Текст книги "Не обижайте колдуна (СИ)"
Автор книги: E_hackett
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)
От этих слов странное тепло разлилось по телу. Я прикрыла глаза и ощутила себя в полной безопасности. И вместе с этим, возможно, обманчивым ощущением, ко мне пришла какая-то непонятная уверенность что я уже долгое время связана с этим человеком странными интимными узами.
Как давно у меня не было подобных объятий?
– Ну да, бояться нужно только тебя.
«И своих желаний», – мысленно добавила я
– Прибереги эту мысль, – не объяснив, какую мысль имея в виду, Тамзин зарылся носом в мои волосы. Похоже его мало волновало сколько дряни могло в них путаться во время взрыва. – По возвращению обязательно обсудим.
И он отстранился от меня. Я почему-то даже расстроилась, что он отошел так поспешно.
– Пойдем, – Тамзин посветил фонариком куда-то в темноту – в сторону, где раньше стояла ширма. – Нужно освободить беднягу. Он за сегодня и так настрадался.
Мы нашли второго мага на противоположном конце сцены. Удивительно, как его не размазало под весом этой штуки, к которой его приковали. Чистое везенье! Отлетев, железная плита вонзилась в сцену ребром, пробив деревянный настил, и несчастный раненый Тамзин, алый от крови, безвольно свисал с нее. Голова болталась. Часть ребер торчала наружу. Если бы не настоящий Тамзин в сером фраке рядом со мной, я бы решила, что этот – уже мертв.
– Выживет, – заявил маг, зачем-то прощупав пульс на шее, и начал отвязывать пленнику руку.
«Отвязывать» – не совсем подходящее слово. Тамзин из прошлого оказался закован всеми возможными способами, как будто его иссушенное тело обладало неведанной мощью олимпийского силача. Его приковали и кожаными браслетами, и железными скобами и еще какой-то позолоченной нитью, которая вряд ли могла удержать взрослого мужчину.
– Проводник. – Тамзин указал на нить. – К камню.
– Так что это вообще было? Какой-то ритуал? – Я присела рядом и начала помогать. Вспомнила вдруг, что у меня за спиной все еще висит рюкзачок: достала оттуда фонарь и положила его рядом на пол, чтобы видеть, что делаю. И вляпалась ногой во что-то липкое…
– Отчасти. – Тамзин высвободил одну из рук пленника. Взялся за вторую. – Кто-то напел Эллен что по поверьям в свой день рождения человек больше всего уязвим. Вот она и решила меня пришить в этот день. Причем, не просто убить, а выкачать из меня всю силу без остатка, как из дойной коровы.
– При помощи камня?
– Да.
– А к чему тогда вечеринка?
– Для отвода глаз. – Тамзин говорил, не отвлекаясь от дела. – А еще, наверное, после моей кончины она собиралась полакомиться гостями. Или испытать на них свои новые способности. Не знаю, и знать не хочу.
Мы закончили отвязывать пленника и аккуратно положили его на пол. Странно, но он почти ничего не весил; был легким, как пушинка. Хотя, если подумать, сколько могут весить кости, обтянутые кожей?
– Выглядишь хреново, – заметила я, подсвечивая раненого Тамзина светом фонаря. Как бы я не старалась, взгляд все равно цеплялся за неестественно торчащие наружу кости ребер. – Может, ему как-то помочь?
– Нет. Он должен сам. Мне никто не помогал.
– Откуда ты знаешь?
Тамзин недовольно закусил губу и посветил на меня наручным фонариком.
– Что это, Имриш? – Луч от его фонаря спустился мне на ногу.
– Ничего. – Я постаралась прикрыть царапину порванной юбкой, но тщетно. Тамзин уже все увидел и его явно это не обрадовало.
– Когда ты это успела? – В его светлых глазах я различила видное раздражение. – И молчит еще! – Он отошел от раненого себя и приблизился ко мне. – Я же тебе рассказывал историю о Берг. Если что-то болит – не молчи.
– Так царапина и не болит. Честно.
Тамзин присел возле меня на корточки и смерил взглядом, как умалишенную.
– Серьезно? Показывай.
– У меня с собой есть бинты. В рюкзаке. Я сама справлюсь.
