Текст книги "Вороны Чернобога (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Когда парнишка-ворон закончил вспоминать о кратковременном, но тем не менее опасном путешествии по мрачному местечку Нави, Карина первой додумалась:

– Значит, нас на дачах могут подстерегать две опасности. Это мотоциклисты. Они остались без своего ненормального некроманта. И упыри?

– Мотоциклисты нам не страшны, – заметил Данияр. – Они лишь сопровождали некроманта, который наверняка сыпал деньгами и показывал (с их точки зрения) кошмарные фокусы.

– Как это – не страшны? – возразил Александр Михайлович. – Мы лишили их бесплатной жратвы и спиртомицина, как я понимаю. Тот их предводитель ведь именно этим их привязал к себе. Лишили чувства превосходства, когда тот некромант бахвалился своей властью над людьми. В общем, лишили хлеба и зрелищ. А если отомстить захотят?

– Не захотят, – уверенно сказал Данияр. – Они видели, что я сделал. Для меня это мелочь, по сравнению с силой их некроманта. Как щелчок по носу. Но для них это выглядело круто. Ведь тот некромант, судя по всему, забавлялся только с людьми. И он работал с силой примитивно. Я же знаю парочку приёмов. Достаточно эффектных. Но они-то не знают, что это всего лишь приёмчики. Поэтому они думают – я круче.

– Остаются упыри, – подытожила Карина.

– Тоже нет, – покачал головой ворон. – Сами посудите: они приготовлены по наши души – зачем неизвестным некромантам выпускать их в дачном посёлке?

– А если этот дурак без их ведома ещё несколько штук сделал? – подал голос Митя. – Чтобы перед этими своими чуваками похвастаться?

– Степан сказал: всех упырей сделали заранее. А потом деревенское кладбище, с которого их взяли, начали усиленно охранять. Помните, что Степан сказал о вандализме? Ну вот. Ход на кладбище этому типу заказан. Как и всем, кто хотел бы раскопать для него и его увеселений могилы.

– Значит, мы ничего на дачах не боимся? – пожелала убедиться Карина.

Глядя на неё, чуть не повисшую между спинками передних кресел – обернувшись к сидящим позади, Руся улыбнулась. Не только она толмачиха, изменилась внешне. Одевавшаяся готкой, сейчас Карина добавила в свой привычно мрачный наряд не металлические бусы и кольца чёрного цвета, а… словно синеватые перья: какие-то странные бусы с бисером, переливающимся всеми оттенками глубокого синего цвета. Именно эти вставки изменили настроение чёрного. Было мрачно – стало таинственно… А вот косметики готской у неё совсем не осталось. Даже глаза не подводила. Впрочем, Карине косметики и не надо: на тонком лице глаза с немного тяжёлыми веками, опушёнными густыми ресницами, и так выглядели большими.

– Скажу честно, – насмешливо ответил ей Данияр. – Не знаю, что нас может ожидать в посёлке, но дачный участок Мрака защищён от проникновения в него любой нечисти или нежити. – И обратился к парнишке-ворону: – Митя, теперь, когда ты рассказал нам основную историю, попробуй вспомнить все детали, связанные с тем вороном, которого ты видел в Нави. Что-то меня зацепило в твоём рассказе, но что…

– Подожди-подожди! – вдруг заторопилась явно чем-то удивлённая Карина.– Данияр, ты так говоришь о Нави, будто это отдельная… страна? Земля? Но ведь это был всего лишь сон! А ты говоришь о Нави так, словно она существует!

– Навь не страна. Навь – это мир. У него свои законы и своя жизнь.

– Но почему…

– Карина, ты приняла на веру сны Мити, в которых он видел наш город. Придётся принять и виденную им Навь. Виденную наяву. Ведь это место отличается даже от леса, в котором за ним гонялись упыри!

– Да, но и упыри в первом сне гонялись за ним по лесу, а он-то в лес не ходил!

– Леса не было, – подтвердил Данияр. – Был лесопарк, в котором прятался один из упырей. Во сне Митя видел именно лесопарк. Митя, что с тобой?

– Щас, – пробормотал парнишка-ворон, уставившись в боковое окно. И нервно сглотнул: – Щас.

– Что с ним? – удивилась Карина.

