Текст книги "Скворцы и Проклятые самоцветы (СИ)"

Автор книги: dadagi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 22 страниц)

– Что-то Кати долго нет, но вчера с Максом вы тоже долго гуляли, – задумчиво сказала Эля, вроде как невзначай.

– Ты просто мастер переводить тему, – обиженно ответила Вася.

– Переводить тему? – переспросила она. – Да ты смеешься? Одна корзинка сменяется другой, копятся письма, которые ты никому не показываешь, а Макс ходит за тобой с такой решимостью, какой позавидуют профессиональные спортсмены. И ты молчишь. Как партизан. Хоть какие-то мысли-то по этому поводу есть?

Вася рассеянно посмотрела на подругу – разом покрасневшую и жутко недовольную – и не смогла сдержать улыбки. Никольская тут же обиженно вздернула нос:

– Ну да, я до жути любопытна, – призналась она. – Но так-то ты тоже. Если бы на твоем месте была я, ты бы вокруг меня хороводы не водила, а спросила прямо.

Вася тут же обиженно надулась: в чем-то Эля была права. Вася, конечно, не все и не у всех спрашивала напрямую, но вот уж у подруги точно спросила бы. Поэтому, отложив в сторону булку и обхватив ладонями кружку, Вася спросила:

– А что рассказывать? Я не знаю. Я не знаю, что я чувствую. Я не знаю, что я должна чувствовать. И я не знаю, что делаю, потому что делаю, кажется, что-то не то. И не знаю, что вообще нужно делать. Да кого я обманываю? Даже если я сейчас пошлю его лесом, выращу оленьи рога и ослиный хвост, это ничего не изменит. Он… мои слова словно его вообще не задевают. Совсем. Вот что мне делать?

– Любить, – предложила Эля.

– Ага. И кормить вовремя, – сердито дополнила Вася. – Как будто любить – это так просто. Вот так – раз! – и любишь. А если не хочу?

– Он тебе не нравится? – наклонила голову Эля. – Не принято говорить о мужчинах так, но он уже не просто привлекателен – красив. Умен. Богат. И вы с ним нормально ладите. Что не так-то? Вот только не говори, что веришь в любовь с первого взгляда и выйдешь замуж только по сумасшедшей любви. Это вообще миф. Любить надо хорошего человека, и любить разумом… а не гормонами.

– Ты и правда иногда рассуждаешь как взрослая тетка с пятью мужьями в прошлом, – честно сказала ей Вася. – Ну или как психолог с магловского телевизора.

– Так умные вещи люди там говорят, – нисколько не обиделась Никольская.

Она подлила себе еще чаю, сделала маленький глоточек и уставилась на Васю, которая вертела в руках кружку и смотрела в никуда.

– Так что? Почему не Макс? Почему не даешь ему даже шанса? Попробовать-то нормально встречаться можно. Что ты все усложняешь?

Вася, казалось, втянула голову в плечи – вся сгорбилась, съежилась, погрустнела. Не выдержала пристального взгляда Никольской, отставила в сторону чашку, резко встала и сердито ответила:

– Потому что не могу. Только не Макс.

Эля за ее спиной устало потерла лоб, размышляя о странностях некоторых девиц. А Вася за это время подошла к окну, отодвинула в сторону тюль, хмыкнула и весело сказала:

– Все же быть нашей Катьке Волковой. Эти засранцы целуются. Это что, какое-то место для поцелуев у нас под окнами?

Эля вскочила со стула, подбежала к окну. Богдана легко узнать, есть в нем что-то примечательное, что нельзя описать словами. Заметно наклонившись, чтобы скрыть разницу в росте, он целовался с девушкой-блондинкой в изумрудном пальто.

– Бесстыдники! – засмеялась Эля. – И почему все целуются именно под нашими окнами?

– Там где-то есть табличка “место для поцелуев”? – смеясь предложила Вася.

Она уже опустила край тюля и вернулась к столу. На мгновение появилась дурацкая мысль разыграть влюбленность в какого-нибудь случайного парня, чтобы отвязаться от Макса… но мысль была тут же откинута – в школе эмпатов немало, даже Волков может считывать некоторые эмоции и определять ложь. Их не разыграешь, мигом выведут на чистую воду.

