Текст книги "Слёзы Лимба (СИ)"

Автор книги: Dante Maro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 32 страниц)

– После войны многие не перестали убивать. Кто-то просто не может прожить и дня без убийства. Поэтому на перемирии боевые действия вряд ли заканчиваются. Война идет до сих пор, но уже где-то в подполье, – Ломан сделал солидный глоток спиртного напитка и со стуком поставил рюмку. – Я нанял хорошего детектива. Он во всем разберется.

– Мне он не нравится. Я бы не стал доверять ему жизнь своего лучшего друга.

– Я знаю, как ты высоко ценишь Эрвана. Между вами образовалась тесная связь, и я ее ощущаю. Вместе с ним ты чувствуешь весь тот кошмар, который, возможно, сейчас происходит с ним. Но мы должны верить в лучшее. Ты не видел его тела. Значит, есть шанс, что он все еще жив.

– Уже семь утра. Пора открывать мастерскую, – Джордж сделал вид, что ничего не услышал, и с беспокойством посмотрел на настенные часы. – Мне нужно немного поработать. Только так я смогу успокоиться.

– Хорошо. Пока нет никаких новостей, можешь заняться делом, – Доктор Ломан хлопнул себя по коленям и резко встал со стула, кряхтя от каждого своего движения. – Только прошу, не пытайся винить себя в том, чего не совершал. В этом нет твоей вины. Ты лишь жертва ситуации, вот и все. Хорошо, что ты вовремя обратился в полицию. Это было мудрым решением. Возможно, благодаря этому у нас есть шанс увидеть Эрвана во здравии. Жаль, что мне так и не удалось познакомиться с ним. Если ты так к нему привязан, то и я, наверняка, мог бы тоже подружиться с ним.

Джордж вышел из кухни и перевернул табличку на входной двери на сторону, где было написано «Открыто» и вернулся на свое рабочее место, достав откуда-то из-под прилавка сапог, который он еще вчера собирался закончить. Но из-за сильнейшего стресса не смог хотя бы на минуту подумать о работе. Поэтому вчера он не рискнул открывать обувную мастерскую. Боялся показать клиентам все свое негативное состояние. А те не должны подозревать, что у него в душе творится самый настоящий хаос.

С момента исчезновения Эрвана прошло два дня. Не было никаких следов, способных внятно рассказать, что случилось в тот злополучный вечер. Была лишь смерть и море крови, пропитавшей морскую воду своим алым цветом. Полиция посчитала, что стрелявший являлся военным, так как все выстрелы были совершены с большого расстояния и с максимальной точностью попадания. Возможно, жертвы знали о присутствии нападавшего и пытались оказать ему сопротивление, так как в каютах наблюдались следы насильственного характера и большое количество разбросанной и сломанной мебели. Но на корабле нашли только три тела, хотя на судне было в разы больше экипажа. Это сказал детективу Джордж, стараясь передать с максимальной точностью все события, опуская лишь моменты личного характера. Он не видел момент убийства, лишь его последствия, поэтому следователи особо много вопросов задавать не стали и быстро оставили молодого человека в покое, пообещав, что сделают все возможное, чтобы найти Эрвана живым и невредимым. Но Джордж особо не верил их словам. По их лицам было понятно, что у них нет никаких надежд найти хотя бы кого-то с корабля без дыры во лбу от выстрела. Не было и логичных теорий, способных хотя бы немного прояснить ситуацию произошедшего.

Кто-то считал, что на корабле произошел бунт, другие же, что на судно могли напасть пираты. Но ни один не хотел соглашаться с версией, что убийства совершены одним человеком. Это объяснялось тем, что большинство членов экипажа судна бесследно исчезли. И один человек не мог спрятать столько жертв преступления без посторонней помощи. Джордж же не хотел соглашаться ни с одной из предложенных теорий. То, что он видел на берегу, не подходило не под одно описание, сказанное следователями.

Доктор Ломан на следующий день после того, как Джордж благополучно вернулся в Лондон и заодно привез с собой довольно милого и дружелюбного пса, который, как выяснилось, был одним из единственных выживших на том корабле, где произошли страшные убийства невинных людей, привел в мастерскую молодого человека мужчину, представившегося детективом. Детектив назвался Себастьяном Мораном и с первого же взгляда не понравился Джорджу, так как этот мужчина был чересчур скептичен и высокомерен при разговоре. Казалось, что детектив подозревает во всех грехах самого Джорджа, хотя прямо об этом не говорил, но каждое произнесенное им слово прямо указывало на то, что Себастьян Моран сомневался в невиновности молодого человека.

– Не сочтите меня грубым, – говорил Себастьян. – Я нахожусь на этой должности не так уж и долго, чтобы считать себя профессионалом. Но могу вас заверить, что раскрыл немало заковыристых дел и весьма успешно. Думаю, что ваша беда не сможет сломить мой нюх и утаить от меня истину.

– Вы сморкайтесь почаще, тогда ваш нюх не будет сломлен, – съязвил ему тогда Джордж, но Себастьян с наигранной улыбкой оценил шутку юноши и продолжил дальше задавать стандартные вопросы.

Сейчас от детектива не было никаких новостей. Прошло уже больше суток, а тот самовлюбленный мужчина словно испарился. Но Доктор Ломан все равно свято верил, что этот детектив со всем справится, о чем постоянно говорил Джорджу.

Работа помогла молодому человеку отвлечься от неприятных мыслей. Запах обувной кожи, свежего гуталина снова окутали его положительными эмоциями, и юноша даже не заметил, как мимо него пролетели два часа. Он это заметил только после того, как входная дверь мелодично соприкоснулась с колокольчиком, висевшим над дверным проемом, и впустила внутрь первого за этот день клиента.

– Как у вас тут мило, – прозвучал приятный женский голос.

Джордж оторвал свой взгляд от рабочего стола и посмотрел на вошедшую девушку и, увидев ее, чуть не потерял дар речи. Он не мог не узнать ее. И никогда бы не смог забыть аромат духов, так сладостно ласкавших его мокрый от волнения нос. Татьяна за тот промежуток времени, что он ее не видел, ничуть не изменилась. Все такая же ослепительная красота поражала его взгляд и не давала молодому человеку даже сдвинуться с места и сделать хотя бы глоток чистого воздуха, так как все внутри буквально замерло и любовалось этой особой.

– Целых четыре года эта мастерская пустовала. И только сегодня я заметила, что она снова открыта. Какое-то волшебство.

Джордж резко поднялся со стула и как-то по-военному встал перед ней по стойке смирно, улыбаясь Татьяне детской наивной улыбкой.

– А я вас помню. Вы же починили мои сапоги, когда я сломала каблук… Точно! Это были вы. Я еще удивилась, что такой милый юноша проделал столь качественную работу. До сих пор эти сапоги ношу. И каблук даже не думает снова сломаться.

– Я рад, что смог сделать для вас что-то приятное.

– А что случилось? Почему мастерская так долго была закрыта?

– Война, мисс. Война…

– Да… – задумчиво произнесла она и как-то грустно посмотрела в сторону. – Можете ничего не рассказывать… Я все поняла… Но безумно рада, что вы вернулись сюда. У меня как раз есть сломанная обувь. Выбрасывать жалко, а специально ехать куда-то за сотни метров, чтобы починить каблук, мне не хочется. А вы прямо под моим окном. Невероятно удобно для такой любительницы ломать обувь, как я.

– Что же вы делаете с вашей обувью, что она у вас постоянно ломается? – удивленно спросил Джордж.

– Не знаю. Наверное, много бегаю по улицам. Люблю бегать, – усмехнулась она и снова стала заворожено осматривать окружение. – А вы здесь работаете один? Или у вас есть кто-то, кто вам помогает?

– Да, есть. Мой хороший друг.

– И где он сейчас?

– Скоро должен вернуться, – с трудом выдавил из себя Джордж и постарался отвести свой взгляд куда-то в сторону, чтобы не показывать Татьяне свои настоящие эмоции. – А вы приносите свою сломанную обувь. Я посмотрю, что можно с ней сделать.

– Конечно. Вы работаете сегодня вечером?

– Да. Если вы задержитесь, то могу подождать.

– Я не из тех, кто любит опаздывать. Так что ждите меня в шесть, – улыбнулась та и смущенно посмотрела на молодого человека. – Была рада снова с вами увидеться. Кстати, я так и не узнала вашего имени.

– Джордж. Просто Джордж. А ваше имя я запомнил.

– Да? Даже не помню, как вам его называла.

– У меня очень хорошая память, Татьяна.

– Это полезное качество. Что ж, встретимся в шесть, просто Джордж? – игриво помахала ему ручкой та и плавной походкой направилась в сторону выхода.

– Я буду ждать, – едва слышно прошептал тот и понял, что эта прекрасная особа заставила его тело покрыться плотной испариной, словно в помещении стало невероятно жарко. – Буду ждать…

Молодой человек сбился со счета времени, то потеряло смысл и настоящий облик. Эрван пребывал в замкнутом пространстве, где все просто образы, без материи и причины. Больше не существовало стен, дневного света, просачивавшегося сюда сквозь созданные водой трещины. Он ослеп, разучился различать краски, все стало темным и туманным, как на не проявленном фото. Даже будучи во сне он слышал только чьи-то голоса, нет никаких образов, лишь бесконечная пустота, уходившая в бесконечность. Тьма наполнила разум, говорила в голове, высасывала последнюю влагу, желание идти дальше. Юноша знал, что умирает. Он это чувствовал всем онемевшим телом.

Эрван по привычке пытался проглотить слюну, но в горле стало настолько сухо, что любое движение языком напоминало сгибание толстого листа стали голыми руками. Молодой человек прикусил распухшую от жажды губу, чтобы высасывать из нее кровь и тем самым удалить потребность во влаге, но телесная красная жидкость стала настолько густой, что ее капли превращались в вязкие комочки и не были способны смочить ротовую полость. Даже голод не являлся столь сильным в данный момент времени, его будто и вовсе не было. Но ощущалось неприятное жжение в желудке, словно тот доверху наполнен кипятком, медленно сползавшим вниз по кишечнику и своим пламенем сжигавшим все на своем пути.

Юношу пару раз за все это время, что он был здесь, рвало, но рвотная масса выглядела какой-то прозрачной и слегка красноватого цвета, хотя Эрван после каждого такого момента чувствовал мимолетное облегчение и вновь проваливался в крепкий сон.

Он не пытался думать, не пытался бороться. Лишь ждал. Ждал своего конца, который неминуемо должен наступить. Но почему смерть снова пряталась в тени и не хотела забрать молодого человека с собой, как он этого и хотел? Или юноша уже мертв? Что если это состояние и есть смерть?

Лицо Эрвана неожиданно дрогнуло, словно по телу пробежался мощный электрический заряд, заставивший до этого дремавшие нервные окончания задействовать каждую мимическую мышцу. Веки чуточку приподнялись, дав возможность глазам изучить обстановку и то, что вынудило их хозяина пробудиться от мертвого сна, в котором тот, как ему казалось, пробыл целую вечность. Онемевшим языком Эрван ощутил, как ротовая полость стремительно наполняется чем-то горячим и жидким, что уже медленно сползало вниз по горлу и попадало прямиком в желудок, но от неожиданности юноша преградил неизвестной субстанции путь и с тяжелым кашлем заставил ее покинуть тело. Но едва он сделал это, как нечто вновь с силой стало вталкивать в него эту же горячую соленую воду с помощью металлического гладкого предмета.

– Ты должен поесть, – сказал кто-то рядом с ним. – Пожалуйста. Хотя бы немного. Иначе не выживешь.

Эрван понял, что этому голосу можно доверять. Он это осознал не по произнесенным словам, заключавшим доброжелательный смысл, а по теплой и искренней интонации незнакомого мужского голоса. Даже если бы этот мужчина говорил на иностранном языке, Эрван бы понял, что незнакомец не желает ему ничего плохого. Мужчина одной рукой придерживал Эрвану голову, другой с помощью серебряной ложки наполнял ротовую полость юноши ароматным супом, вкус которого парень ощутил не сразу, так как язык слишком долго обходился без воды, и вкусовые рецепторы попросту забыли свои обязанности. Но когда тепло и влага стали расползаться по организму, Эрван ощутил, что вновь обрел способность видеть, двигать пальцами, даже пропала та нескончаемая сонливость. Силы бурным потоком возвращались к нему. И через минуту он даже выхватил у незнакомца ложку и стал хлебать из стоявшей рядом тарелки горячий донельзя вкусный мясной бульон, громко чавкая. Эрван черпал ложкой суп так быстро, что даже не заметил, как тот закончился.

Покончив с трапезой, юноша небрежно вытер рот рукой и с удивлением посмотрел на человека, сидевшего рядом с ним. Из-за крупного капюшона и странной повязки на его лице Эрвану не удалось разглядеть у этого незнакомца каких-либо эмоций, лишь виднелись сощурившиеся большие глаза, пристально следившие за каждым движением молодого человека. Мужчина поправил свой черный длинный плащ и забрал из рук Эрвана пустую тарелку, тихо хмыкнув себе под нос.

– Ты оживился гораздо быстрее, чем я думал. Значит, тебя она выбрала не просто так.

– Вы знаете, почему нас держат здесь? Что в этом чертовом месте происходит? Кто вы такой?

– Поразительно! Ты буквально за пару минут восстановился, – восторженно ответил тот и посмотрел куда-то в сторону. – Когда-то и я был на твоем месте, у меня забрали все, кроме сотен вопросов, на которые так и не удалось отыскать ответ. Я стал свидетелем десятка смертей, эти господа сжигали и четвертовали любого, кто каким-либо образом причастен к их деятельности или шел против нее, а она, в свою очередь, подобна вирусу, и им легко заразиться. Но не у каждого есть иммунитет. Так что тебе повезло.

– Объясните, я не понимаю. При чем тут я? Каким образом я связан со всем этим дерьмом? Я не заражен испанкой. Иначе бы уже давно умер. Меня держат здесь уже несколько дней. И со мной ничего не произошло. Почему меня не отпускают?

– Ты уверен, что находишься здесь несколько дней? Вряд ли тебе известно, сколько времени прошло. Что ты помнишь из своей жизни?

– Я прибыл сюда со своим другом на том злосчастном корабле, хотел лишь развеяться на выходных.

– Лучше тебе это записать. Желательно на звуковой валик. Через пару дней все забудешь.

– О чем ты говоришь?

– Я же уже говорил, что когда-то был на твоем месте. У меня тоже были воспоминания, очень яркие и красочные. Но их больше нет. Она лишила меня права помнить, стерла прежнюю жизнь, словно провела ластиком по карандашному рисунку.

– Я хочу выбраться! Не знаю, кто ты такой и как здесь оказался вместе с едой, но в твоих словах нет никакого смысла, – Эрван вскочил на ноги и только сейчас понял, что те больше не связаны. Даже раны, созданные им же, странным образом исчезли, не оставив даже крошечного следа. – Какого черта?

– Вижу удивление в твоих глазах. Оглянись вокруг. Видишь что-нибудь интересное?

– Что?..

– Много же ты оставил здесь слизи, залит аж весь пол. Неужели ты все забыл, что с тобой случилось в ту ночь? Около скалы?.. Теперь ты в деле, мой друг. У тебя есть выбор. Либо ты остаешься здесь, либо убегаешь. Больше тебя ничего не держит. Но учти, что место, где все началось, не даст уйти от него слишком далеко. Для этого круг должен замкнуться. Но еще никому не удавалось такого достичь. Слишком сложная и невыполнимая задача… Иди! Вперед. Ты свободен.

– Ты псих, чувак. Не знаю, что здесь происходит, но ты явно с головой не дружишь. Ты один из тех, кто принес меня сюда? Ведь так? Что здесь происходит, черт возьми? И чем ты меня напоил? Почему я так быстро восстановился?

Тот лишь устало покачал головой и кивком головы указал на дверь, призывая Эрвана покинуть тюремную камеру.

Эрван не стал ждать ответа на свой вопрос и, фыркнув, сжал дверь решетки руками и невольно толкнул ее, и та свободно открылась, да так плавно, словно ее все время тщательно смазывали, но толстый слой ржавчины говорил об обратном.

Незнакомец обреченно вздохнул, явно не одобряя действия молодого человека, но препятствовать им не стал, даже не пытался произнести хотя бы короткое слово, когда Эрван вышел из клетки и наконец-то смог полной грудью вдохнуть запах свободы.

Где-то на поверхности, там, где светило бледно-рыжеватое августовское солнце, пели птицы. Их дивный звонкий голос сливался во что-то ритмичное, целостное, поэтическое. Создавалось некое яркое и красочное представление, что летавшие создания пытаются воссоздать собственным пением произведения великих композиторов, и даже если это так, то у них великолепно получалось. Впервые за все это время Эрвану удалось увидеть дневной свет так близко и кожей лица ощутить его приветливое ласковое тепло, щекотавшее каждую клеточку кожи.

Юноша успел заметить, что проливные дожди размыли трещины и тем самым сделали эти катакомбы более светлыми, чем они были еще пару дней назад. Так как пол был каменным и между плитами невозможно было всунуть даже нож, дождевая вода не впитывалась в почву, но из-за небольшого угла наклона подземных помещений ушла именно туда, где не находилась решетка молодого человека.

Сделав пару шагов вперед в сторону видневшейся вдалеке каменной лестницы, парень напоследок посмотрел назад, где неподвижно продолжал сидеть незнакомец в капюшоне, тщательно скрывавший под маской лицо, но по его глазам можно было прочитать некую тоску и даже обиду, что, скорее всего, было вызвано принятым юношей решением.

– Что меня там ждет? – прошептал Эрван и вернулся назад к тюремной камере, пристально посмотрев на мужчину в плаще. – Пойми, я в отчаянии. Мне хочется выбраться отсюда. И я просто не знаю, кому доверять. Ты появился так внезапно… Накормил меня, вернул силы… Даже вылечил мои раны. Но что теперь? Ты меня отпускаешь, но в то же время запрещаешь уходить.

– Они не дадут сбежать, ибо ты очень важен для них. Гордись, тебе выпала честь стать первым за последние годы, кто продержался так долго. Она испытывала всех вас, проникала в разум, разрушала его, но ты продолжал сопротивляться, хотя был на грани.

– Почему я ничего не помню? Что произошло в ту ночь, когда меня принесли сюда?

– Этих воспоминаний больше нет. Удивлен, что ты помнишь более ранние моменты. Но и их она скоро у тебя отнимет, поэтому все забудешь, станешь таким же, как я. Все было спланировано. Вы должны были оказаться на том корабле. Кто-то сделал все, чтобы вы добрались сюда.

– Но кто?

– Я не знаю. Но ты должен запомнить одну вещь. Я единственный, кому ты можешь верить. Ты стал частью чужой сделки, некто пытается освободиться, замкнуть круг. Но что-то пошло не так. Она не дала тебе умереть. Круг расширился…

– Кто она?

– Голос… Голос в голове, – сказал незнакомец и постучал указательным пальцем по виску, скрытому под капюшоном.

– Голос?..

– Нам нужно уходить отсюда, они скоро вернутся, – незнакомец проигнорировал слова Эрвана, поднялся на ноги и небрежно пнул тарелку ногой, после чего резко закрыл за собой тюремную камеру, будто хотел запереть в ней кого-то невидимого. – У нас очень мало времени.

– Я верю тебе только из-за того, что хочу выбраться отсюда.

– Мои слова были ясны. У тебя есть выбор. Либо ты бежишь один, либо веришь мне. Один из этих вариантов является правильным, но какой именно, решать тебе.

– А что мне остается? С тобой у меня есть хотя бы шансы. Я не знаю, что меня ждет наверху.

– Хорошо. Тогда идем. Ты должен усвоить только одно, слушай только свой голос, не давай постороннему управлять мыслями, действиями. Иначе станешь таким же, как те, кто привел тебя сюда.

– А кто же ты?

– Я тот, кто не подчиняется голосу. Но мне это далось с большим трудом, – незнакомец резко приподнял рукав своего плаща и обнажил перед Эрваном руку, которую покрывали уродливые шрамы от сильнейших ожогов, те настолько глубоко проникли в кожный покров его тела, что не осталось ни одного живого места. Фактически, это была мертвая кожа. – Я потерял все, что было мне дорого, чтобы получить возможность сопротивляться. Моя боль утихла. Так как я все забыл. Но иногда образы из прошлого возвращаются ко мне. И мне хочется сдаться, чтобы вернуть прежнюю жизнь. Но чтобы ее вернуть, мне придется встретить смерть.

– У тебя есть имя?

– Нет, – резко ответил тот. – Я его не помню. И давай договоримся. Больше не спрашивай ничего обо мне. Ты все равно ничего не узнаешь. Потому что у меня нет личности, я просто тень. Мятежник. Сопротивляюсь тому, что не вижу. Просто держись рядом. И будь готов ко всему.

Себастьян Моран показался Джорджу довольно самовлюбленным английским джентльменом. Его чрезмерная любовь к своей персоне демонстрировалась через его манеру говорить, двигаться, даже во взгляде читалось, что этот мужчина слишком возвышает себя над другими, хотя делал вид, что он совершенно обычный человек. Но это актерское притворство виделось Джорджу столь фальшивым, что ему хотелось, чтобы Себастьян как можно скорее покинул его мастерскую, а не пытался в очередной раз напомнить молодому человеку, что тот находится у него под подозрением в многочисленных убийствах.

Джордж уже сильно сомневался в правильности решения Доктора Ломана. Тот, пытаясь помочь, нанял для расследования исчезновение Эрвана совершенно неподходящего под эту обязанность человека, который слишком много говорил, но при этом совершенно не пытался что-либо сделать. Но Чарльз Ломан настолько сильно был уверен в таланте детектива, что даже записывал его в один ряд с Шерлоком Холмсом, о чем неоднократно говорил Джорджу за чашкой чая.

– Он раскрыл очень сложные и заковыристые дела, за которые не хотел браться ни один из его коллег. Тебе просто нужно узнать его поближе. Он единственный, кто может нам помочь. Так что, Виктор, просто жди новостей, – заботливо произносил Доктор Ломан перед тем, как сделать очередной глоток зеленого чая.

Джордж спустя неделю не пытался больше спорить с Чарльзом Ломаном, так как понял, что его несогласие вряд ли сможет изменить ситуацию в лучшую сторону.

Один он не в силах отыскать своего друга, который за эти девять дней мог встретить свою погибель несколько раз. Молодой человек каждый вечер садился около иконы и молился, молился с такой искренностью, что в конце не замечал, как по щекам ручьями стекали слезы. Джордж яро верил, что с Эрваном все хорошо, что он останется жить и вновь будет радовать его своим беззаботным заливным смехом, теплом дыхания и нежностью прикосновений. Молодой человек понимал, что его чувство к Эрвану перешло в самую настоящую любовь, и это ощущение одновременно согревало и резало изнутри все органы, поддерживавшие человеческую жизнь. Их встреча не могла начаться с борьбы со смертью и закончиться спустя год в таком же обличье. Джордж злился, злился на весь мир, на всех людей, что окружали его, так как именно они забрали у него любимого человека.

Первое время ему даже казалось, что тот, кто в ту ночь причинил Эрвану боль, пристально наблюдал за Джорджем, следил за каждым движением и жаждал забрать и его жизнь, как у тех трех несчастных моряков.

– Я схожу с ума. Я просто схожу с ума, – шептал Джордж каждый день на своем рабочем месте, пытаясь отогнать все страхи и неприятные мысли. – Ты просто слишком много думаешь об этом. Постарайся подумать о чем-нибудь другом. Эрван жив. Он останется жив.

Отвлечься ему помогала Татьяна, эта прекрасная девушка, заглянувшая к нему неделю назад и поразившая своей кукольной красотой. Он буквально с первого взгляда влюбился в ее шелковистое длинное платье нежно-кремового цвета с кожаным черным ремешком на поясе, подчеркивавшим ее узкую талию, в темно-рыжие длинные волосы, имевшие при определенном освещении вишневый оттенок. А ее глаза! Большие и выразительные, они пленили его сердце и заставили то биться в разы чаще. Он даже боялся, что задохнется, когда та появилась перед ним спустя столько лет, что молодой человек ее не видел. Ему даже было стыдно за то, что он почувствовал к этой девушке сексуальной влечение, когда до недавнего времени считал, что его единственной любовью являлся Эрван. Но Татьяна была способна притупить чувства молодого человека и занять все внутреннее пространство юноши собой, ничуть не смутившись от этого. Она пообещала прийти вечером еще неделю назад, но после этого Джордж так и не смог вновь увидеть ее, хотя каждый вечер смиренно ждал, все еще надеясь, что эта девушка вновь удостоит его своим присутствием.

– О чем ты думаешь, кретин? – ругал себя Джордж каждый раз, когда все его мысли были только об этой девушке. – Она явно уже замужем и имеет ребенка. Ты вряд ли достоин, чтобы такая неземная красота хотя бы подарила тебе свой великолепный взгляд.

Он боялся своего чувства к двум людям, без которых его жизнь могла потерять смысл. Но его сердце не могло выбрать и выкинуть из себя кого-то из них, просто не было способно это сделать. И Эрван, и Татьяна заставляли молодого человека задыхаться от желания, миллионов эмоций, посещавших его в тот момент, когда кто-либо из них находится перед ним. Это пугало, по-настоящему пугало. Любя одного, он любил так же яро и другого.

– Мы сегодня ждем результатов вскрытия, потом я вам обо всем доложу, если найдем что-нибудь интересное, – детектив вывел молодого человека из глубоких раздумий и удивленно посмотрел на него, явно понимая, что Джордж все это время его не слушал. – Что ж, пока следов убийцы у нас нет, но уже здесь я ощущаю его присутствие. Он где-то рядом. Вам надо быть осторожным. Вы тоже были на том корабле. И убийца может захотеть добраться и до вас.

– Я не видел момент убийства. Я бесполезен, даже для этого головореза. Вряд ли он захочет тратить на меня патроны.

– Извините, что вам помешала, господа, я могу зайти позже, если у вас серьезный разговор, – неожиданно раздался позади Джорджа до боли знакомый женский голос, который он все эти последние дни так мечтал вновь услышать.

Татьяна незаметно вошла в мастерскую и стояла позади разговаривавших мужчин, держа в руках картонную коробку, где явно находилась ее сломанная обувь, которую девушка еще неделю назад обещала принести.

– Татьяна! – радостно воскликнул Джордж и по-детски улыбнулся. – Как я рад, что вы все-таки пришли.

– Извините, что не смогла прийти к вам тогда. Просто возникли некоторые сложности в семье. Но сейчас все хорошо. Я принесла сломанную обувь, – девушка вручила молодому человеку коробку, и тот быстро вытащил из нее обувь, с задумчивостью смотря на столь красивые белые сапоги на высоком каблуке. – Я могла бы их просто выбросить, но мне так жалко это делать. Все-таки в свое время я их купила за кругленькую сумму. А после войны все сидят на мели, надо экономить.

– Полностью с вами согласен, мисс, – произнес Себастьян. – Я и сам сейчас с трудом нахожу себе денег на хлеб. Люди стали экономить даже на своей безопасности.

– А вы, я смотрю, детектив, – посмотрела на грудь мужчины та, где красовался золотой значок, и удивленно перевела взгляд на Джорджа. – Что-то случилось?

– Нет, все в порядке, – выдавил из себя Джордж. – Просто маленькая формальность.

– Думаю, Джордж, нет смысла скрывать от дамы такие подробности, – неожиданно сказал Себастьян. – Мисс, я расследую убийство, произошедшее девять дней назад на южном побережье Великобритании.

Джордж поиграл желваками, понимая, что детектив снова включил свое самолюбование и в самый неподходящий момент. Говорить такие вещи Татьяне было бестактно, особенно когда у нее было такое хорошее настроение, что было видно по ее миловидному лицу. Но Себастьяна останавливать было поздно, тот вовсю стал хвастаться своей работой перед красивой девушкой, но та воспринимала его слова с завидной серьезностью.

– Какой кошмар! – ахнула та, прикрыв рот ладонью. – Что произошло? И при чем здесь Джордж?

– Себастьян, не надо, – взмолился шепотом Джордж, но Татьяна настолько увлеклась беседой с детективом, что даже прервала молодого человека движением руки.

– Нет, Джордж. Мне интересно, – сказала она и стала с интересом слушать Себастьяна.

– Некто напал на рыболовное судно девять дней назад и убил троих моряков. Но, как выяснилось, на корабле было в разы больше экипажа. Около двадцати человек. И все они бесследно исчезли. Среди них был друг Джорджа.

Джордж облегченно выдохнул, когда Себастьян назвал его не Виктором, а именно Джорджем. Он не мог рассказать никому, кроме Эрвана, почему он на самом деле сменил имя. Пришлось придумать легенду, что ему просто не нравилось свое русскоязычное имя, поэтому после войны он решил его поменять на английское. И Себастьяна вроде как такая байка вполне устроила, и тот стал называть молодого человека по тому имени, какое у того было в нынешнем паспорте. Доктор Ломан же продолжал называть молодого человека Виктором, хотя Джордж и ему рассказал эту байку, но мужчина явно был против, поэтому не хотел признавать новое имя молодого человека.

– Что за ерунда? – негодовал Доктор Ломан. – У тебя было прекрасное имя, русское, православное. Зачем ты его сменил?

– Я просто хотел носить по приезде сюда англоязычное имя, вот и все.

– Нельзя стыдиться своего происхождения! Ты же русский! Им и должен остаться. Даже если страна, где жили твои покойные родители, развалилась и превратилась во что-то непонятное, это не значит, что ты можешь так просто отказаться от своей родной земли.

– Я никогда не жил в России, поэтому она мне чужда.

– Тебе обязательно надо туда съездить. Может, после этого перестанешь заниматься ерундой и марать память о родителях.

Татьяне, к счастью, такие вещи объяснять не пришлось, поэтому Джордж был рад, что Себастьян вновь не назвал его по русскому имени.

– Что это было за нападение? – спросила Татьяна. – Пираты? Или был бунт?

– Мы пока не знаем. Есть следы насилия в каютах. Но те были заперты изнутри и даже нет следов взлома. То есть, там кто-то был, все разгромил, а потом будто испарился.

– Все это очень странно.

– Весьма. Но мы пока ищем. Пока безрезультатно.

– Вы частный детектив?

– Нет, я работаю на городское правительство. Поэтому у меня нет проблем с доступом ко многим вещам. И это весьма облегчает нашу работу, так как иногда приходится проникать туда, куда частного детектива никогда не пустят.

– Видимо, дело и правда серьезное. Вы меня извините за любопытство, просто я заканчиваю в этом году юридический факультет, и кое-что понимаю в этих вещах. В мои обязанности тоже входят расследования, но более делового характера.

– Но вас пленят расследования убийств? – усмехнулся Себастьян.

– Возможно. Все может быть.

– Ладно, Джордж, не буду вас больше задерживать. Если что-то узнаю новое, то обязательно сообщу, – мужчина пожал молодому человеку руку, затем около выхода снял перед Татьяной шляпу в качестве прощания. – Мисс.

– До свидания, – махнула ему рукой та, смущенно улыбнувшись, и когда тот исчез, то снова перевела все свое внимание на Джорджа. – Он не нравится вам.