Но юный ворон продолжал бормотать:

– То есть… Если я в следующий раз напьюсь, а вы меня не вытащите… Или вас рядом не будет… Я останусь там навсегда? Со всеми этими скелетинами и змеюгами? – И намертво замолчал, хлопая не сосредоточенными ни на чём глазами.

– Дошло, – спокойно констатировал Данияр.

После недолгого ошарашенного молчания спросил Александр Михайлович:

– Данияр, а… там выжить можно?

– Если успеешь набраться опыта, – отозвался тот. – Но это будет не жизнь, а вечное соревнование, кто кого успеет сожрать первым. Или подмять под себя, чтобы сделать своим рабом или, помягче, прислугой.

– Откуда ты это знаешь?

– Мрак пару раз посылал меня туда. Он умеет делать это и без спаивания.

– Зачем?! – с ужасом спросила Карина.

– Чтобы я знал, что Навь – это такая же реальность, как, скажем, далёкий от нас Берлин. Или Лондон. Мы же в них тоже не бывали, но в их существование верим, – несколько насмешливо сказал Данияр.

– И ты уходил туда, как Митя?

– Нет, я уходил полностью, так как был в сознании, в отличие от него.

В машине притихли, хотя Руся, поглядывавшая на всех исподтишка, догадалась, что спрашивать хочется всем же и много. Данияр же вспомнил, что ехать осталось недолго, и снова попросил:

– Митя, расскажи ещё раз.

– Да ничего я там рассказывать не могу больше! – с досадой ответил парнишка-ворон. – Всё уже рассказал! Просто я с перепугу много чего не увидел и не запомнил.

– Ладно, последний раз спрошу – и больше не буду беспокоить. Тот ворон, к которому скелет пошёл, он далеко от тебя был?

– Да нет, не очень. Как около дома. Расстояние между двумя подъездами.

– Понял, – сказал Данияр и замолчал намертво. А Руся втихаря покосилась на него: нашёл то, что его зацепило, пока Митя впервые рассказывал про своё попадание в Навь? Чего молчит? Мог бы и сказать…

Впрочем, уже подъезжали к дачам, хлопотливо рассыпавшимся по нескольким холмам, и тут спохватился Александр Михайлович.

– Данияр, а здесь есть, где поставить машину? Или можно будет загнать её на участок Мрака?

– Нет, участок у него точно не под машину, – покачал головой ворон. – Мы оставим её возле дома правления товариществом. – И улыбнулся. – Там обычно две-три машины стоят всю ночь. Поставить надо будет рядом, а потом, когда выйдем, я положу в машину оберег, отводящий глаз. Машину просто никто не заметит до утра. И даже далее.

– Покажешь, как это делать? – азартно поднял голову Митя.

– Нет, не покажу. Сначала научитесь делать такие обереги, а потом – покажу.

– А почему не сразу? – спросил неугомонный парнишка-ворон.

– Свои обереги я никому не доверяю.

Пока ехали краем дачного посёлка, Руся сунулась носом к окну. В прошлую, утреннюю, поездку она не очень всматривалась в это место. Мельком она вспомнила, что посёлок очень старый, а потому домишки-будки и сараюшки перемежались с добротными постройками из кирпича, а кое-где торчали двухэтажные дома – настоящие коттеджи.

Обещанное Данияром правление размещалось в двухэтажном деревянном доме. Руся видела его утром. Слева от крылечка и правда стояли три машины, причём с краю оставалось место ещё для двух. Александр Михайлович остановил машину на одном из них, впритык к ближайшей, как скомандовал Данияр, и все вышли, как-то машинально стараясь вести себя тише: приехали тут! На чужое место свою машину поставили!

Руся улыбнулась: вся их компания словно шайка напроказивших подростков!

С громадным интересом ждали, что такого колдовского сотворит ворон, чтобы их машину никто не заметил. Больше всех был разочарован Митя: Данияр положил под “дворники” чужой и “своей” машины по камешку-голышу и что-то прошептал сначала в одну сторону. Потом – в другую.

– И всё? – обескураженно сказал парнишка-ворон.

– Всё, – спокойно подтвердил Данияр.

– Но мы видим! – настаивала Карина.

– Вы вороны, – напомнил Данияр. – А у меня расчёт на обычных людей.

