Текст книги "Первое задание (СИ)"
Автор книги: Edelven
Жанры:
Эротика и секс
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 19 страниц)
Я поднялась на цыпочки и захлопнула визор на шлеме этого, с позволения сказать, бога.
Он молча сел на седло пассажира и обхватил меня за талию.
Хм... давно забытые ощущения... а приятно даже! Фу, блин! Совсем с ума сошла! Ее обнимает какой-то маньяк, а она еще балдеет!
Я тронула мотоцикл с места и повезла подопечного в сторону центра.
====== 7. Неприятности начинаются с малого ======
Припарковавшись и высадив этого недоделанного бога, я плюхнулась за столик в ближайшей кофейне. Хорошо, за собой не потащил. И откуда у него деньги? Наличности я в доме держу баксов тридцать, кредитки у меня, проверила… Черт знает что.
Думай, Агата, думай. Надо избавиться от этого парня. Он ненормальный – это точно. Еще он владеет какой-то разновидностью внушения, раз у тебя голова отключается. Сбежать не вариант – он знает, где я живу, а больше мне пойти некуда. Думай…
Мимо кафе прошла парочка полицейских. Я проследила за ними взглядом и хлопнула себя по лбу. Точно, ну точно! Как я раньше не додумалась! Я рванулась следом за ними.
– Господин лейтенант, сэр, подождите!
Офицеры остановились и воззрились на запыхавшуюся меня:
– Да, мисс?
– Господа, мне нужна ваша помощь. Вчера в мою квартиру проник незнакомый человек, он заставил меня привезти его сюда и велел ждать в кафе. Он преследует меня, угрожает физической расправой, чуть запястье не сломал! – я демонстрирую офицерам свое левое запястье, и, к своему дикому удивлению не вижу на нем синяка. Вообще никаких следов повреждений! Что за дьявольщина?
– Мисс, вы... уверены?
– Офицеры! Прошу извинить мою девушку за причиненное беспокойство. Она – врач и вчера потеряла пациента. Немного не в себе. Не обращайте внимания, – сильная рука обнимает меня за талию, не в меру крепко притискивая к боку.
– Не пускайте ее за руль, сэр, – Локи кивает, улыбаясь. Полицейские понимающе качают головами и идут прочь.
Я дергаюсь за ними, но рука еще сильнее стискивает меня. Над ухом раздается уже знакомое шипение:
– Даже не пытайся. Попробуешь еще раз – я просто убью этих людей. И, поверь мне, сделаю это с огромным удовольствием.
– Ты псих!
– Я – бог и твой господин.
– Да пошел ты! – я снова пытаюсь вывернуться, хотя с тем же успехом могла бы пытаться разогнуть рельс.
– С удовольствием. Я иду есть.
Он разворачивается, и, не выпуская захвата, тащит меня в кафе, из которого я выскочила. Плюхнув меня в кресло, он взялся за меню и отдал распоряжения подошедшей официантке. Как будто всю жизнь приказывал, а!
Обедали мы в полном молчании. Локи явно наслаждался провалом моего побега, я продумывала дальнейшие варианты. Ничего путного не придумала, поэтому с остервенением грызла сандвич.
Мой визави вдруг перестал жевать, напрягся и плавно, по-кошачьи повернулся к выходу.
– Уходим.
– Эй! Я еще не доела!
– Я сказал, уходим!
Я дернулась через стол, но Локи поймал меня за руку.
– Я сказал: медленно, плавно встаем и уходим. Иначе есть тебе станет нечем. Давай!
Он плавно встал на ноги, подхватил шлемы, почти танцевальными движениями передвигаясь в пространстве. Поднял меня, подцепил под локоть и, как в замедленной съемке, повел к выходу. Я даже не пыталась вырвать руку, оторопев от происходящего. Мы почти уже вышли на улицу, как перед глазами будто мазнуло вспышкой движения.
– На мотоцикл! Бегом! Давай!
Не понимая, что творю, я рванула к стоящему в десяти метрах мотоциклу. Асфальт под ногами начал трескаться, и вот тут мне стало страшно по-настоящему.
– Гони давай!
– Куда?!
– Куда угодно, только не к убежищу!
К какому убежищу? К дому, что ли?!
Асфальт взорвался кучей кусков, образовав провал, в котором было ЧТО-ТО.
