Текст книги "Ошибка (СИ)"
Автор книги: Drugogomira
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 18 страниц)
Ошибка. Ошибка. Снова ошибка! Ошибки одна на другой…
И пока она тянула время, жизнь решила подкинуть ей проблем с другого берега. В принципе, звоночки зазвучали достаточно давно, она просто оттягивала момент визита к специалисту, объясняя начавшиеся проблемы с циклом стрессами на работе и нерегулярным питанием. Ксюша до полусмерти боялась врачей. Юра когда-то совершенно верно подметил: «Бьюсь об заклад, Вы вообще в клинике бываете раз в пять лет. И рану то Вы сами готовы обработать, и бинт наложить». Она была и не на такое готова, чтобы лишний раз не дать никому возможности ненароком поставить себе страшный диагноз. Когда к проблемам с циклом присоединились неприятные ощущения по низу живота во время физических нагрузок, управляющая поняла, что тянуть больше не получится: если она хочет прожить долгую и желательно все-таки счастливую жизнь, пора взять себя в руки и сдаться на милость гинеколога.
Где она откопала контакты, Ксюша уже точно и не вспомнит. Кажется, Юлька посоветовала. Ольга Николаевна, женщина в годах, один взгляд на которую заставлял подозревать старую школу и неготовность держать руку на пульсе современной медицины. Девушка надеялась отделаться какими-нибудь чудо-таблетками, которые одним махом решат все ее проблемы, но столкнулась с недоумевающим взглядом, за которым тут же последовало предложение пройти всестороннее обследование. Попытка соскочить была обрублена на корню единственной фразой:
– Деточка, а Вы пытались забеременеть?
– Нет, – пискнула суровая управляющая, не выдерживая тяжелого взгляда женщины, – И мыслей не было….
– А хотите?
И тут Ксюша испугалась. Что значит: «А хотите?». В какой-то очень отдаленной перспективе – конечно, хочет! Врач смотрела на нее с таким сочувствием, словно только что поставила неутешительный диагноз «бесплодие».
– Поверьте мне, милочка, я стреляный воробей и точно знаю, что при Вашем образе жизни и Ваших жалобах следует сдать кровь на гормоны и пройти ряд обследований – я назначу, – чтобы исключить воспалительные процессы и вероятность спаек в маточных трубах.
Дальше врач 40 минут пытала девушку вопросами, заявив, что собирает анамнез. Ольгу Николаевну интересовало все: перенесенные и хронические воспалительные болезни органов репродуктивной системы, гинекологические операции и манипуляции, способы предохранения, новообразования (услышав слово «новобразования», Ксения чуть не сползла со стула на пол), случаи внематочной беременности, врожденные патологии… Получив на все ответ «нет», женщина пустилась в пространные рассуждения о функциональных расстройствах, которые заслуживают особого внимания, так как многие исследования могут их не сразу подтвердить, о психоэмоциональной неустойчивости, вызванной хроническими стрессами и нервозами, приводящим к постоянным спазмам в трубах и нарушающих гормональный фон, откуда переключилась на проблему гормонального дисбаланса и гормональной дисфункции. Завершила доктор свой убедительный монолог тирадой о свежих воспалительных процессах, на что указывают жалобы на боли: процессы эти нарушают работу органа, но к спайкам при своевременном лечении привести не успевают.
Ксюша не могла сосредоточиться на том, что врач ей говорит: ее мозг парализовал страх, ей казалось, еще чуть-чуть, и она рухнет с этого стула без сознания, в голове стоял шум. Почему эта женщина преподносит информацию в таком вот виде? Неужели нельзя пугать как-то помягче?
– И Вы даже не будете догадываться, что с Вами что-то не так, – торжественно заключила Ольга Николаевна.
Так и начались эти нескончаемые поездки и обследования, сдача крови, мазков, УЗИ и Бог весть знает какие еще манипуляции. Вечером после своего первого визита Ксения вернулась в отель сама не своя, и до тех пор, пока продолжались эти пытки, пока она жила в неизвестности, страх жил в ней, пропитывая насквозь. Она боролась с ним, как умела: уговорами, самовнушением и интернетом, в котором читала бесконечные чаты женщин, прошедших лечение и ставших счастливыми мамами.
Но главное – все свои страхи Ксюша, как и всегда, носила в себе, не могла заставить себя поделиться ими даже с Юлькой. Казалось, что озвучив, она сделает пока лишь предполагаемое реальностью. Что озвучив, вместо поддержки получит в ответ панику, которая в ее ситуации была ей совершенно не нужна. Даже Юльке не сказала, а уж Юре – абсолютно исключено! Ему-то зачем об этом знать? Совершенно не за чем. Они даже не спали еще. Испугается таких интимных подробностей на третьей неделе отношений и сбежит. Всё как-нибудь образуется, выяснится, что она совершенно здорова. Объяснить её нежелание делиться своими страхами с кем бы то ни было в целом и с врачом в частности можно было, и глядя под другим углом: вся эта история совершенно внезапно заставила Ксению почувствовать себя какой-то неправильной, какой-то поломанной, какой-то дефектной. Слишком убедительна и уверена в своих словах была доктор.
На четвертой неделе отношений с врачом Федотова управляющая подняла белый флаг. Сопротивляться желанию сил не осталось никаких. Как она не пыталась сохранять хоть какую-то дистанцию, подпитываемая страхами со всех сторон, капитуляция была неизбежна, как восход солнца по утру. Каждый раз, оказываясь в Юриных руках, Ксюша готова была сдаться без боя, и каждый раз находила в себе силы на бой, не желая показаться слишком легкомысленной и доступной, набивая себе цену, а заодно и проверяя его. Если настроен серьезно – должен быть готов потерпеть. Она словно играла с ним в игру под названием «кошки-мышки» и отчаянно желала в ней проиграть, но раз за разом ее мужчина проявлял чудеса выдержки, абсолютно ни на чем не настаивая. Хитрый лис… Помнит, что в какой-то момент, когда терпению его, видимо, пришел-таки конец, он просто вступил с ней в эту игру и… Уверенно выиграл в первом же раунде. Беспечно и ненавязчиво свел управляющую с ума и также непринужденно отпустил к работе. Она весь вечер не могла отделаться от картинок перед глазами, от ощущений, которые хранила кожа, избавиться от чувства предвкушения, которому не суждено было обрести материальную форму, от чертовых этих бабочек. Бабочки ее преследовали с первого поцелуя, а в тот день устроили в животе натуральную вакханалию, к ночи так и не угомонившись: она ни о чем другом вообще думать не могла. Вечер, солнце садится, Лев Глебович вытащил ее с пикника, вещает ей о каких-то нерешаемых проблемах, а она стоит, хлопает глазами и мыслями находится совершенно в другом месте, с другим человеком, и при этом совсем не рабочие вопросы решает. Желание взяло над девушкой вверх, оказавшись многократно сильнее всех вместе взятых страхов, страха оказаться прирученной им; оно затуманило мозг, сознание, её ломало и скручивало, она изнывала, хотелось на стенку лезть, ворваться к нему в комнату прямо в ночи, чтобы только прекратить эти муки, получить его. Но она же приличная девочка, она же знала себе цену, она же мнимую свою дистанцию пыталась держать, она же хотела убедиться, что врач настроен серьезно, а не как эти все. Приличные девочки же себя не предлагают, они терпеливо ждут… Например, просьбы открыть ему дверь.
Никогда, никогда и ни с кем ранее она не отрывалась от земли, ни с кем не чувствовала себя настолько желанной, никому так не хотела отдать себя всю. Той ночью он всё же ее приручил.
И всё вокруг стало совсем неважно.
Ксения целых три недели витала в облаках. Целых. Три. Недели. Безоблачного неба над головой. Три. Полных. Недели. Полета. Аж. Даже тараканы в голове, нашептывающие о легком отношении к ней врача, и те на время попрятались по щелям. Это счастливое время с Юрой омрачала лишь необходимость находить время на анализы и обследования. Управляющая так и не сказала ему, не решилась. Слишком личное… Да и странно бы выглядело, если бы она через полтора месяца отношений подняла бы вдруг такую щепетильную тему. Девушка была абсолютно уверена, что услышав об этом, он решит, что она за него уже замуж собралась, в фантазиях примеряет свадебное платье и помышляет о детях. Четверых. Какой мужчина, заподозрив такое, не сбежит в закат, роняя тапки и крестясь на ходу? Ксюше виделось, что сбежит всякий. Полтора месяца… Никто не знает, что завтра будет, какие разговоры? Слишком преждевременно… Да и диагноза пока и не было, ее просто загоняли – то на одно, то на другое. Попытки объяснить доктору, что она не располагает таким количеством свободного времени, чтобы по каждому свистку приезжать, звучали неубедительно. Уверенностью в своем профессиональном чутье Ольга Николаевна пугала Ксюшу до полусмерти, женщине будто бы принципиально было доказать пациентке собственную правоту.
Когда у них с Юрой все покатилось по наклонной?
Наверное, с того момента, когда управляющую случайно сдал Лев, решив уточнить день очередной её отлучки из отеля. Откуда ему было знать, что Юра не в курсе всех её этих поездок? Федотов просто сам себе хотел напомнить. Бросив быстрый взгляд на врача, управляющая считала в его глазах удивление, которое, впрочем, с началом планерки сменилось равнодушием. И Ксюша опять не могла понять, напускным или настоящим. Боги, с кем она связалась? Он блестяще справлялся с задачей сокрытия истинных эмоций, вот и в тот момент снова поставил ее в тупик своим поведением. «Ему не всё равно или всё равно?». Она еще как дура последняя ляпнула Льву, что тот может не беспокоиться насчет фокусов, с языка сорвалось. Испугалась его гнева, мгновенно подумала о собственных проблемах со здоровьем, вот и ляпнула. Думать о том, на какие мысли это могло навести Юру, не хотелось в принципе. Ксюша просто надеялась, что он не обратил внимания.
В тот день очередной визит в клинику на консультацию по результатам первых анализов и обследований высосал из управляющей все силы. Ольга Николаевна, охая и вздыхая, бормотала себе под нос что-то о том, что так она и знала, что всё на такой исход ей указывало, но чтобы дать окончательное заключение, нужно пройти УЗИ, а специалист УЗИ, которому она действительно доверяет, только-только ушел в отпуск, так что придется две недельки подождать. «Ну это же ничего страшного? У Вас же и так времени на собственное здоровье нет…». Ксюша кивала, плохо соображая. Единственная хорошая новость заключалась в том, что обнаруженный воспалительный процесс незначителен, к спайкам привести, скорее всего, не успел и элементарно лечился современными препаратами как раз за эти две недели. Успеет к УЗИ подготовиться.
Из-за накатившего на нее волнения девушка той ночью спала совершенно ужасно, проснулась абсолютно разбитая, хотелось спрятать свое состояние от всех. От врача – не удалось. Боже, как же её мотало, как же штормило внутри, как кидало туда-сюда, она не понимала, какой расклад её устраивает! Буквально накануне Ксении мерещилось равнодушие, а тем утром она уже с огромным удовлетворением отмечала, что Юра, по глазам читалось, желал устроить ей допрос с пристрастием, но при этом, за что она была ему страшно признательна, клещами тянуть все-таки не стал, ограничившись парой вопросов. Черт пойми что! Кажется, ему всё же не все равно… Какое невозможное облегчение! Ведь и врать не хотелось, и признаться было страшно. «Юра, знаешь, оказывается, я дефектная…». Так что ли??? Она не знала, поверил ли он тогда в головную боль на нервной почве, но за таблеткой в медкабинет они сходили, и на воздухе он ее потом полчаса выгуливал, больше не возвращаясь к теме. И Ксения, ощущая внутри эту благодарность, вдруг посмотрела на поведение врача под другим углом, увидела в его действиях проявление заботы и тактичности, в тот самый момент она даже умудрилась нащупать в его безмятежности свои плюсы: Юра – он словно бы островок ее спокойствия, и пусть в это штормовое время все так и остается, пусть всё идет как идет. Хотя бы с ним можно не думать о плохом, а просто получать удовольствие от того, что в этой жизни имеешь. На фоне обрушившихся на девушку причин для волнений – хотя бы попытаться. Она уцепилась за эту мысль, как за спасательный круг, убедившись в правильности своих намерений ничего не рассказывать, а заодно и обнаружив повод в собственных глазах извинить врача за его сдержанность.
Здоровье здоровьем, но на здоровье свет клином сходиться не должен был, про дела рабочие тоже надо было не забывать. Оправдывать высокое доверие, оказанное Львом Глебовичем, оправдывать ожидания, доказывать, что её место под солнцем получено заслуженно. Думать об интересных предложениях, на что-то заманивать гостей. Мысль о коллаборации с конным клубом все зрела, зрела и вызрела в идею, которую стоило обсудить с Олегом Павловичем. В «Гранде», разумеется, была и своя конюшня, но в стойле стояли всего три английских чистокровных жеребца, в то время как в отель нередко заселялись целые делегации, участники которых проявляли большой интерес к верховой езде по местным полям и лугам, и, желательно, в большой компании. Сотрудничество с клубом могло бы разнообразить линейку предложений для групп, да и Олегу наверняка было бы интересно: при клубе у него ресторан и летняя терраса. Если проработать варианты, выиграют все. Ксюша решила, что забросит удочку при первом удобном случае, зная, что он не заставит себя ждать: Олег приезжал часто, и она прекрасно понимала причины. Что греха таить, пользоваться симпатией к себе Ксения всю жизнь умела. Там лишняя улыбка, здесь взмах ресниц – и клиент готов. Главное ведь – палку не перегнуть и все попытки сближения рубить на корню. То, что называется – держать в тонусе. Юлька как-то сказала ей: «Ой, Ксюха, доиграешься ты когда-нибудь», но та только отмахивалась: не доигралась же пока. Как только «хороший знакомый» в очередной раз нагрянул в отель, она взяла его в оборот.
Подвешенный в воздухе вопрос со здоровьем и работа, которую управляющая сама себе подкинула, отчасти пытаясь переключиться с навязчивых мыслей о возможном диагнозе, которые вызывали внутри липкий страх, неуловимо, но все же начали отражаться в конце концов на ее отношениях с Юрой. Он сделал едва заметный глазу шаг назад. Что-то начало меняться, это чувствовалось не на физическом уровне, здесь все словно бы было по-прежнему, это чувствовалось на эмоциональном. Интуитивно Ксюша догадывалась о причинах: ей стало мерещиться, что он считывает ее, видит ее нежелание изливать душу и в ответ закрывается сам.
Цугцванг. Заставить себя признаться в проблемах сейчас она не могла, страшно и совсем не время: если он действительно легко к ней относится, то просто сбежит да и всё. Тем не менее, чувствуя это отдаление, девушка начала сомневаться в правильности собственного поведения. Вслед за сомнениями вдруг пришло осознание, что позволить себе потерять врача из-за недосказанности она тоже не может, как-никак, пока им было хорошо вдвоем, как-никак, она, наконец, признала в себе, что влюбилась, хоть и боится всего на свете до чёртиков, а влюбленность её дорогого стоит. Ксюша стала искать аргументы, оправдания, причины – себе в утешение, ему в защиту... Ну, безмятежный, сдержанный, «лёгкий» – да, но это же еще не повод… Может быть, дело вовсе и не в его отношении к их отношениям, может быть, у него характер такой – уравновешенный. А она его отталкивает в собственной паранойе. В результате этих метаний управляющая пришла к мысли о том, что, наверное, нужно всё-таки сказать Юре правду… Да. Только сначала хотя бы дождаться итогов обследований. И дальше одно из двух: либо ей полегчает, и она с легким сердцем расскажет ему, как натерпелась за это время, либо расскажет с тяжелым сердцем. Расскажет.
Так остро захотелось всё исправить, попытаться вернуть их отношения на стадию безмятежного счастья. Как никогда прежде захотелось тепла. Идею провести вместе уютный вечер Ксюша вынашивала в своей голове давно. Просто… Со сладостями, которые нельзя, но когда очень хочется, то можно, за просмотром чего-нибудь легкого, но непременно со смыслом, в объятьях, положив голову на грудь, а ноги спрятав в пледе. В особой атмосфере дома. Показать, что у них все по-прежнему, самой найти тому подтверждение и успокоиться. Она очень хорошо помнит, как в одиннадцатом часу вечера звонила на кухню и просила весьма недовольную поздним звонком Регину сделать зефир и любимые с детства булочки с корицей; как, переодевшись в уютную пижаму, отправилась со всем этим добром прямо к врачу, как он, взъерошенный и сонный открыл ей дверь, помнит его улыбку, поцелуй в макушку, ароматный чай с мятой и гвоздикой из огромных чашек, помнит, как смотрели мультфильм и всё было именно так, как и представлялось. Помнит, что Юра ни на секунду не усомнился в том, что она добьется всего, чего пожелает, и как она была благодарна ему за его уверенность, ведь никогда никто в девушку не верил, кроме нее самой.
И помнит ужас, охвативший ее, когда речь зашла о его собственных мечтах и целях. Душа оцепенела в один момент… Клиника! Клиника черт знает где! Паника! Дышать стало нечем, душно, жарко, озноб, шум, звон, темнота… Так он за этим здесь! Вот что значило Федотовское: «Юрец, проявишь себя…». Как только время настанет, как только эта чертова клиника будет построена, он бросит её, как и все они когда-то побросали! Всё повторится снова, как по написанному жестокому сценарию! Она снова останется одна, уже сто раз это проходила… Ни один из них не готов был жертвовать своими целями ради нее… Врач тут ради клиники… Сердце словно на кусочки покромсали, принять эту мысль было невозможно тяжело...
Но Вселенной, видимо, показалось недостаточно произведенного эффекта, и она решила управляющую добить. Дети! Дети… Когда-нибудь… А она… А у неё… А он…
Ксюшу охватил панический страх, воздуха действительно не хватало. С какой стороны не взгляни – эти отношения обречены. Он умотает в свою клинику, оставит её… А даже если нет… Каждый раз, вступая в отношения, она в глубине души надеялась, что в этот раз всё получится, что в этот раз рядом с ней тот единственный, человек, с которым она готова будет прожить жизнь и который захочет прожить жизнь с ней. Все девочки на это в тайне надеются. Ведь все же? Как можно наслаждаться этим путем к семье, точно зная, о чем мечтает твоя половина, и мечась в сомнениях, что сможешь ей это дать. А если у нее действительно никогда не будет своих детей, если диагноз – бесплодие? Ведь ее доктор к этому моменту уже фактически в этом уверена… Осталось только УЗИ сделать…. Выходит, она Юру намеренно обманет.... Боже…
А если… А если… А если… А если…
Ошибка. Жизнь – она не «если», жизнь – она «когда»
Той ночью Ксения в своем смятении, в этой сумятице мыслей, совершила сразу две страшные ошибки. Испугавшись, что слишком приблизилась к человеку, который с огромной вероятностью бросит ее, как только получит клинику, – ведь все они так делают, чем он отличается? – приняла решение держаться отстраненнее и больше ни на что не надеяться и ничего не ждать. Тогда если придется падать, будет не так больно. Вторая: управляющая позволила осесть в голове навязчивой мысли о том, что даже если произойдет чудо, и врач откажется от клиники ради нее, она не сможет дать ему желаемое. Внутри себя за эти недели Ксюша уже фактически смирилась с не прозвучавшим пока диагнозом и поставила на детях крест.
Тогда зачем это всё сейчас? И что делать?
Эта вопрос бился раненой птицей в голове, отдавая в виски, сбивая дыхание. Как не старалась, управляющая уже не могла избавиться от охватившего её чувства обреченности. Она проклята, просто проклята… Зачем продолжать отношения, у которых нет будущего? Только привяжешься сильнее, полюбишь – всем сердцем… А потом – или тебе его разобьют, или сама разобьешь, не оправдав надежд.
И в то же время в глубине своей измученной души Ксюша осознавала, что падать до выстрела – неправильно, что это признак слабого, что это значит – трусливо избегая будущей боли, не дать этим отношениям ни единого шанса. А вдруг не будет никакой клиники? Вдруг окажется, что всё у нее со здоровьем в полном порядке и если захочет, она хоть троих родит. Она не гадалка, не экстрасенс, в будущее не заглянешь, есть только настоящее… И о чем бы не шептала интуиция, невозможно глупо, наверное, вот так все разрывать, опираясь на домыслы, а не на факты. Ксюша хотела быть с ним, о чем бы не вопила голова. Хотела каждый вечер проводить вот так, в обнимку, в своем личном тепле, в своем новом маленьком уютном гнездышке. Целоваться до опухших губ, выискивать минутки на встречи в разгаре рабочего дня, запускать в волосы пальцы, держаться за руки на лавочке. Жить сегодняшним днем… Легко сказать…
Если... Если... Если...
Вдруг... Вдруг... Вдруг...
Что делать!?!? Где выход!?
Полный. Раздрай. Она запуталась. Заблудилась. Бродила по темному лесу без фонаря. Голова взрывалась, вопящее нутро раздирали сомнения, она не понимала, что, куда, зачем и почему. И никто не поможет, не подскажет, не направит, не вставит мозги на место, не укажет единственно верный путь.
К вечеру следующего дня, обессилев от этих мыслей, от себя самой, девушка поняла, что ей нужен кто-то, кто ее хотя бы выслушает. Ведь выговоришься – и вот вроде уже немного легче стало. Ксения хотела услышать мнение со стороны. При чем, не просто мнение, а мнение человека, которому может довериться. Она попросила Юлю заглянуть в кабинет... И вывалила на подругу всё, абсолютно всё, и про Юру, и про мечты его, и про то, как попала с этими обследованиями и на каких нервах живет последние недели. Юлька слушала, открыв рот, а потом выдала ровно то, что управляющая и хотела услышать. «Что за сопли-слюни? Падаешь до выстрела! Еще не случилось ничего, а ты уже хоронишь всё… Не боись».
Ксения хотела, очень хотела не бояться… Но боялась. Разговор с подругой не помог: страх никуда не ушел, интуиция не замолчала. Она погрязла в своей паранойе, выискивая признаки того, что он оставит ее, как только получит обещанное. И находила, снова находила ведь! Ведь кто ищет, тот всегда найдет! Вот, например, даже хотя бы этим же утром, после разговора о мечтах, когда Ксюша проснувшись с осознанием, что наворотила ошибок в отчете, уже на бегу отправила врачу сообщение, не перечитав. Сообщение, из содержания которого выходило, что она осознала, что совершила огромную ошибку и потому сбежала. Искаженный смысл, мысль вполне можно было понимать как желание всё прекратить. А Юра пришел за пояснениями с таким непроницаемым лицом, говорил таким ровным голосом…. Словно ему просто нужны были мааааленькие уточнения. Тем утром, глядя на закрывшуюся за ним дверь, перечитав сообщение и прийдя от осознания его смысла и реакции врача в ужас, управляющая в который уже раз задавала себе вопрос, с кем связалась. Снова проклинала его за эту его маску, за которой его истинные чувства хоть убейся – не разберешь. Что-то за ней есть или ничего нет? Это смешно и страшно одновременно: Юра еще ничего плохого не успел сотворить, ни словом, ни тем более делом не обидел, а она уже мысленно видела себя в слезах на кровати, в очередной раз брошенную; видела, как легко он от нее отказывается; что таить – не слышала в их совместном будущем детских голосов и топота маленьких ножек по паркету. Преследовавшие ее картинки были одна мрачнее другой. Да, ей жизненно необходим этот хотя бы один шаг назад, ради себя самой. В тот момент, момент, когда за ним закрылась дверь, Ксюша особенно остро почувствовала, в насколько шатком и уязвимом положении в действительности находилась. Не понимала ничего, сказать о своих проблемах со здоровьем после услышанного от Юры ночью тем более не могла, хотя мысли о них сводили её с ума, выставить себя перед ним уязвимой, прирученной, слабой и эгоистичной, озвучив опасения насчет его поведения и будущей клиники, – не могла. Слабой она когда-то поклялась себе не быть, самой себе она обещала стать сильной.
Один шаг назад, чтобы в случае чего смягчить удар. Ох и поздно спохватилась, ох и поздно: она уже падала, камнем летела вниз. Всё, что у нее оставалось – надежда на то, что заключительное обследование покажет – доктор ошибается, и когда-нибудь, хоть когда-нибудь, но она сможет примерить на себя и роль чьей-то мамы: что оно, это обследование, вернет ей хотя бы частичку веры в будущее этих отношений.
Комментарий к Глава 20 // Юрий Сергеевич. Юра Что-то я оооочень сильно волнуюсь, очень, отдавая вам на растерзание эту и следующую главы... Сердце сейчас выскочит.
Знаете, дорогие, я изначально планировала лишь одну финальную главу, но когда к ней приступила, увидела два варианта развития событий: или дать все слишком скомкано (что совсем не комильфо для работы на 200 с лишним страниц и не честно ни по отношению к вам, ни по отношению к Ксении), или же заставить вас махом читать порядка 35 фикбучных (26 word-овских) страниц ее собственных воспоминаний, и тогда у вас просто рассеется внимание и взорвется голова к эпилогу, вы будете совсем этому не рады и гарантированно будете желать сварить меня в адском котле, словами Юры :)
Поэтому... Антракт.
Глав решено сделать две (а лучше бы, конечно, три, но ладно – две).
Вам могут показаться немного хаотичными ее размышления: это сделано специально, чтобы вы почувствовали ее паранойю, страхи и метания, навязчиво лезущие в голову мысли – во всей, что называется, красе. Да? Нет? Нет? Да? Или нет? Или да? И на следующий круг.
В тесте: Ночные Снайперы
====== Глава 21 // Домино ======
...Не держи меня – дождись первых зимних холодов и любимые глаза-океаны сохрани.
Я вернусь к тебе, вернусь, долечу к тебе по снам, расскажу тебе о том, кто нас научил летать.
Я ручная, не бросай – у нас север за спиной,
Ты других не встретишь птиц – даже тени
Визит в клинику через неделю все надежды Ксении уничтожил. Процедура сама по себе была очень неприятной, специалист УЗИ хмуро и сосредоточенно изучал изображения на экране, не желая самостоятельно давать заключения. Заключение, по его словам, даст только лечащий врач, прием в понедельник, четверг, пятницу. Тот день был вторником. Ксюша вернулась в отель сама не своя, понимая, что послезавтра ни в какую клинику приехать не сможет, потому что она только и делает, что по врачам мотается последнее время, и у Льва терпение не железное, и дела стоят, а значит – придется звонить и просить о консультации по результатам обследования по телефону. Трясло, от страха буквально тошнило, голова кружилась, ноги стали ватными. Она больше не могла оставаться с этим один на один. Вдруг остро захотелось оказаться в Юриных объятьях, просто побыть в его руках, найти в них успокоение. Ей нужно было как воздух человеческое тепло… Сейчас он, такой человек, у нее есть… Им же было хорошо вдвоем, вот буквально совсем недавно еще было, до того разговора о мечтах, а теперь из-за собственной паранойи она может его потерять. Теперь она ищет признаки плохого исхода во всем, а кто ищет, тот обязательно найдет. Возможно, зря она так себя накручивает? Может, всё у них еще будет хорошо, и диагноз – только послезавтра, а сегодня еще можно перед собой притвориться, что всё, как прежде, что ничего она еще не знает.
Помнит, час просидела на лавке, приходя в себя и собираясь с духом элементарно для того, чтобы сообщение Юре отправить. Чтобы он пришел и согрел, чтобы вместе помолчать в уютной тишине, как раньше. Поболтать ни о чем – как раньше, заглянуть в эти глаза-океаны и что-то в них прочесть. Он пришел – хмурый и с чаем; то, что у них что-то не так, чувствовалось за километр: увидела его издали и внутри все сжалось. Попытки растормошить врача пустой болтовней – действием, на которое ей понадобилось огромное усилие воли и все свои актерские таланты, к желаемому результату не привели. Он прямо, не ходя долго вокруг да около, сказал, что чувствует, что она чем-то огорчена… Признаться? ... Ей нужно еще совсем немного времени… Буквально еще два дня… В тот момент на лавочке, когда он так близко, когда в его глазах, наконец, ясно читалось расстройство, когда ей по очередному кругу привиделось, что ему всё-таки важно, что с ней происходит, когда мысли метались то к одному полюсу, то к другому, Ксюше в который раз подумалось, что она все-таки должна заставить себя собраться с духом и всё рассказать… Несмотря на все свои страхи. Она же в любом случае хотела! Хотела же! До того, как услышала про его мечты, до того, как всё внезапно стало так зыбко, так ненадежно… Сказать, да! Но сначала – всё точно узнать самой. Еще чуть-чуть, два дня, по крайней мере, у неё хоть какая-то ясность появится, хоть какой-то вектор она увидит. Уже самой от себя тошно – снова выкручиваться, юлить… Еще немного… Но – ей не всё равно, вот то главное, что она попыталась до Юры донести, как умела. Немного времени – вот о чем попросила.
А дальше... Она искала тепла, но ее обдало холодом, окатило ледяной водой, прошибло насквозь разрядом тока. Врач, оказывается, слышал всё… Тогда… Всё, что она на Юлю выплеснула… И пусть ответил ей, что не всё, а лишь часть, это в любом случае катастрофа. Катастрофа потому, что она не знала, какую именно часть, как много? Про возможный диагноз? Про ее метания насчет них? Как плакала, всхлипывая? Всё сразу? Катастрофа потому, что ничего ей за это время не сказал и ни о чем не спросил! Катастрофа потому, что слышал, но ходил такой спокойный все эти дни, больше недели ведь прошло, – ни поддержки, ни попыток разубедить, развеять ее сомнения, ничего, – и сообщил ей обо всем этом таким ровным тоном, словно интересовался, что заказать на ужин… Всё, что она смогла в ответ из себя выдавить: «И ты вот так хладнокровно сейчас об этом говоришь? Все эти дни – как ни в чем не бывало ходил?». Этот вопрос Юра пропустил мимо ушей. «Мне тоже не всё равно». А так и не сказать… Внутри все взметнулось, перевернулось и со звоном разлетелось на тысячи осколков. Кажется, все её опасения насчет несерьезности его намерений обрели осмысленную, четкую форму именно в тот самый момент, когда она услышала, что врач все знает.
Ночь прошла тяжело: Ксюша несколько часов тихо плакала, а потом ворочалась с боку на бок, не понимая, в какую точку они пришли. Вроде поссорились, а вроде он сказал, что готов подождать, когда она разберется с собой. Легко сказать – с собой разобраться: с какой стороны ни взгляни – кругом препятствия: его клиника, его непонятное поведение, его мечты, которым она не сможет помочь осуществиться… Не падай до выстрела, не падай… Может, со временем он начнет относиться к ней серьезнее, может, и с мечтами не всё потеряно. Девушка цеплялась за эти призрачные надежды, как утопающий – за соломинку, всё искала, искала малоубедительно, положа руку на сердце, звучащие, но аргументы. Ждать осталось совсем недолго, буквально два дня. По крайней мере, заключение своего врача она услышит, и там хотя бы один вектор определится. Хоть внутри себя Ксюша и приняла неутешительный диагноз, но все равно отчаянно молилась, чтобы заключение было обнадеживающим, молилась, потому что хотела в этих отношениях почувствовать хотя бы одну точку опоры, ощутить уверенность хотя бы в одном направлении…
