Текст книги "О Дивный Новый Мир (СИ)"
Автор книги: Cri Silencieux
Соавторы: Иван Малки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 16 страниц)
Глава 20. В плену обстоятельств
Окей, играем по твоим правилам, стеклянный ублюдок. Делаем вид, что пришли поболтать о погоде на сорок шестом уровне. Я медленно опустил импульсник, не убирая его совсем, просто перевел в менее агрессивное положение, демонстрируя готовность к «цивилизованному разговору». Ублюдок этот явно наслаждался моментом, каждой секундой моего унижения и растерянности. А я… я выигрывал время. Секунды, чтобы понять, куда, черт возьми, я вляпался на этот раз, и как отсюда выбираться – желательно, с Ки и целым.
Мой взгляд скользнул по залу, делая вид, что я просто осматриваюсь, принимая его «приглашение». Колонны из зеленоватого мрамора – массивные, надежные. Могли бы стать укрытием, если дойдет до стрельбы. Но до них еще добежать надо. Пространство огромное, открытое, как на ладони. Пол – скользкая от пыли шахматная доска, идеальное место, чтобы поскользнуться и сломать себе шею, удирая. Выходы? Тот, откуда я вылетел – за спиной, но там, на сорок пятом, все еще наверняка кишит ампли, привлеченными шумом моего прорыва. Туда соваться – самоубийство. Другой – темный провал за спиной у туриста и Ки. Неизвестность. Может, там его дружки ждут? Или ловушка похлеще этой? Оставались еще боковые ниши, бывшие витрины – темные, заваленные мусором. Шанс спрятаться там был, но мизерный. Он наверняка все просчитал.
Я сделал пару шагов вперед, подошвы ботинок противно скрипнули по каменным плитам, нарушая мертвую тишину. Сердце все еще колотилось как сумасшедшее, но внешне я старался сохранять спокойствие. Ледяное спокойствие, которое приходит, когда понимаешь, что загнан в угол. Мой взгляд снова метнулся к Ки. Она так и стояла истуканом. Ни движения, ни звука. Ее лицо – в тени, но я почти чувствовал ее напряжение. Или… пустоту? Что он с ней сделал? Эта мысль заставила кровь застыть в жилах.
И тут я заметил их. Символы. Не сразу. Они были едва видны, словно выцветшие тени на пыльных стенах, почти сливающиеся с грязью и трещинами. Но мой взгляд, натренированный на поиск деталей, зацепился за знакомые очертания. Не такие же, как тот, что нацарапала Ки, но из той же оперы. Ломаные линии, искаженные спирали, что-то похожее на глаз внутри треугольника. Они пульсировали слабой, почти неразличимой энергией, которую уловил мой внутренний… сканер? Нет, скорее, интуиция, обостренная памятью о том мире, где подобные знаки часто вели к очень нехорошим людям и местам. Это не просто граффити от скучающих сталкеров. Это метки. Метки территории. Культа? Тайного общества, поклоняющегося этим ублюдкам-туристам? Дерьмо. Я попал не просто в ловушку, я попал в их логово. И этот хрен в стеклянном скафандре – явно тут не случайный гость. Он – часть этого. Хозяин? Жрец? Коллекционер заблудших душ вроде Ки… и меня?
– Ну что ж, Макс, подходи ближе, не бойся, – снова раздался его голос, вырывая меня из размышлений. – Мы же просто хотим поговорить. Обсудить твое… будущее.
«Мы». Он снова сказал «мы». А я все еще видел только его и Ки. Или эти символы на стенах – и есть его молчаливая аудитория? Ледяной пот снова пробежал по спине. Я сделал еще шаг, приближаясь. Ближе к нему. Ближе к Ки. Ближе к развязке этой дерьмовой пьесы.
– Знаешь, Макс, я давно за тобой наблюдаю, – произнес турист, когда я остановился в нескольких метрах от него. Тон стал чуть серьезнее, но издевка никуда не делась. Он слегка наклонил голову, зеркальный шлем поймал тусклый луч света, ослепив меня на мгновение. – С самого твоего… эффектного появления на двадцать третьем. Ты выделяешься. Не похож на остальных… детей этого умирающего мирка. Есть в тебе что-то… иное.
Сердце пропустило удар. Он знает. Не просто подозревает – знает. Или думает, что знает. Я молчал, пытаясь сохранить непроницаемое выражение лица, хотя внутри все переворачивалось. Как? Как он мог узнать? Сканеры его костюма? Или… что-то еще?
– Меня зовут Блот, – представился он буднично, словно сообщал время. – Можешь считать это… знаком расположения. Я редко удостаиваю местных своим именем. Но ты, Макс, ты – особый случай.
Блот. Глупое, бессмысленное имя. Или не бессмысленное? В том мире «блот» могло означать кляксу, пятно, что-то случайное или грязное. Идеально для ублюдка, который считает нас всех грязью под ногами.
– Твои мозговые волны, – продолжал он, делая легкий жест рукой в сторону моей головы, – они… другие. Не такие, как у аборигенов. Более сложные, структурированные. Как будто ты… не отсюда. Как будто твое сознание помнит что-то, чего помнить не должно. Интересный феномен, не находишь?
Он подходил все ближе к моей самой страшной тайне, к тому грузу, что я тащил с момента пробуждения в этом кошмаре. Воспоминания о прошлой жизни, о мире до… всего этого. Мое проклятие и мое единственное преимущество. И этот Блот, этот хренов пришелец-садист, каким-то образом про это прознал. Или догадался. Черт бы его побрал.
– Не знаю, о чем ты, – голос прозвучал на удивление ровно. Я научился лгать этому миру. Научился лгать себе.
Блот тихо рассмеялся своим механическим смехом.
– О, не скромничай, Макс. Эта твоя уникальность… она может стать ключом. Ключом к изменению этого жалкого мирка. Представь себе: порядок вместо хаоса. Смысл вместо бессмысленного выживания. Мы могли бы… навести здесь порядок. Вместе. Ты, с твоим… опытом, и я, с моими… возможностями.
Он снова сделал паузу, давая мне «переварить» его предложение. Сотрудничество. С ним. С существом, которое устраивает сафари на людей и играет чужими жизнями ради «контента». Предложение звучало так же соблазнительно, как прыжок в кислотную ванну. Но я не мог просто сказать ему, куда ему засунуть его предложение. Ки. Она все еще стояла там, как замороженная. Ее судьба висела на волоске. На моем ответе.
– Что конкретно ты предлагаешь? – спросил я, стараясь звучать заинтересованно, но настороженно. Выиграть еще немного времени. Понять его игру.
Блот удовлетворенно кивнул, насколько это можно было понять по легкому движению шлема.
– Вот это уже деловой подход. Мне нравится. Предлагаю тебе… стать чем-то большим, чем просто лидером заштатного ресторанчика на сорок четвертом. Предлагаю тебе реальную власть. Реальную возможность изменить правила игры. Но для начала… тебе придется доказать свою лояльность.
Лояльность. Ему. Ну конечно. Что-то внутри меня скрипнуло от отвращения. Но я продолжал слушать, сжимая кулаки в карманах.
– Понимаешь, Макс, ситуация проста, как ржавый болт, – Блот перешел на тон, не терпящий возражений. Исчезла даже тень игривости, осталась холодная, неприкрытая угроза. – У тебя есть выбор. Вернее, иллюзия выбора, что еще забавнее для меня, как для наблюдателя. Либо ты работаешь со мной, на меня, выполняешь то, что я скажу, и получаешь шанс не только выжить, но и… возвыситься. Стать кем-то значимым в грядущих переменах.
Он сделал шаг ко мне, сокращая дистанцию. Я инстинктивно напрягся, готовый к атаке, но он остановился, сохраняя пару метров между нами. Достаточно близко, чтобы чувствовать исходящую от него ауру чуждой силы, и достаточно далеко, чтобы я не мог достать его быстрым рывком.
– Либо… – он развел руками в жесте фальшивого сожаления, – либо ты отказываешься. И тогда… ты становишься проблемой. Помехой. А проблемы и помехи в этом городе имеют свойство быстро и эффективно устраняться. Поверь, у меня достаточно… ресурсов, чтобы превратить твою жизнь и жизнь твоих драгоценных друзей в Elysium Sky в сущий ад. А потом и вовсе ее прекратить.
Он говорил это спокойно, почти буднично, но каждое слово било как молот. Он не блефовал. Я чувствовал это. Существо вроде него, с его технологиями и презрением к местным, действительно могло устроить нам веселую жизнь. А потом и веселую смерть.
– Я контролирую больше секторов, чем ты можешь себе представить, Макс, – продолжал он, обводя рукой пространство вокруг. – Эти… безумцы снаружи? Конкретно эти слушают меня, когда я этого хочу. Дроиды обслуживания? Некоторые из них выполняют мои команды. Другие банды детей? Я могу настроить их против тебя одним щелчком пальцев или парой нужных слухов. Твой уютный мирок на сорок четвертом этаже держится на соплях и твоей удаче. А удача, как известно, переменчива. Я могу ее… скорректировать.
Я сглотнул. Звучало убедительно. Слишком убедительно. Лом с сорок первого предупреждал о странных делах на нижних уровнях, о растущем влиянии каких-то внешних сил. Неужели это все он? Этот Блот?
– И, конечно же, – добавил он, понизив голос до зловещего шепота и кивнув в сторону Ки, – есть еще наша юная леди. Ее судьба… напрямую зависит от твоего благоразумия. Она проявила неосторожность, сунула нос не в свои дела, связалась не с теми… символами. Но я могу проявить великодушие. Если ты примешь правильное решение.
Вот он, главный козырь. Ки. Он держал ее жизнь в своих руках, и не стеснялся этим шантажировать. Мерзкий ублюдок. Ярость снова поднялась во мне, горячая и удушающая, но я заставил себя дышать ровно. Паника сейчас – худший враг. Нужно думать. Быстро думать. Есть ли выход? Или я действительно заперт в его игре без шансов на победу? Взгляд снова метнулся к темному проходу за его спиной. Рискнуть? Схватить Ки и рвануть туда? Шансы на успех – почти нулевые. Он среагирует мгновенно. А что там, в темноте? Еще больше его ловушек? Я заставил себя посмотреть ему прямо в… шлем. В это безликое, зеркальное ничто.
– Отпусти ее, – мой голос прозвучал резко, обрывая его монолог. В задницу дипломатию и попытки выиграть время. Гнев и страх за Ки перевесили инстинкт самосохранения. – Прямо сейчас. И тогда, может быть, мы поговорим.
На долю секунды воцарилась тишина. Даже Блот, кажется, не ожидал такого прямого ответа. А потом он снова рассмеялся. На этот раз громче, почти истерично. Механический, лишенный всякого веселья звук эхом прокатился под высокими сводами зала.
– О, Макс, Макс… Ты все еще пытаешься ставить условия? Восхитительно! Какая дерзость! Ты действительно не понимаешь своего положения, да? – Он покачал головой, словно разговаривал с неразумным ребенком. – У тебя нет выбора. Совсем. Ты думаешь, я бы устроил все это, привел тебя сюда, если бы у тебя была хоть малейшая возможность уйти или диктовать мне что-то? Наивно.
Он снова сделал шаг вперед, его зеркальный шлем оказался почти напротив моего лица. Я видел в нем свое искаженное отражение – злой, загнанный, но не сломленный. Пока нет.
– Ты думаешь, я не знаю, кто ты на самом деле? – Голос Блота упал до шепота, проникающего под кожу. – Я знаю о твоей прошлой жизни. Не все детали, конечно, но достаточно. Знаю о знаниях, которые ты принес в этот мир. О твоей способности… адаптироваться и находить нестандартные решения. Ты не просто очередной ребенок с пушкой, Макс. Ты – аномалия. Ценная аномалия. И я не позволю тебе пропасть зря или, что еще хуже, встать у меня на пути.
Информация. Он действительно обладал информацией. Обо мне. О том, кем я был до. Это меняло все. Он не просто сильный противник, он – противник, который знает твои карты. Или, по крайней мере, думает, что знает.
– Кто ты такой? – вырвалось у меня сквозь стиснутые зубы. – Еще один турист, которому наскучило сафари?
– Турист? – Блот фыркнул с презрением. – Это примитивное развлечение для скучающих выскочек. Я… наблюдатель. Исследователь. Коллекционер уникальных явлений. И этот мир, эта… умирающая цивилизация – моя лаборатория. Я изучаю процессы распада и… возможного возрождения. И ты, Макс, со своей уникальной природой, можешь стать катализатором. Катализатором перемен, которые я хочу здесь увидеть.
Лаборатория. Наблюдатель. Катализатор. Холодные, бездушные слова, описывающие мир как грёбаный террариум, а меня – как подопытную крысу с интересной мутацией. Во рту стало сухо и горько, как от металлической пыли. Он говорил о моей прошлой жизни, о моих знаниях, как о ресурсе, который он собирается использовать. Мои воспоминания, моя боль, мое проклятие – для него просто… интересный феномен. Коллекционер хренов. Ярость, до этого момента тлевшая под слоем прагматизма и страха за Ки, вспыхнула слепящим белым пламенем. Хватит. Хватит игр, хватит разговоров, хватит этой паутины лжи и манипуляций, в которую он пытался меня запутать. Терпение лопнуло, как перетянутая струна. Палец сам лег на спусковой крючок импульсника. Плевать на последствия. Плевать на его грёбаные «возможности». Прямо сейчас имело значение только одно – стереть эту самодовольную тварь с лица… этого уровня.
Импульсник дернулся в руках, выплевывая сгусток потрескивающей синеватой энергии. Воздух перед стволом зашипел. Выстрел ударил точно в центр зеркального шлема Блота. Звук – резкий, как треск льда. Я ожидал взрыва, фонтана осколков, чего угодно, но не этого. Шлем пошел трещинами, тонкие паутинки разбежались от точки попадания, как от удара камнем по замерзшей луже. Но он стоял. Даже не шелохнулся. Не отшатнулся, не вскрикнул, не прикрылся рукой. Он просто… стоял. И смотрел на меня сквозь паутину трещин. Или я думал, что смотрел. Его лицо по-прежнему скрывала зеркальная поверхность, теперь испещренная узором разрушения. Мгновение оглушающей тишины, нарушаемой лишь моим собственным прерывистым дыханием и гулом крови в ушах. Этого не могло быть. Импульсник на такой дистанции должен был пробить что угодно, кроме самых толстых бронеплит. А этот… он даже не вздрогнул.
– Ты… – прошипел я, поднимая ствол для второго выстрела. Гнев смешивался с ледяным ужасом. Что за хрень?
Второй сгусток энергии сорвался со ствола. Я целился туда же, в треснувший шлем. Но заряд не долетел. Он замер в воздухе, примерно в полуметре от Блота, словно врезался в невидимую стену. Энергия запульсировала, исказилась, растеклась, как краска в воде, а потом… просто исчезла. Рассеялась шипящим облачком пара и озона. Словно пространство перед ним стало вязким, как смола, поглощая любую атаку. Болото. Мой выстрел утонул в невидимом болоте. Блот медленно, почти лениво, покачал головой. Жест был едва заметным, но в нем сквозило такое бесконечное, высокомерное превосходство, что меня затошнило. Это была не просто защита. Это была демонстрация. Демонстрация того, насколько я ничтожен перед ним.
И тут он сдвинулся с места. Не ко мне. Его зеркальный, треснувший шлем повернулся в сторону Ки. Она так и стояла, неподвижная, бледная, как призрак в этом тусклом свете. Медленным, отработанным движением Блот достал что-то из-за спины. Длинное, черное, с хищными изгибами. Винтовка. Не похожая ни на что из того, что я видел раньше. Не наше оружие. Чужое. Он поднял ее, не целясь, просто направляя ствол в сторону Ки. Небрежно. Буднично. Словно решал, какой экспонат добавить в свою коллекцию. И в этот момент я понял, что разговоры закончились окончательно. Он не собирался ее отпускать. Она была рычагом давления, заложницей, разменной монетой в его игре. И он без колебаний пустит ее в расход, если я не подчинюсь. Или просто так, для развлечения.
– Нет! – крик вырвался из горла сам собой, хриплый и отчаянный. Я снова вскинул импульсник, палец судорожно давил на спуск. Выстрел! Еще один! Оба заряда с шипением увязли в той же невидимой преграде перед Блотом, рассыпаясь искрами бесполезной ярости. Бесполезно. Стрелять бесполезно. Он неуязвим для моего оружия. Но Ки… Винтовка все еще смотрела на нее. Секунды утекали. Нет времени на раздумья, на план, на оценку шансов. Шансов не было. Был только инстинкт. Древний, животный инстинкт – защитить. Броситься вперед. Сократить дистанцию. Может быть, его щит не работает вблизи? Может, я смогу сбить его с ног, выбить винтовку? Бред. Самоубийство. Но выбора не оставалось. Я рванул с места, ноги сами понесли меня вперед по скользкому полу, прямо на него, на эту стеклянную тварь с винтовкой, нацеленной на единственное, что еще имело для меня значение в этом проклятом мире. Успеть. Просто успеть.
Глава 21. Один выстрел
Рывок. Тело, подстегиваемое чистым адреналином и паническим страхом, летело вперед по инерции, почти не касаясь пыльных плит. Секунда, полсекунды… Вот он, Блот, его треснувший шлем, винтовка, направленная на Ки… еще немного… Я выставил руку вперед, пальцы скрючились, пытаясь вцепиться в его стеклянный костюм, сбить, помешать…
Удар.
Не такой, как о стену – твердый, ломающий кости. Другой. Словно я на полной скорости врезался в гигантскую стену из плотного, невидимого желе. Воздух вышибло из легких с хриплым стоном. Мир качнулся, перед глазами поплыли радужные круги. Но я не отлетел назад. Меня не отбросило. Меня… поглотило. Тело завязло, будто в густом, холодном киселе. Каждый мускул напрягся до предела, пытаясь преодолеть это невидимое сопротивление, но тщетно. Ноги буксовали на скользком камне, руки упирались во что-то упругое, податливое, но абсолютно непроницаемое. Как муха в янтаре. Я видел Блота сквозь эту дрожащую, искажающую завесу – всего в паре метров, так близко, что мог бы рассмотреть детали его чуждой винтовки, если бы не рябь, как от горячего воздуха. Он стоял невозмутимо.
– Упорство… Похвально, – раздался его усиленный динамиками голос, спокойный, почти скучающий. Он чуть опустил ствол винтовки, направленный на Ки. Не потому что передумал. А потому что я больше не представлял угрозы. Я был насажен на его невидимый крюк, барахтался, как пойманная рыба, и он это знал. – Но совершенно бессмысленно, Макс. Ты тратишь силы зря. Энергию, которую мог бы направить… в более конструктивное русло.
Я зарычал, пытаясь рвануться вперед. Это было похоже на попытку бежать под водой против сильного течения. Каждый сантиметр давался с неимоверным трудом, мышцы горели, суставы трещали. Воздух вокруг поля вибрировал, слегка потрескивал, наполняя ноздри странным запахом – смесью озона и чего-то еще, незнакомого, химического. Я видел, как моя собственная кожа покрывается мурашками от статического разряда там, где я касался барьера. Я был пойман. Намертво.
– Я же говорил, Макс, – продолжил Блот своим ровным, издевательским тоном, пока я бился в его ловушке. – Сотрудничество – в твоих интересах. Подумай о возможностях. Вместо того чтобы вот так… дико биться головой о стену. Хотя, должен признать, в этом есть своя… первобытная прелесть. Ценный материал для анализа поведенческих реакций в стрессовой ситуации.
Он говорил так, будто комментировал какой-то скучный эксперимент. А я продолжал давить на невидимую преграду, силясь сделать еще шаг, еще полшага. Дотянуться. Просто дотянуться до него, до этой стеклянной мрази, до его оружия. Инстинкт вопил, что нужно бороться, не сдаваться. Но разум, холодный и прагматичный, уже шептал, что это конец. Я проиграл этот раунд.
Мой взгляд метнулся к Ки. Она стояла там же, у стены, рядом с темным провалом. Неподвижная. Безучастная. Ее глаза были открыты, но взгляд… пустой. Она смотрела сквозь меня, сквозь Блота, сквозь этот зал. Словно кукла с фарфоровыми глазами, которую забыли убрать в коробку. Ни страха, ни удивления, ни даже узнавания на ее лице. Просто… ничего. Она видела, как я врезался в барьер? Видела, как Блот целился в нее? Она слышала его слова? Или она была уже не здесь? Полностью во власти этих символов, этого места, этого ублюдка? Эта мысль была страшнее любого оружия.
– Ки! – крикнул я, голос сорвался от напряжения и отчаяния. – Ки, очнись! Посмотри на меня!
Никакой реакции. Ее голова чуть заметно дернулась – или мне показалось? Нет. Ничего. Она словно была заключена в свой собственный невидимый кокон безразличия. Она была здесь, но ее не было. И это разбивало меня на куски куда эффективнее, чем любой энергетический щит.
– Видишь ли, Макс, – Блот снова привлек мое внимание. В его голосе появились нотки фальшивого сочувствия. – Даже она понимает тщетность сопротивления. Возможно, тебе стоит поучиться у нее… принятию неизбежного?
Я заскрипел зубами, чувствуя, как по щекам текут горячие, злые слезы. Не от боли. От бессилия. От этой тошнотворной, удушающей безысходности. Я заперт. Я бьюсь о невидимую стену. Мой враг насмехается надо мной. А девушка, ради которой я сюда примчался, ради которой готов был умереть, стоит в двух шагах и смотрит в пустоту, как сломанный дроид. Все мои знания из прошлой жизни, вся моя адаптивность, вся моя воля к выживанию – все это оказалось бесполезным дерьмом перед лицом этого. Этой чуждой силы. Этой холодной, расчетливой жестокости. Этого кукольного безразличия в глазах Ки.
Отчаяние накатило тяжелой, свинцовой волной, гася остатки ярости. Мышцы обмякли, борьба прекратилась. Я просто висел в этой вязкой дряни, тяжело дыша, чувствуя, как энергия поля щекочет кожу. Я смотрел на Блота, на его треснувший, но все еще непроницаемый шлем, на винтовку в его руках, снова лениво поднятую в сторону Ки. Я смотрел на Ки, на ее застывшее лицо, и понимал, что загнан в самый страшный угол из всех возможных. Угол, где любой выбор ведет к катастрофе. Сотрудничать с этой тварью? Предать все, во что я еще пытался верить? Или отказаться и смотреть, как он убьет Ки, а потом, возможно, и меня, и всех в Elysium Sky?
Я попал. Попал по-настоящему. И выхода не было видно. Только вязкая, невидимая стена передо мной и бездонная пропасть отчаяния внутри.
Я висел в этой дряни. Невидимой, вязкой, как застывшая смола времен. Она обволакивала, давила, глушила любой порыв, любую мысль о сопротивлении. Мышцы все еще помнили отчаянный рывок, сухожилия ныли от перенапряжения, но тело больше не слушалось. Бесполезно. Абсолютно, сука, бесполезно. Я мог видеть сквозь дрожащую рябь энергетического поля – треснувший шлем Блота, его неподвижную фигуру, винтовку в руках. Видел Ки. Ее силуэт у стены казался нереальным, вырезанным из картона. Пустые глаза куклы, уставившиеся в никуда. Она даже не моргнула, когда он целился. Словно ее сознание уже давно покинуло это измученное тело, оставив лишь оболочку для игр этого стеклянного ублюдка. Мое горло саднило от беззвучного крика, рвавшегося изнутри. Хотелось выть, биться головой об эту невидимую стену, пока не раскрошу собственный череп. Хоть что-то сделать! Но я мог лишь висеть здесь, пойманный, униженный, наблюдая за развязкой, которую он срежиссировал. Запах озона и какой-то мерзкой химии щекотал ноздри, смешиваясь с вековой пылью зала. Статическое электричество трещало на коже, поднимая волоски на руках дыбом. Мелкая, унизительная дрожь пробегала по телу, рожденная не холодом, а чистым, животным страхом и яростью, которым некуда было деться. Они кипели внутри, сжигая остатки надежды. Я посмотрел на импульсник, все еще зажатый в руке, но теперь бесполезный, как ржавый кусок железа. Мои знания, моя память о другом мире – все это оказалось пшиком перед лицом вот этого. Этой чуждой, непонятной силы, которая играла нами, как фишками на доске.
Блот медленно, с какой-то извращенной театральностью, снова поднял свою инопланетную винтовку. Черное, хищное оружие казалось живым в его руках. Ствол снова уставился на Ки. Я замер, перестал дышать. Сердце рухнуло куда-то в пятки, оставив в груди ледяную пустоту. "Нет… Пожалуйста, нет…" – прошептал я, но звук потонул в вязкой преграде, не достигнув его ушей. Он не слышал. Или ему было плевать. Он просто делал то, что собирался. Он наказывал меня за неповиновение. Наказывал ее за то, что она стала приманкой. Или просто развлекался. Какая, к черту, разница? Он чуть наклонил голову, словно прицеливаясь тщательнее, хотя я знал – ему это не нужно. Он мог попасть в муху с другого конца зала. Секунда растянулась в вечность. Я видел блик тусклого света на изгибе винтовки, видел его палец на спусковом крючке… видел, как пустота в глазах Ки отражает безразличие вселенной к нашим маленьким трагедиям. И потом – вспышка. Не яркая, слепящая, а какая-то… рваная. Сноп синевато-белых искр, похожих на разряд чистой нервной энергии, вырвался из ствола с сухим треском, пронзая тяжелый воздух зала. Луч, или что это было, ударил Ки точно в грудь. Ее тело выгнулось дугой, короткий, сдавленный вскрик все-таки сорвался с ее губ – первый звук, который я услышал от нее за все это время. Он прозвучал чуждо, незнакомо. И в следующее мгновение ее отбросило назад с такой силой, будто в нее врезался невидимый локомотив.
Она летела сквозь зал, как тряпичная кукла, безвольно раскинув руки. Ее тело кувыркалось в воздухе, прежде чем с глухим, тошнотворным стуком врезаться в противоположную стену, метров за двадцать от того места, где она стояла. Удар был страшным. Я слышал его даже сквозь барьер, и что-то внутри меня оборвалось вместе с этим звуком. Она ударилась спиной и головой, а потом медленно, очень медленно, сползла по стене вниз, оставляя на пыльном камне темный, влажный след – или это была просто тень? Она осела у основания стены в неестественной позе, голова безвольно упала на грудь. На ее куртке, в том месте, куда ударил разряд, дымилась и тлела обожженная дыра. Она не двигалась. Совсем. Вселенная сжалась до этой маленькой, сломанной фигуры у дальней стены. Все остальное перестало существовать. Блот, его щит, моя собственная ловушка – все померкло перед этой картиной. Перед осознанием того, что я не смог. Не успел. Провалился. И она заплатила за это. Глухой, животный рев вырвался из моей груди, переходя в отчаянный, срывающийся крик боли и бессилия. Он эхом отразился от стен и потолка, но, казалось, даже звук вязнет в этом проклятом поле. Я обмяк, перестал бороться с невидимыми путами. Силы оставили меня. Горечь и вина затопили сознание, смывая остатки ярости, оставляя лишь пустоту и холод. Я повис в этой силовой дряни, как распятый, голова опустилась, слезы жгли глаза, смешиваясь с потом и пылью. Я сам себя загнал в это болото. И теперь мог только смотреть, как тонет все, что было мне дорого.
Не знаю, сколько я так висел, потеряв счет времени, погруженный в свое личное пекло. Минуту? Вечность? Тишина в зале стала еще более гнетущей, нарушаемая лишь моим собственным сдавленным дыханием и тихим потрескиванием статики от поля. Наконец, я почувствовал его взгляд. Блот все это время стоял и смотрел на меня. Наблюдал. Изучал реакцию. Коллекционировал еще один уникальный момент для своей грёбаной лаборатории. Я заставил себя поднять голову. Встретиться взглядом с его треснувшим, но все еще безликим шлемом. В этом молчании, в этом ожидании было что-то зловещее. Он закончил с Ки. Теперь его внимание переключилось на меня. Медленно, все с той же неторопливой, уверенной грацией хищника, он снова поднял винтовку. Теперь ствол смотрел прямо на меня. Он даже не стал ничего говорить. Не было больше предложений о сотрудничестве, угроз или издевок. Просто холодное, механическое действие. Устранение проблемы. Ликвидация неудавшегося эксперимента. Я смотрел в черный зрачок ствола, и в голове было удивительно пусто. Ни страха, ни сожаления. Только какая-то усталая обреченность. Ну вот и все. Конец второго акта. Интересно, что будет дальше? Еще одно перерождение? Или на этот раз – окончательная темнота? Где-то на периферии сознания мелькнула мысль о Рыси, о Ломе, о Триксе… Простите, ребята. Я не справился.
Блот нажал на спуск. Я увидел, как его палец двигается, как вокруг ствола снова начинают собираться синеватые искры… но выстрела не последовало. Вместо этого его фигура дернулась, словно от сильного удара током. Винтовка в его руках дрогнула, ствол ушел в сторону, и сноп энергии ударил в пол рядом со мной, выбив сноп каменной крошки и оставив дымящийся ожог на плитах. Мгновение оглушенного недоумения. Что за?.. А потом я увидел. Из темного провала коридора за спиной Блота, того самого, куда я так боялся сунуться, вырвался еще один разряд. Не такой, как у Блота – не синеватый луч, а скорее шаровая молния, яркая, белая, потрескивающая. Она ударила Блота в спину с такой силой, что его стеклянный костюм заискрился, а сам он пошатнулся, сделав пару неуверенных шагов вперед. Щит вокруг меня замерцал и… исчез. Я рухнул на колени, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя после резкого освобождения. И в этот момент из темноты коридора вылетели две фигуры. Быстрые, решительные. Слэй, со своим верным шокером наперевес, все еще потрескивающим после выстрела, и Трикс, сжимающий в руках тяжелый разводной ключ, явно готовый пустить его в ход. Они выглядели взъерошенными, запыхавшимися, но живыми и злыми.
– Успели?! – крикнул Слэй, переводя шокер с Блота на меня и обратно, явно оценивая ситуацию на ходу.
Трикс уже бежал к Ки, упав рядом с ней на колени.
– Стим сказал, у тебя проблемы! Большие проблемы! – добавил Слэй, не сводя глаз с Блота, который медленно разворачивался, его треснувший шлем теперь казался еще более зловещим.
Стим? Сказал им? Сердце снова пропустило удар, но на этот раз от совершенно другого чувства. Не облегчения. А холодной, липкой догадки, которая начала оформляться в сознание.
– Да откуда он… – прошептал я, глядя на своих друзей, на обескураженного Блота, на неподвижную Ки. Откуда Стим мог так точно знать, где я и что происходит? Если только… если только он не просто следил за камерами. Если он сам не был частью этой игры. Собственная догадка обожгла ледяным страхом.
Воздух все еще пах озоном и горелым камнем там, куда ударил разряд Блота, промахнувшись мимо меня. Секунду назад я висел в невидимом желе, ожидая конца, а теперь стоял на коленях, тяжело дыша, пытаясь осознать произошедшее. Слэй. Трикс. Они здесь. Выстрел Слэя, похожий на разряд дефибриллятора, заставил Блота пошатнуться, его гребаный щит исчез, как утренний туман. Слэй стоял наизготовку, его шокер все еще потрескивал, взгляд метался между мной и покачивающейся фигурой Блота. Трикс, не теряя ни секунды, уже мчался к Ки, ее неподвижная фигура у дальней стены была страшнее любого врага. Спасение? Возможно. Но вопрос Слэя – «Успели?!» – и упоминание Стима – «Стим сказал, у тебя проблемы!» – царапнули сознание чем-то холодным и острым. Откуда Стим мог знать? Так точно знать? Мои кулаки сжались на пыльном полу. Еще одна гребаная загадка в этом бесконечном ребусе.
Блот медленно выпрямлялся. Его треснувший шлем повернулся к Слэю, потом ко мне, потом к Трикс, который уже опустился на колени рядом с Ки, пытаясь нащупать пульс. В движениях Блота не было паники, только какое-то холодное, механическое недоумение, словно сбой в программе. Он все еще был опасен. Я это чувствовал нутром. Он начал поднимать свою инопланетную винтовку, ствол которой только что едва не превратил меня в кучку пепла.
– Трикс, осторожно! – крикнул я, поднимаясь на ноги, рука снова инстинктивно сжала импульсник. Он больше не был бесполезен.
Но предупреждение опоздало.
