Текст книги "Маг Азидал. Лорд Альсаса (СИ)"

Автор книги: Дракмир

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)

Я начал церемонию, приковав пылающие зеленью взгляды.

– Начнем с Мастеров Стихий, – я свел ладони вместе, а когда развел, в воздухе передо мной остались четыре разноцветных огонька.

Простое действие, со стороны похожее на балаганный фокус. Но испарина на моем лбу всем ясно показала, каких сил стоило призвать подобных мелких порождений магии.

Такого Первые еще не видели, наблюдают за огоньками жадным вниманием исследователей. Алый огонек более всех похож на обычный огонь, но лишь дурак без опаски коснется его. Алый Огонь, что может жечь души и демонов, как сухую солому. Эссенция Огня, сама его суть. Даже в таком малом количестве огонек трепещет и яростно вьется язычками, словно желает накинуться на всех и спалить дотла.

К нему вышел Разгал, по прозвищу Красное Пламя. Будущий Мастер Огня обрядился в дорогую мантию из темного шелка, без украшений и вышивки, ему их заменила королевская осанка и гордый взгляд. Лицом Разгал похож на всех Первых, но его отличает тонкий шрам на левой щеке, подобный черному отпечатку от языка огня. По слухам, он его сделал, желая подчеркнуть свою связь с Огнем. Разгал поднял раскрытую ладонь и Алый Огонь устроился в ней, как ласковый котенок потерся о пальцы.

Вообще без труда подчинить саму суть Огня...

– Достоин, – кивнул я довольному магу.

Разгал сжал ладонь, навеки оставив еще один черный шрам в виде языка пламени, только на ладони. Даже не поморщился от боли, с достоинством склонил голову, принял подвеску из рук Фреса и занял свое место в рядах Первых. Маги тихо похлопали его по спину и плечам, шепотом поздравляют, а Разгал лишь улыбается белозубым оскалом, радуясь так же яростно, как в гневе сжигал целые замки.

Следом вышел Лубл Рубедский, что когда-то потушил целый вулкан. Этот Первый чужд роскоши, предпочел простую одежду из кожи и меха, больше похожий на простого охотника, чем на солидного мага. За простотой кроется скромная суть могущественного Первого. Даже для Первого он выглядит зрелым мужчиной, что опытен, как старый волчий вожак. Лицо посетили намеки на морщины, губы сжаты в намеке на улыбку, а за спиной покачивается свободный хвост волос до лопаток.

Лубл принял синий огонек, вот только вблизи видно, что язычки вовсе не из огня, вьется к потолку зала Вода! Лубл удивил, Вода спокойно успокоилась на ладони, оставив белый след в виде пенистой волны бушующего моря, а следом маг попросту испил из ладони Эссенцию, как обычную воду!

– Удивил, – хмыкнул я довольному магу. – Достоин.

К белому огоньку Воздуха вышел Гуртаур Остроязычный, и честно говоря, я мог бы удивиться, не знай того заранее. Гуртаур не выглядит легкомысленным и легким на подъем, как сильный воздушник. Иссеченное лицо, лишь удачей не тронутые шрамами глаза, суровый взгляд, кажется, что им Гуртаур сможет дробить камень и волю врагов. Но все это до момента, как он откроет рот. Тут же посыплются остроты, забавные истории и такие заковыристые ругательства, что сам Гданад не постесняется взять урок бранной речи.

Сейчас же Гуртаур изволил быть серьезным. Подошел, укротил суть Воздуха меж сжатыми ладонями, продемонстрировал знаки урагана на мозолистых руках. С поклоном принял Атрибут и лишь тогда брякнул:

– Служу Гильдии Альсаса! Благодарю за доверие, братья! Чтоб мне осьминог три дрочил, если опозорюсь!

Взрыв хохота не сразу успокоился, и утих лишь когда Фрес передал мне шкатулку. Брат с легкостью укротил огонек из мелкой пыли, оставив на ладони черный знак горы, похожей на пик Турдум. Улыбнулся всем, принял шкатулку обратно. Только я заметил, с каким восторгом брат смотрит на Атрибут Мастера, как блестят глаза Фреса и как быстро он моргает, пытаясь сдержаться.

– Осталось двое, – приглушил я шепотки в рядах. – Кто из нас достоин Атрибута Мастера Маны?

Из рядов вышел Анхил, старейший среди Первых Гондарии. Обязанность Мастера Маны изучать саму природу магии, изобретать и изучать. Анхил по общему признанию в этом достиг немалых высот, саму жизнь он посвятил магии и обучению собратьев. Уважение к нему от Первых безмерно, а так же, на сегодняшний день он пока сильнейший среди нас. Седьмой ранг, он ближе всех к званию Архимага.

– Достоин, – кивнул ему, поведя рукой к шкатулке.

Демонстрировать Анхилу ничего не нужно, принял Атрибут, тут же нацепил на запястье, поклонился мне, показав начинающую седеть гриву, потом остальным и встал в строй.

– Остался последний. Тот, кто будет карающим мечом и ужасом врагов Гильдии. Сильнейший в бою и любом сражении! Кто из нас достоин звания Мастера Мощи?

Тишина поселилась в рядах Первых. Но лишь на секунду, ряды шевельнулись и вперед вышел мой старый знакомец. Малагор. Аура первобытной мощи и магии окружает его как и прежде, но добавилась к ней острота внимания хищного зверя, что до этого дремал, утомленный жизнью скитальца и бесконечных сражений в порождениями незримого. В глазах застыл огонь зелени, лицо спокойно, теперь Малагор избрал в жизни новую цель, путь, по которому идешь с улыбкой без усталости, не щадя ни себя, ни врагов. Ему я вручил Атрибут лично.

Фрес захлопнул шкатулку. А я подозвал слугу из темного уголка зала. Старый Брун подоспел ко мне, держа на вытянутых руках тяжелый сверток. Я забрал его, почуяв приятную тяжесть, пальцы коснулись бархатной ткани и золотую тесьму на торчащем уголке.

– Собратья, – я рывком развернул стяг, а потом запел его на края нитями маны, подвесил справа. – Жители Альсаса вручили нам этот бесценный подарок.

Как только знамя развернулось, все увидели прошитый золотыми нитями герб гильдии, с головой волка на фоне. Вот только цвет волчьей головы оказался непривычным белым, а состоял из переплетений светлых и черных нитей, с вкраплениями белизны и рыжины.

От знамени веет сильным фоном магии, что наполнят зал, целебной аурой окутало всех нас, откинуло усталость, поселило улыбки на лицах.

– Это Знамя Гильдии Альсаса, – мой тихий голос наполняет каждый уголок зала. – Каждый житель города и окрестных деревень подарил по волоску для этого знамени. Это Знамя, не просто кусок ткани, это воплощенная надежда и вера в нас, братья. Мастер Анхил зачаровал его, Знамя не сгорит и не утопнет, никогда не истреплется на ветру, а враг, что прикоснется к нему, будет обращен в пепел. Все вы чувствуете его силу, надежду людей, что плелась в саму суть Знамени. Не посрамим же ее.

Фрес воздел руки, и камень пола шевельнулся под красными коврами. Резко пробила себе путь черная пика камня, взмыло справа от трона. Камень выбросил в стороны еще по острой пике, разведя перекладины, словно черные крылья. Штандарт почти готов. Знамя обвенчало его, с тихим шелестом прикипев навечно. Солнце за окнами опустилось за горизонт, но Знамя словно не пожелало оставаться в темноте, золотым светом озарило зал, мягким свечением приласкало лица магов.

Никто из нас не посмел прервать торжество этой минуты, лишь выйдя в трапезный зал для пиров Первые бурно засмеялись, обмениваясь хлопками по плечам, поздравлениями Мастеров и предложениями опустошить мои винные подвалы.

– А, Даргал с вами, – сдался я под веселыми взглядами. – Завтра все равно уезжаю в столицу. Слуги, тащите вино!

– И мяса побольше! – крикнул Фрес в коридор, где уже слышен топот удаляющихся слуг. – Сегодня празднуем!

А у меня в голове только одна мыслишка засела. Лишь бы не спиться опять, как уже бывало со мной в прошлом. Вроде давно избавился от напасти винных пристрастий. Но с такими товарищами это не долго и повторить...

***

Утро, только рассвело. По улице разносится цокот копыт от десятка всадников. В этот мерный звук примешивается неуловимый скрип от колес кареты. Я выехал утром, как и хотел.

Не знаю, где слуги достали карету, я ее никогда в усадьбе не видел. Но выглядит шикарно. Всяко лучше ехать на атласных подушках, раскинув ноги, чем трястись в добротном, но жестком седле. На черных бортах по щиту с гербом графства, позади место для пары сундуков с походными мелочами. Внутри места для пятерых хватит, и тянут эту прелесть всего двойка резвых лошадок.

В карете нас трое, места навалом. Я полностью занял одну сторону, развалившись на мягких сиденьях. А с другой стороны пара магов из Гильдии. Один уже успел где-то ослепнуть на один глаз, красуется бельмом и рваным шрамом через бровь, отчего кажется, что оставшийся глаз полыхает зеленью еще сильнее. Этого Орвальдом зовут, а второй Шагам, у него хоть с рожей все в порядке.

Ребятам и полувека еще нет, по силам третий и четвертый ранг. Вместе со мной таких сил хватило бы на любое путешествие, но нас сопровождает еще десяток из воинов Альсаса. Оба мага время от времени задерживают взгляд на подвеске Мастера, что болтается на моем правом запястье.

Я глянул в окошко, как раз застал момент выезда из города. Но толком не видно, стражник на коне все загораживает. Задернув шторку, откинулся на подушки.

– Жаль, что такой шик только до Серебора, – начал я разговор.

– Серебор не балует хорошими дорогами, – виновато пожал плечами Шагам, словно это он виноват.

– Я больше люблю быструю скачку, – прокуренным баском вклинился Орвальд. – На верном коне, да против ветра...

– Хорошее дело, – кивнул ему с улыбкой. – Особенно, если в гущу сражения.

Орвальд потер шрам на брови, но ответил улыбкой. Разговор завязался. О чем говорить трем Первым в поездке? Да еще и из одной Гильдии. Разумеется, о выпивке, бабах, приключениях и магии. Вопрос политики молчаливо согласились не заводить. Во-первых, я как лорд больше в этом смыслю, тут они разговор хоть и поддержат, но будет он не интересный. А во-вторых, на кой демон еще о ней и говорить в обычной беседе? И так лезут со своими интригами, письмами и намеками.

Кто лезет? Герцоги, знамо дело. После первого такого письмеца я просто кидал их в камин. Я и так прекрасно догадался, почему так долго шло письмо короля с приглашением на присягу. Система лордов в Гондарии овеяна немногими традициями, но самая важная – присяга лордов королю.

Когда один из лордов умирает, его наследник берет дела в свои руки. Король дает немного времени привести все в порядок, а потом шлет приглашение. В это время считается, что территории еще не давшего присягу лорда являются Свободными Землями.

А потом новый лорд приезжает к королю, дарует тому свою верность и вуаля, все до следующего раза. Иногда на принятие присяги собирается неплохая толпа других властителей, познакомиться, основать новые союзы, заключить соглашения. На их приглашение тоже нужно время.

Не надо быть мудрецом, чтобы понять, почему со мной так тянули. Кто-то из опальных герцогов проворачивал свои делишки и желал, чтобы Альсас в них не смог вмешаться. Формально мое графство пока не часть Гондарии, словно отдельное, маленькое государство. Именно поэтому я позволил себе не распространять пока Указ о Низушниках.

Как же меня раздражает все это! Почему я должен лавировать между интересами великих мира сего? У меня другая задача – защитить человечество. Приказы Бога не обсуждаются, не откладываются и не забываются.

После идет долг лорда перед Альсасом. Защищать людей, добиваться процветания графства, решать проблемы на всех уровнях.

Потом уже долг Мастера Гильдии. Как Мастер Контроля я обязан изобретать тончайшие способы использования магии. А так же командовать наравне с остальными Мастерами и решать задачи, поставленные на Совете Семи. Пока я рулю Гильдией могу и скинуть на других большинство дел, но все равно почивать на лаврах не стоит.

И только потом я ставлю ступеньку с королевскими проблемами, интригами других лордов и прочие развлечения властителей.

– Скажите, Мастер Азидал, – сбил с мысли Шагам. – А что вы будете делать, когда мы сможем освободить Источники? Когда людям вернется мощь?

– Вряд ли я до такого доживу, – хмыкнул на такие вопросы. – У меня пока планы простые. Управлять графством лет до тридцати, потом заделать наследника и скинуть всю эту головную боль на него. А сам отойду в сторонку и спокойно буду заниматься магией в Гильдии. Давно мечтаю стать Архимагом... В прошлом мире всего две ступеньки не дотянул. А там или помру в процессе, или таки добьюсь, чтобы Даргал смог явиться в этот мир.

Парни переглянулись, Орвальд решился осторожно поинтересоваться.

– Мастер, можете нам рассказать про магов Даргамара? И еще ту историю... Как Даргал стал Богом Магии. Это довольно интересно.

– Я бы тоже послушал, – горячо поддерживает Шагам. – Вчера я был пьян до демонов в глазах и все пропустил!

– Да без проблем, – я нагло разлегся напротив магов. – Дорога долгая. Есть на землях Небесной Империи одно большое озеро. Иногда люди видели силуэт из звезд, явственно напоминающий юную девушку, прямо в небе над озером. Это была Дева, Богиня, создавшая весь мир. Она принимала к себе души умерших, и это четко видно в отражении озера, всегда гладкого, как зеркало. Люди прозвали то место Озером Девы. И вот однажды, добившийся всего Архимаг Даргал...

Под мой рассказ историй, что каждый ребенок в Кирне знает, шел час за часом. Перекусили прямо в карете, чем Даргал послал. А пыльная бутыль вина из моих запасов скрасила беседу до самой ночи. Минули Белый Сад, патруль из деревни сопровождал нас еще пару часов, весело болтая со стражами кареты. Распрощались на кромке полей, где виднеются высокие стога сена и далекие фигурки работающих мужиков с косами. К вечеру переехали широкий каменный мост через реку Тихую и спокойным темпов ехали до самой ночи, пока не остановились на опушке небольшой рощи, неподалеку от деревни Лудянка.

До самой деревни еще несколько часов на быстром коне, но заезжать туда не стали. Двинулись по дороге сквозь поля и так же тихо мирно ехали день за днем, минуя поля и леса, огибая небольшие холмы. Через пару дней дорога вильнула в сторону, по широкой дуге огибая озеро Алус. Еще одна точка силы, полная всяческих тварей. Местность вокруг озера давно превратилась в топкое болото. Будем надеется, что Гильдия вернет этим землям былую красоту.

К деревушке Приречной, что уже на границе с Серебором, прибыли утром, ближе к полудню. Я еще не видел новую твердыню на своих землях. Замок Шадовида показался резко, словно выскочил из-за пологих холмов близ деревни. Внушительный замок, что нависает над бурной рекой и деревушкой, как великан над мелкими детьми.

Серый камень стен, зубчатые башни, стрелометы на стенах, черные бойницы крестом. Размером с небольшой город, и легко вместит четверть людей из столицы графства. Кэхас не посрамили свою репутацию, ничего более неприступного в этом мире я еще не видал.

Чем ближе мы к замку, тем выше кажутся стены. Как и стены Альсаса, все оплетено зелеными побегами. Кэхас и тут решились подарить свою защиту. Теперь слабая магия для замка не проблема, а любой коснувшийся корней на стене будет выпит досуха.

Карета с сопровождением быстро проскочила деревенские дороги, люди сами отходят в стороны, завидев стяги с гербами. Я вижу в окошко, как с обочины машет нам цветком мелкая девчушка, помахал в ответ. Девочка что-то радостно взвизгнула, побежала к домам, где и схватила внушительный материнский подзатыльник.

На стенах нас давно заметили, вижу, как суетятся фигурки в серых доспехах. Просто так в замок не въедешь, от реки подведен широкий ров, и проехать можно только через опускающийся мост. Гремят черные цепи, опуская мост, с лязгом врезался в землю перед всадниками, отчего кони недовольно заржали, попытались отойти, но жесткие рывки за уздечки сдержали.

Гремят подковы под окованному железом мосту, а впереди медленно поднимается огромная решетка. Толстые пруты настолько плотно друг к другу, что палец не просунешь, солидная преграда, с тараном тут делать нечего.

Но вот мы и внутри, первая часть пути окончена. Дверь кареты распахнулась, выпуская нас на свежий воздух. Где я тут же попал в крепкие объятья Шадовида. Такой же внушающий холодом власти, безразличный ко всему, с черной маской до глаз и белоснежной шевелюрой. Но стиснул так мощно, что плечи хрустят.

– Добро пожаловать, – шепнул сквозь маску барон.

В ледяном взгляде на миг показалась теплая искорка, но тут же исчезла, как в черной пучине. Барон отстранился, бросил холодный взгляд на мое сопровождение.

– Вы можете отдохнуть в казармах, вас проводят. А для уважаемых магов уже готовы комнаты.

Парочка воинов вздрогнули от ледяного тона и шипения в словах Шадовида. Барон до сих пор не желает восстановить отрезанные Колдуном губы, и хотя научился разборчиво говорить без них, угрожающего шипения и рваных звуков в его словах хватает с избытком.

– Мне ничего не может угрожать здесь, – с улыбкой киваю воинам и Первым. – Отдыхайте, отправимся в путь на рассвете следующего дня.

Мои воины с любопытством оглядывают все вокруг, слуги барона уводят лошадей и карету.

– Отдохнуть не помешает, – потянулся Орвальд. – Покажете, где можно помыться с дороги?

– Слуга! – хлесткий приказ заморозил на месте проходящего мужичка. – Покажи гостям купальни.

– Сию секунду ваша милость, – засуетился бедолага, с поклоном тараторит: – Прошу за мной господа, сюда, пожалуйста, не извольте беспокоиться, все в лучшем виде...

– Как насчет показать мне замок? – с интересом оглядываюсь вокруг. – Выглядит мощно.

– Как пожелаешь, – легко согласился барон, резко развернулся на пятках, бросил: – Идем.

Шадовид повел меня к лестницам, а оттуда наверх, в башню, чтобы все оглядеть с высоты. Но я итак примерно увидел что здесь и как. Замок – маленький город, в чем-то похожий на мой Альсас, но куда более грубый, мощный, созданный, чтобы защищать.

Об этом кричит все вокруг, высокие, толстые внешние стены, циклопические башни с острыми зубцами, узкие переходы с одного участка на другой. Барон привел меня наверх, взмахом руки отогнал парочку воинов, что возились со стрелометом.

Отсюда внутренний двор как на ладони. Донжон замка – как еще одна твердыня, крепость в крепости. Это лишь еще раз подтвердило, что замок это маленький город. Внутри внешних стен уместились десятки зданий, мелких и высоких, жмущихся к стенам. Все здесь отдано в угоду практичной защите. Если бы замок обстреливали, ни один снаряд не попадет внутри во что-то важное. Даже гореть здесь нечему, все из серого, грубоватого камня.

Сотни людей здесь живут, занимаются своими делами. Воины на стенах бдят, вон на следующей башне возятся лучники, а внизу, во дворе, бегает невесть откуда взявшаяся ребятня. Слышны звуки рубки, как на лесопилке, но это лишь тренировка воинов на далеком полигоне. Я вижу, как мелкие фигурки долбят палками по манекенам. Только обостренное зрение позволит отсюда увидеть краску на тех манекенах, уязвимые точки, куда новобранцев учат бить.

Замок буквально кипит жизнью, чувствуется, что это дом для сотен людей, для тысяч. И его хозяин гордо оглядывает все это вместе со мной. Почуять в Шадовиде каплю гордости, это ли не чудо? В первые дни нашего знакомства я думал, что этот человек не способен на эмоции, что барон навечно заковал свое сердце в холод.

Но потом я увидел, как яростно он может ненавидеть, так яро и крепко, как может лишь лесной пожар. И только спустя годы он показал, что есть в нем и иные чувства. Но прячет их так умело, что даже магу сложно подцепить хоть толику эмоций, распознать того труднее.

– Вон там конюшни, – тыкает пальцем в здания барон. – Кузни, потом мастерская стрелометов, вон дубильня, там кожевники сидят. Пыточная под северной башней, а там казармы, если что, своих воинов там найдешь, на третьем этаже. А вон еще одна кузня, только для кэхас, там дома слуг...

Под шипящий говор барона я внимательно осматриваю здания, строя в голове карту всего замка. И мысленно содрогаюсь от шипящих звуков. Я спросил лишь раз, почему барон не желает восстановить губы, ведь сейчас для нас это возможно воплотить.

Ответ барона удивил, показал, что в нем остались еще чувства привязанности, но извращенные жестоким прошлым. Барон сказал, что это увечье служит памятью, о том дне, когда он в последний раз видел свою семью, запытанную до смерти Колдуном. Пусть останется такое воспоминание, полное боли, но яркое, какое не может дать не один памятный предмет.

По мне, так это все равно, что жить с дырой в сердце и кровоточащей раной на душе. Но таков уж барон.

– Скажи, Азидал, – прервал рассказ Шадовид резким вопросом. – Что будешь делать с кэхас?

– Ты про Указ короля, не так ли? – глупый вопрос, но он дает время собраться с мыслями.

Шадовид кивнул, не сводя пугающего взгляда черных глаз.

– Ответь мне, Шадовид, а что ты сам думаешь теперь о кэхас? Теперь, когда узнал их куда лучше и когда получил от этого народа подарок, что не смеют получить короли.

Получить такой замок бесплатно, это бесценный подарок. Насколько я знаю, после такого барону пришлось сломать свое представление о низушниках, смирить неприязнь и общаться на равных. А ведь он был первым, кто высказался против нашего союза.

– За эти годы я узнал их лучше, – медленно, словно нехотя отвечает Шадовид. – Раньше я бы легко принял это глупый закон, равняющий кэхас с тварями. Но теперь...

Барон подошел к краю башенной площадки, огладил ладонью острые края зубцов.

– Теперь я рад, что оказался неправ. Мне пришлось много общаться с кэхас, и это разрушило мои представления о них. Низушники – удивительный народ.

– Это так, – согласился я.

– Сначала я думал, что они отличаются от нас лишь ростом... Но узнав ближе, понял, это было по-детски наивно. У них своя культура, свои понятия о чести. Многое схоже, словно это люди в чем-то копировали традиции кэхас.

Я не стал говорить, что Шадовид попал догадкой в самую точку. Так и есть, на заре времен люди многое переняли в кэхас.

– Но между нами есть одно огромное различие в одном вопросе, – жестко перевел тему барон. – Кэхас не знают, что такое нейтралитет. Они иначе относятся к Добру и Злу.

– Да, это так, – признал я под вопросительным взглядом. – Даже в их языке нет слова "нейтралитет". Ты знаешь, почему?

– Нет, – спокойно признает барон. – Я лишь понял, что кэхас помнят Добро в равной степени, что и Зло. В этом наше удивительное различие. Помнить Добро так же, как и Зло... Люди так не умеют.

Шадовид буквально выдавил последние слова, полные горечи.

– Горькие слова, – признал я. – Но мудрые. Видишь ли, я кое-что знаю об этом. На днях ко мне зашел Старейшина Турдум. Они уже знают об Указе короля. Знаешь, что он мне сказал?

Внимание барона, с каким он впился в мое лицо, можно нарезать и подавать на стол.

– Чтобы ты понял его слова, немного объясню. Их Бог, Кардас, даровал кэхас понятия Добра и Зла. В каждом из кэхас словно есть невидимые весы с двумя чашами. Чаша Добра и Чаша Зла. Свое отношение к миру и каждому явлению, событию или личности, они строят через призму этих весов. Ты был прав, говоря, что кэхас не знают нейтральности. В их глазах мир ровно делится на две половины. Если они считают тебя другом, то пойдут в огонь за тебя, бросят все, чтобы помочь. И будут помнить столько, сколько удержит память поколений. А если ты враг, то будут считать настоящим Злом, и не пожалеют жизней, чтобы уничтожить. Никаких полутонов, лишь камешки на весах Добра и Зла.

– Вот как, – Шадовид не особо удивился, или же просто не позволил себе испытывать подобное. – Что-то такое я и представлял.

– Чтобы ты понял окончательно... – говорить или нет, хотя, будь что будет. – Если бы кэхас не умели помнить прежнее добро, давно бы заполыхала война меж людьми и низушниками. Их сдерживает только это и остатки Договора меж Первыми и Кэхас. Старейшина Турдум, что навестил меня, высказался кратко. Единственный камешек, что держит весы на стороне Добра – это я.

– Значит, Указ короля – последняя капля, – хмуро подытожил барон.

– Да. Если я не смогу уговорить его при личной встрече... Если Указ не будет отменен и начнет действовать на моих землях...

Продолжать не приходится. Кэхас не поднимут бунт против меня, нет, такого не будет. Просто они будут считать всех вне Альсаса врагом. И не успокоятся, пока Королевство Гондария не исчезнет с лика земли. Они пойдут войной на Гондарию, рано или поздно, может, даже втайне от меня. И сейчас, даже барон понимает, кэхас будут сражаться до последнего воина, до последней капли крови. Они умеют дружить, это так. Но пока лишь Хэнье знают, как низушники умеют ненавидеть. Не дай Даргал и людям познать этот опыт.

Глава 11. От барона к королю.

Время ближе к ночи, завтра мы пересечем реку и отправимся дальше, через Серебор прямиком в королевские земли, а там уже и до столицы недалеко. Дня три или четыре пути. Как раз успею денек погулять по столице, собрать парочку слухов, просто поглядеть, как там люди живут, вблизи от властителя всего королевства.

А пока же я расслабленно развалился в кресле, после прекрасной бани шевелиться лень. Попиваю вино в компании с бароном. То, что я поначалу принял за необычный донжон, оказалось замком в замке. Настоящая усадьба, сделанная под крепость. Внутри все пышет богатством, подтверждающим слухи о золотых запасах беловолосого семейства. Изумительные ковры в коридорах и залах, статуи дев и монстров, что выполнены так искусно, что кажутся живыми. Высокие вазы из Хрозалии, пустые доспехи в стиле Дафгаарда, изумительное оружие на стенах, витражи окон, что собраны из тысяч разноцветных кусочков, настоящие картины из стекла.

Поначалу красивым это все не показалось. Словно в боевую крепость набили пошлой роскоши. Но уже через час я стал находить в этом своеобразную красоту. Словно богатые, в каменьях и золоте ножны, что прячут простой, но надежный клинок.

Такими же выглядят и воины барона, только немного наоборот. Серая краска и туники на доспехах кажутся аляповатыми, неумело покрашенными. Но если обратить внимания на саму броню, то узнаешь в мимолетном блеске лучшую людскую сталь.

Поведение серых воинов тоже обманывает неискушенный взгляд. Поведение разбойников, развязная манера речи, всюду ругань и пошлые шутки, веселье, как в бандитском лагере. Но если отдалиться, то бросится в глаза жесткая дисциплина, буквально вбитая в тела суровым начальством. Никто не отлынивает, не смеет спать на постах, а за один лишь запах вина могут выпороть плетьми.

Узнал я и название замка. Барон назвал его Гландуир, на языке кэхас, отдавая им таким образом честь за постройку твердыни. Если передать смысл, то в переводе – Дом Белых Голов или Беловолосых.

Из уст кэхас звучит куда более певуче и красивее, чем из уст людей. Люди называют замок двумя словами – Глан Дуир, я же предпочитаю манеру кэхас.

– Еще вина? – спросил Шадовид, уже подливая в золотой кубок.

– Да, спасибо.

Наедине барон позволил себе снять маску. Зрелище не для слабых духом. От былой красоты остался лишь след, но когда то барон точно покорял девичьи сердца одним взглядом. Теперь же... Голые зубы в остатках подживших, черных губ, что когда-то прижгли каленым железом. Не знаю, как он ест без губ, но по манере пить примерно представляю. Просто запрокидывает голову и открывает рот, разом заливая вина из небольшого кубка, как раз на один глоток.

– Вельда все же не приехала, – резко начал новую тему барон.

– Причин не сказала, – покачал я вино в кубке. – Просто осталась в Черной Грани.

– Я и без того знаю эти причины, – недовольство мелькнуло в безразличном голосе. – Она все еще цепляется к тебе?

– В последние месяцы ее попытки стали несколько... тоньше?

– Ее детская влюбленность переросла в одержимую страсть, – с толикой одобрения ответил барон. – Наши женщины всегда были немного дикими. Жаль, что она не желает понимать правды.

– О чем ты?

– Знаешь, как мы попрощались в последний раз? Нет? Я просто прямо высказал ей, почему вы не сможете быть вместе. Ты Первый, она простая аристократка. Это все равно, что скрестить рыбу и орла. Был у меня друг из Первых, рассказывал, насколько иначе вы воспринимаете мир. Вам просто не понять друг друга. Когда страсть пройдет, что останется? Тусклые угли общих тем. Да и срок жизни не на последнем месте...

Я не заметил, когда успел сжать бокал до скрипа. Осторожно возвращаю посуде нормальную, круглую форму. Золото кубка плывет под пальцами, немного аляповато, но вернул, как было.

– Вы сказали ей то, на что я не решился. Не думал, что она все понимает... Боялся ранить.

– Ха, – холодный смешок без капли веселья. – Молодая, влюбленная дурочка. Но упряма, не отнять. Знаешь, что сказала в ответ? Что если я отдам ее Серебору, она скорей перегрызет мужу глотку прямо на брачном ложе, чем даст к себе прикоснуться. А на следующий день сорвалась в Альсас, не сказав больше и слова. Даже на письма не отвечает, дрянная девчонка.

Несмотря на грубые слова, я чую в них гордость. Он искренне гордится характером племянницы. Пожалуй, я понимаю, как искренне любит барон остатки некогда большой семьи. Он ведь довольно посредственный воин, может, чуть сильнее обычного бойца из армии Альсаса. Окружить себя верными воинами – верное решение. Но барон так не сделал, он отправил свою охрану вслед за Вельдой.

И я знаю, что два десятка лучших воинов отправлены в Альсас. Элита войска Беловолосых, а вместо охраны своего владыки крутятся возле племяшки.

В Черной Грани их не видно и не слышно, но только Вельда делает шаг за порог, как рядом ненавязчиво крутятся люди в серых доспехах. А Ландик всегда тенью за ней, даже в купальне за дверьми дежурит. Сам глава армии барона занимается простой охраной всего одной девицы. Только когда девушка рядом со мной, воины барона позволяют себе отдохнуть.

– И что же мне делать?

– Ха, – снова холодный, отрывистый смешок. – Я не полезу в ее отношения. Мог бы запереть ее в замке, или выпороть так, что кожа с жопы слезет. Но это разрушит наши узы, я никогда так не поступлю. Думай сам...

Пару минут мы молчали, погрузившись в свои мысли под треск поленьев в камине. Тепло, после бани тело так расслабленно, что думать ни о чем не хочется.

– Знаешь, Азидал, я даже не понимаю, о чем она думает. Что она знает о семье, на что надеется? Вот что она видела соплячкой? Мой брат не любил жену, да и Хаскария отвечала ему тем же. Медовид просто выбрал самую красивую крестьянку и сделал своей женой. Вечно был в военных походах, грабил соседей, а когда возвращался, попросту трахал женушку до звенящих яиц. Вот и вся любовь. Все, что их объединяло – дети.

Новая страница их жизни в Пакараме. Философия жизни как у диких хищников, сильнейший получает все. Из Вельды так и не получилось вытравить подобное отношение к жизни. Барон вроде стал помягче... Я молчал, пытаясь подобрать верный ответ. Но от этого только голова разболелась, все что осталось, это ответить:

– Время само все расставит по местам.