Текст книги "Вороны Чернобога (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Итак, придётся немного выждать, пока один из Дорожных не откликнется на колдовской вороний зов… И в очередной раз Данияр с облегчением подумал об удаче в лице Руси. Без посредницы было бы тяжеловато. И времени на поиски воронов он потратил бы гораздо больше.

Глава одиннадцатая. Данияр

Возле подъезда в квартиру Александра Михайловича они были в девять. Сейчас – одиннадцатый. На просторной театральной площади пустынно – на первый взгляд. На взгляд второй – уже видно, что в тени колонн на крыльце с одной стороны сидит парочка, а с другой – негромко говорит и смеётся небольшая компания. На пешеходной дорожке между театральной площадью и дорогой – активное движение, потому как прямо напротив театра – остановка. Солнце конца июля недавно сбежало от подступающей ночи, и яркие фонари оказались весьма кстати.

Руся вполголоса предложила Александру Михайловичу сесть в машину, а Мите остаться там же сидеть – на всякий случай, чтобы не спугнуть вызываемого духа. Данияр промолчал, но одобрил.

Они вдвоём вышли чуть впереди машины.

Если девушка напряжённо всматривалась в площадь перед ними, то Данияр слушал место. В ночной многоголосице гула машин, невнятных голосов людей, шелеста ветра по листьям и траве он слышал другие звуки и видел непривычное для горожан: в кустах, обрамляющих театральную площадь с двух сторон, шуршали осторожные, даже крадущиеся шажки множества пока даже им не опознаваемых существ; в прохладном воздухе безоблачного неба порой мелькали, на мгновения закрывая точечно белые звёзды, отнюдь не птичьи фигурки, да и сами крылатые фигурки были настолько прозрачными, а то и неясными, что чудились лишь игрой теней и света с поверхности земли…

Задумавшись, он не сразу понял, почему Руся внезапно присела на корточки, а потом вообще решительно встала на колени и уселась на бедро. Хорошо ещё – в джинсах. А то ведь даже на летнем асфальте по ночам прохладно.

Он шагнул к ней и замер, чуть улыбаясь.

Одной рукой Руся упиралась в асфальт, другую держала чуть вытянутой, с раскрытой ладонью. И до этой ладони, открыв рот, благоговейно дотрагивался ладошкой тщедушный, ростом еле-еле в полметра старичок, с треухом на голове, из-под которого сзади торчала косица. Опирался старичок на суковатую палку-клюку и был одет тепло, несмотря на разгар лета: в какой-то продолговатый пиджак, который язык не поворачивался назвать пиджаком, а хотелось обозвать чем-то вроде “пинжака” либо зипуна. Из-под этого зипуна словно росли настолько длинные штаны, что они не только почти скрывали босоногость старичка, но и волочились следом лохмушками, впрочем, как и слишком длинные рукава зипуна. Дорог старичок пробродил явно немало.

Любопытствуя: слышал много, но видеть – впервые увидел, Данияр осторожно, чтобы не спугнуть, сел на корточки чуть позади Руси.

В ночном воздухе прозвучал её негромкий вопрос:

– Знаешь ли, Дорожный, Всеволода? Ворона?

И ответила, будто сама сказала, после неожиданного певучего чириканья:

– Знаю. Бывал здесь старшой-то.

Данияр заметил, что Дорожный, отвечая, чуть скосился набок, словно пытался разглядеть молодого ворона, присевшего рядом. Причём в свете фонаря будто умятое к центру морщинистое личико обвеяло мягким удивлением: ты-то разве не знаешь?

– С кем говорил Всеволод в те дни, когда ты его видел на… – Руся споткнулась, и Данияру пришлось подсказать:

– На твоей земле хоженой?

– Да с воронушкой говорил! С кем ему ещё говорить-то? А ты, стало быть, толмачиха, что ли, мил девица?

– Толмачиха, Дорожный. А ты мог бы нас провести к месту, где живёт… – И тут Руся снова споткнулась на полуслове, но на этот раз обернулась к ворону: – А разве среди воронов женщины бывают?

Тот успел кивнуть.

– Могу, как не мочь, мил девица. А можно ль, покамест туда спешим, поболтать с тобой, девица толмачиха?

