Текст книги "Осенние страницы (СИ)"
Автор книги: Джиллиан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 21 страниц)
Осенние страницы
Джиллиан
Переезды из города в город надоели всей семье. Но, кажется, на этот раз повезло. Старинный город очаровал. И теперь Таня потихоньку изучает его. В то время как город изучает её. И, судя по всему, присваивает.
Первая глава
Представить, что являешься не восемнадцатилетней девушкой, а какой-то крутой зверюгой, за лапы которой цепляются два довольно увесистых дитёнка-медвежонка, одетых в комбинезоны цвета хаки, в курточки и толстенькие сапожки и, по последней моде, в трикотажные шапочки с ушками, – легко. Особенно если учесть, как эти пятилетние медвежонки орут и визжат, сопротивляясь одной только идее, что их нужно отвести в детский сад.
– Танька-а! – басом прорыдал Митенька. – Я домой хочу-у!!
– И я-а!.. – пропищала Оленька, его сестра-двойняшка.
“Господи, как надоело-то…”
Таня резко поставила упрямо заваливающихся на землю “медвежат” стоять ровно на асфальте и быстро, чтобы они это увидели и не повалились снова в знак протеста против садика, села перед ними на корточки. Подёрнула полы серой куртки, свешивающиеся, касаясь земли. Двойняшки замерли. Уставились на неё одинаковыми голубыми глазами – один беленький, другая – тоже беленькая, но с чуть золотистым оттенком. Два ангела, ёлки-палки. Пока спят.
– Вы – что? Хотите в другой город? Снова переездов захотелось? – зловеще спросила девушка. – Мало мы поездили с вашей мамочкой? Понравилось?
– Нет, не понравилось, – честно пискнула Оленька. – Я хочу жить в нашем доме.
Митенька засопел, исподлобья глядя на сестру, а потом уткнул взгляд в асфальт. Долго думал, а потом протяжно, с подвыванием вздохнул.
– Ладно, – согласился он и велел: – Веди дальше. Опоздаешь.
– Умник нашёлся, – пробормотала Таня и повела “медвежат” дальше – с облегчением, даже не делая замечаний, когда оба детёныша начали пинать жёлтые кленовые листья, дёргая старшую сестру в стороны, чтобы добраться до вожделенной кучки. Таня смирилась с этим дёрганьем только по одной причине: дороги до детсада осталось всего ничего. Впрочем, нет. Была ещё одна причина, из-за которой она начала неудержимо улыбаться, поглядывая на кусты вдоль дороги.
В группе медвежата рванули к своим так, словно и не орали недавно, что не желают идти в детсад. Воспитательница кивнула ей, что сама разденет двойняшек: беги, мол, в школу опоздаешь. Таня помахала двойняшкам вслед, хоть и знала: не обернутся. Эти два малолетних чертёнка могут вывести из себя кого угодно, лишь бы всё сделать по-своему. Детсад-то они втихаря любили и не только потому, что нашли наконец себе постоянных друзей-подружек, но и потому, что хождение сюда являлось крепкой гарантией, что их мать (а для Тани мачеха) хотя бы в течение месяца оставит семью на месте и не заставит всех снова переезжать – в другой город, как было в последние три года. Несмотря на свои пять лет, малышня всё это хорошо понимала.
Таня покинула детсадовский корпус и, подёрнув лямки школьного рюкзачка, которые поехали было с плеч, замерла на крылечке, внимательно всматриваясь в зелёные, ещё не облетевшие, несмотря на холодные сентябрьские дожди, кусты на газоне. И улыбнулась: два чёрных носа насторожённо высунулись, не раздвинув веток – лишь задев листья кустарника… Оглядевшись, девушка быстро подошла к оградке и вывалила в припасённые одноразовые пластиковые тарелочки содержимое двух пакетиков кошачьего корма. Не на сырую же траву бросать… Теперь носы задёргались и высунулись побольше, явив длинные рыжие мордочки и невообразимо хитрющие глазища. Наконец обе лисицы быстро вышагнули из кустов и так же быстро снямкали предложенное угощение.
Откуда в этом довольно крупном городе в начале сентября (а может, и раньше?) появились лисицы и почему они пристали к ней – Таня не знала. Разве что – усмехалась она – потому что увидели в ней свою? Из-за её собственных каштановых волос с оттенком рыжины?.. Она машинально провела пальцами по лбу, убирая отросшую чёлку с глаз… Но самое интересное во всём этом оказалось другое: обе зверушки появлялись возле дома Тани именно тогда, когда девушка собиралась прогулять уроки! Как они узнавали, что именно в этот день она твёрдо решала не ходить в школу?! Это всегда оставалось загадкой, но Таня так привыкла к странному положению дел, что заранее готовила пакетики с кормом для своих довольно странных спутников – или соучастников?
Школу Таня пропускала, будучи второгодницей, каковой она себя считала. Так получилось. Семья в последний год много переезжала, так что Таня просто вынуждена была бросить учиться – точней ходить в школу. “Семья – это вообще жуткая вещь, – подумала Таня, наблюдая, как чавкают лисички, толкая носами каждая свою тарелочку. – Хотя… если бы не Глория…” Она вздохнула: мачеха весь год металась между крупными городами, в которых она была не востребована, и городами среднего размера, на которые она презрительно фыркала из-за отсутствия в них полноценной светской жизни. Отец (то есть отчим) преданно следовал за ней, хотя Таня порой недоумевала: ну что стоит осесть на месте всей семье, а Глории – в гордом одиночестве путешествовать в поисках лучшей жизни? О собственных детях-то ей не приходится беспокоиться! Оба ребятёнка на няньке Таньке!.. И вот семья здесь. В не очень большом городе, куда Глорию вроде как заманила её давняя подруга, пообещав доступ в элитный клуб, где тусуются самые-самые аристократы!
Впервые услышав про это, Таня про себя скривилась. А потом сообразила, что наконец освободится! Мелюзгу – в детсад! Она – в школу, уроки в которой можно пропускать, но закончить обязательно с хорошими оценками – почти всю программу она уже знает! Потому как, путешествуя, Таня списывалась со своими бывшими одноклассниками из старого, родного города и потихоньку училась вместе с ними. Девушка сознавала свою необычную целеустремлённость. И сознавала, что лишний год в школе означает для неё лишний год вынужденной нянькой в собственной семье. Поэтому две подружки-одноклассницы охотно пересылали ей сфотканные страницы нужных учебников и вместе с ней писали, решали задачи и выучивали заданное на дом. Ну и готовились к экзаменам вместе – по пособиям, которые Таня покупала, едва о них говорили подружки по переписке. Совместное обучение дало свои плоды – и очень даже неплохие. Так что прогуливала Таня школу с пониманием, что учебный материал одиннадцатого класса, в котором её в данной школе оставили на повторный год обучения, она прекрасно знает. Оставалось сосредоточиться на тех предметах, которые ей нужны для поступления… а вот куда поступать – она пока не решила.
Итак, она не просто прогуливала. Что-то тянуло постоянно бродить по этому старинному городу, разделённому, как она слышала, старожилами на Старый и Новый. Тем более появились не просто спутники, но и проводники – как она подспудно понимала.
… Лисички вылизали тарелочки и вопросительно подняли глаза. Таня забрала тарелки, собираясь выбросить их в ближайший мусорный контейнер или в урну, и пошла по дороге, посматривая по сторонам, чтобы невзначай не столкнуться с новыми одноклассниками. Отношения в классе были никакими – как она их определяла. Есть она в классе, нет ли – волновало лишь классную руководительницу, да и та через пару недель поняла, что не стоит приставать к новенькой: гулял почти весь класс, занимаясь в основном с репетиторами.
Сегодня девушка собиралась познакомиться с одним интересным местечком, которое давно заприметила, когда мачеха посылала её на колхозный рынок за свежими фруктами и овощами. Отчим, которого она звала папой, разок пробовал уговорить Глорию, чтобы он сам ездил на рынок – машина-то у него есть. Но мачеха твёрдо заявила, что не собирается бесплатно кормить дважды сироту, севшую на шею многодетного семейства. Таня лишь хмыкнула: два медвежонка – многодетные?
Таинственное место находилось в переулке, остановкой ниже рынка, так что пару раз в прошлые прогулы Таня прошла мимо, хотя лисички упорно заманивали её сюда, к зданию, к которому она и не хотела бы подойти, если б на рыжие подружки. Но сегодня она решилась посмотреть, что там такого интересного может быть. Пока же, шагая по улицам, она вспомнила здание буквой “Т” и вокруг него громадный приусадебный участок. Кроме всего прочего, между оградой вокруг здания и обычным жилым домом шла небольшая и даже узкая тропинка, не асфальтированная, ступить на которую – пропасть в кустах рябины и боярышника, между которыми прятались и довольно рослые кусты разросшейся сирени.
Вскоре Таня шла по тропке и сквозь ограду с огромным интересом знакомилась с местом. Длинная часть буквы “Т” тянулась довольно долго. Но нигде не видно таблички с улицей и номером дома, чтобы потом залезть в интернет и узнать, что это за здание. По электронной карте города Таня уже лазила. Но на ней вообще никакого здания не обнаружила. Наверное, недавно выстроили? Может, хоть по адресу узнать удастся… Любопытно, зачем ей это местечко – по представлениям её странных друзей… Лисички внезапно рванули вперёд, но уже неподалёку встали передними лапами на нижнюю перекладину ограды, то и дело оглядываясь на подругу.
Заинтригованная Таня подбежала к ним, расслышав уже по дороге странный шум и невнятные голоса. Лисички стремительно пролезли под нижними прутьями ограды. Тропинка заросла кустами и деревьями, а потому создавала иллюзию, что она находится в глухом углу парка. Понадеявшись, что здесь редко кто ходит, Таня вцепилась в верхние кружочки металлического забора и легко взобралась на него, чтобы так же спокойно перелезть и спрыгнуть в густую траву – и тут же спрятаться в густой поросли сирени. И тихонько пошла на голоса, пока не дошла до куста неведомого растения, за которым можно прятаться, но видеть всё.
Весёлая компания молодых людей развлекалась так, что Таня немедленно вспыхнула от негодования: они закидывали камнями собаку – кажется, небольшую овчарку или дворнягу, похожую на неё. Та, отворачивая морду, жалась задом в небольшой угол пристроя – верхней части буквы “Т”. Бедное животное только огрызалось или жалобно взвизгивало от боли, когда камень попадал в неё. Сбежать – почему-то не сбегала.
“Этих гадов – семь штук! Не справлюсь! – мрачно подумала Таня. – Чтоб вам всем… Чёрт… Ну, берегитесь!” Камень она тоже нашла быстро – стояла-то неподалёку от клумбы с бордюром, выложенным из битого кирпича. Она подбросила кусок в ладони, примериваясь к его весу: что – что, а метать камни она умела. Так что… Мгновенно оценив обстановку и расположение всех действующих лиц, она, прицелившись, швырнула камень в парня, который больше всех смеялся и издевался над животным, да ещё победно орал каждый раз: “Ага!”, когда собака вскрикивала от боли. Он стоял ближе всех к бедолаге. И, когда Танин снаряд врезался ему под лопатку, кажется, решил, что бросили свои: обернулся и, кривясь от боли, заорал на них, держась за плечо. А потом, несмотря на ушибленное плечо, бросился с кулаками на своих спутников, которые тут же отшатнулись от его резкого порыва.
– Горыныч, это не мы! – завопил один, еле увернувшись от кулака ушибленного.
“У, р-рожа… – с удовлетворением оценила Таня болезненно искривлённую физиономию довольно смазливого парня, а затем перевела взгляд на собаку, которая опустила голову, а потом и вовсе легла и спрятала морду в лапы. – Жаль, глаз тебе не подбить за животинку! Хоть и хотелось бы…”
Подбитого успокоили, и вся компания удалилась, наперебой утешая его и с жаром оправдываясь.
Проводив уходящих внимательным и сердитым взглядом, Таня снова посмотрела на угол, где стояла собака. И оторопела. Собаки не было. А в углу сидел боком, обняв колени, совершенно голый парнишка и чуть не плакал от обиды, временами затравленно оглядываясь по сторонам. Только тёмно-красные и синие пятна на его грязной коже и подсказывали, что именно он был той собакой, над которой азартно издевались семеро.
Застывшая в недоумении Таня потаращилась на него, а потом услышала, размеренный перестук каблучков, доносившийся с противоположной стороны от уходящих парней. Скоро появилась и обладательница этих каблучков: тонюсенькая блондинка, в изящном белом платье (ишь ты! В такую-то холодрыгу!), перетянутом тонким ремнём, в туфельках на том самом высоком каблучке, несла в руке, чуть вытянутой в сторону, одежду. Эту одежду она несла так, словно специально волочила по пыльному асфальту. Она встала перед парнишкой, который съёжился при виде новой мучительницы, уткнувшись лицом в колени. А что девица-блондинка – мучительница, стало ясно, едва она встала перед ним. Девица бросила ему одежду (“Его, что ли?” – с недоумением подумала ошеломлённая Таня) явно специально ближе к себе, чем к нему, а потом резко будто указала на неё пальцем. Та вспыхнула настоящим огнём!
Зажигалку, что ли, бросила?!
Парень рванулся было к одёжке, а блондинка звонко расхохоталась, показывая на него пальцем. Тогда он снова прянул к зданию и отчаянно скорчился, не желая показывать свою наготу. Танины лисички жалобно заскулили, поглядывая на девушку, и та неожиданно для себя резко прошипела:
– Кусь!
Ах, как упоительно испуганно и пронзительно вопила блондинка, когда сначала её куснули за икру, разорвав ей колготки, а потом начали прыгать вокруг неё, звонко и грозно потявкивая!
Но одежда-то горела! Не дожидаясь, пока удирающая с заполошным визгом: “Бешеные! Они бешеные!” блондинка исчезнет из виду, Таня выскочила из кустов (” Всё равно не оглянется!”) и, пока парень, открыв рот, смотрел вслед убегающей блондинке, быстро охлопала ладонями дымящуюся одежду. Брюки были испорчены, но в носку ещё годились, а вот рубашка… Таня покачала головой и бросила принесённое блондинкой шмотьё вновь испуганному парню, который так старался спрятать от неё свою наготу, что только лохматой головой не врос в стену. Поймав одёжку, он тут же прикрылся ею – хотя бы сбоку. Насколько девушка поняла, постаравшись вникнуть в ситуацию: именно та блондинистая девица заставила каким-то образом парня раздеться, а потом унесла его одежду, чтобы поиздеваться над ним…
Невольно задержав взгляд на его кровоподтёках, Таня сочувственно спросила:
– Тебе есть куда пойти, чтобы тебе раны дезинфицирующим помазали?
Тот, прижимая к себе одежду, вдруг исподлобья взглянул на неё небольшими тёмными глазами и вполголоса спросил:
– А ты… кто?
– Никто, – решительно сказала Таня, и этот ответ его, кажется, сначала даже успокоил – может, именно из-за решительного тона. – Я просто шла по тропинке за забором, услышала… Ну и перелезла сюда.
– Такого не может быть… – прошептал он, а Таня внезапно сообразила, что он её ровесник. И чертовски стесняется её присутствия, поспешно закрывшись одеждой. “Фу я бестолковая какая…”
– Да ладно, – сказала она успокаивающе. – Ты одевайся давай, а я посторожу, чтобы никто к тебе не лез. И – на, возьми. Это салфетки. Хоть утрёшься ими, а то вся физиономия в пыли и в крови. Всё, я отвернулась.
– Спасибо, – проговорил он, поймав пачку влажных салфеток.
Она и в самом деле отвернулась, рассматривая клумбу, а он быстро оделся. Услышав тихое: “Всё”, она оглянулась. Ого. Пока он сидел, казался таким худеньким и невысоким, но стоя – выглядел атлетом-юниором, да ещё на голову её выше. Сосредоточенно и с ощутимой опаской, которой она не понимала, глядя на Таню, парень вытирал с лица кровь салфетками.
Она передала ему ещё маленькое зеркальце, а потом сообразила, что делать ей здесь больше нечего. Интерес к зданию, кажется, пропал, да и странный парень… Он, конечно, симпатичный, но… Теперь он более или менее уверен в себе – пусть даже одетый в обгоревшую одежду, так что… Пока он смотрел в её зеркальце, промакивая салфеткой всё ещё кровоточащую царапину на скуле и шипя сквозь зубы, она тихонько отошла ближе к тем кустам, за которыми недавно стояла. Шагнула в самую кущу и удрала к забору. А лисички – за ней.
Но покидать территорию странного здания со странными его обитателями, не всегда доброжелательными, показалось, всё-таки рано. Стоя в кустах и чувствуя себя в безопасности, Таня расслабилась и попробовала прочувствовать, куда её позовёт то неведомое, что привело её сюда, потому что оставалось плохо определимое впечатление: она ещё не всё здесь либо сделала, либо увидела.
Пока она смотрела на ветки сирени, под ногами тихонько тявкнули, а потом ушуршали куда-то и вернулись. Кажется, её желание посмотреть что-то ещё осуществилось. Иногда лисички выполняли роль указателей-проводников. И, кажется, делали это и сейчас. Таня быстро пошла за ними. Перед тем как уйти, она всё-таки выглянула в просвет между ветвями: давешний парень стоял в нескольких шагах от своего угла и оторопело оглядывался. Потерял её? Он отчётливо внюхивался в воздух, но Таня не боялась, что её найдут по запаху: судя по всему – то есть по качанию ветвей, ветер дул в другую сторону. Правда, уходя, она вдруг подумала, что полностью приняла правила странной игры: он не совсем человек, и она уже думает о том, что он может унюхать её.
Ладно, времени уже маловато на всё. И она ускорила шаг, спеша за лисичками-проводниками, которые то и дело оглядывались на свою подружку с видимым только ей раздражением (“Хм. Я и это вижу?”). Таня дошла до конца пристроя – то есть верхней части буквы “Т”, и, остановившись, хмыкнула. Что же это за заведение, если у него есть ещё два отдельных корпуса: трёхэтажное здание, на крыльце которого сейчас сидели несколько девушек и юношей, и напротив – двухэтажное, похожее на корпус детского сада? Вот к нему надо бы подойти… Таня вдруг поняла, что именно к этому корпусу её тянет со страшной силой. Но почему? И вздохнула: и почему не спросила у того парня, что здесь такое? Он, кстати, сказал интересную вещь в ответ на её “перелезла”. Почему “такого не может быть”? У них здесь что – сигнализация? Следящие камеры?
И тут же забыла про это “такого не может быть”.
Так. Что делать дальше-то? Хочется приблизиться к двухэтажке, как раньше заходила во все здания, которые её в этом городе заинтересовали, – если только можно было, но… Что-то и не пускает. Таня поймала себя на мысли, что в здание “Т”, как и в трёхэтажку, заходить не хочется. А сюда – тянет. Прищурившись, разобрала, что за окнами двухэтажки, отражающими деревья с осенней листвой, кажется, видны книги. Много книг. Библиотека?
Помявшись немного, Таня вздохнула и отвернулась от странных домов. Снова перелезла через забор и спрыгнула на ту же тропинку. Лисички последовали за ней. Значит, она правильно делает, что уходит.
Уже выйдя в переулок, она задумалась. И куда сейчас?
Оглянулась на едва уловимый зов. Ага, вот в чём дело. Она вышла на такую дорогу, где кустов мало. Лисички хотят, чтобы она шла ближе к ним. Пожав плечами, девушка вернулась к жилым домам и там, встав боком к кустам, попросила:
– Вы б меня куда-нибудь привели погулять! Хотя бы в парк какой-нибудь!
На что зверушки мгновенно рванули с места, и Таня поспешила за ними, чувствуя, как по вороту куртки мотаются волосы, увязанные в хвост. Холодновато, но терпимо.
Пришлось идти часа полтора, пока лисички не привели её в довольно большой и длинный сквер. Здесь Таня обнаружила множество пустующих скамеек и уселась на самую укромную – в аллее, уходящей далеко в заросли, впрочем, очень хорошо стриженные. В сквере ей понравилось. Народу мало, мамочки и бабули с колясками чинно гуляют по аллеям, время от времени присаживаясь на скамьи отдохнуть. Если кто и ходит по скверу, кроме них, то лишь торопливым или деловым шагом.
Таня достала учебник по истории и сделала вид, что увлечена чтением, хотя на деле раздумывала о странном здании и странном парне. А потом мысли унесло куда-то далеко… Редко-редко, но девушка философски размышляла о своей жизни, одновременно стараясь поставить какие-то цели. Привычно вспомнилась мама. Когда Тане было десять лет, она спросила у матери о своём отце. Мама только вздохнула. А через полгода к ним стал захаживать мужчина, которого мама спустя какое-то время велела называть папой. А потом… Мама умерла. Папа оказался порядочным человеком, как шептались соседи. Он не сдал падчерицу в детский дом, а продолжал воспитывать девочку, по-своему стараясь вырастить из неё человека. Мачеха появилась словно из ниоткуда. Она буквально присвоила отчима и решительно заставила его жениться на себе. Её не смутило наличие падчерицы, а рождение двойняшек даже заставило Глорию торжествовать: “Я знала, что эта девица пригодится нам на что-нибудь!”
Несмотря на удивительное отношение Глории к Тане, девушка не чувствовала себя забитой Золушкой. Она, чуть повзрослев, сразу заметила, что с Глорией можно договориться, если разговаривать с ней, как ни странно, снисходительным тоном. Они обе словно играли в странную игру, в которой надо переиграть соперницу с помощью слова, а не унижения. А когда Тане исполнилось семнадцать, она поняла, как ей здорово повезло: мало того что Глория оставила её в семье, так ещё и верховодить мачехе не удавалось. Нет, она пыталась командовать Таней. Но, если девушка не хотела что-то делать, Глория отступала и не старалась давить. А уж когда выяснилось, что капризные двойняшки могут легко и быстро подчиняться только Таньке-няньке, явно владевшей даром убеждения, все попытки сделать из неё просто прислугу канули в небытие.
… В ногу осторожно потыкали носами, напоминая о себе.
– Что вам? – не наклоняясь, вполголоса спросила Таня.
Потыкали снова. Мол – сама не понимаешь, что? Гулять “хотца”!
Девушка глянула сквозь решётку скамьи вниз. Лисички умильно смотрели на неё.
А когда она проследовала туда, куда её пригласили, обрадовалась: одна из аллей в переходила в парк! Войти в него не решится, но по краю пройтись можно.
В киоске рядом с воротами в парк Таня купила несколько кусочков шашлыка, чтобы поделиться с “подружками”, и пошла знакомиться с новым местом в городе, в котором жила всего два месяца. Деньги были: отчим, получив здесь работу в банке, не скупился для падчерицы, почему-то вбив в голову, что она обделённая. Глория на его жалостливое отношение к Тане смотрела сквозь пальцы: была богата (точней – её родители богаты) – могла себе позволить не обращать внимания на деньги, уходящие к старшей “дочери”. А порой и сама давала одну-две банкноты, добавляя при этом, что таким образом расплачивается за воспитание двойняшек. Таня понимала, что мачеха хочет исподтишка её унизить, но только улыбалась, забирая деньги. И тем самым сводила к нулю все потуги мачехи поставить на место своенравную падчерицу.
Она глянула на мобильник. Время. Дома уже никого, так что можно вернуться и посидеть за шитьём или вязаньем. А заодно снова просмотреть все здешние вузы, чтобы сообразить, в какой из них начать готовиться поступать.
– Ну что, лисички-сестрички, – тихо сказала она, не глядя под ноги. – Я пойду домой. А вы? Останетесь здесь?
Обе зверушки высунулись на её голос, а потом порскнули из-под скамейки в ближайшие кусты. Только потревоженная трава, еле слышно прошуршав, будто метнулась следом. Таня подняла брови. Прекрасно. Ушли. Можно возвращаться.
Как и ожидалось, дома никого. Таня не боялась, что отчим и мачеха будут ругаться из-за прогулов. Но переживать неприятные минуты глупых разборок тоже не хотелось. Так что сейчас она закрыла за собой дверь и расправила плечи. Ура. Трёхкомнатная квартира в полном её распоряжении! Да ещё какая квартира! Все комнаты огромные, разделены просторными коридорами. Таня считала, что квартира четырёхкомнатная, потому что кухня своими размерами была похожа на комнату в материнской квартире. Она вошла в комнату, которую вынужденно делила с двойняшками, и устроилась за столом, у окна. Её любимое место за округлым столом отличалось тем, что являлось частью бывшей лоджии, и свет шёл здесь хороший сразу из четырёх окон. Девушка считала это место рабочим, потому что можно было не только писать, но и вязать. Фи! Да что угодно делать!
Она достала из-под стола корзину с вязанием. Открыв журнал с нужной детской моделью (вязала для Оленьки), быстро вспомнила, на каком раппорте узора остановилась, и взялась было за спицы.
Из прихожей неожиданно донёсся звонок.
Отложив вязание, Таня медленно пошла к входной двери.
Кто это? Родителям ещё рано. Да и… прежде чем в дверь ломиться, нежданные гости, вообще-то, могли бы сначала позвонить по домофону.
Соседи? Кто-то заметил, что она сбежала из школы? Ну и что? Им-то что?.. Или хотят о чём-то попросить – по-соседски?
Облизав пересохшие губы, Таня приникла к “глазку”.
На лестничной площадке никого.
Она осторожно вернула щиток “глазка” на место, после чего застыла возле двери. О своём необычном свойстве прослушивать пространство впереди она узнала недавно. И сейчас, опустив глаза, “вслушалась” в самый воздух лестничной площадки.
Тишина. И пустое пространство за дверью.
Что-то заставило её снова, затаив дыхание, поднять щиток “глазка”. Пусто.
Только пришла к выводу, что ей всё показалось, как вновь грянул звонок!
Но за дверью снова пусто!!
Сбежать звонивший не мог, потому что дверной звонок находился в углу – между двумя квартирами, на такой широкой лестничной площадке, что незамеченным быть просто не мог!.. Таня опустила щиток “глазка”, постояла немного, затем развернулась к квартире. Медленно расслабились плечи. Снова замерла, слушая теперь уже пространство впереди… Прихожая – тоже достаточно большое помещение. Слева от двери стена, внизу которой длинная полка для обуви и полочка для сумок. Справа – громадный шкаф-купе, с двумя зеркальными дверцами, – для верхней одежды и аксессуаров к ней: перчаток, шарфиков, палантинов и прочего. Дальше шкафа – коридор в одну из комнат, в кухню, а потом и в две другие комнаты.
Только усилием воли Таня не вздрогнула, когда краем глаза уловила движение в зеркальной поверхности шкафа-купе.
Движение повторилось. Таня ждала, рассредоточенно, ни на чём не концентрируясь – глядя в пустоту.
И – резко обернулась к зеркалу, шлёпнув ладонями по нему, словно опираясь на него. Уставилась на одном уровне в едва уловимые очертания костлявого лица, вмявшего тощий нос в стекло – с той стороны – и вытаращившего на девушку чёрные, без зрачков глаза.
– Пошла вон отсюда!.. – сквозь зубы прошипела Таня. А потом, твёрдо чеканя шаги, стремительно дошла до ванной комнаты, где набрала в кувшин воды. Вернувшись в прихожую и убедившись, что жуткое лицо не пропало, она выплеснула из кувшина воду на зеркало и плюнула вслед.
Когда прозрачные струи, искажавшие её отражение, закончились, за стеклом никого не оказалось. Пожав плечами, Таня вернулась в ванную комнату, взяла первую попавшуюся тряпку (грязное полотенце из стирки), взяла небольшой таз и до прихода родителей насухо вытерла выплеснутую в зеркало воду.
А к вечеру в квартиру и в самом деле позвонили.
Вторая глава
Два месяца в новом городе. Полтора месяца каждый день, кроме выходных, Таня утром и вечером шла привычным маршрутом: утром сопровождала – ой, тащила за руки! – медвежат в детский сад, вечером – возвращала их домой. И каждый вечер на обратном пути она напоминала себе картинку, выловленную однажды в интернете: несчастная выхухоль тащит на себе всё своё многочисленное потомство. Потому как двойняшки, активно двигавшиеся в течение всей дороги к дому, ближе к нему уставали так, что Таня одного подсаживала к себе на закорки, а вторую несла, обнимая, и слушала нытьё в одно ухо и сопение в другое. Тащить медвежат, пока мелкие, нетрудно – и смешно. Таня надеялась, что к школе, куда их наверняка придётся снова сопровождать (если к этому моменту она останется дома), они всё-таки вырастут, и тогда им будет стыдно висеть на ней. Ну а пока…
Времени на то, чтобы обдумать небольшое происшествие с зеркалом, маловато. Она успела довязать первый рукав джемперка для Оленьки, а потом побежала на кухню – готовить ужин для всех. Поглядывая на часы, быстро сварганила более или менее приемлемое блюдо для всех, кроме Глории, а потом сунула привычный спецзаказ для мачехи – кастрюльку с кашей и сухофруктами – в микроволновку, поставив таймер на медленное томление, чтобы лёгкий ужин был готов к приходу Глории. Набегавшись по кухне, быстро вымыла посуду (терпеть не могла посудомоечную машину) и собралась в детский сад. Вот теперь и подумать можно. Любила Таня это дело в дороге делать.
Хотя что думать-то… В сущности, не произошло ничего особенного. Впервые девушка встретилась с одним из мелких духов зазеркалья, когда ей было шесть лет. Заметив нечто, тенью перемещающееся по стене, среди мелких цветочков на обоях, тогдашняя Танюшка закричала с перепугу: “Мама!” Мама прибежала немедленно, но, проследив за указательным пальчиком дочки, выдохнула, а потом объяснила, что тень убирается легко: надо только брызнуть на неё водой – или, если обоев жалко, обсыпать солью. И показала, как это делается. И только потом, подумав, спросила: “Танечка, а почему ты увидела тень на стене, а не в зеркале?” Девочка растолковать происшествие не сумела… Сейчас-то Таня знала, что именно она сделала: заметив тень в зеркале, обратила внимание, что та двигается, – и машинально проследила её движение, примерно представив её маршрут дальше: сначала по зеркальной поверхности, а потом уже – по стене. Воображаемое, додуманное человеком движение позволило зазеркальному духу выйти за пределы рамы… Кажется, мама тогда догадалась, что именно нечаянно сотворила маленькая девочка. Она обняла Танюшку и велела: “Долго в зеркало не смотри, ладно? А то опять выскочит! – А потом, после небольшой паузы, добавила – почти шёпотом: – И никому никогда не говори, что видишь такие вещи…” Мамин шёпот пробрал мурашками по спине и так напугал девочку, что, уже осиротев, она так и не сумела довериться хоть кому-то, чтобы рассказать о странных видениях.
Слова матери о долгом взгляде в зеркало Таня немного поняла в тринадцать лет, когда случайно услышала на кладбище: “… дольше трёх минут в зеркало не глядят!” Отчим и Таня пришли на могилку к матери, чтобы прибрать её, а на соседнем участке две старухи высаживали цветы. И одна из них рассказывала какую-то жуткую историю, в которой и прозвучали понятные, возможно, только Тане слова.
Правда… Таня тогда же знала, что, к сожалению, она, маленькая, успела сделать всё с точностью наоборот. Запретный-то плод сладок. Зазеркальные духи для девушки стали привычной реальностью. Хорошо ещё, она, повзрослев, но будучи реалисткой, понимала, что мама права и о них лучше никому не рассказывать. И, если честно, очень надеялась, что на новом месте начнёт новую, обычную для других жизнь – без всякой мелкой нечисти. Увы… Привычки сработали на раз. А порой она думала: это её взгляд в зеркало обрёл что-то необходимое для того, чтобы появлялись всё новые и новые зазеркальные духи. Хотя избавлялась она от них тоже легко.
