставший еще сильнее.
– Пожалуйста, Уилл. Расскажи мне.
Прошла еще минута или даже две перед тем, как Уилл смог говорить, не дыша тяжело с открытым ртом в перерывах между непроизвольным содроганием тела.
– Я опять слышал тебя. Тебя, когда ты был ребенком. И я видел… я видел все. Костер. Камни. Кровь. Его сердце на каменном жертвеннике.
Ганнибал погладил его волосы и плотнее укутал Уилла в свое пальто. Ему стоит проигнорировать то, что Уилл увидел, и позволить ощущению нелепости и сомнения разрастись в его душе. Это будет разумно и безопасно. Так будет лучше для них обоих.
– Так ты искал меня? – спросил Ганнибал.
– Ты был на другом берегу ручья. Я пытался добраться до тебя, – Уилл схватился за рубашку Ганнибала; его руки побелели от холода и напряжения. – Я не смог тебя найти. Не смог тебя спасти.
Ганнибал смотрел, как течет вода поверх черных камней. В своем воображении он видел Уилла, тянущего руку в сторону темного, дремучего леса. Призрачный образ наложился на воспоминания о прошлом.
– Никто бы не смог. Ты бы даже не услышал меня. Я ничего не кричал тогда. Не издавал ни звука.
– Все равно бы услышал. Так же, как слышу сейчас.
И Ганнибал слышал его, чувствовал его запах, ощущал его вкус, оттененный холодным влажным воздухом. Он зарылся лицом во влажные кудри Уилла и вдруг почувствовал, как в груди что-то сжалось.
– Ты уже видишь меня?
Уилл на ощупь нашел его руку и сильно сжал.
– Увижу. Обещаю.
Ганнибал знал, что так и будет. Уилл не умел сдаваться, да и Ганнибал уже подвел его слишком близко. Земля под их ногами уже начала разрушаться.
Уилл все сильнее дрожал; холод обволакивал его, пробирая до костей. Ганнибалу это ощущение было так знакомо. С окровавленными руками и лицом он стоял по пояс в талой воде, которая той ночью смыла все, что оставалось от него прежнего.
– Мне страшно, – сказал Уилл так тихо, что даже Ганнибал едва услышал его, хоть они и сидели совсем рядом.
Ганнибал мысленно послал свою участь ко всем чертям, доверяя свою судьбу ветрам и ледяной воде.
– Завтра утром отвезу тебя в больницу, – сказал он, целуя Уилла в лоб. Губы его были такими же холодными, как кожа Уилла. – Не думаю, что твоя болезнь – только психическая.
Уилл посмотрел на него, и Ганнибал увидел в его глазах отражение лунного света, хоть и прекрасно знал, что луны на небе не было.
– Я не схожу с ума? – спросил Уилл.
– Ты такой же нормальный, как и я.
Уилл резко выдохнул, почти всхлипнув. Ганнибал помог ему подняться, и в этот раз Уилл позволил отвести себя назад в дом. Ганнибалу казалось, что он пробежал многие мили, ища Уилла, но на деле обратный путь составил лишь несколько ярдов. Он оглянулся назад и вновь увидел поросший у берегов водорослями небольшой рыбоводческий пруд, который на некоторое время стал той самой рекой из его детства.
Отвернувшись, он распахнул дверь в кухню, загоняя, словно пастырь, Уилла внутрь, прочь от прошлого.
Доктор Алунни, до этого разбавлявшая апельсиновым соком кроваво-красного цвета налитое в кувшин игристое вино, подняла взгляд на них.
– Господь милосердный, – выдохнула она. – Что с вами двумя приключилось?
– Боюсь, что споткнулись в темноте и ненароком упали в ваш водный элемент дизайна. Думаю, нам стоит вернуться домой.
– А я вот думаю, что вам стоит подняться наверх и переодеться. Последняя комната налево. Одежда моего мужа до сих пор там. Не смогла заставить себя избавиться от его вещей, так что вы мне только одолжение сделаете, если заберете себе хотя бы что-то. Он носил примерно тот же размер, что и вы. Идите, отогрейтесь. Мне что-то начинает казаться, что вас обоих нельзя выпускать на улицу одних.
– Спасибо, – одарил ее слабой улыбкой Уилл.
– Да пожалуйста, – сказала она, сунув ему в руку несколько печений, совсем недавно вытащенных из духовки и до сих пор горячих. – А теперь – исчезли. Быстро! – шуганула она обоих.