========== Глава 18. Праздничная горечь ==========

В Магическом союзе не было государственных праздников в привычном для Кати понимании. Не было дней независимости, конституции, народного единства и всего в этом роде. Кроме праздников, привязанных к Колесу года, был только один праздник, связанный с самим государством. Это День Создания Магического Совета. Двенадцатое октября. Перед этим днем был еще один день, который условно называли праздником – День покаяния. Одиннадцатого представители великих родов просят прощения за Эпоху Селекции, а двенадцатого начинаются сами празднования. Все.

В этот раз все усложнялось еще тем, что полнолуние будет как раз в ночь с одиннадцатого на двенадцатое. Некоторые даже заранее жаловались – дескать, многие на праздник будут разбитые и не выспавшиеся. Эля заранее приготовила какой-то редкий травяной отвар, который восполнял недостаток сна, и сейчас бутылка с этим средством величественно стояла на полке в их гостиной. Собирались на День Покаяния. Сокращенный день – учились только до обеда. Катя уже сидела готовая и очень боялась вспотеть, а Вася все копалась, хотя такое случалось с ней редко.

– Идите без меня, – в очередной раз повторяла она.

– Подождем, – снова отвечала Эля.

Наконец, Рудецкая переоделась, зашнуровала свои высокие сапожки, замотала длинный кашемировый шарф и даже намазала губы бальзамом, которым пользовалась раз в неделю, и то на ночь. Казалось, что она отчаянно тянет время. Словно вообще идти не хочет.

– Ты прям сегодня совсем странная, – заметила Эля, когда они уже вышли на улицу. – Можно подумать, это тебе перед толпой прощения просить.

– Может, мне слушать неприятно? – спросила она в ответ.

– Это часть истории, – пожала плечами Эля. – Чтобы подобное не повторилось, одни будут вечно извиняться, другие – принимать извинения.

Никольской часто эта традиция казалась… несколько странной. Во многом потому что вообще все, что есть сейчас у Великих родов, получено во время той эпохи. Вообще все – не только наследственность, но и редкие магические наработки, потому что целые семьи ради нового заклинания могли уничтожить, финансовое благополучие, потому что основа денежного успеха была заложена еще тогда, а еще дома, магические производства, вассальные рода, которые просто не могут предать сюзерена… множество вещей, благодаря которым сейчас даже Эля, сто-какая-то в списке претендентов на должность главы рода, может не переживать о своем будущем. Голодной не останется. И даже заработать сможет – способности есть.

На площади около главного корпуса народ быстро разделялся на две группы. Одни собирались около дверей, вторые вставали напротив, занимая скамейки и накладывая согревающие чары на мраморные бортики фонтанов. Катя потащила Васю на безошибочный ориентир – макушка Богдана привычно возвышалась над толпой. Возле него немного потерянно топтался и Ярослав.

Вася оглянулась на противоположную толпу. Эля уже стояла около Этери, они были даже немного похожи – какой-то царской осанкой и неубиваемой уверенностью в себе. Глаза сами нашли в толпе и Макса. Он стоял рядом с Виктором Тиморенко – еще одним наследником великого рода, только уже выпускником. Логично. Им выходить в первых рядах – здесь они самые знатные.

Потом сплошным потоком пошли люди. Сначала немногочисленные учителя, потом и ученики – от самых знатных, которые выходили по одному, до дальней родни нынешних глав, которые появлялись по пять-шесть человек и уже не говорили ничего лично, просто массово извинялись. И так каждый год. В Колдовстворце было немало учеников, которые принадлежат к великим родам, так что извинялась сегодня примерно четвертая часть от общего населения общежитий. Но и они управились относительно быстро – чуть меньше часа на ветру, и вот все уже могут расходиться по домам.