Сразу за правлением, за здание которого повёл Данияр компанию, нашлось две дороги: одна асфальтированная, двум машинам еле-еле разойтись; другая, справа, – узкая тропа, слегка присыпанная битым кирпичом. Пока ещё светло. Но трава у заборов уже темнела в сумеречных тенях.

Данияр почему-то замедлил шаг, не успев свернуть на тропку, хотя по его движению было понятно, что он намеревался свернуть именно направо. Невольно замерли и остальные, машинально оглядываясь. Удивлённая Руся подошла к Данияру взяться за его руку. Он быстро глянул на девушку, но ничего не сказал, снова застыв на месте. И вот тут-то она сообразила, что не оглядываться надо, а прислушиваться.

В посёлке тяжелела странная тишина.

Нет, звуки-то раздавались, но как-то маловато для августовского вечера на дачах. В основном пересвистывались птицы – и то редко. Руся ожидала услышать позвякивание вёдер, глухой стук лопаты о землю на грядках, негромкий говор, смех и переклик соседей по участкам, звонкий собачий лай сразу в нескольких местах – то есть ожидала услышать всё то, что слышала утром. Светло же ещё, пусть солнце и оседает в кустах и деревьях. А тут… Шелестела трава и кусты из-за небольшого ветра. Перешёптывались листья на деревьях. И ни одного человеческого голоса. Собачий лай слышался, но так, словно собак заперли в домиках.

Где-то недалеко взвыл мотор мотоцикла. Но не воинственно, как утром, а словно в панике. Рокот быстро удалился и пропал.

Ничего не говоря, Данияр медленно, насторожённо вертя головой по сторонам, зашагал к тропке – за ним Руся, будто забытая им, но всё ещё ведомая за руку. Оглянувшись на первом же повороте, убедилась, что Александр Михайлович тревожно погоняет молодых воронов впереди себя, замыкая процессию.

Не сделав и десятка шагов, Данияр обернулся.

– Обереги на всех?

Вороны только переглянулись и закивали.

А ещё через пять минут осторожного хода по тропке, которая по краям уже чернела из-за закрытых кустарником заборов, встревожилась и Руся. Почему она не видит нечистиков? Ну ладно – духи светлого дня. Им сейчас уже что-то вроде как спать пора. Но где нечистики? Эти-то, насколько она сообразила, могут действовать и днём, и ночью! Куда они подевались? Хотя это всего лишь тропка… Не всегда им тут гулять…

В незаметную калитку первой прошмыгнула Руся, как человек, который уже знает, куда идти. Следом за ней Данияр пропустил остальных, а затем тщательно закрыл калитку и вошёл в домик. Митя уже сидел на кровати, где только что лежала гитара, и пытался тренькать на ней, крепко зажимая струны и удивляясь, какие они тугие. Аккорды, которые он пытался озвучить, у него не получались. Александр Михайлович посмотрел и негромко, но пренебрежительно сказал:

– Оставь инструмент. У тебя ничего не выйдет.

– Почему это? – буркнул парнишка-ворон.

– Это семиструнка, а ты пытаешься на ней играть, как на шестиструнной.

Разочарованный Митя отложил гитару и уставился на Данияра.

– Ну, что там?

– Пока не понимаю, – ответил ворон. – Постою немного у входной двери на участок. А вы пока осмотритесь и подумайте, оставаться ли здесь на ночь.

– Я с тобой! – вскочила Руся и тут же неловко объяснила остальным: – Может, встретим кого из нечистиков, поспрашиваем, что тут да как.

– Я с вами, – категорично сказал Александр Михайлович.

– А мы на кухню! – обрадовался Митя. – Да, Карин? Зря, что ль, приехали? Хоть небольшой ужин, да на природе! – уже важно сказал он, подняв указательный палец к низкому потолку.

– Жора-обжора… – проворчала воронушка, но на кухню пошла, велев перед тем Мите захватить пакеты с продуктами.

Тот возражать не стал, ещё и повеселел.

А Данияр, усмехнувшись, вышел из домика. По едва заметной тропинке трое прошли к официальному входу на участок и принялись разглядывать дорогу перед участком, напряжённо вслушиваясь в ту же тишину.

– Такое впечатление, – чуть не прошептал Александр Михайлович, – будто здешних собак запирают в домах, но в будках не оставляют. Это такие… здешние порядки?

– Пару ночей я у Мрака ночевал здесь, – покачал головой ворон. – Но такого не было. Разве что закон такой вышел – или правление чудить решило. Но… Бред какой-то.

– И людей нет, – прошептала Руся. – А ведь эта дорога к правлению и к выходу. И сегодня не пятница, не суббота, чтобы люди ночевать здесь оставались. Неужели все ушли раньше, до наступления… вечера? И на остановке рядом с воротами людей не было…

– Данияр, – вдруг забеспокоился Александр Михайлович. – Случись нам быстро уходить отсюда, ворота поселковые будут открыты? Или их на ночь закрывают?

– Нет, такого не было, – совсем уж неуверенно ответил Данияр. – Но опять-таки чётко сказать не могу. Мало ли что сейчас поменялось в дачных правилах…

– Данияр, тут упавших яблок много! – за спиной сказал Митя. – Можно, я соберу? Я и корзину нашёл, а тут и водопровод есть, чтобы помыть.

– Разглядишь в темноте-то? – поддразнил Александр Михайлович, оглянувшийся на него.

– На ощупь найду! – буркнул обиженный Митя. – Я же не виноват, что мне есть хочется! Это всё Навь!

– Ага, для посещения которой надо всего лишь выпить, – со вздохом сказал старший ворон.

– Мить, я с тобой, – решила Руся. – Где корзина?

– Я её под яблоней оставил! – обрадовался парнишка-ворон, насупившийся было после замечания Александра Михайловича.

Руся предложила ему помощь не оттого, что хотелось помочь. Нет, страшновато стало смотреть на пустынную небольшую улочку между дачными участками. Никто из трав и кустов не выглядывал – даже садовничие, которых, как понимала Руся, здесь должно быть довольно много… Но ведь вот же здесь она – толмачиха, и смотрит над краем забора – и её видно всем нечистикам. И где они?.. Так что… Лучше отвлечься работой, пусть та и складывается всего лишь из сбора падалицы. А старшие вороны пусть смотрят дальше. Пусть… охраняют их, сборщиков.

– Мить, – шёпотом позвала она. – Тебе всё ещё хочется здесь переночевать?

Парнишка-ворон не отвечал пару минут, и девушка решила, что в шелесте листвы и травы под яблоней он не расслышал её шёпота. А потом её увлёк поиск яблок, прячущихся порой под палой листвой. Яблок оказалось не так много, как расписывал Митя, так что тем более не хотелось проморгать хоть одно, несмотря на сумерки…

– Не хочу, – вдруг услышала она, и Митя, собиравший яблоки согнувшись, выпрямился и сел на корточки напротив. – Что-то мне тут не очень нравится…

– Слева от тебя, – машинально подсказала Руся и добавила, когда он нашарил кругляш: – Мне тоже не хочется. Я знаю, что дом Мрака защищён, но за участком я не увидела ни одного нечистика. Что-то тут не так.

Как будто эхом – слова Данияра:

– Хватит собирать! Быстро в дом.

– Зачем? – строптиво спросил Митя, вставая и поднимая корзину, чьё дно еле было покрыто набранным.

– Хочу проверить забор, хорошо ли защищён. Если плохо – придётся быстро уезжать отсюда. Так что – в дом!

– Но мы… – начал Митя – и внезапно корзина шлёпнулась из его рук, а Руся немедленно отшатнулась к Данияру.

Гнетущую тишину над дачными участками прошил тоскливый тонкий вой.

Все четверо окаменели, прислушиваясь, а потом Митя с сомнением прошептал:

– Собачку одну на даче оставили?

– Быстро в дом! – повторил ворон и, подхватив корзину, сунул её в руки парнишки-ворона. – Александр Михайлович, проводите их!

Тот было заикнулся, что хочет пройтись рядом с забором вместе с ним, но Данияр раздражённо ответил, что справится один и не хочет отвлекаться на неопытного ворона, если что-нибудь произойдёт. Руся ожидала, что Александр Михайлович будет возражать, но Данияр быстро отвернулся от них и зашагал куда-то в сторону от калитки.

Старший ворон вскинулся было идти за ним, но наступившую на секунды тишину прорезал новый вой – и показалось, что все дачные домики вокруг резко пригнулись, лишь бы их не заметили. Руся, испуганная, стремительно помчалась к двери Мракова домика и уже через пару шагов услышала, что следом несётся Митя. У порога, открыв дверь в тёмную тесную прихожую, или тамбур, она обернулась: Александр Михайлович нашёл где-то примерно двухметровую здоровенную жердь и, держа её перед собой, медленно пятился к двери. Проскочил мимо девушки, державшей дверь нараспашку, Митя, на этот раз крепко державший ручки корзины.

Наконец, все, кроме Данияра, очутились в домике. Выглянула из кухни обеспокоенная Карина, вцепившаяся сразу в два больших ножа.

– Что там такое?

– Пока не знаем, – отдышавшись, ответил Митя. – Данияр пошёл выяснять. Нас прогнал. Сказал – мы неопытные.

– Ничего себе – пикник, – пробормотала Карина, а Митя опустил взгляд на её руки и всколыхнулся:

– Каринка, а там ещё ножи есть?

– Лопат хватит, – неожиданно холодно ответил Александр Михайлович, цепким взглядом осматривая прихожую и комнату. – Я тут видел ещё небольшую тяпку и грабельки для рыхления, кажется. А ещё интересно, работает ли его пила на батарейках? Топор не ищи – я уже прихватил. – И повернулся боком показать висящий на бедре лёгкий топор с пластиковой петлёй на топорище.

Девушки, открыв рот, смотрели, как мужчины спешно вооружаются. Впрочем, рты захлопнулись быстро, когда Карина и Руся расслышали за окном, раму которого плохо закрыли, вой уже нескольких “бедных собачек”.

Предварительно стукнув в дверь, предупреждая о своём приходе, вошёл Данияр.

– За забор участка ни одна нежить не войдёт, – хмуро сказал он. – Но, если быть откровенным, я не понимаю, что происходит. Наверное, придётся…

Он замолчал, глядя в пол и раздумывая.

– Я с тобой, – спокойно сказал Александр Михайлович.

– Не имею права рисковать жизнью неопытных… – начал Данияр и заткнулся, резко оглянувшись.

Мимо дачного участка Мрака в темноте катилась звуковая волна воя на разные голоса, словно по дорожке мчалась свора бешеных собак, среди которых были и маленькие, и громадные. И дорожка перед участком уже не тосковала, а злобно выла и рычала на разные голоса, уносясь куда-то дальше, в темноту.

– Чёрт… – прошептал Александр Михайлович, мгновенно осунувшись. Понял, что в компании его не расслышали, и заговорил в полный голос: – Что это? Здесь все собаки взбесились, что ли? Или это…

Руся почему-то сразу представила, что мимо проезжают машины, из окон которых голосят динамики с записью собачьего воя. Почему так уж фантазия разыгралась – неизвестно, но… Машины продолжали ехать…

– Они бегут так, будто знают, что где-то… – вполголоса, словно боясь, что с опасной улицы его услышат, проговорил Митя. – И так много… Данияр, кто это?

– Сидите здесь! – решился ворон и вышел из домика.

– Безоружный?! – поразился Митя.

– Карина, сторожишь их! – рявкнул Александр Михайлович и тоже выбежал на участок. Хлопнула дверь. Шагов старшего ворона они не расслышали: вой становился плотным, как будто обезумевшие собаки огибали именно участок Мрака.

Воронушка растерянно посмотрела на дверь, словно ожидая, что старший ворон вот-вот вернётся, а потом оглянулась на младших, оставленных на её попечение.

– Митя, корзину на кухню! Руся, посмотри, все ли окна закрыты!

Дел оказалось маловато. Карина-то успела на кухне приготовить ужин на скорую руку. Чем ещё заняться? Свет не включали, хотя лампа на проводе вяло болталась под потолком. Но свет сейчас мешал бы: чудилось, что только в темноте можно будет разглядеть страшного врага, а вот свет не давал такого преимущества… Но и сидеть в темноте, видя лишь очертания силуэтов, – тяжело. Вроде бы в закрытом доме. Вроде бы на защищённом участке (словам Данияра можно верить!), но…

Руся первой не выдержала.

– Давайте хотя бы на пороге постоим, – тихо предложила она. – Слышите? Вой ушёл куда-то… Может, сейчас Данияр вернётся и всё расскажет.

Что именно мог рассказать Данияр – придумать не сумела. Но ребята охотно согласились постоять у порога с открытой дверью, чтобы – чуть что! – сразу заскочить в домик и запереться на щеколду хотя бы. Щеколду-то заранее проверили, как вдвигать на скорости. Повторив движение с щеколдой, все трое вооружились, чем сумели, и скучились на пороге, напряжённо прислушиваясь к темноте.

Руся неожиданно для себя обнаружила, что ребята стоят с обеих сторон от неё, будто подрядились защищать её. Может, это потому, что у неё в руках был только один из кухонных ножей, а у Карины – другой нож и топорик для разделки, который она нашла в кухне, а Митя стоял, приподняв лопату, в которую вцепился обеими руками?

Но от порога тоже ничего непонятно.

Они все понимали, что так и должно быть. Слишком неопытны, чтобы старшие допустили их к активным действиям. Александр Михайлович тоже неопытный. Но он военный. А значит, может пригодиться Данияру.

– Данияр сказал – забор защищён, – тоненьким от волнения голосом напомнила Руся. – Может, посмотрим, что там?

Они и в самом деле её охраняли. Пошли к забору так, что она оказалась между ними. И, прежде чем высунуться над краем забора ей, сначала выглянула Карина.

– Никого, – шёпотом доложила она, кривясь, потому что прислушивалась к невнятному вою и рычанию где-то далеко.

Митя тоже посмотрел, прижимая к себе лопату.

– Пусто, – тоже негромко доложил он. – Мне кажется, они убежали куда-то вниз. Здесь ведь везде холмы.

Руся едва удержалась переспросить: “Они – это кто?” Но сказала другое.

– Как вы думаете, Данияр и Александр Михайлович пошли за ними?

– Наверное, – неуверенно сказал Митя и поёжился. – Только не понимаю – зачем? Если собаки бешеные, то с ними лучше не связываться.

– А если они не бешеные? – возразила Карина, машинально строгая столбик забора ножом. – Мы же сразу не поняли, почему в посёлке тихо. А если дачники знают, что тут вот такое бывает? Поэтому… затаились? Или разъехались по домам заранее? Пока солнце не село? Поэтому и своих собак спрятали?

– А мне кажется, Данияр понял, что случилось… – с тревогой сказал Митя. – Только как бы они там…

С подножия холма внезапно раздался пронзительный человеческий крик, такой громкий, что перекрыл даже непрестанно воющую волну. Впрочем, и та больше не столько выла, сколько рычала.

Все трое вцепились в забор, со страхом вслушиваясь в этот крик. А тот… зашатался и превратился в острые вскрики, болезненные и отчаянные. И к нему присоединился ещё один долгий вопль, который тоже вскоре прервался, а после нескольких вскриков перешёл в затихающие вскрики, пока не пропал в торжествующе кровожадном вое неизвестных существ.

– Убили кого-то, – прошептал Митя.

– Типун тебе на язык! – огрызнулась Карина. Голос её дрожал, но секунды спустя воронушка резко отстранилась от забора и жёстко сказала: – Уходим! Они (она выделила это слово) возвращаются!

Едва эти её слова прозвучали, как за забором, снизу, из чёрных трав, Руся услышала умоляющий голосок:

– Матушка толмачиха! Голубушка! Спаси-помоги укрыться за защитой колдовской!

Глава двадцать вторая. Данияр

У воронов – навий слух. В обычных условиях они живут обычными людьми, и чутьё их слегка притупляется из-за множества мелких дел и забот. Но в экстремальных ситуациях ворон вслушивается в подозрительные звуки и мгновенно определяет такие тонкости, какие не думал найти ранее…

Услышав первый вой, уловив его особенности, Данияр просто ушам не поверил.

Этого не может быть.

Но, вспоминая того самовлюблённого дурака-некроманта, одновременно и потрясённо понимал: именно это и должно было случиться! Это же логично! Именно такой стопроцентный дурак, как этот некромант, и мог такое проделать. А именно он, ворон, должен был сообразить эту его… логику!.. И не сообразил. Тоже дурак.

Хорош заниматься самобичеванием не вовремя!

Он кинулся из домика Мрака снова к забору вокруг участка. Пробежал несколько шагов, а дальше – крадучись, хотя его и так вряд ли бы кто услышал – особенно с улицы: дорога за забором заходилась в исступленном вое и рычанье под аккомпанемент бесконечного топота по асфальту.

Шёл ворон напряжённо, настраиваясь на зрение в темноте. Фонари на редких столбах, обычно по-деревенски сиявшие тёплым жёлтым светом, утонули во тьме. Но даже в полной мгле безлунной ночи, приправленной появившимися облаками, хорошо утоптанная дорожка от домика до забора отчётливо отсвечивала серым.

Ещё не приблизившись к забору, Данияр резко вскинул руку ко рту – хоть рукавом рубахи защитить нос от смрада, хлынувшего в недавно свежий, древесно-земляной воздух. Но успел-таки вдохнуть эту вонь – и закашлялся. Пришлось отвернуться.

За забором тем временем топот постепенно затихал, уносясь куда-то вниз, между холмами. Вой же, отдаляясь, не становился менее злобным…

Ворон шагнул к забору и попытался увидеть дорогу. Глухо. Показалось лишь, что она стала грязной, словно… словно после дождя по ней проехала телега, с которой валилась собранная где-то грязь.

Настроенный на звуки с дороги, он резко развернулся, неожиданно заслышав шаги за спиной. Оба ножа из поножей уже были в руках, так что осталось только спрятать их лезвиями назад. Александр Михайлович – с длинной жердью, которую он крепко держал как дубинку.

– Ты вышел безоружным… – начал было тот обеспокоенно, но Данияр сразу показал своё оружие. И, кивнув, старший ворон спросил, тщетно вглядываясь вдаль: – Что происходит? Ну и вонь…

– Он поднял всех мёртвых собак и кошек, которых для него нашли его шавки! – яростно выплюнул Данияр. – И с чего начинать… Я не знаю! У меня ножи, а здесь нужны только топоры!..

– В домике топоров больше нет!

Эта категоричная фраза отрезвила Данияра. Мало того. Мысли, будто в панике разбегавшиеся до сих пор беспорядочными точками в разные стороны, мгновенно соединились в нужную последовательность. Он замер и мысленно набросал план того, что должен сделать. Тем более он уже прекрасно знал, куда хлынула волна четвероногих упырей. Склонившись, он сунул ножи на место и быстро нашарил в кармане мобильник.

Едва на том конце откликнулись, он рявкнул:

– Иннокентий, быстро в дачный посёлок! И всех своих тоже! Этот, которого вы взяли, сотворил упырей из животных! И они бегают по посёлку! Живо сюда!

Не дожидаясь ответа, он оглянулся на ошеломлённого Александра Михайловича.

– Тебе лучше оставаться здесь!

– А ты?

– Сбегаю к соседям за топорами.

– Ты думаешь, соседи… – с сомнением начал старший ворон.

– Дачники, кто не успел уехать до заката, сидят в своих домах, запершись!

– Откуда ты знаешь?!

– Я их чувствую. Живых. Они закрылись вместе с живыми кошками и собаками. Судя по всему, эти его шавки не впервые на ночь выпустили упырей на свободу. Только вот на этот раз… Они забыли, что некроманта нет и что утром собирать упырей в одно место будет некому. А набегавшись ночью между дачами, упыри разбредутся по посёлку и из посёлка куда глаза глядят, и тогда…

– Я с тобой! – упрямо проговорил Александр Михайлович.

– Ты понимаешь, что это будет бойня?

– Понимаю!

– Их там десятки!

– Бронежилет бы… – с сожалением пробормотал Александр Михайлович. – Но и без него ладно… обойдёмся. А как же наши?

– Границы упыри не могут переходить. А забор – это худо-бедно, но граница. Хуже, что в посёлке есть неогороженные участки.

И будто эхом этим словам – отчаянный крик откуда-то снизу.

Данияр больше не сомневался. Он в два шага – с опорой на прут в металлической калитке – перепрыгнул калитку и побежал к ближайшему участку напротив. Александр Михайлович, сжимая топор, – за ним.

Ещё один прыжок – и Данияр промчался тропку из битого кирпича к маленькому окну. К входной двери в дощатый сарай даже не подумал приблизиться.

– Соседи! Нужен топор – и не один, если есть!

За стеклом, которое изнутри явно прикрывало что-то плотное, всполошились, вполголоса загомонили, то ли спрашивая, то ли наскоро совещаясь.

– Всю жизнь хотите сидеть и прятаться?! – рыкнул Данияр, внутри себя не чувствуя себя соответствующим этому повелительному тону. Внутри горела ярость и ужас, что крик, который поделился на мелкие вскрики, вот-вот прекратится. – Я же всего лишь топор прошу! Отдам потом! Я с участка напротив!

– Маркова, что ли? – глухо донеслось из домика. – Счас, подожди!

– Не открывай! – тоненько завизжали изнутри. – Не открывай! Ты ему топор, а он тебя, дурака старого, по башке им треснет!

– Собаку пожалейте! – уже не закричал (упырьев вопль уходил дальше), а в полный голос высказался ворон, добавив в голос колдовских, убеждающих интонаций. – Доберутся до вас – её же первой загрызут!

– Я ж говорю – наш, местный! – огрызнулся мужчина в домике на визжавшую от страха женщину. – Раз собаку нашу знает! Не скулит ведь даже!.. Эй, ты! Иди к двери!

Ветхая дверь открылась на расстояние – кулак пройдёт. В помещении темно – невидимый мужчина втиснул в проём топор. Пока Данияр вытаскивал из зазора “оружие”, там бдительно спросили:

– А почему топор тебе не один?

– Нас двое! – не мешкая, ответил ворон.

– Держи!

Через минуту оба ворона, вооружённых нехилым таким холодным оружием, кинулись по дороге вниз, к подножию холма. После пары шагов Александр Михайлович крепко выругался, чуть не поскользнувшись: упыри были слишком небрежно подняты начинающим некромантом, а потому продолжали гнить на ходу, оставляя под ногами бегущих склизкие клочья шерсти и гнилую плоть. И всё это – плохо видное ночью, а тем более – тем, кто спешит на помощь и кому некогда вглядываться под ноги.

К первому крику присоединился второй, более слабый и недолгий.

Оба вскоре начали пропадать в неистовом вопле упырей, обнаруживая себя только редкими, из последних сил вскриками.

По дороге вороны не разговаривали: оба понимали, что силы тратить на переклик нет смысла. Примерно уже представляли, с чем и в каком количестве придётся сейчас столкнуться. Да и дорога не позволяла отвлекаться, слишком уж опасная и скользкая. Разве что помогла в том, что спускала, а не пришлось бежать в гору, то бишь на холм.

Данияр знал, что Александр Михайлович хотел бы кое о чём его спросить. Видел, как он быстро взглядывает на смутные верхушки фонарей. Всё правильно. Этого вороны-новички ещё “не проходили”. Когда силовая масса любого колдуна “превышает обычные показатели”, электричество не выдерживает. Одно дело – одинокий упырь, проходящий под мигающим от силового напряга фонарём. Другое – сплочённая свора упырей, уничтожающая одним своим появлением всё на своём безумном пути: и материальное, и не различимое глазом. Электрикам придётся повозиться в этом посёлке, восстанавливая здешнее оборудование.

Крики затихли. Или людям не до бесполезных воплей о помощи, или…

Когда путь пошёл чуть ровней, Данияр увидел даже в темноте.

Прямо в конце асфальтированной двухполосной дороги кипел чёрно-серый сумасшедший муравейник. Адова свора уже не вопила с торжеством, а пыталась прорваться вперёд, к затихшим жертвам, и только грызлась и рычала. Плотность упырей на этом участке была такой, что первый взмах топора, затем опустившегося в это месиво, оставил после себя два безголовых тела.

Два ворона к центру участка прорубались вместе с упырями, по их перерубленным телам, сквозь укусы и порезы от когтей и от остатков зубов и клыков. Судя по столбам, высившимся здесь, намечалась постройка будущего домика. Только на фоне ночного неба можно было разглядеть женскую фигурку, залезшую на один из столбов и, плача, спихивающую палкой лезущих к ней упырей. За постройкой упыри толпились ещё тесней, и вороны, догадавшись, что там второй человек отбивается от наседающих мертвецов, бросились вперёд, насколько это было возможно.