– Показывай, – повторил он более жестким тоном.
Пришлось послушаться и задрать юбку. И… О, лучше бы он никуда не светил! От неприятного зрелища желудок чуть не вывернуло на изнанку: всю мою ногу уже залило кровью. Проползая под завалами, я наградила себя не царапиной, как показалось сначала, а настоящей рваной раной. Удивительно, как в сапоге еще не хлюпало.
Тамзин выругался на непонятном мне языке, с недовольством отчеканив слово похожее на «флюх», и аккуратно приложил к краю раны большой палец. Руки – горячие и нежные. От таких прикосновений, пробуждающих чувственность, мое лицо наверняка залилось краской.
– Я же уже говорил: сделаю для тебя все. – произнес он почти шепотом.
Если верить тому, что видели глаза, то рана под его продвигающемся вверх пальцем мгновенно заживала, покрываясь коркой. За подобный способ заживления ран при помощи силы мысли любая больница мира заплатила бы миллионы.
Когда Тамзин почти закончил с раной, я решила спросить, что делать дальше с освобожденным пленником и куда его девать, но быстро прикусила язык, ощутив что-то неладное. Там, в темноте зрительского зала что-то зашевелилось. Сначала этот шорох, донёсшийся издалека, показался мне игрой воспаленного воображения. Он был слишком легким, почти неуловимым для ушей. Но затем он повторился снова. И снова. Как будто… Кто-то, шаркая, приближался к нам.
– Тамзин…
– Я слышу.
И фонарь в его наручных часах, неисправно замигав, погас, оставив нас во мраке. Казалось, мы вечность стояли в темноте, прислушиваясь к шорохам, но затем где-то вдалеке заблестели две горящие точки. Ярко желтые. Как золотые монеты, на которые падает солнечный свет. От одного взгляда на них мне стало дурно, и я схватила Тамзина за костлявую руку. Сказал бы мне кто вчера, что я буду прятаться за его спиной, я бы не поверила и сочла сказавшего мне это человека полнейшим идиотом.
Шорохи продолжались. Они надвигались, становились все громче. Создалось ощущение, словно нас со всех сторон окружали невидимые враги, сокрытые темнотой.
– Этого не может быть. – выдохнул Тамзин. – Невозможно.
От предчувствия надвигающегося ужаса захолодело в желудке, и я задрожала. Да где это видано, чтобы такой человек, как Тамзин, творящий «големов» из пустоты, признавал что-то невозможным?!
Горящие точки неумолимо приближались, внушая всепоглощающий страх.
– Имриш, – едва слышно проговорил маг, когда я передала ему свой фонарь. – Я включу свет и дальше придется действовать быстро. Будь готова.
Вспыхнул свет, и я судорожно всхлипнула, задавив в горле крик. Как и подгадывало воображение, рисующее силуэты в темноте: люди, которых раскидало с мест после взрыва, поднимались на ноги. Не многие, но почти все. Бледные, с перекошенными лицами и мутными высохшими глазами. Кто-то – со сломанными конечностями, неестественно вывихнутыми шеями и выбитыми челюстями. Вероятно, все эти люди были мертвы, когда мы пришли. Но моим вниманием завладели не они, а другая, более жуткая фигура.
Странная светловолосая женщина со светящимися глазами стояла прямо перед заваленной обломками сценой и внимательно смотрела на нас с Тамзином. Черные джинсы, красная клетчатая рубашка. На ее лице застыло не двойственное выражение, сотканное из ненависти, обиды и презрения, присущее женщине, только что застукавшей своего мужчину с любовницей.
– Я очень разочарована, Имриш. – Произнесла она, гневно пожирая меня глазами. Голос чужой, но интонация та же.
– Твою мать! – в ужасе воскликнула я, отшатнувшись назад. Хотя правильнее было бы сказать: «мою».
Мир перевернулся с ног на голову, засасывая меня в пучину отчаянья. Конечно, все не могло закончиться так, как закончилось. Это было бы слишком просто и уж слишком хорошо.
– А ты… – Незнакомка впилась светящимися глазами в Тамзина. – Тебя я порву на куски.
