Текст книги "Осенние страницы (СИ)"

Автор книги: Джиллиан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 21 страниц)

Уселась напротив пытливо поглядывающего на неё Назария и, стараясь на смотреть на шевелящиеся стены и потолок, сразу спросила:

– Почему сейчас?! Что произошло? Раньше они приходили в одиночку! Почему сейчас сыплются со всех сторон? Вы же сказали, что я неуязвима!

– А ты и осталась такой, – заметила Назарий. – Изменилось одно: твоё вИдение и твоё проклятие.

– Но почему?! Почему изменилось проклятие?!

– Вчера ты научилась не просто убивать тварей. Ты начала учиться колдовству и магии. Проклятие сработало на твою учёбу.

– Вы знали, что так будет? Знали?

– Нет, не знал. Пока не увидел твоё личное пространство. Для тебя это слишком тонкий уровень, – предупредил Назарий, когда она вздрогнула на месте, собираясь встать и бежать к зеркалу. – На курсе втором-третьем ты будешь видеть его. Но не сейчас.

– Я. Не. Понимаю, – отчеканила Таня, сама не веря в собственную решимость. – На чём основано проклятие, если оно… – И беспомощно замолчала, не зная, как высказаться.

Старик отпил чаю и кивнул – то ли ему, то ли, не глядя на девушку.

– Проклятие было на нежеланном ребёнке. Ты уже достаточно взрослая, чтобы принять это, не правда ли? Проклятие работало на то, чтобы твари подпространства угрожали твоему существованию. Родители (настоящие) сделали тебе защиту. Но защита начинает прогибаться, когда ты начинаешь учиться. Вывод: кто-то очень не хотел, чтобы нежеланный ребёнок стал колдуном или магом.

– Чушь собачья… – пробормотала Таня. – И что… мне с этим делать?

– Действие проклятья – ты приманка. Приманка для подпространственных тварей. Они стекаются к тебе, где бы ты ни была. Ну, что… Танька-нянька. Давай, рассказывай, что ты помнишь о родителях. Мне хватит часа, чтобы понять и защиту, которая скрывает от меня рисунок проклятия, и снять это проклятие.

Таня сглотнула. Пора решаться на то, чтобы изменить жизнь. Ведь если так будет продолжаться… жить в окружении тварей, пусть и скованных сетями Назария… Но мама говорила, что рассказывать про неё нельзя! Никому! Если расскажешь, придут злые люди – и Тане жизни не видать! Но Назарий… Он помогает! Или?..

Назарий смотрел в сторону, словно стараясь не мешать её решению. Смотрел спокойный, но девушка обратила внимание на его руки, вроде как безмятежно опущенные на стол, рядом с опустевшей чашкой из-под чая. Кисть в чёрных венах под тонкой кожей, испещрённой какими-то тусклыми разноцветными пятнами (экспериментирует со своими тварями?), подрагивала пальцами, выбивавшими неровный, синкопирующий ритм.

Благодаря этой руке (Назарий тоже беспокоился из-за неё!), Таня и решилась: “Что я могу рассказать о родителях, если помню – и то смутно! – только маму? Разве что…”

Она помнила, что он сказал в своём подмузейном подвале. А потому просто представила лицо матери перед глазами. Старик аж подпрыгнул на стуле, впившись взглядом в лицо Тани. А она продолжала вспоминать, как мама склоняется над её кроваткой и напевает что-то. Как говорит о том, что нельзя рассказывать никому, кто Танины настоящие родители. И Таня видит смутную высокую фигуру чуть вдалеке. Она не подходит к кроватке, но Таня до сих пор слышит невнятную речь, сказанную низким голосом. А потом снова мама. Она уже не просто склоняется над кроватью дочери, но что-то шепчет над дочерью, водя ладонями над её головой, а потом выпрямляется и, кажется, с трудом сдерживает слёзы. Но справляется с плачем и ободряюще говорит: “Ничего, Танюша, мы и сами справимся как-нибудь…”

Потом, когда девочка почти выросла и стала многое понимать, появился отчим, с которым мама была ласкова, но вокруг её улыбающегося рта навсегда застыла горечь…

– А потом мама умерла. – Таня снова сглотнула, хотя ничего не рассказывала вслух. – Отчим меня в детдом не отдал, а потом женился на Глории.