Они взобрались по изношенной деревянной лестнице, которую уже давно не мешало бы отполировать, хоть она и без того, похоже, была ценной. Весь дом сам по себе был шедевром, одним из немногих, что, находясь в частной собственности, каким-то образом уцелели аж с шестнадцатого века, в которых впоследствии провели электричество и водопровод, хоть это и не всегда хорошо сочеталось с изысканными деталями архитектуры.
В комнате, куда их отправила доктор Алунни, были стрельчатые своды на потолке, жесткая деревянная кровать с изголовьем, которое почти доставало до обшивки потолка, а на стене – еще одно полотно на тему разложения, похожее на то, которое они с Уиллом рассматривали внизу. Ганнибал внимательно наблюдал за состоянием Уилла, который решился подойти ближе.
– Что ты видишь в ней? – спросил Ганнибал.
– Любовь, – ответил Уилл. – Он влюблен в мысль о смерти. И боится ее.
– Любовь и страх всегда идут рука об руку. Мы уже говорили о том, что люди склонны находить привлекательным то, что обычно осознается как что-то запретное.
Ганнибал вытащил из шкафа сухую одежду. Она пахла лавандой и явно принадлежала пожилому мужчине: брюки с высокой посадкой, мешковатые свитера. Возможно, Уиллу что-то подобное понравилось бы даже больше, чем выбранная Ганнибалом одежда.
Уилл прикоснулся кончиками пальцев к позолоченной раме картины.
– Она не запретна. Она неизбежна. Он знал, что она ждет его. Словно убийца, затаившийся у тебя дома. Как ты тогда сказал? Мы гуляем по крыше Ада.
– Обман себя безопасностью посреди разрушения.
Уилл кивнул.
– Она всегда выжидает у твоих ног.
– И художник предпочел осознать это.
– Больше, чем просто осознать. Ему нравилось об этом думать.
– Незаурядное отношение, – заметил Ганнибал.
– Ты же сам говорил, что некоторые люди влюбляются в то, что напоминает об их смертности.
– Я и вправду так говорил?
Он начал сушить полотенцем волосы Уилла, пока тот, нетерпеливо фыркнув, не отобрал у него полотенце, чтобы закончить вытираться самому. После этого не было никакой сложности убедить Уилла снять его промокшую одежду и переодеться в то, что принадлежало умершему. Отчего-то эта ситуация заставила Ганнибала слегка улыбнуться.
– Что? – поинтересовался Уилл.
– После всех этих разговоров о смертности сам видишь, кто одолжил тебе свой саван.
Уилл изумленно выдохнул.
– Ну не только мне. У тебя тоже все брюки промокли.
– Я могу подождать, пока мы не вернемся домой.
– Ни в коем случае. Если уж мне придется нарядиться в то, что принадлежит мертвецу, то и тебе тоже.
Ганнибал сдался с достоинством, натянув многострадальные черные брюки, слишком выцветшие и невыглаженные, чтобы сочетаться с остальной его одеждой. Они вместе уселись на краю кровати. Ганнибал завернул Уилла в одеяло, обнял и почувствовал, как его дрожь начала ослабевать.
Уилл изможденно положил голову на плечо Ганнибала.
– Прости, – сказал он.
– Тебе не за что извиняться.
– Есть за что. Я ведь весь вечер тебе испортил.
Ганнибал наклонился ближе и, целуя Уилла, прошептал ему прямо в губы:
– Нет. Я вовсе не жалею о сегодняшнем вечере.
========== Глава 10 ==========
На следующий день первым, что Уилл почувствовал, были запах кофе и прикосновение Ганнибала к его спине. Он перевернулся во сне, уткнувшись лицом в подушку. В уголке его пересохшего рта стекала слюна. Уилл вытер ее и простонал.
– Не целуй меня, – сказал он Лектеру. – Я просто отвратителен.
– Это никогда меня не останавливало.
Уилл в ответ на это только скорчил гримасу. А потом – еще сильнее поморщился, едва увидев бодрое и слегка удивленное выражение лица Ганнибала. Он взял поданный ему кофе и жестом приказал Ганнибалу уйти, но тот никуда не делся. Он уселся рядом с Уиллом на край кровати и потрогал его лоб.
– Ты горячий. Мне кажется, у тебя был жар ночью. У тебя уже была температура, когда мы уезжали?