Шли как-то неспешно, даже печально. Никто особо не веселился, не травил байки. Традицию часто предлагали отменить, заменить, переделать. Но все равно эффект от этих извинений был. Молчаливые школьники, какая-то легкая неловкость. Вася думала на ходу – нужна ли вообще эта традиция. С одной стороны, когда каждый день общаешься с людьми, их фамилия становится чем-то обыденным, привычным. С другой – о происхождении все равно забыть сложно. Сможет ли Вася воспринимать Макса в отрыве от его фамилии? Пожалуй, все же нет.

***

Как и месяц назад, Вася всю ночь носилась по лесу с двумя огромными волками. На улице было холодно, даже морозно, но дождя не было – самое то для прогулок тех, кто носит мех прямо на себе. Рано утром, когда луна пропала с неба, на пороге женского общежития стоял Макс, с огромной кружкой чего-то дымящегося. Вася, принюхавшись, не смогла сдержать восторг – в виде животного не удается контролировать эмоции – радостно взвизгнула, рванула к нему во всю силу четырех лап.

Макс засмеялся, высоко поднял кружку:

– Я бы погладил тебя, но боюсь, ты мне потом руку откусишь. Горячий шоколад будешь прямо в образе волчицы пить?

Она недовольно встряхнулась, сосредоточилась на воспоминаниях о себе-человеке, и обратилась обратно в девушку. Тут же вздрогнула и поежилась, плотнее запахивая куртку. Не сказать, что волчий мех давал ощущение жары посреди зимы, но вот рукам и лицу, которые сейчас не покрывал ни мех, ни ткань, разом стало очень холодно.

– Могу и не только руку, – ответила она и потянулась за кружкой.

Макс спокойно протянул ей желанный напиток. Пришлось за ним в столовую идти, уговаривать поваров сделать вкусно, а не просто насыпать в молоко магловский какао.

– Как погуляли? – спросил Макс будничным тоном.

На самом деле, он завидовал Васиному таланту к трансфигурации только в полнолуние. Он мог пережить то, что ему плохо дается предмет. Что любое творение распадается уже спустя несколько минут… но он многое бы отдал за возможность разделить с другом полнолуние.

– Вымой Богдану рот с мылом. Он сожрал белку. Просто поймал и жестоко сожрал. Жуть. Кошмары будут сниться.

– Фу! – засмеялся Макс. – Плохой волк!

Тот в ответ заскулил и пристыженно уткнулся носом в лапы. Его родственник, также все еще в обличье волка, зафырчал, словно насмехаясь над ним. Им обоим бывает сложно контролировать инстинкты. Вообще-то за белкой они погнались вдвоем, просто Богдану повезло ее поймать. И съесть. Теперь запоздало думалось о том, что белка была в шерсти, и переваривать ее не волку, а человеку. Действительно – жуть. Хорошо хоть маленькая белка, а не жирный лесной заяц.

Вася же с наслаждением отхлебнула шоколада. Сладкий и горячий – идеально для этого момента. Не сказать, что она замерзла за ночь. Но надышалась холодным воздухом, да и лапы озябли – пару раз она наступила в давешние лужи и замочила шерсть. Вспомнив, рассеянно посмотрела на руки: грязи нет. Ее саму интересовал вопрос, почему так получается. Но, кажется, нужно будет попросить кого-нибудь искупать ее в обличье волчицы, ночью она еще и в опавшей хвое валялась. Шерсть наверняка уже не такая уж и белая. Ну хоть белок не ела.

Солнце только встало, пока что было скорее сумрачно – из-за высоких деревьев солнечный свет не сразу освещал крыльцо женского общежития. Внезапно тяжелая дверь открылась, оглушительно ударившись о стену. Все стоящие на крыльце тут же удивленно обернулись. На пороге стояла второкурсница. В глазах – испуг.

– Что случилось? – обеспокоенно спросила Вася.

– Аля… Аля не просыпается, – тихо сказала эта девочка. – Я гадала ночью, пришла, а она…

– Беги к Тарасовичу, – тут же приказала Вася, поставив кружку на широкие каменные перила. – Какая Аля? И комната у вас какая?

– Алевтина Новгородцева, – ответила девчонка. – Комната двести сорок три.

Вася кивнула, потянула за рукав Макса. Богдан все понял без слов – серой тенью исчез среди деревьев. Ему нужно обратиться в комнате, чтобы одеться. Да и Ратмиру лучше сказать сразу. Аля – его троюродная сестра. Впрочем, с Богданом эту девушку связывают те же родственные связи.

По лестнице наверх, Макс еле успевал за Васей, так быстро она бежала. По коридору почти до конца, распахнутая дверь, в комнате еще одна девушка продолжает трясти Алю за плечо и плакать.

– Отпусти ее, – тут же потребовала Вася. – Успокойся и найди вашу старосту. Пусть придет сюда.

Девчонка тут же пулей выбежала из комнаты. Макс даже удивился на мгновение: оказалось, смешливая Васька тоже умеет отдавать приказы.

– Что ты хочешь найти? Самоцвет?

– Могу поспорить, его забрали за ночь. Гадали они в комнате у Миры, у нее соседка умеет. Это долго, почти на всю ночь, так что времени у… злоумышленника было много. Мог забрать.

Макс оглянулся. В комнате почти идеальный порядок, девушка лежит на диване в гостиной, а не в спальне. Словно присела и упала на бок внезапно и для самой себя. Никаких шкатулок с драгоценностями в гостиной, разумеется, не будет. Комнаты защищают лишь стандартными чарами – таковы правила проживания в общежитии, так что вскрыть защиту смогут многие. Но вот внутри помещения, если не выходить за пределы стандартной внешней защиты, можно творить что угодно. То есть войти в гостиную относительно легко, а вот открыть дверь спальни, или один из ящичков – это уже зависит от уровня паранойи владельцев. И Макс подозревал, что уж Новгородцева, пусть и девушка, пусть и не из основной ветви рода, но должна качественно защищать свое имущество.

– И что тогда? – сощурился он.

Получается, что два первокурсника, пусть и из списка лучших учеников, сильные маги с ярко выраженным талантом… получается, что здесь они практически бесполезны. Вася ему не ответила. А потом внезапно оглушительно чихнула.

– Прости. Странный запах, – потерла нос она.

– Запах? – переспросил Макс. – Зря мы Богдана отправили. Как у тебя с нюхом?

Вася пораженно обернулась, широко распахнув глаза. Как ей это в голову не пришло? Пусть и не аврорская ищейка, ее нюх в образе волчицы все равно в несколько раз превосходит человеческий. Уже через мгновение перед Максом нюхала воздух крупная белая волчица.

Она понюхала диван, саму Новгородцеву, а потом стукнулась носом о закрытую дверь. Макс выпустил Васю и вышел следом. Та заозиралась по сторонам, снова оглушительно чихнула и неуверенно побежала к черному выходу из общежития. С другой стороны, с парадной лестницы, к комнате подбегали Тарасович, некоторые из учителей, и Богдан в куртке поверх мятой футболки.

– Воронцов! – окликнул его Аркадий Петрович, их куратор. – Что вы делаете?

– Играем в аврорскую ищейку, – он кивнул на Васю, которая уже успела далеко убежать.

За ней ломанулись втроем, следом за Максом бежал Богдан, который вслух ругал себя за то, что уже обратился, он-то чует лучше, чем анимаг-Вася, и сам Аркадий Петрович Терешков, их куратор и ответственный за защиту школы аврор в отставке.

По лестнице черного входа Вася почему-то поднялась на этаж выше. Здесь постояла почти у каждой двери, и только потом побежала к парадной лестнице. По ней – вниз, заскулила около двери, побежала во главе странной процессии по улице, часто останавливаясь и нюхая воздух. Добежала до развилки мужских общежитий: направо – студенческое, налево – для магистрантов и учителей. Свернула налево, пробежала несколько шагов, вернулась обратно, потом снова побежала к студенческому общежитию.

– Потеряла след, – тяжело вздохнул Богдан. – Ее же не учили правильно по следу идти. И почему я обратился?

– Пока не можешь сам? – хмыкнул Терешков, намекая на стремительно развивающийся роман между ним и Катей.

Тот покачал головой. Такое он предсказать заранее не может. Обычно первый раз обращаются вне полнолуния в стрессовой ситуации, связанной с их парой. Ну или спустя пару месяцев, по собственному желанию. Богдан же пока не чувствовал в себе сил провернуть такой трюк.

Вася, между тем, уже стояла перед ними вполне в человеческом обличье.

– Я на девяносто девять процентов уверена, что он пошел в сторону студенческого. И на все сто, что он – парень. И еще парфюм у него… модный.

На этом моменте она поморщилась: кажется, именно из-за сильного запаха парфюма она и чихала. Но из-за него же ей плохо удалось почувствовать настоящий запах, человеческий. Проще всего было бежать по женскому общежитию – там ходит мало мужчин. Нормально добежала до здания столовой – запах был свежий. Но потом по этой дороге совсем недавно проходили парни с таким же ароматом парфюма, что и запутало Васю. Но все они – и неведомый злоумышленник, и любители модных запахов, точно свернули в сторону студенческих. Магистранты ночью то ли никуда не ходили, то ли просто не ходили по дорогам, предпочитая тропинки в парке – на дороге к их общежитию свежих запахов вообще не было.

– Но он поднялся по боковой лестнице наверх? – уточнил Терешков.

– Он был в комнате Новгородцевой еще ночью, запах слабый, а на третьем этаже – сильный, только я не пойму, после какой комнаты. Как-то незаметно.

– У кого-то был в гостях? – сощурился Терешков.

– Тут многим есть семнадцать, – напомнил Богдан, – могут делать, что хотят.

– Многие – не все. Нужно узнать, к кому приходят парни в полнолуние.

Вася покачала головой:

– В конце коридора третьего этажа парни есть почти у каждой девушки. И там, кстати, жила Марина Солнцева.

Терешков кивнул и тут же ткнул в Васю пальцем:

– Ты. Пиши отчет для авроров. И подробный, со всеми своими волчьими ощущениями и прочей чепухой. У них есть знатоки, разберутся. И запишись на курсы какие, что ли? Умела бы по следу идти, нашла бы злодея уже сегодня.

Вася недовольно фыркнула:

– Знаете, я как-то не планировала вынюхивать злодеев на первом курсе старшей школы. И курсы только при аврорате и только для сотрудников… ну или… Волковых.

Она выразительно посмотрела на Богдана, который все еще корил себя за недогадливость. В магическом поле Колдовстворца, при здешнем ветре запах будет держаться недолго. И людей здесь ходит много. То, что Вася так далеко прошла – удача. Просто время раннее, еще завтрака не было. Спустя всего пятнадцать минут многочисленные ученики и магистранты ломанутся в столовую и выйти по следу будет просто невозможно. Снова.

– Никому нельзя говорить, что мы узнали, – жестко сказал Макс. – Если постараться, запах можно скрыть. А так есть хоть такой шанс.

Все тут же кивнули. Даже Терешков посмотрел на ученика с уважением. Но при этом все понимали, что это значит – у них есть шанс поймать злоумышленника в следующий раз. А хотелось бы, чтобы следующего раза не было.

***

Вечером, поправляя прическу перед зеркалом, Катя убежденно говорила:

– Я не верю, что после такого не отменили концерт и танцы.

Ее подруги в ответ лишь пожимали плечами. Маги вообще были не склонны отменять запланированные события. Даже если прокляли еще одну девушку. Авроры работали в женском общежитии почти весь день, из-за чего в коридорах было особенно тихо. Обычно девчонки бегают друг к другу “в гости”, занимают украшения, просят уложить волосы, ищут тени для век подходящего оттенка. Далеко не все поступившие сюда могут заказывать почтой нужную вещь, некоторым это не по карману.

У девчонок же все было готово заранее. Платья, туфли, простенькие украшения. Это ведь не бал, не званый ужин – просто вечер с танцами. Шикарные наряды здесь будут неуместны. Неожиданно обнаружили, что платья выбрали в одной цветовой гамме – темно-синее у Эли, ярко-синее у Васи и голубое у Кати. Посмеялись, вместе покрутились перед зеркалом, но мысли все равно постоянно возвращались к проклятой девушке.

Ратмир на концерт вообще не пришел. Катя даже удивилась, не обнаружив его рядом с Богданом – обычно на официальных мероприятиях братья были вместе.

– А где Ратмир? С девушкой? – недоумевающе спросила она.

Богдан вежливо поцеловал ей кончики пальцев, отчего Катя покраснела сразу всем лицом, и тихо ответил:

– Отпросился домой, будет там с родителями Али.

Катя пораженно приоткрыла рот. Она знала, что та красивая второкурсница, похожая на ожившую куклу, является троюродной сестрой Богдана и Ратмира. Они часто здоровались с ней, обменивались новостями. Но со стороны не было похоже, что они близки. Так общаются многие родственники: чуть лучше, чем просто знакомые, но не так близко, как друзья.

– Они хорошо ладили в детстве, – ответил на ее незаданный вопрос Богдан. – Она даже сейчас иногда называет его “мой рыцарь”. Какие-то детские шутки, понятные только им.

Катя кивнула. Такое тоже бывает: в детстве не разлей вода, а с возрастом общих тем все меньше. Будешь ли ты меньше такого человека любить? Нет. Воспоминания все равно остались теплыми, светлыми. Если не было ссоры, а просто поменялись интересы, то все равно по привычке продолжишь считать этого человека своим другом.

***

Актовый зал в школе был большим, но вместить всех школьников все же было проблематично. Выше основного зала тянулись ложи, внутри которых и толпились те, кто не успел занять сидячие места в зале. Катя с Богданом стояли в самой крайней, совсем рядом с ними был и Ярослав, которого под обе руки подцепили Эля с Этери и уже что-то азартно ему втолковывающие. Катя огляделась по сторонам, ища Васю, но не смогла найти.

– Макс вон там, – Богдан аккуратно развернул Катю в нужную сторону.

Макс был с Васей, что вполне ожидаемо. Только они оба – в зрительском зале, идут мимо свободных мест первого ряда.

– И все таки они хорошо смотрятся вместе, – вздохнула Катя и тут же испуганно дополнила: – Я этого не говорила.

Богдан расхохотался. Он никогда не расценивал пары с эстетической точки зрения. И подозревал, что вслед Максу с Васей все так жадно смотрят вовсе не потому что они хорошо смотрятся вместе. Рудецкая вот даже со спины кажется сердитой, она явно планировала постоять в ложе первые минут двадцать, а потом уйти на улицу, петь песни и травить байки в компании таких же беглецов. Вообще-то Макс бы тоже был рад оказаться там, а не в первом ряду на школьном концерте. Уж Богдан это знал наверняка.

Что удивляло, концерт проводили не силами учеников. Выступали выпускники московского музыкального училища – пели, танцевали, играли на инструментах. В средней школе концерты готовили вполне по-магловски, в добровольно-принудительном порядке выставляли на сцену всех более-менее талантливых учеников. Причина была справедливой: администрация школы не желала отбирать у учеников время обучения. Те, кто хочет связать свое будущее с искусством, поступает в другие школы, а не трясется над каждым баллом в учебной ведомости, чтобы получить вожделенное место.

И разница была заметна. Лучшее владение голосом, прекрасные танцы, полноценный оркестр. Все это – с магическими “спецэффектами”, которые заставляли Катю восхищенно смотреть на сцену. Обычный школьный концерт был сделан на уровне шикарного шоу в мире маглов, просто за счет магии.

После были танцы. Большой зал, у стен расставлены фуршетные столы, все тот же оркестр на специальном помосте. В средней школе их учили танцевать – и вальсы, и танго, и некоторые магические танцы, изобретенные в последнее время. Танцующих было много. Девочек было меньше, чем парней, поэтому они едва успевали хлебнуть сока, все остальное время меняя партнеров.

– Понесите меня, – тяжело вздохнула Катя, садясь на диван в холле, когда танцы уже были закончены.

Рядом с ней так же устало вытянула ноги Эля. Кажется, за сегодняшний вечер она перетанцевала с каждым парнем в этой школе.

– С удовольствием выполню вашу просьбу, – ухмыльнулся Богдан. – Ты как предпочтешь – на плече, на спине, на руках?

Катя испуганно посмотрела на него, поняла, что он не шутит, и тут же добавила:

– Я пошутила. Сама дойду.

– Будем Васю с Максом ждать? – спросила Эля, обеспокоенно смотря в сторону дверей.

Оркестр уже закончил играть, но бальный зал еще не опустел – кто-то разговаривал, кто-то набирал закусок для ночных посиделок на берегу озера. Из-за того, что Макс с Васей вышли с концерта через другие двери, они так и не встретились за все время танцев. Иногда они мелькали в толпе – иногда вместе, иногда по отдельности. И теперь Эля гадала – не ушли ли они раньше. Быть может, неугомонная Василина уже присоединилась к какой-нибудь компании на берегу и сейчас спаивает наследника Воронцовых.

Богдан, по всей видимости, думал так же. Он всматривался в толпу, ища знакомых, но не находил нужных людей. Не выдержал, покачал головой:

– Можем поискать их на берегу. Или сразу пойдем в общежития, потому что Вася лучше знает места, где можно спрятаться.

Катя ответила за всех:

– Честно говоря, у меня нет желания искать их.

Сейчас, когда схлынуло веселье праздника, снова вспомнились утренние события. Девчонки, что плакали просто навзрыд, авроры, к которым были приписаны практиканты. Пока многие готовились к концерту и танцам, первая группа ходила по пятам за своими кураторами. Отстраненно Катя понимала, что работа в аврорате – это постоянные происшествия. Праздники, выходные – убийства и кражи случаются в любое время. И нужно как-то заранее привыкнуть к тому, что нужно оставлять работу на работе.

========== Глава 19. Переломный момент ==========

Вася злилась. Ей не нравился этот праздник – она чувствовала себя крайне неловко, слушая извинения людей, которые ничего лично ей не сделали. Ей не нравилось, что День Основания Совета празднуют с таким размахом, что все в эти дни говорят о политике, что по поводу и без вспоминают старые легенды, что постоянно обсуждают наследия – генетические и финансовые – великих родов. В младшей и средней школе эти праздники можно было проводить дома, поэтому обычно Вася уезжала на выходные к бабушке, собирать некоторые магические травы. Здесь же сбежать не было возможности.

Плюс к этому еще и утреннее происшествие. Вася едва знала Алевтину Новгородцеву, но случай вышел особенным. И этот парфюм – какой-то модный аромат, чуть ли не каждый второй парень так пахнет. Единственное положительное в сегодняшнем дне – список подозреваемых сократился до пятидесяти семи человек. Именно столько парней-студентов были в ночь полнолуния в одной из женских комнат третьего этажа. Много? Среднее число для ночи полнолуния. Так уж заведено, что все сборища происходят либо на улице, либо у девчонок в комнате. Некоторые двери в эту ночь даже не закрывают. В комнате проклятой Марины Солнцевой вообще ночью играли в монополию – Инне, ее соседке, было страшно ночевать одной, поэтому всю ночь дверь в ее комнату была нараспашку и за игрой наблюдали многие. Они уходили и приходили.

Вообще ночь полнолуния – идеальное время для преступления. Из-за снятия комендантского часа по коридорам ходили студенты и магистранты, в одних комнатах гадали, в других – варили зелья, в третьих играли в настольные игры, просто болтали и ели, а кто-то вообще просил соседок погулять ради рандеву с парнем. И такое происходило именно в женском и именно в студенческом общежитии. То, что в итоге выбрали всего пятьдесят семь имен, не дает гарантий найти создателя проклятых предметов в этом списке. Авроры вообще не особенно доверяли Васе. Даже не так – они верили ее обонянию, но у них не было уверенности, что Вася почувствовала именно запах злоумышленника, а не случайного парня, который зашел к Новгородцевой просто поболтать.

Во время концерта, то и дело ощущая тот злополучный парфюм, Вася раздраженно вздрагивала. Ей даже начинало казаться, что вокруг сплошные злобные проклинатели. Воронцов, конечно, тоже злил. Вероломно подхватил ее под руку и повел с собой. Не устраивать же истерику посреди толпы? Вася лишь шепотом злобно потребовала ее немедленно отпустить, ей так же шепотом отказали, а потом провели в зал и усадили в первом ряду. Слева оказался директор школы, и Вася замерла с натянутой улыбкой на лице. Прямо сейчас она была готова отрастить Воронцову не только рога и копыта, но и хвост со свиным пятачком. Тот же смотрел на нее открыто и честно, будто уже смирился с лишними частями тела.

– Зачем ты притащил меня туда? – зло прошептала она ему почти на ухо, когда концерт был закончен и все вышли в бальный зал.

– Неужели все было так плохо? – вопросом ответил он. – Концерт был неплохим, директор вряд ли лез к тебе с вопросами, никто не ходил по ногам и не мешал наслаждаться искусством.

Вася тут же надулась. Она вообще не хотела идти на концерт. Она рассчитывала незаметно исчезнуть еще во время показа первых номеров. А вместо этого вынуждена стоять в центре зала и ждать, пока оркестр заиграет первый вальс.

– Я вообще идти не хотела, – честно ответила она. – Ни на концерт, ни на танцы.

Одновременно с ее признанием распорядитель объявил и первый танец. Макс протянул руку. Вася, тяжело вздохнув, приготовилась танцевать. Вообще-то она любила танцы. Но сегодня желания веселиться не было.

– Ты собиралась сбежать? – с притворным ужасом спросил Макс. – Ты вообще знаешь статистику? На пять девушек-студенток приходится восемь парней. А на пять девушек-магистрантов – уже одиннадцать.

Вася недовольно наморщила нос. Девочек мало. Большинство поступает в школы с четким профилем, сразу начиная заниматься семейными делами. А некоторые и вовсе – выбирают школу попроще и тратят эти годы не столько на учебу, сколько на развлечения. Среди аристократок, например, вообще популярно брать академический отпуск после первого курса. Как раз исполняется семнадцать и можно посещать общественные балы. В Колдовстворце так не принято – сюда все же идут учиться.

– И что? Запрещено? – спросила она.

Уже звучала музыка, они неспешно кружились в ритме первого, медленного вальса.

– А как же я? – внезапно улыбнулся Макс.

Вася от неожиданности даже запнулась в танце, но он ее крепко держал – даже не сбились с ритма.

– Что значит – как ты? – возмутилась она. – С чего меня должно интересовать твое состояние?

– Читала книгу Маленький Принц? – все еще улыбался Макс. – Мы в ответе за тех, кого приручили.

– Эй! Я никого не приручала!

Макс покачал головой:

– Не буду врать, будто я влюбился с первого взгляда, но в магическом мире ты была первой девушкой, которая разговаривала со мной просто как с парнем… а не как с наследником и далее по тексту. Так что приручила.

Вася возмущенно смотрела на веселящегося Макса и не могла найти подходящих слов. Внезапно вспомнилась их первая встреча. Тогда он тоже был таким – веселым, жизнерадостным, можно даже сказать – свободным. Это когда началась учеба он начал вести себя в духе наследника – стал малоэмоциональным, собранным, серьезным. Снова появилось ненужная жалость – каково же ему жить, если каждый шаг оценивают со стороны. Видимо, когда вернулся из мира маглов, еще радовался возможности просто быть семнадцатилетним парнем, а уже здесь, в магической школе, пришлось снова вести себя в соответствии со статусом.

– Ты это говоришь так, будто я прикормила бродячего котенка на улице, а он за мной следом побежал. Но ты-то не котенок. У тебя разума побольше будет, – наконец сказала Вася.

Сказала строго, стараясь не показать своего сочувствия. И потому что в принципе не любила жалость – это неприятное чувство, и потому что жалеть обеспеченного Воронцова вообще глупо, и потому что сейчас хотелось его ненавидеть, а не жалеть. А тот продолжал улыбаться: