Текст книги "Первое задание (СИ)"

Автор книги: Edelven

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 19 страниц)

========== 1. О вреде ночного графика работы. ======

– Доктор Ларсен, срочно пройдите в приемный покой! – голос, звучащий по громкой связи, вырывает меня из приятного состояния полусна. Черт, а я только настроилась на спокойное дежурство... Ладно, надеюсь, там очередной подросток, неудачно покатавшийся на скейте. Хотя, какой скейт в час ночи?.. Поспать не дадут, изверги...

С такими мыслями я плелась из ординаторской по коридору в сторону приемника, из которого доносились возгласы и вопли разной степени интенсивности. Видимо, всё-таки не подросток...

– Ну, кто у нас тут? Автодорожка или подра... охтыжепттвоюбогадушумать! Кто его так? Откуда привезли?! Готовьте операционную, я звоню профу!

– Доктор Ларсен, профессор Уондер уехал и велел не беспокоить его сегодня...

– Вашу мать! Я одна не справлюсь, и вообще – у меня нет разрешения на такое вмешательство!

Я истерично хватаю телефон и набираю сотовый шефа. Три гудка... семь... двенадцать... Черт... черт... черт!!!

– В операционную его! Готовьте реанимацию! Бегом!

– Но, мэм, вы же сказали...

– Я сказала – БЕГОМ!!!

Бегу по коридору следом за каталкой, по пути снимая форменный халат и бросая его медсестре. Проклятье! Проф! Какого черта! Так, все, успокойся. Не до этого. Истерить будешь потом, когда сделаешь. Успокойся, я тебе сказала!!!

– Свет! Давление?

– Девяносто на шестьдесят пять.

– Пульс?

– Нитевидный. Дыхание затруднено.

– К аппарату его.

– Мэм, у него... рот зашит!

– Чтоооо?! Как зашит? А, черт! Обработать раны! Ножницы! Нитки вынуть, обработать и к аппарату!

– Мэм, он может задохнуться от попадающей крови!

– Или точно загнется без аппарата!

Господи, парень, кто ж тебя так?

– Повреждения на груди и животе?

– Ссадины, сломаны одиннадцатое и двенадцатое ребра справа, без смещения. Исходя из первичного осмотра, внутренние органы целы.

– Конечности?

– Только ссадины и порезы.

– Ладно, первым этапом – спину!

Спину... сплошное месиво из кожи, порванных мышц и мелких осколков костей. Такое ощущение, что парню пытались вырвать позвоночник, и небезуспешно. Никогда не видела таких травм. Даже у байкеров, а уж эти как бьются...

Осколки... кусочки темного металла. Что за дрянь такая? На пули не похоже, да и рассыпаны по всему позвоночнику, поди выковыряй...

– Шьем продольно. Аккуратно, кожа очень тонкая. Сэм, что с лицом?

– Нормально. Красавцем не будет, но ничего. Хотя, сама знаешь, наша пластическая хирургия...

– Заткнись и шей! Без тебя тошно! Все? В реанимацию его.

Выхожу из операционной вслед за каталкой, стягиваю окровавленные перчатки, халат и бросаю в урну. Голова кружится, меня шатает, как алкоголика с тяжелого похмелья. На стене напротив – часы. Шесть двадцать утра. Мда... а как хорошо начиналось...

Устало прикрываю глаза и сползаю на кресло.

Я иду по улице, подставляя лицо лучам майского солнца. Оно пригревает весьма ощутимо, хотя календарная весна ещё не закончилась.

Улыбаюсь сама себе. Сегодня год. Ровно триста шестьдесят пять дней, как я получила лицензию на медицинскую деятельность на территории США. И три года, как я живу здесь. Мне двадцать семь, я живу в маленькой съемной квартирке на Манхэттене и безумно влюблена в своего мужчину. Его зовут Honda Hornet 900*, и это мой мотоцикл. Каждое утро мы встречаемся с ним и едем на работу или погулять. Вот и сейчас, взмокшая от весеннего солнышка, в косухе и со шлемом, я иду на стоянку, где он скучал без меня последние сутки.

Водрузив свою пятую точку в седло, я поерзала, устраиваясь поудобнее, вставила ключ в замок и выжала сцепление. Мотоцикл довольно заурчал, приветствуя наездницу.

– Привет, мой хороший. Я тоже по тебе скучала, – я сняла подножку, выкрутила газ и с рыком выехала со стоянки, слегка прищурившись на свет. Надо будет поменять визор** на поляризирующий***, определенно надо. И шлем запасной купить.

Улицы Нью-Йорка – это сущий ад для водителя. Особенно, если ты девушка на мотоцикле. Крутить головой на триста шестьдесят градусов и обладать звериной реакцией – залог выживания. Пообщавшись пару раз с местными водителями и собрав несколько зеркал, я это усвоила и теперь преодолеваю этот лабиринт не сказать, что с легкостью, но с извращенным удовольствием точно.

Заехав во двор госпиталя, я загнала железного друга в тенек и пошла к служебному входу.

– Привет, детка! Ты сегодня позже обычного, хорошо погуляла, поди?

– Здравствуй, Сэм. Более чем хорошо – трасса, ветер и никаких придурков с сигаретами. Кстати, малыш, есть просьба... – Сэм расплывается в довольной ухмылке. Редко, ой редко я с ним так мило общаюсь.

– Что угодно для тебя!.. – выдыхает он с дымом, подходя ближе.

– Завещай мне свои легкие, когда загнешься? Я погружу их в формалин и буду пугать впечатлительных практикантов!

Оставив Сэма ругаться мне вслед, я иду к комнатам персонала. Стягиваю с себя жаркую экипировку, натягиваю любимый зеленый костюмчик и халат. Сегодня я в ночь. С Сэмом. А, и ладно – надеюсь, обойдется без происшествий.

Вечерний обход закончился ловлей костылей миссис Кроп, попавшей к нам неделю назад – дражайший муж выбросил из окна второго этажа. Легко отделалась – цело все, кроме левой ноги.

Отлично. Наполовину гашу свет в ординаторской, забираюсь в кресло с кружкой чая, ноги – на стол... К дежурству готова! Как спать хочется...

– Агата!!! Что ты творишь! Ты в тюрьму хочешь?! – разлепляю глаза и вижу перед своим носом перекошенное лицо профессора Стивена Уондера, заведующего нашим веселым отделением. Господи, сколько я тут просидела? Как же шея болит...

– Сэр, здравствуйте. Я не смогла до вас дозвониться, операцию откладывать было нельзя, и я приняла решение...

– Да мало ли что ты приняла там себе! Ты не имела права!

– Сэр, но пациент поступил в крайне тяжелом состоянии, ждать до утра было нельзя...

– Ты должна была ждать! Ты не можешь проводить такие операции! Ты тут без году неделя, пигалица! – я начинаю тихо закипать. Девочка, поди туда, девочка, ты должна то, девочка, ты сегодня дежуришь, девочка, у вас там в Сибири все такие? Твою мать!

– Сэр, я дежурный врач приемного покоя, и я приняла решение. Вас не было, и ждать я не стала. Мы с Сэмом...

– Да ты понимаешь, что он мог умереть у тебя на столе?! Ты и Сэма за собой потащила!

– Но не умер же! Проф, вы серьезно думаете, что я клиническая идиотка, которая не понимает, что делает?! Если вы так боитесь за свою репутацию – я сама буду вести пациента! И если будет надо – сама отвечу!

Профессор смотрит на меня сверху вниз удивленно и чуть растерянно. Так я с ним за три года работы еще не разговаривала. Замечаю, что стою, задрав подбородок и сжав кулаки. Во зрелище-то, а. Точно, пигалица.

– Ладно, Ларсен, веди его. Будет твое первое задание. Не справишься – уволю.

Он поворачивается ко мне спиной и уходит. Говорить что-то вслед бессмысленно. Поздравляю вас, мисс Агата Ларсен. С первым заданием поздравляю. Главное, чтобы теперь оно скоропостижно не загнулось.

*Собственно, мотоцикл: http://s019.radikal.ru/i618/1209/b0/867235d7b1ab.jpg

**Визор – часть мотоциклетного шлема, представляющая из себя стекло для защиты от пыли, насекомых и общей безопасности пилота.

***Поляризирующий визор – см. выше. Работает, как хорошие солнцезащитные очки.

====== 2. Явление героя ======

Добравшись до ординаторской и допив давно остывший чай, я с удивлением обнаружила, что спать уже не хочется. Зато очень хочется жрать. Не кушать, не есть, а именно жрать! Откопав в холодильнике вчерашний гамбургер, я откинулась в кресле и задумалась, механически пережевывая холодную котлету. Парень этот... кто он вообще такой? Откуда взялся посреди ночи с такими травмами? Надо выяснить кто его родственники, сообщить, что живой и таким, надеюсь, останется. И в полицию заявить, если не они его притащили.

Дожевав холодную булку, я подняла себя из кресла и двинулась в приемник.

– Эмма, привет. Где история болезни парня, что привезли сегодня ночью? Ты видела, какая скорая его привезла? В полицию сообщали?

– Доброе утро, доктор Ларсен. История уже в реанимации, я все данные занесла в компьютер, нужны только ваши заключения. Профессор сказал правду? Вы действительно взяли его себе?

– Взяла. Так кто его привез?

– Муниципальная скорая. Его подобрали где-то в Нижнем Бронксе, документов при нем не оказалось, и они доставили его к нам.

– Хорошо, а полиция?

– Детективы уже были, смотрели историю болезни, установили личность. Криминала не увидели.

– А рот он сам себе зашил, что ли?

Медсестра пожимает плечами и отворачивается. Что меня потрясает в американцах, так это вера в полицию. Сказали – все хорошо, значит, все хорошо, хоть убивай посреди улицы.

Эх… Дежурить осталось чуть-чуть, пойти хоть, в тишине посидеть…

За что я люблю реанимацию? За то, что тут все смирные, тихие, молчат и слушаются – красота! Еще б не выходили вперед ногами периодически – вообще бы чудесно было.

Выудив историю болезни и сделав большую кружку кофе, я плюхнулась на диван на сестринском посту и принялась изучать “дело”.

Лофт Снейк*, 33 года... Состояние при поступлении... Группа крови... кровопотеря... Стоп. Приблизительно 2,8 литра. Плюс потеря при операции. Переливание не делали. С этим, вообще-то, не живут. Кто-то цифры попутал, надо будет проверить и исправить... Протокол операции... Сэм, умница какой, написал всё за меня, только диагноз поправить осталось. Так... “Сочетанная травма. Открытые неосложненные переломы тел С2-С4, Th4-Th5 позвонков, краевой неосложненный перелом тела L1 позвонка. Закрытый неосложненный перелом одиннадцатого ребра справа. Ушиб грудной клетки. Множественные разрывы мягких тканей. Челюстно-лицевая травма со множественными сквозными повреждениями мягких тканей черепа. Обширные повреждения кожного покрова...”

Крепко ж тебя помяло, парень. Каким образом, интересно. Съездить на место, посмотреть, что ли?..

Я смачно зевнула, прикрыв лицо папкой с историей, перевела взгляд и вздрогнула, захлопнув рот. Аж зубы лязгнули. Парень открыл глаза и не отрываясь смотрел на меня через стекло, отделяющее пост от палаты. Это его от наркоза так быстро отпустило? Неплохо.

Накинув поверх костюма халат (ну, страдаю я слабостью ходить по отделению без него – жарко же!), я пошла к нему. Ишь ты, смотрит, не отрываясь. И глазищи какие зеленые...

– Доброе утро, мистер Снейк. Для вас оно действительно доброе, – я улыбнулась, подходя ближе. Парень попытался приподняться и открыть рот. Я остановилась у кровати и придержала его за плечи. – Э нет, тихо. Шевелиться вам пока нельзя. И разговаривать тоже. Иначе швы разойдутся и утро станет печальным. Вам очень повезло сегодня ночью, что вас подобрали и привезли сюда. Мы провели экстренную операцию, с позвоночником все относительно нормально. С лицом тоже. И судя по тому как вы быстро очу... отошли от наркоза, все будет хорошо. Меня зовут доктор Агата Ларсен, я ваш лечащий врач, – парень продолжил буравить меня взглядом. Да что ж ты так злобно смотришь-то, а? – Мне нужно идти. Я зайду вечером, отдыхайте.

Почему-то мне очень не хотелось поворачиваться к нему спиной. Дожилась, доктор. Пациента испугалась. Молодееееец...

Усилием воли я повернулась и вышла из палаты.

Семь тридцать утра. Надо домой, поспать. Вечером опять на работу – подменить Сэма. Да и подопечного придется навещать минимум дважды в день. Ну, назвалась груздем, так полезай куда положено.

Переодевшись в экип и наслушавшись кучу эпитетов по поводу призрачного гонщика в моем исполнении, я двинулась домой.

Сегодня это был самый медленный мотоцикл города.

Тащиться на стоянку сил уже не осталось, я припарковалась у дома, поднялась в квартиру и вырубилась, едва добравшись до дивана.

Проснулась я от ощущения, что за мной наблюдают. Приподнявшись на локте, я увидела... своего подопечного, сидящего в кресле напротив. Вполне целого и здорового. Очень интересно.

– Мистер Снейк? Как вы смогли встать? Как вы здесь оказались? И...

– Я должен был умереть сегодня. Как ты удержала мою жизнь?

Спокойный голос как будто раздавался у меня в голове – губы парня не шевелились. Стало жутко.

– Как ты это сделала, отвечай!

– Я прооперировала вас ночью. Мы удалили осколки костей и кусочки металла, застрявшие в позвоночнике, зашили...

– Где они?!

– Зачем они вам?

– Отвечай!!! – голос заполнил все окружающее пространство, эхом отдаваясь в моей голове,

– Они должны быть в лаборатории. Их исследуют и, скорее всего, отправят на помойку...

– Нет! Ты принесешь их мне! И... – голос стал похожим на шипение змеи, – не смей прикасаться ко мне без необходимости!

Мир перед глазами отключился.

Я прибью этот чертов будильник. Может, даже об стену. Или сковородкой. Или расковыряю чем-нибудь. Ненавижу этот звук!!!

Чертыхаясь на чем свет стоит, я оторвала физиономию от дивана и тряхнула головой. Вот привидится же такое, а? Так, подъем, подъем!

Я вяло поплелась в душ. Наплескавшись и прояснив голову, вышла в комнату с тостом в зубах и кружкой кофе в руке с намерением плюхнуться в кресло... Когда это я его развернула? Вчера, что ли? И зачем? Не помню... Мда... Видимо, так и начинается склероз. Сначала кресло, потом утюги в холодильнике забывать буду, как моя милая соседка...

До внеочередного дежурства оставалось еще три часа, и я решила, что шопинг мне не повредит. Да и какая нормальная девушка упустит шанс пробежаться по магазинам? Хочу платье и новый шлем! Вот!

С платьем не срослось – я застряла в дилерском центре Хонды на два часа. Перемерив кучу шлемов и остановившись на двух – красно-белом и зелено-золотистом, я промучилась с выбором еще полчаса, а потом плюнула и поиграла в считалочку. Перст судьбы в виде моего пальца пал на темно-зеленый, с золотыми светоотражающими полосками. Ну и ладно, что к мотоциклу не подходит. Зато в темноте видно.

В прекрасном настроении я двинулась в сторону госпиталя. Петляя по улицам Манхэттена, умудрилась даже погоняться в потоке с крепким светловолосым парнем на Кувалде**. Три “ха-ха”. Здоровенный, неповоротливый круизер и я. Не догнал. Подняв визор, я показала ему язык и получила в ответ задорный хохот.

Нет, я ничего не имею против. Ямаха – аппарат хороший, но все-таки как можно ездить на пианино***?...

От английского “snake” – змея;

Кувалда – слэнговое название мотоцикла Yamaxa V-Max. Прозван так потому, что большой, тяжелый, неповоротливый. Реальная кувалда. Фото: http://i052.radikal.ru/1209/b7/89b2bddf1545.jpg

Изначально компания Yamaha занималась производством музыкальных инструментов, что является предметом шуточек над ямаховодами.

====== 3. Бог умер ======

Мне приснился страшный сон: тронный зал и приговор,

Перезвон цепей могильных и дорога на костер,

Ледяная тишь тюрьмы, ночь без сна и липкий страх,

И слова немой молитвы, что застыла на губах,

И нетвердые шаги по дороге в никуда,

И в слепом рассветном небе запоздалая звезда,

Камни площади большой, а вокруг – людское море,

Страх и ненависть в глазах, лишь в немногих – боль и горе.

И внезапно страх исчез, словно выросли вдруг крылья,

И безумный громкий смех, и врагов моих бессилье,

Частый сердца перестук, и душа рвалась на волю,

И в безумии хмельном вдруг исчез страх перед болью.

Пять ступеней шатких вверх, и в глаза глядится вечность,

Вздох ли, крик ли: “Смерти нет! Есть дорога в бесконечность”.

Пламя рвется к небесам неприступною стеною,

Ветер искры разметал, унося меня с собою...

Сон ушел, осталась жизнь, ледяной ожог металла,

Скрип замка. За мной пришли. Что же, значит, все сначала...

(c) Тэм “Мне приснился страшный сон”.

Они все-таки достали меня. Я разорвал цепи, нашел выход, почти сбежал... почти... Они меня нагнали. Я прыгнул с края Радужного моста, но они послали следом сонм стрел...

Боль... меня уже нет, я умираю, растворяясь в ней. Остается только боль, она заполняет все мое естество... Даже у богов есть свой край...

Удар, свет бьет мне по глазам. Вокруг бегают люди. Люди?! Я провалился в Мидгард?! Проклятье... Как же я хочу убить их всех, раздавить каждую косточку в их телах... Проклятые стрелы... они лишили меня силы и продолжают медленно разрывать мое тело. Я не могу даже пошевелиться.

– Эй, у него еще и рот зашит!

– Опять чертовы сатанисты объявились! Три года не было же!

– Хватит болтать, грузите его! Везем во Второй госпиталь скорой помощи, один хрен этот полутруп никто больше не примет!

Меня куда-то везут. Я не могу дышать – кровь из порванного рта заливает лицо... Боль... я полностью состою из боли, и это невыносимо... Один, лучше бы ты убил меня сразу, а не сажал в клетку, давая надежду сбежать...

Белые стены, опять люди вокруг... проклятые существа...

– В операционную его!

– Но, мэм...

– Я сказала – БЕГОМ!!!

Перед глазами мелькают пятна, бегают люди... исчезните наконец, дайте мне умереть без вашего мерзкого присутствия!

– Держись, парень. Держись. Больно сейчас не будет. Мы тебя вытащим. Держись, ты сильный, ты сможешь...

Голос женщины доносится до меня глухо. Боль действительно уходит... значит, наконец-то, все. Я мертв. Бог умер.

====== 4. Почти сон в почти летнюю ночь ======

– Доктор Ларсен, мне сделать перевязку пациенту Снейку или вы сами?

– Спасибо, Джен, я сама. Скажите, чтобы его привезли в перевязочную.

Сэм, редиска с ушками, уболтал меня подменить его сегодня и сбежал на мальчишник. Нет, ну точно редиска. Вредный овощ! Так бы перевязала свое задание и смылась бы кататься, ан нет – изволь, Ларсен, всю ночь сидеть.

– Джен, если нетрудно, занесешь его контрольные снимки мне в ординаторскую?

– Они уже у вас на столе, мэм.

Ладно, посмотрим, как мы тебя собрали, дорогуша… Включаю негатоскоп* и по очереди втыкаю снимки. А неплохо! Совсем неплохо, даже замечательно! И железа никакого не надо, мяско зарастет и в корсет – косточки сращивать. За это надо выпить.

За неимением ничего лучшего наливаю кофе и улыбаюсь своему мутному отражению на снимках. Вот оно, счастье – знать, что ты все сделала вовремя и правильно. Что ты смогла сделать то, чего никогда раньше не делала. Что ты спасла человека.

– Агата, твоего пациента повезли в перевязочную. Сама собралась делать?

– Добрый вечер, профессор. Да, сама. Первая перевязка, все-таки…

– Его снимки? Дай.

Я передаю профу снимки и с замиранием сердца наблюдаю за его реакцией. Черт, волнуюсь, как первокурсница, аж руки взмокли.

– Очень хорошо! Замечательно! Девочка, ты все великолепно сделала!

Я с удивлением смотрю на лучащегося улыбкой начальника.

– Сэр, я ведь не одна была, Сэм...

– С ним поговорю завтра. Из вас выйдет толк, ребята! – проф хватает и с силой трясет меня за плечи, – Зря я на тебя накричал, извини. А теперь марш работать!

Шеф – и извиняется? Что-то новенькое! Или это политика кнута и пряника в действии? Ну, если он действительно так рад, значит, и я себя не перехвалила.

Довольная, как сытый слон, я влетела в перевязочную и наткнулась на полный презрения взгляд зеленых глаз. Нет, парень, так на своих спасителей не смотрят. А, впрочем, какая разница? У меня работа такая.

– Привет. Рада вас видеть. Сейчас поставим обезболивающее и я сделаю перевязку – нужно посмотреть швы на спине и лице... – новая вспышка злобы во взгляде. Не нравлюсь в хирургическом костюме и маске? Хе-хе… ты меня еще в операционной не видел.

Ставлю капельницу и потихоньку снимаю повязки с лица. Ну, ничего себе! На месте давешних сквозных ран наросла новая кожа и затянула отверстия. А со спиной тогда что?! И где ссадина на виске?!

Низко наклонившись к лицу парня, с квадратными глазами разглядывая необъяснимо затянувшиеся дырки, я увидела, как подергивается кожа. Господи, да она же растет, растет на глазах!

Знаете, какие ощущения, когда вас хватают за руку, нажатием чуть не ломая кости? Так вот – это больно! Очень больно! Мое левое запястье и кисть, держащая тампон с антисептиком над щекой парня, оказалась в тисках его руки. Я попыталась вскрикнуть, но получился только невнятный «Мияк!». Губы парня раскрылись, из них вырвался свистящий шепот, мигом восстановивший перед глазами сегодняшний сон:

– Я велел принести мне стрелы. Ты не выполнила приказ, женщина. Иди и принеси их мне! Мне нужна одежда…

– И мой мотоцикл? Руку отпусти, придурок. Только очухался и уже, смотрите, руки распускает!

Спокойно, Агата, спокойно. Этого не может быть. Ты просто уснула в ординаторской. Спокойно. Сейчас ты проснешься и пойдешь работать...

– Руку отпусти! – настойчиво требую я. – Больно!

– Как грубо, доктор. Но вы неправы. Больно – это по-другому. Например, вот так, – губы парня кривятся в мерзкой ухмылке и мое запястье пронзает дикая боль. Кажется, я слышу звук сминаемых костей. Пытаюсь закричать, позвать на помощь, но губы не двигаются. Перед глазами начинают вспыхивать круги...

Так, соберись, тряпка! Тебе это снится, и, скорее всего, на руку ты пролила кофе! Надо проснуться, надо срочно проснуться!

– Вы не проснетесь, доктор. Потому что вы не спите, – круги перед глазами исчезают, и все видимое пространство занимают полыхающие зеленым глаза. – Сейчас ты принесешь мне стрелы и одежду. И увезешь меня отсюда. Иначе я переломаю тебе все кости. По одной. Ты ведь знаешь, как это больно, доктор? Иди, я жду.

Боль медленно отступает. Как сомнамбула, я бреду по коридору.

– Агата! Что случилось?! Что у тебя с рукой?!

Я поднимаю глаза. Передо мной стоит шеф и с ужасом смотрит на мою руку. Запястье посинело и потихоньку начинает опухать.

– Все нормально, я просто неудачно отрегулировала каталку и зажала руку. Сейчас перевяжу, и все.

– Какую каталку, что ты несешь?! Немедленно на рентген! – он хватает меня за целую руку и тащит по коридору. На рентгене видно, что кости целы, но повреждения мышц и связок налицо.

– Так, я временно отстраняю тебя от работы. Страховка покроет твой больничный. Езжай домой, и чтобы три недели я тебя не видел!

– Но я на дежурстве, сэр...

– И как ты будешь работать с такой рукой? Иди домой, я сказал. Без тебя пока обойдемся. Марш! – с этими словами шеф фактически выталкивает меня из рентгенкабинета.

Иду к раздевалке. Домой... удивительно, как легко он меня отпустил. Обычно выходного не допросишься. Но как же я сейчас поеду, с такой рукой?

– Ларсен, тебе железки от подопечного нужны? Или мы их в утиль? – меня догоняет девочка из лаборатории.

– Да, давай их сюда.

– Зайди да забери. Лежат на втором столе справа.

Еще медленнее бреду в лабораторию. В голове туман. Я механически забираю материал со стола.

Не помню, как добралась до раздевалки. Все происходит, как будто не со мной. Переодеваюсь. Сгребаю в кучу джинсы и футболку Сэма, валяющиеся в углу общего шкафа. Надеюсь, налезет...

Бреду в перевязочную. В коридоре никого нет. Странно...

– Вот вещи и железки, забирайте, – пытаюсь уйти, но тело не слушается.

– Я не отпускал вас, доктор. Вы же, кажется, ушли на больничный? Я ухожу с вами.

Улица. Мотоцикл. Мой мотоцикл. Парень берет второй шлем и с удовольствием разглядывает.

– А ты знаешь, что следует выбирать. Похвально. Сейчас ты отвезешь меня домой.

– Куда вас отвезти? Где вы живете?

– К себе домой, идиотка! – запястье начинает снова пульсировать болью, она растекается до локтя, как расплавленный свинец.

– Я не смогу одной рукой вести мотоцикл! Ты сломал мне запястье!

– Врешь. Я просто показал тебе, как бывает больно. Делай, что приказано. Давай!

Я достаю ключи и завожу мотоцикл. Положив руки на руль, чувствую, что могу нормально шевелить пальцами. Боль отступает куда-то в подсознание. Парень садится сзади, обхватывает меня руками, и я трогаюсь с места.

Странно... ночные улицы города еще оживленнее дневных, но меня ни разу никто не подрезал и не попытался сбить.

Подъехав к своему кварталу, я повернула на стоянку.

– Нет. Оставишь у дома. Никуда не денется.

Мы поднялись на этаж и остановились перед входом в мое обиталище.

– Desine sperare qui hic intras**. Оригинальный у вас юмор, доктор.

Я толкнула дверь в квартиру и оказалась в кромешной темноте.

Мне в глаза бьет свет. Нахальный свет полуденного солнца. Я лежу на диване, в ногах валяются шлем и куртка. Голова трещит, как с крепкого похмелья. Вот это меня вставило...

негатоскоп – прибор, используемых в мед.учреждениях для просмотра и анализа снимков.

**Desine sperare qui hic intras (лат) – “Оставь надежду, всяк сюда входящий”.

====== 5. Не приснилось. ======

Я проснулась до будильника? Ай да я, ай да молодец какая! Сколько там натикало... два часа дня? Отлично, просто отлично! Так, в душ и удовлетворять остальные естественные потребности, а то завалилась, как пришла! Надо бы позавтракать.

Топаю в душ, на ходу расстегивая ремень джинсов и стягивая водолазку. Из зеркала на меня смотрит сильно помятая диваном физиономия со стоящими дыбом рыжими волосами. Корни отросли, покрасить надо... или забить уже и вернуть свой цвет? Вспомнить готическое детство... Да, Агата, ну у тебя и рожа.

Нащупываю расческу и пытаюсь разобрать спутанные волосы. Это что еще такое?! Я оторопело смотрю на левую руку – на запястье красуется здоровенный синяк, опоясывающий его полностью, со следами пальцев на кисти. Перед глазами встает ночь. Мне это что, не приснилось?!

Вылетаю из ванной и хватаю телефон:

– Алло, второй скорый? Это Агата Ларсен, профессор Уондер у себя? Можно его?

– Да, мисс. Я вас переключу.

Три долгих гудка. Да возьми же трубку!

– Да.

– Профессор, здравствуйте. Это Агата...

– Здравствуй-здравствуй, как твоя рука? – я гипнотизирую взглядом синюшное запястье.

– Лучше, сэр. Когда мне выходить на дежурство? Сегодня?

– Девочка, ты забыла? Я дал тебе больничный, страховая подтвердила компенсацию. Так что двадцать дней можешь спокойно отдыхать и лечить руку. Кстати, каталку эту мы уже починили.

Каталку? Какую каталку?

– Сэр, а как же мой подопечный?

– Не беспокойся. Утром позвонили из госпиталя имени Кеннеди, у него специальный полис. Три часа назад его забрали туда. Отдыхай, девочка, я позвоню.

В трубке раздаются короткие гудки. Я стою среди комнаты, прижимая мобильник к уху.

Мотоцикл!

Кидаюсь к окну, отдергивая занавеску. Стоит на обочине у крыльца. К боковой скобе седла прицеплен зеленый шлем.

Не приснилось.

====== 6. О неформальных формальностях ======

Нажопник, сцука, очень много думает. Но молчит.

Потому что пиздеть под руку себе дороже. (с)

Сборник золотых правил нажопника.

– “Мне, нерушимо выполняющему клятву, да будет дано счастье в жизни и в работе. Нарушившему клятву да будет обратное этому и заслуженная кара”. Что за клятва?

Голос, раздавшийся у меня из-за спины, заставил меня подпрыгнуть на месте. В углу комнаты стоял мой пациент и в упор разглядывал надпись, вытатуированную у меня на спине. Я рванулась обратно в ванную и захлопнула дверь. Вслед мне полетел смешок.

– Успокойся, меня не интересует твое тело. Так что за клятва?

– Клятва Гиппократа. Что вам нужно? – я лихорадочно натягиваю водолазку обратно. – Убирайтесь вон из моей квартиры!

– А ты выгони. Выходи оттуда. Эта дверь тебе не поможет.

– Что тебе от меня надо?!

– Мне нужен слуга. И ты вполне подходишь.

– А не пойти ли тебе... – я выдаю адрес длинной в четыре этажа на родном языке. Ух, давно я так не материлась.

– Как некрасиво так ругаться на своего господина. Тебе было мало вчерашнего урока?

– А русский ты откуда знаешь?! – дверь, закрытая на щеколду, открывается, вырванная из косяка, и я оказываюсь нос к носу с этим зеленоглазым чудовищем. Хотя, нос к носу – это сильно сказано. Носом к груди – гораздо вернее.

– Оттуда же, откуда латынь. Твоя татуировка ведь на латыни. Так же, как и надпись над дверью.

– Да кто ты такой, чтоб тебя?!

– Я бог. Бог Локи.

– Ага, а я принцесса Амидала. Пошел вон!!!

Я дергаюсь в сторону входной двери с намерением открыть ее и выставить вон этого придурка, непонятно как сбежавшего из больницы после тяжелейшей травмы и оказавшегося в моей квартире. Но вместо двери влетаю в стену. В гладкую стену с обоями.

Поздравляю, дорогая, ты сошла с ума. Или тебе продолжает сниться дурной длинный сон.

– Нет, ты не спишь. И вчера ты не спала, – голос, раздающийся за спиной, окутывает меня, отнимая силы, волю... Мне не хочется двигаться, просто стоять у этой стены и стоять...

– Мне нужна местная одежда. Ты ведь не хочешь, чтобы я сделал тебе больно еще раз?

Я киваю головой и бреду к дивану. Надеваю куртку, беру шлем... Да, ему нужна одежда... Да, я должна... Какого хрена я делаю?! Я трясу головой и обнаруживаю себя у мотоцикла. Рядом стоит этот Локи, чтоб его, и отстегивает второй шлем со скобы. На ногах у него красуются такие же мотоботы, как у меня. Он усмехается на мой ошалевший взгляд:

– Я создал себе обувь, как у тебя. Но мне нужны нормальные вещи.

Создал? Как создал? И вообще!..

– Какого черта?! Никуда я не поеду, иди в задницу! И нечего хлопать на меня глазами – я не поддаюсь внушению!

– А тебе и не нужно ничего внушать. Ты ведь за меня отвечаешь, не так ли?

– Ни-фи-га! Ты не числишься больше за моим госпиталем, так что я ничего не должна! Проваливай!!!

– Нет, девочка... – его голос опять срывается на свистящий шепот. Он склоняется надо мной и берет рукой за горло, задирая голову. Пальцы обжигают ледяным холодом. Я пытаюсь вырваться, но замираю, хватая ртом воздух. – Ты должна помогать мне до тех пор, пока я не верну свои силы и мощь. Ты дала клятву богу врачевания. И пока ты ее не выполнишь – ты отвечаешь за мою жизнь. Поняла?!

Клятву богу врачевания... Асклепию, что ли?! Что за бред?! Почему никто не реагирует на нас, вокруг же люди?!

– Вези меня в магазин, где есть одежда. И я голоден. Давай, шевелись!

Но в голову приходит дурная мысль, которую я ему с мстительным удовольствием вываливаю:

– Отвечаю за твою жизнь, говоришь... а разве жизнь спасенного не принадлежит спасшему? Я тебя вроде с того света вытащила...

Глаза Локи полыхают злобой. Если бы взгляды могли убивать, меня уже испарило бы без лужи. Кажется, что он становится еще выше, нависая надо мной.

– Я просто убью тебя сейчас, и все.

– Ну, убьешь, – я шалею от собственной наглости. – Значит, клятву эту твою я не выполню. И ничерта ты не получишь. Так что, хватит мне фокусы показывать. Тебе нужны тряпки? Черт с тобой, поехали.

Я надеваю шлем и усаживаюсь на место пилота.

– Садись давай, сказано.

– Ты должна обращаться ко мне “господин”!

– Ага, разбежалась! Сейчас ты – нажопник! – выдаю я, подхихикивая от идиотизма происходящего. Если появится говорящий кот из небезызвестной книжки – я и не удивлюсь уже.

– Ктооооо?!

– Нажопник. Потому что сидишь за моей задницей. И держаться будешь... чуть повыше. Так что усвой золотое правило нажопника – пригодится.

– Какое еще правило?! Я бог!..

– А я – водитель. Правило простое: “Нажопник, может быть, много думает. Но молчит. Потому как пиздеть под руку – себе дороже”. Запомнил? Поехали.