Текст книги "Лекарство от здоровья (ЛП)"
Автор книги: emungere
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)
– Нет никого другого, – ответил он.
– Да, никогда нет.
Уилл услышал, как Зеллер из-за чего-то орал на Прайса, но после звука закрывающейся двери все стихло.
– Я должен пойти съесть что-нибудь, – сказал он. – У меня вчера на ужин было только вино.
– Хорошо. Давай. Позвони мне вечером, или я заставлю французских полицейских шпионить за тобой. Хотя бы напиши.
– Так и сделаю. Не переживай.
– Буду переживать. Буду сидеть, искать посторонние волокна на гавайской рубашке одного парня и переживать. Вот так я и собираюсь провести сегодняшний день.
Он улыбнулся и промокнул рукой глаза, чтобы не показать слез.
– Не перекладывай вину на меня. Это был твой выбор.
Они разъединились. Уилл долго сидел за кухонным столом в одних трусах. В конце концов, он без особого труда впихнул в себя парочку тостов, несмотря на бурление в желудке.
Он должен был рассказать Джеку.
Он не собирался ничего рассказывать Джеку. Это было плохо и неправильно, но, похоже, Уилл ничего не мог с этим поделать. Он мог бы поехать домой. Возможно, он должен был вернуться домой. Мысль о стоимости авиабилета на трансатлантический рейс заставила его содрогнуться, но, во всяком случае, денег у него было достаточно. Он не нуждался в том, чтобы Ганнибал все время платил за него. Он вообще не нуждался в Ганнибале.
Он сварил кофе, сел за стол и начал пить чашку за чашкой.
После почти что часа нервного ерзанья на стуле и накачивания себя кофеином он наконец-то заставил себя задуматься обо всем этом. О Ганнибале. О Чесапикском Потрошителе.
Последняя жертва (как они думали, последняя) была много раз порезана, как на иллюстрациях в средневековых трактатах по медицине*. Ганнибал делал это, пока жертва была еще жива. Он всегда делал это с еще живыми людьми. Ему нравилось наблюдать за ними.
Уилл сделал еще глоток кофе. Он обжег ему глотку.
Они знали о девяти жертвах, но их было больше девяти. Уилл видел досье. Первая найденная жертва Чесапикского Потрошителя не была первой, кого он убил. Ну да, конечно. Уилл уже давно знал о первом, кого убил Ганнибал. Он видел это убийство. Даже как будто прожил его.
Значит, десять. С Робертом Лектером – одиннадцать. Плюс недавний убийца, похороненный под сценой. От него веяло презрением Потрошителя. Пренебрежением. Ощущением, что жертва сама навлекла на себя такую участь. Двенадцать.
Уилл закрыл глаза. Кэсси Бойл и Марисса Шур, сразу после того, как он познакомился с Ганнибалом. Презрение, пренебрежение. Более того – они были для Уилла. Чтобы показать ему, что он упускал.
С болезненным ощущением, что под его ногами вновь образуется море костей и черепов, он вспомнил об органах. Исчезнувшая почка того убийцы. Тушеные почки на столе Ганнибала. Они так долго думали, что он делал с трофеями, которые забирал.
Это должно было быть самым худшим в этой ситуации. По крайней мере, это было разумно. То, что было у них с Ганнибалом, всегда казалось сном, тем, чего на самом деле в его жизни никогда не могло случиться. Теперь он вернулся в реальный мир.
Не в силах сопротивляться своим мыслям, он вновь вспомнил труп Кэсси Бойл, на котором сидели вороны, и вместе с тем – то, как Ганнибал чуть ли не светился от радости и удовольствия, когда они готовили вместе. Его неуверенность, когда Уилл в первый раз к нему прикоснулся. Трепет и благоговение на его лице во время их ночной церемонии под дождем, когда Уилл пообещал всегда быть рядом. Когда Ганнибал пообещал стать тем, кто ему нужен.
Последнее застряло в разуме Уилла, повторяясь, словно заевшая пластинка, пока его кофе остывал. Тем, кто ему нужен.
А теперь – быстро перемотать вперед. Он вновь мысленно воспроизвел сцену в склепе, фразу за фразой. Ганнибал оставил его там. Уилл попросил его уйти, и он ушел.