Я выкрутила газ, и мотоцикл, пассажир которого был куда крупнее и тяжелее водителя, встал на дыбы. Навалившись всем телом на руль, я умудрилась удержать байк на двух колесах и рванула по улице, набирая скорость. Провал продолжил расширяться – по моей голове и плечам попадало мелкими кусочками асфальта, остальное доставалось Локи, чья спина почти полностью закрывала мне обзор в зеркала. Хотя увиденного хватило с лихвой.
Я гнала мотоцикл вперед, безумно маневрируя между машинами. Ветер хлестал в лицо, заставляя глаза слезиться. Повороты и машины виделись размытыми пятнами. Пролетев Бруклинский мост, я съехала на обочину к кафе и остановилась.
– Какого черта это было?! – завопила я не своим голосом, отбирая у нажопника свой шлем.
– Черта? Схожее название… это читаури. Они нашли путь в этот мир. А в нём – тебя.
– Меня?! Я-то тут при чем?! Что это такое – читаури?
– Не что, а кто. Раса из чуждого этому мира. Лично тебе лучше с ними не знакомиться.
– Тогда с какого они меня вообще искали?!
– Пока я не имею своих сил, я для них невидим. А на тебе моя кровь.
– Классно! И дальше что? Насколько я помню мифологию, если ты – Локи, то у тебя есть родственничек – Тор, бог грома? Кого ждать следующим?
– Надеюсь, никого. Нам нужно вернуться в убежище. Там они тебя не найдут. И тебе нужна защита.
– И ты мне ее дашь, ага. Прям посмотрите-ка…
– Не я. Один.
– Вы ж с ним вроде в ссоре?
– Заткнись, несносная женщина! Сейчас некогда пререкаться! Поехали! – он сильно стискивает меня руками и коленями. Какой сильный парень, а… Фу, твою мать, Агата, у тебя начинается Стокгольмский синдром!
Я вырулила на полосу и кружным путем поехала в сторону дома.
Припарковавшись, мы ввалились в квартиру. Локи запер дверь и, взявшись за ручку, начал что-то шептать.
– Какого черта ты делаешь?
– Запечатываю вход.
– Может, еще и шкаф подтащить, ага?
– Я сильно сомневаюсь, что шкаф тебе поможет. Хотя, если есть желание размяться, можешь попробовать… – на лице парня появляется издевательская ухмылочка. Боже, как я его ненавижу!
– Иди, свари кофе, женщина.
– Еще скажи, что мое место у кастрюль!
– Это единственная твоя здравая мысль на сегодня.
Ненавижу, ненавижу, ненавижу!!!
Я поворачиваюсь к нему спиной и делаю шаг в сторону кухни. Шее резко становится холодно, справа зажигается огонек боли… все-таки не зря мне при первой встрече не захотелось поворачиваться спиной к своему пациенту…
====== 8. Сны о прошлой жизни. ======
Звонок телефона отрывает меня от увлекательнейшего занятия – разбирания почерка начальства. А чем еще заняться на ночном дежурстве, когда в отделении благодать – все спят, за окном гроза? Как говорит наш профессор Михалыч: “Хороший интерн – это интерн, понимающий почерк своего профессора!”
– Да, мам, привет!
– Привет, ну как ты? Буйные сегодня есть?
– Не, отделение сопит в две дырочки. Я вот тоже думаю, что можно прикорнуть.
– Ой, Лесик, а если увидит кто?
Мама такая смешная. Ну, кто меня увидит среди ночи в пустом институте? Дежурные по другим отделениям уже дрыхнут давно. Постовые, если что, всегда разбудят.
– Мам, да кому я нужна. Вы у тети Светы остаетесь?
– Да нет, Ире завтра на практику. Поедем. Ириша за рулем будет – папа выпил.
– Мам, там гроза такая... может, лучше останетесь? – кому я это говорю. Ирке если что в голову втемяшится – не вышибешь.
– Не беспокойся, мы аккуратно.
– Ну ладно. Давайте, хорошо доехать. Я пойду, обойду владения и таки посплю. А то завтра опять весь день на ногах.
– Ну, ты сама травму выбрала, милая. Терпи. Давай, целую.
– Я тоже тебя целую, мам. До вечера.
– До завтра, родная.
Я отключила вызов и вернулась к созерцанию начальственной писанины. Скука... но надо. Давай, Олеся, давай, надо. Тебе и так повезло попасть в НИИ, а не в городскую больничку. Отрабатывай доверие деканата.
Надо в отделение прогуляться. Тихо, хорошо... Медсестра на посту кемарит, приемник, судя по звукам, в карты режется... Темно, фонари за окном отражаются в белой плитке пола. Пойду и я прилягу...
... Сколько времени? Что за беготня? Экстренного привезли? Протирая глаза, выползаю из ординаторской. Навстречу бежит запыхавшийся медбрат.
–Леська! Давай бегом! Там троих привезли, двое уже в реанимации, одного на стол срочно отправили!
– И? Оперировать кто будет?
– Светлова уже вызвали, через минут двадцать будет.
Ладно, плавали уже, знаем. Вприпрыжку бегу в операционную. Что там, интересно? Автодорожка поди, в такую-то грозу.
Операционная бригада встает у стола.
– Свет!
– Есть!
– Кислород!
– Есть!
– Леся, встань слева.
– МАМА!!!
Передо мной на операционном столе лежит моя мама. Лицо почти невозможно узнать – сплошная гематома. Но руки... это ее кисти, ее родинка...
– Мама!!! Это моя мама!!! НЕЕЕЕЕЕЕЕТ!!!...
– Пошла вон! Стас, выведи ее!
Меня силой вытаскивают из операционной, укладывают на кушетку в коридоре. Я бьюсь, вырываюсь, с перчаток слетают мелкие капельки... кровь... кровь моей мамы...
– Вера, успокоительное!
– Что с ней?
– Там ее мать. Привезли троих. Один в реанимации, вторую не довезли.
– ИРААААА!!! НЕЕЕЕЕЕТ!!!
Меня держат, что-то колют в руку. Темнота.
Голова гудит, руки-ноги ватные. Я лежу в палате под капельницей и озираюсь по сторонам. Рядом сидит Алексей Владимирович Светлов – мой начальник и зав.отделением в одном лице.
– Алексей Владимирович, что вчера было?
– У тебя была истерика в операционной.
– Господи... простите меня... я уснула на дежурстве и мне показалось, что на столе моя мама...
– Олеся... прости, девочка. Тебе не показалось.
– КАК?! Что с ней?!
– Я сейчас позову Веру с успокоительным, и мы с тобой поговорим.
– Не надо Веру! Что с мамой? С папой? С Ирой?!
– Лесь... их больше нет. Прости, девочка, мы не смогли. Травмы были несовместимы с жизнью...
Он еще что-то говорил, но я не помню. Я оглохла и ослепла. Моей семьи больше нет. Бабушка ушла два года назад, не пережив смерти дедушки. Мама, папа, Иришка... Ирочка... Я плакала и смотрела в потолок. Потом снова плакала. Я не могла есть и спать. Мне хотелось уйти вслед за ними. Я не смогу одна. Я не смогу без них...
Из больницы я вышла через десять дней. Родителей похоронили без меня. Деньги собирал весь институт. Я хотела поехать на кладбище, но Светлов стал каменной стеной, и меня привязали к кровати. Я лежала, не в силах пошевелиться, и перед глазами проплывали картины, как машины едут к кладбищу... как заколачивают три гроба... как опускают в землю тех, кто были моей семьей. Я теперь одна. Совсем. Среди семи миллиардов жителей Земли – одна...
После выписки меня отправили в отпуск – я не могла заходить в операционную, где умерла моя мама. В палату, где умирал папа. В морг, где проводили вскрытие... Я умерла морально.
Следователь, которому передали дело, дал мне возможность познакомиться с материалами: “В результате выезда на полосу встречного движения автомобиль Toyota Land Cruiser столкнулся с автомобилем Toyota Yaris. Водитель автомобиля Toyota Land Cruiser доставлен в больницу скорой помощи №34 с переломами нижних конечностей и ребер. Водитель и два пассажира автомобиля Toyota Yaris были доставлены в реанимационное отделение НИИ травматологии и ортопедии, где скончались от полученных травм”.
В суд дело передавать отказались. Я добивалась сама. Но... “... Ерохина Максима Александровича оправдать за отсутствием состава преступления”. Человек, убивший мою семью, оказался большим чиновником. Ему все сошло с рук. Мне хотелось выть от горя.
Получив на руки копию приговора, я напилась. Я сидела на полу родительской комнаты и пила коньяк. Одна. Мои подруги, выразив соболезнования, отстранились. Им не было до меня дела – своя жизнь, свои дела... А Вадиму, с которым я рассталась два месяца назад, я звонить не стала. Хотя, говорят, он приходил в больницу, но Верка его не пустила ко мне. Ну и правильно.
Я и коньяк. Коньяк и я. Я выпиваю остаток бокала залпом. Фу, гадость. Наливаю еще. Когда же меня вырубит?..
Звонок в дверь. Покачиваясь, я бреду к выходу. С третьей попытки открыв дверь, я увидела за ней Вадима. С цветами.
– Привет!
– Что тебе надо?
– Ну... я поддержать тебя пришел.
– А это зачем? – киваю на букет.
– Ну... ты же теперь одна, вот я и подумал... может, нам все сначала начать? Жить есть где...
– Пошел отсюда.
– Лесик, солнышко, ты что? Ты выпила...
– Пошел вон. Я тебя не знаю и знать не хочу.
Я захлопнула дверь, вернулась в комнату и упала на родительскую кровать. Я ревела пьяными слезами, выла, сжимая покрывало, кусала себя за побелевшие костяшки... Боги, ну за что?! За что вы отняли у меня их?! Зачем?! Забрали бы меня лучше, только чтобы они выжили... Мама... мамочка... папа... Ира... за что?!!
Три месяца прошли, как в тумане. Я ходила на работу, дежурила, даже оперировала иногда, приходила домой и засыпала. Просыпалась с криками от повторяющегося каждую ночь кошмара: на операционном столе лежит моя мама. Я ее оперирую. Я пытаюсь ее спасти. И вижу, вижу как уходит ее жизнь. И каждый раз, когда раздается монотонный высокий звук кардиометра, я просыпаюсь.
– Скажите, Олеся Николаевна, почему вы хотите уехать из России?
– Я хочу развиваться, господин посол. Я хочу учиться и строить карьеру там, где женщина может стать хорошим травматологом. В России таких возможностей нет.
– Вы знаете, сколько стоит обучение в Соединенных Штатах?
– Да, господин посол. Я сейчас продаю квартиру, также у меня есть сбережения, оставшиеся от... родителей.
– Простите за бестактность, ваших родителей с вами нет?
– Они погибли.
– Простите. И все же. Вы хотите получить вид на жительство. Вы планируете возвращаться в Россию?
– Нет, господин посол.
– Мисс Городова, вы лукавите со мной. Вы хотите уехать из страны, чтобы учиться, говорите, что у вас есть деньги, хорошо владеете английским, но не планируете возвращаться. И через неделю вы смените имя, не так ли? Зачем? Почему?
– Почему? Господин посол, я потеряла в автокатастрофе всех родных людей, у меня больше никого нет. Виновник аварии, убийца моих родителей и сестры оправдан из-за своего высокого статуса. И я ничего не могу с этим сделать. Я не хочу жить в этом государстве. Я не хочу ходить по одним улицам с убийцей, не имея возможности его наказать. Я ненавижу это государство! Я ненавижу эту проклятую систему!
– Вы ненавидите Россию?
– Нет. Я люблю эту страну. Я русская. Но я не могу жить в этом государстве. А имя я меняю потому, что не могу слышать, как меня называют именем, которым меня звали те, кого я никогда больше не увижу.
– Хм... а почему именно Агата Ларсен?
– Агатой меня зовут друзья-мотоциклисты с момента моего появления в тусовке... в компании. А Ларсен – это из книги Джека Лондона*. Сэр, дайте мне шанс начать новую жизнь!
– А вы сможете?
– Я постараюсь. Очень постараюсь.
На мои плечи ложится апрельский снег. Я стою у могилы мамы, папы, Иры... их похоронили вместе, чтобы и после смерти семья не разлучалась. Одной меня нет с ними.
– Прости меня, мама. Я уезжаю. Я не вернусь. Я поменяла все, что смогла. Твоя Олеся навсегда останется с тобой и папой. Я люблю тебя. И папу. Передай там Ирке, что я сохранила ее альбом. Я люблю вас. Ваша Лесенка с вами. А я... я улетаю ночью.
Я смотрю через иллюминатор на проплывающее мимо здание Толмачево. Прощай, город.
Международный терминал Шереметьево.
– Мисс Ларсен? Вот ваш билет, пожалуйста.
Самолет взлетает, унося меня в новую жизнь. Я засыпаю, глядя в облака за стеклом иллюминатора. Мне снится мама. Она грустно улыбается и машет мне рукой.
Ты правильно сделала. Ты выбрала правильную дорогу, моя девочка.
Мама!..
Я резко сажусь на диване, затравленно озираясь. Опять. Опять сны из прошлого. Я уже надеялась, что все. Больше года ведь не снились.
Болит шея.
С кухни пахнет кофе.
речь идет о романе Джека Лондона “Морской волк”.
====== 9. Грозовое. ======
Голова была на удивление ясной. Обычно после такого сна я весь день хожу разбитая и подавленная. А сейчас – ничего... Шея саднит справа. Огрел он меня по ней, что ли?
Завернувшись в плед, я иду на кухню. На столе – тарелка с остатками печенья и кружка. Кофе в кофеварке еще горячий. Сколько времени? Вечер... я провалялась больше четырех часов. Протянув руку к кофеварке, я увидела синяк на запястье. Чертовщина какая-то. Как тогда его полицейские не увидели? И куда делся мой подопечный? Судя по тишине в квартире, его нет. Я потерла шею. А, черт, больно! Да что там?
Зайдя в ванную, я стала разглядывать себя в зеркале. Шея справа покраснела и припухла, к ней больно прикасаться. Это не удар. И не ожог. Как холодовая травма, незначительное обморожение. Четко по форме руки взрослого мужчины. На припухшей коже просматриваются какие-то ломаные линии. Сосуды? Нет, они не могут быть так резко обозначены. Фигня какая-то.
Наложив повязку, я пошла за кофе. Из еды в холодильнике нашлись пара яблок, апельсин и пачка печеньица. Мышь повесилась, что называется. На улицу выходить совершенно не хочется. Но хочется есть.
Со вздохом сгребаю себя в кучу, беру куртку и топаю в ближайший супермаркет.
Вспомнив по дороге, что в магазин нельзя идти на голодный желудок, я заскочила в пиццерию. Устроившись у окошка и принюхиваясь к запаху свежевыпеченной пепперони, я увидела за стеклом паркующуюся Кувалду. Уж больно знакомую. Хотя, с чего знакомую? Мало ли в городе Ямах... Хозяин мотоцикла снял шлем и направился к кафешке. Нет, действительно – тот самый неудавшийся преследователь. Интересно, узнает? Узнал. Рукой машет. Поди подсядет еще, знакомиться начнет.
– Привет!
Ну как я догадалась, а.
– Привет. Не ожидала тебя снова встретить.
– А я, наоборот, очень хотел увидеть тебя снова.
– Мда? И зачем?
– Ты очень быстро ездишь. Редко какая девушка может от меня убежать!
Да что ты говоришь, милый.
– Я рад, что ты без мотоцикла. Хоть не сбежишь. Эй, не обижайся! Я – Тор. А тебя как зовут?
– Агата. Оригинальное чувство юмора у твоих родителей, – так, чудик, называющий себя Локи, у меня уже есть. Теперь этот Тор. Кого, интересно, я встречу следующим?
– Ты гуляешь? Хочешь, покатаю?
– Нет, спасибо. Я в магазин выбралась, но решила, что лучше сначала наполнить желудок. А ты тут какими судьбами? Живешь неподалеку?
–Я? Нет... то есть да, я живу через два квартала.
Врешь, дорогуша, ну да ладно. Какое мне дело, откуда тебя двухколесный ветер занес?
Мы еще до неприличия мило поболтали, пока жевали пиццу. Даже поспорить успели. Ну так обычное дело – любители тяжелых мотоциклов не понимают пилотов классики, и наоборот.
– Может, покатаемся как-нибудь вместе?
Я прищуриваюсь, поднимая глаза на Тора. А парень ничего. Здоровый, широкоплечий, голубоглазый, белобрысый, лицо мужественное, но смазливое... эх, не мой типаж. И до плеча я ему достану разве что на цыпочках. А в целом ничего, симпатичный.
– А угонишься? На Кувалде за Шмелем гоняться – неблагодарное дело.
– Как бы тебе меня не пришлось догонять!
Мужчины, как же вы самоуверенны, а.
– Ладно, приятно было познакомиться, я пойду. Пока-пока! – я помахала ручкой белобрысому и потопала в сторону супермаркета.
– Так мы покатаемся?
– Может быть!.. а, может быть, и нет, – добавила я тихо. Не люблю я самоуверенных красавчиков.
Пролазив по магазину часа полтора, я набрала кучу еды и выбрала себе смешную пижамку – бежевую, с зелеными яблочками и оборками на рукавах и штанинах. Ну а что? Я же девочка! На кассе поняла, что силы не рассчитала, и мне предстоит тащить эти пакеты целый квартал. Не позитивно...
– Эй, тебе помочь?
Опять этот Тор. Ждал он меня, что ли?
– Я видел, что ты пошла в магазин, и решил помочь тебе с покупками. Ты не против?
И не лень же ему было меня ждать! Хотя я льщу себе – вон, две кафешки и стайка девчонок. Перед ними и красовался.
– Ну давай. Спасибо, – я сгрузила Тору пакеты, и мы зашагали в сторону дома. – Погода портится. Тебе далеко ехать? Не промокнешь?
– Думаю, успею. Но благодарю за заботу.
Я улыбнулась ему. Для байкера разговаривает на удивление правильно, молодец.
– Пришли, дальше я сама. Спасибо тебе еще раз. Пока.
– Пока. Надеюсь, еще увидимся, – он развернулся и зашагал в сторону мотоцикла. И все-таки парень очень ничего.
Разложив покупки в холодильнике, я полюбовалась творением рук своих. Все-таки еда – это хорошо. Это есть позитивно... есть вообще позитивно. Интересно, где мой подопечный? Надеюсь, он не вернется больше... хотя я бы не отказалась посмотреть на его спину – встать после таких травм, ездить со мной на мотоцикле... Да то, что он вообще встал – чудо! И раны на лице... Нет, так не бывает. Я помотала головой. Ааа, моя шея! Ладно, впредь запомню – головой вправо постараться не крутить.
Звук открывающейся двери. Она еще поскрипывает у меня... Стоп, я же ее заперла. Хватаю с подставки нож и выглядываю с кухни.
– Ты! Откуда у тебя ключи?
– Мне не нужны ключи от двери, которую я запирал.
– Зачем ты вернулся?
– Сама как думаешь? – в полумраке комнаты я замечаю, что один рукав рубашки явственно темнее другого. Щелкнув выключателем, я увидела еще и забрызганное кровью бледное лицо.
– Что случилось?! Давай в ванную! Раздевайся! – парень молча повиновался. Плечо оказалось разодрано, будто по нему несколько раз хорошенько прошлись ножом.
– Кто тебя так? Во что ты вляпался?
– Пообщался с одной тварюшкой из вашего мира. Демоны тут на удивление недружелюбны. Чуть что – сразу когтями.
– Какие демоны? Что ты несешь?
– Обычные, мидгардские. С мелкими я легко справился и без магии, но вот от взрослого пришлось уносить ноги. Как вы, люди, с ними живете?..
– Магии. Не. Существует, – отчеканила я. – Демонов, богов и прочих персонажей тоже. Это персонажи культа. Ну, и фильмов. Кстати вон, недавно один сняли. Про Тора. Актер, играющий Локи, весьма на тебя похож. Забавное такое кино. Мне особенно шлем понравился, – я хихикнула, получив в ответ полный презрения взгляд. Начинаю привыкать, однако. – Все, готово. Надо в больницу – зашивать...
– Не надо. К утру останутся только полосы. Кстати, ты же хотела посмотреть на мою спину? Смотри. И скажи мне – как за двое ваших суток заросли раны, от которых вы, люди, умираете?
Спина парня была чистой. Не было даже намеков на швы, которые я так осторожно и старательно накладывала. Я провела пальцами по позвоночнику, слегка надавливая... никаких визуальных повреждений, позвоночник ровный... трое суток назад тут было сплошное месиво, а сейчас здоровая молочно-белая кожа, гладкая и прохладная... Нет, этого не может быть. Так просто не бывает!
– Бывает, – словно подслушав мои мысли, продолжил мой пациент. – Так же, как заросли раны на лице, стоило вам убрать нитки.
– Почему они не заживали до этого?
– Потому что таково было мое наказание, – он усмехнулся уголком рта.
– За что?
– Я пытался убить своего брата, который мне не брат, в общем-то, и захватить ваш мир.
– Брата? Это который Тор? У меня плохо с историей.
– Он самый.
– А мир как пытался захватить? Я что-то не припомню божественных захватчиков в последние лет этак пятьсот.
– 11 сентября 2001 года по вашему времени помнишь?
– Помню. Всемирный торговый центр террористы нашпиговали самолетами и взорвали.
– Террористы? Ваше правительство свалило все на террористов? Забавно... на самом деле это я открыл портал и выпустил сюда читаури.
– Эту пакость у торгового центра? Зачем?
– Чтобы освободить людей.
– Освободить? От чего?
– Как бы каламбурно это ни звучало, но от свободы. Ваше общество слишком примитивно, чтобы управлять само собой. Вам нужна направляющая рука...
– Угу, был у нас один такой тут. Тоже хотел мир подчинить. Плохо кончил.
– Кто он?
– Гитлер. Имел глупость напасть на Россию, ну, наши – русские, в смысле -, и надавали ему куда следует.
– Зачем ты мне помогаешь?
– Ты человек, и ты ранен. А я врач. Работа такая.
– И в больнице ты рискнула, потому что работа?
– Да. У каждого хирурга есть свое маленькое кладбище, и я не хочу, чтобы оно пополнилось еще кем-то из-за моей трусости.
– Сколько человек на твоем кладбище?
– Четверо. Байкер, которого привезли к нам в госпиталь почти по частям. И... мои родные. Все. Хватит, закрыли тему.
Я трясу головой, отгоняя проявляющиеся в ней образы. Все-таки сколько бы я не бежала, не меняла мест, имен... я остаюсь со своим.
– Ты мне не веришь.
– С чего ты взял? – я чувствую, как шея начинает снова саднить.
– Я бог лукавства и обмана, все-таки, – Локи поднимает на меня свои зеленые глаза. Красивые, черт возьми, глаза. – Сними это с шеи, – он указывает на мою повязку.
– Не сниму. Еще рано – должно зажить. Зачем ты меня ударил?
– Я не бил тебя. Я защитил, как смог. Без магии я не могу почти ничего, только создавать иллюзии и плести руны.
– Что делать?
– Смотри, – он протягивает руку и одним движением срывает повязку.
Я взвизгиваю от неожиданности, но... мне не больно! Я и не задумывалась об этом. И рука давно не болит, хотя должна...
– Я убрал твою боль. Это я тоже могу. Хм... интересно получилось...
– Что?!
– Смотри, – он берет меня за плечи и разворачивает к зеркалу. На шее, чуть пониже уха, красуется темно-зеленая татуировка из ломаных линий.
– Какого черта? Что это? Как ты это сделал?!
– Ансуз и Райдо. Руна защиты, просветления и руна пути. Я призвал остатки своих сил и открыл тебе твои руны. Теперь ни читаури, ни воины Асгарда тебя не почуют, если ты сама не захочешь.
– Локи, или как там тебя правильно, что за хрень?! – я воззрилась на него снизу вверх, сжав кулаки. Задранным подбородком я доставала ему до груди... комичное зрелище. Он смотрел на меня, усмехаясь уголком рта, и в глазах плескалась зелень... зелень... тьфу, пропасть!
– Прекрати ругаться. От тебя это звучит отвратительно. Подумаешь, татуировкой больше. Я хочу есть!
Я тяжело выдохнула и вывернулась из его рук. В моей квартире псих, воображающий себя богом. И я не знаю, как его выгнать. Но как-то не особо хочу, честно говоря. На этом психе раны заживают с дикой скоростью, он делает мне татуировку, просто положив руку... я сошла с ума. Ладно, всё потом, я тоже есть хочу.
Сварив какао и наделав бутербродов, я притащила всё в комнату. Локи уже устроился в кресле. Стоило мне поставить поднос на столик, чашка тут же оказалась в его руках. Ишь ты, шустрый какой. И не скажешь, что руку ему только что перевязала. Погода за окном испортилась окончательно, пошел дождь, в отдалении погромыхивало. Хорошо, мотоцикл на стоянку отогнала, там сухо.
– Ты же русская?
– Ну, русская, и что? Ты разбираешься в человеческих нациях? – стараюсь изобразить сарказм, но получается как-то уныло.
– Была у меня одна знакомая русская... – задумчиво произнёс Локи. – И сейчас есть, наверное, не знаю. Она частенько употребляла эти ваши словечки. Я так и не смог понять, почему “хуево” – это плохо, а “пиздато” – хорошо, но при этом “хуйня” – это ничего страшного, а “пиздец” – наоборот. Ведь корни слов...
Меня начало трясти мелкой дрожью. Потом крупной. Потом я поставила чашку на столик и начала ржать в голос. Более бредовой сцены, чем парень с какими-то сверхъестественными способностями, сидящий у меня в квартире с чашкой какао и рассуждающий об этимологии русского мата, я представить себе не могла. Ой, держите меня!
Локи наблюдал за моей истерикой, скептически приподняв бровь.
– Это так смешно?
– Очень. Особенно с такой серьезной рожей. Ой, не могу!
За окном сверкнуло. Продолжая хихикать, я поднялась на ноги и закрыла форточку. Еще и шторы задернула. Не люблю грозы.
Сверкнуло ближе. В отсветах грозы профиль Локи выглядел красиво. Даже величественно. Я вернулась на диван и взяла в руки горячую кружку. Черт, даже сидеть в компании этого психа лучше, чем сидеть одной.
– Агата?
– Что?
– Зачем ты написала строку из клятвы богу врачевания на своем теле?
– Молодая была. Глупая. Верила в романтику профессии, призвание, высокую миссию...
– А сейчас?
– Сейчас это моя работа. И все.
– А как же ваши человеческие чувства? Горе, ненависть, страх, любовь?
– Да нет никаких чувств. Это просто химические реакции организма.
– У тебя оригинальное чувство юмора, – Локи, усмехаясь, смотрит на меня.
– Профессиональное. Без него никак. Иначе свихнуться можно, – как будто ты уже не двинулась, дорогая.
Мы сидим молча. За три года моей жизни в этой квартире не было мужчины. Даже в качестве гостя. Моими мужчинами были ноутбук и мотоцикл. И все. Как же хорошо, когда кто-то, кроме тебя, просто сидит рядом и тихонько цедит какао...
Молния вспыхивает, освещая комнату ярким светом. Я вздрагиваю, давлюсь напитком.
– Не любишь грозы?
– Ненавижу.
– Почему?
– Есть причины.
Раскат грома раздается как взрыв. Кажется, что он совсем рядом. Следом за громом раздается звук разбитого стекла. Окно в комнате разлетается вдребезги, шторы вздуваются пузырями. До моего лица долетают дождевые брызги. От испуга я шарахаюсь в угол дивана, роняя кружку.
На фоне оконного проема стоит мощная фигура мужчины в плаще. Вспышки освещают его влажные волосы.
– Теперь я, кажется, понимаю смысл слова “пиздец”. А менее пафосного способа появиться ты изобрести не смог, братец?
– Я рад, что нашел тебя первым, Локи.
У разбитого окна стоит мой давешний знакомец. Тор.
====== 10. О Боги! Боги? ======
– Я рад, что нашел тебя первым, брат.
– Не могу ответить тебе тем же. Ты меня нашел. Что теперь?
– Тебя хочет видеть наш отец.
– ТВОЙ отец. Зачем? Снова зашьет мне рот и упрячет в клетку за границей миров?
– Нет. Он знает, кто за тобой охотится, и не хочет твоей смерти. Читаури уже нашли тебя в Мидгарде.
– Не меня. Ее.
– Она же просто смертная!
– Она лекарь. Это она вытащила стрелы из моего тела, и на ней моя кровь. У меня нет силы, и меня они не чуют. Чуют ее. Точнее, чуяли.
– Что ты с ней сделал?!
– Дал ей ее руны, только и всего. Не только Один ими владеет.
– Ты не должен был вмешиваться в судьбу! Теперь норны…
– Ничего не смогут сделать. Ее главная руна – Ансуз. Она связана со мной через нее, и ее судьба принадлежит ей самой. Согласись, Тор, я щедр к смертной. Мог бы просто прибить и скрыться хоть до Рагнарека.
– Отпусти ее! Она помогла тебе! Отпусти! И иди за мной в Асгард! Отец простил тебя! Он ждет! Тебя мать ждет!
– Мать? Она хочет видеть меня после того, что я сделал?
– Она умоляла отца простить тебя, когда тебя бросили в Небытие. Она ждет тебя сейчас.
– Боюсь, все не так просто. Эта смертная мне нужна. Без нее я не смогу вернуть свою силу.
– Один вернет ее тебе!..
– Не он ее отнял, чтобы возвращать. Да и зачем это ему? Эта женщина связана клятвой Асклепию, помнишь такого?
– Уже больше тысячи лет прошло, как никого из них нет!
– А клятва до сих пор есть. И она – мой единственный шанс.
– Я просто утащу тебя силой, и все!
– Тогда читаури найдут ее и снова порушат парочку небоскребов. Или не парочку… Чем мешать, лучше помоги мне.
– Ты просишь о помощи меня?
– Да. Удивлен?
Пауза.
– Какая у нее вторая руна, Локи?
– Райдо.
– Как ты это сделал?
– Что?
– Как ты дал ей возможность пойти путем богов?
– Никак. Она сама его взяла.
Вжавшаяся в угол дивана девушка зашевелилась, попытавшись тихонько встать. И явно испугалась еще больше, когда взгляды обоих мужчин уперлись в нее.