Не мешкая, маг выставил перед собой руку, и мертвецы с искривленными лицами разлетелись в стороны, как кегли, сбитые шаром в боулинге. Перед сценой почему-то осталась только Эллен, влезшая в чужое тело. И на выпад Тамзина она ответила молниеносно: один изящный взмах запястьем, и он, непонятно от чего, повалился с ног, выронив из руки фонарь. Я с трудом его удержала.
– Тамзин, уноси нас отсюда!
– Не могу! – хрипло выдохнул он. – Сила больше не работает!
– Чего?!
Маг уставился на свои руки с таким удивлением, будто впервые в жизни их увидел:
– Ничего не работает! Она все забрала!
Эллен, стоя за завалами, разразилась ломанным визгливым смехом.
– Никуда вы не уйдете! Вы теперь – мои.
Я с ужасом посмотрела на нее: мощь, источаемая ей, потрясала и страшила. Мертвецы за спиной Эллен вновь начали подниматься. Их лица в блеклом свете фонаря злобно кривились, а глаза – жадно пожирали нас.
Вопрос напрашивался сам собой:
– Мы сражаемся или бежим?
– Бежим!
Бежать – определенно плохая идея. Но бывают моменты, когда самая плохая идея оказывается самым лучшим, что у тебя есть. Так что я схватила фонарь и ломанулась за своим рюкзаком, а Тамзин – за самим собой. Через несколько секунд мы уже оббегали толпу медлительных мертвецов по краю покосившегося шатра под уничижающий гогот Эллен. И пока мы в панике перебирали ногами, я беспомощно осознала, что она нарочно отпускает нас.
Ее игра только начиналась.
Комментарий к Часть 10. «Здравствуй, мама»
Всем, кто потратил время на прочтение – огромное спасибо. А тем, кто еще и отзыв оставит, вообще цены не будет.
Ребята, если видите ошибки в тексте, то не стесняйтесь их отмечать. Мои глаза настолько замылены что я вижу далеко не все опечатки. Спасибо.
========== Часть 11. «Осознание» ==========
– Шевели ногами, девочка!
Как только я добралась до полога шатра и открыла его, Тамзин вылетел вперед меня, будто огонь щекотал его за пятки. Да, на своих тощих ходулях бегал он быстро, даже с раненым собой на руках. В любой другой ситуации, глядя, как Тамзин улепетывает в ночь с грацией напуганного страуса, я бы, несомненно, рассмеялась, но мне в спину дышали мертвецы, так что я помчалась следом за ним по темноте, не оглядываясь назад.
Как и ожидалось, взрыв отрубил электричество не только в шатре, но и во всем палаточном городке. Только вот веселье людей не закончилось с отсутствием света. Напротив – везде, где можно, народ зажег жаровни и костры, расставил свечи. Карнавал продолжался и без мерцающих огней, подарив некоторым парочкам долгожданное уединение. Как будто никто не ощущал надвигающейся беды. А кое-где даже до сих пор играла музыка: вероятно, у кого-то магнитофон работал на батарейках.
Я радовалась такому исходу. Темнота была нам на руку, поскольку я бы вряд ли смогла объяснить публике, почему Тамзин бежит с каким-то человеком в руках, так похожим на него.
– Черт! – выругался маг и встал за краем темного шатра, когда я его нагнала.
Впереди возле костра на земле сидели факиры и весело глушили что-то из пластиковых стаканчиков. Проблема была не в артистах, а в том, что мимо них нельзя было пройти незамеченными. Пламя их костра было высоким и жарким и не оставляло ни одного темного угла.
– Нас не должны видеть, Имриш, – шепнул Тамзин, имея в виду себя и себя. – Ты сможешь их отвлечь?
Что ж, это я и собиралась сделать.
– Ребята! – Я нетвердой походкой подошла к артистам и скорчила самое страдальческое лицо, на которое только была способна. Учитывая, какой ужас клокотал внутри меня после встречи с вновь ожившей Эллен, пустить слезу оказалось легче простого. – Помогите! Это какой-то кошмар!
Один из факиров, молодой парень лет двадцати, тут же подскочил на ноги и подхватил меня, не позволив мне упасть ничком на землю. Если бы он этого не сделал, то я бы уже лежала головой в костре.
