Текст книги "Какой может быть любовь (СИ)"

Автор книги: Crazy_Hatty

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

И вот, когда казалось, что еще немного – и серая меланхолия накроет ее с головой, она наткнулась на лежащий в углу шкафа пакет из магазина близнецов Уизли, а там, на самом его дне лежали веселые полосатые гольфы, которые были призваны спасти её от этой смертной скуки, но о которых она благополучно забыла, пока гонялась за Перси. И теперь, похоже, пришёл их час.

День для выгула гольфов был самый что ни на есть подходящий. В четыре часа было назначено собрание в учительской, а это значило, что снова предстояло выслушивать требования Кэрроу еще больше ужесточить дисциплину и наказания за нарушение правил (хотя, казалось бы, куда больше? Только за эту неделю она два раза видела Невилла Долгопупса, направлявшегося в больничное крыло с явными признаками последствий того, чем оборачивается непослушание на уроках защиты от Темных искусств). Еще, конечно же, будут обсуждать, не стоит ли повысить возраст, с которого ученикам можно посещать Хогсмид (некоторые вообще предлагали запретить любые выходы за пределы школы, видимо, решив, окончательно превратить ее в подобие тюрьмы), ну а еще рутина вроде подготовки к экзаменам, СОВ и ЖАБА, и прочее, и прочее, от чего она едва не заснула во время прошлого собрания.

Так что она пробежала глазами свои запасы меняющих цвет гольфов и выбрала длинные, те, что в данный момент были в красно-серую полоску – всё-таки в последнее время даже в кабинетах Хогвартса было не так тепло, как прежде, так что немного утеплиться не мешало.

Весь день эта маленькая вольность оставалась никем не замеченной. Учителя были заняты своими заботами, а ученики во время уроков Ухода за магическими существами, среди которых были флоббер-черви (за которыми приходилось лазить по сырому берегу озера) и гномы (которых сначала надо было отловить, а затем умудриться не упустить), больше думали о том, как бы не окоченеть на пронизывающем ветру, дувшем с озера.

Так что до самого собрания всё было так же, как в любой другой день, и Джулиана уже подумала, что идея Фреда и Джорджа слегка развеселить тоскливые школьные будни потерпела фиаско. Впрочем, в глубине души она была не сильно этим огорчена, особенно, когда представляла, какой гнев может вызвать этим у кого-нибудь из семейки Кэрроу, и как это потом может привести к ее изгнанию из школы, и что скажут на это родители, и как презрительно будет смотреть на нее директор Снейп… Которому она, между прочим, обещала вести себя смирно.

Однако в следующий миг бунтарь, сидящий внутри неё, поднимал голову и начинал сыпать упреками в том, что она скоро превратится в скучную заучку, в синий чулок, который боится лишний раз поднять глаза на собеседника, а это было последним, чего хотелось Джулиане. Так что, отбросив сомнения, она не стала переодеваться и зашла в учительскую, где уже собрались почти все учителя.

Кивнув всем, кого еще сегодня не видела, Джулиана надеялась занять место где-нибудь подальше от кафедры председательствующего, например, рядом с профессором Граббли-Дёрг, однако та уже сидела с Минервой МакГонагалл, да и вообще все места сзади оказались заняты, будто преподаватели избегали столь тесного общения с директором Хогвартса и, словно нерадивые ученики, предпочитались сидеть сзади и тихо перешептываться.

«Тогда бы и в столовой отсаживались подальше», – сварливо подумала Джулиана и с сожалением поняла, что ей придется сидеть в первом ряду, потому что пробиваться на место в самом дальнем углу, когда ее пригласил сесть рядом сидящий впереди профессор Слизнорт, было по не очень вежливо. Впрочем, его компания была ей вовсе не неприятна. Гораздо хуже было то, что за соседним столом сидели Кэрроу.

Заняв место, Джулиана успела обменяться парой любезностей со своим соседом, когда в учительскую решительным шагом вошёл Снейп, и весь шум мгновенно стих.

