Текст книги "Маг Азидал. Война (СИ)"

Автор книги: Дракмир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

Глава вторая. Путь домой. Деревня.

Зимняя долина, покрытая снегом. Позади таких долин и холмов столько пройдено, что со счету сбиться раз плюнуть.

Демоны дери короля Маркуса! Все из-за него, только из-за него! Холодно, голодно и темно, как у огра в пещере. Хруст снега под ногами – единственный звук вокруг.

Единственное, что еще держит в сознании, придает сил – ненависть. Приходится специально распалять эмоции до помрачения рассудка, чтобы мана в теле полыхала той мелкой, оставшейся искрой.

Не думал, что восстановление рук займет столько сил! Я уже потерял счет дням и ночам на пути домой, прячась по холмам и лесам, ныряя в сугробы при каждом шорохе. В моем состоянии о любом бое можно забыть, я проиграю даже ребенку с палкой в руках.

– Как же холодно! – вместе с фразой изо рта валит густой пар, покидая тело вместе с теплом.

Чудом еще не теряю чувство направления. Над головой черное, покрытое тучами небо, солнце село пару часов назад. Под ногами снег по колено, прорываюсь по сугробам, оставляя просеку из двух полос. Ног уже не чувствую.

Но есть кое-что радующее, руки! Они теперь на месте! Да, худые, костлявые кисти и пальцы, покрытые розовой, тонкой и обмороженной кожей, но на месте!

С огромным трудом могу стиснуть пальцы в кулаки, новые мышцы плохо сокращаются, но я хотя бы могу почесать нос! Как же не хватало такой банальной штуки, как почесать зудящий кончик носа!

– Надо идти, – пыхтя, как зомби, пру вперед со звездочками перед глазами. – Надо продолжать идти...

Давайте ноги, не подводите хозяина! Если упаду здесь, то точно умру! Я – Азидал, я – Мастер Маг! Я не могу умереть так бесславно и позорно, иначе Даргал засмеет в Чертогах! Как я посмотрю в глаза душам бывших наставников и товарищей? Как я могу покинуть своих людей и друзей здесь, Фреса и Гильдию, которую сам же создал? Никак!

Как же тяжко, черт побери... Восстановление рук еще не завершено, уходит много магии и телесных ресурсов, ощущение такое, что живот к позвоночнику прилип. Только Огонь и яростная решимость поддерживают в истощенном теле жизнь.

Я уже должен быть на северной границе, между Королевскими Землями и Серебом. Впереди, далеко-далеко, черная полоса леса. Это должны быть Гондарские Леса, ничейная земля, полная монстров и еще бог знает чего. После исследований Фреса я внимательно изучал карты и расположение мест силы, Гондарские Леса как раз одно из таких.

Альсас – Серебор – Королевские земли. Так я прошел до столицы, но обратно не получится.

Через Серебор мне путь заказан, в таком состоянии прорываться через вражеское баронство – полня глупость. Уверен, враги уже знают о моем побеге и поджидают на пути в Альсас.

Придется рискнуть серьезнее, пытаться идти через Гондарские Леса. Они тянутся выше Серебора, покрывают многие километры, но если идти на запад, то в конце леса окончатся рекой Бурной. А рука Бурная служит границей между Альсасом и Серебором. Если спущусь по течению – считай дома!

В таких лесах только безумец попробует отыскать меня, это единственный путь.

Я вижу свет вдали! Надо же, деревня близ Гондарских Лесов? Не припомню на картах подобного поселения. Если это не мираж от голода, то есть шанс раздобыть еды! Если не набью брюхо, то помру, даже не дойдя до леса. До этого обходил любые поселения, но сейчас просто нет выхода. Мне нужна еда!

В животе громко заворчало, а в кишках словно кинжал провернулся. Острая боль голода пронзила от живота до костей черепа при одной мысли о горячей еде.

Будь что будет, надеюсь, там мне помогут хотя бы куском хлеба. Лишь бы не приняли за монстра...

А это возможно, если учесть, как я сейчас одет. От штанов остались одни обрывки, и это единственная нормальная одежда. Остальное тело прикрыто заледеневшей и вонючей шкурой оленя. Я нашел обглоданный труп в лесу, давно уже холодный и припорошенный снегом, жрать такое уже нельзя, но обрывки шкуры подошли хоть как-то прикрыться от холода.

Я выкромсал кое-как большой кусок шкуры, с дырками от волчьих зубов, с помощью острого куска камня, созданного там же. Но все равно весь теперь вонючий, в засохшей крови и грязи.

Чем ближе, тем виднее дома лесной деревушки. Домов не много, не больше двадцати огоньков насчитал, что пробиваются через окна и ставни. Плохо видно, какие именно дома, угадываются только толстые бревна, видать смастерили прямо из не ошкуренных стволов из леса.

Поселение лесорубов? Или просто временный лагерь, переждать зиму? Не важно, лишь бы у них была еда и немного сострадания.

Остановился неподалеку от деревни, почти падая, обтерся снегом, почувствовал себя еще больше замерзшим, но хотя бы чистым. Подумав, шкуру обернул вокруг пояса, скрыв голые ноги и посиневшие ступни. Так хотя бы сразу в пузо кол не воткнут, видно, что человек.

Остатки маны пробегают по венам жаркими струйками, от бледной кожи сразу парок поднимается. От былых витых мышц лишь жалкие ошметки, я исхудал почти до костей.

Какой позор! Демонов король, ты ответишь мне за такое унижение! За все страдания ответишь!

– Ладно, спокойно, – глубоко дышу, пытаясь согнать с лица яростный оскал.

Ближайший дом возник перед глазами мгновенно, кажется, я потерял сознание на минутку и брел на одной решимости. В темноте угадываются дверные косяки с зарубками, такие делают, чтобы мерять рост детей. А сама дверь крепка, словно вросла в стену, чуть ржавые полоски железа крестом. Хозяева явно на безопасности не экономят.

Я смог слабо постучать в центр двери. Слава Даргалу, меня услышали!

– Кто это там? – громкий мужской голос с той стороны. – Вильяр, ты что ли? Иди на хер, я сказал, завтра норму доделаю!

Говорить сил нет, стучусь еще раз. Тишина с той стороны, чувствую нарастающую опаску. Человек внутри прислонился к двери, медленно скрипит засов, и вот меж дверью и косяком возникла яркая щель, тут же прикрытая телом.

Меня осмотрели, слышу потрясенный выдох, сиплый вопрос:

– Высокий... Ты еще кто? Не монстр ли часом? У меня топор есть!

– Человек. Мне нужна помощь, – выдавил в ответ еле слышно.

Дверь распахивается во всю ширь, открывая на ярком фоне крепко сбитого мужика. Мозолистые руки сжимают старенький топор, но наточенный так, что лезвием ресницы воробьев сбривать можно.

– Храни тебя Лес! – потрясенно выдал мужик. – Да ты почти труп! Ты откуда такой вылез?!

– Не найдется, – сглатываю комок в глотке. – Еды немного?

– Конечно, – мужик уже почти отступил, открывая путь внутрь, но тут взгляд его задержался на моих глазах. – Ты... Ты – Первый!

И с таким страхом это прозвучало, будто лучше бы он монстра на пороге повстречал! Грянула дверь, с громовым хлопком закрываясь перед носом. С той стороны гремит засов и крик сверху:

– Убирайся! И подальше! Не навлекай беду!

Какого черта?! Разве Первых не привечают в любом доме? От такого теплого приема ко мне даже силы вернулись, как раз хватило мощно по двери пнуть. Но в ответ лишь:

– Уходи! Прости, но уходи!

Дерьмо, не могу же я тратить силы на этого странного мужика? Пойду, постучусь в другой дом. Но оказалось, что оттуда крики мужика прекрасно слышали в вечерней тишине. Там даже открывать не стали, а свет огонька пропал в щелке ставен.

Стук костяшками по дверному косяку, тишина. Я чувствую, как внутри очень тихо сопят три дыхания.

Да что творится в этой деревне?! Перехожу от дома к дому, с каждым шагом теряя остатки сил. Третий дом, четвертый...

– Не надо, – слышу визгливый, панический женский крик при подходе к пятому дому. – Первые все мятежники, не подходите! Нас казнят! Убирайтесь! У меня дети!

Мятежники? Всех казнят? О, теперь ясно... Чертов король опять набрал передо мной должок.

Наконец-то я понял, что происходит. Я все еще на Королевских Землях, а тут царит закон Озерного Города. Всех Первых наверняка уже объявили врагами королевства, и разумеется, мне здесь даже крошки не дадут!

Но вдруг найдется хоть один добрый человек... Мне много не надо, только бы выжить. Черт, я могу озолотить здесь каждого, как вернусь домой! Дворцы вместо лачуг возведу! Просто дайте мне кусок хлеба!

На шестой дом попросту не хватает сил, я падаю лицом в снег. Пара шагов до закрытого колодца. Хорошо, что закрытый, а то мог бы и прямо туда вниз грянуться... Со дна я бы уже точно не выбрался.

Снег щиплет щеку морозом, странно, в разуме чисто, я нормально мыслю. Но тело попросту отказывается слушаться. Маны нет, остались лишь капли, что поддерживают жизнь. Раньше я даже с таким мизером мог творить удивительные вещи, а что теперь? Неужели я стал настолько плох, развращен большей силой, чем имел когда-то? Обидно, что не говори...

Как я могу зваться Мастером Контроля, имея каплю маны и умерев?! Давай же, вставай! Слушайся, тело, я не для того тебя тренировал!

Слабо трепыхнувшись, вновь затих. Прямо как рыба, вытащенная из заледеневшего озера. Теперь и разум начинает сбоить, слышу странные голоса, которых тут быть не должно. Галлюцинации, да, это точно они.

Дерьмо, я не могу так умереть... Скрип снега под чужими сапогами, кто-то встал рядом, разглядывает.

– Ох-ох, – слышу над собой. – Как же вас так угораздило?

Кто-то тянет вверх, помогает подняться на ноги, перехватывает руку, помогая стоять. Шкура сползла с пояса, рухнула ледяным комком, оставив в оборванных штанах.

Скосил мутный взгляд, меня держит вполне солидный мужичок. Одежка добротная, как у горожан в столице, с украшениями. Проседь в темных волосах, простое лицо, нос картошкой и озорной взгляд карих глаз. Заметил, как я пялюсь, подмигнул одним глазом.

– Хорошая у нас деревня, да? – с сарказмом интересуется он. – Не отвечайте, вижу, что от любого слова помрете... Вы уж не серчайте, хорошие у нас люди живут, просто времена такие... Кгхм, да. Сейчас я вас в тепло, отогреетесь. Попробуйте идти, хоть немного.

Не успели его слова утихнуть, как в деревне словно огненный шар рванул. Открылись двери, выпуская наружу свет и тепло, высыпают жители. За мгновения нас обступают люди, лица мелькают перед глазами одним пятном, где переплетаются разные выражения.

Десятки лиц. Молодые и старые, мужские и женские, разные глаза, у кого на выкате, у кого сияют энергией молодости, а кто уже от старости почти ослеп...

Много их тут, людей затерянной у леса деревушки. И по годам разные, и по одежке не поймешь, богат или беден, так много новых лиц. Но, ни на одном лице не вижу улыбки, только сурово сжатые губы. А в глазах страх вперемешку с жалостью.

– Вильяр, – выступил вперед тот самый с топором из первого дома. – Ты, конечно, староста...

– Вышвырни его из деревни! – перебивает его визгливый голос.

– Да!

– Прочь Первого! Мы не можем помогать мятежникам!

– Нас всех убьют! Пусть уходит!

Гул оскорблений, слова и фразы сливаются в ушах в единый, скорбный вопль страха за свою жизнь. Я чувствую, как страх людей удушливым облаком окружает нас, еще немного, всего одна искра, и это облако вспыхнет гневом.

Пытаюсь отстраниться от доброго мужика, иначе нас обоих тут и прикончат. Нельзя на добро платить втягиванием в проблемы. Но пальцы мужика лишь крепче на моей руке стянулись, как стальные хомуты, не давая отступить ни на шаг.

– Прочь его!

– Староста, не упрямься...

– Солдаты нас всех убьют! Лучше давайте его сами быстро в лесу прикопаем!

– Да! Он же еле стоит, поглядите!

– Молчать, – тихо сказал староста.

Одно слово, тишина. Всего одно слово и облако страха словно отпрянуло, не смея тронуть нас. Это было внушительней, чем давка авторитетом генерала на новобранцев. Мужик, названный Вильяром, выпрямился под моим весом, оглядел всех вокруг.

Никто не смог выдержать прямой взгляд этого человека, ни один не посмел так же глянуть в ответ.

– Шуния! – хлестко прозвучало имя из его уст.

– Да? – пугливый голос, тот самый, что визжал про детей.

– Кто спас тебя от волколаков в лесу, когда ты была мелкая?

Молчание в ответ.

– Гранул!

Мужик с топором вытянулся, как солдат, стиснул пальцы на рукояти топора.

– Разве дед твой нам всем не рассказывал про Первых, когда мы были детьми? Как они спасли деревню от Бедствия из Леса?

– Рамшах... Ты сам все знаешь. Ножки-то теперь ходят, не болят? А кто тебя лечил? Чего заткнулся-то, баран щербатый?

Щуплый, болезненного вида мужичок весь сжался, пятится под взглядом старосты. Вильяр потянул меня, почти ничего не соображающего, к большому дому в центре деревни.

– Но, Вильяр... – неуверенно окликают его. – Король ведь нас всех... Ты вообще за кого?!

– Молчать, – не оборачиваясь, бросил староста. – Лучше сдохну от меча, зная, что прав! Появятся солдаты – пусть! Можете валить все на меня! Лучше я помру честным человеком, чем с гнильем в душе, как трухлявое дерево! А вы... Вы живите, как крысы!

Тихая, вязкая тишина провожает нас, полная чувства вины.

– Вы меня сами выбрали, – тихо, но внушительно сказал он напоследок. – Так не жалуйтесь теперь. Совесть, она поважнее денег будет. Или даже жизни. Идите по домам, не толпитесь.

Как-то мирно все решилось, люди переглянулись, да потянулись к домам. Не чувствую взглядом в спину, словно им и смотреть после таких слов на нас стыдно. Прав был Вильяр, и впрямь хорошие люди тут живут, просто страх глаза затмил.

– Хорошие слова, – шепнул я ему прямо в ухо.

– Ха-ха, – невесело отзывается Вильяр, возвращая озорство в глазах. – Не мои это слова. Жена моя так всегда говорила. Не любила она людей без совести. Померла в прошлом году...

– Мудрая была женщина.

– Это да, – крякнул староста, подхватывая меня покрепче. – Но вот телом слабая была... И, честно сказать, не красавица. Зато ума хватало.

Еле шагая, нахожу в себе силы тихо ответить:

– Не печалься, наверняка она желает тебе счастья даже после смерти.

– Ты не меня утешай, – усмехнулся этот волевой человек. – Сам вот-вот ноги протянешь. А жена мне сыновей оставила, не пропадем. Ох уж эти Первые...

***

Проснуться в тепле – само по себе счастье. Я знал эту простую истину, но вспомнить ее весьма приятно. Мягкое одеяло из серой шерсти, что слегка покалывает, пуховая подушка и скрипящая под боками кровать, такое утро открылось сегодня.

Вчера было не до осматриваний, просто рухнул, куда положили. Я оказался в мелкой, квадратной комнате. Единственное, на что можно обратить внимание в этой простой комнатушке – дальняя полка, прибитая к стене гвоздями с широкими шляпками. Не знаю уж, что за кузнец такие сделал, но шляпка гвоздя размером с большой палец это перебор.

А на полке, чуть неровно поставленной, покоятся чьи-то творения. Десятки мелких фигурок из дерева, от очень искусных с одной стороны, до грубых и некрасивых с другой. Будто кто-то выставлял свои поделки с самого начала, показывая, как возросло мастерство.

Те, что покрасивше, весьма неплохи, в Альсасе на прилавок бы не постеснялись поставить. Воющие волки, олени, интересно переплетенные змейки, башенки и маленькие домишки. Сделавший все это, провел много времени за резцом.

А над самой полкой с фигурками вырезано прямо в стене, грубовато и неровно, явно ребяческой рукой:

"Илмар"

Имя одного из сыновей старосты, это я еще смог запомнить. Поселил он меня в одну из пустующих комнат, сыновья-то выросли уже, отправились в мир учиться мастерству.

Младший, Илмор, кузнеца дело перенимает в соседней деревушке, а вот что с Илмаром я узнать не успел, уснул, только упав на кровать.

За окном воет ветер, хлопая порывами по ставням. Но проснулся я от звуков за дверью. А вот и виновник, Вильяр тихо распахивает дверь ногой, удерживая на руках поднос.

– Не спите? – встретил он мой ожидающий взгляд. – Я тут еды принес. Чем рады...

А радуются сегодня в доме Вильяра очень вкусно пахнущей похлебкой. Поднос греет ноги, плошка с похлебкой парит ароматом, а рядом большой ломоть грубого хлеба, ржаного и плотного, пахнет травами. Наверняка не одно поколение такой хлеб выпекает, от одного запаха можно сознания лишиться.

– Благодарю, – сдержанно киваю хозяину дома.

Деревянная ложка в суп, и в рот... Но не могу! На полпути пальцы начинают дрожать, не в силах даже донести ложку до рта! Стиснув зубы, пробую еще раз, под жалостливым взглядом Вильяра. Староста подтащил к кровати стул, да так и сидит, наблюдает.

– Помочь? – будто обычное дело, спросил Вильяр.

Чтобы меня, взрослого и самостоятельного мага, с ложечки кормили?! Да никогда!

– Не стоит, – отвечаю спокойно, внутренне сгорая от стыда.

Как же я так ослаб? Самому с трудом верится. Не могу удержать ложку супа в руках, позор! Я ведь даже не ранен, просто сам себя истощил. И, признать это трудно, перебрал с этим.

Не только восстановление рук забрало столько сил, я специально держался на грани истощения, чтобы обмануть идущих по следу преследователей. Искать человека зимой, когда каждую ночь снега выпадает на три пальца, то еще занятие.

Меня могла найти только магия, и такой способ, как уменьшить свой магический след до предела, остается одним из самых действенных. Всегда сложней найти мелкого комара в темной комнате, чем огромного, жирного кота, развалившегося посреди дороги.

– Может, все-таки... – не выдерживает Вильяр третьего падения ложки.

– Не надо, сказал же!

Чертова гордость! Может, просто согласиться принять помощь? Нет уж, что угодно, только не воспоминание, как меня кормит с ложечки едва знакомый мужик.

Немного энергии восстановилось за ночь, любой из Первых столько за один чих потратит и не заметит. Но я еще помню, то безнадежное чувство, когда лежащий в снегу Мастер Контроля опозорился в своем мастерстве.

От сосредоточения на висках пот проступил, но я это едва замечаю. Для меня пропал Вильяр, пропал дом вокруг и теплая кровать под задницей. Существует только мана и плошка супа.

Нити энергии, такие мелкие, что самый зоркий глаз упустит, тянутся из пальцев к плошке. Слабо тянутся, с дрожью, неуверенно обхватывают плошку, тянут вверх с таким напряжением, словно на тонких нитях удерживают гору.

Влажный хлюп разносится по комнате, это я хлебаю похлебку прямо так, по дикарски и грубо. Но зато ароматный, горячий суп оказался во рту, на остальное плевать!

– Удивительно, – сказал Вильяр, когда плошка опустела. – Вот бы мне так, захотел какую вдовушку за попу ущипнуть и...

– Извини, – не сдерживаю улыбки. – Это не так работает.

– Да? – непритворно вздохнул. – Жаль.

– Лучше расскажи мне, что в мире творится? Я долго был... В закрытом месте.

От одного воспоминания комнаты-тюрьмы хватает, чтобы мурашки побежали по спине. А в носу вместо запаха мясной похлебки появилась трупная вонь от гниющих голов на пиках.

– Да что же мы тут, на отшибе, знать о мире можем? Так, по мелочи.

В этот момент Вильяр так живо напомнил мне пройдоху Прохмура, старосту Белого Сада, что само вырвалось, жесткое и властное:

– Не юли мне. Рассказывай.

Повисшую тишину трудно назвать приятной. Вильяр аж опешил, рот захлопнул, да уставился, как на чудо из чудес.

– Извини, – виновато улыбаюсь. – Просто знаю же, что слухи деревенские с такой скоростью бегут, что не каждый гонец угонится. Важно это для меня, прошу, расскажи.

– Хорошо, – пришел в себя Вильяр, тоже улыбнулся, морщинки в уголках глаз заиграли. – Но что именно вы знать хотите? Для всего и года говорить не хватит.

– Что за слухи про мятежников Первых? Вот что меня волнует.

– Ну да, это уж точно, – староста поерзал на стуле, поскреб ногтями коленку. – Не знаю уж, как вы такое пропустить смогли... Все началось с Альсаса.

От взгляда Вильяра не укрылось, как я внезапно напрягся. Стараюсь расслабиться, откинулся на подушку, кивнул, продолжай мол. А под одеялом кулаки сами сжимаются.

– Говорят, Первые в тамошнее графство пришли, да не пара человек, а все из королевства туда явились! Да не просто так. Говорят, что отравили они лорда Гидеона, и жену его в могилу свели, а потом к молодому наследнику пришли! Он же сам из Первых, вот и принял их как родных...

Сам знаю, что взгляд у меня сейчас должен быть не из легких. Вильяр замолк на секунду и продолжает.

– Замудрили они юному лорду мозги, мол, надо вернуть старые времена! Говорят, пускай Первые вновь правят, хватит нам прятаться. Я в такое не верю, вы не подумайте чего!

– Я и не думаю. Продолжай.

– Так вот... Король про то узнал, и решил юного графа на путь верный вернуть, пока беды не случилось. Призвал его к себе, стали они говорить... А оказалось, что лорд Азидал к тому времени уже совсем ума лишился! Так ему Первые мозги замудрили, что он на короля кинулся! И такой ужасной магии его другие Первые научили, что гвардия с трудом с ним справилась, а когда руки скрутили, он людям зубами начал горлы рвать.

– Горлы, говоришь...

Вильяр, увлеченный рассказом, не замечает грустного смешка.

– Ага, как зверь дикий!

– А дальше что?

– Говорят, упрятали его во дворце, лечить разум пытаются. А Первые на том не успокоились! За брата Азидала взялись, Фреса, и мятеж продолжили. Король повелел барону Серебора земли Альсаса под руку короны вернуть, до лета чтобы, значится. Говорят, и Колдуны с Чародейками еще помочь вызвались, типа на самом деле хорошие они все, это просто Первые на них все эти века наговаривали. Такие вот слухи витают.

И ведь не возразишь, с грустью признаю про себя. Половина из рассказа правда, только с такого угла выставленная, что мы теперь на шахматной доске фигуры черные и злые, а добрый король Маркус – белые и благородные.

– Ясно все. А с низушниками что?

– Да ничего, – пожал плечами староста. – Рабы.

– И...

– И все, – даже руками развел. – Чего о них говорить-то? Только вы, Первые, о всяких не наших заботитесь. Нам-то до них какое дело?

– Ну да, – печальная улыбка сама уголки губ опускает. – Ладно, спасибо за рассказ. Я посплю еще немного, хорошо? Не беспокойся, не задержусь надолго.

– Конечно, – поднимается со стула Вильяр. – Поговорим еще потом.

Староста задержался, будто хотел что-то спросить, но передумал и уходит молча. Знаю, что он хотел, всего-то имя спросить. Но наверняка и сам догадался, только не желает, чтобы догадка правдой обернулась, а с ней проблемами.

***

Когда лежишь спокойно, в тепле, да еще и еду приносят, понимаешь одну простую вещь. Скучно это, вот какая штука. Зато много свободного времени – это отличный шанс утрясти все мысли в голове, остыть от эмоций, выбросить ненужное и понять, что делать дальше.

Этим я и занимаюсь второй день, в доме Вильяра, размышляю, медитирую, душой отдыхаю после выпавших на мою долю испытаний.

Медитация проходит плавно, за время в комнате-тюрьме я отточил этот навык настолько, что время в медитации летит незаметно. Вдох за выдохом, путь в бесконечный цикл, отсекающий лишние ощущения.

Один разум в темноте, покой, мирная тишина и ничего иного. Никаких проблем, ничего лишнего, никаких мыслей. Я наблюдаю за собой изнутри, так внимательно, будто внутри есть целый мир, куда интересней того, что узришь, открыв глаза.

Посреди чернильной темноты пульсирует яркая звезда, ее синева настолько ярка, что еще немного и станет белой. Совсем как сердце, тук-тук, ровно, мерно, успокаивающе.

Это мой Дар, то место, где тело, душа и разум сливаются в единое целое и рождают величайшее из чудес, дарованное людям Богом Даргалом. Это ни что иное как Магия.

От звезды проявляются нити, бесчисленное множество синих нитей, толстых и тонких, пересекающихся и идущих параллельно, по ним пробегают вспышки при каждом биении звезды. Каналы, берущие начало у Дара и уходящие в темноту.

Я знаю, что они проходят там же, где и вены, от самых толстых артерий до мельчайших капилляров, но это лишь иллюзия разума. Если вскрыть руку, увижу лишь кровь и вены, никаких каналов и маны там не будет. Они существуют в другом плане восприятия, доступном лишь существам, имеющим Дар.

Черт, только у звезды нормальная яркость, большинство каналов тусклые, едва видны. Последствия истощения, последствия глупости. Когда смотришь на подобное, становится грустно. Но ничего, скоро верну все в норму. Как кости в местах перелома становятся крепче, так и магическая сущность подстраивается под напряжение.

Я ошибся только в одной мелочи, совсем забыл, сколько моему телу на самом деле лет. Недавно шестнадцать стукнуло, еще не пройдена третья трансформация, как раз отделяющая взрослого мага от начинающего.

В том мире я уже прошел ее в этом возрасте. В этом, скорее всего, она наступит через год или два. Не стоило так истощать магию, я мог отделаться куда хуже. Но сейчас есть шанс быстрого восстановления.

Я около Гондарских Лесов, в двух шагах от огромного места силы, подобного горам Турдум. Надо лишь дотянуться сознанием до разлитой вокруг энергии, синхронизироваться, хоть ненадолго.

Я уже делал подобное раньше, так что все проходит легко. В сознании сама собой появляется картина цветочной поляны, окруженная хвойным лесом. Пахнет еловыми иголками, снегом, пыльцой цветов и диким медом. Прекрасный аромат, освежающий до самого нутра.

Вот так, дыши глубже, наполняйся этой силой. С каждым вдохом ощущения леса и поляны все четче, я даже чувствую нечто вроде зова, словно тянущего к месту, где эта поляна реально существует.

Некоторые места силы коварны. Они не злые, ничего такого, просто такова их природа. Они тянут, манят к себе, и никогда не отпускают. Эгоистичные, и вместе с тем дающие руку помощи любому, кто ее способен увидеть. Противоречиво, коварно, или же благородно, каждый маг имеет на этот счет свое мнение. Некоторые даже жалеют Волколаков, но я предпочитаю их убивать.

Поляна проступает перед глазами все ярче, мне действительно хочется подняться и отправиться туда, вдохнуть одуряющий силой запах настоящими легкими. Лучше не поддаваться этому зову, достаточно.

– Спасибо за помощь, – шепнул одними губами.

Глубокий вдох, выдох, пора открывать глаза. Рядом с кроватью знакомый поднос с плошкой супа и хлебом, вареная луковица с другой стороны и кувшинчик молока. В комнате никого, опять я проморгал появление Вильяра.

Поел, оставил посуду на широком, немного кособоком стуле у дверей. Пускай путь от кровати до двери короток и незаметен, сразу чувствую разницу в ногах. Вчера я и вставал-то с трудом, а сегодня неплохо передвигаюсь. Слабость еще чувствуется, но...

Сжались пальцы в кулаки перед глазами. На этот раз чувствую силу в мышцах, а руки перестали напоминать обтянутые кожей кости, теперь это руки очень худого, больного человека, а не пролежавшего пару столетий в гробу мертвеца. Хорошо! Такими темпами я восстановлюсь за три дня.

Я больше не спешу в Альсас так сильно, как раньше. Было время обдумать ситуацию, успокоиться. Хочется отправить Вестника в Гильдию, дать знать, что вырвался, но, как и в первые минуты свободы, отказываюсь от такого заманчивого способа.

Вестник – магия пятого круга, это не мелочь, как в прежнем мире. Полыхать магией будет не хуже, чем костер в ночи. А раз ищут меня магией, то лучше самому в петлю башку сунуть, не так стыдно будет.

Знания Даргамара вновь лишь рождают горечь на языке. Будь я там, поставить скрывающий барьер – дело десятка минут. Взял бы внешний рунный круг "Эфирного барьера" и хоть завызывайся этих Вестников.

Но тут мне не хватает знаний. Слышал только от других Первых, что можно скрывать простенькие ритуалы, и надо подготавливать особые колышки, наговоры на них делать, да сразу пропал интерес. Никогда не любил подобную интуитивную магию, больше похожую на шаманство. У меня вообще при слове "шаман", сразу рефлекс вдарить посильнее просыпается, ублюдочные Изгнилы вспоминаются.

Я бы наплевал на опасность, будь ситуация действительно неотлагательной, но подумав, понял – это не так. Я могу довериться Фресу, он не будет творить безумие или глупости, а Первые из Гильдии помогут.

Будь это кто другой, я бы сейчас бежал со всех ног в Альсас, но это же Фрес... Учитывая нашу прошлую реинкарнацию, я знаю этого парня дольше лет, чем тут люди живут.

Я твердо уверен, брат удержит Альсас столько, сколько нужно, будет держать врага на границах, будет заботиться о жителях и графстве. Уверен, вернись я через сотню лет, Альсас будет стоять так же, как и стоял, и ждать меня.

Нет причин для волнения, не нужно торопиться. Полумертвый оборванец сейчас не нужен Альсасу, ему сейчас нужен сильный лидер. Пускай пока брат подержит это знамя вместо меня. Недолго, я не собираюсь сильно задерживаться. Просто хочу вернуться и сходу впрячься в решение проблем, а не заставлять всех беспокоиться еще больше. Знаю, будет тяжко, но Фрес справится.

Стук в дверь прервал мысли о доме.

– Да?

Странно, Вилья входит без стука. Это и не он оказался, дверь открывает знакомый человек. Тот самый мужик с топором, только сейчас без топора. Как там его староста назвал?

– Гранул, верно? Здравствуй.

– Эм-м, – мнется в проходе гость. – Да, привет. Я тут чего зашел, как его... Вот.

Протягивает пару тушек птиц, еще неощипанных и явно недавно пойманных.

– Лесные куропатки, на ужин вам. В подарок, как бы, да! – медленно разговорился Гранул. – Куриное мясцо, самое оно форму набрать!

– Спасибо конечно, но с чего такие дары?

Гранул буркнул что-то невнятное, да тушки аккуратно положил на стул к подносу, старательно пряча лицо.

– Что-что?

– Это извинение, – выдавил дюжий мужик. – Совесть меня заела, понятно? И жена, провались она в... Совестно мне, короче, за прошлый прием. Ну, так что, принимаешь подарок? Или я сам сожру!

– Принимаю, – невозможно удержать улыбку. – Спасибо тебе, Гранул.

От ответа смущающегося мужика спасает староста. Вильяр появился за спиной гостя, хлопнул по плечу.

– Ну вот, совсем не сложно, правда? Иди давай, наверняка жена ждет.

– Да, пойду, – пятится из комнаты. – Вы там выздоравливайте. И эта... Зла уж не держите.

Гость ушел, остались лишь я и староста. Вильяр поманил за собой.

– Поглядите-ка.

И таким озорством в глазах предложил, что отказаться невозможно, любопытство заест. Вильяр привел в большую комнату с печкой, а там, на большом обеденном столе снеди всякой горой, аж на пол валится. Дичь свежая, мяса всякого валом, вяленного и засоленного, бочонки с медом, кульки с орехами, выпечка свежая, даже пара бутылей неплохого вина торчит.

– Это что?

– Извинения, – хмыкнул староста. – Ну, и не буду скрывать... Лекаря нормального не найдешь, хоть неделю в любую сторону иди, а зима время суровое. Мы, конечно, как травами лечиться знаем немножко, но это не то...

– Говори прямо, болит чего?

– Не-не-не, – аж руками замахал староста. – Я же не за себя прошу. Все надеются, что раз вы у нас какое-то время будете, то может... Раз зла не держите за первый прием, посмотрите детей?

– Детей? И только-то?

– Ну да, – кивает староста. – Обычных детей. Мы-то что, отлежимся денек и болезнь утихнет, а дети ведь зимой как солома сухая, только тронь хворь какая, переломятся. Так что? Одолжите нам немножко целительной силы?