Ганнибал мог бы убить его. С легкостью – много ли времени нужно опытному убийце, чтобы свернуть человеку шею? Он мог бы продолжить спокойно жить в Балтиморе. Но вместо этого он оставил Уилла в живых и теперь был в бегах, хотя, возможно, к этому времени он уже понял, что полиция его не преследует.
Значит, Уилл и в самом деле для него что-то значил. Был чем-то большим, чем просто развлечением. Но он это и так знал. Это читалось в каждом поступке, каждом взгляде и вздохе Ганнибала, в дорогом пальто, брошенном в грязь к его ногам, в кольце, сделанном из собственного тела.
Уилл, вынырнув из раздумий, взглянул на это кольцо. Кольцо своего отца он зачем-то надел на соседний палец. Уилл значил для Ганнибала что-то, но этого было недостаточно. Подаренное им кольцо он оставил.
Уилл поставил кружку на стол. Он пошел в ванную, снова почистил зубы, принял душ и уставился на свое отражение в зеркале. Он не собирался рассказывать ничего Джеку, но все же он должен был предпринять хоть что-то.
Он оделся во все то, что когда-то выбрал для него Ганнибал. А сверху надел бежевый свитер Ганнибала. Когда он его надевал, на секунду ему почти стало плохо от мысли, что Ганнибал оставил ему этот свитер потому, что знал, что Уиллу он нравился.
Дождь сменился снегопадом. Ночь уже опустилась на город. Уилл, как и обещал, позвонил Беверли, ища планшет Ганнибала во время их разговора.
– Что ты собираешься делать? – спросила она.
– Пойду в церковь.
– Не знала, что ты верующий.
– Я не верующий.
Планшет был спрятан под газетой на диване. Уилл включил его и набрал в поисковике «Церковь святого Дженса в северной части Парижа». Может быть, если он увидит эту статую, то сможет избавиться от преследующих его мыслей о Ганнибале, стоящем на коленях и протягивающем ему собственное сердце.
*
Уилл арендовал машину. Маршрут он еще раз проверил с помощью планшета Ганнибала. Прокатчик с беспокойством посмотрел на него и предупредил о ненастной погоде, но Уиллу были привычны снежные бури и метели на северо-востоке США. Вряд ли в Париже они могли бы быть хуже. Отчасти ему вообще было на это наплевать.
Гораздо сильнее его занимали попытки убить в себе надежду, что Ганнибал будет ждать его в церкви. Не будет.
Ганнибал же не идиот, в конце концов. Он покинул Францию еще утром. Возможно, он отправился в Африку или Марокко. Если бы Уилл вдруг оказался бы в бегах во время пребывания здесь, именно это направление показалось бы ему оптимальным вариантом. Его надеждам не суждено сбыться. Уиллу просто нужно было куда-нибудь отправиться и что-нибудь сделать. Он уже устал сидеть и жалеть себя.
В основном, пока он ехал, шел мокрый снег, иногда – небольшой град. Дорога стала немного скользкой, но ничего опасного или сложного для Уилла в этом не было. Он бы предпочел, чтобы ему пришлось потратить больше сил, проявить упорство. Он был как раз в настроении бороться.
Церковь святого Дженса вдруг возникла перед ним, скрытая до этого в полумраке. От времени и промышленных выхлопов камни, из которых ее построили, стали темно-серыми. Шпиль церкви венчал вырезанный каменный крест, и на этом все возможные декоративные элементы заканчивались. Сводчатые деревянные двери были обиты медью. Высотой церковь была примерно с дом Уилла в Вулф Трэп, может быть, чуть выше, если считать пирамидовидную крышу.
Он дернул за ручку двери. Дверь распахнулась с тихим скрипом, и он вошел внутрь.
Священник подметал пол в проходе и между скамьями. Обернувшись, он от неожиданности выронил метлу, и та со стуком упала. Уилл поднял руки, показывая, что он не представляет опасности. Священник облегченно рассмеялся и сказал что-то по-французски. Уиллу показалось, что отчасти это было извинение. Уилл тоже извинился. А потом еще раз, потому что больше ничего из французского не помнил.
– О, как здорово, – сказал священник по-английски, – Я могу на вас попрактиковаться. У нас тут нечасто бывают туристы. Всего-то пять или шесть раз в год. Не слишком известный святой. Думаю, вы пришли, чтобы увидеть статую?
– Вроде того. Я… У меня был друг, который считал, что мне стоит ее увидеть.
