Текст книги "Осенние страницы (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)
– Ну что с тобой сделаешь! – с видимой озабоченностью сказала она – и не выдержала, рассмеялась: – Дяденька с бабочками! Пойдём, погуляем!
– Подразнись мне ещё! – ухмыльнулся не менее довольный маг огня.
А Таня делала открытие за открытием: “Не потому ли он задумал прогулку по городу, что готов не только охранять меня? А что ему я нравлюсь?” Какая-то детская мысль про “нравлюсь – не нравлюсь” заставила её разулыбаться во весь рот и порадоваться, что идут по пешеходной дороге, не всегда глядя друг на друга. Подумает ещё – глупенькая девчонка, улыбается от уха до уха.
Она немного страшилась, что Дамир испортит эту солнечную прогулку, заведя разговор об охотнике и Маре. Нет, ей самой бы хотелось обсудить эту тему, но пока они вместе, пока её рука зажата его локтем… Когда он так нежно касается её руки…
Сильные пальцы вдруг отвердели.
– Не оглядывайся… – прошептал он.
Она немедленно выпрямилась, хоть и шла до сих пор, держа спину ровно.
– А что там…
– Тот мужик. Он сначала шёл нам навстречу, а теперь – за нами.
– А Мара?
– Её нигде нет. Такое впечатление, как будто он ищет у нас помощи, только попросить не умеет. Не знает, как сказать… Приближается.
Таня скосилась на витрину продуктового магазина, мимо которого они шли. В зеленовато-жёлтых стёклах отразилось постепенно очищающееся небо (“К холодам?”), освещённые солнцем дома с противоположной стороны улицы и смутно тёмная фигура, мелькающая среди других прохожих.
– Сбежал от неё?
– Наверное… Что делаем? Может, прямо на ходу перезвонить Назарию?
– А если ругаться будет, что мы…
– Он запретил стыковаться с Марой. Но про охотника ничего не сказал. Ну?..
– А если Мара появится прямо сейчас? Как вчера? Только мы его увидели…
– Понял. Знаешь, есть место, куда Мары не заходят. И где след мага всегда обрывается. Оно у нас на пути. Часовня. Зайдём? Проверим – зайдёт ли он за нами?
– А если твари…
– Внутри часовни две площадки – верхний храм и нижний. Перед верхним – тамбур, открытый на верхнюю площадку. Там и остановимся. Входная-то дверь в храм обычно закрывается.
– А если он не зайдёт?
– Смысл – гадать? Идём?
– Идём, – решила Таня, и они свернули с пешеходной дорожки к лестнице, ведущей в часовню.
Двадцатая глава
Непривычно высокая и широкая дверь закрылась за ними, и стало тепло и уютно. И тихо: звуки с активно двигающейся дороги пропали, а в самой часовне пахло тёплым свечным и сладковатым дымом и говорили вполголоса. Здесь и правда существовал тамбур: от входной двери – шагов шесть до следующих двух дверей, которые, наверное, закрывались на ночь, а сейчас были распахнуты настежь. Сразу за этими дверями – тоже небольшое пространство, типа тамбура: справа – стена с окошечком-кассой, слева – стена-выставка с церковными книгами. А впереди – светлый от солнца небольшой зал, где священник, нахмурясь, читал про себя какую-то книгу, а три старушки чинно, неспешно прибираются – видимо готовя зал к следующей службе.
Таня тут же потянулась войти в зал. И отпрянула, опомнившись при виде старушек.
– Ты что? – прошептал Дамир, тенью следовавший за ней.
– Я без платка. – Она дёрнула себя за тёмный “хвост”, показывая наглядно.
– Капюшон от куртки натяни, – посоветовал он. – А ты крещёная?
– Да. – И прикусила язык. Чуть не вырвалось: “Когда мама за отчима вышла, меня и окрестили!” Но вовремя успела заткнуться и вернулась в тамбур между дверями.
По обе стороны тамбура виднелись то ли узкие скамеечки, то ли деревянный цоколь. Таня подошла, потрогав – убедилась, что скамеечка крепкие. Потом решила, что из зала старушки их не заметят, и присела на краешек.
– Позвонишь Назарию?
– Эсэмэску сброшу. С фоткой.
Он тоже глянул в сторону светлого зала и быстро сфотографировал нужный кусочек тамбура с тенью, благо солнце, бродившее чуть сбоку, позволяло сделать такой снимок. Пока он отсылал всё необходимое Назарию, Таня сначала с надеждой и боязнью думала о том, что старик, возможно, не получит сообщения, но… Вдруг он ещё в своём подмузейном помещении?.. Потом мысли перешли на того, кто шёл за ними. Она представила, что мужчина подошёл к двери в часовню. Остановился. Думает – заходить ли. Думает: а если он опять перепутал и если Таня – не та, кто ему нужен?.. Кто он такой? Охотник – ладно. Но почему он появился здесь недавно? Раньше Таня его ни в этом городе, ни в других, куда приходилось ездить, не видела…
Почему-то вспомнилось, как Назарий ей ответил на вопрос, почему твари активизировались, когда она переехала в этот город. Он сказал: на ней проклятие, которое срабатывает, когда она начинает заниматься магией или колдовством. Она решила тогда, что это проклятие на ней – от какого-то человека, для которого она была нежеланным ребёнком. А если это проклятие от человека, который хотел её разыскать? Не проклятие, а заклятие? Но до появления у неё способностей охотника не мог её найти?
Помотала головой. Лучше не надо думать о том, о чём не знаешь. Пусть появится Назарий, и вместе с его появлением прояснится всё. Ну, насколько это возможно.
Сильно вздрогнула, когда входная дверь резко открылась – нешироко. В образованную щель, на секунды впустившую осеннее солнце в сумрак, быстро втиснулся человек и так же резко захлопнул дверь за собой. Таня приготовилась: если его снова будут окружать твари подпространства, она должна будет успеть обезопасить тех, кто находится в часовне.
Дамир немедленно шагнул к Тане, встал перед ней.
Незнакомец постоял, привыкая к темноте, даже прошёл было к светлому залу часовни, но дёрнул головой в сторону студентов и вернулся в тамбур. Таня видела, каким он стал напряжённым, пока приглядывался к их углу и странным тягучим шагом приближался к ним. Наконец остановился – в трёх шагах от скамеечки, а потом стремительно – Дамир просто не сумел среагировать – сел рядом с Таней, в углу, втиснувшись так, словно собирался здесь прятаться. Склонил голову, которую ещё и в плечи втянул. Таня испугаться не успела.
– Ты кто? Как тебя зовут? – выпалил вполголоса незнакомец и тут же снова застыл, будто даже не дыша. Только глаза исподлобья поблёскивали на девушку.
– Разбежался… – изумлённо пробормотал Дамир. – Мож, тебе ещё и адресок её подкинуть? Ты сам-то кто будешь, охотник?
Мужчину будто ударили в грудь, так он откинулся к стене.
– Откуда… – хрипло начал он и задохнулся. – Откуда ты знаешь…
Честно говоря, Таня даже испугалась: а если он сейчас на мага огня за его дерзость тварей подпространства напустит?! Кстати, а где они? Или он умеет с ними обращаться так, что, когда захочет, тогда они и появляются? Это вспомнилось первое его появление – у подъездной двери дома.
Дамир скептически посмотрел на него, а потом поднял руку и поднёс к лицу незнакомца ладонь с огоньком.
– Хм… А на веранде мне показалось – ему далеко… лет за тридцать. А он…
Таня тоже теперь смотрела с удивлением. Незнакомец сидел рядом с ней – плечо к плечу. Да, глаза, впавшие от худобы. Да, морщины вокруг рта… Но он и правда не слишком старый, как ей почудилось у дома, когда её защищали двойняшки.
– Какая веранда? Вы о чём? – прошептал незнакомец и, вздрогнув, оглянулся на открывшуюся дверь. Но вошла ещё одна старушка, укоризненно посмотрела на троих, притаившихся в темноте и, кажется, баловавшихся спичками.
Когда старушка прошла в зал, к священнику, а затем присоединилась к другим пожилым дамам, Таня решительно толкнула незнакомца вбок и спросила:
– Кого ты ищешь?
– Как тебя зовут? – повторил тот, учащённо дыша и провожая старушку недоверчивым взглядом, как будто ожидал, что она вот-вот обернётся – и!..
Таня заметила, что левая рука неизвестного охотника даже не дрожит, а трясётся, прижатая к животу. Она знала внешнюю причину, почему он так пугливо ведёт себя: его пасёт Мара. Но всё остальное – тайна на тайне и тайной подгоняет.
– Я думал… Видел, что ты охотница, – лихорадочно зашептал он так, чтобы Дамиру пришлось склониться к нему, чтобы услышать. – Сначала подумал – это ты. Но у тебя дети. Но ведь ты… Тебе восемнадцать? Или больше? Как тебя зовут?
– Заело, – недовольно сказал маг огня.
– Подожди! – велела ему Таня и обернулась к охотнику. – Почему тебя… ну, сопровождает Мара? – смягчила она. И негромко зарычала от разочарования: охотник открыл рот ответить, а на противоположной стороне тамбура возникла фигура Назария.
Неизвестный охотник при виде старика снова отшатнулся, крепко стукнувшись головой и плечами о стену, но на этот раз он резко скрестил руки – и из рукавов его куртки вылетели длинные тонкие лезвия. Ощетинившись оружием, как воинственный ёж, незнакомец чувствительно начал успокаивать дыхание. Кажется, к ситуациям, где приходится использовать оружие, он привык.
– У… убери! – скомандовала с трудом пришедшая в себя Таня – Дамир всё ещё ошарашенно глядел на вновь прибывшего. – Это наш учитель. Тоже охотник.
– Ничего себе… тоже охотник… – прошептал незнакомец, во все глаза рассматривая Назария, который спокойно шёл к нему.
Старик остановился перед ними и цепко оценил всех троих. Напоследок, всего на мгновения, его взгляд замер на незнакомце. Секунда. Другая… Ножи медленно спрятались в рукавах, а незнакомец покорно встал и склонил голову.
– Я забираю тебя, – негромко сказал Назарий. – Туда, где Мара тебя не достанет.
– Без неё не пойду! – тыча в Таню пальцем, заявил тот. – Я её столько искал! Я не могу потерять её! – упрямо сказал незнакомец, а потом жалко ухмыльнулся и тише добавил: – А вы… у вас что-нибудь… – Он облизал губы и покачал головой, морщась, словно исходя ненавистью к себе, слабому. – Я… голоден.
– Вы, двое, держитесь за мои плечи, – велел студентам Назарий. – Охотник, руку!
Тот послушно сжал стариковскую ладонь.
Мгновение потемнения – и все очутились в подвале Назария. Дамир и Таня тут же отняли руки от плеч Назария, который освободил от “рукопожатия” незнакомца. А тот – уставился на ряды аквариумов и клеток. Забыв о своём голоде, он медленно, словно притягиваемый невидимым магнитом, побрёл между этими рядами, время от времени останавливаясь перед привлёкшим его внимание зверем.
– Вы сможете его разговорить? – зашептала Таня Назарию. – Он постоянно спрашивает у меня моё имя! Чего он хочет от меня? Зачем ему знать, кто я?
– Сейчас и узнаем, – спокойно ответил он.
Дамир постоял, постоял рядом с ними, да и пошёл следом за охотником, чему Назарий одобрительно кивнул, как будто не доверял своему странному гостю.
Пока они там бродили, старик освободил свой стол от следов недавних научных экспериментов и постелил поверх пару городских газет. Таня помогла: быстро поставила на спиртовку уже известный ей чайник, горячей водой из которого пользовались порой студенты, если очень хотелось пить, а никто их них не догадался принести воду с собой.
Охотник в сопровождении Дамира вернулся, постоял перед столом, на котором появились обычные столовские стаканы и парочка щербатых чашек, а также тарелка с пирожками – Назарий объяснил Тане, что собирался таким образом перекусить, когда пришла эсэмэска Дамира.
Девушка ожидала, что незнакомец набросится на пирожки, но тот сглотнул и виновато проговорил:
– Я грязный, как… свинья. Мне бы хоть руки помыть.
– Пойдём, покажу, где умыться, – опередил Таню Дамир и поймал брошенное ему Назарием полотенце.
Девушка посмотрела им вслед и скептически подумала, что до свиньи этому незнакомцу далековато. Та ассоциировалась с толстым животным. А охотник, скинувший куртку перед уходом в туалет и оставшийся в каком-то растянутом чёрном джемпере и в чёрных же штанах (без стрелок – не брюки! И даже не джинсы, а именно штаны!), больше походил на оголодавшего бездомного кота – тем более что он довольно вкрадчиво ступал в своих разбитых кроссовках по плитам пола.
– Вы что-нибудь узнали про него? – прошептала она Назарию.
– Я не господь бог, чтобы с одного взгляда всё о человеке знать, – развёл тот руками, тем менее явно польщённый. – Ничего, Танюша. Устроим допрос – всё вызнаем.
Но кое-что вызнали до допроса.
Когда парни вернулись, охотник, не сбавляя шага, подошёл к Тане, уже сидевшей за столом и вынул из-под джемпера цепочку с маленькой фигуркой подпространственной твари, пронзённой стрелой.
– У тебя такая тоже должна быть. Покажи! – буквально потребовал он.
– Это должно быть у всех охотников? – с недоумением повернулась девушка к Назарию.
Тот покачал головой, заинтригованный.
– Нет, это есть только в нашей семье. Ты должна была получить от матери такой знак, когда тебе исполнилось шестнадцать лет, – напористо сказал охотник.
– Моя мать умерла, когда мне не было шестнадцати! – отрезала Таня.
Дамир с тревогой заглянул в её лицо и сел рядом.
Неизвестный охотник поколебался и сел с другой стороны.
– Отец тоже погиб, – глухо сказал он. И наконец представился: – Меня зовут Феликс. – И уставился на Таню.
Девушка открыла было рот – и оцепенела. Что он сказал?! “Отец тоже погиб”. Что это значит… Что это значит?! Пока она молчала, Феликс неуверенно взял со стола пирожок и взглянул на спокойного Назария.
– Её зовут Таня? – спросил он и опустил руку с пирожком, ожидая ответа. Смущённо поднял-таки руку и съел его, жадно запивая чаем.
Дамир пристально взглядывал то на Таню, но на Феликса. Поймав его удивлённый взгляд на себя, Назарий кивнул и почти равнодушно сказал:
– Да, они брат и сестра.
Феликс замер, исподлобья глядя на него, но потом вздохнул и взял следующий пирожок. Он давился и глотал, пока не насытился – после пятой штуки. И только потом извиняющимся тоном объяснил:
– Есть всё время хочется. Как только Мара отворачивается, я сразу сбегаю. Но уходить приходится в подпространство, а там… Защита у меня хорошая – отец научил ставить. Но она тоже не вечная. А голодным туда бегать… Не успеваю восстанавливаться. – Он вздохнул и с новым вздохом посмотрел на тарелку с пирожками.
– А зачем она тебя… сторожит? – на этот раз не сдержал любопытства Дамир.
У Тани аппетит совсем пропал. Она озадаченно смотрела на этого странного Феликса. Тёмные волосы, как у неё. Глаза тоже тёмные. Лицо чуть длинноватое – опять-таки как у неё. Неужели… брат?
А тот быстро прожевал взятый уже из голодной жадности пирожок и угрюмо сказал, глядя на Назария:
– История долгая. А так… Хочет домой вернуть.
– Мары требуют с охотников ловить им живых тварей?
От вопроса старика Феликс остолбенел, руки снова затряслись. Еле собравшись, он тихо подтвердил:
– Есть такое.
– Отец из-за этого погиб?
Дамир под столом нашарил руку Тани и сжал её.
– Да. – Парень чертил по столешнице пальцем, уставившись в нечто, видимое только ему. – Сначала его Таней шантажировали. Говорили, что знают, где она живёт. Требовали, чтобы зверьё приносил, иначе убьют его младшую дочь. Сначала требовали по одной твари. Потом стали требовать чаще. А он не знал… – Феликс запнулся. – Он не знал… Он думал – только пугать. Ну… Запугивать. Они же тоже могут убивать этих тварей. А потом он узнал, что в каком-то городе целая семья погибла, а потом в том самом городе начались необъяснимые смерти, и он отказался носить тварей оттуда. Потому что Марам было плевать, что с ними потом будет. А потом… – Он высоко вскинул подбородок. – Потом они пришли ко мне и сказали, что я очень сильный охотник. И предложили деньги. А я жил в посёлке, потому что учился в тамошней школе, – отец жил в деревне. Школы там не было. Ну, я им и сказал – подумать надо. Позвонил отцу, а он трубку не берёт. Я подумал – он ушёл за тварями, а Мары меня торопят, говорят, чтобы быстрей думал. Типа – им прямо сейчас твари нужны и что отец ушёл за тварями, которых они ему заказали. И я, как последний дурак, поверил им. Пацан же. Десять всего было. Взял клетки и пошёл в подпространство. Первых двух вытащил довольно легко. Отдал им клетки. Потом пошёл за остальными.
Он рассказывал, а Таня видела. Кажется, видел и смотревший в ничто Дамир. Как неопытный охотник, мальчишка, пошёл ловить тварей, забыв отдышаться, забыв проверить свою защиту. Как он шагнул туда, где его уже ждали, потому что Феликс нарушил одно из главных правил охотника: не появляться в одном месте подпространства дважды! Как одна тварь притворилась беспомощной и заманила охотника туда, где он рухнул под прыгнувшими на него тварями, которые рвали его когтями… Феликс замолчал и чуть отодвинул рукав джемпера – до локтя. Таня ахнула: бугрившиеся белые края шрамов на коже так уродовали руку, что на неё было страшно смотреть…
А потом по его отчётливым следам, которые он оставлял, как неуч-малолетка, к нему на помощь пришёл отец. Он сумел вынести потерявшего сознание сына в обычный мир – в другое место, о котором не знали Мары.
– Как ты меня нашёл? – спросил у отца Феликс, едва пришёл в себя.
– Эти… позвонили – велели приехать, чтобы найти тебя. Не смей на них работать!
– Но ты же сам!..
Отец сказал – спрячет его так, что Мары не найдут.
Но прежде Мары разыскали его самого.
И не потому, что отец оставил следы, по которым его можно найти.
Выдала бабушка.
– Но… почему?! – поразилась Таня.
Феликс ссутулился. Назарий, который до сих пор молча слушал жуткую историю, вздохнул и мягко спросил:
– Твоя бабушка – Мара?
Не поднимая головы, Феликс кивнул.
– Она всегда была очень фанатичной Марой. Верила, что Мары справедливо судят людей, принося им смерть. Она считала себя и остальных Мар кем-то вроде представителей правосудия. Отец сначала женился на моей маме – она была магом земли. Бабушка быстро довела её придирками до самоубийства. А когда она умерла, через три года после её смерти привела в дом молодую Мару, чтобы…
– Чтобы привязать отца к Марам, – закончил старик, не дождавшись окончания фразы, и задумался, тоже глядя в столешницу, словно вспоминая не самое лучшее. – А он за это время влюбился в другую.
“В мою маму”, – с грустью подумала Таня.
Сидящие за столом замолчали, слушая шебуршание тварей из аквариумов.
– Вот и вся история. А ты говорил – долгая… – задумчиво сказал Назарий. – Ты искал сестру. Что ж. Нашёл её. И что ты собираешься дальше?
– Мне надо было найти Таню и предупредить её, что по некоторым следам Мары могут вычислить членов нашей семьи. Они могут похитить её и увезти в деревню, к моей бабушке, а там заставить её работать на Мар.
– А сам?
– Папа говорил – где-то на Камчатке есть у нас дальние родственники. Я бы хотел перебраться туда, но не умею переходить подпространствами, как мой папа. Если бы не Мары, я бы легче перебрался туда. Но мне постоянно приходится прятаться.
– Что вчера было на веранде детского сада? Как ты там очутился?
– Вы тоже говорите о веранде… – пробормотал Феликс. – Но я не помню никакой веранды. Никакого детского сада! Честно!
– Вчера мы нашли тебя сидящим на веранде, и вокруг тебя прыгали твари. А потом прибежала Мара и за руку увела тебя. Ты шёл так, как будто… – Таня пожала плечами. – Как будто был очень послушным.
– Эта Мара следит за мной – и я знаю, как именно, но не умею отсечь. Отец говорил что-то о настройке на человека. Я ухожу в подпространство – она потом меня ищет. А когда находит, сразу делает что-то, из-за чего я постоянно сонный.
– Но твари! – поразился Дамир. – Ты что – правда, не помнишь? Они прыгали вокруг тебя, бегали по тебе – и не трогали!
Феликс снова опустил голову, а когда снова посмотрел на всех, лицо у него было спокойное – даже невозмутимое. Но… Наткнулся на лицо Назария, который вдруг холодно улыбнулся, и забеспокоился.
– Почему вы… так смотрите?
– Ты ушёл в подпространство, там заснул, чтобы отдохнуть. По-настоящему. А когда очнулся, уже шёл рядом с Марой. Так? То есть в какой-то момент ты нечаянно вошёл в слой между нашим миром и подпространством – в межпространство.
– Вы хотите сказать, мы видели его… – медленно начал Дамир, округляя глаза. – Мы видели его сразу в двух мирах?
– В трёх, – уточнил старик. – Или, если тебе это нравится, вы из одного мира смотрели на него, существующего на тот момент в двух мирах. В общем, охотник из тебя, Феликс, очень и очень необученный. И, честно сказать, побаиваюсь я тебя выпускать.
– То есть как? – насторожился тот.
– А просто. Если я сейчас тебя выпущу на улицу, ты тут же попадёшь в руки Мары. А уж она постарается на этот раз тебя не потерять. Так что, мил человек, придётся тебе здесь переночевать, а завтра мы решим, что с тобой делать.
Феликс поморгал на него. Таня решила, что до него плохо доходит, поскольку он устал и не выспался. Но потом забыла об этих мыслях… Брат. У неё есть брат!
– Феликс, – позвала она. – А у тебя есть фотография… отца?
Он посмотрел на неё, а потом привстал, чтобы вытащить из кармана штанов старенький мобильник в обложке. И лишь затем протянул ей небольшой квадратик. Таня осторожно взяла его и вместе с Дамиром взглянула на мужчину с волевым, но очень усталым лицом. Таня с трудом удержалась от слёз. Ещё бы ему не устать… Спасал свою семью. Пытался спасти семью Тани, пусть даже в ней всего два человека… По некоторым намёкам мамы Таня помнила: было время, когда отец пытался жениться на ней, но вскоре отказался от этой затеи. Теперь она понимала – почему. Боялся потерять её мать. И в последнее время не приходил именно потому, что страшился навести Мар на свою новую семью, в которой росла будущая охотница.
Она отдала фотографию брату и сказала:
– Я помогу тебе. Денег своих у меня больших нет, но я найду, чем тебе помочь.
А он снова повесил голову.
– Деньги у меня есть – и много, – мрачно сказал он. – Меня именно на них и ловят. Когда я пытаюсь снять то, что Мары положили на мой счёт, они тут же находят меня.
– Забудьте, – посоветовал Назарий. – Мне надо кое с кем поговорить, а потом придумаем, как организовать дело, чтобы Мары от тебя отстали. Так что, Таня, иди с Дамиром в детский сад. Даниил снова будет сопровождать тебя повсюду, пока не разберёмся с Марами. Они ведь теперь будут искать охотников, поскольку нашли отличный способ разбираться со своими жертвами. Моя защита на вас, конечно, неплоха, но с Марами надо быть настороже. Они вечно ищут способы лишить защиты всех подряд, а значит – изучают возможности уничтожать их.
– Подождите! – схватил Феликс Таню за руку. – Какие дети?! Я видел их в прошлый раз. Кто они?
– Мои сводные братишка с сестрёнкой, – объяснила Таня и обратилась к Назарию. – Дядя Назарий, мы предупреждены. Как быть с остальными из группы охотников?
– Их четверо. Дамир и ты позвоните им по дороге – вот и предупреждение.
– Ну что? – сказала Таня, оборачиваясь к Феликсу. – Рада была узнать, что у меня есть брат. До недавнего времени я считала, что я абсолютно одна.
– Я тоже рад, – негромко сказал тот. – До недавнего времени я считал, что тоже один на всём белом свете. Бабушка предала, и я не могу считать её родной душой.
Он шагнул к ней и осторожно обнял. Таня немного смутилась, непривычная к таким проявлениям чувств, но ощутив, как он напряжён, и сама крепко обняла его. Отступила и улыбнулась.
– Теперь мне сам чёрт не страшен! Ладно, до завтра!
– Пока, сестрёнка…
Уже у двери она снова обернулась. Брат стоял какой-то потерянный. Но она понадеялась, что Назарий быстро вернёт его к жизни.
… Они быстро поднимались по музейным лестницам, прижимая мобильники к уху. Договорились звонить так: Дамир взял на себя Демида, который должен будет предупредить свою подругу Ксению и Ярослава с его телохранительницей, а Таня пыталась дозвониться до Никиты. Не повезло: по расписанию в Аккиме шли занятия, и ребята сбрасывали их звонки. Наконец Дамир предложил послать им эсэмэски, чтобы перезвонили, потому что в сообщениях не передать то чувство тревоги, которые одногруппники должны ощутить, чтобы поостеречься.
И у самого выхода из музея Дамир остановил Таню.
– Таня, я думал, ты… – сочувственно и неловко начал он. – Ты из большой семьи. А ты…
– Не надо! У меня и есть большая семья! – отрезала она. – У меня есть родители и младшие брат с сестрой! – Но, помолчав, пока выходила на улицу, вздохнула и попросила: – Дамир, нашим не говори, ладно? Жалеть будут, а я этого не люблю!
– Не скажу! – пообещал он и взглянул на противоположную сторону дороги. – Смотри! Машина Даниила! Мы с ним проводим тебя и твоих двойняшек от садика до дома. А завтра будем ждать с утра у подъезда, чтобы охранять тебя по полной.
Таня открыла рот, чтобы спросить: “Тебе-то ещё зачем приходить? Спал бы да спал, чем спозаранку вставать и ко мне ехать! Тем более – и для тебя опасно!” Но, подумав, слабо улыбнулась: видеть каждое утро и каждый вечер в течение неопределённого времени “дяденьку с бабочками” – это здорово! Тем более внезапно объявившийся брат до сих пор заставлял Таню чувствовать себя выбитой из колеи. А Дамир рядом – это странная, но стабильность.
Когда уже в машине Даниила они разослали эсэмэски своим ребятам, Таня задумчиво спросила:
– Дамир, как ты думаешь, мы этих Мар одолеем? Что-то мне как-то жутко, когда о них думаю…
– Мне кажется, все Мары против нашего святого Назария – беззубые детки.
– Почему ты так думаешь?
– Твой брат не слишком обученный, но, судя по его путешествиям по подпространствам, он прирождённый охотник. Помнишь, что он сказал в часовне, когда увидел Назария? Вот поэтому я и думаю так.
Напрягшись, Таня вспомнила краткий эпизод: старик появился в тёмном углу, и Таня попыталась успокоить Феликса, сказав, что этот человек – тоже охотник. И Феликс, глядя на Назария, прошептал: “Ничего себе… тоже охотник…” Что увидел её старший брат в Назарии? Чему удивился? Пока это тайна. Но даже эта малость – “ничего себе, тоже охотник!” – и в самом деле убеждала, что Назарий сумеет помочь Феликсу и остановить беззаконие, которое творят Мары.
Двадцать первая глава
Поставив стремянку ближе к шкафу, она залезла к антресолям, открыла дверцы, и внизу запрыгали медвежата:
– Та-ань! Посади нас туда, а-а!
Этот шкаф двойняшки любили. Но ещё больше обожали верхнюю часть, нависающую над основной мебелью. Таня скептически глянула на них сверху вниз, а потом пожала плечами: “Почему бы и нет? Пусть здесь поползают! И родителей пока нет, ворчать не будут!”
У Глории всегда было какое-то лихорадочное и даже болезненное стремление найти город, в котором можно осесть надолго, если не навсегда. Из-за двойняшек Таня иногда злилась на мачеху: только устроились в новой квартире, только начали привыкать к месту и к друзьям-подружкам в очередном детском саду, как Глория решительно заявляла, что данный город её абсолютно не устраивает – и вся семья резко снималась с места. Тане иной раз казалось – они все похожи на небольшую стайку воробьёв: только что прыгали на одном месте – и вмиг суетливо вспархивали и неслись в неизвестность, куда глаза глядят… Сначала казалось, она ищет город, в котором есть подходящее светское общество для такой капризной мадам, как она. Но недавно, размышляя о странном желании Глории найти идеальный город, Таня мельком подумала: а не является ли это постоянное бегство с плохо насиженного места следствием маминого заклятия на семью для своей дочери? Но предположение так и осталось предположением, поскольку подтвердить его было нечем. А к Назарию лишний раз Таня обращаться не хотела. Хотя и было смутное подозрение: не здесь ли, не в этом ли городе, должны были познакомиться Глория и отчим в своих будущих жизнях? Но согласится ли старик с этим подозрением?
Особенностью семейного бегства являлось то, что Глория с отъездом бросала не только едва приобретённую квартиру, но и всю мебель, которую успели в неё закупить. Как с квартирой, так и с мебелью, а также посудой решали проблему её богатые родители. Эти добродушные люди, легко принявшие Таню своей приёмной внучкой, спокойно и даже где-то философски относились к метаниям единственной дочери из города в город.
С собой в дорогу Глория брала только одежду и обувь, всякую мелочь, наподобие сумок и детских игрушек, и даже, как ни странно, постельное бельё. Впрочем, его выбрасывали сразу послед переезда. И сразу после переезда, чуть только покупалась мебель, все коробки и сумки, набитые той самой одеждой, обувью и прочим барахлом, закидывали на полки всех шкафов, какие только ни приобрели, и на те же антресоли.
В последний переезд двойняшки обнаружили, что верхние шкафы – это клондайк для поиска совершенно обалденных сокровищ. А ещё – просто “здоровское” место, где можно устраивать берлоги из того “строительного материала”, которым набиты антресоли и который родителям неинтересны.
Болтая ногами в воздухе и сидя, чуть согнувшись, посередине полки с отодвинутыми в стороны дверцами, Таня строго следила, чтобы двойняшки не свалились с этакой высоты (антресоли-то – под потолок!), одновременно пытаясь разыскать в творимом хаосе (медвежата заново строили свои берлоги) чёрную дамскую сумку.
– Та-ань, а можно сюда одеялко? – вылезла из тёмного угла запыхавшаяся Оленька. – У меня здесь тайная спаленка будет!
– И мне! И подушку! Ой!..
Двойняшки, стоя на коленях и вцепившись в край полки, восхищённо проследили, как нечаянно сброшенная Митенькой большая картонная коробка с треском грохнулась на пол, щедро разбросав по детской своё содержимое.
– Спускаемся! – железным тоном скомандовала Таня и за шкиряк домашних рубашонок жёстко поймала прыснувших было по углам медвежат, не желавших покидать уютные пещерки.
– Да-а! – обиженно запричитала Оленька, стараясь за спиной старшей сестры пнуть брата. – Митька виноват, а я из-за него должна, да?.. А-а!
– Сама дура, – проворчал медвежонок. – Та-ань… Ну ещё маленько-о!
– Где ты научился говорить нехорошие слова? – строго выговорила девушка, стаскивая с полки сначала смирившуюся и пригорюнившуюся Оленьку, а потом Митеньку. И – помалкивая о том, что обрадовалась свалившейся коробке! Что боится оставлять малышню наверху (ещё плюхнутся вниз без её постоянного присмотра!), пока она будет потрошить неожиданно вылетевшую из коробки искомую сумку. – Сначала соберёте мне всё, что упало. А потом я ещё подумаю, возвращать вас наверх или…
– Вс-сё из-за тебя…– прошипела Оленька, суженными со злости глазами глядя на брата и садясь перед коробкой на корточки.
– Ну и что? – буркнул Митенька, без разбора пихая в коробку всё, что в руки горстями попадало.
Через минуту двойняшки замолкли, замедлив суматошные движения и уже с большим интересом присматриваясь к вещам, которые складывали в коробку. Ещё через минуту Митенька красовался в маске для подводного плавания, разглядывая себя в карманном зеркальце, обрамлённом мягкой пластиковой обложкой, и издавая невразумительные, но довольные вопли, а Оленька, радостно хихикая, глазела на него через монокуляр от сломанного бинокля. Обменявшись затем своими необычными игрушками и насладившись игрой с ними, медвежата кинулись разбирать как валявшиеся на полу предметы, так и те, что оставались в коробке, оставив, наконец, Таню в покое.
