Текст книги "Не по своей воле или желание (СИ)"

Автор книги: E_L_I_Z_A

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 26 страниц)

– Естественно, понимаю, Лесли. Я же не идиот. Если с момента их смерти, как вы установили, прошло от 20 до 22 лет, то в то время Велшу едва исполнилось 10. Так что он никак не мог их убить.

– Но я не понимаю. Что тогда?

Терч оглянулся вокруг, словно убеждаясь, что нас никто не слушает. Не считая того, что несколько студенток за соседними столиками жадно лапали его взглядами, больше никто на нас особо не обращал внимания. Матиас наклонился ко мне поближе и стал тихо говорить:

– Понимаете, Лесли , я просто уверен, что Велш не просто так снял именно это поместье для своих делишек. И чую, что эти жертвы, уж не знаю как, но имеют к нему какое-то отношение. Вот только не спрашивайте, почему я так думаю, не смогу объяснить. Просто, понимаете, этот маньячила самовлюбленный с таким смаком и мельчайшими подробностями рассказывает о том, что делал с каждой из этих девушек, но стоит лишь задать вопрос об этих трех захоронениях, и он отказывается общаться со следствием. А при попытке надавить – приходит в такую дикую ярость, что его колят, чтобы унять, а потом он впадает в прострацию на несколько дней, не ест и не говорит.

– А он вообще вменяем?

– Мозгоправы, которые обследовали его в начале, сказали да.

– В начале? А что потом?

– А ничего, Лесли. Он отказывается с ними общаться. Или молчит, или откровенно издевается. Их уже десяток поменялось, и ни один не смог сдвинуться ни на миллиметр. А одна идиотка даже умудрилась влюбиться в него.

– Я видела в Интернете, что таких, как вы говорите, идиоток довольно много.

– Вот уж точно. Ему мешками письма приходят. Никогда не смогу этого понять. А вы, Лесли?

– Что я?

– Вы могли бы влюбиться в мужчину только из-за внешности и наплевать на все, что бы он ни совершил?

– Почему вы меня об этом спрашиваете? – напряглась я.

– Ну, вы ведь женщина.

Я несколько секунд смотрела на Терча.

– Знаете, я, наверное, не настолько женщина. Не думаю, что я вообще способна влюбиться. И давайте уже перестанем обсуждать мой психологический портрет. Вернемся к Велшу.

– Да, простите. Так вот, я, как старая, прожженная гончая, чую связь Велша и этих жертв. Но самое главное, что меня напрягает в этом деле, это – серия каких-то неточностей, мелких умолчаний, потерь доказательств, что тянется за ним. Вроде обычные случайности, но именно когда касается этого дела, они происходят слишком часто. Я не могу рассказать вам всего, но прямо-таки затылком чувствую, что за мной пристально следят, контролируя каждое движение.

– Правильно я понимаю, что именно эта слежка является еще одной причиной, почему я занимаюсь этими останками, а не ваши эксперты, но вы забыли о ней упомянуть вначале? Боитесь, что с уликами может что-нибудь случиться? Но вам не кажется, что и здесь не слишком надежное место? Институт – проходной двор на самом деле.

– Знаете, Лесли, есть ситуации, когда нечто в большей безопасности на самом виду, нежели спрятанное в коробку в дальнем углу надежного хранилища, – многозначительно посмотрел мужчина на меня.

Я прищурилась, ближе наклонилась к Матиасу.

– Какие еще откровения меня ждут?

– Думаю, больше никаких.

– Не помешаю? – Голос Нейла за моей спиной заставил меня вздрогнуть и выпрямиться.

Я увидела Серина, стоящего у нашего столика и смотревшего на нас с Матиасом тяжелым взглядом. Мои внутренности скрутились в предчувствии неприятностей. Ну, сейчас начнется наглядная демонстрация Альфы во всей красе. Вздохнув, я кивнула Нейлу на стул рядом, готовясь к отвратительному концерту и собравшись для обороны. Но неожиданно Серин ослепительно улыбнулся и повернулся к Терчу.