– А-а, выходит, вы пришли ради друга.
Священник одним пальцем поправил очки и жестом приказал Уиллу следовать за ним. Они прошли через всю церковь. Она была полностью построена только из камней и навощенного дерева. Светильники из какого-то тусклого металла висели, слегка накренившись в сторону.
Статуя находилась в алькове рядом с алтарем. Высоты она была именно такой, как говорил Ганнибал. И настолько же великолепна. Сердце в руке мужчины было выполнено особенно изумительно: видна была каждая вена, и, казалось, оно вот-вот начнет биться.
– Соболезную вашей потере, – сказал священник.
Уилл не смог заставить себя его поправить, лишь кивнул в ответ.
– Вы американец?
– Да.
– Долгий же путь вы проделали.
Помолчав минуту, священник добавил:
– Мы скоро закрываемся. Мне жаль.
Уилл на мгновение закрыл глаза и вновь увидел окровавленную дыру в груди Ганнибала.
– Я сейчас уйду, – сказал он. – Все в порядке. Даже не знаю, что я хотел здесь найти.
– Покой? Каждому следует надеяться найти покой в доме Господа.
– Определенно ожидал не этого.
Священник колебался.
– Мне правда нужно идти. Моя мать ждет меня, и она будет переживать из-за погоды. Может быть, я оставлю вам ключи?
Уилл оторвал взгляд от статуи и чуть нахмурился, глядя на него.
– У нас тут не слишком-то много того, что можно украсть, – он одарил Уилла мимолетной улыбкой. – Кроме самой статуи, конечно. Думаю, в вашу машину она не поместится.
Уилл осмотрелся: лишь каменные стены и мерцающие в полумраке светильники. Если он уйдет, ему придется вернуться в Париж, в квартиру Ганнибала.
– Вы уверены, что так можно?
– Заприте двери, когда будете уходить, и оставьте ключи под ковриком. Хорошо?
– Спасибо вам, – ответил Уилл.
Священник отдал ему ключи и ушел. Спустя несколько минут Уилл услышал, как тот завел машину и уехал. Оставшись один, он начал искать справочную табличку рядом со статуей, но ничего не нашел. Никакого объяснения, почему этот огромный каменный мужчина гниет заживо в крохотной церквушке, скрытый от мира. Уилл осторожно положил ладонь на его расползающуюся плоть. Затем, подтащив ближе одну из скамей, прикоснулся к сердцу. Оно было очень холодным.
Он слез со скамейки и поставил ее на место. Рядом, на специальной подставке, горели свечи. Правда, погасли уже все, кроме последних четырех. Он зажег еще одну для своего отца, который, по крайней мере, верил в Бога, хоть и не был католиком. После этого он уселся на одну из скамей в первом ряду и стал слушать свист ветра за единственным крохотным и пыльным окошком над дверью. Ему нечего было делать, кроме как делать вид, что он никого не ждет.
Просидев некоторое время с опустошенным разумом и таким же взглядом, он вдруг задумался, что бы Ганнибал сделал, если бы Уилл не приказал ему уйти. Он попытался перестать думать об этом. Время шло, пламя свечей мерцало в полумраке. Растаявшего воска стало уже настолько много, что даже оставшиеся свечи вот-вот должны были погаснуть. Веки Уилла медленно тяжелели.
Ему следовало бы… что? Помолиться? Но он понятия не имел, о чем ему молиться, и кто мог бы ему ответить. В конце концов, он медленно сполз по жесткой деревянной спинке скамьи и закрыл глаза.
Комментарий к Глава 14
* имелись в виду “веселые картинки” наподобие этой https://en.wikipedia.org/wiki/File:Gersdorff_p21v.jpg
Я понимаю, что эту часть, не будь она переводом чужой работы, можно было бы смело назвать “Страдания юного Грэма”, но потерпите чуть-чуть, следующая глава будет гораздо интереснее. Во всех смыслах.
========== Глава 15 ==========
Скрип открывающейся двери и поток холодного, словно острие ножа, воздуха с улицы разбудили Уилла. Он знал, кто это был.
– Все-таки пришел, – сказал Уилл.
Ганнибал шел по проходу между скамьями; подошвы его туфель тихо стучали по каменному полу.
– Ты ничего не сказал Джеку. Или они пытаются скрыть поиски от прессы? Это довольно-таки сложно.
– Я рассказал Джеку о другом убийце. О том, что Потрошитель отыгрался на нем. О тебе я ему не рассказал.
– Почему же?
– Не знаю. Не смог, – ответил Уилл.
– Ты все еще носишь кольцо? Я думал, ты его выбросишь. В Сену, например. Я много раз представлял его на дне реки.
– Стоило бы так поступить. Ты вот от своего отказался.
– Нет, – вдруг сказал Ганнибал с нажимом. – Уилл, нет. Я бы никогда этого не сделал. Оно принадлежало твоему отцу, как я мог оставить его у себя после всего?
– Как ты мог убить четырнадцать человек?
Ганнибал ничего не ответил. Уилл тоже молчал.
Ганнибал сел рядом с ним.
– Получается, ты знаешь и об остальных.
– Мне кажется, верить, что их всего четырнадцать – самообман. Но если ты имел в виду убийства Подражателя – то да, я знаю и о них.
– Как ты понял?
– Какая разница? Я знаю тебя. И я не дурак. Ты – тот, кто позвонил Хоббсу. Ты предупредил его о нашем приходе. Думаю, все-таки пятнадцать. Мать Эбигейл была бы жива, если бы ты ему не позвонил.
– Но ее я не убивал.
– Всерьез собираешься спорить из-за одной жизни?
– Одной жизни, которую забрал не я, – Ганнибал четко проговорил это тем особенным тоном, который Уилл слышал от Лектера только тогда, когда умудрялся его разозлить.
Уилл закрыл глаза и опустил голову. Он не будет снова плакать. Хватит уже.
– Зачем ты пришел?
– А зачем пришел ты? Думал, что найдешь меня здесь?
– Я пришел посмотреть на статую.
Ганнибал поднялся, подошел к статуе и встал напротив нее. Уилл, чуть помедлив, последовал за ним.
– Ты ее увидел. Что теперь? – спросил Ганнибал.
– Что бы ты сделал, если бы я не приказал тебе уйти?
– Не знаю. После я подумал, что мне стоило бы тебя убить.
– Мне было любопытно, почему ты этого так и не сделал.
– Похоже, уже слишком поздно.
Уилл сильно сжал кулаки. Ногти больно впились в кожу.
– Слишком поздно? Что, хотел сделать это раньше? Может, еще до того, как подарил мне то кольцо? Или даже еще раньше? Той ночью, когда ты сводил меня поужинать, а потом сказал, что хочешь быть со мной до конца жизни? Мог бы сделать это, как только привез меня домой, в Вулф Трэп. Позволить собакам сожрать мое тело. Если, конечно, ты не хотел съесть меня сам.
Выражение лица Ганнибала не изменилось. Его взгляд был таким же ясным и пристальным, как и всегда.
– И об этом ты тоже догадался.
– Я узнал тебя. Все-таки смог. Я ведь обещал, разве нет?
– Мы оба держим свои обещания.
Все, что Уилл слышал – вновь и вновь повторяющаяся в его разуме клятва Ганнибала стать тем, кто ему нужен. От воспоминаний об этой лжи ему стало тяжело дышать. Он прижал руку к груди, чувствуя под пальцами кости.
– Я ухожу.
Едва он отвернулся, Ганнибал несильно схватил его за плечо. Уилл положил руку на грудь Лектера и с силой оттолкнул его. Ганнибал пошатнулся и ухватился за статую, чтобы сохранить равновесие.
Она пару раз покачнулась на пьедестале со скрежетом отшлифованного камня. Она уже почти встала на место, как и раньше, но сердце в протянутой руке перевесило. Статуя падала, как в замедленной киносъемке. Уилл почувствовал, как взгляд каменного мужчины остановился на нем перед тем, как он с оглушительным грохотом рухнул на пол. Эхо от удара, казалось, заполнило всю церковь. Рука и сердце откололись от статуи и откатились в сторону, забуксовав у стены. Осколки мрамора разлетелись повсюду, словно водяные брызги.
Один из них порезал Ганнибалу лицо. Кровь стекала с его щеки ко рту, и он слизывал ее с губ. Он снова двинулся к Уиллу, протянув руку, почти как разбившаяся статуя, но остановился. И все же руку он не опустил, словно не зная, что с ней делать. Он тяжело хватал воздух ртом.
– Не уходи, – попросил он.
– Попытаешься меня остановить?
Они уставились друг на друга. Мраморная крошка хрустнула под ногами Уилла, когда он повернулся. Он чувствовал запах горячего воска от свечей. Отражения их пламени мерцали на коже разбитой статуи. Он не знал, что бы делал, если бы Ганнибал позволил ему уйти.
Ганнибал стремительно двинулся к нему. Уилл отшатнулся назад, больше от облегчения, чем усилием собственного тела. Он отгородился своей рукой от тянущейся к нему руки Ганнибала, притянул Лектера ближе к себе за воротник рубашки и, размахнувшись, ударил его кулаком в челюсть. Уилл тут же ощутил боль в кисти. Его это даже обрадовало. Больно должно было быть им обоим.
Ганнибал перехватил руку Уилла, когда тот замахнулся для следующего удара, и отшвырнул его от себя, так, что Уилл налетел на стену. Весь воздух из легких Уилла выбило от удара. Ганнибал прижал его к полу. Уилл ударил Лектера коленом ниже пояса, Ганнибал скатился с него и отполз подальше. Уилл последовал за ним. Он успел ударить Ганнибала в живот перед тем, как тот схватил его за нос и раскрытой ладонью стукнул его по шее. Уилл понял, что не может ни вдохнуть, ни выдохнуть.
На глазах у него выступили слезы, а в груди нарастала паника, пока он наконец-то не смог хоть как-то восстановить дыхание. Он тяжело закашлялся, стоя на четвереньках, прекрасно осознавая, что Ганнибал стоит в той же позе всего в нескольких футах от него.
Ганнибал, часто и тяжело дыша, поднял взгляд на Уилла. Кровь стекала по его челюсти.
– Что будешь делать, если победишь? – спросил он.
– Заберу твое сердце как трофей, – ответил Уилл. – Разве не так ты бы сам поступил?
Он рванулся вперед, но Ганнибал, уже готовый к этому, схватил его и стиснул обеими руками настолько сильно, что кислород для Уилла вновь стал недостижимой роскошью – так сильно Ганнибал в своем смертоносном объятии сдавил ему ребра. Уилл был слишком близко, чтобы нормально размахнуться. Он попытался ударить Ганнибала в шею, но его руку вдруг свело, и удар пришелся по черепу Лектера. Уилл из последних сил вывернулся и всем своим весом опрокинулся назад себя.
Они оба упали на пол; Ганнибал снова нависал над ним. Уилл перекатился, чтобы оказаться сверху, ударил Ганнибала в живот и снова в челюсть. Его разбитые в кровь кулаки саднило от боли. Лектер схватил его за плечи и перевернул на бок. Уилл начал перекатываться, и остановил его лишь сильный удар спиной о стену.
Он увидел нож в руке Ганнибала. Уилл узнал его: это был поварской нож из квартиры Ганнибала. Они оба стояли на месте, покачиваясь и тяжело дыша.
– Это для меня? – спросил Уилл.
Ганнибал посмотрел на нож, который держал в руке; едва заметная складка появилась на его лбу.
Уилл напрыгнул на него, и они покатились по каменному полу, усыпанному осколками мрамора, пока Ганнибал не оказался прижат всей тяжестью Уилла к телу разбитой статуи.
Ганнибал все так же сжимал в руке нож, вот только пустить его в ход не пытался.
– Что ты хочешь от меня, Уилл? Что тебе нужно?
Уилл тем временем шарил рукой по полу в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве оружия. Его рука нащупала каменное сердце, отколовшееся от статуи.
– Оправдание, – ответил он.
Ганнибал поднял руку с ножом, но Уилл оказался быстрее: он схватил сердце и ударил Ганнибала им. Тело Лектера обмякло и откинулось на каменное туловище статуи. Он был без сознания. На каменном сердце была кровь, как и на виске Ганнибала, хоть удар и пришелся по касательной. Уилл прикоснулся к шее Ганнибала, проверяя пульс. Его сердцебиение было сильным и ритмичным.
Он откинулся на спину, лежа на полу и тяжело хватая ртом воздух. Потом снова проверил пульс Ганнибала, на этот раз – на запястье, и продолжил лежать.
Время шло. Он не знал, сколько они уже так лежали. Он наблюдал, как пыль медленно кружилась под потолком. В конце концов, Ганнибал пошевелился, хоть и не попытался вывернуться, когда Уилл снова схватил его.
– Я в порядке, – сказал Ганнибал, но слова его почти слились в одно.
– Зато я – нет.
Ганнибал тихо простонал от боли, повернув голову к Уиллу и с трудом открыв глаза.
– Я сделал тебе больно?
Уилл чуть не рассмеялся. Он отодвинулся в сторону и заставил себя сесть. Прикоснувшись к своему лицу, Уилл посмотрел на свою руку. Она была вся в крови из разбитого носа. Все тело болело.
Ганнибал потянулся к статуе. Держась за выступающие из гниющей мраморной плоти ребра, он с трудом поднялся с пола. Скрестив ноги, он уселся, пристроив высеченное из камня сердце между колен и придерживая его рукой. Несколько секунд он большим пальцем поглаживал одну из вен на нем.
– Я собирался перестать убивать, – сказал он.
Уилл закрыл глаза.
– Я не верю тебе.
– Я не уверен, верю ли сам себе. Но я собираюсь попробовать. Тебе не нужно забирать мое сердце в качестве трофея.
– Не хочу ничего слышать.
– Ты знаешь меня, Уилл. К лучшему это или нет, но знаешь. Не говори, что сердца у меня нет, и забирать поэтому нечего. Или что оно и так не принадлежит тебе.
Уилл запустил руки в свои волосы и сжал их в кулаки. Он потянул за волосы, пока не почувствовал боль.
Ганнибал взял Уилла за запястье, заставляя опустить руку. Он дотронулся до тусклой полоски серебра на пальце Уилла.
– Могу я получить его назад? Пожалуйста?
Уилл попытался представить, что сказал бы его отец. «Он – достойный человек?» Нет, вовсе нет. Уилл всегда пытался быть таким, но большую часть времени он чувствовал, что не дотягивает до этого звания. Ганнибал все еще желал его.
Кольцо легко сошло с пальца. Он взял Ганнибала за руку и посмотрел на его покрытые синяками пальцы. Один из них кровоточил, прокушенный Уиллом. Он вернул кольцо на палец Ганнибала.
– Не оставляй его больше. Даже если уйдешь, забери с собой.
– Хочешь, чтобы я ушел? – спросил Ганнибал.
– Что, если не хочу?
Пару секунд Ганнибал молчал. Он некрепко обхватил большой палец Уилла.
– Тогда, возможно, нам стоит вернуться в Париж.
Уилл уже было открыл рот, чтобы согласиться, но обернулся и посмотрел на разбитую статую. Только сейчас он осознал весь масштаб нанесенного ей ущерба.
– Мы не можем просто уйти.
– Ее можно восстановить, – сказал Ганнибал. – Основной разлом – чистый. Я обо всем договорюсь.
– Но они все равно могут захотеть подать в суд. Черт. Скорее всего, так и сделают, – Уилл прикоснулся к неровному сколу отломанной руки.
– Уверен, они предпочтут получить щедрое пожертвование. На новую крышу, например.
Уилл посмотрел на него.
– Тебе что, правда все равно?
– Напротив, теперь она мне нравится даже больше, – Ганнибал скользнул пальцами по каменной руке и спустился ниже, к разлагающейся груди. – Я все думал, какое же применение Бог мог бы найти для каменного сердца.
– Его ведь нельзя съесть, – сказал Уилл. – Что мне теперь с тобой делать?
Ганнибал оторвался от созерцания пустой грудной полости и посмотрел на Уилла.
– Ты любишь меня?
– Это имеет значение?
Ганнибал медленно моргнул, глядя на него.
– Ты единственный человек, кого я знаю, кто додумался бы задать этот вопрос. Это имеет значение для тебя. Разве нет?
Уилл с трудом сглотнул из-за почти не проходящего ощущения горечи в горле.
– Зачем тебе прекращать?
– Ты отказался от той части себя, которую считаешь недостойной. Я не хотел той же участи.
– Пусть я от нее и отказался, но она все еще здесь. И ты все еще здесь.
– Надолго ли?
Уилл, оттолкнувшись руками от пола, рывком встал на ноги. Его спина и бока ныли от боли. Он уже чувствовал, где останутся самые болезненные синяки.
– Куда ты идешь? – спросил Ганнибал.
– Посмотреть, сколько снега намело, только и всего.
