Текст книги "О Дивный Новый Мир (СИ)"
Автор книги: Cri Silencieux
Соавторы: Иван Малки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 19. По пятам
Руки дрожали – не от холода, хотя стылый воздух сорок пятого уровня пробирал до костей сквозь слои одежды, а от дикого напряжения и усталости. Последний рывок, скрежет ботинка по ржавой скобе, и я, наконец, вывалился из тесной, вонючей шахты лифта на твердый пол. Мгновение лежал пластом, хватая ртом пыльный воздух, ощущая щекой ледяную гладкость какой-то дорогой плитки, пережившей апокалипсис лучше, чем ее хозяева. Сердце бухало в ребра, как обезумевший поршень древнего механизма, после этого бесконечного, мать его за ногу, вертикального марафона. Сколько я карабкался по этим скользким, ненадежным скобам? Час? Два? Вечность? Время в этом городе-игле, пронзающем небо и землю, давно потеряло свою линейность, превратившись в тягучую, непредсказуемую субстанцию. Мышцы горели адским огнем, спина ломилась, а в голове стоял туман – то ли от кислородного голодания на высоте, то ли от мерзкого предчувствия, которое липкой паутиной оплетало нутро с того самого момента, как я увидел символ на стене. Черный зев шахты остался позади, источая привычный для нижних уровней коктейль из запахов затхлой воды, ржавчины и гниющей органики. Но здесь, на сорок пятом, к нему примешивался новый, тревожный оттенок – еле уловимый, почти стерильный, химический привкус. Запах старой, заброшенной лаборатории из прошлой жизни. Или морга. Ассоциация была дерьмовой, если честно. Я заставил себя подняться, отряхивая с одежды серую пыль веков и крошки бетона. Тело вопило о передышке, жаждало рухнуть в ближайший угол и отключиться хотя бы на пару часов. Но инстинкт выживания, отточенный сначала там, а потом здесь, бил тревогу. Расслабиться на неизведанной территории, особенно на территории, потенциально контролируемой «туристами», – это подписать себе смертный приговор с доставкой на дом. Вытащив из кобуры верный импульсник, я проверил уровень заряда – почти полный – и щелкнул предохранителем. Прохладный пластик рукояти в ладони немного успокаивал, давая хрупкую иллюзию контроля. Пусть иллюзию, но в этом мире и она – ценный ресурс.
Я двинулся вперед, стараясь, чтобы мои шаги тонули в вязкой тишине. Подошвы ботинок шуршали по толстому ковру пыли, и этот звук казался неестественно громким, почти непристойным в этом царстве мертвого покоя. Сорок пятый уровень… Когда-то здесь явно обитали не последние люди старого мира. Широкие, гулкие коридоры с остатками былой роскоши – тусклый хром, потрескавшийся мрамор, истлевшие гобелены на стенах, изображавшие какие-то пасторальные сценки, выглядевшие теперь издевательски неуместно. Огромные панорамные окна, как слепые глаза великана, смотрели на серую пустоту между небоскребами, затянутые плотной пеленой грязи или зияющие черными дырами разбитых панелей. Но что било по нервам сильнее всего – это отсутствие привычного хаоса. Никаких гор мусора, ни следов борьбы банд, ни дурацких граффити "МакДаков", ни даже характерного шарканья и бормотания амплифицированных. Только пыль, тишина и холод. Та самая "стерильность", о которой говорил Рысь. Слишком чисто. Слишком тихо. Даже тени здесь ложились как-то неправильно – резкие, угольно-черные, словно свет от редких аварийных ламп (да, некоторые еще теплились, озаряя пространство мертвенным светом) подчинялся чужой, извращенной геометрии. Или это просто моя паранойя нашептывала гадости? Я заглянул в пару приоткрытых дверей. Огромные залы, заставленные истлевшей мебелью под белыми саванами пыли, потухшие экраны во всю стену, ряды пустых терминалов. Ни души. Ни следа. Ни единого намека на недавнее присутствие Ки или кого-либо еще. Куда ты делась, неугомонная? Растворилась в этом стерильном вакууме? Эта звенящая тишина давила на уши, выворачивала нервы наизнанку похлеще воплей целой толпы "взрослых". В каждом темном углу, за каждой колонной чудился враг. Бесшумный, невидимый хищник, наблюдающий за мной из своей засады. Грёбаные "туристы". Нужно было прекращать эту бесцельную прогулку по музею апокалипсиса и искать конкретную зацепку.
Я скользнул в тень массивной колонны, чьи декоративные элементы напоминали сплетение каких-то металлических змей, и активировал наручный коммуникатор. Экран вспыхнул голубым, омыв мое лицо призрачным светом и выхватив из полумрака облачко пыли, поднятое моим движением. Пальцы привычно забегали по сенсорной панели, запуская одно из самых ценных приложений в моем арсенале – сканер электромагнитных полей, собранный Стимом из всякого хлама. Штука была капризной, жрала батарею с аппетитом оголодавшего мутанта и частенько глючила, но иногда могла стать решающим фактором между жизнью и очень неприятной смертью. Стим – наш гений по части железок, вечно ковыряющийся в проводах и микросхемах, иногда создавал настоящие шедевры инженерной мысли из мусора. Экран замерцал, показывая рябь помех, затем проступила схематичная карта ближайшего пространства, наложенная на древние архитектурные планы, которые Трикс когда-то вытянул из полуживой городской инфосети. Трикс… Надо проверить, может, он успел скинуть что-то полезное. Я быстро пролистал входящие файлы. Ага, вот. Пара смазанных скриншотов с камеры у лифтовой шахты – темная фигурка Ки, ныряющая в проем. И данные пеленгации – последнее известное местоположение ее комма, прежде чем он исчез из нашей локалки. Точка пульсировала где-то здесь, в северном секторе сорок пятого. Никакого точного вектора, просто зона, где она пропала со связи. Сканер тем временем закончил анализ. Никаких активных сетей. Никаких мощных энергетических сигнатур. Эфир был чист, как задница младенца. Или как место, где кто-то очень тщательно замел следы, используя технологии, на порядок превосходящие наши.
Я уже был готов мысленно послать Стима вместе с его сканером к чертовой матери, как вдруг на краю схематичной карты, у самой стены, мигнул крошечный, едва различимый индикатор. Настолько слабый, что его легко можно было принять за фоновый шум или глюк программы. Я увеличил изображение, сосредоточив сканер на этом участке, вручную подкручивая чувствительность, отсекая эфирный мусор. Есть! Определенно что-то есть. Слабое, прерывистое электромагнитное поле. Непостоянное, пульсирующее с каким-то рваным, аритмичным интервалом. Источник, судя по трехмерной схеме, находился прямо в стене. Похоже на… вентиляционную шахту? Да, точно. Одна из бесчисленных артерий старой системы климат-контроля, пронизывающих эти башни от подвалов до самых крыш. Но сам сигнал… он был странным. Не похож на помехи от изношенного оборудования или работу аварийного маячка. Другой. Как будто… живой? Или имитирующий жизнь? Мысли закрутились в голове с бешеной скоростью. Что это, черт возьми? Ловушка, оставленная "туристами"? Какой-то их ретранслятор или датчик движения? Или… это Ки? Может, ее комм разбит, но еще пытается подать сигнал? Или какой-то другой девайс, о котором я не знал? Мозг лихорадочно взвешивал шансы. Нарваться на засаду в узком коробе – перспектива так себе. Но это была единственная, мать ее, ниточка. Единственный слабый огонек в этой беспросветной, стерильной темноте. И вел он в вентиляцию. Вверх.
Пот стекал по спине ледяными ручейками, пока я выдавливал себя из узкого, воняющего плесенью и дохлятиной короба вентиляции. Последние метры дались с трудом – металл был скользким, ржавые заусенцы цеплялись за одежду, а воздух внутри загустел до состояния болотной жижи. Я вывалился на пыльный пол, приземлившись на четвереньки, как побитая собака, и замер, жадно глотая относительно свежий, хотя и пропитанный новыми, не менее мерзкими ароматами, воздух. Тишина сорок пятого уровня осталась позади, смытая волной… шума. Не просто шума – а какого-то вязкого, многослойного звукового болота.
Я поднял голову, оглядываясь из-за укрытия – полуразвалившейся стойки администратора или чего-то в этом роде, сделанной из потемневшего пластика и хрома. Передо мной расстилался огромный зал, когда-то, видимо, бывший чем-то вроде торгового центра или атриума. Сквозь разбитые панели в крыше пробивались мутные лучи серого дневного света, выхватывая из полумрака клубы пыли и… фигуры. Десятки фигур. "Взрослые". Амплифицированные. Но не те хаотично бредущие или застывшие истуканами, каких полно на нижних этажах. Эти… двигались.
Они были повсюду, словно муравьи в растревоженном муравейнике. Мужчины в истлевших деловых костюмах бесконечно перекладывали стопки невидимых бумаг на разбитых прилавках. Женщины в остатках ярких платьев толкали перед собой скрипящие тележки для покупок, груженные всяким хламом – обломками дроидов, комьями грязи, собственными оторванными конечностями, которые, судя по всему, уже начали прирастать обратно. Кто-то стоял перед потухшим рекламным экраном, бормоча слоганы давно исчезнувших брендов. Другой пытался провести кредитной картой по трещине в стене. Рутина. Их грёбаная, безумная рутина, застывшая петля времени, в которой они застряли навечно. Воздух был тяжелым, пах не только пылью и гнилью, но и чем-то приторно-сладким – старыми духами, смешанными с запахом горелой проводки и несвежей плоти. Это и были "МакДаки"? Не похоже на банду головорезов с нижних уровней. Это было что-то другое. Сектор одержимых. Коллективное безумие, зацикленное на давно умершем потребительском рае.
– Скидка дня! Только сегодня! – выкрикнул кто-то скрипучим голосом, врезавшись в тележку соседа. Тот не обратил внимания, продолжая методично биться головой о витрину с истлевшими манекенами.
– Ваш звонок очень важен для нас, оставайтесь на линии, – пробубнил другой амплифицированный, прижимая к уху обломок трубы.
Дерьмо. Пройти здесь незамеченным – задача из разряда «научить туриста хорошим манерам». Их слишком много, их движения хаотичны, хоть и подчинены внутренней логике безумия. Любое отклонение от их привычного фона, любое резкое движение – и они среагируют. Не злобой, нет. Скорее, как иммунная система организма на чужеродный элемент. Просто попытаются… включить тебя в свою рутину. Схватить, удержать, заставить перекладывать невидимые бумаги или ждать ответа оператора, который не ответит никогда. А учитывая их бессмертие и регенерацию… из таких объятий можно и не выбраться.
Я прижался к стойке, пытаясь слиться с тенью. Нужно было найти другой путь. Обойти этот рассадник безумия. Может, есть боковой коридор, другая вентиляция… Мой взгляд скользил по стенам, по облупившейся краске, по трещинам, по выцветшим граффити каких-то древних банд. И тут я его увидел. Почти стертый, заляпанный чем-то бурым, едва различимый на фоне общего хаоса – но он был там. Два корявых, пересекающихся полумесяца в ломаном круге. Тот самый символ, что Ки нацарапала на стене в Elysium Sky. Здесь. Прямо посреди этого бедлама. На стене, мимо которой то и дело проходил один из "взрослых", методично протирая ее грязной тряпкой, только еще больше размазывая грязь и почти стирая последние остатки знака.
Сердце снова ухнуло куда-то вниз, в район ледяных подошв. Ки была здесь. Прошла этим путем. Или тот, кто оставил ей сообщение, привел ее сюда. Зачем? Зачем тащиться в это гнездо спятивших потребителей? Это не похоже на логово "туристов". Слишком грязно, слишком хаотично. Или… это идеальное прикрытие? Место, где никто в здравом уме не станет искать? Или, что еще хуже, место, где можно легко затеряться, стать частью фона… навсегда.
Мысль о том, что Ки могла застрять здесь, стать одной из этих бездумных кукол, заставила меня стиснуть зубы так, что заскрипели пломбы из прошлой жизни (или их аналоги из этой). Нет. Надо двигаться. И быстро. Обходного пути, судя по всему, не было – зал казался единственным проходом в этой части уровня. Значит – только вперед. Напролом.
Я отстегнул от рюкзака сложенный аэроборд… Легкая, прочная рама из композитных материалов, пара антигравитационных эмиттеров по бокам, видавшая виды панель управления. Я разложил его одним резким движением – щелчок фиксаторов показался оглушительным в этом гуле бормотания и шарканья. Быстро проверил заряд – семьдесят процентов. Должно хватить. Главное – резкий старт и не сбавлять скорость.
Я поставил доску на пол, закинул одну ногу. Глубокий вдох. Выдох. Рука на рукояти импульсника. Сейчас начнется. Малейшее промедление – и они налетят, как саранча.
– Эксклюзивное предложение! Не упустите шанс! – завопил кто-то совсем рядом.
– Оплата наличными или картой? – проскрипела женщина с пустой тележкой, поворачивая ко мне свое безглазое лицо.
Пора. Я толкнулся ногой, одновременно выжимая акселератор. Борд взвыл, поднимаясь на полметра над полом, и рванул вперед, взметая тучи пыли.
Реакция была мгновенной. Десятки голов повернулись в мою сторону. Безумные глаза сфокусировались на движущемся объекте, нарушившем их привычный ритм. Рутина дала сбой. И сменилась другой – инстинктом. Схватить. Остановить. Поглотить.
– Стой! Куда?! У нас обеденный перерыв! – заверещал кто-то.
– Предъявите ваш пропуск! На территорию вход воспрещен! – рявкнул мужик в рваном пиджаке, протягивая ко мне костлявые пальцы.
– Он крадет идеи! Держать его! – завизжала женщина, швырнув в меня обломком манекена.
Я несся сквозь этот хаос, лавируя между шатающимися фигурами и опрокинутой мебелью. Воздух свистел в ушах. Руки тянулись ко мне со всех сторон – цепкие, грязные, неожиданно сильные. Чья-то ладонь скользнула по моей куртке, едва не сорвав с борда. Я резко вильнул, едва не впечатавшись в колонну. Импульсник был бесполезен – стрелять в эту толпу бессмертных безумцев было все равно что пытаться вычерпать океан ложкой. Только скорость. Только маневр.
– Новая коллекция! Подпишите здесь! – кричали они вслед.
– Акция! Два по цене одного! Хватай его!
Их голоса, их бессвязные фразы, обрывки старой жизни, смешивались в один тошнотворный хор безумия. Я проскочил через главный зал, пронесся по короткому коридору, где валялись останки сервисного дроида, и вылетел к противоположному выходу – разбитому витражному окну, за которым виднелся переход на другой уровень или сектор. Прыжок был рискованным – борд чиркнул по остаткам рамы, осыпав меня осколками радужного стекла, но удержался в воздухе.
Я оглянулся. Толпа амплифицированных сгрудилась у разбитого окна, протягивая руки, их бормотание теперь звучало глуше, растеряннее. Рутина нарушена, объект исчез. Через пару минут они забудут обо мне и вернутся к своим бесконечным делам.
Я вырулил на узкий технический мостик, перекинутый через пропасть между двумя секторами здания. Ветер трепал одежду, принося с собой вонь нижних уровней. Впереди маячила темнота следующего сектора. Символ. Он вел меня дальше, глубже в это безумие. Ки была где-то здесь. И что-то мне подсказывало, что встреча с безумными шопоголиками была лишь легкой разминкой перед настоящим дерьмом. Но я прорвался. А значит, еще есть шанс. Хотя бы один грёбаный шанс. И я за него ухвачусь. Как всегда.
Я вылетел на аэроборде из узкого, воняющего гнилью технического мостика прямо в… тишину. Резкий контраст после рева толпы амплифицированных шопоголиков и визга антигравов был почти оглушающим. Борд протестующе взвыл, когда я заложил крутой вираж, едва не впечатавшись в массивную колонну из тусклого, зеленоватого мрамора, и с шипением опустил его на пол, взметая облако тысячелетней пыли. Ноги слегка дрожали от напряжения и вибрации, а сердце все еще колотилось где-то в горле, отдавая гулким эхом в ушах.
Передо мной расстилался зал. Огромный, просторный, с потолками, теряющимися где-то в полумраке наверху, откуда свисали оборванные цепи, когда-то державшие, наверное, гигантскую люстру. Пол – шахматная доска из треснувших плит черного и белого камня, занесенная слоем серой пыли, по которой змеились редкие, почти стертые следы. Вдоль стен тянулись ниши с пустыми постаментами и разбитыми витринами. Воздух был спертым, неподвижным, пах пылью, старым камнем и чем-то неуловимо химическим, как в заброшенном процедурном кабинете. Тишина. Не та напряженная, звенящая тишина сорок пятого, а какая-то… мертвая. Тяжелая, как свинцовое одеяло. Я инстинктивно сжал рукоять импульсника, медленно поворачиваясь, сканируя пространство. Ни звука, ни движения. Только пляшущие пылинки в редких лучах света, пробивающихся сквозь мутные, затянутые грязью окна под потолком.
И тут я ее увидел. В дальнем конце зала, почти у стены, где зиял темный провал еще одного коридора или выхода. Фигура. Застывшая, неподвижная. Даже на таком расстоянии я узнал бы этот силуэт где угодно. Потрепанная куртка, вечно растрепанные волосы, эта характерная манера стоять – чуть ссутулившись, словно вечно готовая к удару или рывку в сторону. Ки. Сердце пропустило удар, а потом забилось чаще, но уже от смеси облегчения и новой волны тревоги. Она была жива. Она была здесь. Но почему она стояла так… неподвижно? Что здесь произошло? Я уже хотел было окликнуть ее, сделать шаг вперед, но что-то меня остановило. Интуиция, выдрессированная этим миром до звериного чутья. Она была не одна.
Рядом с ней, чуть впереди, стоял он. Я узнал его мгновенно, даже со спины. Стеклянный, переливающийся костюм, идеально подогнанный по фигуре, казался чужеродным пятном в этом царстве упадка и разрухи. Шлем. Гладкий, зеркальный, без единого шва или забрала, отражающий искаженные перспективы зала и тусклый свет. Тот самый ублюдок. Тот самый турист, который играл с нами в кошки-мышки на сорок первом, который смотрел, как его громила-амбал калечит Тона, который вещал про своих гребаных подписчиков и «контент». Тот самый, чья встреча оставила во рту привкус желчи и бессильной злобы. Какого хрена он здесь? И какого хрена Ки стоит рядом с ним так… спокойно? Или это не спокойствие? Я прищурился, пытаясь разглядеть ее лицо, но расстояние и полумрак мешали.
Мгновение тянулось, густое и вязкое, как смола. Воздух потрескивал от невысказанного напряжения. Я стоял, не шевелясь, сжимая импульсник так, что костяшки побелели. Мозг лихорадочно просчитывал варианты, но все они сводились к одному дерьмовому выводу: я в ловушке. Этот символ, вентиляция, толпа безумцев… все это было частью пути. Пути, который привел меня точно сюда. К нему.
Турист медленно, почти лениво, повернулся. Не всем корпусом, а лишь слегка развернув плечи, повернув голову в зеркальном шлеме в мою сторону. Его движения были плавными, выверенными, как у хищника, уверенного в своем превосходстве. В отражении шлема я на миг увидел свое собственное лицо – искаженное, покрытое пылью и потом, с застывшим на нем выражением шока и ярости. Потом отражение сменилось переливами света и теней зала. Он не мог видеть моих глаз, но я чувствовал его взгляд, прожигающий, оценивающий.
И затем он заговорил. Голос, усиленный и слегка искаженный динамиками шлема, прозвучал в мертвой тишине зала оглушительно громко, с той же ленивой, издевательской интонацией, которую я так хорошо запомнил.
– Макс. Какая приятная неожиданность. Хотя… – он сделал паузу, словно пробуя слова на вкус. – Кого я обманываю? Весьма ожидаемо. Мы тебя ждали.
«Мы». Это слово резануло по ушам. Он и Ки? Или он имел в виду кого-то еще? Я перевел взгляд на Ки. Она не шелохнулась. Ее лицо по-прежнему было скрыто тенью, но сама ее неподвижность кричала о том, что что-то не так. Она не могла не слышать его слов, не видеть меня. Почему она молчит?
На губах туриста – а я каким-то шестым чувством ощущал, что под шлемом он улыбается самой саркастической, самой мерзкой из своих улыбок – заиграло нечто похожее на приветствие.
– Рад снова видеть тебя, старый знакомый. Помнится, в прошлый раз наше общение было… несколько скомканным? У нас есть… пара вопросов. И, возможно, предложение.
Предложение. От него. В этом зале, рядом с застывшей Ки. Это звучало как приговор. Холод пробежал по спине, несмотря на все еще бурлящий адреналин. Я попал. Попал так, как еще не попадал с момента своего грёбаного перерождения. Он ждал меня. Он знал, что я приду. И Ки… она была приманкой? Или заложницей? Или… соучастницей? Последняя мысль была самой отвратительной, но я не мог ее отбросить. В этом городе верить нельзя было никому. Особенно тем, кто казался близким. Я медленно поднял импульсник, держа его на уровне груди, не целясь прямо, но давая понять, что безоружным меня не взять.
– Чего тебе надо? – голос прозвучал хрипло, но твердо. – И что ты сделал с Ки?
Турист тихо рассмеялся – сухой, механический смех, отразившийся от стен зала.
– О, Макс, Макс… Всегда сразу к делу. Никакой прелюдии. С ней все в порядке. Пока что. А вот что нам нужно… это уже другой разговор. Более… предметный. Проходи, не стесняйся. Обсудим. Как цивилизованные… существа.
Он сделал легкий, приглашающий жест рукой в перчатке из того же переливающегося материала, что и костюм. Приглашение на казнь? Или на игру, правила которой знал только он? Выбора у меня, по сути, не было. Бежать? Куда? Назад, через толпу ампли? Или в темный провал коридора за его спиной, где могло ждать что угодно? Нет. Придется играть. Хотя бы попытаться понять правила этой партии. Я сделал шаг вперед, подошва скрипнула по пыльному камню. Схватка еще не началась. Но воздух уже звенел от ее предчувствия. И я знал – этот раунд будет куда опаснее предыдущего. Намного.