Руся снова обернулась к Данияру, видимо смущённая ситуацией: Дорожный мал, но как идти с ним рядом, при этом ещё и разговаривая? Ворон примерился было сам предложить Дорожному посидеть у него на руках на время дороги, но по ногам и по лицу его, сидящего на корточках, словно дохнуло прохладой. Данияр ещё подумал, что завтра будет росисто: что-то уж больно холодом от земли веет.

Но рядом с уже знакомой фигуркой первого Дорожного внезапно появилась вторая, почти такая же, которая стремительно, хоть и так же певуче, застрекотала ошалелым сверчком в лицо первому. У Данияра аж рука дёрнулась попросить Русю прикоснуться ко второму, чтобы узнать, какие новости он так встревоженно сообщает. Но первый Дорожный, открыв рот, выслушал второго, а потом глянул на Русю.

– Умруна ищете? – страшным шёпотом перевела девушка. – Не найдёте! Воронушку ищете? Не приманите – присвоили уже! Гостей не ждёте? Встречайте, кого не просили ехать, не чаяли видеть!

Оба Дорожных резко ударили палками-клюками по асфальту. После слаженного суховатого стука оба сгинули, как не бывало. Будто резким порывом ветра обоих смело.

Данияр немедленно встал на ноги и помог подняться Русе.

– Что такое умрун? – торопливо спросила девушка, отряхиваясь от пыли. – Почему это слово не перевелось?

– Оно перевелось, – ответил ворон, поспешно и обеспокоенно оглядывая площадь и, на всякий случай, посматривая в сторону машины. – Это одно из старинных прозвищ упыря. Руся, надо бы подойти ближе к машине, а потом…

Театральную площадь разных оттенков серого цвета неожиданно будто перерезали белыми полосами машинных фар. По глазам яркий свет ударил не хило… Данияр попятился, таща за собой несколько испуганную Русю, которая, впрочем, и не сопротивлялась. Ведь следом за первой парой ярких полос их ослепили ещё две. Но вскоре звук моторов затих, а белые полосы угасли, потускнели.

Три машины встали напротив одной, с тёмными фарами и с двумя фигурками, довольно жалко смотревшимися в обливающем их, перекрещенном белом свете.

Это Данияр оценил обстановку со стороны, как они вдвоём с Русей выглядят.

Да, смотрелись жалко…

Он уже наполовину расшифровал сказанное Дорожными, а потому примерно предполагал, кто к ним сюда приехал и зачем.

Хлопнула дверца белой машины. Другая… Пересекая площадь, к нему с девушкой зашагали три фигуры в белом.

– Это алконосты? – прошептала Руся, вцепившаяся в его ладонь.

– Да, не бойся. Они ничего не сделают плохого.

– Я не боюсь, просто Дорожные сказали, что…

Первая фигурка остановилась в трёх шагах от них.

– Какие люди!.. – медленно сказал Данияр, сам удивляясь насмешке, прозвучавшей в его голосе. Хотя чего уж говорить… Алконосты – девушка чуть впереди, по бокам мужчины – шагали так торжественно и важно, что не хочешь, но посмеёшься. – И под охраной!.. Доброго вечера, Анжелика! Что привело тебя сюда, под сень театральных колонн? Никогда не думал о тебе как о заядлой театралке.

– Хватит паясничать, Данияр, – раздражённо сказала молодая женщина. – Ты прекрасно знаешь, с какой целью мы сюда приехали.

– Нет, не знаю, – всё так же медлительно покачал головой ворон. – Девушку-ворона вы уже рекрутировали. Что же вы сейчас здесь-то ищете?

– Откуда ты?! Откуда ты… – чуть не взвилась от злости женщина. Но взяла себя в руки, косо глянув на Русю. Не ты ли, мол, уже всё вызнала у нечистиков?.. Анжелика – насколько знал Данияр из новостей от Всеволода, молодая ученица алконостов, которую предводительница их клана готовила себе на смену – растила, как она любила говорить

– Да, мы уговорили её примкнуть к нам, – вызывающе ответила Анжелика. – Мне кажется, ты немного зарвался, Данияр. Мы в городе сила. И предлагаем тебе не просто так к нам примкнуть. Ты будешь гораздо сильней, если встанешь под наше крыло. Что ты сейчас для города, если ты один? Твою посредницу мы не берём в расчёт. Она неопытная. Ты просто не сумеешь её нормально защитить, если вдруг понадобится. И ты не верил, что мы сумеем ночью защищать город. Так вот! – В голосе Анжелики зазвенели торжествующие нотки. – Сегодняшним вечером мы убили упыря и тем самым спасли девушку-ворона!

После недолгой паузы Данияр с некоторым недоумением (не показным – он и впрямь удивился: только не тому, чего ждала от него алконост) спросил:

– И чего ты теперь ждёшь? Что я на колени бухнусь и взмолюсь о пощаде?

– Приведите её! – бросила Анжелика, почти не оглядываясь. И встала – руки в бока.

После чего Руся не только начала цепляться за его ладонь, но прижалась к нему.

– Это та самая, которая меня у входа в ТЦ дожидалась, – прошептала она.

– Да, я уже понял… – Он тихонько похлопал её по руке. – Руся, не бойся. У нас тоже козыри есть. – Он вдруг склонился к ней. – Если только ты сама не захочешь…

Она поняла его недоговорённость и возмущённо прошептала:

– Ни за что!

Между тем от одной из машин, к которой ушёл мужчина, сопровождавший Анжелику, побрели ещё трое. Двое были так же в белом, шагали спокойно, а между ними плелась фигурка в чёрном.

– Они – что? Избили её, что ли? – ахнула Руся.

– Нет… Скорей всего… Она, как наш Митя, столкнулась с упырём.

– То есть она дралась, алконосты спасли её?

– Да.

– Они озверели, что ли?! – всё тем же разъярённым шёпотом снова возмутилась Руся. – Если спасли, чего сразу не помогли с ранами?! Почему они заставляют её идти?! Ведь видно же, что она с трудом держится!

Данияр притаённо вздохнул, глядя, как двое мужчин то и дело ставят ковыляющую фигурку на ноги, помогая шагать.

– У них целители сильные. – Он снова вздохнул. – Так что они могут себе позволить лишние минуты выждать с лечением.

– Я не про целителей! Ей же больно! Прямо сейчас!

– О чём шепчетесь? – бесцеремонно спросила Анжелика.

– Ей больно! – чуть не рявкнула Руся. – Неужели вы не понимаете!

– Девочка, милая, – снисходительно сказала алконост. – Это ты не понимаешь, какие силы будут использованы в её исцелении. Уже завтра она будет порхать, как бабочка… Наши ребята предлагали ранее – и теперь я повторю: девочка, переходи к нам. Что ты будешь с этим вороном дружить? Что он может предложить тебе? А у нас ты будешь не только уважаемой, но и богатой. В отличие от ворона, мы можем предложить тебе огромное поле деятельности, за которое отлично платят.

– Не обращайся ко мне на “ты”! – громко сказала Руся. – И я тебе не девочка, а посредница, толмачиха. – И, проследив, как мужчины в очередной раз тряхнули девушку-ворона, зашипела и со злорадством сказала: – А деньги я и так буду громадные получать – от вас! Ведь теперь вы знаете, что в городе появилась толмачиха! Единственная и неповторимая! И, если понадоблюсь, будете мне платить столько, сколько я запрошу!

– А гонору-то! – преувеличенно ахнула Анжелика. – Гонору-то у этой малолетки!

Но ворон уже заметил, что гневная отповедь Руси её задела.

А вот насчёт малолетки – это она зря сказала…

Руся сквозь зубы произнесла:

– И, если я вам понадоблюсь, пусть присылают другого алконоста на переговоры! С тобой, со старухой, я разговаривать не собираюсь!.. Господи, зачем вы её привели?!

Девушка, стоявшая между алконостами, и впрямь производила весьма плачевное впечатление. Данияр, глядя на неё, жалостливо поморщился: вся в чёрном и кожаном – то ли металлистка, то ли байкерша, а то и готка… Ей небрежно вытерли кровавые подтёки на лице и на руках, обнажённых до локтя. И видеть эту несчастную…

Хотя насчёт несчастной…. Девчонка подняла голову: тонкое лицо, ещё не вполне оформившиеся черты – ровесница Руси? Что ей такого сказали о Данияре, если она с неожиданной злобой впилась в его лица чёрными, бездонными, густо разрисованными глазами? Как будто это он натравил на неё упыря…

Анжелика обернулась на неё, а потом высокомерно сказала, впившись сияющими глазами в ворона:

– Мы привели её для наглядного объяснения, с чем ты, Данияр, остался в городе. Ты одинок, ворон. А у нас был бы не один. И что ты теперь значишь? Ты жалок. После смерти Всеволода ты не сумеешь организовать дела, которыми славились вороны. А вместе с нами, с алконостами, ты будешь гораздо… – она усмехнулась. – Эффективней.

Как об аппаратуре какой… Но это Данияр ещё мог пережить.

– Именно ради этого ты привела сюда эту девочку? – спросил ворон, с жалостью глядя на девушку-ворона, у которой то и дело подгибались колени, а алконосты, не глядя, вновь и вновь потряхивали её, чтобы она продолжала стоять, не повисая на их руках.

– Нет. Не ради этого. Мы показываем несчастной девочке, кто причина её травм и боли. Это ты виноват в том, что упырь напал на неё! Ты! Ты не сумел защитить её от упыря, а значит – на тебе вина за её состояние!

Руся, державшаяся за его рукав, внезапно дёрнулась так, что он отвлёкся и понял: она пытается оглянуться.

Машина, на которой они приехали сюда, стояла за их спинами – в двух-трёх шагах. С погасшими фарами. И, возможно, алконосты посчитали её за абсолютно постороннюю. Но вот она качнулась, и раздался щелчок замка на дверце… Теперь, на эти подсказывающие щелчки, оглянулся и Данияр.

С обеих сторон от машины к ним с Русей подходили Александр Михайлович и Митя. Митя явно старался держаться так, чтобы не хромать. В полутьме и игре света и теней царапины и кровоподтёки на его лице скрадывались, а потому трудно было различить, насколько он пострадал. И он почти не хромал, шёл – словно залихватски опираясь на машину.

Александр Михайлович уверенно встал с той стороны, где стояла Руся. Митя – сбоку от Данияра.

Анжелика поперхнулась, всмотревшись.

– Кто здесь говорит об одиночестве? – хмуро сказал Александр Михайлович. – Дамочка, вы мне очень не нравитесь! Бросаетесь словами так, как будто осведомлены абсолютно обо всём!

– Мне – тоже не нравитесь! – подхватил возмущённый Митя. – И почему вы вините Данияра? В отличие от вас, он сам дрался с упырями! Тоже мне – придумали подставу!

Пока Анжелика хватала ртом воздух, выпялившись на двух совершенно неожиданных для неё воронов, Митя оттолкнулся от машины, на которую опирался, и целеустремлённо прохромал к девушке-ворону. Остановился в шаге от неё и злобно сказал:

– Дурой будешь, если этим поверишь! Дурой! Поняла?! И будешь дурой, если останешься с ними! Ворона бесхвостая…

– Митя… – негодующе позвал Александр Михайлович.

А Данияр вдруг прозрел. Он вскинулся, когда понял, что произошло.

– Анжелика, ты не смела этого делать! – проговорил он, неверяще глядя на алконоста. – Не смела! Ты воспользовалась её состоянием и взяла с неё клятву?

Мужчина-алконост резко посмотрел на Анжелику. Та сжалась, но крикнула:

– Я всё сделала правильно! Она была в сознании, а значит – клятва правильная! Ты не можешь меня упрекать в нарушении наших законов!

– Да она на ногах-то еле стоит! – сорвался на крик и ворон. – Вряд ли она соображала, какую клятву даёт!

– Уходим! – чуть не в истерике завизжала молодая женщина. – Не слушайте его! Он специально меня порочит, чтобы оправдаться перед!.. Перед этими! Уводите девчонку!

Данияр в какой-то миг встревожился, что вместе с девушкой-вороном могут силой увести и Митю. Кажется, то же обеспокоило и Александра Михайловича. Он быстро шагнул вперёд и буквально за спину тенниски оттащил Митю от алконостов.

Девушку сунули в одну из машин. Прохлопали дверцы, и, по впечатлениям, все машины не уехали с площади, а сбежали с неё.

А четверо остались смотреть им вслед.

Данияр поёжился. Он не привык переживать слишком глубоко. Но сейчас он вновь чувствовал себя подавленным. Столько эмоций испытать… Как будто асфальтовым катком переехали.

– Что это было? – задумчиво спросил Александр Михайлович. Он выглядел самым спокойным из них. Но ворон слышал, как он частит дыханием. – Ценность Руси подтвердилась… – Он улыбнулся смущённой его словами девушке. – Данияр, что там с этой клятвой? Почему она испугалась твоих слов?

– Она потребовала с ворона клятвы быть на стороне алконостов, и девушка дала эту клятву. Но была при этом… не совсем вменяемой. Из-за боли или из-за того, что была… удивлена тем, что узнала о себе. Ну, что-то типа шока или дезориентации у неё точно было. Поэтому данная ею клятва среди наших не является настоящей.

Они помолчали. Руся уже не цеплялась за его рукав, а обняла его руку, плотно прислонившись к нему самому. И это как-то ободряло…

– И что дальше? – зябко передёрнув плечами, спросил Митя. – Вернёмся домой?

– Интересно, – всё так же задумчиво сказал Александр Михайлович. – Я ещё не со всем разобрался в этой новой для меня жизни. Но один вопрос… Он очень логичен. Как они-то узнали про эту девушку? Ты-то, Данияр, понятно. Ты рассказал, как узнал про меня и про Митю. А откуда они-то узнали, что упырь нападёт именно на неё? Если у них посредников своих нет…

Прежде чем ответить, Данияр опустил голову, раздумывая, признаваться ли. Потом вздохнул и пожал плечами.

– Если бы я знал, где она живёт, первым делом пошёл бы искать её. Она слабей вас, Александр Михайлович. Чисто физически. А потому я не удивлюсь, что именно по этой причине упырь в первую очередь нашёл её. Точней – его натравили на неё. Боюсь, я пошёл по облегчённому пути – сначала разыскал вас, потому что ваш адрес был известен.

– Из чего мы делаем вывод, – заключил Александр Михайлович, – что те, кто поднимал упырей, знали обо всех воронах. И я согласен с Митей – что дальше?

– У Всеволода оставались книги и записи, – медленно сказал Данияр. – Я бы хотел съездить за ними. С Русей, если она не будет возражать. А вы… Вы можете ехать домой.

– Ну нет, – тут же сказал Александр Михайлович, – пока моё семейство отсутствует, пока я располагаю свободным временем, давайте-ка съездим туда с комфортом. На моей машине. А вдруг придётся перевозить эти самые книги и рукописи? Ты же сам не знаешь, сколько их там.

Уже в машине Данияр, севший рядом с водителем, собрался с духом и признался:

– Кое в чём Анжелика права. Из меня плохой организатор и руководитель.

– А что вообще делают вороны в городе? – спросил Митя. – Ну, кроме того, что ходят на упырей?

Данияр улыбнулся его наивному представлению о деятельности воронов, но ответил серьёзно.

– Я скажу так, как мне говорил когда-то Всеволод. С давних пор на Руси были волхвы, волшебники, колдуны и ведьмы – так называемая эзотерическая жизнь. Тёмная половина этой жизни называлась Навь. И мы, вороны Чернобога, её неотъемлемая часть. Наша вотчина – ночь и связанные с ней… процессы. В основном – смерть и пророчества, намертво связанные между собой. И по мелочи – работа с тёмными силами, которые начинают слишком нагло поднимать головы. Но смерть – не значит, что вороны несут её кому-то. Хотя бывало всякое, как в последние ночи. Чем я занимался до сих пор? Ночами слушал город… – Он помолчал немного, а потом снова начал рассказывать: – Никто никогда не задумывался, как умирают порой одинокие люди в своих домах? Эта смерть тихая и горестная, потому что за мёртвыми приходят только тогда, когда от них начинает исходить смрад гниющего тела. А иной раз приходят, когда тела ссыхаются… А души, неотпетые, мыкаются и плачут над ними… И я слушаю город и иду туда, где отлетает одинокая душа, но остаётся на невидимой другим тончайшей привязи с телом. Я захожу в квартиру и проверяю, в самом ли деле человек одинок. А потом звоню тем, кто должен забрать и похоронить тело в течение трёх дней. Иногда удаётся предотвратить смерть – это происходит тогда, когда я улавливаю тонкое, еле слышное сотрясение пространства и понимаю, что вот-вот произойдёт непоправимое. Ещё реже бывает вообще предупредить смерть. Но это очень редко…

– Что ты сказал?! – вдруг вскинулся, не оглядываясь на него, Александр Михайлович. – Можно предотвратить? Можно уберечь от смерти?

– Можно, – спокойно подтвердил ворон. – Но это случаи… механические. Можно прийти вовремя – и отговорить от убийства. Можно прийти и оттащить человека, который вот-вот перейдёт дорогу – одновременно с машиной, которая внезапно рванёт на скорости и может сбить его. Такие случаи часто бывают. А что? У тебя были предвидения или предчувствия?

Младшие будто затаились на заднем сиденье, жадно вслушиваясь в их разговор. Но Александр Михайлович молчал, хотя его учащённое дыхание было слышно отчётливо.

– Несколько лет назад я служил по контракту, – негромко сказал он. – Побывал много где… Сейчас-то у меня жизнь мирная. Работаю бригадиром слесарей по газовому оборудованию. А вот когда служил – всякое бывало. Сны уже тогда были. Ну, что вороном летал. Только пару раз случалось – видел во сне, кто из наших ребят погибнет в операциях, которые предстояли. Во сне это было… было так: вороном спускался к убитому и смотрел ему в лицо… Сначала посчитал глупым такие пророчества. А потом, как погибли те двое, которых видел во сне, стал приглядывать за теми, кто… – Он снова споткнулся. – Пробовал отвести от них беду. Даже пытался разговаривать с ними, чтобы сами поостереглись. И только однажды получилось одного из беды вытащить… Сейчас, пока живу в городе, такого почти и не видел. Впрочем, вру. Приснился дед однажды. Со стороны отца. Он как раз один жил. Наутро рванул к нему. Опоздал.

После такого откровения в машине надолго затихли. Дорога мчалась под колёса машины, переливаясь тёмно-жёлтыми огнями редких фонарей…

– Данияр, а почему мы только сейчас… – начал Митя и замолчал, видимо не зная, как объяснить то, что пришло в голову. И наконец нашёлся. – Ну, это… Если мы, я и Александр Михайлович, – вороны, почему нас искали только-только? Почему не раньше?

– Ворон открывается не сразу, – ответил Данияр. – Способности могут просыпаться, а потом снова заглохнуть – и надолго. Вас начали искать сейчас, потому что вороны в вас проснулись окончательно.

– Поэтому все такие разновозрастные, – задумчиво подытожил Александр Михайлович и вздохнул. – Хотя я хотел бы, чтобы пораньше узнать обо всём.

– Подожди, Данияр, – чем-то озадаченная, вступила в разговор Руся. – Получается, в последние сутки ты не слушаешь город? Потому что нами занимаешься? А если в это время… Ну, если кто-то умер и лежит в своей квартире? – Голос у неё дрогнул.

– Трое суток, – напомнил Данияр. – У меня ещё есть время. Но – да. Город у нас большой. И после того как пришлось заниматься упырями и воронами-новичками, мне предстоит работа в следующие ночи – объезжать нужные дома и проверять их.

– Подожди-ка, – забеспокоился теперь и Митя, – это что же? Ты ездишь по городу, тратишь свои кровные, чтобы?..

– Работа такая, – заметил ворон и чуть усмехнулся.

– А как впишемся во всё это мы? – спросил Александр Михайлович.

– Вы можете и не вписываться, – сказал Данияр. – Воронами никто не заставляет быть. Если не использовать полностью пробудившиеся способности девять дней, они постепенно засыпают – и уже навсегда.

– Я не хочу! – возмущённо сказал Митя и поправился: – Не хочу, чтобы они засыпали!

Не обращая внимания на его слова, ворон закончил:

– Если же вы собираетесь использовать способности ворона, то я начну обучать вас слушать город – это во-первых. Во-вторых, надо будет изучить нечистиков, как их назвала Руся, чтобы в будущем отличать их от нежити. Потом покажу, как чистить помещения от зловредных духов. Последнее, кстати, единственный мой заработок. Ну и по мелочи всего наберётся. Будь жив Всеволод, он бы научил большему. А я ведь всего лишь исполнитель.

– А зачем этим алконостам нужно, чтобы ты перешёл к ним? Из-за Руси?

– Из-за неё тоже, – со вздохом кивнул Данияр. – Но в основном потому, что они, последователи Белобога, хотят контролировать и Навь. А это возможно только с помощью её представителя.

– Фиг им, а не Руся, – проворчала девушка, явно впечатлённая перечисленными обязанностями ворона.

Александр Михайлович с некоторым недоумением смотрел вперёд, на бегущую дорогу, а потом, будто собрался с мыслями, озвучил их:

– То есть у нас сейчас три представителя Нави и одна – Белобога?

– Руся не относится ни к одному из них, – покачал головой Данияр и улыбнулся, когда девушка аж подпрыгнула на сиденье от любопытства. – Ещё раз напоминаю её предназначение – она посредник между светлым, тёмным и человеческим мирами.

Руся шмыгнула носом, сияя от собственной значимости. Это было так потешно, что даже Митя засмеялся – и тут же тихонько охнул, схватившись за живот.

Но Александр Михайлович не просто определялся, уточняя.

– На сегодняшнюю ночь у нас, так получается, несколько дел, – медленно, раздумчиво сказал он, слегка с вопросительными интонациями: – Побывать в квартире у вашего Всеволода и взять бумаги. Затем поездить по городу и попасть в те квартиры, где… – он осёкся и сделал движение, будто хотел оглянуться, но просто посмотрел в верхнее зеркало на младших.

– Это я сделаю сам, – поспешно сказал ворон.

– Ну нет. Если уж начали, то вместе. Разве что Русю с Митей забросить домой?

– Руську забрасывайте, но не меня! – недовольно сказал парнишка.

– Ща как стукну! – пообещала ему девушка, сердитая из-за бесцеремонной “Руськи”..

– Мы едем через весь город, – философски сказал Данияр. – Так что спите, пока есть возможность, а то вы мне там сонными не нужны.

Парнишка и девушка переглянулись и, немедленно ткнувшись друг в друга головами, закрыли глаза. Хм… Угроза подействовала – усмехнулся ворон и, пока те жмурились, осторожно перебросил через спинку сиденья махонькую горсточку трав и толчённого в крошку пера. Минута… Другая… Плечи младших расслабились. Двое уснули по-настоящему… Данияр не собирался таскать за собой “детишек”, на которых ночь пока действовала слишком сильно.

Короткий взгляд Александра Михайловича.

– Это что?

– Этому я тоже научу, – пообещал Данияр, и водитель кивнул, успокоенный.

Глава двенадцатая. Руся

Крепкий сон источал смачный запах мятных пряников. А снилась деревня… Два года назад, летом, в каникулы, одноклассница уговорила Русю на одну ночку съездить к бабушке – за ягодами. Та жила в получасе езды от города, если ехать на автобусе.

Приехали не совсем вовремя. У одноклассницы оказалась очень шустрая бабушка, которая как раз закончила красить дом, пока дождей нет. Девочкам она обрадовалась, ягоды, которыми прельщала подружка, были замечательны. Но спать в ту ночь Русе было тяжело. Подружка-то уснула сразу. А Руся ворочалась от тяжёлого влажного запаха краски, будто пропитывающего её саму. Потом стало хуже: чуть позже, ближе к двенадцати часам ночи, к этому запаху добавился аромат… нет! Вонь – приторно сладкая, бьющая в нос густотой, словно облако на дом спустилось. Несколько ошарашенная, Руся решила, что так пахнут мятные пряники. Но почему настолько мощно? Благо кровать стояла у полураскрытой двери в сени, девочка выскользнула из избы, а потом уселась на деревянных ступеньках крылечка во двор. Но летняя ночь оказалась слишком прохладной. Пришлось вернуться в сени и оглядеть доску-вешалку, прибитую к стене. Через две минуты Руся уснула, завернувшись в ватную фуфайку, а в помещение вернулась за полчаса до пробуждения хозяйки избы… На обратом пути Руся осторожно спросила подружку о сладком запахе, даже утром витающем в доме. Выяснилось, что у бабушки болят ноги, и она мажет их камфорным спиртом.

Во сне Руся улыбнулась. Тогда, два года назад, ей почудилось, что подружкина бабушка втихаря от внучки и её подруги ест любимые мятные пряники…

Но сейчас запах мяты снова ощущался отчётливо, хоть и не так ужасно, как от камфоры. Наверное, кто-то в машине жуёт жвачку… Чем больше она об этом думала, тем более прозрачным становился сон. А значит, прямо в нём возникали и другие вопросы. Например, почему в машине так спокойно? Она не дёргается при торможении, не летит на открытых участках дороги так, чтобы их с Митей прижимало к спинке сиденья, не потряхивает на пешеходных переходах, где есть “лежачий полицейский”…

А потом началось странное. Та самая тряска, которая отсутствовала до сих пор, началась внезапно и страшно. Правда, тряслась не машина, а она сама. А ещё было впечатление, что по ней… бегают, оттого она и трясётся.

Руся не сразу выдралась из сна. Но, едва сумела открыть глаза, сон исчез, как не бывало. Да, она и Митя в машине, но стоящей на месте. Наверное, Данияру стало жалко их будить, и он с Александром Михайловичем ушёл в квартиру Всеволода без них. И успокоилась бы девушка на этом предположении, продолжая наблюдать, как барабашки весело скачут по её рукам и плечам, если бы один из нечистиков не цапнул что-то с её колена, а потом бросил и снова включился в беготню по человеку. Медленно, чтобы не спугнуть барабашек, Руся подняла соринку и посмотрела на окно. Нет, щель только наверху и узкая – видимо, чтобы воздух поступал в машину.

Опустив глаза, она заметила: соринок много, и хорошо, что в машину попадает свет подъездного фонаря. Одной рукой она обобрала все соринки, сжимая их затем в кулачок: выбросит потом, когда придут мужчины… Рассеянно взяла несколько штук с колена Мити. И чисто машинально поднесла ладошку с мелким сероватым сором к носу. Холодным ароматом мяты повеяло не сильно, но отчётливо…

Не мятные пряники. Не жвачка. Не камфора… Перед глазами вновь появилась картинка: Данияр бросает чем-то в бывшую любовницу (а в этом сомнений теперь нет), и та утихает и равнодушно уходит из подъезда.

Данияр усыпил её и Митю!

Откуда-то изнутри начала вздыматься злость.

Так нельзя! Это несправедливо!

Руся повернулась к дверце, чтобы немедленно открыть её и помчаться в квартиру Всеволода. Чтобы ворваться в неё и, наплевав на глубокую ночь, наорать на ворона и на Александра Михайловича…

Она уже взялась за дверную ручку, но встревоженно обернулась к Мите. Нельзя. Выходить нельзя. Митя – тоже ворон и неопытный, и прошлой ночью его едва не убили. Оставлять его в машине, да ещё спящим… Разбудить и повести за собой? Но тогда машина останется без присмотра!.. У-у, Данияр! Бессовестный! Загнал в ловушку! А она-то о нём думала, что он добрый и заботливый… Стоп! Не мигает ли снаружи поставленная Александром Михайловичем противоугонка?.. Руся честно попыталась увидеть синие всполохи, но – увы. А выйти побоялась.

Закипая настоящим гневным бунтом из-за невольного заключения, Руся сердито смотрела на подъездную дверь и представляла, как она видит Данияра выходящим, как он подходит к машине и как она уничтожающе говорит ему: “Использовал меня, да? И тебе не стыдно уподобляться алконостам?!” А потом придумывала другие слова, похлеще, пообидней – такие, чтобы его сильно задело, обидело. И даже барабашки, продолжающие бегать по её и Митиным плечам, не утешали… Она мрачно смотрела из тёмной машины на ярко освещённую близким фонарём дорожку к подъезду и думала, как бы завтра, то есть уже сегодня утром, например, отказать Данияру, если тот снова позовёт на помощь. Отказать так, чтобы тот понял её значительность и важность как посредника. А не использовал как глупую девчонку, которая только и делает, что смотрит ему в рот…