– Не женился, – сказал старик, напряжённо вглядывающийся в неё. – Не сам женился. Она по всем статьям должна была пройти мимо него, но твоя мама решила подстраховаться. Она не только заставила отчима оставить тебя при себе, но и свела его с той, чьи жизненные тропы шли рядом, но должны были разойтись.

– Это как?! – Таня откровенно была ошарашена.

– Они, твои официальные родители, должны были встретиться в следующей жизни, когда будут равны по положению, но не сейчас. Твоя мать была настолько сильной, что ради тебя сумела соединить их судьбы сейчас.

– Если она была сильной, то почему умерла?! – резко огрызнулась Таня. – Почему оставила меня с чужими?!

– Э… Объяснение, боюсь, тебя не убедит. Она была последней ниточкой, соединявшей её и врагов, желавших твоей смерти.

– Она умерла из-за меня? – прошептала девушка, вцепившись в край столешницы.

– Тебе не понравится то, что я скажу, – грустно ухмыльнулся старик. – Она умерла не из-за тебя, а из-за твоего отца. Ты была его отражением. И она хотела его сохранить.

Таня с минуту смотрела на него, а потом помотала головой.

– Я, наверное, слишком маленькая для некоторых вещей и… понятий, – с трудом проговорила она. – Или вы выразились как-то так, что я не понимаю.

Уже с кривой ухмылкой Назарий отвёл глаза и покивал.

– Есть вещи, которые понимает только влюблённая женщина. И понимает их она часто очень по-своему. Так и твоя мать. Некоторые акценты в своём положении она сместила очень странно. И не всем её понять.

Едва сохраняя состояние видимого покоя, чтобы позорно не разреветься перед Назарием, Таня шмыгнула носом и решительно спросила:

– А этого вам хватит, чтобы убрать тварей зазеркалья от меня и моих родных?

И тут же напряглась, готовая драться, если старик скажет, что родные ей отнюдь не родные. Но старик снова кивнул.

– Дай руку.

Она неуверенно протянула через стол руку. Его несоразмерно большие ладони будто спрятали её ладошку, сжав её. Больше он в её глаза не смотрел, а смотрел лишь на ладони, и она невольно подчинилась этому странному взгляду, одновременно чувствуя кожу этих старческих, но ещё крепких ладоней – кожу горячую и жёсткую, как будто Назарий работал где-то в кузнице, а не в лаборатории.

– Всё, – спокойно сказал он. – Я снял с тебя проклятие. Я снял с тебя родительскую защиту и поставил свою.

– И… что дальше? – только и сумела спросить Таня.

– Дальше – ты учишься в Аккиме и у меня. А я ищу тех, кто поставил на тебе проклятую метку – против всех общественных законов магов и колдунов.

– А как я буду учиться, если директор… – мрачно начала Таня.

– Ты хотела ходить на те уроки, которые тебе нужны, – напомнил Назарий. – Это во-первых. Во-вторых, Капитолина больше не директорствует в Аккиме.

– Как это? – обалдела девушка.

– Я поставил на вид комиссии по делам оступившихся (это старое название – и оно мне больше нравится), что она ментально давила на твоих официальных родителей, и это моё заявление подтвердили преподаватели, бывшие в тот вечер рядом с ней. Она дисквалифицирована, как маг, и снята с поста директора Аккима… Ну, всё. Завтра у нас две пары – не забудь прийти, иначе мне придётся прислать за тобой.

От его ухмылки она сразу вспомнила о лисичках.

И только проводив Назария и закрыв за ним дверь, она спохватилась и оглядела стены и зеркала. Тварей нет. Ушли, больше не притягиваемые проклятием?.. И сеть пропала. Она попыталась вернуть себе магически-колдовское зрение, которому научилась в подвале Назария, подозревая, что просто не перенастроила взгляд, а потому не видит… Сетей нет… Так легко он это сделал… Или это только ей, неопытной, так кажется?

Она хотела поразмышлять над странными новостями, которые заставили её не просто удивиться, но поразиться… Нежеланный ребёнок… Примерно она представляла себе, что это такое. Но она?.. Всегда казалось, что мама с папой были женаты, только потом с ним что-то произошло, и мама была вынуждена расстаться с ним. А теперь, оказывается… Любопытно, куда сунул все её документы отчим? В её свидетельстве о рождении отцом записан именно отчим, что странно, потому что он появился после её рождения. Через несколько лет. Или… Мама была такой сильной колдуньей или магом, что сумела даже государственную бумагу преобразить по-своему? Спросить у отчима?

Медвежата вывалились из спальни как-то не очень вовремя. Но у детей, которые шикарно болели – без насморка, хоть и с температурой – не было желания думать о таких важных понятиях. Оба бросились к Тане с требованием:

– Танька, есть хотим! Какавки – мало было! Дай мюслю!

– И как вам она не надоест? – пробормотала она, с трудом поднимая Митеньку на руки и одновременно пытаясь отодрать от ноги вцепившуюся в неё Оленьку, здорово похожую на медвежонка-панду. – Сначала поедим куриного бульона, а потом будете есть сладкое! Поняли!

– Нет! – закричал Митенька. – Сначала мюслю! А потом ещё мюслю! Танька, а гости когда ещё придут? Пусть сегодня, ага?

– Хочу гостей! Хочу гостей! – обрадовалась Оленька и отцепилась от ноги Тани.

– А вот сейчас позвоню и спрошу у гостей, хотят ли они прийти к тем, кто куриного бульона не ест! – пригрозила девушка, ухитрившись взять медвежат под мышку, и потащила обоих в кухню.

– Позвони-и! – обрадовался и Митенька. – Пусть тот лысый принесёт ещё мёду!

– Он не лысый, а бритый!

– Волос нет – значит, лысый!

– Сначала куриный бульон! – завопила девушка.

– А ты пригласи гостей, – таинственно сказала Оленька из-под мышки, и Таня наконец выгрузила их на стулья в кухне. – Может, им твой бульон тоже понравится. А ещё! Мы им мюслю, а они нам – мёд!

Таня скептически посмотрела на медвежат, с интересом глазеющих на неё, и вдруг подумала, что мысль-то здравая. А вдруг Демид с одногруппниками голоден после пар? А бульона у неё много – целая скороварка! Глория этого есть не будет, а отчиму много ли надо? Да и наварит ещё она бульону. А куриный суп с вермишелью у неё всегда неплохой получается. Наверное, они не откажутся?..

Через полчаса, после окончания третьей пары, на кухне, за полностью накрытым к обеду столом, сидели пятеро довольных студентов и счастливые медвежата. Сама удивлённая, Таня напоследок оглядела накрытый стол и, наконец, присела рядом с Ксенией. Та всё беспокоилась:

– А твои родители не нагрянут, случайно?

– Нет, не нагрянут, – ответила Таня, улыбаясь её радости при взгляде на стол и на тарелки: “Домашнее!” – Они всегда приходят точно в шесть.

– Таня, ты просто чудо! – восхищался Никита, на чьи длинные волосы Оленька глазела, открыв рот (“Дяденька же!”), а сама Таня всё неверяще поглядывала на окна, за которыми сияло такое ясное солнышко!

Дамир пускал пыль в глаза восторженно пищавшим детишкам своими огненными бабочками и привычно издевался над хмуро вздыхающим Ярославом, а Демид исподтишка посмеивался над обоими. Они все ели быстро, потому как перед четвёртой парой перемена хоть и была, но всего пятнадцать минут. Как выяснилось, Таня очень даже вовремя сбросила эсэмэску Ксении с вопросом, сумеет ли перевести их всех Ярослав, чтобы группу можно было угостить обедом. Ярослав перевёл студентов в два приёма, и первым делом, когда они все собрались на кухне, Таня с тревогой спросила у них, правда ли руководство Аккима поменялось. Её уверили, что так и есть. И, пока гости угощались, она начала привыкать к странной мысли, что, кажется, теперь она и впрямь может перевестись из обычной школы в академию, в которой учатся такие необычные люди.

И, перед тем как ребятам исчезнуть из прихожей, Дамир вдруг взглянул на неё уже не тем хохмачом, каким выглядел за обеденным столом. И она здорово пожалела, что рядом остальные и что нельзя спросить о зажигалке. А перед последним уходом, с Ксенией и Демидом, Ярослав вполголоса сказал:

– Я очень буду рад, если ты станешь ходить в Акким.

Она улыбнулась ему и попрощалась.

Вернувшись в спальню, куда ребята помогли ей перенести засыпающих, но всё ещё возбуждённых странными гостями медвежат, Таня прикусила губу. Нет, так напролом, очертя голову, в такое приключение, как Акким, бросаться нельзя! Сначала она походит к Назарию и на те лекции, которые ей нравятся, а потом – потом посмотрим.

Девятая глава

Одно дело – что-то твёрдо решить для себя. Другое – обнаружить множество мелких, но устойчивых препятствий, готовых с лёгкостью обрушить только что принятое решение. Впрочем, болеющих двойняшек мелочью не назовёшь. Вот куда с ними на уроки? Хоть бы и не в академию?

И хорошо, что Глория страшно боится болезней: привычно зайти к своим детям вечером и коротко поболтать с ними перед сном она отказалась наотрез. И Таня сдержать хихиканья не сумела, когда мачеха в истерике заявила:

– Я позвоню на твой мобильник, чтобы пожелать им спокойной ночи!

На удивление, мачеха промолчала из-за еле придушенного хихиканья падчерицы и не стала ругаться. Но, удалившись в спальню ждать её звонка, Таня мгновенно стала серьёзной, вспомнив слова Назария о том, что её отчим и Глория не должны были встретиться в этой жизни. “Я коснулась таинственного и жутковатого мира, – пришла она к выводу. – Когда раньше я думала о моей маме, она казалась такой маленькой и тихонькой… А она… Соединила тех, кто должен был пройти мимо друг друга и не заметить, что они пара когда-то в будущем…”

Итак, Глория всего лишь прозвонилась и, слава Богу, не услышала, как двойняшки с жаром рассказывают отчиму про сегодняшних гостей. Тот, выслушав, с недоумением обернулся к Тане, подняв бровь:

– Что… это было?

– Снова приходили из академии, куда меня уговаривали перейти из моей школы, – пожала плечами она, уповая на то, что отчим прекрасно знает об умении медвежат преувеличивать события.

– Зачем? – с недоумением спросил тот.

– Всё то же самое. И, знаешь, папа, я начинаю думать, что мне там понравится, – не совсем уверенно ответила девушка.

– Ты уже взрослый человек, и я полагаюсь на твою разумность, – кивнул отчим и пожелал всем спокойной ночи.

И ушёл, оставив Таню в тягостном раздумье: что же делать? Пропустить завтрашние занятия у Назария? Вроде недолго – всего неделю, как двойняшки должны проболеть, но целых две пары сразу! После того что она узнала уже в первый день, думать о том, что придётся вынужденно прогулять остальное… Ну ладно, есть общая лекция от Дамира, да ещё в полном объёме, придётся изучать только её.

Смирившись с обстоятельствами, Таня подзабыла о том, что жить-то ей теперь приходится в совершенно ином мире. А потому пришедшая на мобильный телефон эсэмэска от Назария заставила девушку дышать чаще: “Завтра одень детей к девяти утра. Машина будет ждать у подъезда”. Когда Таня поняла, что именно ей предстоит – и двойняшкам тоже! – она чуть не в панике оглянулась на кровати малышни… Медвежат! В подмузейный подвал?! А если они там устроят погром? И все “экспонаты” вылетят и выбегут из своих клеток?!

С другой стороны, это же Назарий. А она должна помнить, как легко он сегодня (она задрала голову, с внезапным беспокойством всматриваясь в чистые потолки и стены) избавил её от ужаса, бродившего за нею по пятам!

Дочитав последнюю страницу главы из присланной лекции, Таня легла спать. И снова мыслями овладели все странности дня. Ну ладно. Нежеланный ребёнок. Читала о таком. Смириться можно. В конце концов, мама перед смертью позаботилась, чтобы она осталась не одна.

Но чтобы на ребёнка наслать смертоносное, как сейчас понимала девушка, проклятие?.. Чтобы вписать в проклятие тварей из зазеркалья? За что кто-то так ненавидел нежеланного ребёнка?.. Ответов нет, так что пришлось незаметно уплыть в сны, в которых за ней гонялись, она пряталась и убегала по каким-то переулкам, перелезая какие-то заборы, а впереди мелькали два ярко-рыжих хвоста…

… Родители за порог – Таня лихорадочно принялась одевать изумлённых медвежат, которые, вообще-то, приготовились к долгим играм в квартире. Отчим выводил мачеху в половине девятого, а через полчаса машина, присланная Назарием, будет дожидаться у подъезда. Надо быстро не только одеть двойняшек, но и приготовить их к выходу! Соседей, что могут передать родителям о странной поездке, Таня не боялась. Не познакомились ещё настолько близко, чтобы болтать по-соседски и приглядывать друг за дружкой, если что. Так что… Главное, что она боялась, – это опоздать. Назарий – человек сложный. Всяко может быть. Вдруг он водителю сказал, чтобы опоздавших не ждал?.. Девушка понимала, что накручивает себя, но ничего не могла с этим поделать.

Медвежатам она объяснила лишь, что они едут туда, где их ждут вчерашние гости. В общем, сами в гости. Обалдев, те кинулись собираться по-своему, хватая любимые игрушки: Оленька – самую большую куклу, Митенька – плюшевого мишку, – и запасаясь “мюслями”, которые любили не только за вкусноту, но и за то, что долго жевалось и елось. Пока они, уже одетые для холодной улицы, носились по спальне, озабоченные целой поездкой на машине, Таня быстро оделась сама и сумела-таки отстоять куклу с мишкой и оставить их в спальне.

Из лифта вылетели – по впечатлениям. Помчались к выходу. Таня ещё тревожилась: мобильник помалкивал – а вдруг машины нет?

Но дверь привычно музыкально открылась, и, держа за ручки возбуждённых малышей, Таня вздохнула: у крыльца стояла та самая шикарная машина с тем самым незаметным водителем, и он дожидался пассажиров, стоя у приоткрытой дверцы. При виде девушки с медвежатами водитель решительно пошёл к ним.

– Это наша машина! – успела сказать Таня, и медвежата кинулись навстречу водителю, который немедленно протянул к ним руки, а спустя секунды сноровисто усаживал двойняшек в детские кресла на заднем сиденье. Причём кресла эти были так установлены, что девушка спокойно поместилась между ними.

Подпрыгивающие в креслах радостные двойняшки, держась за ремни, глазели во все стороны. Несмотря на несколько месяцев жизни в этом городе, они мало его знали, а потому то и дело засыпали старшую сестру вопросами, на которые она и сама не всегда могла ответить, поскольку знала лишь часть города.

Водитель, видимо, пожалел её, потому что на этот раз не стал притворяться человеком-невидимкой, а сам коротко и ёмко отвечал малышне. Правда, за несколько минут до цели поездки медвежата устали от впечатлений, да и болезнь давала о себе знать быстрым утомлением. Когда машина подкатила к крыльцу музея и остановилась, водитель выгрузил покачивающихся от усталости медвежат на крылечко, и Таня заверила его, что дальше справится с малышами сама. Она осторожно ввела их в вестибюль музея, после чего решительно и привычно подхватила обоих себе под мышки.

Под причитания и всплёскивания руками потрясённой Лилушки Таня, поздоровавшись с ней, решительно направилась к лестнице, ведущей в подвал. Медвежата болтали ногами, а она лишь хмыкала: “Ладно хоть – они сейчас ещё не слишком тяжёлые!” Спускаться с грузом, ну очень живым – и энергично оживающим с каждой ступенькой – было трудновато. Но на площадке между двумя лестницами девушке повезло увидеть уже привычную картинку маслом: там стояли, набычившись друг на друга, словно два бездомных кота перед дракой, Яр и Дамир.

– Эй, вам делать нечего? – с отчётливым недовольством сказала Таня, хихикая в душе над парнями, шокированными её невероятно необычным появлением. – А мне помочь никто не хочет?

И, подойдя к ним ближе, вручила Оленьку Яру, а Митеньку – Дамиру. После чего со спокойной совестью обогнала парней и налегке зашагала впереди вынужденных помощников, потряхивая уставшими руками.

Открывая им дверь, с трудом сохранила постную мину лица при виде, как Оленька щебечет с растерянным Яром, а Митенька размахивает руками перед лицом Дамира, который то и дело отшатывается от маленьких, но весьма активно жестикулирующих рук.

– Сюда их! – крикнул Назарий из угла своего подвала – слева от двери.

Таня насторожилась. Она до сих пор не могла представить себе, как старик сумеет сделать так, чтобы медвежата и были заняты, и не мешали учебному процессу.

Поэтому, насторожившись, зашагала вместе с парнями к Назарию, издалека приглядываясь, что такое это “сюда”.

“Сюда” оказалось небольшим уголком, довольно легкомысленно огороженным металлической сеткой – высотой по пояс взрослому человеку. С калиточкой. Открытой. На пороге валялся роскошный чёрный зеленоглазый кот. Когда он исподлобья глянул на медвежат, те притихли.

– Штырь его зовут, – представил Назарий и скомандовал: – Ставьте их на землю. Будут играть здесь.

Штырь лениво поднялся и медленно отошёл в сторону. Подошедший Никита с боязливым любопытством посматривал на медвежат, а Ксения и Демид чуть ли не профессионально пытались выяснить, как себя чувствуют “больные”… Спущенные с рук двойняшки нерешительно постояли перед “калиточкой”, а потом Таня услышала, как дыхание обоих перехватило. Она посмотрела внимательней – и сама ахнула.

Там, где, казалось, была только тёмная кирпичная стена, нашлись две большие клетки, встроенные в неё. С открытыми же дверцами. Из одной высунулся толстый тёмный нос. Поскольку двойняшки были меньше ростом, именно они сразу разглядели носатого обитателя клетки. Первой справилась с удивлением Оленька. Откинув стянутый тесёмками капюшон и поправив трикотажную шапочку, девочка неуверенно потопала к клетке.

Таня взглянула на Назария. Тот, довольно ухмыляясь, следил за Оленькой, и девушка решила считать, что ничего страшного не происходит… Правда, через минуту, когда из клетки начало выползать длинное тело, покрытое густой шерстью, сердце снова забилось обеспокоенно. Украдкой оглядевшись, Таня заметила открытые рты пятерых учеников Назария: ага, они тоже не знают, что это такое!

Вылезшее из клетки страшилище и впрямь походило на гусеницу, живущую где-то во льдах Арктики. Малюсенькие лапки можно было сразу не увидеть, но всё же разглядеть – при условии, что вглядываться придётся очень внимательно. Тем не менее, как заметила Таня: приближаясь к этой гусенице, Оленька улыбалась всё шире и шире.

Тем временем Митенька, кажется, счёл, что первый зверь, который направился прямиком к сестрёнке, будет принадлежать ей. И сам осторожно потопал ко второй клетке, из которой вскоре высунулась тоже не слишком длинная нога – судя по движению мохнатых пальцев, нащупывавшая пол за пределами клетки. И вот на свет показался зверь, при виде которого раздались смешки зрителей: очень уж он был похож на густошёрстного пони, но с лапами!

Сбросив по дороге верхнюю одёжку, Митенька встал рядом со зверем, а потом – никто и опомниться не успел! – мальчик оказался верхом на своей странной поняшке! Ноги маленького всадника свешивались почти до пола, но что это такое по сравнению с восторгом, который испытывал Митенька! А площади “вольера” оказалось достаточно, чтобы поняшка начала возить медвежонка кругами. Пока Оленька с завистью смотрела на брата, гусеница опустилась перед ней, благо оба зверя выглядели не крупней больших собак. А потом зверь, изогнувшись, мягко подтолкнул под колени Оленьку – и та свалилась на него. Не успела девочка испугаться – гусеница поднялась и не спеша потопала следом за поняшкой. Оленьке оставалось лишь вцепиться в шерсть и с радостным писком удерживаться на гусенице.

Кот, валявшийся теперь сбоку от выхода, снисходительно наблюдал за всеми.

– Ну и всё, – удовлетворённо сказал Назарий, потирая руки. – Эти их надолго займут. Потом поспят – чаем напоим, а там и домой пора. Всё. Шагаем учиться!

– А они точно не опасные? – встревожилась Таня, боясь отойти от загородки.

– Штырь за всеми проследит, – усмехнулся старик. – Они его побаиваются!

Сначала Таня даже испугалась: если побаиваются, значит – всё-таки опасны? Но по взглядам учеников Назария поняла, что эти его слова – шутка.

Полностью успокоилась, когда дошла до своего стола – и, сев, увидела медвежат с их новыми игрушками как на ладони. Вот теперь она с лёгкой душой открыла тетрадь и стала ждать, с чего начнёт занятие Назарий. Оглянулась на Никиту – и тот поспешно сел к ней, потупив глаза и стараясь не оборачиваться на недовольных Яра и Дамира. Назарий секунду смотрел на них, а потом кивнул и ничего не сказал. Может, потому что у Никиты с собой были конспекты.

Урок начался с повторения, как в обычной средней школе. Назарий пристрастно проверил, как ученики усвоили систему охотничьих знаков, причём проверка проходила в режиме самоконтроля: один показывает – другие следят, что так, а что не так. Таким образом, старик охватил проверкой домашнего задания всех, а заодно проверил, как реагирует группа на правильность жестов.

Никита доказал, что на него положиться можно: он, как и обещал, выучил знаки так, что от зубов отскакивало… Демид и Ксения, наверное, учили знаки вместе: очень уж похоже дирижировали!.. Ярослав сначала почему-то путался, пока Назарий не рявкнул на Дамира, после чего маг теневых переходов так зыркнул на мага огня, что тот насмешливо покачал головой, но больше хулиганить не стал. Удивлённая Таня про себя решила выяснить у Ксении, а что именно делал Дамир, что Яр спотыкался на ровном месте… Заученное Таней Назарий проверять не стал, походя припугнув, что она покажет ему свои достижения во время практикума.

Затем проверка усложнилась – Назарий проверял, как будущие охотники умеют импровизировать с выученными знаками. Для образца он предложил:

– Тычу наугад в тех тварей, описание которых я вам давал, даю краткую иллюзию и называю ваши имена! Начали!

Никита мигом разложил перед Таней описание тварей подпространства и быстро пролистал тетрадные страницы, чтобы она на первый раз только смотрела – и запоминала.

К сожалению, выучивший наизусть жесты Никита не мог сочетать их так, чтобы мгновенно реагировать на нужных тварей. В основном он пока использовал такие сочетания, которые являлись базовыми, на что Назарий проворчал:

– Хоть что-то! Демид!

Импровизация колдуна-целителя оказалась потрясающей! Как потом выяснилось, он учёл опыт Тани. Встав в центре учебного участка, он напрягся, слушая Назария, а когда тот начал выкрикивать названия тварей, которые тут же появлялись в пространстве учебного зала, в дело пошли не только жесты, но и кое-какие смеси, травяные и минеральные! Когда он закончил, воцарилась тишина, а изумлённый Дамир сказал:

– Хо! Я тоже так хочу!

– Дамир! – с торжественной ехидцей предложил старик.

Выходил маг огня из-за своего стола медленно – так, что успел оказаться под парой тихих насмешек Ярослава. Но, наверное, не расслышал их, потому что выглядел слишком погружённым в мысли. Но что Дамир сделал, когда началась предложенная импровизация! На его знаки и их сочетания оглянулись даже медвежата, сильно занятые своими чудными живыми игрушками! Ибо охотничьи знаки вспыхивали в подвале огненными росчерками!

Назарий старался спрятать довольную усмешку, но все слишком ясно видели, как он благодушен, что с ним бывало не часто, как потом объяснила Тане Ксения.

Да и сам Дамир с небольшим удивлением сказал:

– А чё? Мне понравилось!

Радость от его поразительного умения Тане испортило только воспоминание о том, как он бросал подожжённые камни в Ярослава.

Ксения и Ярослав показали обычную импровизацию – без каких-либо закидонов, но и им Назарий одобрительно покивал, так что дальше занятие пошло в приподнятом настроении всех учеников.

Была прочитана ещё одна лекция, которая дополнила в тетрадях перечень тварей подпространства и их особенностей, а также указаний на уязвимость… Пока суд да дело, Таня даже не поняла, что прошла первая пара.

Когда Назарий вышел “отдохнуть от вас!”, студенты расслабились. Впрочем, Демид тут же поспешил за Таней к вольере с чудными зверями и двойняшками. Таня умилительную картинку наблюдала с середины второго часа пары, но, подойдя к вольере, даже сейчас остановилась полюбоваться, как медвежата прикорнули на своих “средствах передвижения”, устав от гонок и игр.

– Здесь ведь не холодно? – с тревогой спросила она, заметив, что двойняшки наполовину лежат на полу.

– Нет, что ты! – удивился Демид, но пожал плечами. – Хотя можно их и вовсе на зверюшек перетащить. Те возражать не будут.

– Откуда ты знаешь?

– Эти игрушки тоже из подпространства, – объяснил шедший за ними Дамир, – но в своей среде являются добычей для более сильных зверюг. Сами они – травоядные, несмотря на страхолюдный вид. Поэтому за своих детишек можешь не беспокоиться.

Колдун-целитель внимательно осмотрел двойняшек и выдал Тане термос с питьём, объяснив, что в нём чай с травами и мёдом. Одноразовые стаканчики взяли со стола Назария, хотя Таня протестовала. Ей объяснили, что старик разрешает брать со стола всё, что им необходимо, – при условии, что наглеть не будут.

– Деми-ид! – протянул Никита. – А можно мне попробовать? Ну, чаёк твой?

– Тебе нельзя! – отрезал колдун-целитель, осторожно разливая золотисто-прозрачный напиток по стаканчикам.

– Ну-у… – обиделся маг воздуха.

– А кому можно? – радостно влез Дамир.

Колдун покосился на него и усмехнулся:

– Тебе-то точно нельзя!

– Что так?

– Никите нельзя, потому как он недавно конфету сожрал, – невозмутимо сказал Демид, – ещё сладкого – будет перебор. Тебе нельзя, потому что ты и так слишком… э… энергичный. Подожжёшь ещё – себя-то.

– Много ты обо мне знаешь… – уязвлённо пробормотал Дамир.

– Много, – уже бесстрастно сказал колдун-целитель. – Но это не моя заслуга. Назарий велел приглядываться к нашей группе. Когда начнём чисто практически работать, мне надо будет знать о вас всё. Поэтому я потиху наблюдаю и запоминаю.

– Не понял – зачем! – помотал головой Дамир.

– Ранят кого-нибудь или укусят – надо знать, как целительствовать, – вместо колдуна ответил Ярослав, следя за тем, как сонные двойняшки пьют чай из рук Тани и Демида, а Ксения держит термос, готовая в любой момент подскочить к колдуну-целителю и добавить горячего напитка в стаканчик.

– Вот именно, – кивнул Демид. – Я знаю, например, что у Никиты предрасположенность к диабету. Что у тебя, Дамир, гиперактивность, а значит, ты и правда легко можешь подпалить себя самого.

– А что у меня? – вполголоса спросил Ярослав.

– А у тебя – блохи! – издевательски бросил Дамир.

Ярослав так спокойно шагнул к нему, что Дамир ничего не заподозрил. А потом – маг теневых переходов резко схватил Дамира за руку, после чего тот пропал. А Ярослав остался на месте – только руки встряхнул. Будто от мусора избавился.

Оцепеневшие от неожиданности студенты уставились на место, где только что стоял Дамир, а потом посмотрели на Ярослава. Первым заговорил Демид:

– И куда ты его?

Ярослав оглянулся на входную дверь и криво ухмыльнулся. Минута, другая, третья… На пятой дверь открылась, и, ругаясь и отжимая одежду и волосы, вошёл абсолютно мокрый Дамир.

– На улице сейчас теней много, – сказал Ярослав так тихо, чтобы услышали только стоявшие рядом с ним студенты. – Я только что посмотрел мобильный. Насколько я понял – на улице “слепой” дождь, то есть вместе с солнцем. Его ещё иногда грибным называют. А значит – на той стороне от музея, перед соседним зданием, есть тени. Мы вчера на практикуме в академии изучали, как переносить человека, не переходя вместе с ним. Вот и случай – попрактиковаться.