Он проковылял к двери, чувствуя острую боль в левом бедре. Возможно, он ударился им тогда, когда Ганнибал швырнул Уилла об стену. Он приоткрыл дверь и выглянул наружу. Снег тонкой пленкой покрывал внутренний двор и дорогу, а с неба падало еще больше белых пушистых комочков. Состояние дорог только ухудшится. Они не могли остаться в церкви на всю ночь.
Он с силой захлопнул дверь, чтобы ветер не задувал внутрь.
– У тебя нет сотрясения мозга? Ты бы понял, если бы было?
– Небольшое, может быть. Не о чем волноваться.
– Мне посмотреть на твои зрачки? Или, может, еще что-нибудь сделать?
– Если бы мое состояние было тяжелым, симптомы были бы явственнее. Тебе не нужно волноваться за меня, Уилл.
– Я все равно волнуюсь. Все равно.
Ганнибал отложил сердце в сторону и протянул Уиллу руку. Уилл ее принял и осторожно уселся обратно к нему. Затем он позволил Ганнибалу приобнять себя за талию. Они прижались друг к другу.
– Нам надо уходить, – сказал Уилл.
Ганнибал тихо выдохнул и прижался щекой к макушке Уилла.
– Я напишу священнику записку, – сказал он, доставая блокнот и ручку.
– Что любовь значит для тебя? – спросил Уилл.
Рука Ганнибала замерла над листом бумаги. Он довольно долго молчал; полная тишина повисла между ними на минуту или даже две. Был слышен лишь стук летящего снега по оконному стеклу.
– Память о моей сестре. Запах твоего счастья.
*
Уилл отвез их назад в Париж. Дорога, ведущая от церкви, уже покрылась льдом, и автомагистрали были ничуть не лучше. Он слишком долго вглядывался в темноту, и теперь его глаза болели от света фонарей и фар встречных автомобилей.
Они опирались друг на друга, пока поднимались по лестнице. Уилл провернул ключ в замке, и они вошли внутрь.
– Мне надо осмотреть твою голову, – сказал он.
– Если настаиваете, доктор Грэм.
– Заткнись. Просто хочу посмотреть, идет ли еще кровь. И тебе бы еще неплохо было лед приложить. Надо было где-нибудь остановиться и достать его.
– У меня всего лишь голова раскалывается, только и всего. Боль редко мешает мне.
– Говорят, по большей части наше понимание боли – это страх перед ней, – заметил Уилл.
– После того, что я чувствовал последние двадцать четыре часа, могу с уверенностью сказать, что так оно и есть. Сними рубашку. Хочу осмотреть твои ребра.
Они пошли в ванную. Ганнибал осмотрел коричнево-белую плитку с все тем же выражением едва заметного отвращения, что и всякий раз, когда Уилл видел его здесь. Он остался тем же самым человеком. Он всегда им был. Уилл полюбил Чесапикского Потрошителя. Ганнибал и не притворялся никогда кем-то другим. Он просто не убивал прямо на глазах у Уилла.
Уилл снял рубашку и уселся на тумбочку, чтобы дать Ганнибалу ощупать свои ребра.
– Они болят, если тебе это вообще интересно.
– Но боль не острая? Вдохни поглубже, пожалуйста.
Уилл вдохнул и выдохнул. Ганнибал, прижав руку к его боку, наблюдал за тем, как расширялась его грудная клетка. Уилл снова видел в своем воображении наколотую на оленьи рога Кэсси Бойл с выпотрошенными легкими. Он прижал руку ко рту и упал на колени.
– В чем дело? – спросил Ганнибал, склонившись над Уиллом, чтобы взглянуть на его лицо. Затем осторожно прикоснулся к его щеке. – Уилл?
– В тебе.
Ганнибал медленно выпрямился.
– Мне выйти, чтобы ты мог привести себя в порядок?
Уилл схватил его за рукав, все еще борясь с дурнотой и ознобом, который, казалось, прошел по всему его телу от самого сердца.
– Что ты сделал с ее легкими? Как ты их приготовил?
– Филе по-бургундски, – ответил Ганнибал после небольшой паузы. – Его начинают готовить с беконом и луком-шалотом, а затем добавляют муку, чтобы получилась заправка для соуса.
Он говорил и говорил размеренным тоном, пока не рассказал Уиллу весь рецепт. Пока не описал, как подготавливал легкие, как выпускал из них воздух, как вырезал соединительную ткань. Как они пахли, когда оказались на сковороде.