– Что случилось? – Он усадил меня рядом с собой у огня. Его пятеро друзей заметно встревожились и непонимающе глядели на меня мутными глазами. От них всех разило удушливым коньячным перегаром.
– Что с ногой? – спросил мужчина, сидящий за всполохами пламени.
– Это ужасно! – всхлипнула я, неумело прикрыв окровавленную ногу обрывками юбки. Она, несомненно, сыграла свою роль в разыгранном представлении. – Там монстры! Настоящие мертвецы! Зомби!
Я умоляюще смотрела на пироманов, а сама гадала, сколько мне придется изображать из себя дуру и сколько времени нужно Эллен с мертвецами, чтобы добраться до этого места.
Хоть бы она все еще сидела в шатре вместе со своими дружками!
– Где? – встрепенулся артист.
– Там! – Я кивнула на покосившийся шатер, откуда мы с Тамзином только что в ужасе удрали. Нервы сдали. Слезы непроизвольно хлынули ручьем. – Они напали на меня! Они нас всех убьют!
– Чего?
– Вы должны что-нибудь сделать! Мы все в опасности! – Где-то внутри я понимала, что переигрываю, но уже не могла себя остановить. – Вы должны пойти туда и всех их сжечь! Мертвецов угомонит только огонь!
Пироманы переглянулись, затем один из них спросил:
– Сколько ты выпила?
Я прикусила губу, оценивая шансы. Неужели «выступление» вышло боком? Я не считала себя хорошей актрисой и прекрасно понимала, что все сказанное мной походило на бред сумасшедшего, но все-таки… я не врала. Да, мужчины, особенно подвыпившие, как правило, очень любят помогать «дамочкам в беде».
Я уже было собралась выдать какую-нибудь новую тираду, как вдруг молчаливый артист, сидящий справа от меня, откинул капюшон и тем самым привлек внимание друзей. Боже, вместо лица у него один сплошной ожог всех возможных цветов и оттенков, местами влажный от текущей сукровицы. Он поднял на меня взгляд каменно-серых глаз и неодобрительно прищурился:
– Мертвецы? – Мужчина шевельнул губами и тонкая кожа возле них разошлась, обнажая живое мясо. – Серьезно?
– Да!
Несколько умопомрачительных долгих секунд мы испытующе смотрели друг на друга. Точнее, пироман смотрел на меня, а я была не в силах отвести взгляда от его увечий. Но потом, непонятно почему, он все-таки поднялся с места и позвал товарищей:
– Пойдемте, пройдемся.
Я проводила пироманов взглядом, нервно почесывая руки. Возможно, мы с Тамзином были похожи больше, чем мне показалось сначала. Я бы соврала, сказав, что мне плевать на этих ребят и мне ничуточки не жалко отправлять их на смерть, однако мне было приятнее думать, что между нами и Эллен с армией мертвяков будет хоть какая-нибудь незначительная преграда.
Как только пироманы скрылись в темноте прохода, возмущенно переговариваясь друг с другом, Тамзин вышел из-за соседнего шатра. Полуживой пленник небрежно свисал с его рук как грязное тряпье.
– Я в восхищении, милая моя, – просиял он, и мы молча побежали дальше, всячески избегая шумные нетрезвые компании и огибая источники яркого света.
В конце концов Тамзин остановился возле какой-то непримечательной палатки почти у самой стоянки и нырнул в нее, не дожидаясь, пока я помогу ему отодвинуть полог. Внутри – непроглядная темнота. Я быстро достала фонарь и включила его: палатка была пуста. В ней не было ничего примечательного за исключением того, что она стояла на дощатом скрипучем настиле. Деревяшки прогибались под моими ногами, когда я сделала несколько шагов вперед.
– Там у самого края есть крышка, – вполголоса произнес Тамзин. – Под ней – спуск вниз.
Я молча метнулась на другой край палатки и, действительно, наткнулась на деревянную крышку, удачно замаскированную под половицы, которую можно было заметить только по едва заметному стыку. Приподняла ее, подвинула руками и увидела под половицами чернеющую пустоту. Судя по всему, палатка прятала под собой какую-то глубокую яму.
Тамзин подошел ближе, опустил раненого себя на половицы возле дыры и спустился вниз. Точнее, не спускался, нет. Он просто спрыгнул в черноту, показав мне, насколько яма была глубокой, и махнул оттуда кистью.
– Подтяни его.
Я подтащила бывшего пленника за подмышки к дыре и Тамзин очень неосторожно утянул его в бездну, как будто тот был не изувеченным человеком с ребрами наружу, нуждающимся в помощи, а неодушевленной куклой, которую можно крутить и вертеть как вздумается.
Какое-то время я тупо пялилась в пустоту. Сначала из дыры слышались шорохи, а затем блеклым оранжевым сиянием по яме разлился свет, как будто кто-то зажег свечу.
– Спускайся! – услышала я Тамзина.
Судорожно выдохнув, я прыгнула в яму и почему-то вспомнила момент из сказки Льюиса Кэрролла, когда его Алиса бездумно полезла за кроликом в нору, ведущую в волшебный мир.
Один волнующий удар сердца, и я уже стою внизу, подогнув ноги от неудачного приземления. Не сказала бы, что эта небольшая яма под палаткой, обустроенная под альков уединения, походила на волшебное подземелье, но безумный шляпник тут меня уже поджидал. Правда почему-то без шляпы – она скорее всего осталась в шатре с мертвецами, как и его трость.
Тамзин положил свою раненную версию на постеленные в углу простыни и покрывала среди множества мягких подушек. Пламя трех свечей танцевало и искрилось в хрустале на столе у стопок толстых книг, играя переливами на висящих рядом гобеленах и старых европейских штандартах.
Место странное, вызывающее много вопросов, но сейчас мою голову занимало отнюдь не его происхождение. Я все продолжала думать о том, что помогла Тамзину убить свою мать, оказавшуюся той еще сукой, увидела, как она взорвалась, чуть не похоронив меня под завалами, а затем – возродилась, вселившись в какую-то бедную, ни в чем не повинную женщину. А потом еще лишила Тамзина сил!
Я глубоко вздохнула, ощущая стылый запах земли и знакомых благовоний, и проорала что есть сил:
– Какого хрена здесь происходит?!
Скорее всего, этот вопрос предназначался не Тамзину и даже не Эллен, а тем невидимым ублюдкам, сидящим на небесах и ржущим над проблемами смертных.
Тамзин, устроив самого себя на подушках и чуть прикрыв простыней, тут же метнулся ко мне. Поднес руки к моему лицу, отвел волосы с щеки и неожиданно прильнул в жарком поцелуе. По-моему, даже страждущие путники не так рьяно припадают к предложенной фляге с водой, как он – ко мне.
Удивленная его столь неожиданным порывом, или тем, что этот поцелуй оказался острее, чувственнее и слаще всех моих прошлых вместе взятых, я боязно отшатнулась от Тамзина, но он вновь притянул меня к себе.
– Клянусь всеми богами, – вымолвил он, глядя на меня. В его глазах запылало что-то стихийное, неудержимое. – Если выживем, неделю из спальни не вылезем.
Если бы он позволил себе такие неслыханные вольности, только вытащив меня из дома, то незамедлительно получил бы в глаз. Но тут, похоже, опасность, нависшая над нами, сделала свое дело. Она позволяла отбросить все предрассудки и делать то, что хочется, о чем бы человек даже не задумался в обычной обстановке.
– А если нет? – сказала я, не отводя взгляда, и не узнала свой голос.
– Выживем. – Он пропустил несколько локонов сквозь пальцы. – Я обещаю.
Как будто все маски снялись. Игры закончились. Даже у Тамзина иссяк нескончаемый запас хитрых, едких и обольстительных ухмылок, и теперь он смотрел на меня совершенно по-другому, никого из себя не корча и не пытаясь внушить страх. В его новом взгляде не осталось почти ничего от того человека, обещавшего оживить Анри. Да что уж там, Тамзин даже перестал казаться мне древним стариком со странностями и мерзкой бородкой.
Я скользила взглядом по его лицу, на удивление ставшему таким привычным и родным, и вдруг задумалась, а не последние ли это часы нашей жизни?
Рука сама потянулась к его скуле и новому шраму над ней. Он мгновенно прижался к пальцам, угнездившись щекой в моей ладони.
Вдруг это единственный шанс, отпущенный нам перед тем, как Эллен отвернет нам головы?
Я инстинктивно подалась вперед, послав все к черту, и мы опять слились в поцелуе, начиная сладостно упиваться друг другом. Его руки свободно заскользили по мне. Горячие, как и всегда. Заставляя меня таять, как шоколад. Одна из них метнулась по раненому бедру, в том месте, где порвана юбка.
Пришлось мобилизовать всю силу воли, чтобы поймать его за руку и стряхнуть с себя. Скорее всего каждый из нас задумывался над тем, что можно было бы остаться в импровизированном алькове еще подольше, но промедление могло стоить нам жизни.
Думать – это последнее, чего бы мне сейчас хотелось, но предаваться спонтанным плотским утехам пока наверху рыщут мертвецы во главе с Эллен, затея не из лучших.
Через плечо мага я взглянула на раненого Тамзина, лежащего подушках. Несчастный. Половина лица в запекшейся крови, рот приоткрыт. Даже не видно, что он дышит. Его костлявая грудь почти не двигалась, а простыня, которой прикрыл его настоящий Тамзин, побагровела от крови. Впрочем, как и его серый костюм. Не стоило прижимать к себе бывшего пленника той стороной, из которой алой жижей сочилась жизнь.
Я неловко отстранилась от мага, все еще ощущая тепло его рук.
– Ты его так здесь и бросишь? Даже раны не обработаешь?
– Да, – немного помедлив, Тамзин, не скрывая улыбки, подошел к столу и начал перебирать старые книги. – Примерно тут я и очнулся. Под завалами, среди пепла. Эллен об этом месте не знает и вряд ли сюда полезет.
Взгляд зацепился за окровавленную простыню.
– Может все-таки стоит унести его куда-нибудь подальше?
– В пустыню? Поверь, с ним ничего не будет. – Тамзин отвлекся от книг и самоуверенно дернул уголками губ. – Как и со мной.
– Да как же! Эллен уже лишила тебя магии. Я не понимаю, как ты еще не рассыпался от старости.
– Раз не рассыпался, значит она забрала далеко не все. Расправимся с ней и сможем вернуться домой.
Его слова звучали так, будто он действительно в них верил.
– И как ты собираешься это сделать без своих джедайских сил?
– Нужно вооружиться. – Он вырвал лист из какой-то неприметной книги и положил во внутренний карман фрака. – И все хорошенько обдумать.
Тамзин помог мне выбраться из ямы-алькова, и мы вновь оказались в палаточном городке, только вот прежнего спокойствия в воздухе больше не ощущалось. Хотя бы потому что вокруг нестерпимо завоняло гарью, а темноту ночи разогнал полыхающий купол шатра, там, где мы в последний раз видели Эллен. Черным дым поднимался к небесам, затмевая мерцающие звезды.
– Ха! – Я почему-то вдруг обрадовалась, глядя на конус всепожирающего инферно. Судя по всему, артисты последовали моему совету и решили сжечь мертвецов. – Пироманы свое дело знают, Тамзин. Ты можешь ими гордиться.
Он сурово уставился на меня во мраке, освещенным пожаром.
– А теперь представь, какое состояние сейчас прогорает и сколько в это все было вложено средств.
Его сухие губы вытянулись в недовольную тонкую линию, и я удивилась, как он сейчас может переживать о чем-то подобном. Ведь мы стояли в самом центре хаоса; люди пробегали мимо нас, но нас не замечали. Метались в разные стороны, спотыкались и падали. Кто-то плакал, кто-то нервно смеялся. Кто-то убегал, садился в машины и уезжал, кто-то – напротив, бежал к шатру с огнетушителями и ружьями наперевес. А кто-то пытался спасти из пожара дорогостоящую технику: либо члены труппы, либо мародеры, решившие нажиться на чужой беде.
В этой суматохе мы с Тамзином помчались на стоянку к его старому «дому на колесах». Дверь внутрь оказалась не заперта.
– Может, того тебя сюда перенести? – спросила я, оказавшись в темноте его старой обители. Здесь так же пахло благовониями и какой-то протухшей едой.
– Нет, – гаркнул Тамзин и начал щелкать выключателем возле двери. Свет не включился, и ему пришлось пройти куда-то вглубь и начать ковырять в какой-то тумбе, чтобы, вероятно, достать свечи. – Он должен пережить все то же, что и я. Ощутить все то же, что и я. Если этого не будет, все изменится.
– Я все равно переживаю за тебя. Дым, огонь, пожар… Ты же задохнешься!
Чиркнула спичка, зажглась свеча. В ее оранжевом свете я увидела довольное лицо.
– Забавно, что сейчас больше всего переживаешь за того, за кого вообще волноваться не стоит. – Тамзин растянулся в улыбке, будто я сообщила ему что-то очень хорошее. Но в полутьме его улыбка показалась мне зловещим оскалом. – Не нужно, милая моя. Лучше за нас переживай.
И он протянул мне свечу. Наверное, чтобы я поставила ее рядом на стол, воткнув в пустую липкую рюмку.
– И что теперь? – спросила я.
Тамзин вернулся к тумбе и продолжил в ней что-то искать.
– Теперь? – Еще одна свеча зажглась в его руках. – Я бы предпочел сбежать, как сейчас делают все умные люди. Но это не поможет нам справиться с Эллен и уж тем более вернуться домой, так что легкие пути для нас закрыты.
– Будем сражаться?
– Естественно, милая моя. Пока Эллен развлекается вредительством и уничтожением всего, что я построил, у нас есть немного времени на подготовку.
Я уже хотела спросить, как мы будем бороться с бессмертной, но мое внимание привлек странный блеск из небольшой приоткрытой коробочки, стоящей на тумбочке возле кровати.
Возможно, это было невежливо – трогать чужие вещи без спросу, но тяжесть прошедшего дня вытравила из меня все представления о морали, вежливости и воспитании, так что я просто подошла к заинтересовавшей меня вещице и взяла в руки.
– Что это?
Я поднесла коробочку к свече на столе, чтобы лучше рассмотреть. Открыла ее. Внутри на красном бархате недобро чернели странные кресты с окаймленными серебром краями. Что-то знакомое, будто из учебников по новейшей истории. Или с черно-белых фотографий начала прошлого века. Пыльные, как будто их долгие годы никто не трогал. Я взяла один из крестов и провела по нему большим пальцем. Из-под толстого слоя пыли выглянула свастика.
Я тут же отбросила крест обратно в коробочку, как будто он мог ожогом отпечататься на моей руке. Тамзин незаметно выплыл из темноты позади меня и медленно потянулся рукой, чтобы забрать ордена.
– Хочешь что-то сказать? – полюбопытствовал он, чуть наклонив голову набок. Зрачки как две маленькие точки. – Не стоит искать «скелеты в шкафу», если не готова к правде.
– И как же эта правда звучит?
Я не разбиралась в военных наградах, но мне хватало фантазии представить, за какие заслуги их выдавали и скольких рек крови они стоили. Повидав однажды хладнокровие Тамзина в «Вестнике», несложно было вообразить, как именно он их заслужил.
– Времена были суровыми, Имриш, – пояснил Тамзин, убирая с глаз долой напоминание о военных годах. – Всю мою труппу разогнали. Одних артистов, с еврейскими корнями, растащили по лагерям, других – отправили на фронт. У меня осталась лишь жалкая кучка женщин, плакавших по ушедшим на войну отцам и мужьям, так что я тоже решил принять участие в готовящейся кампании на стороне своей родины.
– Так вот ты откуда!
– Правда, воевал я недолго. Меня раскрыли, узнали об особых талантах. – Тамзин вернулся к тумбе, зажег еще одну свечу и поставил ее в подсвечник на старый холодильник. – Рассказать, как далеко мне потом пришлось убегать от господ из Аненербе, остатков Общества Туле и прочих нацистских оккультистов? Хотя нет… – он задумался, глядя на огонь, – эти истории я приберегу на потом.
Я глупо захлопала глазами. Стоило догадаться и раньше, откуда Тамзин родом. Особенно после того, как он упомянул гонения ведьм в Западной Европе. Германия славилась своим противостоянием с еретиками. Еще бы! Ведь там за пару веков нескончаемой «охоты», по скромным подсчетам историков, чьи труды я изучала еще в школе, было сожжено более ста тысяч человек. Причем треть из них составили мужчины, и всех обвиняли в тайной и порочной связи с дьяволом.
Мы с Тамзином переглянулись:
– Das Leben ist kein Kinderspiel, – бросил он с резким выговором, холодно сверкнув глазами, и на этом тема себя исчерпала.
Правда мне так и хотелось поддеть его и заявить, что из него так себе ариец, но вспомнила, что он как оборотень может менять внешность на свой вкус и цвет, и все вопросы отпали сами собой.
В сгустившейся тишине, нарушаемой лишь приглушенными криками и паникой снаружи, Тамзин продолжил метаться по своему фургону и что-то искать. Я бы хотела ему помочь, но порою чтобы помочь человеку достаточно просто не мешаться ему под ногами.
Почему-то от очередной тамзиновской истории у меня разыгрался аппетит. Так что я полезла в холодильник и отпрыгнула от него, едва приоткрыв.
– Фу!
Теперь понятно, откуда исходило зловоние испорченных продуктов. Стоило один раз сделать вдох, как вонь забилась в ноздри.
Из темноты послышался задорный смех.
– А ты чего хотела, Имриш? – спросил Тамзин, не скрывая веселья. – Мы на пустошах уже больше месяца стоим. Но в первую же неделю после прибытия Эллен сцапала меня, и некому тут было наводить порядок.
– Сколько же она тебя держала?
– Достаточно долго. Я не считал.
– И что, тебя никто не искал?
– Почему же? Может кто-то и пытался, но Эллен могла придумать любое оправдание моему отсутствию. И ей верили.
Маг вернулся из дальнего конца трейлера, нервно дернул веком и откинул ногой ворсистый ковер, лежавший возле кровати. Под ним оказалась небольшая дверца с замочной скважиной, заставившей меня понять, что несмотря на всю свою болтливость Тамзин был скрытным человеком, любящим прятать все свои секреты за семью печатями.
– Так как ты собираешься убить Эллен? – Прикусила язык, осеклась. – Мы собираемся…
Тамзин присел на колени и начал бороться с потайной дверцей в полу. Похоже, что ключей у него не было, так что он просто пытался выломать ее руками.
– Ты мне расскажи, – натужно выговорил он сквозь зубы. – Я готов поспорить, что ты прочитала множество книжек о всевозможной нечисти и знаешь как с ней бороться.
– Ну… в том-то и дело, об убийствах ведьм слишком много преданий. Одни пишут, что ведьму можно убить только осиновым колом: проткнуть ее в сердце и после заколотить в гробу, положив лицом вниз. Другие утверждают, что нужно отрубить голову. Третьи – что вырезать сердце серебряным ножом. Четвертые заявляют, что ведьму от скверны может очистить только огонь. Ну а пятые…
Тамзин обратил ко мне лицо, все еще цепляясь за края потайной дверцы. Она ему не поддавалась.
– Пятые утверждают, что ведьма не может умереть ровно до тех пор, пока не передаст все свои знания преемнику.
Маг поднялся на ноги. Я уж было подумала, что он сдался, как тут он треснул по дверце ногой. Но перед этим выругался непонятным мне немецким словом.
– Знаешь, Имриш, я многое на свете повидал, – сказал он, продолжая избивать дверь. – Но то, что случилось сегодня, я увидел впервые. Эллен уже не человек, так что сражаться с ней будет гораздо сложнее.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты все видела, милая моя. Она пыталась впитать в себя больше, чем может, и ее разорвало от жадности. На этом все должно было закончиться. Но потом каким-то образом она вселилась в труп. Как убить труп, Имриш?
Так и хотелось спросить «что ты делаешь, Тамзин?», но он так увлеченно долбал ногой по дверце, что не хотелось его прерывать.
– Огнем, – выдохнула я.
– Все может быть. Это срабатывало во все времена. Но! Не все так просто. Способа расправиться с Эллен у нас всего два. И самое смешное, что один из них никак от нас не зависит.
Я нахмурилась. То ли от его мудреной мысли, то ли от звука, который издавала дверца, когда по ней приходился удар. Он был слишком громким, а значит мог привлечь ненужное внимание.
