Текст книги "О Дивный Новый Мир (СИ)"

Автор книги: Cri Silencieux

Соавторы: Иван Малки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Не вернёмся, – пообещал Рысь жёстким тоном. – Мы не стукачи. И не верим в бессмысленные налёты.

В этом едином духе и закончился короткий торг. Видя, что мы не планируем оставаться, и поняв, что нас лишь трое (да ещё один из нас раненый), ребята сошли к минимуму недоверия. Мальчик в шапке перевязал Тону кисть, используя драный бинт и остатки пластыря.

– Идём, – сказал Лелео, махнув рукой. – Я выведу вас к коридору, ведущему к 42/41. Но если увидишь что-то странное – не кричи. Мы тут не одни.

Я аж сглотнул. О чём он? О других бродягах или о чем-то ещё? Но решил не спрашивать пока, чтобы не разрушать хрупкий мир. Тон осторожно пошёл за Лелео, а Хел замыкала цепочку, следя, чтобы никто из нас не свернул в сторону их пожитков.

Здесь, среди металлолома и старых тряпок, прятались десятки детишек, старавшихся не попасться на глаза, пока мы не уйдём. И двое подростков со способностями, которые, казалось, могли сжечь или отразить любую угрозу, – стояли у истоков целого «клана» беженцев.

Казалось, в этом мраке я увидел нечто вроде альтернативы суровой системе. Но будет ли у них достаточно сил, чтобы выжить, когда взрослые придут по их душу?

Лелео шёл впереди ровным шагом, ловко перепрыгивая через низкие обломки и оглядываясь, чтобы мы не отставали. Хел осторожно замыкала нашу группу; в свете тусклой лампы на её лице то и дело скользили злые отсветы. Она продолжала держать в руке зажигалку, как будто это был спусковой крючок.

Несколько детей, те, что посмелее, молча следовали позади нас, интересуясь, куда мы двинемся. Остальные прятались в глубинах баррикад.

– Сюда, – негромко бросил Лелео, когда мы вышли к узкой арке, ведущей в соседний отсек. – Дальше короткий коридор, затем лестница наверх. Если пойдёте прямо, доберётесь до сорок второго; мы дальше не пойдём.

– Почему? – спросил Тон, пытаясь найти в темноте лестничный проём. – Вы же сказали, что проводите.

– Просто покажем путь, – вмешалась Хел, прищурившись. – Дальше вы сами. У нас здесь свои дела.

– Понял, спасибо, – коротко кивнул Рысь. – Если всё выйдет, мы быстро уйдём. Меньше двух часов до отбоя.

Мы прошли под аркой и оказались в перекрёстке коридоров, откуда тянулись ветхие трубы и толстые пучки кабелей. В одном из ответвлений горела тусклая лампа, подсвечивая что-то странное у стены.

– Не смотри, – вдруг резко бросил Лелео. – Идём быстрее.

Я уже собирался послушаться, но движение краем глаза привлекло моё внимание. Я услышал шорох, лёгкий, цепляющий за нервы. И, поддавшись порыву любопытства, машинально глянул за угол.

В свете лампы проступала одна из взрослых – или точнее, их тень. Но в этот раз она… не была на свободе. Женщина сидела, прислонившись к стене, прихватив себя цепью, которая, похоже, проходила сквозь петельки в её плечах. Казалось, она сама себя пристегнула. Длинные сальные волосы закрывали часть лица. Глаза остекленели. В руке она сжимала детскую чёрно-белую фотографию – вглядывалась в неё и что-то тихо шептала.

От этого зрелища хотелось отпрянуть, но я замер. Писк в голове не чувствовался, наверное, она была слишком погружена в свой транс, или уже без сил. Вокруг неё валялись фантики от конфет, аккуратно выложенные рядами. Будто она строила из них символы.

– Не смотри! – еле слышно прошипела Хел, будто опасалась, что вот-вот всё разнесётся пламенем. – Здесь иногда появляются взрослые. Эта… не опасна, если её не трогать.

Я сглотнул, почувствовав, как к горлу подкатил комок. Взрослая выглядела жутко: сочетание детской манерности и искалеченной реальности. Рубашка была пропитана пятнами, ботинки – разные, на одном каблуке болталась какая-то серёжка. Она раз за разом поднимала фотографию и прижимала её к щеке, бормоча нечто вроде «Ты придёшь? Мне так одиноко…».

– Это то, из-за чего можно закричать, – тихо добавил Лелео. – Если привлечь её внимание, случится вспышка агрессии. Или хуже.

– Понял, – выдавил я, невольно сжимая кулаки. Хотелось уйти отсюда немедленно.

Мужчина закашлялся где-то позади. Тон метнул на меня укоризненный взгляд – мол, я же говорил, что не надо смотреть.

– Пойдёмте, – повторил Рысь, стараясь не повышать голос. – Нам пора.

Трое детей стояли у нас за спиной, еще тише обычного. Они явно привыкли к таким сценам: подобные «гости» часто заходили в их «убежище», а Лелео и Хел находили способы их не спровоцировать.

– Вы видели, почему лучше не шуметь, – пояснила Хел. – Её, по сути, нет в этой реальности. Но если что-то вытащит её из транса…

Она не договорила, однако мы поняли: это приведёт к новым смертям.

– К счастью, писк от неё сейчас слабый, – сказал Тон, морщась. – Она почти без сил.

Мы, стараясь не шуметь, миновали пристёгнутую женщину и двинулись дальше под мерцание лампы. Лелео показал коротким кивком на невзрачную лестницу в стене:

– По ней выйдете к переходу на 42-й. Потом держитесь левой стороны, пока не увидите стрелку «41—>». Мы туда не пойдём.

– Спасибо, – Рысь кивнул ему, посмотрев в глаза. – Вы делаете здесь большое дело. Надеюсь, сможете пережить эту осень.

– А мы надеемся, что вы не приведёте сюда чужаков, – добавила Хел, не смягчая взгляда. – Мы не хотим ссор, но если что…

Вместо ответа Рысь только коротко качнул головой: Нет, не приведём. Я же бросил на Хел последний взгляд – в её глазах читался столь сильный внутренний огонь, что становилось не по себе. Девочка с огнём – буквально и метафорически.

Мы начали подъём по расшатавшимся ступеням. С каждым шагом мне казалось, что этот день длится уже вечность, наполненную ужасом, болью, чужими тайнами и чужими жизнями.

Внизу дети шёпотом переговаривались, уводя маленьких вглубь склада. Фигура в рваной рубашке по-прежнему сидела, прижимая к щеке детскую фотографию и бормоча в пустоту. И никто не знал, как закончится её день. Или… когда.

На последней ступеньке Рысь повернулся и глухо сказал:

– Всё, ребята. Дальше сами.

– Лучше бы нам это забыть, – выдохнул Тон, придерживаясь за стену.

Я смотрел в лобовое стекло разбитой двери над нами, в котором отражались наши уставшие силуэты.

Выбора никто не предлагает.

– Идём, – процедил я, делая очередной шаг вверх. – Хватит чудес на сегодня.

И мы пошли, оставив позади бродяг, безумную «звонящую» женщину и прочих взрослых, надеясь, что в мороке этого ужаса у нас ещё есть шанс на безопасное возвращение.

Глава 07. Взвешенные решения

Мы вышли из очередного коридора на знакомый ярус сорок первого с ощущением, будто пронесли на плечах груз целой жизни. Тон тяжело дышал, а у Рыся заметно покачивался над землёй каждый шаг. Я же ловил себя на том, что лоб мокрый от пота, и всё вокруг чуть плывёт перед глазами. Но мы были у цели – наконец-то.

Окрестные подростки расступались, глядя на нас с недоумением и испугом. Наверняка кто-то уже шепнул им, что мы задержались дольше обычного. Возможно, пошли слухи, будто мы столкнулись с туристами – только не врали ли эти слухи?

– Смотрите, вернулись!

– Чуть ли не ночью…

Голоса звучали гулко, а мы молча шли к блоку, где обычно дежурил Лом. Он и впрямь уже ждал – стоял у входа в распределительную зону, отрывисто разговаривая с кем-то из парней. Завидев нас, резко оборвал беседу и шагнул навстречу, сурово сощурив глаза.

– Вы должны были быть здесь днём, – произнёс он так, будто приговор. – Туристы?

– И не только, – коротко отозвался Рысь, непроизвольно перехватывая лом. – Там был громила в броне, плюс взрослые. Нам пришлось обходить, поэтому затянули.

Лом быстро окинул взглядом Тона, увидев его забинтованную кисть, затем задержался на мне, словно ища подтверждения:

– Макс?

– Всё так, – ответил я. – Мы вышли к северной шахте и нарвались на крупные неприятности. Еле ушли. Лучше расскажем подробнее после – есть что сказать.

Лом глубоко вздохнул, надолго отводя взгляд. Похоже, боролся с желанием выговорить всё, что думает. Наконец, сказал:

– Ясно. Тогда идите к медикам. Потом – ко мне. Макс, запомни: ты теперь наблюдатель. В следующий раз, когда пойдёшь в рейд, уточняй все детали. Мы не можем терять людей из-за самодеятельности.

– Понял, – выдавил я, хоть в груди клокотало раздражение и усталость.

– Всё, – Лом махнул рукой. – Свободны. Но недолго.

Мы кивнули и, стараясь не обращать внимания на встревоженные взгляды вокруг, побрели в сторону медблока. Тон едва сдерживал стон, держась за перевязку. Рысь то и дело морщился, словно и у него болело всё, хоть внешних ран особо не было. В голове стучала мысль: Хоть бы упасть на койку и забыться.

– Макс! – раздался позади женский голос. Я обернулся и сразу заметил яркие зелёные волосы, знакомую рубашку, серьёзный взгляд. Ки, кажется, появилась буквально из ниоткуда.

– Вы целы? – спросила она, быстро осмотрев нас. – Мы слышали, у вас были проблемы с туристами. И что-то ещё… Я волновалась.

– Нормально… ну, почти, – ответил я, вынужденно улыбаясь. – Сейчас идём к медикам. Тону руку лечить, Рысь тоже немного пострадал. Да и я еле стою.

Ки коротко сжала мои пальцы, словно проверяя пульс:

– Ладно, идите. Потом расскажешь, что произошло.

– Расскажу, – кивнул я и посмотрел ей в глаза. В них было тревожное сочувствие – редкая роскошь в этом мире.

В медблоке нас встретили два «санитара» – парни чуть постарше меня, в замызганных халатах. Они взялись за работу без церемоний. Тону разобрали повязку, шумно ворча о том, что все любят геройствовать. Рысь сел на соседнюю кушетку, вытирая пот со лба. Я прислонился к стене, откинув голову.

– Макс, присаживайся, тебя тоже посмотрим, – велел один из санитаров, увидев, как я слегка пошатываюсь.

– У меня только синяки, – попытался я возразить.

– Синяки, – усмехнулся он. – Синяки часто превращаются в проблемы, когда вокруг столько заразы. Садись.

Я вздохнул и сделал, как он сказал. Тем временем Тона перевязали по всем правилам, сменили бинты, наложили какую-то мазь с резким запахом. Рысь отделался рекомендацией пару дней не напрягать левое плечо. Но все понимали, что «пару дней» в этом мире – целая роскошь.

– Всё. Следующий! – махнул рукой санитар, отпуская нас с койки.

Мы вышли в коридор, чувствуя, как тяжесть понемногу отпускает. Может, адреналин уже выгорел, но хотя бы смертельного страха на душе не было. А вот уставшие мышцы и ноющие рёбра – вполне.

– Надо ещё к Лому на отчёт, – напомнил Рысь, сдвигая брови. – Иначе сам знаешь.

– Знаю, – кивнул я. – Потом… может, выспаться. Иначе завтра нам будет ещё веселее.

– Ну а я, – бросил Тон, оборачиваясь, – хочу просто упасть на нары и три года не вставать. Чёртова рука.

– У тебя хоть не голова, – хмыкнул Рысь.

По пути мы снова столкнулись с парой подростков, обсуждавших мысль «туристы вернулись, надо усиливать периметр». Значит, слухи уже расползлись. База встревожена. И вряд ли нас ждёт спокойный отдых.

Но всё равно здесь, на сорок первом, было что-то вроде родного уюта: знакомые лица, хоть и хмурые, знакомый свет аварийных ламп, даже этот запах полуразрушенного жилья. После всех бродяжек, взрослых и лабиринтов, это ощущалось почти домом.

– Макс, поторопись, – позвал Рысь, заметив, что я замедлил шаг.

Я кивнул, подтянувшись и глянув туда, где – зная этот мир – могла стоять Ки, прислушиваясь к переговорам. Мне хотелось рассказать ей обо всём, но понимал: сначала отчёт, а уж потом разговоры. Потом, может быть, хотя бы на пару часов отключить мозг и забыться сном.

Мы втроём, как на допросе, сидели в маленькой комнате, где Лом обычно принимал важные решения. Пару линялых кресел, стол со странной конструкцией, заменяющей компьютер, и полуразобранный тренажёр в углу.

Лом облокотился на стол, скрестив руки на груди. Его глаза, казалось, прожигали нас насквозь.

– Итак. Давайте по порядку, – сказал он, переводя взгляд на каждого.

Рысь начал говорить первым: про северный выход, следы сталкеров, завалы, туриста и громилу. Про схватку, растяжку, про то, как нас загнали в обходные тоннели. Тон добавил детали об оружии туриста: «кажется, это энергетический ствол с элекроразрядом», и описал вид крупного верзилы в самодельной «футбольной» броне. Я же поведал о том, как мы наткнулись на амплифицированную женщину, которая почти наверняка убила громилу, и как в итоге нам пришлось бежать в лабиринты, наткнувшись на бродяжек.

Лом слушал молча, изредка сжимая губы или нахмурив брови. Когда мы закончили, в комнате воцарилась напряжённая тишина.

– Значит, туристы идут глубже в наши уровни, – произнёс он, словно подтверждая очевидное. – Раньше они только ближе к верхам шлялись, там, где вид получше и охота зрелищнее.

– Именно, – кивнул Тон. – Похоже, теперь им захотелось новых мест. Или они что-то ищут.

– В любом случае, – добавил Рысь, – их присутствие здесь – серьёзная угроза. Взрослые опасны по-своему, но их можно просчитать. А у туристов есть связь друг с другом и снаряжение.

Я заметил, как Лом напряжённо прошёлся взглядом по своим заметкам на планшете. Ему явно не нравилось, что ситуация выходит за рамки привычных раскладов.

– Нужно укреплять периметр, – предложил я. – Но не везде, а на самых уязвимых участках. Нам не удержать всё разом.

– Мы не можем позволить им пройти дальше, – пробормотал Лом. – Если они освоятся в наших ярусах, начнут делать вылазки, хватать наших… они любят устроить шоу.

– Но ведь у нас нет средств надёжно закрыть все ходы, – вмешался Тон. – Столько обходных путей. Это большая работа.

– Оставить ситуацию как есть – это смертельный риск, – буркнул Рысь. – Предлагаю частично перенести лагерь туда, где взрослые ходят чаще. Туристы не любят места скопления взрослых. Им нужно шоу, а не бесконтрольные безумцы которые их покрамсают.

Лом приподнял бровь:

– То есть вы хотите перебраться ближе к территориям, где больше амплифицированных?

– Не то чтобы совсем «перебраться», – объяснил Рысь, чуть смягчив тон. – Скорее, сделать дополнительный форпост на одном из уровней. Есть старый ресторан над мёртвым променадом. Там много места, удобно расположиться, если расчистить. Взрослые ходят ближе к низам, но иногда и там появляются. Туристов это точно отпугнёт. Или хотя бы не даст им свободно хозяйничать.

– И аэроборды, – вставил я. – Если наладить доставку и отладить ещё десяток, можно быстрее патрулировать пространство у ресторана, подготовить почву и перебраться туда полноценно.

Лом хмуро посмотрел на нас, взвешивая услышанное:

– Вы же понимаете, какой это объём работы? Нам придётся выделять людей – на расчистку места, на периметр, на обслуживание аэробордов. Да и могут ли все на них летать?

– Не все, – признал Тон. – Но есть ребята, кто умеет, да и можно обучить. За неделю хотя бы базу дадим.

– Может, и две недели, – уточнил Рысь.

– До тех пор что, будем ждать, пока туристы не придут к нам? – проговорил Лом, делая глубокий выдох. – Ладно. Идея о новом укреплённом пункте на месте старого ресторана не лишена смысла. Но как быть с тем, что у нас и так не хватает рук?

Мы переглянулись. Действительно, народу в сорок первом не так уж много, а тут ещё патрули, хозяйство, всё остальное. Лом с неприязнью взглянул в окно, ведущие куда-то в тёмный коридор:

– Ладно, давайте так. Составим план. Рысь, Тон, Макс – вы совместно наметьте конкретно, что делать. Что расчистить, сколько нужно аэробордов и людей. Пусть ребята из техотдела подключатся. Может, даже обмен с другими секторами наладим – у нас чего-нибудь заберут, а дадут нам запчасти. Или наоборот.

– Хорошо, – кивнул Рысь. – Постараемся.

– И предупреждаю, – добавил Лом, прищурившись, – если у нас появятся туристы, то “сорок первый” будет держать оборону. Не забывайте – у нас дети, семьи, беременные девчонки. Это не просто казармы.

Я невольно опустил глаза. Здесь действительно не только боевики, тут живут те, кто не способен защититься. Мы отвечаем и за них.

– Тогда решено, – произнёс Тон, и в голосе звучала усталость, перемешанная с уверенностью. – Нужен надёжный план. Но нам, как минимум, нужно обсудить всё ещё с парнями, которые могут чинить аэроборды, и с группой снабжения.

– Идите, – кивнул Лом. – Я объявлю сбор завтра утром. Сегодня все на исходе сил.

Мы поняли, что разговор окончен. Я встал, чувствуя, как ватными стали ноги, и заодно тянущую боль в боку. Рысь и Тон тоже выпрямились, пытаясь не показать усталости. Лом проводил нас тяжёлым взглядом:

– Отдыхайте. С утра встретимся..

Мы вышли, ощущая на себе неловкий груз большой ответственности. Хочешь не хочешь, придётся двигаться вперёд – искать, где нашему сектору обезопаситься, как организовать что-то вроде второго «опорного пункта» на территории, которая раньше казалась слишком рискованной.

Но теперь выбор невелик.

– И что ж мы напишем в плане? – бросил Тон, когда мы отошли от комнаты Лома на пару метров. – «Пропилить завалы, расчистить ресторан, наставить ловушек, наладить аэроборды»?

– Примерно так, – согласился Рысь. – Но без чёткого расчёта не обойтись. Надо знать, сколько у нас ресурсов.

– И кто умеет летать, – добавил я. – А ещё насколько там безопасно насчёт взрослых. Может, эта зона кишит ими, а мы туда перетащим лагерь?

– Это и надо разведать, – закатил глаза Тон. – Макс, тебе же по должности наблюдателя самое место. Сгодится?

– Придётся, – вздохнул я. – Но не сегодня. Сегодня я вряд ли доползу даже до туалета.

Рысь хмыкнул, окинув взглядом коридор:

– Ладно, поможем тебе. Иди, если что, Ки тебя там где-то ждёт.

Я вскинул бровь: уж кого-кого, а её встретить сейчас было бы в радость после всего. Но и боюсь перегрузить её чужими проблемами. С другой стороны, может, именно от неё услышать пару простых слов поддержки – лучшее лекарство для измотанного мозга.

– Идём, – коротко сказал Тон, трогая повязку на руке. – Завтра будет новый день. И новые проблемы, как всегда.

Мы двинулись по коридору, оставив за спиной эту маленькую комнату, где Лом обрисовывал нашу жизнь прямыми, тяжёлыми словами. Но заодно мы уходили с пониманием: теперь мы уже не просто выживаем, мы строим что-то. Или надеемся построить – новый форпост, укреплённый периметр, да что угодно, лишь бы отогнать новых пришельцев от наших домов.

Возможно, это будет самый рискованный шаг, на который «сорок первый» пошёл за последнее время. Но другого пути нет. Туристы где-то рядом, и они явно не уйдут, пока не получат своё «шоу».

– До завтра, – тихо выдохнул я, отделяясь от парней на развилке у лестницы, чувствуя, как мышцы дрожат от усталости и на душе скребётся тревога.

Завтра нам придётся войти в новый этап борьбы за жизнь. А пока – пусть хотя бы эти несколько часов сна помогут вспомнить, что такое быть человеком.

Когда мы с Тоном и Рысью вышли от Лома, я почувствовал, что ноги уже не просто устали, а еле держат тело. В голове стучала мысль о том, чтобы упасть где-нибудь и наконец отключиться. Но помимо всего, я ещё обещал сказать пару слов Ки – ведь она, казалось, ждала меня.

Тон и Рысь двинулись дальше, обсуждая, как подготовить план для завтрашнего сбора, а я свернул в соседний коридор, где и правда мелькнули зелёные пряди волос. Ки стояла у выбитого окна с решёткой, глядя в даль, а точнее – в глухой колодец между этажами. Тусклый свет аварийной лампы выхватывал её профиль, и я уловил в чертах её лица нечто новое: страх и отчаяние.

– Привет, – негромко сказал я, подходя ближе.

Она вздрогнула чуть заметно, словно не ожидала. Сжала локти руками, будто ей было зябко, хотя в этом коридоре обычно душно.

– Макс, – выдохнула она, отвернувшись от колодца. – Ты… Ты уже с Ломом всё обсудил?

– Да. На завтра назначили сбор. Будем думать, как перекрыть туристам дорогу.

– Туристы… – она прикусила губу. – Я видела, как вы пришли. Вся база гудит, говорят, кто-то хочет сдвинуться «к взрослым», кто-то считает, что надо наоборот уходить куда-то ещё… Это же безумие, Макс.

– Понимаю, – я опёрся о кусок выступа стены, стараясь найти более или менее удобную позу. – У нас непростая ситуация: туристы опаснее, чем кажутся. Но и тут оставаться не так безопасно, как было раньше.

Ки сжала руки ещё сильнее, и в полутьме я ощутил её тревожный взгляд.

– Знаешь, – тихо сказала она, – я даже подумывала… бежать куда-нибудь подальше, в западные коридоры, к другим секторам. Может, там поспокойнее? Или… выше, если найти проход. Мне страшно, Макс. Я не хочу жить, ожидая, что завтра меня выловит кто-нибудь из этих психов со стриминговым ружьём.

Я коротко кивнул, понимая: её тревога абсолютно реальна. В этом мире никто не мог обещать безопасность. Но воспоминания из моей прошлой жизни, где существовали и мирные улицы, и полиция, и привычный быт, отзывались в душе желанием хоть чем-то помочь.

– Послушай, – тихо начал я, подбирая слова, – бежать одной – это точно не выход. Любой из «чужаков» может напасть, особенно если ты одна. А если сбежишь в сектор, где знакомых нет, станет только хуже. Там ещё надо снискать доверие, место найти…

Она молчала, опустив глаза, в которых дрожали слёзы.

– Я… просто не знаю, что делать, – прошептала Ки. – Мне кажется, что здесь всё рушится. Вот они – туристы, дальше хуже…

Я осторожно положил ладонь ей на плечо. Чувствовал, как она вся напряжена, словно пружина.

– Ки, я понимаю, как это: когда кажется, что лучше бежать наобум, лишь бы не остаться в центре хаоса. В моей прежней жизни… – Я запнулся. Мне не стоило раскрывать подробности, что я «не отсюда», но образы прошлого вспыхнули в памяти. – Я тоже когда-то бегал от проблем, надеялся, что, смывшись, избавлюсь от страха. Но всегда оказывалось, что страх не снаружи, а внутри меня.

Она подняла глаза, пытаясь уловить смысл. В этом мире мало кто так формулировал мысли.

– Что ты хочешь сказать?

– Что если мы убежим, не решив проблемы, она будет преследовать нас дальше. Туристы, взрослые, голод, безысходность… всё это есть повсюду. Конечно, можно найти сектор, где пока тихо, но кто знает, когда туда придут новые «гости». В конце концов, как ни крути, мы тут… заложники системы.

Её плечи чуть вздрогнули, а потом напряжение словно стало отступать. Возможно, мои слова хоть немного приоткрыли другую сторону.

– Но ты не понимаешь… я боюсь, что завтра какой-нибудь здоровяк в броне ворвётся сюда, – она вскинула взгляд, резкий, как лезвие. – И никто не успеет меня спасти.

– Боюсь, здесь многие боятся того же, – вздохнул я, проводя ладонью по её руке, успокаивающе. – Но мы не будем сидеть сложа руки. Мы уже готовим план. Соберём больше аэробордов, укрепим периметр. И главное, мы знаем, что эти туристы любят «шоу». Значит, если дадим им понять, что здесь они не найдут лёгкой добычи, они отступят, по крайней мере, на время.

– На время… – пробормотала она. – А потом?

Я чуть улыбнулся, опуская взгляд:

– А потом – жизнь продолжается. И, может, мы найдём решение, сделаем этот сектор или даже два сектора безопасными. Или хотя бы научимся жить так, чтобы не прятаться постоянно. Всё меняется, Ки. На самом деле, этот мир… он не статичен. Мы можем на него влиять.

Она вдруг шагнула ближе, глядя на меня снизу вверх, и тихо выдохнула:

– Макс… спасибо. Я не знаю, откуда у тебя такие мысли, но… с тобой мне чуть спокойнее.

– Потому что я тоже боялся. И тоже хотел бежать. Но ведь если бежит каждый, кто останется? – я улыбнулся, стараясь, чтобы улыбка не выглядела вымученной. – Мы вместе что-нибудь придумаем. Сейчас главная цель – чтобы все выжили.

Ки вздохнула, закрыв глаза. Я обнял её осторожно, чувствуя, как в её теле колотится сердце. Моё тоже било тревогу, но теперешняя близость и её тёплое дыхание по-своему успокаивали.

– Обещай, что не дашь меня в обиду, – прошептала она.

– Обещаю, – ответил я. – И мы найдём способ сделать сорок первый вновь тихим местом. Или, если не выйдет, то уж точно не бросим друг друга. Уверен, всё изменится, Ки. Главное, верить, что мы способны что-то изменить.

Секунды текли в молчании. Гул в коридоре, шум металлических конструкций, приглушённые разговоры – всё оставалось где-то на заднем плане. Мы просто стояли рядом, постепенно успокаиваясь в этом странном, сумасшедшем мире.

Наконец она слегка отстранилась, смутившись:

– Прости. Мне просто…

– Ничего, всё нормально, – заверил я, отпуская её плечи. – Я… рад, что смог помочь. Словом или делом.

Она кивнула и провела рукой по волосам, поправляя торчащие зелёные пряди:

– Ладно. Завтра встретимся. Можешь рассчитывать на меня, если нужно что-то сделать для подготовки или ещё что. Я больше не хочу убегать одна.

– Вот и здорово, – сказал я тихо. – Мне тоже не хочется бродить по коридорам в одиночку.

Мы обменялись коротким взглядом – в нём была странная смесь смущения, тепла и чёткой решимости. И хотя я не знал, куда нас заведут завтрашние перемены, сейчас я был уверен в одном: ради таких мгновений стоит сражаться, какой бы жуткой ни была реальность вокруг.