Текст книги "Вороны Чернобога (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Как это сделал ворон? Приложил палец к домофону с улицы и таким образом вызвал барабашек?

Подумать над важным вопросом не удалось: ворон-то вошёл первым, а за ним – Руся. Барабашки как увидели её, пискнули от счастья и тут же перебежали на неё. Дверь за спиной клацнула, закрываясь.

– Спроси у них, где сейчас находится здешний Зеркальник.

Девушка медленно повернула голову и встретила сияющий взгляд сидевшего на плече косматого шарика…

К огромному своему изумлению, Руся не пищала, пока воспроизводила вопрос Данияра, а по собственным впечатлениям – проговорила его обычным человеческим голосом и обычными человеческими словами.

Перехватив её изумлённый взгляд, ворон, кажется, сообразил, в чём дело, и кивнул:

– Теперь ты всегда будешь себя слышать, как будто говоришь обычно.

– Понятно, – пробормотала она.

Барабашки, вместо того чтобы отвечать, бросились куда-то кубарем – меховыми шариками покатились по лестницам наверх и пропали за поворотом возле лифта.

– Куда это они?

– Ты попросила их узнать, где Зеркальник, – объяснил Данияр, нехотя улыбнувшись, – а они в благодарность, что можно пообщаться с тобой, побежали искать его. Подождём немного, пока они его приведут.

Руся огляделась. Площадка до первого этажа была здесь довольно просторной. Сесть, что ли на ступеньки в ожидании? Данияр словно снова подслушал её мысли.

– Хочешь на подоконник? – предложил он.

Окно располагало довольно широким подоконником. Проблема – слишком высоко: пока Руся запрыгнет. Правда, Данияр не стал ждать её согласия или отказа. Он крепко подхватил её за подмышки и подсадил, встав затем рядом. Руся про себя фыркнула: они будто на свидание ходили, и теперь он её провожает. И вздохнула: ничего себе свидание! Развлеклись неплохо так, убив упыря! И сама себе возразила: зато того парнишку спасли.

Глядя сверху вниз на чёрные в тусклом подъездном свете волосы ворона, она поёжилась. Ну ладно… Она посредник-переводчик… Но каково быть вороном, который ночами бродит по городу, защищая его от страшных упырей?.. И чуть не вздрогнула, когда на ладонь, которой упиралась в подоконник, мягко село что-то пушистое и тёплое.

– Это кто? – прошептала она, глядя, как пушистое и тёплое зевает, таращась на неё мелкими глазёнками, едва улавливаемыми в густом пухе, облепившем пухлые щёки. – Я его уже видела!

– Дрёма это… – отозвался ворон и тут же усмехнулся, когда с трудом подавил собственный зевок. – И сам на ходу дрыхнет – и других усыпляет.

Ещё один вопрос Руся задать вовремя не смогла, а потом и забыла о нём, потому что с лестницы живо покатились меховые шарики барабашек. Вспомнив, зачем они убежали, девушка насторожённо взглянула на потолок. На нём свет и тени разной плотности странным образом хаотически-геометрически перекрестились, а то и наложились друг на друга. Взгляд утянуло в угол, который начал темнеть и вскоре обрёл ожидаемые жутковатые очертания Зеркальника.

Выждав, когда Зеркальник положит полупризрачную длиннющую конечность на её запястье, которое тут же слегка замёрзло то ли от его прикосновения, то ли от её собственных страхов перед ним, Руся, стараясь откровенно не трусить, объяснила, чего от него ждёт ворон.

Ответа она не услышала, но как-то смутно восприняла сообщение, что Зеркальник не успел к драке, а потому, к сожалению, образом упыря поделиться не может.

– Спасибо, – пробормотала она и напряглась спрыгнуть с подоконника – к возмущению барабашек, обсыпавших её.

Данияр сразу понял её движение и мягко поставил на пол.

– Что?

– Он упыря не видел.

Подумав немного (это было странно – ждать посреди странных существ), Данияр кивнул и сказал:

– Сейчас едем по другому адресу. Ты запоминаешь того, кто живёт там, а потом возвращаемся домой. Следующим вечером идём ко второму в дом.

– А третий ворон? – не удержалась Руся. – Ты говорил, что знаешь только микрорайон, где он живёт. Как будем искать?

Он ответил почти равнодушно, но нотки торжества подсказали, что он доволен:

– Трое воронов одного своего найдут легко!

И они выполнили его план. Съездили по второму адресу, нашли тамошнего Зеркальника, из его отражения Руся увидела нужного мужчину. Этот был постарше – даже самого Данияра. Очень широкоскулое лицо, странно сужавшееся к профилю как-то так, что казалось абсолютно замкнутым. Но одно точно роднило его с вороном: та же знакомая хмурость присутствовала и в тяжеловатом, напряжённом лице, и в упрямо склонённой голове, и в постоянно прищуренных тёмных глазах. Только тёмные волосы очень коротки.

Потом приехали домой, точней – поднялись в квартиру Данияра и нашли там бабулю, которая дежурила возле потерпевшего. Бабуля, сидевшая в стареньком кресле, тут же встала, негромко сказала ворону:

– Я там кое-что принесла тебе – поужинай. А мы пошли…

Данияр взглянул на Русю неопределённо: кажется, он не ожидал, что бабуля будет в его квартире: просили-то её время от времени интересоваться потерпевшим. Как и девушка не думала, что придётся сразу уйти. А как же – обговорить в деталях, что было и что будет завтра?

Но все трое вздрогнули, когда с кровати донеслось тревожное:

– Эй, вы кто?! А я… Где я? Как я здесь…

Спасённый ворон резко сел на кровати, сначала испуганно уставившись на тех, кто находился в комнате, а потом – на свои перевязанные руки. Русе показалось, что тёмно-русый парнишка, возможно, её ровесник: щупловат на вид. Хотя… Несмотря на общую худосочность и первый испуг, выглядел он довольно решительным… Данияр же как-то смущённо взглянул на Русю. Та, смутно припомнив, что однажды вроде как пообещала ему знакомиться с новичками, обошла его и бабулю и встала перед вороном.

– Привет, меня зовут Руся. Ты Митя?

– Ну, Митя, – насторожённо ответил парнишка.

– Ты помнишь, что с тобой было? Ну, того мужика, который на тебя накинулся?

– Помню.

– Ну вот! Мы те, которые спасли тебя от него!

По впечатлениям Руси, парнишка посмотрел на неё и на остальных не как на спасителей, а как на психов. А потом неуверенно спросил:

– И… что?

– Это – Данияр, – решительно сказала девушка, кивнув на старшего ворона. – Это он тебя выручил, а потом… Мы не знали, где ты живёшь, а ты был без сознания, и нам пришлось привезти тебя к нему домой. А это – моя бабушка, она тебя перевязала. Хочешь – мы тебя обратно отвезём? Ну, туда, где ты живёшь? Домой?

Полуоткрытый рот мгновенно захлопнулся, а парнишка угрюмо ссутулился, уперев локти в колени. Потом зыркнул на Данияра, потом ещё более встревоженно нахмурился и выпрямился, словно осенённый какой-то идеей.

– А откуда вы… знаете, что я Митя?

– Вы тут поговорите меж собой, – с неуловимой насмешкой сказала бабуля, – а я, пожалуй, спать пойду. Руся, у тебя ключи есть?

– Есть, – ответила девушка, которую только что от этой насмешки тоже осенило: вот почему Данияр побаивался, что придётся самому знакомиться с новичками! Это же очень трудно – объяснить, кто они! Скажи человеку, что перед ним ворон и посредник между человечеством и нечистью, да он в лучшем случае у виска пальцем покрутит! А потом ведь человеку прямо в лоб надо сказать, что и он – тоже из этих, из воронов. Ужас…

Бабуля ещё раз уже с сочувствием посмотрела на Данияра и ушла.

А тот откашлялся – явно от неловкости, и спросил Митю:

– Ты… пить или есть хочешь?

– Хочу, – неожиданно ответил парнишка.

Данияр и Руся помогли ему встать на ноги – он только охнул, когда выпрямился и попытался шагнуть. На кухне было так же пусто, как и в комнате. Но на столе высились несколько кастрюль со знакомыми Русе полотенцами. Она обрадовалась: наверное, бабуля тоже предполагала, что в этом доме могут оголодать после ночных приключений!

Парня усадили на стул, и, бросив взгляд на кастрюльки, которые явили своё нутро после снятых Русей полотенец, Данияр быстро поставил чайник на газовую плиту… Митя сидел всё так же, сгорбившись и цепко посматривая кругом.

Руся заметила, что лицо старшего ворона постепенно оживляется, скованность его пропадает, как будто он постепенно начинает понимать, что делать далее.

Перед Митей поставили чашку с чаем и тарелку с пирожками. Когда тот, с трудом удерживая жадность, уплёл несколько довольно больших пирожков, запивая их чаем, Данияр вкрадчиво спросил его:

– Снились ли тебе когда-нибудь сны, в которых ты летал по ночам в чёрном лесу?

Митя замер, хмуро глядя на него, а потом чуть не матом заносчиво ответил в том смысле, что не фиг некоторым слишком бойким товарищам лезть не в своё дело.

– А мне снились. И снятся, – уже совершенно спокойно сказал на эту тираду Данияр. – И сейчас я летаю по ночному лесу в поисках людей, у которых глаза светятся красным. И от которых воняет падалью. И убиваю их.

– От них воняет… – растерянно подтвердил парнишка. – Только… это… это не я, а они за мной гоняются по лесу.

– Сколько?! – немедленно склонился через стол к нему ворон. – Сколько таких вонючек гоняется за тобой?!

– Трое, – возможно, от неожиданного вопроса ответил Митя.

– Вот это да… – медленно сказала Руся, переводя взгляд с него на Данияра. – А мы думали – только один был.

– … Вы что – обкурились?! – после паузы, похлопав глазами, сипло спросил Митя. – Это всего лишь сон!

– Руся, дальше я сам, – уверенно сказал ворон. – Пойдём, я тебя провожу. А ты ешь ещё, если хочется. Вернусь, ещё кое-что из холодильника найдём.

Уже в прихожей девушка не сдержала любопытства.

– А как ты сам? Думаешь, сумеешь ему что-то доказать?

– Сумею, – спокойной сказал Данияр. – Я ему упыря на лёжке покажу. Не сейчас уже, конечно. А чуть позже. Днём. А ты пока спи. Тебе надо выспаться, потому что завтра вечером надо будет познакомиться со вторым, а время будет – поискать третьего.

– Спокойной ночи, – задумчиво сказала Руся, отворачиваясь к лестнице вниз.

Крепкая рука поймала её за плечо.

– Руся, спасибо.

– Ага… Всегда пожалуйста, – пробормотала девушка, кивая ему и спускаясь.

Ноги казались такими тяжёлыми, словно шла она не в мягких кроссовках, а в сапогах, в которые залили бетон. Но благополучно спустилась на свой этаж и вошла в квартиру бабули. Как та и предупреждала, в её комнате свет был погашен. Руся заперла входную дверь и проплелась к себе с предвкушением свалиться на кровать и дрыхнуть до упора. Но привычки, вбитые с детства строгими родителями, возобладали над смертельной усталостью и желанием спать. Пришлось не только раздеться, но и умыться. Сил, как оказалось, хватило даже для того, чтобы почистить зубы.

Время – к четырём утра. На улице уже светло… Пока Руся готовилась ко сну, она постоянно думала о Данияре. Бедненький… Столько на него свалилось! Один этот упырь… Хотя нет. На упыря, наоборот, Данияр свалился. Но упырь всё равно не бедный. Отнюдь… Ну и кошмар… Живёшь-живёшь в городе, думаешь – город безопасный. Ну, почти. Криминальная-то хроника каждый день по телику рассказывается.

Но чтобы криминальная хроника касалась… нечисти… Жуть…

Руся внезапно заулыбалась, вспоминая взъерошенных барабашек и пуховую мягкость дрёмы… А ещё были какие-то малышки, про которых она не успела спросить Данияра. А ещё были страшные конечности Зеркальника.

На кровать девушка рухнула. Уже засыпая и таща на себя лёгкое одеяло, подумала, причём безразлично к мысли, что ей сейчас, после столь насыщенной ужасами ночи, могут присниться самые кошмарные на свете кошмары.

Но кошмаров не было. То ли повлияло, что Руся заснула в свете поднимающегося солнца, то ли бабуля что-то сделала, лишь бы любимая внучка выспалась, но спала девушка вообще без снов.

Во всяком случае, проснувшись, она ничего не могла вспомнить. Ни сна. Ни настроения после него. А ведь бывало и так, что сон забыт, но остался привкус чего-то плохого. Или замечательного.

А проснуться Русе пришлось аж в десять утра! Это при том-то, что она настроилась, как минимум, на двенадцать!

Зазвонил мобильный телефон – чуть не под ухом! Девушка чуть не заплакала – так не хотелось просыпаться. Решила, полусонная, глянуть, кто это – и снова уснуть, настроив мобилу на тишину, то бишь на вибрацию. Но одно слово “мама” заставило мгновенно проснуться. Мама – это важно! Это серьёзно! И счастье, что не папа!

– Почему ты до сих пор спишь?! – не здороваясь, возмутилась мама. – Совсем разбаловала тебя бабуля! Время – одиннадцать, а ты всё ещё спишь?! Безобразие!

– Не одиннадцать, а десять, – обиженно ответила Руся.

– Три минуты одиннадцатого!

Девушка закатила глаза к потолку, по которому бегали тени от деревьев за окном.

– Мам, а что случилось?

– Что случилось?! Ты у меня спрашиваешь, что случилось?! Это у тебя что случилось?! Почему Алевтина тебя уволила?! Ты не умеешь убираться? Не умеешь работать метлой и шваброй?! Не поверю! Руся, скажи маме честно, что у тебя случилось! К чему она могла придраться, чтобы тебя уволить?! Мне это не нравится – когда со мной говорят таким тоном, словно я вырастила никчемную дочь, которая даже пол помыть не может! Руся, я тебя слушаю!

Смиренным тоном примерной девочки Руся призналась:

– Я увидела паука и от неожиданности вскрикнула, а потом убежала в коридор.

В трубке повисла ошеломлённая тишина. Руся эту тишину прерывать не стала. Маме нужно усвоить информацию, переварить её и решить, что делать дальше.

– Хорошо, – уже размеренней, без спешки сказала мама. – Пусть будет. Но ты, Руся, должна быть принципиальной!

– Это как? – насторожилась девушка.

– Мы не меркантильны, – заявила мама. – Я и отец можем даже содержать тебя какое-то время, хотя у нас на содержании ещё и твои младшие братья. Но именно твоя принципиальность должна восторжествовать и сейчас, и в будущем! Ты должна пойти к Алевтине и потребовать у неё деньги за последнюю неделю работы! Это и называется принципиальность!

Руся мгновенно вспомнила Данияра. Нет, не для того чтобы ворон помог ей с выбиванием денег из скупердяйки Алевтины. А потому, что ему тоже было трудно заводить разговор с новым вороном о странных делах. Мама хитрая – понимала Руся. Сама бы навряд ли пошла к Алевтине выпрашивать деньги, пусть и честно заработанные. А дочку – заставляет… Руся шмыгнула. За окном разгорается жаркий день, но сидеть, только что вылезя из-под тёплого одеяла, холодновато.

– Ладно, – неуверенно сказала Руся. – Я схожу к ней.

– Сейчас же, – ледяным тоном сказала мама, и Руся буквально увидела её: росточком мама в бабулю – невысокая, но такая же решительная. Стоит, наверное, на кухне, где готовит обед. И командует!..

Руся чуть не обиделась. Но тут в её настроение, потихоньку переходящее в обиду, вкрался интересный вопрос: а мама знает, что бабуля не просто травница… Ой, а знает ли мама вообще, что бабуля – настоящая травница, пусть и не… ой, сказать страшно: пусть и не ведьма!! Ух ты… А ведь мама не знает и никогда не узнает, что её дочь – посредница между… Руся облизала пересохшие губы. Между двумя мирами! Мысленно погладила себя по голове.

– Мама! – решительно сказала она. – Ты права! Я сейчас соберусь и пойду выбивать деньги из Алевтины! – И угрожающе добавила: – И попробует она мне их только не отдать!

– Только без грубости! – испугалась мама. – Ты родилась в воспитанной семье, тебя воспитывали очень строго! Ты не должна грубить!

– А если будет грубить Алевтина, что мне делать? – невинно спросила Руся, размышляя о том, сумела бы она подраться с Алевтиной, будь на то причина? Нет, наверное. Алевтина-то высокая и костлявая. Задавит!

– Будь стойкой и не груби сама, – пришла в себя мама, после чего поспешно распрощалась: – Русенька, мне пора готовить обед. До свидания!

– До свидания, мама! – торжественно попрощалась девушка, а закончив разговор, захихикала: “Я прям вся такая воспитанная-превоспитанная, что даже подраться нельзя!”

– Бабуль, доброго утра! Я встала! – крикнула она в кухню, открывая дверь в ванную комнату.

– Завтрак на столе! – откликнулась невидимая бабуля. – Доброго утречка, Русенька!

В ванной комнате пришлось задержаться: как и обещал Данияр, травы на голове наконец высохли, и девушка минут пятнадцать потратила на то, чтобы вычесать сено из волос. Мыть их решила вечером. Или когда время будет.

За завтраком Руся рассказала бабуле про мамин звонок – со слабой надеждой, что к Алевтине получится пойти с бабулей. Но хозяйка квартиры сказала, что ей надо сбегать в “Ремонт обуви”, куда она вчера сдала две пары туфель. Так что пусть внучка свои дела решает сама. Обувь – дело тоже серьёзное.

Руся попыхтела, попыхтела – и решила по дороге в ТЦ продумать, какими словами воздействовать на Алевтину, чтобы та сама сразу отдала деньги.

Самое поразительное ждало в парикмахерской, где девочки-парикмахерши немедленно обрадовались Русе.

– Руська, ты снова к нам на работу? А то нам вчера пришлось самим тут убираться! – расцвела надеждой блондинка Лена.

– Нет, я вас навестить пришла, – отшутилась Руся, счастливая, что её так встретили. Мельком кинула взгляд на потолок: Зеркальника в парикмахерской нет.

– Явилась, – хмуро сказала Алевтина, только что вошедшая в помещение парикмахерской, и девочки-мастера притихли, продолжив работу – только с любопытством поглядывая на хозяйку салона и её племяшку. – Пошли в кабинет, деньги выдам за рабочую неделю.

Изумлённая, Руся последовала за хозяйкой салона в комнатушку метр на метр, которую Алевтина величественно и абсолютно серьёзно обзывала своим кабинетом.

Здесь Алевтина молча выдала деньги. Мелочь. Но Руся скрупулёзно при ней же пересчитала рубли – так хотелось поддразнить! После чего попрощалась и вышла. Закрывая дверь в “кабинет”, девушка машинально повернулась лицом к помещению и заметила странное облегчение на лице Алевтины. И Руся вспомнила, что хотела сделать, придя в ТЦ.

Первым делом она вернулась в холл ТЦ и присела на бортике здешнего бассейна. Сейчас вокруг него никого не было – это вечером народу полно: кто сфоткаться, кто – просто посидеть, поболтать. Главным сейчас для Руси в этом бассейне было, что он располагался между шестью столбами-колоннами. А ещё к нему пока никто не подходил. Основные торговые точки открывались в десять, так что праздношатающихся у бассейна нет. И здесь есть тени. А насколько Руся сумела понять, Зеркальник передвигается вместе с тенями. Наверное… Вот только как его дозваться? Она вздохнула: а если попробовать просто пристально вглядываться в потолок ТЦ и в стены? Вдруг Зеркальник уловит её взгляд и сам прибе… ой… подкрадётся к ней?

Понапрасну потаращившись минут пять по сторонам, Руся досадливо опустила глаза – посмотреть на кипящую в бассейне воду. И застыла, глядя на громадную тень, затаившуюся между колонной и бассейном. Будто ничего особенного не делая, а так, разминаясь, девушка, затаив дыхание, протянула к Зеркальнику руку. Приблизится? Нет?

Через пять минут Руся шла к выходу из ТЦ, зная причину, по которой Алевтина так легко уволила её. Правда, теперь возник этический вопрос: стоит ли рассказывать двоюродному брату, что его жена крутит интрижку с одним из охранников ТЦ? Отчего и уволила её, Русю, боясь, как бы та нечаянно не увидела “изменщицу”, как называла это дело бабуля… Мда. Дела… Сказать бабуле или нет?

Двери разъехались перед ней. Руся ступила за порог ТЦ и несколько шагов прошла вперёд по просторному крыльцу, прежде чем поняла, что возглас: “Девушка, подождите!” относится именно к ней.

Покрутив головой, Руся нашла источник зова и не совсем уверенно подошла к группке девушек в белых одеждах. Все, как на подбор, стройняшки весьма спортивного вида. Не то, что одна девица, которая разок пробежалась по парку, а потом занялась посторонними делами. Сделав ещё один неуверенный шаг, Руся отметила, что девушек целых шесть штук – и все смотрят на неё насторожённо, и только одна, кажется, главная среди них, смотрит весело и даже снисходительно.

– Вы мне? – спросила Руся именно её.

– Тебе, – спокойно ответила она. – Это ты посредница?

Голос у девушки был такой… какой-то, что Руся чуть не выпалила: “Да, я посредница!” Но… Руся сглотнула. Аж руки её похолодели от неожиданности. Кто это такие и откуда они знают про… О, у неё на голове нет трав! Если что, её, наверное, не узнают, пока сама не скажет?

– А кто такая посредница и в чём? – нахально осведомилась она. – Если по торговой части, то вам не ко мне! А вот если хотите в парикмахерскую попасть, то Алевтина вряд ли вам даст место!

– Извини. Кажется, мы обознались, – растерялась главная.

Очень симпатичная, синеглазая и белокурая. Русе она бы наверняка понравилась, если б не одна мелочь: девушка сразу обратилась к ней на “ты”. А это, как сказала бы мама, первый признак невоспитанности. И, гордая таким рассуждением, Руся снисходительно кивнула белокурой, вроде как извиняя её заоплошность, и прошла мимо девушек дальше, к остановке. Причём, добравшись до остановочного навеса, девушка заскочила в него, а потом, благо кустов здесь довольно, шмыгнула дальше, по пешеходной дорожке, по которой после работы гуляла с бабулей. Эта дорожка отличалась тем, что с обеих сторон стеной встали кусты. Хоть они и стриженые, но стояли высоко, и сквозь них ничего не разглядишь.

“Если какие-то эти меня ищут, – ухмыльнулась Руся, – пусть побегают! Я теперь здесь не работаю!” И ещё подумала, что надо бы рассказать Данияру об этих странных девушках и не просто рассказать, но обязательно спросить, кто они такие. Что-то Русе показалось, он должен знать, кто они. Вероятно, одна из семей колдунов или ведьм…

Ну а пока… Пока в руках заработанные деньги, хоть и немножко, но ведь и на них можно поблаженствовать. Лето! Не одной же бабуле покупать мороженое! И Руся устремилась к первому встречному продуктовому магазину.

Глава восьмая. Данияр

После ухода Меченой ворон-новичок недолго оставался бодрствующим. Чувствуя себя опытным интриганом, Данияр заговаривал его ненужными разговорами и, вместо обычного чая, раз за разом спаивал ему сонное питьё бабули-травницы. У него-то травы тоже есть: кто – кто, а вороны многие травы знают. Но чаще и преимущественно лесные – и не лекарственные, а влияюшие. А бабулино питьё было из лекарственных, исцеляющих.

Новичок Данияру нужен был здоровым: упыри за километр чуяли раненого, а если их посылали целенаправленно, то в ослабевшего вцеплялись, как… бродячие псы в домашнюю скотину, выпущенную со двора без надзора. А если парнишка захочет уйти домой? Придётся тратить время на его сопровождение… Этому Митьке здорово повезло, что рядом с новым старшим вороном появилась Меченая. Не будь её и не будь желания Данияра побыстрей узнать о тех, кто должен прийти на смену Всеволоду и Мраку, быть бы Митьке загрызенным. Справиться с упырём людям, которые его не считают кем-то более, чем человеком, невозможно.

Но вопросов оставалось много.

Почему новичок сказал: “Обкурились!”, когда ему объясняли про упырей, бегающих в его сновидении? Объяснили так, что всё реально, что они сами это видели и сами о том знают, а он не поверил…

Отсюда вопрос: говорил ли с ним Всеволод?

Впрочем, последнее легко узнать.

Данияр замер, прислушиваясь к мерному дыханию парнишки, спящего на кровати. Сон глубокий… Под подушкой старая, ещё Всеволода, цепочка с деревянными шариками-бусинами… Ворон отвернулся от кровати и осторожно двинулся к охапке Митиной одежды, небрежно сложенной на табурете. Обыскал и нашёл то, что очень желал найти. Мобильник парнишки. Грязный от крови, но это не беда. Данияр отнёс телефон в ванную комнату и вычистил экран старым полотенцем. Быстро просмотрел телефонную книгу. Выдохнул. Митя говорил со Всеволодом! Теперь с новичком разговаривать будет легче.

Вернулся к Мите. Тот спал глубоким сном, как видел ворон.

Значит, на какое-то время его можно оставить в одиночестве.

Рассчитав своё личное время, Данияр прикинул, что у него есть часа три, чтобы сбегать на старинное городское кладбище и проверить упырью лёжку. А потом, возвращаясь домой, можно посетить вторую лёжку – в лесопарке. Ту самую, которую показали кикиморки. Меченая на время этого путешествия не нужна. Так что… Чего Данияр всегда терпеть не мог, так это зависимости от других людей. Он не любил ждать этих других. Не любил прикидывать время, сообразуя его со временем других. Свобода от всех – вот что всегда нравилось ворону. Свобода, когда ни от кого не зависишь во времени и общении… Правда, сейчас свобода его ограничена: Митя спал крепко, но приходилось думать о том времени, когда он проснётся. А потому действовать надо было в расчёте на длительность его сна.

Данияр поморщился. Но вздохнул. Молодой ворон теперь на его совести. Делать нечего. Придётся быть зависимым.

Он быстро вышел из квартиры, побежал вниз по лестницам – лифтов не любил. И не потому что клаустрофобия или что-то другое, а потому что – та же зависимость. Пусть на этот раз от места.

… Когда-то его, естественно не знавшего о своей способности, нашёл Всеволод.

Семья, в которой рос Данияр, от основных родственников была на отшибе. Во всех смыслах. Мать, тогда девушка из довольно состоятельной семьи, резко пошла против мнения и желаний своих родителей и “выскочила” замуж за “простого” парня, мастера с частной мебельной фабрички. У него имелось жильё на окраине города – в двухэтажном доме, гулкая двухкомнатная квартира с высокими потолками, доставшаяся от деда по отцу. Переехавшая сюда молодая женщина была рада, что оказалась подальше от своей семьи, живущей в почти центре, ведь та шипела и плевалась на её замужество. А в эту часть городской окраины обычный общественный транспорт почти не ходил. Ехать же на личной машине сюда, к своевольной парочке, старшие посчитали ниже себя…

Один за другим в семье появились дети: сначала Денис, затем – погодка Данияр. Денис был “дворовым” пацаном – любил “тусить” с другими пацанами из своего дома. А вот младший часто шастал по лесу, благо тот рос неподалёку…

Со временем родичи, от которых дочь удрала, попытались со строптивыми молодыми, сейчас, кажется, вроде остепенившимися, как-то всё же состыковаться, а затем тихой сапой прибрать семейство под общую крышу. Но мать упрямо противостояла желанию родителей влить отдельную семейную ячейку в нехилый такой семейный клан. Данияру тогда исполнилось лет тринадцать…

И однажды уговаривать её и солидно потолковать с её избранником явился глава этого клана – дед. Для пацанов – конечно же, прадед. Всеволоду, его старинному другу, как раз понадобилось съездить в эту часть города, и дед-прадед обрадовался поддержке, поскольку знал Всеволода за красноречивого оратора, а потому и взял его в свою машину. Сначала выполнили дела Всеволода, благо времени на них много не требовалось. Затем поехали к непокорным родичам. Воскресенье – почти вся семья оказалась в сборе, то есть Дениса отыскали во дворе, а вот Данияра пришлось дожидаться из лесных странствий. Всеволод всегда был любопытен к людям. Ненавязчиво любопытен: он сразу сказал своему другу-товарищу, что посидит с ним у его младших, сколько надо. И затихарился, слушая речь деда-прадеда, взывавшему к уму-разуму великовозрастных детишек, заигравшихся, по его мнению, в отторжение от семейного клана.

Дело было в сентябре. И дед-прадед, впервые столкнувшийся со странным безучастием своих внуков к запаздывающему домой к правнуку, то есть их младшему сыну, уже начинал обеспокоенно поглядывать на окна, за которыми сгущались тёмные сумерки. Внучка на его тревогу отзывалась безмятежно: “Придёт – куда денется! Как проголодается – явится! К ужину всегда возвращается!” И пригласила нежданных-негаданных гостей за стол.

Данияр тогда привычно вбежал в квартиру – ходить он, по насмешливому мнению матери, просто не умел. По обуви в прихожей понял, что в доме гости, и осторожно заглянул в гостиную, не желая сидеть вместе с кем угодно. И наткнулся на цепкий взгляд тёмных глаз, которые наполнились изумлением и, как ни странно, охотничьим огоньком. Деду-прадеду повезло. Если сначала старинный дружок его сидел – помалкивал, то сейчас он вдруг впервые на его памяти включился в уговоры переехать в центр города или хотя бы ближе к нему. Туда, где семью ожидала отличная квартира, оставленная одним из родственников… Всеволод пустил в ход давно ожидаемое дедом-прадедом красноречие. И оно оказалось весомее давящих и властных наставлений представителя семейного клана, которому родители Данияра сопротивлялись по привычке.

Если старший брат Данияра всего лишь недовольно бубнил, что не хочет расставаться со старой школой и со своими дружками, то яростней всех сопротивлялся переезду Данияр. Он внезапно прочувствовал тошнотворную пустоту клетки: ему предлагали переселиться в места, где нет леса! Забыть бег по палой листве, а зимой – на стареньких лыжах – по едва проложенной лыжне! Бег там, где редко кто появляется, кроме него самого…

Но его сопротивление быстро подмяли, так как говорить он – говорил плохо, чуть ли не заикаясь в подборе нужных слов. Да и кто послушает диковатого, нелюдимого подростка! И его просто-напросто заставили замолчать. Правда, в душе он спокойно-таки решил, что лес всегда будет его вотчиной, куда он может ездить пусть теперь не каждый день, но хотя бы по выходным.

А когда дед-прадед и незнакомый пожилой мужик начали собираться домой, тот мужик втихаря от остальных и в суматохе сборов и прощаний протянул Данияру цепочку с деревянными шариками, выточенными неровно, но очень гладкими. И велел положить цепочку под подушку перед сном.

Данияр тогда насупился и ничего не сказал, нехотя забрав вещичку, которую посчитал какой-то легкомысленной – девчоночьей… Чуть не забыл положить её в указанное место. Спохватился, лишь когда брат, укладываясь спать, напомнил о гостях недовольным бурчанием: “Ещё школу менять…”

А ночью был странный сон. Он привычно летел по чащобному лесу, бесшумно и стремительно плывя меж деревьями и ветвями. Новым оказалось присутствие ещё одного ворона: тот летел неподалёку, и в редких взглядах его зорких глаз Данияр с изумлением узнавал тот оценивающий взгляд странного гостя, пришедшего вместе с дедом-прадедом. А потом… Мальчишка чуть не свалился в кусты, когда осознал, что его осторожно, но жёстко направляют! Сообразив, что он может сопротивляться хотя бы тем, что и впрямь свалится в травы, Данияр решился лететь дальше. Его привели в хмурую, тёмную лесную глушь, где на уставшей от своих годов, поседевшей ели сидел ещё один ворон – судя по седой же обводке вокруг чёрного клюва, совсем старый. Завидев его, юный ворон уселся на осиновую ветку напротив, сознавая, что спрятаться не удастся.

Выдержав дистанцию и сделав полукруг, явно чтобы не напугать Данияра, к старику присоединился тот самый зоркоглазый. Два взрослых ворона смотрели на мальчишку так спокойно, что тот осмелился-таки перелететь с осины на еловую лапу напротив… Утром, едва открыв глаза, Данияр понял, что с ним договорились о встрече.