«Ого! Если он на учителей так действует, то как же чувствуют себя ученики на его уроках?» – подумала Джулиана, а потом вспомнила, что теперь уже директор ничего не преподаёт, так что студенты избавлены от сомнительного удовольствия дрожать от страха на его уроках.

Между тем Снейп объявил список насущных вопросов, которые предстояло обсудить на собрании, и Джулиана с изумлением услышала, что последним пунктом является ежегодный турнир по квиддичу.

«Значит, детей решили не лишать последней радости в этом мрачном склепе», – подумала она. – «Неужели Пожирателям смерти тоже не чужд спортивный азарт?». Правда, при виде презрительно поджатых губ Кэрроу она поняла, что если кто и хотел, чтобы студенты продолжали играть в квиддич, то это был сам директор. И остальные учителя, впервые отреагировавшие на его слова чем-то, напоминавшим одобрение.

Между тем Снейп сообщил, что ближайший матч между командами Пуффендуя и Когтеврана состоится через две недели, а потом вдруг замолк, задержав взгляд на выглядывавшей из-под мантии ноге Джулианы в полосатом гольфе, который как раз в это время начал менять свой красно-зеленый цвет на какой-то другой, переливаясь, то фиолетовыми, то желтыми, то оранжевыми полосами. Джулиана не успела проследить за окончательной переменой цветовой гаммы, потому что, внезапно растерявшись, спрятала ноги под мантию, а директор продолжил своё сообщение, не забыв перед этим смерить ее недовольным взглядом.

Поэтому, когда собрание закончилось, Джулиана постаралась как можно быстрее выскочить из учительской, не попадаясь ему на глаза, однако, когда не надо, директор Хогвартса бывал необычайно резв.

– Мисс Скамандер, что это за клоунские гольфы? – преградил он ей дорогу и строго посмотрел на нее. – Если уж так хотелось чего-то пёстрого, то из солидарности с братом нарядились бы в цвета Когтеврана.

– Не понимаю, о чем вы, профессор, – сделала невинные глаза Джулиана, приподнимая подол мантии и показывая лодыжки в черно-белых гольфах, которые, к счастью, не остались оранжево-фиолетовыми.

– Понятно. Фокусы ваших любезный Уизли, – почти с отвращением произнес Снейп фамилию Чарли.

– Не понимаю, чем они вам так не угодили, директор.

– Может быть, тем, что повсюду создают хаос.

– А, ну конечно. А вы ведь так любите порядок. Маглы – отдельно, волшебники – отдельно, и Мерлин упаси, чтобы в ряды чистокровных магов не замешались те, кому не так посчастливилось с родословной. Ваш господин был бы вами доволен! А я еще пыталась защитить вас перед другими!

Лучше бы она этого не говорила, потому что при этих словах на лице Снейпа отразилось ледяное презрение.

– Не стоило трудиться, мисс Скамандер, – скорее прошипел, чем сказал он. – Новых друзей вы так не найдете, а старых потеряете. К тому же, как бы трудно вам не было в это поверить, но не все столь одержимы желанием, чтобы их любили все вокруг.

И больше не говоря ни слова, он резко развернулся, почти хлестнув ее по лицу полами своей мантии, и зашагал прочь.

– Мерлинова борода, – только и смогла проговорить вслед его удаляющейся спине Джулиана, сбитая с толку такой реакцией. Затем пожала плечами и отправилась на поиски брата, чтобы сообщить ему радостную новость о матче по квиддичу. Ведь с тех пор, как Джейми узнал, что ему предстоит отправиться в Хогвартс, он только и мечтал, что сможет однажды сам сыграть в команде, защищая честь своего будущего факультета. И пусть пока эта мечта была ему недоступна, но если он сможет протянуть здесь до второго курса, то всё может быть.

Брат и его друзья, с которыми Джулиана встретилась в коридоре у входа в Большой зал, встретили новость с энтузиазмом, а скоро и вся школа возбужденно жужжала, обсуждая предстоящий матч.

– Вы слышали новость, мисс Скамандер? – подошла к ней Джинни, когда Джулиана наблюдала за радостью первокурсников, обсуждавших грядущую игру. – На миг мне даже показалось, что вернулись старые добрые времена.

– Еще нет, но всё может быть, – посмотрела на нее Скамандер.

– Только не до тех пор, пока у власти Снейп. Он одним своим присутствием напоминает, что всё по-другому. И я очень надеюсь, что это разрешение на игру не отменят до тех пор, пока не состоится и матч с нашим участием. Прямо не терпится случайно зацепить бладжером Малфоя и стереть эту самодовольную ухмылку с его физиономии, – процедила вдруг Джинни, и Джулиана увидела сынка Люциуса, шествовавшего по коридору в окружении своей свиты.

– Сделаю вид, что ничего этого не слышала, – негромко проговорила она. – Но если Снейп так неравнодушен к квиддичу, что решил не отменять его даже ради Кэрроу, то, думаю, он не откажет себе в удовольствии посмотреть на игру своего любимого Слизерина, а значит, и Гриффиндор сможет сыграть.

– Очень на это надеюсь. И значит, нам надо всерьез заняться поисками вратаря. У вас случайно нет никого на примете?

– Нет, – покачала головой Джулиана. – Я и на матче по квиддичу была всего два раза. Причем оба из них за границей, и оба случайно, потому что родителей приглашал кто-то, у кого оказывался лишний билет.

– Тогда вы непременно должны на это посмотреть. Даже в урезанном составе ребята должны показать хорошую игру. В конце концов, сейчас это здесь единственное развлечение.

И попрощавшись, Джинни пошла в зал ужинать, а Джулиана последовала за ней.

И вот наступил день первого матча в этом году. И впервые за всё время Джулиана видела радостное выражение на лицах большинства учеников. Воспользовавшись тем, что у нее сегодня не было уроков, Скамандер с утра отправилась к Хагриду выгуливать своих гиппогрифов, а заодно решила позвать великана на матч.

– Не думаю, что мне стоит появляться там, – покачал головой великан, когда она с воодушевлением рассказывала ему, почему ему стоит пойти. – Эти Кэрроу итак меня не жалуют, так что не стоит им, эт самое, лишний раз напоминать о себе.

– Ну, лучше они к тебе относиться итак не будут. Но если ты дашь им понять, что позволил вот так загнать себя в угол…

– Но я ведь позволил. Это единственный шанс оставаться здесь, рядом с… со школой. Со всем, к чему я привык…

– Что ж, тебе виднее. Но я считаю, что ты всё равно не должен сдаваться. К тому же я не помню, чтобы видела запрет на посещение тобой матчей по квиддичу, – и она хитро посмотрела на него.

– Я подумаю, – коротко бросил Хагрид и с преувеличенным энтузиазмом стал чесать за ухом одному из ее гиппогрифов, наслаждавшихся свежим воздухом и недолгим расставанием с саквояжем, который, хоть и обладал всеми необходимыми условиями для содержания существ, однако всё равно оставался именно местом их содержания, а не жилищем под открытым небом.

И перед самым матчем, когда Джулиана уже смирилась с мыслью, что ей не удастся переубедить лесничего, его огромная фигура вдруг показалась среди толпы школьников, шедших по направлению к полю для квиддича.

– Хагрид! Ты всё-таки решился прийти? – радостно поприветствовала она его. – Это же просто замечательно.

– Узнаем об этом, когда всё закончится, – не сильно разделял ее энтузиазм великан.

Однако, когда они устроились на трибуне в стороне от других преподавателей и когда к ним присоединились сначала Джейми с друзьями, а затем Джинни вместе с Невиллом и Полумной, Хагрид заметно повеселел, а вскоре громко выкрикивал слова поддержки в адрес Когтеврана, учитывая, что большинство на этой трибуне болело именно за этот факультет.

К счастью, представители «факультета для умников», как называла их про себя Джулиана, не подвели своих болельщиков, и вечером, когда они собрались в гостиной Когтеврана, куда пригласили и Джулиану, это стало еще одним поводом для радости.

