Текст книги "Другое оружие (СИ)"
Автор книги: DownWithLove
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)
========== Глава 1. Возвращение ==========
Противный писк разносится по помещению, оповещая о наступлении очередного утра. Резко открыв глаза, подскакиваю на кровати и тороплюсь выключить назойливый будильник. Тяжело вздыхая, медленно провожу рукой по лицу в попытке прогнать остатки сна, а потом включаю лампу, висящую на серой облупившейся стене у изголовья постели, и неохотно ступаю босыми ногами на холодный пол своего маленького отсека.
Зевая и потягиваясь, бреду к шкафчику у входа, возле которого слышны голоса из коридора. Еще очень рано, и многие спят, либо только просыпаются. Должно быть, шум создают те, кто возвращается к себе после ночного дежурства. Сгребаю с полки привычные серые брюки и рубашку и направляюсь в уборную, чтобы привести себя в надлежащий вид.
Каждый день моей жизни в Тринадцатом однообразен и скучен настолько, что я чувствую себя роботом, выполняющим все свои функции в соответствии с заложенной программой: подъем, завтрак, выматывающие тренировки, обед, инструктаж по стрельбе с бойцами, ужин, отдых, сон. Президенту Койн больше не нужна Сойка-пересмешница. Некогда главный символ революции превратился в живой исторический экспонат, который изредка показывают людям на собраниях и важных публичных выступлениях. Я больше не призываю к единству и справедливости, не рвусь в бой.
Прошло почти пять лет с момента восстания дистриктов, но режим боевой готовности не отменен по сей день, ибо активная война перешла в холодную. Когда-то единый Панем раскололся на два государства: свободный и старый. Немало времени потребовалось народу, чтобы прийти в себя, оправиться от потерь и смертей, забыть звуки выстрелов и взрывов, но мы двигаемся дальше. В новой стране каждый гражданин смог найти себе занятие по душе.
В более отдаленных дистриктах от бывшей столицы идут восстановительные работы: отстраиваются дома, школы, медицинские центры, а люди продолжают заниматься привычными ремеслами: разведением скота, рыболовством, сельским хозяйством. На приграничных территориях базируется большая составляющая наших войск. В Третьем очень часто проводят боевые учения и занимаются разработкой и испытаниями оружия. Нам не удалось освободить Капитолий, Первый и Второй дистрикты, а также часть Седьмого. Что происходит за колючими заборами под высоким напряжением, широкими полями на которых поджидают всевозможные ловушки нам не известно. Связь с этими землями давно утрачена.
Как-то раз Бити упоминал в разговоре о каком-то невидимом куполе, который простирается на огромные территории, не давая нам перехватить сигнал из Капитолия и выяснить, что происходит в старой столице и в не освобожденных дистриктах. Но наблюдения продолжаются: Бити и сейчас в своем родном дистрикте пытается взломать их непробиваемую систему, а отчеты отправляет в наш центральный военный штаб, который так и остался в дистрикте номер Тринадцать.
Койн не спешит опускать руки: война не окончена и враг не повержен. Жители Первого и Второго должны иметь право на выбор, а не жить под гнетом Сноу. Что касается смерти Сноу, то в этом я ее полностью поддерживаю: не могу простить убийство Цинны и… Пита. Как давно это было и как глубоко живет в груди боль и жажда отмщения, ожидая своего часа. По правде говоря, я и раньше была не из тех, кто легко прощает и отпускает. Особенно, если это дорогие мне люди. Сноу забрал у меня Пита, а я не смогла его спасти. Я часто думаю об этом: прокручиваю в памяти все события, ища моменты, когда можно было все исправить. Возможно, революция бы увенчалась успехом. Возможно, жертв оказалось бы гораздо меньше. Возможно, мы с Питом были бы вместе. Слишком много этих «возможно», и мне приходится жить с этим дальше. А боль – такая же, как прежде.
У двери отсека поправляю форму и нажимаю кнопку на наручном браслете, который тут же показывает мое расписание. Завтрак будет только в восемь, а сейчас половина седьмого, поэтому решаю проведать Прим, которая должно быть уже вернулась с работы. Она живет в соседнем отсеке: после отъезда матери, как врача, в зону повышенной боевой готовности, мне было доверено приглядывать за ней. Но за взрослой девушкой, достигшей совершеннолетнего возраста, особо не последишь. Теперь у нее своя жизнь: стажировка на врача и любимый парень.
Выхожу в коридор и оглядываюсь по сторонам. Мимо проходят несколько ребят; они кивают мне, приветствуя, и продолжают свой путь. Подхожу к соседней двери и тихонько стучусь. Выжидаю несколько секунд, но дверь по-прежнему закрыта, а изнутри слышен только легкий скрежет и жалобное мяуканье старого Лютика. Это значит только одно – Прим еще не вернулась. Вздыхаю и неохотно отхожу от входа в отсек, решая, чем занять себя пока есть время. Ответ приходит незамедлительно: я спешу туда, где могу быть свободной.
Большой грузовой лифт, дребезжа металлическими ограждениями, на высокой скорости поднимает меня на поверхность из глубоких подземных катакомб Тринадцатого, что я едва успеваю различать очертания людей, находящихся на чередующихся ярусах, а уши закладывает от давления и шума. Я с нетерпением жду, когда смогу глубоко вдохнуть свежий воздух и увидеть солнечный свет. Наконец лифт замедляется, достигая последнего этажа. Отодвигаю тяжелую решетку и выхожу в главный ангар. Здесь тихо и пусто, лишь тяжелый запах пыли сильно щекочет нос и не позволяет дышать полной грудью.
Торопливо шагаю к высоким воротам, мимо планолетов и ящиков с боеприпасами. Шум, создаваемый моими сапогами, эхом разносится по округе, отчего я чувствую себя неуютно.
Приложив немного усилий, отпираю ворота, ведущие к свободе. Скрипя и сопротивляясь, дверь отодвигается в сторону, и я щурюсь, пытаясь привыкнуть к ярким солнечным лучам.
А впереди – зеленый лес, простирающийся на сотни километров, скрывая дистрикт от любопытных глаз. На душе становится так легко, что, закрыв ворота, я спешу поскорее оказаться в его тени.
Ноги готовы сорваться на бег, но вспоминая, что местность охраняется, стараюсь держать себя в руках, пока не скроюсь от наблюдателей за пушистыми ветками деревьев. На середине взлетной площадки я останавливаюсь и позволяю себе оглянуться.
Над обросшей мхом полукруглой крышей ангара возвышаются две темно серые сторожевые башни, которые едва можно различить среди макушек деревьев. Мне не видно охрану, но я прекрасно знаю, что за мной сейчас наблюдают. Отворачиваюсь и быстро шагаю вперед, торопясь исчезнуть в зарослях. Там, найдя истоптанную мною тропинку, я двигаюсь на северо-восток.
Этот лес, конечно, не похож на тот, что в дистрикте Двенадцать: здесь больше хвойных деревьев, но запах травы, на которой поблескивает утренняя роса, и пение птиц полюбились мне не меньше.
Уже издалека слышен звон горного ручейка, а где-то рядом со мной с глухим стуком падают несколько сосновых шишек. Я петляю среди разросшихся кустарников, вдыхая свежий лесной воздух. Дойдя до водоема, аккуратно спускаюсь вниз по скользким и покрытым мхом камням к берегу. Здесь очень красиво и спокойно. Высокие деревья бережно скрывают меня от жары, распушив свою листву, в которой притаились птицы, а быстрый поток родника приятно холодит кожу.
Теперь этот лес стал для меня вторым домом, где я могу быть собой. Убежищем, где, скинув маску силы и отваги, я становлюсь настоящей Китнисс Эвердин, скучающей по свободе и прежней жизни. Не отправленным в отставку символом, не солдатом, способным убивать и обучающим этому других, а обычной девушкой, ищущей покой и уединение. Ручей стал для меня местом, где я могу оплакивать людей, которых лишила меня война. Его сильное течение воскрешает в моей памяти образ Цинны, неповторимые узоры ручейков на камнях – Эффи, а чистая горная вода – Пита.
Я часто вижу их в своих кошмарах. Особенно Пита. Но бывают и хорошие сны, в которых его руки плавно раскачивают меня в своих объятиях, а тихий шепот обещает, что так будет всегда. Однако проснувшись, я понимаю, его излучающее надежду всегда превратилось в разрывающее сердце никогда.
Прикрываю глаза, позволяя слезам умывать мое лицо, и прижимаюсь к широкому стволу старого дерева, отдавая всю боль и заряжаясь его жизненной силой.
Но мое уединение длится не долго. Спустя несколько минут над головой слышится громкий гул, и поднимается сильный ветер. Пропадают и редкие солнечные лучи, пробивавшиеся сквозь раскидистую листву. Поднимаю взгляд к небу, и уже через пару секунд на горизонте появляются планолеты, распугивая обитателей леса своим гудением. Около десятка механических громадин ровным строем летят в сторону Триннадцатого.
Тревога зарождается где-то внутри, ускоряя сердцебиение и торопя меня в подземное убежище. Неужели что-то случилось?
***
Мое волнение оказывается напрасным. Люди в ангаре поясняют, что объявлено очередное общее собрание, на которое и прибыли командиры и их подразделения из оставшихся дистриктов Свободного Панема. Поэтому, предвкушая встречу с несколькими давними друзьями, я спускаюсь в столовую с привычными металлическими столами и стульями, вкрученными в пол. Сегодня помещение оказывается забитым полностью. Хотя и в обычные дни его не назовешь пустующим: теперь пропитание варят из свежего урожая, доставленного в Тринадцатый из других дистриктов, где удалось возродить сельское хозяйство.
Взяв свою порцию овсянки, хлеба и масла, я окидываю взглядом столовую, в надежде найти знакомые лица. Замечаю в дальнем углу у стены Финника, сидящего в сопровождении пары своих помощников и увлеченного беседой.
Крепко держа поднос, аккуратно проталкиваюсь сквозь толпу к их столику. Завидя меня, компания замолкает, и незнакомые мне мужчины утыкаются взглядом в свои тарелки. Только губы Финника растягиваются в широкой улыбке, хоть и выглядит он очень уставшим: легкая щетина украшает подбородок и скулы, на лбу видны несколько морщинок, а покрасневшие глаза намекают на долгое отсутствие сна.
– Привет, – радостно здороваюсь я, остановившись у столика.
– Привет, Китнисс! Давненько не виделись, – весело произносит друг, жестом приглашая присесть рядом с ним.
Еще во времена восстания мы с Финником стали друзьями, но поражение и скорбь сблизили нас еще больше. Мы вместе переживали боль от потери Энни и Пита. Он прекрасно понимал меня, а я его. Вместе мы пытались найти выход из ямы отчаяния и страданий, в которую сами себя и загнали. Время шло, и мы двигались вместе с ним. Каждый нашел себе занятие, чтобы отвлечься от прошлого и принести пользу новому государству. Сейчас Финник занимается вербовкой и тренировкой шпионов в Четвертом и весьма в этом преуспел.
– Очередное собрание? Что-то намечается? – еще раз окидывая взглядом помещение, интересуюсь я.
Друг отмахивается и, усмехнувшись, отвечает:
– Ты же знаешь Койн. Она любит отчетность о проделанной работе.
Согласно киваю и, принимаюсь за завтрак. Мы едим молча, изредка перебрасываясь короткими фразами, в то время как со всех сторон слышен легкий гул от разговоров и звон ложек о железные тарелки. Обычно мы болтаем много, но сегодня присутствие двух его помощников вынуждает нас сдерживаться. К тому же, у нас еще будет время наговориться.
– А ты не знаешь, Койн собирает всех командиров? – как бы между прочим спрашиваю я, доедая свой завтрак.
– Угу, – дожевывая, бубнит друг и отставляет тарелку в сторону. А потом наклоняется ко мне и, подмигивая, загадочно добавляет: – Поэтому встречи для тебя на сегодня не заканчиваются. Верно?
Отворачиваюсь, пряча от Финника покрасневшие щеки. Я уже жалею о том, что задала этот вопрос. Но друг легонько толкает меня локтем в бок и произносит:
– Я и сам со многими буду рад встретиться, – его слова звучат так легко и жизнерадостно, что мне сразу становится спокойней. Финник бросает мимолетный взгляд на браслет и разочарованно вздыхает: – Ну почему время, отведенное на завтрак, так быстро заканчивается?
Он крепко обнимает меня на прощание и обещает, что вечером мы обязательно встретимся и поболтаем. Его помощники так же кивают мне и удаляются из столовой вместе со своим начальником, а я еще пару секунд смотрю им вслед, не желая приступать к своим рутинным обязанностям.
В девять я провожу теоретическое занятие по технике обращения с оружием, после чего отправляю бойцов на пробежку, а потом в зале для тренировок отрабатываю с ними рукопашный бой. В час забегаю в столовую на обед, но к моему сожалению, никого из старых друзей там не оказывается. Остаток дня я посвящаю занятиям по стрельбе из лука.
После ужина, жутко расстроенная, я возвращаюсь к себе в отсек. Прим все так же пропадает на работе, а Финник до сих пор сидит на собрании. На моей памяти это самое долгое собрание за последние четыре года. Судя по всему, Койн наскучила спокойная жизнь, и она решила разнообразить ее подробными отчетами о военной подготовке, разведении скота и выращенных сортах пшеницы и овощей.
В надежде отвлечься, иду в душ и долго стою под прохладными струями воды, приятно освежающими и смывающими усталость, а после, одевшись в привычную пижаму и промокая влажные волосы полотенцем, бреду обратно в отсек. Не успеваю дойти до кровати, как меня останавливает звонкий стук в дверь.
Возможно, это Финник пришел поболтать, освободившись с собрания. Или Прим. Отпираю замок и распахиваю дверь. Но на пороге меня ждет Гейл. Его губы расползаются в улыбке, а глаза находят мои. Машинально делаю шаг назад, пропуская его внутрь, но не успеваю ничего произнести, как тут же оказываюсь в его крепких объятиях.
– Привет, Кискисс.
Он отрывает меня от пола, зарываясь носом в мои влажные волосы, а потом целует. Жадно и настойчиво. Закрываю глаза и отвечаю на ласки, ощущая жар его губ. Просто наслаждаюсь этим моментом, забывая обо всем, и позволяю ему любить меня.
Когда воздух в легких заканчивается, Гейл слегка отстраняется и опускает меня на пол, но продолжает прижимать к себе. Не открываю глаза, ожидая продолжения.
– Я скучал по тебе, – сладко шепчет он. Его горячее дыхание ударяется о мои губы и обволакивает лицо, а по телу тут же проносится волна приятных мурашек, от которых я слегка вздрагиваю.
Ничего не отвечаю. Просто притягиваю Гейла к себе и целую.
========== Глава 2. Предложение ==========
Alt-J – Hunger of the Pine
Тонкая полоска света, пробивающаяся из-под двери, отбрасывает неровные тени на стены и окрашивает пол в привычный серый цвет. У кровати лениво покоится казенная одежда, сброшенная мною и Гейлом при встрече.
Он крепко прижимает мою спину к себе и, уткнувшись носом в мое плечо, пытается восстановить сбившееся дыхание. Обычная комнатная прохлада сегодня была выгнана прочь нашими продолжительными ласками. И хотя все тело покрыто испариной, я прикрываю грудь одеялом, вцепившись в него мертвой хваткой.
Выдыхая, закрываю глаза. Мое сердце все еще учащенно бьется о ребра, но остальному естеству, зажатому в сильных мужских руках, хочется поскорее вырваться на свободу. Однако я этого не делаю: нельзя так поступать с Гейлом. Не считая Прим, он больше всех поддерживал меня все эти годы, заботился и любил. Юношеская мечта обо мне продолжала жить в нем и лишь крепла с каждым днем.
Однако я не замечала этого: боль ослепляла и мучила меня. Воспоминания о Пите терзали во сне и наяву, практически сводя с ума. Миллионы мелких деталей тогда казались для меня целым миром: длинные золотые ресницы, ободряющая улыбка, запах корицы и укропа, букет из полевых цветов, теплые объятия и первый весенний одуванчик. Но подобно тем желтым цветам из маминой книги, со временем они потускнели и исчезли насовсем. А потом меня одолела паника. Я испугалась, что стала забывать человека: его голос и образ, чистые голубые глаза. Я боялась, что Пит так и останется в моей памяти простым мальчишкой, подарившим мне хлеб.
Но Гейл сказал, что это нормально, что я двигаюсь дальше и что Пит желал бы, чтобы так было. И как бы мне этого не хотелось, я понимала, что он прав. Еще тогда, на берегу, Пит сам сказал мне об этом. И медальон с фотографиями Прим, мамы и Гейла на моей шее живое тому доказательство. И, несмотря на внутренние сомнения, я решила дать нашему с Гейлом союзу шанс. Но все оказалось куда сложнее, чем я думала.
Служба новому государству тоже внесла свои коррективы: она требовала его длительного присутствия в другом месте. Вместе с Финником Гейл был назначен командиром второго шпионского отряда и теперь большую часть своего времени проводит в Четвертом. А в редкие выходные он спешит в Тринадцатый проведать семью и меня. Сначала я старалась перестать видеть в нем друга, привыкнуть к его объятиям и поцелуям, но спустя пару таких встреч, всего этого оказалось недостаточно. Гейл не настаивал, а я не отказалась: просто хотела двигаться дальше.
Однако я не могла не сравнивать Гейла с Питом. Я горела от его жарких поцелуев и скучала по нежным прикосновениям губ другого. Страсть Гейла ураганом сносила нам обоим крыши, забирая все силы и перехватывая дыхание. Но она так и не смогла разжечь во мне тот голод, который пробуждал Пит.
Вздрагиваю, вновь ощущая легкое трение тел и сухие горячие губы, целующие меня в том месте, где отчаянно бьется жилка на шее около уха. Пит делал по-другому. Сильно зажмуриваю глаза, и громкий вздох срывается с моих губ, который каждый из нас понимает по-своему.
Гейл снова тянется за поцелуем, разворачивая меня к себе лицом. По телу побегают тысячи мурашек, и я сильнее прижимаю одеяло к груди. Его губы касаются моих. И вот они на щеках, перемещаются к чувствительной коже на шее. Огонь Гейла разгорается с новой силой, обжигая и приручая меня.
Я не сразу осознаю, когда ласки прекращаются. Открываю глаза, желая понять причину, из-за которой Гейл остановился. Он любуется мной. Непроизвольно отвожу свой взгляд, заливаясь краской. Я рассеянно пробегаюсь глазами по широким плечам и мускулам, не в силах сделать то же самое, что и он.
– Ты так действуешь на меня, – тихо шепчет Гейл, ласково проводя костяшками пальцев по щеке. – Я никак не привыкну к этому.
Слова. Самые искренние, сказанные под покровом ночи, в момент откровений. Жаль, что я не могу ответить тем же. Гейл никогда не услышит от меня ни ласковых фраз, ни признаний в любви. Такова моя природа: я – лес, таинственный, глубокий и молчаливый. Мои чувства и мысли – только мои.
– Иди сюда, – шепчу в ответ, пытаясь вновь притянуть Гейла к себе и прервать его смущающее восхищение моим лицом.
Но Гейл не поддается на мой призыв, и я тут же возвращаюсь к разглядыванию его сильных рук и груди, на которой видны шрамы прошедшей, но так и не завершенной войны.
– Сначала я должен спросить тебя кое о чем, – произносит он, приподнимая пальцем мой подбородок. И вот наши взгляды встречаются. Я вижу в его серых глазах любовь и страсть, и боюсь, как бы он не увидел в моих пустоту.
– Я знаю, что ты никогда не хотела этого, но времена изменились, Кискисс, – продолжает Гейл. Внутри все замирает: я догадываюсь о чем он хочет спросить меня. – Свободный Панем процветает, Голодные игры упразднены. Я знаю, как тяжело тебе было смириться со смертью Пита, но мы должны двигаться дальше, понимаешь? – я киваю. Должны, ради всех, кого потеряли. Ради Пита. И вот с его губ срываются роковые слова, которые я надеялась никогда не услышать: – Ты выйдешь за меня?
Фраза выбивает весь воздух у меня из груди. Открываю рот, но не знаю, что сказать. Мое лицо, искаженное ужасом и страхом, говорит за меня.
Гейл смотрит на меня еще минуту, а потом отпускает и ложится рядом на подушку. Холод. Дрожащей рукой натягиваю одеяло до подбородка, глядя в потолок. Почему он все усложняет и не желает просто оставить так, как есть?
– Я много думал о нас в последнее время, – снова начинает Гейл. Теперь его голос не полон боли. – Я устал жить вдали от тебя, а потом наверстывать упущенное за пару ночей. Я хочу, чтобы ты была ближе ко мне. Хочу определенности.
Глупо было полагать, что он не попросит выйти за него когда-нибудь. Все нормальные люди мечтают о собственной семье. О маленьком домике с печкой из кирпича, наполненном любовью и детским смехом.
Воображение рисует мне такой домик на берегу моря в Четвертом из белого камня, с голубыми ставнями и крышей. Легкий морской ветерок развивает мои волосы, а теплый песок приятно щекочет ступни. Гейл идет рядом, обнимая меня за талию, в то время как впереди бегут сероглазые мальчик и девочка, бренча ожерельями из ракушек. И все это может стать реальностью. Весьма неплохой реальностью. Нужно лишь сказать одно слово.
Но едкий, как кислота страх вскипает где-то внутри, затуманивая рассудок. А вдруг я потеряю и их? Еще одной потери я уже не переживу.
– Ты дашь мне время подумать? – прерывисто шепчу я.
Гейл поднимает голову, чтобы заглянуть мне в глаза. И когда наши взгляды встречаются, его лицо озаряет улыбка, а его рука находит мою.
– Конечно, – отвечает Гейл, поднося мою руку к своим губам и целуя ее. – Я уезжаю через неделю и надеюсь узнать твой ответ до этого времени.
Мгновением позже он снова заключает меня в объятия, нависнув сверху. Его губы касаются моих.
– Я люблю тебя, – шепчет он между поцелуями, а я отпускаю одеяло, позволяя Гейлу укрыть им нас с головой.
***
Утро начинается с привычного сигнала будильника. Еще сильнее кутаюсь в одеяло в попытке сохранить тепло и провожу рукой по простыни рядом, где должен спать Гейл, но нахожу лишь пустоту. Открываю глаза и замечаю на краю постели мою аккуратно сложенную пижаму.
Воспоминания о вчерашней ночи тут же воскресают, заставляя спрятать лицо в подушку. Гейл попросил стать его женой. Я повторяю это снова и снова, и мне безумно хочется, чтобы все это оказалось лишь сном. Но, к сожалению, это не сон, и я должна принять решение.
Раньше я бы, не задумываясь, ответила отказом. Потому что была глупой и неопытной. Я знала, что значит быть бедной и как тяжело зарабатывать на жизнь, но не имела ни малейшего понятия, что такое любовь и настоящие друзья. Война многому меня научила: быть сильной, бороться и ценить то, что есть. Жаль лишь, что я слишком поздно это поняла. Пит ушел, думая, что никому не нужен. Я разбила его сердце, а Сноу просто добил его тело.
Это больно, и я никогда не прощу себя за это, как и не позволю поступить точно так же с Гейлом. Я не смогу потерять еще и его.
Перевернувшись на бок, бросаю мимолетный взгляд на часы, которые предательски говорят мне о том, что я размышляю дольше, чем положено и уже начинаю опаздывать. Быстро обматываю себя одеялом и встаю с кровати. Достав нужные вещи из шкафа, бреду в душ. Наспех одевшись и умывшись, выбегаю из отсека. Завтрак как раз в самом разгаре, и мне не помешало бы перекусить. Тороплюсь в столовую, и, зайдя, замечаю, что многие уже поели и собираются уходить. Окидываю взглядом помещение, но не нахожу знакомых лиц.
Разочарованно вздыхаю и, наспех набрав на поднос еды, спешу за ближайший столик, но, усевшись на стул, понимаю, что аппетита нет совсем. Желудок тревожно скручивается, не желая принимать пищу. Наверное, виной всему предложение Гейла, из-за ответа на которое, я слишком волнуюсь. Выпиваю лишь горячий чай и уже собираюсь уходить, когда замечаю в дверях Финника. Он выглядит подавленным и расстроенным, но при виде меня, на его лице вновь появляется привычная улыбка. Он радостно машет мне рукой и жестами просит подождать его.
Пока друг набирает еду, бросаю взгляд на часы и понимаю, что и он сегодня очень сильно припозднился, ведь до конца завтрака остается всего десять минут. Вздрагиваю от неожиданности, когда чья-то рука ложится мне на плечо, и быстро оборачиваюсь, сталкиваясь с глазами цвета моря.
– Ты чего такая дерганая сегодня? – шутливо спрашивает он, присаживаясь рядом. – Что-то случилось или встала не с той ноги? – прыскаю в ладонь и улыбаюсь, но вспомнив о предложении, тут же поджимаю губы и отворачиваюсь.
– Гейл попросил стать его женой, – быстро произношу я, рассматривая старичка за соседним столом.
Но сильный кашель вынуждает меня повернуться к другу, подавившегося кашей. Прокашлявшись, Финник спешит отодвинуть свой поднос в сторону. Его глаза пристально следят за моими, словно он надеется увидеть в них что-то. Сказать, что он удивлен – значит ничего не сказать. И это странно. Насколько я знаю, он и Гейл довольно в хороших дружеских отношениях, так как много времени проводят вместе, тренируя свои группы. И я была уверена, что Финник знает о предложении, ведь когда мы с Гейлом были близки в первый раз, мне пришлось краснеть от его двусмысленных шуточек с самого завтрака. Я не сомневалась, что это Гейл успел похвастаться своим достижением с утра пораньше.
– Что ты об этом думаешь? – тихо спрашиваю я.
– А что ты ему ответила? – интересуется Финник, отворачиваясь и вновь пододвигая к себе тарелку с кашей. На секунду мне кажется, что он выглядит расстроенным.
– Сказала, что подумаю. Он ничего не говорил тебе об этом? – не успокаиваюсь я.
– Нет, – отрезает друг, – он ничего мне не говорил, – тон его звучит серьезно и даже, кажется, немного раздраженно.
Очень странно, однако решаю больше не поднимать этот вопрос. Просто сижу и молча жду, пока Финник неохотно доедает свой завтрак и продолжает о чем-то серьезно и усердно размышлять, уставившись в свою тарелку. Меня даже немного пугает и озадачивает его состояние. Финник вел себя так в последний раз, когда мы вместе переживали из-за потери Энни и Пита.
Разглядываю соседние столики и сидящих за ними людей; все выглядят сонными и уставшими. Неожиданно друг встает из-за стола и забирает поднос с недоеденным завтраком. Быстро подскакиваю с места, и тороплюсь за ним следом.
Оставив тарелку, чашку и поднос у входа, ускоряю шаг, чтобы нагнать Финника, но, кажется, он и не собирается ждать меня. Опустив голову, глядя себе под ноги, друг продолжает идти к лифту.
– Финник! – окликаю его, чтобы он все же обратил на меня внимание и подождал.
Он наконец замедляет шаг, и теперь мы идем наравне. Его лицо по-прежнему выглядит серьезно, и молчаливость теперь пугает меня не на шутку.
– Наверно, зря я тебе сказала об этом, – виновато вздыхая, говорю я, когда мы останавливаемся у лифта.
– Вовсе не зря, – произносит он и резко поворачивается ко мне. Выражение его лица ничуть не изменилось, но слова стали звучать мягче. – Я очень рад, что ты поделилась со мной этой новостью.
Наш разговор прерывает дребезжание подъезжающего лифта. Отворяем металлические створки и заходим вовнутрь. Финник нажимает на кнопку яруса, где располагается наш штаб и после, кнопку учебного, куда нужно мне. Лифт начинает опускаться, а Финник вновь поворачивается ко мне.
– Знаешь, – громко произносит он, чтобы перекричать грохот, оглушающий нас со всех сторон. – Я уверен, что ты примешь правильное решение.
Медленно киваю головой и снова отвожу взгляд. Я так надеялась, что Финник поможет мне найти это правильное решение, но видимо, не судьба.
Когда спустя пару минут лифт останавливается на нужном ярусе, друг крепко обнимает меня на прощание и шепчет:
– Просто послушай свое сердце.
Потом резко отстраняется и выходит из лифта. Я знаю, что он искренне желает мне счастья и беспокоится обо мне, но я не уверена, что его совет хоть как-то поможет мне.
На протяжении всех теоретических занятий с солдатами, слова Финника не выходят у меня из головы, и я даже пытаюсь последовать его совету. Но мое сердце упорно молчит, поэтому, оставив это на потом, я приступаю к физическим упражнениям в зале.
После тренировки решаю зайти в госпиталь к Прим и вместе с ней отправиться на обед. Мы не виделись два дня, а мне сейчас так нужна чья-то поддержка.
Белоснежные стены и запах лекарств – это то, что я возненавидела еще пять лет назад и теперь стараюсь не заходить в медблок без надобности. Обычно мы с сестрой видимся либо дома, либо в столовой, но сегодня исключительный случай и потому, терпеливо стиснув зубы, я шагаю по коридору в поиске Прим, заглядывая в палаты.
Мне не сразу удается ее обнаружить; останавливаюсь у двери со стеклянным окошком, замечая, как она проводит медицинский инструктаж с солдатами в форме. Мнусь у двери несколько минут, в ожидании окончания занятий, но не выдерживаю и стучусь.
– Объявляю получасовой перерыв, – произносит Прим солдатам, увидев меня в дверях. Они торопливо встают со стульев и поочередно выходят из кабинета, и только после того, как мы остаемся с сестрой наедине, я прохожу вовнутрь, закрывая за собой дверь.
– Китнисс! – сразу с порога восклицает Прим и крепко обнимает меня. – Я так рада тебя видеть! Прости, что не заходила к тебе. У нас тут завал на работе… – оправдывается она.
– Понимаю… Врач – слишком тяжелая профессия, – говорю я. В ответ сестра лишь пожимает плечами.
– Не тяжелее военного. Лучше расскажи, как твои дела, – просит она, приглашая присесть.
Тяжело вздыхаю и на выдохе выдаю самую главную новость:
– Гейл сделал мне предложение.
В ответ Прим широко улыбается.
– Так чего же ты грустишь? Это ведь замечательно, – произносит она, беря меня за руку. – Вы дружите с детства, уже встречаетесь не первый год…
– Да, но… – мямлю я. – Я не очень готова к такому серьезному шагу. Мне кажется это немного не вовремя и…
Не успеваю договорить, как вновь оказываюсь в объятиях сестры.
– Глупенькая, – произносит она. – Ты просто боишься. Гейл ведь чудесный парень. Он сможет о тебе позаботиться.
Знаю, что Прим абсолютно права и, наверное, я пришла услышать именно эти слова. И мне становится спокойней.
– Значит, ты считаешь, что я поступлю правильно, если соглашусь? – шепчу я, крепче обнимая сестру.
– Я думаю, что да, – добавляет она, но тут же отстраняется. – Но это ведь только мое мнение. Ты должна решить сама, хочешь ли ты прожить с ним всю жизнь или нет.
========== Глава 3. Сомнение ==========
Большой тренировочный зал как всегда наполнен юными бойцами, пришедшими с новыми силами после обеда. Разминка в самом разгаре, и по плану обучение стрельбе. Я стою у холодной стены и наблюдаю за ними, изредка бросая взгляд на настенные часы, чтобы ненароком не пропустить окончания отведенного под это упражнение времени.
В обычные дни я с радостью принимаю активное участие в занятиях и демонстрирую ученикам свои умения, метко попадая по мишеням, но сегодняшние тренировки меня мало интересуют. Остается создавать хотя бы видимость работы.
После разговоров в перерыве с Финником и Прим, мне стало еще тревожней: из головы не выходит предложение о свадьбе. Совет друга слушать сердце совершенно не помогает; оно лишь торопливо бьется в груди и молчит. Потом, я бы предпочла уверенности Прим, что Гейл именно тот, кто мне нужен, обычное «думай сама». Теперь ее слова не дают мне покоя, и вопрос «согласиться ли на предложение Гейла» плавно превратился в «хочу ли я провести с Гейлом всю оставшуюся жизнь?».