– А я тут мимо проходил и решил зайти и предложить Лесли вместе пообедать. А то она у меня такая, что может просто забыть поесть, правда, Лес-детка? А мне девочки в лаборатории сказали, что к ней вы, офицер, по делу пришли. – О, даже не сомневаюсь, что мои лаборантки тебе не только это рассказали. Милая была, наверное, беседа. – Как поживаете, детектив?

Нейл одарил Матиаса еще одной роскошной улыбкой, и моя челюсть с грохотом упала на стол. Терч, видимо, тоже не ожидал такого, так как вся его поза с момента появления моего мужа явственно говорила о напряжении. Он не нашел ничего лучшего, чем ответить Серину такой же сногсшибательной улыбкой:

– Спасибо, господин Нейл, прекрасно!

За моей спиной стали раздаваться сдавленные вскрики и вздохи, и я четко различила звуки щелкающих камер на сотовых телефонах. Растерянно оглянувшись, я увидела множество восхищенных взглядов, направленных на двух самцов, сидящих за моим столиком, белозубо скалящихся друг другу в якобы дружественных улыбках. Боже, что за театр абсурда?

– Милая. – Нейл взял мою руку и поднес ее к губам в трепетном поцелуе. – Вы уже закончили ваш деловой разговор или я не вовремя прервал вас? Если так, то я могу подождать тебя в коридоре или за соседним столиком, я же понимаю, как важна твоя работа.

Он что сейчас, издевается надо мной?

Но глаза Серина светились совершенно искренней обеспокоенностью, и я, как ни старалась, не смогла увидеть в них и намека на ярость, которая была столь очевидна при прошлой встрече этих двух мужчин. Только едва различимая тень лукавства в этих золотистых глубинах могла навести на мысль, что все не так, как кажется.

– В принципе, мы уже закончили, – пожал плечами Матиас растерянно и продемонстрировал флешку, которую я ему отдала. – Так что на сегодня она вся ваша.

Нейл ухмыльнулся и наглым образом положил свою лапищу на спинку моего стула, как бы говоря Терчу, что я его не только на сегодня. Матиас поднялся, пристально глядя на руку Серина, а потом перевел раздраженный взгляд на меня. Серин же явно чувствовал себя победителем. Ну да, пришел большой, страшный кобель и пометил меня, как столбик, обозначив границы.

– Спасибо за помощь, Лесли. Пойду копаться в старых базах данных. Может, если повезет, смогу установить личность первого мальчика, – усмехнувшись, сказал Терч.

– Был рад с вами повидаться, – приторным до тошноты голосом сказал Серин, демонстративно, с громким противным скрежетом двигая свой стул ближе к моему.

– Я тоже, господин Нейл, – ответил не менее сладко Терч, а мне только оставалось сидеть и тупо пялиться на них обоих, переводя взгляд с одного на другого, ожидая, когда эти расшаркивания, от которых у меня уже зубы сводило, превратятся наконец в открытые военные действия.

– До свидания, Лесли, – сказал полицейский, и я увидела, как на лице Нейла расплылась торжествующая ухмылка.

Матиас сделал несколько шагов, уходя, но потом обернулся, будто вспомнив:

– Да, и я готов помочь вам с машиной в любой удобный момент, как и обещал, Лесли, – сказал он, и я услышала, как хрустнула спинка моего стула под ладонью Серина. – Только позвоните, и я буду к вашим услугам.

После этого он развернулся и вышел из кафетерия.

– Помочь с машиной? – повторил Нейл так, словно у него во рту оказался целый лимон. – И что это должно значить, Лесли-детка?

Его лицо внешне оставалось спокойным, и только вместо лукавства в глазах отчетливо виднелось пламя подавляемого гнева.

– Это означает, что я попросила его помочь подыскать мне машину взамен той, которую спер один начинающий уголовник, – как можно невозмутимей ответила я.

– Почему не меня?

– С какой стати?

– С такой, что я твой муж, дорогая, и это было бы вполне нормально.

– В том, что между нами происходит, вообще нет ничего нормального, – огрызнулась я, поднимаясь.

– С какой точки зрения, милая? – Серин поднялся и обнял меня за талию таким движением, как будто делал это каждый день сто лет подряд.

Я оглянулась на всех глазеющих на нас со всех сторон и, нахмурившись, пошла к выходу.

– Что это было только что, Серин? – спросила я в коридоре.

– Я пришел пригласить свою жену пообедать со мной. Что тут такого? – невинно пожал плечами он. – Разве это не обычное поведение в семье?

– Ты же не думаешь, что вчерашний случайный перепих в момент моей слабости сделал нас семьей! – возмутилась я.

Нейл сжал мою талию крепче, притискивая к себе.

– Сладенькая, когда муж и жена занимаются любовью, то случайным перепихом это никак нельзя назвать. К тому же твой рот на моем члене во второй раз трудно назвать случайностью. Ох, черт, не стоило мне сейчас об этом вспоминать! – Он со свистом втянул воздух и ухмыльнулся так грешно, что у меня внутренности сжались и коленки ослабли.

– Прекрати! И я не об этом спрашиваю! Там, перед Матиасом, что это было вообще? «Как поживаете, детектив?» – передразнила я его, изображая ту слащавую улыбочку.

– Что? Ты сомневалась, что я могу быть вежливым и цивилизованным? Тебе бы больше понравилось, если бы я с ходу навешал этому сладкому красавчику, как только вошел и увидел, как вы шепчетесь, как голубки? – фыркнул он.

– Нет, мне бы это не понравилось! Я вообще не хотела, чтобы ты приходил! И в офицере Терче нет ничего, что указывало бы на его нетрадиционную ориентацию! – возмутилась я и не удержалась: – Хотя тебе, конечно, виднее.

– Что?!!! – задохнулся Серин, но поразительно быстро взял себя в руки. – Можешь не стараться! Тебе не удастся вывести меня из себя и сбить с мысли. Я пришел пригласить тебя на обед и намерен сделать это в любом случае.

– Зачем?

– Затем, что так ведь поступают люди, когда они пара, разве нет?

Я остановилась, внимательно на него глядя. Сейчас Нейл не выглядел таким самоуверенным и дерзким, как всегда. Он походил на человека, перед которым стоит трудная задача, к решению которой он не знает, как подступиться, но останавливаться не намерен.

– Я просто подумал, что, возможно, нам нужно подойти ко всему с другой стороны.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я понимаю, что ты долго живешь в человеческом обществе и стала воспринимать наши естественные законы и обычаи как нечто чуждое себе. Я, как бы там ни было, никогда не отрицал свою сущность, и для меня наше связывание – процесс хоть и неожиданный, но вполне естественный. Я был внутренне готов, что это произойдет рано или поздно, если я достаточно везуч. Для тебя же такое начало отношений, похоже, неприемлемо. Но факт остается фактом – мы супруги и связанная пара. Поэтому я хочу попробовать сблизиться с тобой так, как это бывает у людей. Встречи, свидания, совместные обеды и общение. Может, если ты узнаешь меня лучше, то перестанешь так настойчиво отрицать нашу связь.

К этому моменту коридор опустел и мы остались одни. Я покачала головой.

– Серин, трудно представить людей, подходящих друг другу меньше, чем мы. Мы живем в разных плоскостях, и точек соприкосновения у нас нет.

– Ну, одна-то точно есть. У нас самый охренительный секс, который только был в нашей жизни, и не отрицай! Тебе хорошо со мной, даже больше, чем просто хорошо! А я так вообще на грани чертовой комы, когда кончаю с тобой! – Нейл неожиданно привлек меня к себе и прижался губами к виску. – Я голову совсем от тебя потерял, Лесли.

– Серин, секс не может быть основой настоящего брака. Как бы хорош он ни был, однажды он приестся, и совместная жизнь станет адом. Я знаю.

– Не верю, что то, что я испытываю с тобой, может надоесть мне хоть когда-то. Но, как я и говорил, секс только начало. Мы еще столько не знаем друг о друге. У нас годы открытий впереди. Только согласись попытаться! – Его голос звучал почти нежно, и он, обхватив меня за плечи, тихонько покачивал, тесно прижав к себе.

– Какой смысл? Через пару месяцев ты будешь на другом конце мира, скорее всего!

– Ну и что? Я могу прилетать к тебе в перерывах и на выходных, а ты ко мне – когда только захочешь и найдешь свободное время.

– Это не сработает. – Стоять так было неожиданно приятно, хоть я и понимала, что это краткий момент, не имеющий никакого отношения к реальности. – Ты все равно попытаешься давить на меня рано или поздно, и это все испортит. Зачем начинать то, что заведомо причинит боль?

– Ты не можешь знать это наверняка, Лесли. И тем более, если я и попытаюсь на тебя давить, ты всегда можешь дать мне отпор, уж упрямства и сил у тебя для этого достаточно.

Я отстранилась от Серина и всмотрелась в его красивое лицо в поисках нужных ответов. Хотела ли я подпустить его ближе? Скорее всего да, не стоит врать себе в этом. Но готова ли я и в самом деле это сделать? Вот в этом я совсем не уверена.

– Давай, Лесли , решайся, ты ведь не трусиха! – ласково потерся об меня носом муж.

– Пытаешься мной манипулировать?

– Ну, может, самую малость! – хитро улыбнулся Серин.

– Хорошо, – выдохнула я. – Давай попробуем, хотя бы пока ты в городе. Что ты хочешь от меня?

– Слава тебе, Господи! – возвел очи к небу Серин. – Так, я хочу, чтобы мы появлялись вместе на людях и ты не делала вид, что мы случайно встретились или какие-то дурацкие родственники, – стал загибать он пальцы. – Чтобы ты приходила на мои шоу, чтобы мы каждую ночь были в одной постели, не важно, где будет сама постель, и проводили вместе любую свободную минуту. Чтобы ты разрешила приглашать тебя на свидания и делать подарки. Мы станем настоящей парой – и для самих себя, и для окружающих.

– А как же твои фанатки? Как же ты без них-то обходиться станешь? – подколола я.

– С трудом, но переживу, – ответил мне в тон Нейл.

– Это все?

– Нет. Но это программа минимум. Если мы справимся, то сможем пойти дальше. У тебя будут условия?

– М-м-м. Пожалуй, да. Ты не давишь на меня. Если я говорю, что не хочу чего-то, ты не споришь, а соглашаешься.

– Могу я не спорить, а пытаться убеждать тебя?

– Можешь попробовать, но не слишком долго и настойчиво.

– Принято. Что еще?

– Ты не проходишься по моей работе и по всему, что с ней связано, и никогда не просишь отказаться от нее ради тебя.

– Ладно, – прозвучало не слишком радостно, но все же. – Что еще?

– Ты не грубишь, не бросаешься и не распускаешь язык и кулаки, когда рядом со мной по работе или просто ради общения появляются люди.

– Хочешь сказать, мужики? – сузил глаза мой муж.

– Любого пола.

Он засопел и стиснул зубы.

– Обещаю, что буду работать над этим. Но не надейся, что то, что было сегодня в кафетерии, станет нормой. Я могу быть терпеливым, но эти перешептывания и улыбочки…

– Мы говорили о работе.

– Ты, может, и да. А этот засранец флиртовал с тобой.

– Во флирте нет ничего противозаконного. Это нормально в человеческом обществе.

Серин сделал долгий вдох и выдох.

– Хорошо, обещаю быть паинькой, пока во время твоего долбаного флирта не почую от тебя запаха возбуждения. В противном случае – уж извини. Оторву башку любому.

– Серин!

– Что? Я же уже сказал, что буду милым! Но ты разрешишь мне, а не этому хлыщу выбрать для тебя машину?

– Нет. С Матиасом я раньше договорилась.

– Тогда я поеду с вами!

– Это будет натуральная каторга. Я вся издергаюсь в ожидании, что вы сцепитесь!

– Ничего подобного! Я пообещал быть тише воды!

– Серин, ты пытаешься давить на меня? – прищурилась я.

– Нет! Прости! Давай пойдем и что-нибудь съедим, жена моя? У меня от этих наших переговоров дикий аппетит!

– Ну пойдем… муж.

Следующие полтора часа были для нас с Нейлом чем-то определенно новым.

Мы не цапались.

Мы не трахались.

Мы разговаривали. Да, мы говорили как обычные люди, а не пытались поддеть или зацепить друг друга пообидней. Не провоцировали и не грубили. Хотя, конечно, полноценной беседой назвать это было сложно. В основном он говорил, я слушала, коротко и односложно отвечая на вопросы, которые касались большей частью выбора еды. И как ни странно, эта обычно бесившая меня манера мужчин вести разговор только о себе и вокруг себя в этот раз меня не раздражала.

И если поначалу я щурилась и напрягалась в ожидании какого-то подвоха каждую минуту, то к концу обеда уже расслабилась. Не знаю, умышленно или чисто интуитивно Серин выбрал, пожалуй, единственную тему, которая действительно смогла заинтересовать меня. Он стал рассказывать мне о своем детстве. Я даже толком и не поняла, как разговор от вкуса поданной нам пищи плавно перешел к его юным годам. Он говорил о шалостях, устраиваемых им со своими родными братьями и ближайшими друзьями, тоже считавшимися братьями. О почти настоящих приключениях, в которые они постоянно влипали в красных кленовых лесах. И о самих этих лесах, поистине прекрасных по его описанию. Было похоже, что он очень скучает по родным местам, но нисколько не скрывает эту тоску, не боясь выглядеть слабым или сентиментальным в моих глазах.

Я же, стараясь оставаться внешне невозмутимой, на самом деле жадно ловила все эти подробности его детства, поражаясь теплоте, которой было наполнено каждое его воспоминание. То, как Серин рассказывал о своем суровом и строгом, но всегда готовом помочь сыновьям отце, который ворчал на них из-за бесполезности и пустой траты времени, но помогал собирать первые мотоциклы из хлама. И хоть и был страшно сердит на Серина, когда тот заявил, что собирается попытать счастья вдали от дома, но буквально навязал ему деньги, чтобы сыну не пришлось обращаться за кредитами. А то, с какой теплотой и восхищением мужчина говорил о маме, нисколько не стыдясь, что в детстве боялся ее гнева и неудовольствия гораздо больше отцовского, поразило меня. Серин буквально закатывал глаза, вспоминая, как вкусно она готовит и как всегда могла организовать их большой дом, направляя энергию четырех мальчишек в мирное русло и виртуозно подводя их к мысли, что домашняя работа – это именно то, что они и хотели сделать в данный конкретный момент времени.

– Знаешь, она как-то умудрялась никогда не давить на нас в открытую, но всегда добивалась нужного результата. – Северин улыбнулся меланхолично и искренне своим воспоминаниям. – И хотя мы с братьями частенько чувствовали потом, что нас откровенно одурачили, но в следующий раз опять попадались на ту же удочку. Моя мама – вот кто гений манипуляции и просто мастер добиться от всех желаемого. Наш дом вечно был проходным двором, полным моих друзей и друзей моих братьев, но мама умудрялась поддерживать идеальный порядок и при этом никогда не обделяла вниманием никого из нас, позволяя нам почти все на свете, при этом как-то уберегала дом от разрушений. Ну, не то чтобы наши затеи периодически не грозили оставить от него руины. Но вот у нее всегда было какое-то сверхъестественное чутье на то, что мы во что-то влипли и она нужна нам.

Взять хотя бы тот случай, когда они с отцом поехали в город по делам лесопилки и оставили меня на моих старших братьев. Мне было четыре, а мои братья подумали, что достаточно того, что они будут следить за тем, чтобы я не удрал на улицу. К ним пришли друзья, и они засели играть в приставку. Я же, решив быть самым полезным членом семьи, собрался приготовить маме с папой какой-нибудь вкусный сюрприз. Притащив табуретку, я зажег газовую плиту и водрузил на нее сковородку. Вывалил туда огромный кусок домашнего сливочного масла и, поразмыслив, добавил «для вкуса» пару пачек черного перца и изрядную порцию сахара и соли.

Когда мой кулинарный шедевр стал подгорать и вонять на весь дом, братья опомнились и прибежали на кухню. Но к тому времени масло на сковороде почему-то вспыхнуло и, распространяя ужасный дым и смрад, напугало нас до полусмерти. Но неожиданно появились родители и устранили проблему, хотя вонь еще долго не удавалось выгнать. Годы спустя отец рассказал мне, что они отъехали довольно далеко от дома, как вдруг мама стала требовать, чтобы он повернул обратно, причем немедленно. Я спрашивал, когда стал намного старше, как она узнала. Она только пожала плечами и сказала, что просто почувствовала, что нужна нам, и все.

Затаившийся ребенок внутри меня ловил каждое слово, говорящее о доброте и любви, в которых рос он, словно желая примерить на себя все это. Вопросы так и вертелись на кончике языка, но я боялась выдать отвратительную ущербность своего прошлого, задав хоть один из них.

Что я, собственно, могла спросить?

Не напивался ли его отец до свинского состояния и не избивал ли их, срывая на жене и детях злобу за свои неудачи?

Приводил ли он в дом мерзко выглядящих шлюх и позволял ли себе при них проходиться по его матери, пока эти девки гнусно и пьяно хихикали?

Не причиняли ли ему боль близкие, не потому что он был в чем-то виноват, а просто потому что они могли это сделать, а он был слишком слаб, чтобы защитить себя?

Чувствовал ли он себя в безопасности в собственном доме?

На самом деле меня больше всего занимало то, что, имея все, что было у него в детстве и чего никогда не было у меня, он все равно решил покинуть близких и отправиться искать другую судьбу. Не знаю даже, сложись мое детство по-другому, решилась бы я хоть когда-то покинуть дом. Захотела бы? Что думать об этом, если я уже никогда этого не узнаю.

Обед закончился на удивление быстро, и я была на самом деле благодарна Монтойе, что он не просто сумел меня отвлечь от того тягостного чувства, которое я испытывала, занимаясь делом о пропавших детях, но и не задал мне ни единого вопроса о моем детстве. Потому что это бы в один момент все испортило.

Когда мы вышли из ресторана, Нйел притиснул меня к себе за плечи, а потом, взяв мою руку, заставил обвить свою талию, делая контакт более полным. Я, приподняв бровь, посмотрела на него, но отстраняться не стала. Сытый желудок и умиротворяющие разговоры создали ощущение расслабленной легкости в душе, а волчица целиком и полностью одобряла его действия. И только упрямая, рассудочная часть меня гневно хмурилась, прямо говоря о том, что все происходит слишком быстро. Но пока явной угрозы моей свободе и откровенных посягательств на нее не было, я позволила себе расслабиться и просто идти по улице, невольно признавая, что наши тела очень подходят друг другу и даже при столь плотном контакте я не прикладывала никаких усилий и специально не подстраивалась, чтобы двигаться столь синхронно и гармонично.

Нейл то смотрел на меня с едва заметной улыбкой, спрятанной в уголках его рта, то задирал голову в небо, довольно жмурясь. Но от нашего спокойствия не осталось и следа, когда на подходе к институту на нас в прямом смысле слова налетела съемочная группа во главе с той наглой девицей, что и в прошлый раз начала задавать вопросы о Серине. Она стала тыкать в нас микрофоном и не просто спрашивать, а буквально требовать рассказать о характере наших отношений.

Нейл мгновенно вышел из себя.

– Пошли вон отсюда! – зарычал он. – Вы не имеете права вторгаться в частную жизнь!

– Ну, знаете, господин Нейл, вы в данный момент находитесь в общественном месте, так что мы можем быть здесь, когда посчитаем нужным! – ядовито заметила журналистка.

Серин, не особо стесняясь, буквально снес их с нашего пути и решительно поволок меня ко входу в центр.

– Госпожа Ариас, а как вы относитесь к другим многочисленным пассиям Серина Нейла? – вопила нам вслед репортерша. – Ведь его репутация и любвеобильность широко известна.

– Отвали от нас, зараза! – рявкнул Серин.

– Неужели вы думаете, что такой мужчина может измениться, или вас мало занимает эксклюзивность? – В голосе уже откровенная насмешка.

Моя волчица вдруг взвилась, желая опрокинуть дерзкую суку на асфальт и заставить скулить и ползать, прося пощады. Серин почувствовал это, поэтому моментально притиснул меня к себе и прошипел в самое ухо: «Забей!»

– Господин Нейл, лучше бы вы все же прокомментировали ваши отношения самостоятельно, а то мы ведь все равно дадим это в эфир, а вот то, что мы при этом посчитаем нужным сказать, вам может и не понравиться! – не унималась девица.

– Ага, я весь дрожу! – не оборачиваясь, огрызнулся он, и мы зашли в холл.

Все впечатление от обеда рассыпалось в прах в один момент, возвращая к жизни обычную Юлали, а не идиотку с временно размякшими мозгами.

– Давай я вечером сам за тобой заеду перед шоу, – сказал Северин у дверей моей лаборатории.

Тут же внутри что-то щелкнуло, напрягаясь.

– Разве я уже сказала, что согласна пойти? – прищурилась я.

Северин немного отстранился и посмотрел мне в глаза.

– Ты не собираешься для меня ничего упрощать, да, Лали? – усмехнувшись, спросил он.

Я промолчала, ожидая от него реакции, возможно даже вспышки раздражения. Однако он, тяжело вздохнув, попытался поцеловать меня в губы. Но я повернулась, подставляя ему щеку.

– Прости, но шоу на публику – это не мое.

– Хорошо. Если все же решишь приехать вечером – я буду рад. И кстати, эта стерва с микрофоном права – нам нужно что-то озвучить о наших отношениях, а то они не отстанут и будут копаться и писать всякую хрень.

– Я подумаю. Спасибо за обед.

– И тебе спасибо, что согласилась. Это оказалось довольно приятно. Не настолько, как было бы оказаться наедине голыми и потными, но тоже ничего. Целых полтора часа ты не говорила ничего, за что мне постоянно хочется одновременно придушить тебя и затрахать до изнеможения.

– Значит ли это, что ты готов перевести наши отношения в разряд чисто платонических? – насмешливо посмотрела на него я.

– Что? Да не дай Бог! – воскликнул Серин почти испуганно. – Лес-детка, любое хорошее поведение должно вознаграждаться, и я и не подумаю скрывать, что готов быть весь день шелковым и милым за возможность ночью оказаться между твоих ног и делать много чего грязного и непристойного.

Я открыла дверь, но Серин снова окликнул меня.

– Ты должна знать, что все они не правы. Я готов меняться. Не могу сказать, как быстро и насколько удачно. Но я готов попытаться, если ты скажешь, что тебе это нужно.

Вернувшись на рабочее место, я какое-то время сидела, уставившись в экран и размышляя обо всем, услышанном сегодня от Серина, а главное, копаясь в собственных ощущениях на этот счет. Мне понравилось, как я себя чувствовала рядом с Серином во время нашего «ознакомительного» обеда. Но реальность оставалась реальностью. Я не верю, что его благих порывов хватит надолго. А если все достаточно продолжительное время не будет двигаться в том направлении, в котором хочется ему, он наверняка начнет злиться и давить на меня. Натуру доминанта не изменить. На каких бы мягких лапах он ни ходил, рано или поздно он покажет зубы, и очень жестко.

Стряхнув с себя эти мысли, я решила дать ему время.

Обследуя останки второго мальчика, я констатировала повреждения, сходные с теми, что были и у первого ребенка. Только у этого отсутствовали следы старых переломов, но все равно было понятно – питался он недостаточно и совершенно некачественно, что и отразилось на структуре костной ткани. Также я сделала вывод, что оба мальчика подвергались жесткому связыванию, причем в течение длительного времени, и это привело к небольшим деформациям в плечевых суставах, из-за того, что руки постоянно были зафиксированы за спиной. На костях запястий также были повреждения надкостницы, говорящие о длительном и частом травмировании чем-то. Скорее всего, наручниками. Причиной смерти этого ребенка, по моему выводу, стал перелом основания черепа и повреждение подъязычной кости. Как будто его ударили обо что-то головой, сильно сдавливая при этом шею. Гнев затопил меня так стремительно и остро, когда я представила чьи-то сильные, безжалостные руки, сжимающие тонкую шейку этого мальчишки. Живот просто скрутило судорогой, и я отошла от рабочего стола в попытке успокоиться.

Уткнувшись в монитор, я чисто машинально решила проверить почту. Это был рабочий адрес, и поэтому на него приходили в основном письма от коллег и обновления с тематических форумов. Одно предложение принять участие в конференции в будущем феврале. Но среди всех этих привычных писем оказалось одно с какого-то странного адреса. Открыв его, я увидела вложенный файл и текст, который гласил: «Не копайся в старом мусоре, или сама можешь оказаться на помойке, сука!»

В файле оказалось видео, скорее всего с какого-то портала террористов или новостей, где была запечатлена ужасная сцена казни заложника, о которой совсем недавно гудели все СМИ. Что ж, выходит, Матиас был прав и не все в этом деле просто и лежит на поверхности. Однако те, кто хочет меня запутать, не в курсе одной черты моего характера. Если пытаться на меня давить, рискуешь получить ответ гораздо более жесткий, нежели ожидаешь. Я ведь не человек и закон физики о силе действия, равной силе противодействия, со мной не работает. У меня противодействие может быть гораздо более сильным. Ухмыльнувшись в экран, я вернулась к работе с удвоенной энергией. Да, люблю злость, она – моя основная движущая сила в этой жизни. С ней я знакома, она мне как родная.

К концу дня я закончила реконструкцию лица второго мальчика и отсканировала череп последнего. Варианты внешности ребенка я сделала со светло-голубыми глазами, с темно-карими и с некоторыми вариациями, чтобы было больше возможностей для опознания. С экрана на меня смотрел худенький мальчишка, с очень тонкими чертами лица и высокими скулами, большими, чуть раскосыми глазами. Данные я сразу отослала Терчу, заодно поинтересовавшись, есть ли подвижки по первому малышу. Матиас ответил почти мгновенно, будто ждал постоянно моего сообщения. Подумав, я переслала ему и письмо с угрозой. Буквально через минуту раздался звонок.

– Лесли? – Голос полицейского звучал взволнованно. – Как вы?

– Превосходно. Как раз в нужном настроении для того, чтобы довести все до конца, если вы не передумали, – с усмешкой ответила я.

– Я? С чего бы? Я, наоборот, переживаю, что вас напугало это письмо, и пойму, если вы решите выйти из этого дела. Готов даже прямо завтра созвать пресс-конференцию и объявить о вашем отказе участвовать, чтобы вывести из-под удара. Я не прощу себе, если с вами что-то случится.

– Да бросьте вы, Матиас. Меня не так легко напугать! Я говорила вам, что не чувствительная барышня. Это письмо не испугало, а разозлило меня.

– Но вы же понимаете, что будут еще попытки давления?

– Как вы себе представляете? Вы ведь наводили справки обо мне, Матиас. У меня нет близких, нет друзей, по крайней мере находящихся прямо сейчас в этой стране, нет даже домашних животных. Что можно со мной сделать? Уволить? Обвинить в каких-то сексуальных непотребствах? – Мне даже рассмеяться захотелось. Ну да, после того как я связалась с Нейлом, похоже, скандалы на сексуальной почве грозят стать моей ежедневной обыденностью, а не чем-то из ряда вон.

– Но они могут напасть на вас! Это серьезно, Лесли!

– Детектив Терч, я в состоянии постоять за себя. К тому же я не верю, что тот, кто пишет гадкие письма с угрозами, способен на что-то большее. Мог бы – сделал, а не тявкал из-за угла.

====== Секс в машине или все равно что было до меня ======

– У меня, к сожалению, нет в этом уверенности. Вы на работе? Давайте я приеду и провожу вас домой. Хочу убедиться, что вы в порядке.