Так в жизни студентов и преподавателей Хогвартса появилось нечто, способное скрасить их унылые будни, протекавшие под зорким оком надсмотрщиков Кэрроу. И после матча между Когтевраном и Пуффендуем теперь только и было разговоров, что о встрече двух непримиримых противников – Гриффиндора и Слизерина.

Разумеется, все симпатии Джулианы были на стороне Гриффиндора, однако преподавая на обоих факультетах, она считала некорректным в открытую заявлять о своих пристрастиях и старалась сохранять нейтралитет, не занимая явно ни одну из сторон.

Поэтому, когда утром перед матчем Драко Малфой с приторной улыбкой спросил её, за кого она будет болеть, Джулиана улыбнулась ему в ответ и сказала:

– Ни за кого. У меня нет любимчиков, так что я буду болеть за красивую игру, и только. Уж не подведите нас, Драко.

Однако когда он отошёл подальше, пробормотала себе под нос:

– Но уж точно не за тех, в чьей команде играют Пожиратели смерти.

А, обернувшись, столкнулась нос к носу со Снейпом.

– Директор, – поприветствовала она его, невинно похлопав ресницами и гадая, слышал ли он ее последние слова.

Впрочем, он сам довольно быстро прояснил ситуацию, едва слышно произнеся в ответ слово «лгунья».

– Что вы сказали? – переспросила Джулиана, потрясенная подобной грубостью в свой адрес, и думая, не ослышалась ли она.

– Что слышали. Вы – лгунья. Вы так боитесь кому-то не понравиться, что предпочитаете солгать, чем открыто высказаться о своих предпочтениях, – объяснил он, холодно глядя на нее.

– А вы так боитесь кому-то понравиться, что говорите гадости направо и налево! – возмущенно воскликнула она, прежде, чем осознала, что директор, каким бы он ни был, заслуживает более почтительного обращения.

– Прикусите язык, мисс Скамандер. Вы подаете дурной пример ученикам своей несдержанностью, – процедил он и, больше не удостоив ее взглядом, пошел дальше, а Джулиана вдруг почувствовала себя полной идиоткой и весь матч просидела не столько наблюдая за игрой, сколько переваривая произошедшее и ругая себя на все лады.

– Мисс Скамандер, ну как, вы видели нашу игру? – догнала ее вечером в коридоре Джинни. – Здорово мы надрали задницу Малфою?

– Отлично, – согласилась она, не упомянув при этом, что сосредоточилась на игре лишь в тот миг, когда она закончилась и судья объявил, что снитч поймала Джинни Уизли. Но поскольку она в полной мере разделяла радость по этому поводу, ее поздравления победительнице шли от чистого сердца и, забыв об инциденте со Снейпом, она с радостью приняла приглашение девушки и провела вечер до наступления комендантского часа в гостиной Гриффиндора, отмечая победу тыквенным соком – самым крепким напитком, который позволялся теперь в стенах школы.

========== 8. Большая белая змея ==========

Со времени разговора с директором прошло несколько дней, а он почему-то все не выходил из головы Джулианы. Она сама не могла понять, чем ее так задели его слова о том, что она хочет, чтобы ее любили. Конечно же, она хочет! Да все этого хотят! Все хотят, как минимум, сохранять хорошие отношения с окружающими, а, как максимум, надеются, что эти окружающие будут их любить.

К тому же Джулиане, выросшей среди всеобщей любви и заботы друг о друге, было дико наблюдать за атмосферой ледяного холода, царящего в Хогвартсе. И, конечно, она не могла не заметить, как эта атмосфера становится еще более леденящей в присутствии Снейпа. Пожалуй, она была холоднее только при появлении Кэрроу, но те были настолько омерзительными, что ей и самой не хотелось лишний раз с ними общаться.

В то время как со Снейпом было всё иначе. Ей показалось, что тогда в Перу, когда случилось несчастье с Джейми, ей на один короткий миг удалось заглянуть под ту ледяную броню, в которую заковал своё сердце новый директор Хогвартса, и тогда же она решила, что он вовсе не так мрачен и бесчувственен, как хочет казаться. Именно по этой причине она не могла просто отмахнуться от его слов, желая доказать ему, что она не просто пустышка типа Златопуста Локонса, помешанная на всеобщем признании ее талантов, а что она и сама готова отвечать окружающим любовью и хорошим отношением в ответ на их хорошее отношение к ней.

Жаль только, что директору, похоже, до этого не было никакого дела. Он уже составил своё не самое лестное мнение о ней и явно не собирался его менять.

Так что, когда несколько дней спустя Джулиана среди урока встретила в коридоре Невилла Долгопупса и увидела кровоподтек у него на лбу и порез на щеке, она просто не могла пройти мимо. К тому же не так давно они мило общались вместе в гостиной Гриффиндора, обсуждая победу их команды и издеваясь над Кэрроу… В общем, наверное, это всё слишком сильно подействовало на неё и в итоге привело к тому, к чему привело.

– Невилл, что с тобой случилось? – подлетела она к парню, старавшемуся незаметно проскользнуть мимо.

– Ничего страшного, мисс Скамандер. Просто упал… Я вечно падаю и натыкаюсь на все вокруг, – попытался отделаться от нее Невилл, но Джулиана решила проявить настойчивость.

– Скажу по секрету, я тоже часто падала в детстве. Да и до сих пор порой бываю неуклюжей, так что знаю, как выглядят следы от падений. А у тебя здесь и порез, и синяк. Так что будь добр, скажи мне правду. Потому что если в этой школе действительно творятся те жуткие вещи, о которых говорили еще до начала учебного года, я должна о них знать. Здесь учится мой брат, Невилл, ты же понимаешь, что я не могу остаться в стороне, – пристально посмотрела она на гриффиндорца, даже не замечая, что изо всех сил вцепилась ему в предплечье.

– Ну, вы, наверное, итак догадываетесь, – опуская глаза, пробормотал он себе под нос.

– Что? Хочешь сказать, что это сделали Кэрроу? Эти твари и правда используют круциатус против студентов?! – не поверила своим ушам Джулиана.

Она, конечно, слышала об излюбленных способах воспитания Алекто и Амикуса, но до сих пор ей не приходилось встречать кого-то из учеников со следами их применения. И вот теперь один из них стоял перед ней и выглядел так, словно его использовали вместо боксерской груши.

– Пойдем со мной, – потащила она его за руку следом за собой. – У меня в комнате есть ранозаживляющий бальзам, а заодно расскажешь мне обо всём, что они творят, в подробностях.

Невилл сначала слабо протестовал, однако затем слова о бальзаме подействовали на него, и он покорно пошел следом за Скамандер.

– Итак, как же это произошло? Они что, набросились на тебя со своими непростительными заклятиями прямо посреди урока? – спросила она, смочив бальзамом чистый платок и протягивая его Долгопупсу.

– Нет, разумеется. Они, конечно, сумасшедшие, но не до такой степени. Просто я возразил ей на уроке магловедения и она оставила меня после занятий, а потом пришли Малфой, Крэбб, Гойл и еще несколько слизеринцев и стали отрабатывать на мне и других проштрафившихся студентах заклятие круциатус…

– Какой кошмар! – выдохнула Джулиана и почувствовала, как внезапно у нее заболела голова. Все те ужасы, что она рисовала в своем воображении, вдруг стали реальностью, той самой жуткой реальностью, от которой она должна была защитить своего брата.

– Но они ведь хотя бы не делают это с младшекурсниками? Не испытывают эти заклятия на них? – спросила она, одновременно желая и боясь услышать ответ.

– Нет, по крайней мере, до сих пор такого не случалось. Правда, я слышал, что они грозились заковать в цепи двух первокурсников Пуффендуя и отправить их на пару часов в подземелье. Но, кажется, до сих пор они этого не делали, – ответил Невилл.

– Мерлинова борода! Ну, эта гадина у меня дождётся! – мстительно проговорила Джулиана, уже придумывая, как усмирит сестрицу Алекто, а потом и ее мерзкого братца.

– Не стоит, мисс Скамандер. Не думаю, что вы этим чего-то добьётесь…

– Но я не могу делать вид, что ничего не происходит. Надо рассказать об этом директору! Он должен знать…

– Он такой же, как они. Может, это его приказ, – как-то обреченно проговорил Невилл и собрался уходить.

– Подержи компресс на лице полчаса – и завтра будешь как новенький, – крикнула ему вслед Джулиана и осталась у себя переваривать новости и думать, как же ей поступить. Мысль о том, что Снейп мог был причастен к этому или, что еще хуже, сам отдавал подобные распоряжения, сводила ее с ума, и она решила, что не успокоится, пока не расскажет ему обо всем и не посмотрит на его реакцию.

Однако этим благоразумным планам не суждено было сбыться. Потому что за ужином, как всегда оказавшись рядом с Алекто и ее братцем, она услышала, как они обсуждают то, насколько возросла дисциплина на их уроках и живо представила себе, какими средствами они этого добиваются.

– Профессор, а вы не считаете неуместным использовать столь жестокие способы воздействия на детей? – не могла больше выносить их болтовню Джулиана, у которой перед глазами до сих пор стояло разбитое лицо Долгопупса.

– Что, простите? – недоуменно уставилась на нее Кэрроу, словно с ней решила заговорить лежащая у нее на тарелке картофельная запеканка.

– Вы меня слышали, профессор. Я считаю совершенно непозволительными и неуместными используемые вами и вашим братом методы воспитания. Не говоря уже о том, что непростительные заклятия недопустимы для использования в стенах школы. Это же пока еще не тюрьма, а учебное заведение, – объясняла Джулиана, слыша, как начинает звенеть от волнения и возмущения ее голос.

– Да кто вы такая, чтобы говорить мне о недопустимости?! – гневно вскричала Алекто. – Да будем вам известно, что сам Темный Лорд наделил меня моими полномочиями. И мне ничего не будет даже в том случае, если я решу использовать любое из, как вы их назвали, непростительных заклятий, против кого угодно из присутствующих здесь. И, разумеется, против вас, – и с этими словами Пожирательница выхватила из кармана палочку и направила ее на Джулиану.

А та, скорее подчиняясь инстинкту самосохранения, чем действуя сознательно, последовала ее примеру и воскликнула:

– В таком случае не жалуйтесь, если вас угостят вашими же пилюлями!

Судя по округлившимся глазам Алекто, та явно не ожидала подобной дерзости от практикантки. Неожиданностью это было и для всех присутствующих, о чем свидетельствовала воцарившаяся в Большом зале тишина, которую внезапно прервал обманчиво-спокойный голос директора:

– Мисс Скамандер, опустите палочку и ступайте ко мне в кабинет. Немедленно, – жёстко добавил он, и Джулиана поняла, что на этот раз, если так можно выразиться, перегнула палку, и теперь уж он точно изгонит ее из Хогвартса.

Она пыталась робко извиниться, пока шла следом за ним по кажущейся бесконечной винтовой лестнице в кабинет, каждое посещение которого заканчивалось тем, что ее отчитывали. Вот и теперь Снейп, похоже решил не изменять традиции и, буркнув «Позже», заставил ее умолкнуть.

Впрочем, видимо, ему тоже пришлось набраться терпения, потому что, едва они вошли в кабинет, он повернул к ней своё пылающее от гнева лицо и воскликнул:

– Мисс Скамандер, вы что, совсем идиотка?! Еще одна подобная выходка с вашей стороны – и даже моего статуса директора не хватит, чтобы оставить вас здесь!

«Что? Значит, он меня не выгоняет?» – пронеслось в голове Джулианы, и она сразу воспряла духом, решив, что сможет достучаться до директора и убедить его изгнать Кэрроу прочь из Хогвартса.

– Но, сэр, если бы вы видели, что они сделали с Невиллом Долгопупсом… – начала было она, но он жёстко оборвал ее.

– Значит, в этом была его вина! Значит, он позволил себе слишком много болтать там, где надо было смолчать!

– Смолчать?! Они унижают и калечат детей, сэр! Причем делают это не сами, а заставляют одних учеников применять непростительные заклятия на других! Неужели вы не понимаете, что тем самым они калечат не только тела, но и души? Души тех, кого учат получать удовольствие от боли их товарищей! Кого заставляют испытывать удовольствие, мучая других! – возмутилась Джулиана.

– Где вы набрались этого душеспасительного бреда? – презрительно поморщился он, глядя на нее. – Жестокость у людей в крови. И даже самым положительным из них доставляет удовольствие мучить тех, кто слабее.

Он на мгновение отвернулся, словно задумался о чем-то, и в это мгновение Джулиане показалось, что он говорит о чем-то личном.

– Значит, вы не собираетесь увольнять Кэрроу? – оборвала она затянувшуюся паузу.

– Разумеется, нет. Не я их назначал, не мне их и увольнять, – ответил он.

– И вы позволите им и дальше творить эти бесчинства? – не могла поверить своим ушам Джулиана, ненавидевшая его за это приспособленчество, и, когда он не удостоил ее ответом, воскликнула:

– Неужели вам настолько важно сохранить этот пост, сэр, что вы просто будете молча наблюдать за происходящим?!

– Да, мисс Скамандер, – вдруг взвился он, отбрасывая прочь маску спокойствия и словно разом становясь выше.

– Мне дорог этот пост. Но не меньше него мне дорога эта школа. И, возможно, сейчас это единственный способ сохранить ее. Пусть теперь здесь не так весело, как прежде, но это место для учебы, а не для веселья. И если мне надо терпеть… держать здесь Кэрроу, но иметь при этом возможность сохранить остальных преподавателей, значит, я так и сделаю.

– Но они же калечат… – вновь взялась за своё Джулиана.

– Но не убивают. А вы когда-нибудь видели убийства, мисс Скамандер? Вижу по вашему взгляду, что нет. Так вот, я желаю, чтоб так было и впредь. И по мере возможностей сделаю так, чтобы их не произошло в моей школе. Не в мою смену, ясно?!

И он пристально посмотрел на нее, отчего Джулиана вдруг почувствовала стыд за то, что наговорила ему, за то, как себя вела. Может, и правда, не стоило злить Кэрроу, пока та окончательно не сорвалась с катушек?

Но что же тогда? Терпеть и ждать, пока ее друзья победят Волан-де-Морта, а самой сидеть в школе и делать вид, что всё нормально?

– Мисс Скамандер, отдайте мне палочку, – оборвал между тем ее мысли голос Снейпа.

– Что? – изумленно уставилась она на него.

– Что слышали. В качестве наказания вы на неделю сдаёте мне свою палочку. Возможно, это поможет вам быть чуть менее импульсивной и не ввязываться в неприятности.

– Но, сэр, без палочки я как без рук, – пролепетала Джулиана, приняв максимально покорный вид, на который была способна, и испытывая острое чувство несправедливости.

– Иногда лучше быть без рук, чем без головы, – хладнокровно заметил Снейп и, добавив, что вернет ей палочку, если она сможет вести себя благоразумно в течение недели, велел ей ступать прочь.

***

– Джулиана, как ты? – встретила она у дверей своего комнаты Джейми, нервно переминавшегося с ноги на ногу в ожидании сестры. – Он же не выгнал тебя?

– Нет, зато забрал мою палочку, потому что я импульсивная идиотка и не могу себя контролировать, – ответила она, чувствуя себя так, словно подверглась публичной порке.

– Что?! Но разве это разрешено? – изумился младший Скамандер.

– Наверное, нет. Так же, как и скандалы посреди Большого зала во время ужина, – устало проговорила она.

– Да брось! Все только и говорят о твоем поступке! И все полностью на твоей стороне. Ну, за исключением тех, кто поддерживает Пожирателей. Но нам-то до них что, верно? – и он ободряюще похлопал ее по плечу. – Может, хочешь зайти и посидеть с нами в гостиной? Теперь я брат той, кто не побоялась выступить против Кэрроу, и ребята были бы рады, если бы я привел тебя.

– В другой раз, – покачала головой Джулиана, улыбнувшись брату. – Снейп высушил мне мозг, и сегодня из меня получится плохой собеседник.

– Но ты обещаешь не грустить тут в одиночестве? – с притворной суровостью посмотрел на нее мальчик.

– Торжественно клянусь! – произнесла Джулиана и, пожелав брату спокойной ночи, пошла к себе и тут же рухнула в кровать и закрылась с головой одеялом, мечтая проснуться утром где-нибудь подальше от этого места.

Однако утро принесло новые силы, а с ним и новые идеи. И пусть Джулиана не имела ни малейшего представления, что она может предпринять дальше, зато она примерно представляла, что могут предпринять такие, как Кэрроу. И, решив не дожидаться, пока они нанесут удар, а также чувствуя себя отвратительно беспомощной и беззащитной без своей палочки, она приняла решение отныне носить с собой своего пикирующего злыдня, и уже злорадно предвкушала тот момент, когда кто-то из Пожирателей решит напасть на нее или пригрозить очередным непростительным заклятьем.

За завтраком в столовой она едва заметно кивнула завтракавшим Кэрроу, зато не могла не отметить гул одобрения, пронесшийся над столами при ее появлении (разумеется, это не относилось к столу Слизерина), а также то, насколько доброжелательней стали относиться к ней сдержанные прежде Минерва МакГонагалл и профессор Флитвик.

Она сдержала радостную улыбку и тут подняла глаза и наткнулась на холодный взгляд сидящего за столом директора, явно не одобрявшего происходящего, и всю ее радость, как рукой сняло при воспоминании об их разговоре и о собственной никчемности.

Итак, она добилась того, чего хотела. Теперь вся школа (ну хорошо, почти вся школа) любила ее. Ученики радостно приветствовали ее в коридоре, и преподаватели, чьего общества она искала, смотрели на нее с уважением. Однако от всего этого Джулиана чувствовала себя еще хуже, чем прежде. Она ощущала, что недостойна этого хорошего отношения, потому что ее жалкий протест ничего не изменил: издевательства Кэрроу над учениками продолжались, и она боялась услышать, что из-за нее они стали еще более жестокими и изощренными. Однако, похоже, Темный Лорд дал указ не проливать слишком много чистой крови волшебников, и пытки носили всё тот же рутинный характер, не становясь от этого менее жуткими.

Зато к ней Пожиратели больше не придирались и, кажется, вовсе забыли о ее существовании, словно почувствовали, что даже без палочки она сможет дать им достойный ответ.

Однако это не спасало Джулиану от чувства собственной беспомощности и бесполезности, сводящих ее с ума. Так что по утрам ей хотелось бросить всё и уехать к Чарли, чтобы помогать сопротивлению, а вечерами она засыпала с мыслью о том, что ни в коем случае не имеет права бросать Джейми одного.

Поэтому, несмотря на все сильнее портившуюся погоду, она проводила много времени то с питомцами Хагрида, то бродя в окрестностях Запретного леса, из которого временами показывались единороги, которых Джулиана любила за их покладистый нрав и нежнейшую белую шкуру, к которой было так приятно прикоснуться и, зарывшись носом в шелковую гриву, вдыхать запах шерсти, смешанный с ароматом осенней листвы.

Так было и в тот день, когда срок ее наказания по лишению палочки подходил к концу. С неба начал накрапывать мелкий холодный дождь, но Скамандер, закутавшись поплотнее в мантию и набросив на голову капюшон, и не думала уходить в замок. Она лишь зашла чуть глубже в Запретный лес, где густые кроны начавших терять листву деревьев всё ещё надёжно укрывали от дождя, и тут увидела на опавшей листве следы алой крови, выделявшиеся даже в полумраке наступающих сумерек. Это явно не предвещало ничего хорошего, и, не зная, кому принадлежит кровь, человеку или животному, Джулиана позвала сначала негромко, а потом чуть громче: