Текст книги "Слёзы Лимба (СИ)"

Автор книги: Dante Maro

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)

– А если не оставит? Вдруг его цель – это ты.

– Вряд ли я его интересую. Он лишь хочет, чтобы я не пыталась копать глубже. Убийца испугался меня. А Анна сделала все, чтобы я не добралась до этого кровожадного монстра. Только зачем?

– И ты хочешь еще ее оправдать. Она ведь тоже совершает преступление. Эта старушка – сообщница убийцы, если твоя теория верна. Анна скрывает улики от следствия и выводит нас на ложный след. Тогда зачем ты ее защищаешь?

– Я просто увидела в ней саму себя. Мне показалось, что наши цели похожи. Мы оба пытаемся узнать правду. И, возможно, одну и ту же.

– Я не понимаю. Если она ищет правду, тогда зачем ей прикрывать убийцу и отбывать пожизненный срок вместо него? Счастье, что ее вообще не казнили.

 – Что если убийца действует не по своей воле? Что если его сознанием кто-то управляет?

– Давай встанем со снега, а то я уже задницу не чувствую. Ты не замерзла? – Сьюзен, кряхтя, поднялась с сугроба и помогла подруге подняться на ноги.

– Нет, не замерзла. Мне полезно побыть на воздухе подольше, а то я в душном офисе сойду с ума. Давай пройдемся. Думаю, Петр не будет против. Он в таком шоке от сегодняшнего вечера. Пусть придет в себя.

– Ты сказала что-то про сознание. Расскажи поподробнее.

– В здании психиатрической клиники я видела свечи. Воск был со смесью каких-то трав. Но после того как Доктора Ломана не стало, все эти свечи странным образом исчезли. Они издавали странный мятный запах, который вызывал сонливость.

– То есть эти свечи могли вызывать галлюцинации?

– Возможно. После того, как меня выловили из озера, было обнаружено новое тело. И рядом с ним все пропахло этими свечами, запах довольно едкий, его невозможно ни с чем спутать. Но никаких следов воска я не нашла. И сегодня вновь ощутила этот запах. Но он был слабее, я даже сначала не узнавала его среди зловония крови. Но когда пришел Себастьян с экспертами и полицейскими, я поняла, что этот запах присутствует.

– У тебя были галлюцинации?

– Да. Я слышала голоса и видела его… Все было как наяву, но в глубине души знала, что все это просто плод моего воображения. Кто-то хотел, чтобы я это увидела.

– Кого ты увидела? – затаив дыхание, прошептала Сьюзен.

Они вышли на набережную, и их тут же обдало ледяным воздухом, который растрепал их мокрые от снега волосы. Девушки посильнее закутались в свои одежды, спрятав в длинном вороте подбородки, и продолжили свой путь.

– Это был Эрван. Он говорил несвязные странные вещи, потом вонзил в грудь нож.

– Какой кошмар.

– Да. Но я просто старалась в это не верить. Такие видения случаются со мной уже не впервые. Я успела к ним привыкнуть.

– То есть человек, которого покрывает Анна, использует галлюциногены, чтобы заманить жертву в ловушку?

– Возможно. Лично я считаю, что это правда. Это единственное логичное объяснение. Наше сознание чересчур уязвимо, и если уметь, то можно заставить его воспроизводить необходимые образы, звуки, запахи, чувства. Но почему он не убил меня? При чем здесь убийство собаки? Такое ощущение, что во всем этом кроется шифр, тайное послание. Многие серийные убийцы с помощью своих жертв пытались что-то сказать.

– У тебя есть предположения?

– Смутные. Очень смутные. Доктор Ломан пытался поделиться со мной информацией. Однажды в полицейском участке у меня было видение, в нем я видела Ломана, он держал в руке папку с отчетами и говорил, что в ней находятся ответы на все мои вопросы. Но его там не было на самом деле. Папка была на месте, хотя в видении он забрал ее с собой. Я до сих пор не могу понять, зачем кто-то показал мне эти образы. Вряд ли они были созданы по моей воле.

– Ты считаешь, что это был своего рода гипноз, но без внешнего вмешательства.

– Я не знаю. Но это бы объяснило многие вещи, которые я видела.

– Кажется, я начинаю подозревать, что следы побоев были вызваны не падением с лестницы.

– Я и сама не знаю, что со мной произошло. Мои воспоминания будто кто-то тщательно спутал, да так, что даже за век в них не удастся что-то найти.

– Теперь я стала понимать, почему ты так боялась возвращаться к этому расследованию. Ты столкнулась не просто с убийцей, а с человеком, который воздействует на чужое сознание. Боже, Татьяна, во что ты вляпалась? Я понимаю, что сейчас век технического прогресса. Но шутки с психическим состоянием – опасны. Мой прадед страдал редкой формой психоза. Я знаю, что это такое. И, глядя на тебя, понимаю, что некто сотворил с тобой что-то непонятное.

– Да, кто-то действительно начал разрушать меня изнутри без какого-либо внешнего воздействия. Чувствую себя заводной механической игрушкой, которая работает по чужой воле. Я просто боюсь, что рано или поздно сойду с ума. Ты не представляешь, как это мерзко видеть образы, которые тебе так дороги и как они на твоих глазах разрушаются, превращаются в прах.

– Обещаю, если мы найдем этого ублюдка, который пытается своими фокусами свести людей с ума, то заставим его страдать и видеть самые мерзкие вещи, какие может только создать наше сознание. Я видела многих шарлатанов, которые на горе людей наживаются и с помощью их ослабленного сознания набивают свои карманы. И не позволю, чтобы из тебя таким же образом вытянули жизнь.

– Я рада, что ты на моей стороне. Но это тяжело. Правда, очень тяжело. Мы даже не знаем, с чем имеем дело. Я до сих пор не знаю, что видела. Все настолько запуталось…

– Будем надеяться, что Ларри с Себастьяном смогут найти что-нибудь дельное. А тебе надо немного поспать. Иначе станешь похожа на ходячего мертвеца. Утро вечера мудренее.

– Вряд ли мне удастся поспать. Уже вижу, что будут сниться сплошные кошмары. Тем более мне не хочется возвращаться в квартиру, где все пропахло кровью.

– Не оставлять же нам Петра наедине со всем этим дерьмом, верно? Погреемся хоть. А то я чувствую, что замерзаю, – Сьюзен приобняла Татьяну и повела ее в сторону дома. – Не стоит убегать от своих страхов. Пусть они боятся, зная, что мы не боимся их…

– Да, – как-то скромно ответила Татьяна и, сморщившись, посмотрела на дома, черневшие на другой стороне замершей Темзы.

– Кстати, у тебя дома есть мука, молоко и куриные яйца?

– Вроде да. А что?

– Раз уж ты не хочешь спать – да и я вряд ли усну сегодня – предлагаю испечь что-нибудь вкусненькое. Женщину можно поднять с постели при помощи вкусной еды, по себе знаю.

– Я помню, что ты любишь поесть. Удивляюсь, как ты еще не лишилась своей фигуры с таким аппетитом.

– Это все гены. Моя мать, как ты помнишь, была поваром. Она ела шесть раз в день. И не толстела. Все думали, что она сидит на строгих диетах. А она ела за пятерых. Мой отец был белым, может быть, поэтому он женился на темнокожей женщине из-за ее неподвластной лишнему весу фигуры.

Они боялись, что сумели разбудить всех соседей в доме, так как пока женщины поднимались по лестнице, их смех разносился по всей лестничной площадке, добираясь до самого чердака. Девушки вспоминали смешные события из их жизни, и это казалось им чем-то диковинным, ведь обе практически ни разу так не откровенничали друг с другом. Татьяна жила на последнем пятом этаже. На лифте им ехать не захотелось, поэтому они поднялись наверх по лестнице, чтобы немного разогнать по ногам застывшую от холода кровь. Подъезд отапливался довольно хорошо, так что они согрелись еще до того, как оказались около заветной двери.

– Слушай, а вдруг он в тебя влюблен. Вряд ли Джордж за просто так крутился вокруг тебя столько времени и делал все, чтобы помочь, – с широкой улыбкой прошептала Сьюзен, прикрывая рот рукой, так как поняла, что ее слова невольно переходили чуть ли не на крик и смех и уже могли разозлить спавших за многочисленными дверьми.

– Мне немного стыдно перед Джорджем. С конца октября я ни разу его не навестила.

– Боишься видеть его в таком состоянии? Да уж, жалко парня. Такой красивый был. Я даже думала с ним переспать, когда только поступила на службу и познакомилась с ним. Боже, какой же он был милый, какой воспитанный.

– Я была безумно рада, что он пришел в себя и смог со мной поговорить. Он меня успокоил и заверил, что я ни в чем не виновата. В тот момент я действительно верила, что из-за меня Джордж вынужден безвылазно лежать в больничной койке. А ведь мы так и не узнали, кто это сделал с ним. Себастьян сказал, что Джордж ничего не помнит, что у него после случившегося сильные провалы в памяти. Но мне кажется, я уже догадываюсь, кто это…

– Думаешь, тот же урод, который подбросил тебе хомячка сегодня ночью?

– Возможно, это один и тот же человек. Но я не уверена точно. У преступника странный мотив.

– Мне кажется, ты боишься видеть Джорджа в таком состоянии, так как мысленно представляешь себя на его месте. Тебя мучает страх, что этот монстр, искалечивший твоего коллегу, доберется и до тебя и так же лишит нормальной жизни. Поэтому и пыталась уйти в подполье. Чтобы лишить себя риска.

– Когда я увидела на себе побои, возникшие из ниоткуда, меня одолел ужас. Я по-настоящему стала бояться за себя. Еще ни одно расследование так не притупляло мою храбрость. Возможно, я еще опасалась действовать одна, без чьей-либо поддержки. Ты исчезла, Себастьян был где-то за стеной, Джорджа вообще приковали к кровати.

– Да, быть одной действительно жутко. Особенно гоняться за убийцей в одиночку, зная, что он в любой момент может напасть со спины. И ведь никто не протянет руку помощи.

– Но сейчас все изменилось. Мне намного спокойнее. Рядом со мной близкие люди, и это безумно радует.

– Вовремя же я вернулась на работу. А ведь так хотелось погулять еще полгодика, у меня была такая возможность.

– Почему же не воспользовалась ею?

– Я не из тех, кто может долго сидеть без дела. Мои руки соскучились по пистолету, я снова хотела гонять всяких отморозков. Многие из обычных людей сочтут меня сумасшедшей, но зато я обеспечиваю им спокойный сон. А сидеть дома и целыми днями смотреть телевизор, слушая бредни брата… Можно сойти с ума.

– Твой брат так и не съехал из твоей квартиры?

– Нет. Человеку уже тридцать, а он так и не нашел работу. Получает пособие по безработице, у него же проблемы с ногой после войны. Хотя многие с таким же недугом потеют за станком на заводе. А он как был лентяем, таким и остался. Даже повоевать нормально не смог. Его списали через три месяца. Стыдно, что у меня такой братишка. А ведь странно, отец был совершенно другим, да и дед мой. В кого мой брат уродился?

Татьяна ухмыльнулась и вставила ключ в замочную скважину, после чего осторожно открыла дверь, чтобы не наделать лишнего шуму.

Когда они вошли внутрь, то услышали тихий мелодичный джаз, вылетавший из радиоприемника. Женщины сняли с себя мокрое от снега пальто и прошли в гостиную. Татьяна не сразу увидела мужа, но после того, как мужчина попал в поле зрения, она ахнула. Петр сидел у входа в спальню на полу, прижавшись спиной к стене, и сжимал в руке пропитанную кровью тряпку, а рядом с ним стояло наполненное до краев ведро с красной жидкостью, которая, скорее всего, когда-то была обыкновенной водой.

– Татьяна, как же ты могла оставить Петра наедине со всем этим? – покачала головой Сьюзен и склонилась над Петром, слегка ударив его рукой по щеке, чтобы привести того в чувства. – Эй, ты в порядке?

Мужчина вздрогнул и открыл красные, опухшие от долгой ночи глаза, с удивлением и легким страхом глазея на женщин.

– Сьюзен? Татьяна? Где вы были?

– Дышали свежим воздухом. Смотрю, тебе пришлось в одиночку отмывать кровь со стен. Бедный, – Сьюзен потрепала мужа Татьяны по голове и забрала из его руки окровавленную тряпку и бросила ту в грязную воду в ведре. – Татьяна, ты меня, конечно, удивила, – с недовольством посмотрела темнокожая женщина на подругу и встала с колен. – Я бы не оставила любимого человека в забрызганной кровью квартире.

– Ничего страшного. Она была не в том состоянии, чтобы тут все отмывать от собачьей крови, – улыбнулся Петр и осторожно, чтобы снова не оказаться на полу, поднялся на онемевшие ноги и осмотрел место, где он только что сидел. – Вроде все отмыл. Ничего не осталось.

– Золотой ты человек. Я уж думала, что придется наслаждаться лужицами крови в этот дивный вечер, – Сьюзен похлопала Петра по плечу и направилась на кухню, которая, фактически, находилась в этой же комнате, так отделялась от гостиной маленькой перегородкой из красного дерева. – Хозяйка, – обратилась она к Татьяне, которая стыдливо смотрела на наполненное размешанной с кровью водой ведро, стоявшее у входа в спальню. – Показывай, где у вас тут продукты. Кормить молодоженов надо, а то они такие бледные, что смотреть больно.

– Все в холодильнике, – ответила ей Татьяна и, слегка помедлив, взяла ведро с водой и направилась с ним в ванную, чтобы спустись все его содержимое в унитаз. – Мука на нижней полке слева.

– Все, нашла. Петр, а ты иди, поспи, мы тебя разбудим, когда все будет готово.

– Да, пожалуй, я полежу немного.

– Иди-иди, даже не вздумай ходить тут в таком состоянии. Ты еле на ногах стоишь.

Татьяна вымыла ведро и умыла посеревшее от бессонной ночи лицо. Запах крови, стоявший теперь повсюду, вызвал у нее легкое головокружение. К счастью, она стала чувствовать себя значительно лучше. Скорее всего, это из-за позитивного настроя, созданного Сьюзен, иначе девушка вряд ли бы смогла оправиться от потрясения, полученного пару часов назад. Сьюзен всегда могла излечивать от негативных эмоций каждого, кто находился рядом с ней, та не умела держать в себе плохие эмоции и не давала это делать другим, наполняя окружающих детским позитивом, которого так всем не хватает в этом разрозненном после страшной войны мире.

– Ну что, как ты себя чувствуешь? – поинтересовалась Сьюзен, едва Татьяна появилась на кухне.

– Ты разбудила во мне человека, – улыбнулась Татьяна и села за стол.

– Я на полу нашла портсигар с какой-то фотографией. Это твое?

– Да, – затаив дыхание произнесла та и быстро выхватила из рук заветные вещицы, положив их рядом с собой, как самое дорогое, что есть в ее жизни.

– Ты все еще куришь?

– Пытаюсь бросить. Я уже почти целый месяц не брала сигарету в рот. Как-то не до этого было.

– Не стоит тебе травить себя этой гадостью. Но портсигар красивый. Откуда он у тебя?

– Мне подарил его Эрван, когда мы с ним расстались. Подложил в сумочку вместе со своей фотографией. Сначала я хотела это выбросить, но потом стала с этими вещами неразлучна.

– Так вот что это за милашка на фото. Грех в такого парня не влюбиться. Он такой юный на фото.

– Да, здесь ему только восемнадцать лет, судя по написанной дате на фото. Тысяча девятьсот семнадцатый год. Это он еще на фронте, хотя и сфотографирован в гражданской одежде. Забавно.

– И как Петр относится к тому, что ты постоянно носишь с собой портсигар и фото своего бывшего парня?

– Он нейтрален. К тому же Петр забирал меня из больницы, когда я сделала аборт. Он уже тогда был в курсе моих отношений с Эрваном и делал все возможное, чтобы я обо всем этом забыла. И у меня почти получилось, пока мне не позвонил Джордж и не сказал, что Эрвана не стало. Странно, что Джордж поддержал меня, когда я решилась на аборт. Мне кажется, они с Эрваном из-за этого сильно поругались, ведь они были лучшими друзьями еще со времен войны.

– Я представляю, что было между ними. Не сочти меня грубой, но будь я Эрваном, то убила бы друга, который поддерживал выбор убийцы моего ребенка.

– Ты действительно грубая.

– Ты ведь знаешь, что я не поддерживаю твой выбор. Ребенок это святое. Но тебе можно сделать скидку, если учесть, что ты делала это под большим давлением. Но, – Сьюзен перешла на шепот. – Как Петр мог позволить тебе сделать это? Я просто это не понимаю.

– Давай не будем об этом. Хорошо? Это очень болезненная для меня тема.

Сьюзен пожала плечами и продолжила перемешивать в кастрюле ингредиенты.

– Ладно. Давай поговорим о важной для нас теме. Расскажи мне, почему мы пытаемся разыскать Ричи? И вообще в чем его ценность?

– Когда мы привезли Анну на допрос в наш полицейский участок, надеясь узнать, что та видела во время убийств, ведь по ней было видно, что она знает гораздо больше, чем говорит. В итоге, она заявила, что является виновницей всех смертей. Но это лишнее… Ну так вот, после того, как Анна созналась, через какое-то время раздались выстрелы. Были слышны крики, я уже начала думать, что кого-то застрелили. Стрелявший начал говорить, что желает встретиться со мной.

– И ты вышла к нему?

– Да. Так как боялась, что если не выйду, то будут жертвы. Я знаю, что работать детективом опасно, так как могут внезапно возникнуть личности, связанные с расследованиями из прошлого, чтобы отомстить тем, кто засадил их друга за решетку. И с такими мстителями надо уметь договариваться.

– Любишь же ты рисковать, когда не надо.

– Это могло спасти невинные жизни, так как в тот момент мне было не понятно, с кем мы имеем дело. Оказалось, что стрелял молодой паренек, но все выстрелы совершены в потолок с целью привлечения внимание.

– Смысл так привлекать твое внимание? Он же мог просто найти тебя и поговорить, если это было ему так нужно.

– Я не знаю, почему он совершил этот поступок. Когда я вышла к нему, он смотрел на меня, как на золотую статую. У него глаза, как у маленького щенка, такие влюбленные и преданные. Смутится любой, если заметит его взгляд на себе.

– И что он тебе сказал?

– Мне не дали с ним поговорить. Ричи быстро схватили, когда он опустил пистолет, и увели.

– Это понятно, они опасались, что этот чокнутый мальчик может убить тебя, если тот приперся в участок с оружием. Его допрашивали?

– Да. Не знаю, о чем с ним говорили. Но мне сказали, что он здорово всех напугал своей уверенностью в голосе.

– Или он на них смотрел своими щенячьими глазками. Я бы тоже испугалась. Обычно преступники, сидящие на допросе, боятся смотреть следователю в глаза, их уверенность, показанная на свободе, резко исчезает. Редко преступник чувствует себя уверенно, будучи пойманным. И с чего ты решила, что Ричи как-то связан с твоим расследованием?

Сьюзен отыскала в холодильнике фрукты и выложила их на доску для резки, начав кромсать сочные плоды огромным острым ножом, чтобы потом они стали начинкой для намечавшегося пирога.

– На следующий день я решила навестить Джорджа и, поговорив с ним, уснула прямо в палате. Не знаю, почему тогда позволила себе погрузить в сон.

– Я засыпаю даже на остановке, пока дожидаюсь автобуса. Так что тут нет ничего

обычного. Будучи уставшим можно уснуть даже на поле битвы. Мой брат так часто делал, может быть, поэтому он выжил, так как враг, скорее всего, посчитал его мертвым и не стал зря тратить на него патроны.

– Когда я проснулась, то словно оказалась в другом месте.

– В смысле?

– Палата выглядела так, будто там никого не было лет десять.

– Ты хочешь сказать, что это было видение? Тот самый гипноз?

– Я не знаю. Но мне казалось, что все это реальность. И она пугала. Было так темно. И в коридоре я встретила его.

– Ричи?

– Да.

– Как он мог оказаться там? Его же за стрельбу в участке должны были посадить на приличный срок.

– Знаю. Но в тот момент меня это не волновало. Было ощущение, что я знаю этого парня целую вечность. Такое странное чувство. Ведь мы с ним виделись лишь однажды и, фактически, были даже не знакомы. Но в тот момент мы стояли и разговаривали, как сейчас это делаем с тобой.

– И правда, очень странно. И что было дальше?

– Ничего, – спустя минуту молчания произнесла та.

– Ты что-то не договариваешь, – прищурившись, сказала Сьюзен, доставая из шкафчика противень. – Знай, мне ты можешь доверить самые сокровенные тайны. Тебе же известно, что я не из тех болтушек, что сидят у подъезда на скамейке.

– Да, знаю. Но сейчас я говорю правду. Что случилось потом… Я на самом деле не помню.

– Ладно, поверю тебе на слово. Не буду тебя мучить расспросами. Так, – Сьюзен взглянула на часы. – Уже семь утра. Этот алкоголик должен быть на рабочем месте. Позвоню-ка ему, – Сьюзен уже успела создать заготовку пирога и запихнула его в духовку на медленный огонь. – Пока мой кулинарный шедевр запекается, я выясню, что наш информатор выяснил. Он обещал это сделать за ночь.

– Он работает в ночную смену?

– Да. Все равно ему там делать нечего. Он же работает в архивах. Этот мужик часто мне доставал сведения о многих подозрительных личностях за выпивку.

Сьюзен подошла к телефону и набрала заветный номер, прижав трубку к уху. Татьяна, затаив дыхание, стала наблюдать за подругой, но затем заметила, что выражение лица ее темнокожей подруги резко помрачнело.

– Странно. Никто не отвечает. Попробую еще раз, – Сьюзен снова набрала номер, но на другом конце провода ей так никто и не ответил. – Черт. Спит что ли? Он всегда отвечал, а тут решил игнорировать меня.

– Похоже, придется навестить твоего друга.

– Если через час не ответит, придется. Его смена заканчивается в одиннадцать, так что мы должны успеть.

– Ты что-то резко занервничала, – с беспокойством посмотрела на нее Татьяна.

– Не знаю, у меня что-то стало неспокойно на душе. Я всегда доверяю своему предчувствию, оно никогда меня не подводило.

– Боже, что могло случиться с твоим другом?

– Не знаю. Обычно в архивы никто не суется. Но телефон всегда при нем, а он никогда не спит на рабочем месте. Хоть этот человек и пьет, но несет службу с большой ответственностью.

– Ты сама сказала, будучи уставшим можно заснуть даже на поле боя.

– Да, сказала, – с легкой нервозностью ответила та. – Но Итан не из этого числа людей. Я знаю его слишком хорошо.

– Так-так-так, кажется, между вами что-то было. Ведь я права? – с горящими от любопытства глазами посмотрела на подругу Татьяна и с хитрой ухмылкой откинулась на спинку стула.

– Это было давно, и между нами уже ничего нет. Он слишком много пил, а я не могла это терпеть. Он был замечательным человеком, но никогда не контролировал градус алкоголя в своем организме, – с болью в голосе произнесла та и с грустью взглянула на духовку, о чем-то задумавшись. – Тяжело отказываться человека, тебе это чувство знакомо, как никому другому. Я отказалась от него, чтобы жить более спокойно. Только после этого он начал пить еще больше. Но, к счастью, мы не оборвали наше общение. Изредка я помогаю ему, а Итан помогает мне.

– Глупые вы, – Татьяна с недовольством покачала головой и посмотрела в сторону спальни, откуда доносилось мирное сопение крепко спящего мужа.

– Смотрю, у вас наладились отношения с Петром. Даже удивительно.

– Да, это и правда удивительно. Он так изменился в последнее время.

– Мужчины любят играться с нашими чувствами, чтобы проверить нас на верность. И чаще всего мы не проходим их проверку.

– Мы с ним вместе уже восемь лет, но такое чувство, что начали жить только сейчас.

– Вы хоть занимаетесь сексом? Или делаете вид, что вам это не нужно?

– Не поверишь. Но за целый месяц секс у нас был только этой ночью.

– Странные вы. Но я тебе даже завидую. Бурная у тебя была ночь: секс, кровь, игра в снежки, сейчас и пирог будет. Загляденье.

– Да, ночь и правда была бурной. До сих пор от нее отойти не могу.

Ларри поставил на лабораторный стол пробирку со странной белой жидкостью и добавил в нее каплю крови из другой емкости, получив после этих хитроумных действий бледно-розоватую смесь с рыжеватым вязким остатком на поверхности, от которой исходил смердящий запах.

– Боже, Ларри, что это за хрень? – поморщил нос Себастьян и отпрянул, чтобы быть как можно дальше от источника зловония. – Ты решил убить меня?

– Я проверяю кровь на свежесть.

– И? Что ты узнал?

– Не торопи меня, – Ларри внимательно следил за реакцией, происходившей в цветной жидкости, слегка приспустив на кончик носа свои очки.

– Уже семь утра. Мы до сих пор не получили каких-либо ответов. Директор дал нам сутки, чтобы мы связали этого дохлого пса с теми убийства, что происходили в той злополучной психушке месяц назад, иначе он не даст добро на возобновление расследования.

– Я думал, тебя хотя бы капельку интересует, что за чертовщина начала твориться в квартире твоей напарницы. Но по твоему лицу видно, что тебе все равно.

– Сегодня выходной день, мне пришлось поднять всех на уши ради всей этой хрени. Ты бы видел лицо босса, как тот был зол. Мне с трудом удалось его уговорить, чтобы он дал добро на проведение вскрытия трупа животного, хотя мы такими делами не занимаемся.

– Кристина вот-вот закончит отчет. Она знает свое дело.

– Я не доверяю патологоанатому все наше расследование.

– Но она нам очень помогла, когда мы привезли сюда труп того узкоглазого мужчины. Только Кристина согласилась сделать вскрытие, другие наотрез отказались, прослышав, что тело может быть заражено испанкой. Ты ведь помнишь, как этот грипп убивал в восемнадцатом году. Никто больше рисковать не хочет.

– Ну что? Ты что-нибудь видишь в своей пробирке? – с раздражением произнес Себ, сидя на кушетке в углу. – А то я сейчас усну.

– Так, кажется, что-то есть, – ахнул тот и с широко распахнутыми глазами взглянул на детектива. – Взгляни на это.

– Я с химией не в ладах, так что объясняй, что мне необходимо увидеть в этой розовой дряни, – с неохотой слез с кушетки тот и подошел к Ларри, с непониманием глядя на пробирку в его руке.

– Видишь этот осадок? Он означает, что животное погибло очень давно.

– В смысле?

– Мы редко находим трупы в столь хорошей сохранности. Обычно они практически не разлагаются при низкой температуре, либо при нахождении на дне болота в сгустках ила. Но редко мы находим давно лишенные жизни тела с наличием жидкой крови. Помнишь, как сильно пахло тело, когда мы вошли в квартиру?

– Да. Обычно такую вонь я чувствую в местах, где лежит разлагающийся труп.

– Вот именно. Обычно такой осадок появляется, когда в эту жидкость добавляется кровь разлагающегося тела. Но осадок обычно едва заметен, он появляется в виде тонкой пленки. А тут осадок слишком большой.

– И что это значит?

– Не знаю, поверишь ты или нет, но, кажется, этому телу уже восемь лет.

– Так, скажи, что ты шутишь. Это невозможно. Следов разложения не было. Собаку будто недавно убили.

– Да. Но все признаки указывают противоположное. Эта кровь уже не первой свежести, далеко не первой. Она уже может считаться хорошим вином.

– И что эта за смесь, в которую ты добавляешь кровь? Никогда такую не видел.

– Секрет фирмы.

– В алхимию что ли подался? – усмехнулся тот, скрестив большие руки на груди. – Ты не перестаешь меня удивлять.

– На самом деле… Я ничего сам не создавал. Эта жидкость была взята в виде образца со стен спальни Татьяны.

– Стоп. Повтори еще раз.

– Та жидкость, которая якобы растворила, как кислота, мебель и стены в спальне Татьяны, показалась мне обычным гвоздичным маслом. Но потом я изучил ее молекулярные свойства и пришел к выводу, что эта совершенно другая жидкость, но с очень похожим составом. И имеет другие свойства.

– Почему я узнаю об этом только сейчас? И как она действует?

– Она вызывает довольно необычную реакцию. Показывает состояние и возраст объекта, если его опустить в нее. Но тут надо уметь видеть, чтобы понять, что это было за реакция.

– Я не пойму. Почему тогда она расплавила, как огонь воск, мебель и стены?

– Вот это мне неизвестно.

– И как ты понял, что кровь с помощью этой штуки выдает дату смерти жертвы?

– Так было написано в отчетах, которые принесла Татьяна из психушки. Как я понял, их составил Доктор Ломан. Там и была описана эта жидкость, по внешним признакам напоминавшая гвоздичное масло, которое использовали, к примеру, самураи, чтобы смазывать свои клинки.

– И я узнаю об этом только сейчас? Но ведь я видел эти документы. И не видел всех этих отчетов про описание этой жидкости.

– Я тоже не видел, – удивленно произнес Ларри. – Но при повторном ознакомлении нашел эти документы. Видимо, мы их пропустили.

– Где они? Покажи мне.

– Вот, держи, – с какой-то боязливостью Ларри вытащил толстую папку с бумагами из ящика стола и вручил ее Себастьяну, открыв в нужном месте. – Тут еще описаны результаты вскрытия первых жертв. Как я понял, Доктор Ломан лично участвовал в мед экспертизах.

– Когда Татьяна мне сказала, что у жертв не нашли область головного мозга, отвечающую за сознание, я был удивлен. Ведь науке не известны такие подробности.

– Видимо, Доктор Ломан знал это. Ведь это именно он указал в отчетах эту дивную деталь. Теперь можно даже предположить, что его действительно могли убрать, как человека с опасными знаниями. Было много ученых, которые знали о человеке что-то задолго до того, как это было официально открыто. Видимо, этот дивный доктор из этого числа. Он же бывший хирург. Поэтому не удивлен его обширными познаниями человеческого мозга. Хотя меня поразило, что он не заявил о своих открытиях обществу. Но если он скрывал свои исследования, то почему указал такие подробности в отчетах?

– Мне кажется, он узнал о человеческом мозге так много, так как проводил эксперименты на людях. Другого варианта не вижу. Наша медицина стоит на месте, потому что запрещены опыты на человеке. Мы обязаны своим сегодняшним знаниям в области анатомии тем людям, которые плевали на закон.

– Но, похоже, Доктор Ломан все предусмотрел, если, фактически, подарил нам улики.

– Я пока не вижу эти улики. Даже если эта чудо-водичка показала, что собаку убили восемь лет назад, то как мы используем эту информацию? Думаешь, директор в это поверит? Он скорее сдаст нас в психушку, чем услышит от нас столь бредовую версию. Лучше бы это были призраки, больше правды будет. А тут какая-то непонятная научная хреновина.

– Кажется, я услышала что-то про научную хреновину? – из соседней комнаты выглянула светловолосая женщина, облаченная в медицинскую одежду, которая была покрыта свежими пятнами крови. Сняв марлевую повязку с лица, она глубоко вдохнула, словно пытаясь наполнить легкие чистым кислородом, и с улыбкой посмотрела на мужчин. – Вы что-то нашли, я смотрю.

– Мы хотели тебя спросить о том же, Кристина, – съязвил Себастьян и небрежно бросил папку с отчетами на письменный стол, как что-то никому не нужное.

– Ну, я пришла, чтобы разочаровать тех, кто ожидал услышать от меня жуткие факты. Ничего интересного я не нашла. Тело, по всем признакам, свежее, нет следов вируса, как это было с предыдущими телами, которые вы мне привозили. Хотя первое тело мы так и не вскрыли, так как оно было выкрадено из морозильной камеры. Но ничего общего с тем жутковатым японцем я не нашла. Перед нами всего лишь бедный пес, которого кто-то без малейшей доли жалости зарезал кухонным ножом. Думаю, тут ловить нечего. Тем более Ларри осмотрел предмет убийства и не нашел никаких отпечатков пальцев. Видимо, живодер действовал в перчатках.