– Теперь хочешь, чтобы я ушел? – наконец спросил Ганнибал.
Уилл покачал головой. Это заняло у него еще немного времени, но он выпрямился, стащил оставшуюся одежду и залез в душ. Ганнибал стоял и смотрел на него по другую сторону запотевшего стекла, пока Уилл не поманил его к себе.
– Ты скармливал их мне, – констатировал он, глядя, как Ганнибал смывает кровь с лица.
– Да.
– Часто?
– Почти все, что мы ели у меня дома.
Уилл посмотрел на шишку у Ганнибала на голове. Совсем немного крови, ничего страшного. Он смыл кровь и промыл Лектеру волосы.
– Ты вообще собирался рассказать мне хоть что-то из всего этого? – спросил Уилл.
– Может быть, когда-нибудь потом. Понимание помогает переварить даже самые неприятные открытия.
Уилл разрывался между тем, чтобы рассмеяться и снова врезать ему.
– У тебя совсем хреновое чувство юмора.
– Большинство людей этого даже не замечает.
Ганнибал положил руку ему на затылок, а потом скользнул чуть ниже, на шею, и притянул Уилла к себе. Уилл подался навстречу и прижался к нему. Он все еще не знал, как ему поступить, но в это мгновение отказаться от Ганнибала казалось более чем невозможным.
– Ты меня ненавидишь? – спросил Ганнибал.
– Я не знаю, – ответил Уилл. – Я устал.
– Могу поспать в гостиной.
– Если думаешь, что я позволю тебе исчезнуть из моего поля зрения больше, чем на пять секунд, то ты еще безумнее, чем я думал.
– Я думал, ты предпочтешь, чтобы нас разделяла как минимум запертая дверь.
– Ты не попытаешься меня убить, – ответил Уилл.
– Почему нет? С моей стороны было бы разумнее всего поступить именно так.
– Если считаешь, что твоя главная цель – не оказаться за решеткой, то конечно.
Ганнибал молчал, пока они вытирались и надевали пижамы. Они легли на кровать с разных сторон как можно дальше друг от друга. Уилл выключил свет.
– Что ты приготовил из Мариссы Шур? – спросил он.
– Я расскажу тебе это утром, если ты все еще будешь хотеть это знать, – тихо сказал Ганнибал. – Не думай об этом сейчас. Позволь мне рассказать тебе кое-что другое.
– Например?
Ганнибал рассказал ему о Сент-Шапель, небольшой церкви, почти полностью состоящей из головокружительных сводов и витражных окон.
– Когда ты входишь внутрь, свет падает на пол, на твою кожу; отблески синего, красного и зеленого. Словно стоишь посреди калейдоскопа. Мы посетим ее завтра, если хочешь. Я бы хотел сводить тебя в оперу. Мне бы хотелось… Что ты сам хочешь увидеть?
Уилл повернул голову в другую сторону и притворился, что уже давно спит.
*
Его разбудило жужжание телефона, и он, усевшись, потянулся за ним.
– Алло?
– Мистер Грэм? Это отец Жан Баптиста. Я прочитал вашу записку о том, что случилось. Надеюсь, с вашим другом все в порядке?
Уилл посмотрел на Ганнибала, который медленно моргнул ему настолько сонно и невинно, что Уилл не купился бы на это даже без того, что недавно ему открылось. Надо было самому прочесть ту записку.
– Думаю, с ним все хорошо. Может быть, небольшое сотрясение. У меня не вышло отвезти его ко врачу.
Священник колебался.
– Не слишком пристойно об этом спрашивать, но это был тот самый друг, что рассказал вам о нашей церкви?
– Ага. Это был он. Я думал… Я не думал, что когда-нибудь увижу его снова.
– Это большое счастье, когда дружбу можно возродить.
– Иногда. Да. Мне очень жаль, – сказал Уилл. – Жаль даже больше, чем я могу выразить словами. Нам стоило позвонить в полицию, но…
– Нет-нет, что вы! Ваш друг все объяснил. Досадно, конечно, но полицию сюда вмешивать не нужно.
Ему и вправду надо было прочитать ту записку.
– И мне придется обсудить случившееся с главой нашей общины, но я уверен, что пожертвование вашего друга и его щедрое предложение финансировать реставрацию будут приняты.
